Текст книги "Что такое Барселона"

История Барселонеты неразрывно связана с историей Борна – этот харизматичный и безмерно популярный сегодня район у самого моря появился, когда испанский король из новой династии Бурбонов разрушил половину Ла Риберы.

В 1700 году умер, не оставив наследника, последний испанский Габсбург, Карл II. Его смерть стала катализатором долгой и кровавой Войны за испанское наследство. Она продлилась 14 лет и вовлекла в себя всю Европу – в сражении приняли участие несколько дюжин государств и королевств. Я, тем не менее, не буду даже пытаться изложить подробную, достоверную и беспристрастную версию событий, а вместо этого расскажу, как эта война повлияла на Барселону и как о ней говорят в Каталонии.

Перед смертью последний испанский Габсбург завещал корону французу Филиппу Анжуйскому из династии Бурбонов. Центральная Испания – Мадрид и Кастилия – уважили последнюю волю Карла II и признали Филиппа как нового монарха. Тем не менее Королевство Арагон, в состав которого в начале XVIII века входила Каталония, отказалось поддержать французского кандидата. Вместо этого Арагонская корона выступила на стороне претендента из Австрии, эрцгерцога Карла Шестого из династии Габсбургов. Объективные причины поддерживать того или иного кандидата, таким образом, были у обеих сторон – Мадрид защищал Фелипе Анжуйского как выбранного самим испанским монархом, а Арагон выступал за продолжение династии Габсбургов в Испании легитимным представителем этой королевской семьи.

Несколько раз Филипп Анжуйский пытался завоевать расположение каталонцев и переманить их на свою сторону мирным путем. В 1702 году он лично приехал в Барселону. По такому поводу город созвал свой престижный протопарламент Corts Catalanes (Каталонские советы) – впервые за тридцать лет. По плану на заседании советов Барселона и ее жители должны были присягнуть на верность новому монарху-французу. Филипп Анжуйский выступил с речью, в которой обещал даровать Каталонии по факту автономию, а также вернуть ей каталонские графства на территории Франции – Серданью и Руссильон. Он описал Каталонию как «свободную и независимую», признал существование «каталонской нации», скрепленной старинным каталанским языком, и провозгласил Барселону свободным портом, имеющим право торговать – впервые в истории! – с испанскими колониями в Карибском бассейне.

Тем не менее этих грандиозных обещаний не хватило, чтобы завоевать расположение каталонцев. «Глубинное народное презрение к Франции [к началу XVIII века] распространилось и на каталонских достопочтенных жителей[30]30
  Ciutadans honrats.


[Закрыть](…) – поясняет Роберт Хьюз. – С ослиным упрямством каталонцы не поверили ни слову произнесенной Филиппом речи».

Отказ оскорбил французского претендента. А дальше события сложились для Каталонии крайне неудачно: умер император Священной Римской империи, король Чехии и Венгрии, а по совместительству – не имеющий сыновей старший брат избранного каталонцами эрцгерцога Карла Шестого Габсбурга[31]31
  Барселона даже успела короновать своего претендента под именем Карла Третьего, короля Каталонии, Арагона и всей Испании.


[Закрыть]. Будучи следующим в очереди на престол, эрцгерцог отказался от притязаний на Испанию и стал новым императором Священной Римской империи. Незамедлительно после этого из войны вышли все страны, поддерживавшие Габсбурга: Австрия, Великобритания и Нидерланды в том числе. А вот Каталония выйти из войны не могла, ведь сражение велось непосредственно на ее территории.

Для большинства стран Европы война закончилась Утрехтским мирным договором, подписанным в 1713 году. Для Каталонии концом были длительная, в 13 месяцев, осада и неизбежное падение Барселоны И сентября 1714 года. Будто в сказке о заколдованной нации, каталонцы сражались за уже отказавшегося от них короля против армии, превосходящей их силы в десятки раз. «В городе было не больше десяти тысяч солдат, да и эти ряды были вскоре сокращены пушечной стрельбой, голодом и болезнями. Но каждый горожанин, способный поднести воды к крепостным стенам или бросить камень, присоединился к армии с отчаянием агонии», – пишет об осаде Барселоны Роберт Хьюз.

У Барселоны не было шансов против могущественной франко-испанской армии короля, к тому моменту уже признанного всей Европой и официально взошедшего на испанский престол под именем Фелипе V Бурбонской династии. Город пал. И Фелипе не забыл оскорбления, нанесенного ему упрямыми каталонцами, когда он, придя с миром и обещаниями независимости и процветания, был отвергнут.

Автономные политические институты Каталонии были упразднены (включая пресловутые Каталонские советы, где выступал Фелипе). Управление принципатом переходило напрямую Мадриду. Использование каталанского языка на публике порицалось. И, что самое главное для этой главы, Фелипе V поставил своей целью ликвидировать даже тень бунта. Для этого горожан обложили новыми, сокрушительными налогами, а деньги пустили на гигантскую цитадель прямо на границе города, полную кастильских солдат с инструкцией жестко подавлять любые попытки бунта.

Найти на современной карте города место, где стояла мрачная и презираемая барселонцами цитадель, очень просто – достославный район Борн на востоке граничит с большим парком под названием Ciutadella, то есть «цитадель». Именно там и находилось похожее на звезду военное «посольство» Центральной Испании. Генералы Фелипе V принципиально хотели построить контролирующую цитадель максимально близко к городу – и в итоге получили желаемое, практически полностью сровняв с землей прибрежный рыбацкий квартал Рибера[32]32
  Именно руины старой Риберы открыты к посещению в Центре культуры и памяти Эль Борн.


[Закрыть]. Около 8000 людей потеряли свои дома, и этих людей необходимо было куда-то селить.

Так родилась Барселонета. До завоевания города Фелипе V территория современной Барселонеты лежала за пределами крепостных стен и была нежилой – спокойный мыс с небольшим пляжем, лишь изредка навещаемый барселонскими моряками. Именно там было решено устроить новый квартал для «беженцев» из разрушенной Риберы.

Проектировка нового района заняла тридцать лет. Финальный проектировщик, инженер Хуан Мартин Серменьо, был назначен Мадридом, и он создал первый образчик «военной» городской планировки, доселе невиданной в Барселоне. Военный разум любит прямые линии – на прямой, легко просматриваемой улице гораздо проще навести порядок: легко стрелять, легко пустить отряд солдат или танк. Барселонета стала первым упорядоченным районом города, с ее совершенно прямыми и пересекающимися под углом в 90° улицами, – признак одновременно и военной власти в Барселоне, и смены более важных философских парадигм: время средневекового хаоса прошло. Клубки улиц, переплетенные по велению прихоти, то сужающиеся, то расширяющиеся, с тупиками, арками и странными переходами, больше похожие на клубок кишок, на самостоятельно выросшую из земли органику, чем на запланированное создание разума, больше не соответствовали требованиям времени. В Европу приходило Просвещение – человеческая мысль, и само существование homosapiens требовало систематизации, упорядочивания, научного подхода. В градостроительстве таким «научным подходом» стали планировка городов и прямые улицы.

Весьма забавно, что пионерами жизни «по-новому», в домах одинакового размера на прямых, урегулированных улицах, в Барселоне стали не образованные средние классы, а одно из самых бедных городских сословий – рыбаки. Приоритет при заселении в новый район отдавался семьям, чья жизнь и доход были связаны с морем. В этом имелся смысл, ведь снесенный район Ла Рибера заселяли в основном рыбаки. Второе поколение коренных жителей Барселонеты было более индустриальным, так как заселение нового района совпало с экономическим взлетом Барселоны. Ведь, как я уже упоминала ранее, Фелипе V не только взял Барселону штурмом, наказав за неповиновение, но и выдал бывшему королевству доселе невиданные экономические полномочия: Каталония наконец-то получила право торговать с американскими колониями Испании. И она торговала; в городе появились хлопок и шоколад, мануфактуры и состояния их владельцев росли, а вместе с ними разрастался и городской порт, с каждым днем давая все больше и больше работы беднякам. Именно они и стали вторым поколением жителей Барселонеты – грузчики, сезонные моряки, юнги, перекупщики и другие обитатели полного жизни и товаров порта.

Жилье для них строилось не роскошное – одинакового размера домики в два этажа высотой. Стандартная квартира на семью в таком домике располагалась на двух этажах и имела отдельный вход прямо с улицы; места внутри было немного – не больше 50 квадратных метров. Но Барселона всегда была городом, где жизнь происходила в основном на улицах и площадях, тем более жизнь бедняков. В Барселонете быстро сложилась своя собственная атмосфера, крепкое сообщество людей, живущих у моря и благодаря морю.

Долгое время здесь ничего не менялось – в Барселонете жили моряки, люди небогатые и неизысканные, но с огромным чувством принадлежности к своему сообществу, чувством единства с такими же, как они. Когда в город пришла железная дорога и «отрезала» Барселонету от остального города, эта обособленность только усилилась. Редкий посторонний забредал к рыбакам на их по линейке расчерченный мыс, и в городе постепенно появилась расхожая фраза: «Барселонета – это остров».

В 1990-х у района даже появился свой собственный флаг. Чтобы у места, которое никогда не было отдельным городом, была своя символика – дело неслыханное даже в Каталонии! Флаг стал, по сути, символом капитуляции и гибели старой Барсе-лонеты-«острова»: Барселона начала подготовку к Олимпиаде, и власти перенесли старые железнодорожные пути, столь долго отделявшие мыс от остального города. «Каждый день в Барселонете что-то сносили подчистую и возводили новострой, уничтожая все очарование старого рыбацкого квартала, – рассказал в интервью El Periodico создатель флага Франсиско Лопес Тей. – И я подумал, что пройдет время – и никто даже не будет знать, что это был квартал рыбаков. И тогда я решил придумать для Барселонеты флаг».

Придуманный сеньором Тей флаг выглядит так: верхняя его половина ярко-синяя, как море и небо летней Барселоны, а нижняя – желтая, как песок. В центре – обрамленный золотом и короной круг, поделенный на четыре части. Наполовину это официальный флаг Барселоны, с четырьмя алыми полосками сеньеры в левом верхнем углу и крестом святого Георгия в нижнем правом. В двух других разместились рисунки с милыми сердцу коренных жителей квартала видами: старинного маяка XVIII века, помогавшего найти берег морякам, и небольшой лодки на волнах Средиземного моря. Рисунки, призванные напомнить будущим поколениям, что Барселонета когда-то была кварталом рыбаков.

Сегодня эти яркие флаги висят на каждом третьем балконе Барселонеты – в знак протеста против массового туризма. Предчувствие Франсиско Лопеса Рея о том, что несла городу Олимпиада, оказалось верным: Барселона превратилась в один из самых посещаемых городов Европы, а Барселонета с ее пляжами и морепродуктами – в один из самых популярных у туристов районов. На практике это означало не только приток финансов, но и серьезное нарушение обособленной атмосферы «острова».

Во-первых, цены на аренду и жилье выросли настолько, что многие коренные жители Барселонеты больше не могут позволить себе это жилье. Во-вторых, туристы в Барселонете не всегда ведут себя прилично: именно здесь абсолютно голый итальянец явился одним солнечным летним утром в местное кафе просить кофе. Песни и пьяные выкрики не прекращаются всю ночь; утром на углах домов можно найти следы мочи и рвоты. А летом 2017 года вся Барселона обсуждала вот такой случай, о котором я писала в своем тексте для журнала «Афиша»: каталонка Монтее отремонтировала квартиру в Барселонете, доставшуюся ей от матери, и за €950 в месяц сдала ее мужчине двадцати шести лет по имени Тимур. У Тимура было два паспорта, чилийский и российский. Он рассказал Монтее, что работает в британской компании, офис которой перенесли из Лондона в Барселону, и показал справку о доходах в £3000 в месяц. Монтее со спокойной душой подписала с ним контракт на год с возможностью автоматического продления на три года.

Через четыре дня супруг Монтее написал Тимуру сообщение в WhatsApp с просьбой встретиться для переоформления контрактов на свет, газ и воду. «Я не в городе по работе, когда вернусь, не знаю», – написал в ответ Тимур и перестал читать WhatsApp. Встревоженные хозяева отправились смотреть на квартиру и обнаружили, что в ней живут туристы. Соседи рассказали, что новые люди заезжали уже несколько раз. Монтее нашла объявление о сдаче собственной квартиры на Airbnb: некто Сергей сдавал ее по дням, от 200€ до 250€ за ночь. Владелица жилья незамедлительно связалась с Airbnb: в контракте, который она подписала с Тимуром, отдельно четко оговаривалось, что права на субаренду у мужчины нет. Из Airbnb Монтее пришел такой ответ: «Если вы хотите, мы можем выступить посредниками и попробовать связать вас с принимающей стороной, но, помимо этого, мы ничего не можем сделать». Задавшись справедливым вопросом: «Почему эта платформа позволяет сдавать квартиры людям, которые ими не владеют?», Монтее забронировала на Airbnb свою собственную квартиру и отказалась оттуда выезжать.

А вот автор флага Барселонеты Франсиско Лопес Рей, по грустной иронии судьбы, оказался куда менее боевым, чем наверняка лично знакомая ему Монтее. Он не выдержал захвата любимого района туристамии переехал жить в Раваль на улицу Робадорс. Узнать его квартиру просто: единственная в Равале, она украшена радостным флагом Барселонеты, с его песком, небом и рыбацкими лодками.

Означает ли это, что в сегодняшней Барселонете совершенно нечего делать? Разумеется, нет. Ностальгировать о прошлом утерянного квартала рыбаков могут только те, кто там жил, а сегодня, на взгляд приезжих, Барселонета выглядит вполне привлекательно и атмосферно. Во-первых, ее пляжи, летом там действительно слишком много людей, но в волейбол начинают играть порой уже в феврале, а с мая открывается летний кинотеатр на пляже (субтитры на каталанском или испанском).

В Барселонете по-прежнему отлично готовят рыбу и морских гадов. Можно даже поесть достойную паэлью – для этого, правда, надо избегать проспекта Жоана Борбо, полностью оккупированного туристическими ресторанами с фотоменю и уличными зазывалами. А вот вдоль пляжа еще сохранились рестораны, куда по воскресеньям каталонцы приходят всей семьей есть паэлью и пить местный сладкий вермут. Найти эти места можно, заглянув внутрь: стены ресторанов, работающих уже не первое десятилетие, украшены бесчисленными снимками довольных гостей; вот хозяин и футболисты Барселоны, а вот хозяин и Педро Альмодовар, еще молодой и черноволосый, в Барселоне в 1987 году.

Экспаты любят кафе Surf House; достоин внимания и главный рынок Барселонеты – это первый из череды классических барселонских рынков с крышами из яркой металлической черепицы, которыми славится город сегодня. Проектировал его уважаемый каталонцами архитектор Антони Ровира-и-Триас в 1873 году.

Возле площади поэта Боска[33]33
  Plaga de poeta Bosca


[Закрыть] сконцентрировался десяток отличных, всегда шумных баров; лидирует среди них ВагКе – местечко с бесконечным полумраком внутри и армией плакатов с золотой коллекцией интернет-шуток про алкоголь. Например, такая – «Относитесь к воде экономно! Пейте пиво». По выходным в баре Не не протолкнуться, и веселье продолжается, даже если в туалете сорван кран и вода медленно подбирается к щиколоткам.

За культурой можно заглянуть в Музей истории Каталонии, расположенный в Морском дворце[34]34
  Palau de Mar


[Закрыть] на площади Пау Виа[35]35
  Pau Via


[Закрыть]. Внимания достойно уже само здание из красного кирпича, выполненное в индустриальном стиле; оно немного отличается от других индустриальных построек каталонской столицы, напоминая больше кирпичные заводы Манчестера. Когда старый порт еще служил для коммерции и индустрии, мощное здание из кирпича – Морской дворец – было складом для товаров, поставленных в Барселону из разных концов мира. Находящийся сегодня внутри музей рассказывает историю региона с доисторических времен и включает себя деревянную модель лошади в полный размер, украшенную попоной с Георгиевским крестом. На лошадь можно залезть и сфотографироваться. Если настроения читать про вандалов, лайетан и мавров нет, в музей зайти все равно стоит – чтобы подняться на крышу и выпить бокальчик кавы с видом на всю Барселону.

Последний из четырех районов Старого Города, Раваль лежит к западу от Лас Рамблас и имеет своеобразную репутацию в городе и за его пределами. Рассказывать про Раваль, пожалуй, сложнее всего – это место, которое оказалось внутри крепостной стены в последнюю очередь, по прихоти желающего славы короля. Обжитым этот район стал далеко не сразу – настоящий город еще долго оставался по другую сторону Рамблы.

Сначала в Равале были лишь монастырь, монахи и крестьяне. Затем сюда из порта начали стекаться все, кого не впускали в основную Барселону: воры, люди с видимыми стадиями заразных болезней, преступники, проституированные женщины и беженцы всех мастей. Раваль стал пристанищем униженных и оскорбленных; если бы Достоевский был барселонским писателем, все его герои жили бы в Равале.

Эта особенность района сохранилась до самого конца XX века – в восьмидесятых он назывался не Раваль, а Эль Барри Чино («китайский квартал») и был известен своими точками наркосбыта и борделями. До сих пор многие барселонские гиды рассказывают туристам про «вампиршу Раваля»[36]36
  Энрикета Марти (Enriqueta Marti), серийная убийца, жившая в Барселоне в конце XIX – начале XX века.


[Закрыть], жившую здесь в девятнадцатом веке, и какие-то другие вымышленные преступления и убийства, которые, по их словам, происходят здесь чуть ли не каждый день.

Мне такая оценка и подача современного Раваля кажутся совершенно несправедливыми и откровенно скучными. В конце 2010-х здесь нет никаких убийц, вампирш и маньяков. Район мощно реформировали к Олимпиаде-1992, речь о которой пойдет в следующей части книги, и теперь это вполне цивилизованное место с легкой эстетикой андеграунда. По большей части именно что эстетикой: например, в Равале городские власти не смывают граффити со стен и не закрашивают их, что делают моментально в любом другом центральном районе города. Граффити поддерживают желаемый образ – места немного неотесанного, с богатой и печальной историей, но в общем и целом вполне обитаемого.

Кое-где, конечно, суровое прошлое Раваля проглядывает: здесь, например, до сих пор есть улица (Robadors), где круглые сутки стоят девушки-иммигрантки в коротких леопардовых юбках и курят сигареты, ожидая клиентов. Проституция в Барселоне не регулируется никак, она не легальна и не нелегальна; когда в мэрское кресло села социалистка Ада Колау, она выдала указания никак не затруднять жизнь женщинам, вынужденным зарабатывать таким способом. Их нельзя штрафовать и уж тем более арестовывать, поэтому на улице Робадорс часто можно увидеть медленно проезжающие машины полицейских, не обращающих на женщин никакого внимания. Клиенты, покупающие проституток, в испанском и барселонском законодательстве тоже не криминализированы, поэтому реалии улицы Робадорс просто существуют, никем не прерываемые.

Из-за исторической невостребованности в Равале практически нет интересной архитектуры – большая часть района застроена совсем не выдающимися жилыми зданиями с тонкими стенами и без декоративных элементов. Это самый дешевый с точки зрения недвижимости район Старого города; квадратный метр в Равале в среднем стоит на 1000€ дешевле, чем в Барселонете, Борне или Готическом квартале. Пять – десять лет назад недвижимость была еще дешевле; дешевизна привела к тому, что сегодня Раваль– самый интернациональный район Барселоны. Более 50 % его жителей родились за пределами Испании. И если в хипстерском Борне большинство иностранцев – итальянцы, то в Равале лидируют пакистанцы и китайцы. Здесь есть мощное исламское коммьюинити, и практически на каждой улице имеется мясная халяльная лавка.

Что же я хочу всем этим сказать? Стоит ли вообще посещать Раваль или это ошибка городской эволюции, которую стоит обходить стороной? Ответ простой: Раваль прекрасен. Со всеми его несмытыми граффити, некрасивыми домами, неприглядным прошлым это дико интересный и живой район Барселоны, в котором, несмотря на все изменения, с удовольствием до сих пор селятся и сами каталонцы.

Да, это не Эшампле, где каждый второй дом выглядит как музей. И это не Готический квартал с его средневековой архитектурой. По Равалю не погуляешь, с наслаждением рассматривая рельефы фасадов, но Раваль и не этим ценен. Раваль очень любят художники и фотографы – за его дух свободы и абсолютное сумасшествие. В Равале нужно смотреть не на дома, а на людей: здесь гуляют самые авангардные и смелые персонажи Барселоны. А еще в Равале надо веселиться – ни один другой район не может похвастаться таким количеством интересных, концептуальных и порой откровенно безумных баров.

Поэтому я решила, что о Равале не стоит рассказывать так же, как о других районах Барселоны – через призму истории и живших здесь ранее известных людей; о Равале стоит говорить исключительно в настоящем времени. Это самый живой район Барселоны, и я хотела попытаться поймать его пульс.

Для этого я встретилась с моей знакомой Меричель – все друзья зовут ее Мери, – фотографом, которая вместе с мужем и двумя детьми уже очень много лет живет в Равале. Мери знает этот район на собственном опыте, а не из страшных баек прошлых веков, и я попросила ее погулять со мной по Равалю, рассказать о своих любимых местах и о жизни.

Мери живет неподалеку от важной достопримечательности – магазина русских продуктов Troika Delicatessen. Самый первый русский магазин в Барселоне, открывшийся здесь чуть ли не до развала СССР, «Тройка» громко заявляет о себе вывеской с тремя конями, скачущими вперед на фоне красной хохломы. Здесь можно купить все, что нужно русскоязычному человеку: от бородинского хлеба до наклеек с кириллицей на клавиатуру и детектива Дарьи Донцовой.

Но сегодняшний вечер не об этом. Уже темно и достаточно поздно, понедельник; последний понедельник перед Рождеством. Мери очень устала, декабрь – сумасшедшее время для кого угодно, особенно для родителей. Тем не менее она выглядит отлично в своем асимметричном сером пальто; Меричель всегда одета очень стильно, визуальное – это ее профессия.

«Я всегда была жительницей Раваля в своем сердце!» – суммирует она свои отношения с этим районом. Она говорит на испанском, так что вместо словосочетания «жительница района» употребляет красивое слово ravalera – как «москвичка», только про баррио, а не город. Родилась Мери не здесь – она жила в считающемся приличным спальном районе со своими родителями, у них был собственный сад, собака и тишина вокруг, и подростком Мери ездила в Барселону на электричках. Ее семья и сейчас не до конца понимает, почему Меричель решила жить в таком странном месте. «Мою маму этот район не интересует совсем, она приезжает к нам в гости пару раз в неделю – увидеть внуков. И все! Гулять по Равалю ей совершенно не интересно», – говорит моя подруга.

Мери, тем не менее, всегда здесь нравилось. Нравились странные люди Раваля, его улицы, полные жизни, и в особенности запахи. «Этот район пахнет! Здесь всегда есть запахи. Магазинов, улиц, лавок с кебабами», – говорит она, и это совсем не критика. Мери в восторге от того, что в Равале можно почувствовать биение жизни на таком уровне. «Здесь очень космополитично. Мне очень нравятся наши пакистанцы[37]37
  Пакистанцы в Барселоне в основном держат небольшие районные продуктовые, которые работают допоздна.


[Закрыть], у нас с ними отличные отношения. Один из наших продавцов даже приглашал нас к себе в гости! Пакистанцы – чистая любовь; они обожают детей. Когда я сыновьями захожу в один из двух наших районных пакистанских магазинчиков, продавцы всегда им что-то дарят, какие-то конфетки, леденцы. Они очень нежные! И это то, что мне нравится здесь. Космополитичность, возможность устанавливать новые неожиданные контакты. В доме напротив нас живет пара из Лондона. Аптеку под окнами держит коренная каталанка из Эшампле. Наш сосед по лестничной клетке – бывший банкир из Швейцарии. Квартира в Барселоне – это его второй дом, он приезжает раз в месяц. И каждый раз привозит нам шоколадные конфеты. Так что у тебя в одном районе есть бывший швейцарский банкир, пакистанцы, ребята из Лондона. И в школе у детей тоже очень много разных культур! Живи я в другом месте, нет уверенности, что в моей жизни были бы эти цвета и оттенки. Такие встречи обогащают. И жить здесь, это все равно что жить в Лондоне, но без серого неба над головой», – объясняет Меричель свою симпатию к Равалю.

Первое любимое место в районе, о котором мне говорит Мери, – это ресторан при Museu Mantim. Музей этот расположен в здании готических верфей Драссанес, и во внутреннем дворике музея есть милый ресторанчик. Огороженные от улиц и машин, столики расставлены вокруг фонтана и мини-пруда, в котором плавают карпы. Ресторан при музее очень любят родители – здесь можно расслабиться и поболтать с друзьями, пока дети играют с карпами в пруду. Детям весело, и при этом они на виду – не выбегут внезапно на дорогу под машины.

Но мы с Меричель идем не туда, а в легендарное место ее юности – абсент-бар Marsella. Я много раз видела это имя в списке баров Барселоны, в которых любили проводить время знаменитости прошлого – Джордж Оруэлл, Пикассо и другие. Но я никогда там не была. С улицы бар «Марселья» не выглядит особенно привлекательным; его окна занавешены и не позволяют увидеть, что происходит внутри. Мы открываем дверь – и я замираю, пораженная. Мы будто шагнули назад во времени, в Барселону если не времен Оруэлла, то точно предолимпийскую. В «Марселье» гигантские потолки, метров пять или шесть; наверху подвешены серьезные деревянные вентиляторы. Сегодня они замерли бездвижно – декабрь, посетителям не нужны холодные потоки воздуха. Но легко можно себе представить, как эти вентиляторы крутятся в летней жаре и за столами сидят люди в костюмах-тройках и громко разговаривают-ся друг с другом… Мое воображение перенесло меня в какое-то кино о Барселоне начала XX века. Впечатление дополняется тем, что бар выглядит так, будто за последние сто лет его никто не трогал: на потолке не хватает половины штукатурки, барная стойка слегка облупилась, на стенах тут и там стерлась краска.

Мери между тем рассказывает историю этого бара – это классный бар, любимый местными, в какой-то момент он перестал зарабатывать деньги, и его решили закрыть. И вроде бы он даже простоял закрытый пару месяцев, но затем что-то случилось, и его открыли заново в том же виде, как и всегда. «Я, честно говоря, не понимаю, на какие деньги он сейчас существует», – говорит она. Замечание справедливое: во всем этом большом помещении человек на пятьдесят, кроме нас с ней, никого нет. Мери просит два абсента и показывает мне, как его надо пить, параллельно рассказывая о себе, о Равале и о жизни. Абсент в баре «Марселья» подают с кубиком рафинированного сахара, чайной ложкой с дыркой посередине и стаканом воды. Дырявую ложку нужно положить поперек бокала с абсентом, возложить на нее кубик сахара и поливать его водой из стакана. Сахар постепенно растворяется и падает в абсент. Жидкость меняет цвет с ярко-зеленого на приглушенный желтый.

После абсента мы отправляемся гулять и исследовать другие любимые места Мери. Наша первая остановка – главная и практически единственная историческая достопримечательность Раваля, средневековый госпиталь Санта-Креу[38]38
  Santa Creu, «святой крест».


[Закрыть], построенный в XV веке и служивший по назначению вплоть до 1920-х годов. Именно в этом госпитале лежал раненный под трамваем Антони Гауди, пока его не узнали и не перевезли в более богатые больничные палаты. Санта-Креу, безусловно, самое красивое архитектурное сооружение Раваля. Внутренний двор здания стал красивым парком (его очень любят бездомные и почти всегда сидят здесь на лавочках), здесь появилось кафе El Jardi («Сад»), а в самом здании бывшего госпиталя разместилась Национальная библиотека Каталонии.

«Там невероятно красиво! Ты была внутри, в библиотеке? Если нет, обязательно сходи. Туда, правда, нужно сделать членскую карточку. По идее, карточки Национальной библиотеки положены только людям, которые занимаются исследованиями или пишут статьи. У тебя должен быть повод туда ходить. Я не веду никаких исследований, но мне захотелось туда записаться. И вот я пришла, и меня спрашивают: „Зачем вам членская карточка?“ Я говорю: „Я работаю над исследованием…“ И они такие: „Да, хорошо, покажите удостоверение личности, и сделаем вам карту“.

У меня была целая легенда готова об исследовании! Но ее так и не удалось рассказать. В любом случае, карточку делают прямо сразу, так что обязательно сходи внутрь!» – оживленно рассказывает Мери.

Мы продолжаем нашу прогулку. Меричел рассказывает мне о многих событиях и легендах прошлого. Сейчас у них с мужем есть фотостудия в Побленоу, но раньше они работали здесь, в Равале, на улице Хоакин Коста. Их студия была в большом доме с красивым подъездом и множеством квартир. Раньше, как рассказывает Мери, в этом доме продавали элитные изделия из кожи – чуть ли не лучшие во всей Испании; покупатели приезжали со всей Европы. Меричель и ее муж, впрочем, этого не застали и узнали вообще случайно: «Как-то раз мы выходим из студии, и к нам подходит пожилой сеньор. Он был вместе со своей семьей, они, кажется, были басками. И он спрашивает: „Можно подняться наверх?“ Мы отвечаем: „Ну, сеньор, в нашу студию мы вас, конечно, не пустим, но зайти посмотреть на подъезд – заходите ради бога“. И тут он нам рассказал, что, будучи совсем юношей, он работал в этом здании в кожаной мастерской. Что здесь было много производителей первоклассных изделий и так далее и тому подобное». От былой кожаной империи сегодня, по словам Мери, остался лишь один магазин, который работает только два дня в неделю.

«Что обязательно надо сделать в Равале, чтобы почувствовать дух района?» – спрашиваю я. Мери задумывается лишь на секунду, а затем выдает полноценный список мест и развлечений, полный искусства и еды. «Необходимо напитать и душу, и тело», – тоном эксперта говорит она.

Питать душу стоит в культурных центрах, созданных на Равале к Олимпиаде с целью облагородить район: Музее современного искусства МАСВА, прилагающемся к нему лектории СССВ и, наконец, знаменитой среди барселонцев фильмотеке (она так и называется, Filmoteca). Особенно Мери рекомендует музей МАСВА в ночь музеев (проходит примерно в середине мая): «Посетить МАСВА ночью – это нечто особенное. Особенно в первые несколько лет ночи музеев это было здорово. Сидеть ночью на террасе музея, наслаждаясь каким-нибудь напитком, это было бесценно». После визита в галерею можно зайти в типичную каталонскую grangeta – бар второй половины дня, где пить надо не алкоголь, а горячий шоколад. Затем – в соседний магазин сыров и купить кружок выдержанного овечьего, сделанного в каталонских горах. Побродить по книжному магазину La Central, зайти в магазин красок и изобразительных искусств…» А после обязательно насладиться едой и вином – Испания не была бы Испанией без умения ее жителей хорошо выпить и красиво закусить после визита в картинную галерею.