Текст книги "Добрая история о любви. или нет"

* * *

После ухода мамы Любава задумчиво побрела на кухню. Сегодня на обед мы ждём Сашу и будем готовить пиццу. Ну, вернее Любава будет готовить, а я буду её вдохновлять.

Всё началось с того, что Любава разлила масло. Благо, что не как у Булгакова на трамвайные пути, а на кухонный пол. Пошла в ванную за половой тряпкой, и по пути ответила на звонок подруги, которая хотела узнать, нет ли у Любавы знакомых сварщиков. Один такой нашелся у Любавы в памяти, и она торопливо принялась искать его координаты. Когда разговор закончился, она вернулась на кухню, совершенно забыв про масло и недоумённо глядя на половую тряпку у себя в руках. Тряпку вернула на место, снова зашла на кухню, и поскользнувшись на масле, как в плохой американской комедии, растянулась по всему полу. Несколько минут она лежала, глядя в потолок и почти не моргая. Я подошел, ткнулся носом в щеку, вроде живая, и пошел вылизывать масло.

Когда приехал Саша, пиццы всё ещё не было, а Любава старательно, высунув язык, рисовала себе йодовую сеточку на руке. Он помог ей забинтовать руку эластичным бинтом, и они решили готовить пиццу вместе. Любава, как бравый командир, раздавала указания и Саше, и мне, а мы повиновались. Мы старались делать всё в точности, как она говорит, потому что если что не так, вместо того, чтобы повторять второй раз, она пыталась выполнить это сама, забывая об ослабленной правой руке. Так она опрокинула на пол уже нарезанный сладкий перец, чуть не подожгла свой бинт, включая духовку, и обляпала соусом нас с Сашей. Ох, и намучался я, пока его вылизывал со спины. Совершенно не вкусно!

Пока мы готовили, Любава рассказывала нам о своём единственном переломе в детстве. Однажды в пятом классе на уроке физкультуры она упала и сломала правую руку. И потом целый месяц она ходила в гипсе и от скуки научилась писать левой рукой. Она побежала в комнату за блокнотом и ручкой, чтобы продемонстрировать нам свой чудесный навык, через что-то споткнулась и снова упала.

В этот раз ушибла вторую руку. Саша и на второй руке нарисовал ей йодовую сеточку и забинтовал её эластичным бинтом. Потом мы усадили Любаву в кресло и строго-настрого запретили вставать. Я, на всякий случай, остался с ней в комнате, чтобы проследить за этой непоседой. А Саша отправился доделывать пиццу.

Когда пицца была готова и Саша начал кормить Любаву, она всё вредничала:

– Всё хорошо, но вот соли можно было бы и поменьше, а соуса – побольше, и мясо какое-то не очень сочное.

– Ну, мясо ты сама выбирала, так что я тут не виноват, – парировал Саша.

– Ну да. А сыр нужно было на мелкой тёрке потереть.

– А чего ж ты сказала, чтобы тёр на крупной?

– Я сказала? Ну ладно, так тоже хорошо. А я думала, мы сегодня после обеда на каток пойдём, наверное, перенесём на другой раз, да? – оглядывая свои руки, спросила она.

– Да уж, наверное. Можем, конечно, пойти покататься, если у тебя ещё бинты есть и йод. Как хочешь. Ноги то целы, пока что.

Они засмеялись.

Целую неделю Саша приезжал к нам каждый вечер и готовил ужин. В пятницу Любава уже вполне хорошо себя чувствовала и могла всё делать сама, но он настаивал, что ему это только в радость.

Любава мне как-то говорила, что путь к её сердцу лежит через кухню. Она очень ценит в мужчинах умение хорошо готовить, и когда они не сваливают эту миссию на женщину. Так что своими кулинарными подвигами Саша заработал огромное уважение и восхищение Любавы.

После ужина Саша уехал, а Любава ещё долго валялась в постели без сна, радуясь, что ей наконец-то повезло в любви. О таком положительном во всех отношениях парне она даже не мечтала. Пару раз её посещала мысль, что он слишком идеальный и должен быть подвох. Но она гнала эти мысли прочь. В конце концов, она заслуживает самого лучшего. И теперь он, самый лучший, с ней. Как и должно быть. Точка.

Глава четвёртая

Я проснулся и нашел Любаву, плачущую на кровати. И как она так тихо вернулась с танцев, что я не слышал? Я запрыгнул на кровать, подошел к её лицу и лапкой вытер слезу. Обычно, ей это помогает успокоиться. Она начала что-то говорить. Я сел возле неё в ожидании, пока она сможет говорить внятно, а то ничего не понятно из-за всхлипов. Наконец она сказала:

– Саша исчез! У меня из телефона пропал его номер и фотографии, в интернете пропала вся информация о нём, и от нашей переписки не осталось и следа. Я, стараясь не привлекать внимания, как бы между прочим, на тренировке спросила у ребят, куда он подевался. И на меня все посмотрели, будто не понимают, о ком я говорю. Может его вообще не существует? – на последней фразе она снова разрыдалась.

– Могла же я его придумать себе, как параллельные миры. Заигралась и спутала вымысел с реальностью. Добрыня, с этими фантазиями пора завязывать, до добра это не доведёт. Пора обратиться к доктору. О Господи! Я с котом разговариваю! Точно, пора лечиться.

– Не заводись. Найдётся твой Саша, я же его видел. Уверяю тебя, он существует. Хороший парень, хоть и без запаха, но я к этому уже почти привык. Всему происходящему наверняка найдётся какое-нибудь забавное объяснение, может, это вообще чей-то розыгрыш, шутка, понимаешь? Всё будет хорошо! – сказал я, улёгся Любаве под бочок и замурчал.

Она мне не поверила. Весь вечер мы провалялись в постели. Любава почти всё время молчала. Её редкие тяжелые вздохи и реплики по типу: «А Катюша уже второго родила» или «У Светки свадьба через месяц» давали понять, что в голове у неё завелась любимая пластинка девушек: «Все вокруг счастливые и любимые, одна я бедная-несчастная, что ж мне так не везёт-то?» и припевом – коронный риторический вопрос: «Ну чем я хуже?».

В такие моменты я ей ничем помочь не могу, нужно просто переждать. Против этого вида истерики никакая логика и здравый смысл устоять не смогут, только Время.

* * *

Целую неделю Любава была грустная и молчаливая. Неужели действительно решила со мной больше не разговаривать? Чтобы хоть как-то её взбодрить, я на днях разбил её чашку, думал, может, покричит на меня и полегчает. Фокус не удался, вздохнула и молча убрала осколки. Ничего не сказала, даже взглядом не удостоила. А мне было нестерпимо скучно и одиноко в тишине. Хоть бы уже спела что-нибудь, всё лучше, чем беззвучие.

Она звонила подруге – психологу Сусанне, чтобы уточнить, к кому ей лучше обратиться: к психологу, психотерапевту или психиатру. На что та ей посоветовала обратиться к психологу и дала номер хорошего специалиста. К себе на приём не пригласила, оно и к лучшему. О странностях проще рассказывать постороннему человеку. Не откладывая в долгий ящик, она записалась на приём, на следующий вечер.

Любава вернулась домой позже обычного, и всё такая же грустная, как и раньше.

– Представляешь, я полтора часа рассказывала этой очень приятной женщине с умными глазами о своём детстве и мучилась мыслью «зачем я здесь?», – сказала Любава. – Говорю ей: «Я встречалась с молодым человеком, а теперь выходит так, что его не существует, как будто, я его придумала», а она мне знаешь что на это отвечает?

– Не знаю, – говорю я, радостный, что мы снова можем общаться.

– А она говорит: «Не торопитесь. Чтобы разобраться в причинах, нам нужно начать с самого начала. Вы говорите, что папа вместо велосипеда привёз вам мягкую игрушку? И что вы почувствовали?»

Я загрустил. Ну, должно же быть хоть что-то, что вернёт ей прежнюю жизнерадостность. И как ей объяснить, что Саша ей не привиделся?

А между тем, Новый год уже через пять дней, а мы так и не придумали, где и с кем будем его праздновать и будем ли вообще.

Сегодня у Любавы корпоратив на работе, к которому она так долго готовилась. Такое впечатление, что она вообще не собирается туда идти: не красится, не выбирает платье (хотя выбирать-то и не из чего, нарядное у неё сейчас только одно) и даже не идёт укладывать свои русые кудри.

На столе зажужжал телефон. Любава лениво подошла к нему и застыла. На экране определился номер Саши, и появилась его фотография. Дрожащими руками она взяла телефон и неуверенно ответила:

– Слушаю.

– Любава, привет. Как дела? – раздался в трубке весёлый голос Саши.

– Никак, – она помолчала и добавила, – я ничего не понимаю. Вчера в телефоне не было ни твоего номера, ни фото. А теперь твой номер определился: как такое может быть? – забормотала она.

– Как, ты помнишь? Ты меня искала? – его голос резко стал очень серьёзным.

– А ты как думал? Бац! И испарился, будто тебя и не было никогда! – закричала она. – Как можно так поступать с людьми?!

– Любава, у меня к тебе серьёзный разговор! – твёрдо сказал он.

И тут мою девочку прорвало. У неё начался истерический смех; похоже, что все эмоции, которые скопились за неделю под её мрачной маской, вырвались наружу. Эта фраза Саши сработала совершенно неожиданно.

Давным-давно, ещё в школе, Любава с подружкой подшучивали над очень популярными в то время мексиканскими сериалами. Все эти фразы, после которых были театральные паузы под тревожную музыку, они постоянно использовали перед тем, как сообщить друг другу очередную дурость или шутку. И фраза «у меня к тебе серьёзный разговор» со временем начала сама по себе вызывать у них смех. Было понятно, что ничего серьёзного за ней точно не последует.

Давняя память сработала, и моя несмеяна, пусть истерично, но сбросила с себя груз этой недели. Мне стало легче: как же здорово снова слышать её смех и видеть её улыбку.

Успокоившись, она извинилась за такую реакцию и сказала:

– Хорошо, давай поговорим. Можешь сейчас ко мне приехать?

– Да, буду через час, – сказал Саша и положил трубку.

* * *

Целый час Любава суетилась: то прихорашивалась перед зеркалом, то принималась за уборку, трижды переоделась. Она никак не могла определиться в своих чувствах: то ли она безумно рада, что Саша реальный человек, и она все-таки в своём уме, то ли она соскучилась и просто хочет обнять его и готова простить его за исчезновение, то ли так злится на него, что видеть его не хочет. В итоге, порядка не было ни в доме, ни в голове.

Саша приехал немного раньше. Взволнованный и очень серьёзный. Он крепко её обнял, будто уже не рассчитывал увидеть. Без лишних разговоров и полностью игнорируя вопросы Любавы, он прошел на кухню, усадил её за стол напротив себя и начал говорить:

– Любава, я сейчас расскажу тебе кое-что очень важное. Тебе будет непросто в это поверить и сразу понять, что это правда. Скорее всего, на осознание всей серьёзности ситуации тебе потребуется время. Я это понимаю. Конечно, не просто в одну минуту поменять своё представление об устройстве жизни и вселенных.

– Вселенных? Их что ли несколько, по-твоему? – удивилась Любава.

– Не перебивай. Я сейчас всё расскажу по порядку. Сначала коротко, чтобы у тебя появилось целостное представление. А затем уже нюансы.

Любава кивнула, он сделал глубокий вдох и продолжил:

– Существует бесконечное множество параллельных миров или вселенных, называй как хочешь. Все эти миры между собой очень сильно похожи и во всех этих мирах ты можешь бывать, если ты родился в Центральном мире. Центральный мир – это главный мир, ну из названия и так понятно. Все, кто родился в Центральном мире, могут путешествовать в другие миры по своему желанию и делать там всё, что захотят. Я из Центрального мира.

Я могу перемещаться в любые миры, сколько захочу и общаться с теми, кто живёт в них постоянно. И когда я перемещаюсь в другой мир, в этом мире вся информация обо мне стирается, будто меня и не было. И из памяти людей исчезают все воспоминания обо мне. А когда я возвращаюсь в этот мир, обо мне все вспоминают, и я сочиняю что-то про командировку или отпуск, чтобы объяснить своё отсутствие.

Единственное, чего я не могу делать ни в каком мире кроме Центрального, это продолжать род. То есть, путешественники из центрального мира не могут в каждом мире оставлять по наследнику. Пробовали, не получается.

Единственный вариант, при котором это возможно, это навсегда остаться в одном из миров. Если я 9 месяцев пробуду в этом мире, я забуду о Центральном мире и о путешествиях, и превращусь в рядового жителя этого мира, который не подозревает о существовании параллельных миров.

– Очень интересно, – Любава слушала рассказ Саши, подперев голову ладошкой, и смотрела на него, как на сказочника. – А почему же тогда я о тебе не забыла, когда ты исчез? – спросила она.

– Хороший вопрос. Я думал об этом и даже ходил на консультацию в Бюро путешествий Центрального мира. Они сказали, что твой отец, как раз пример того, как путешественники остаются в параллельном мире навсегда. Он так полюбил твою мать, что решил больше никогда не путешествовать и со временем всё забыл. Таких случаев в истории очень не много и такие дети, как ты, не очень-то хорошо изучены. Так что, может быть, что на тебя некоторые законы не распространяются. Если вкратце, то это всё.

– Саша, ты хочешь сказать, что ты серьёзно веришь в то, что говоришь?

Любаве понравилась сказка, но она упорно отказывалась верить в её правдоподобность.

– Да, – устало сказал он, – всё так и есть.

– Ты думаешь, что исчез куда-то на неделю, удалил информацию о себе, подговорил ребят на танцах, чтобы сделали вид, что не знают о твоём существовании, теперь приехал, и я поверю в альтернативную теорию устройства вселенной? – спросила Любава.

– Не альтернативную, а самую что ни на есть настоящую, – угрюмо парировал он.

– Са-а-а-ш, у меня тут есть один хороший доктор, точнее психолог, хочешь, сходим к ней? – встревоженно спросила Любава.

– Да ну тебя! Я же тебя предупреждал, что ты сразу не поверишь. Я даже пытался придумать для тебя доказательства, но пока ничего толкового в голову не пришло. Просто я же должен был тебе объяснить своё исчезновение, вот и решил не выдумывать, а сказать как есть. У нас это не воспрещается. Можем рассказывать хоть каждому встречному, всё равно никто не верит.

– А когда ты успел в Центральном мире обо мне проконсультироваться, если только час назад узнал о том, что я тебя не забыла? – прищурившись, спросила Любава

– Я тебе звонил, когда под твоим подъездом стоял. Так спешил с тобой увидеться. А потом понял, что нужно с начала с людьми посоветоваться, понять, как такое вообще возможно.

Я сидел на полу и слушал их разговор, открыв рот от удивления. Я видел, что Любава ему не верит, и её можно понять. Но я также видел, что Саша говорит правду. Я был в этом совершенно уверен. И зная это, я всё равно не мог поверить в то, что он говорит. Тем временем, Любава продолжала иронизировать:

– И что теперь? Центральный мир послал тебя с миссией меня, такую бракованную, уничтожить или завербовать, или что там ещё бывает в фильмах про вселенные. Я заметила, что эта тема у фантастов сейчас очень популярна.

– Никто меня не посылал, и хватит ёрничать. Но, конечно, их твой феномен заинтересовал, и они хотели бы узнать о тебе побольше. Может, ты и в мирах путешествовать можешь, кто знает. Ты как, не замечала за собой такого?

Любава промолчала. Ей совсем не хотелось рассказывать Саше про свои сны. Тем более, они все были, почему-то, о мужчинах и такие странные. Слишком много нестыковок между тем, что видела она и тем, что рассказывает он.

После продолжительной паузы Саша встал и бодрым тоном сказал:

– А вообще, я очень по тебе скучал. И вернулся я только из-за тебя, – он подошел к Любаве и обнял её. – Представляю, как ты намучалась тут в догадках, почему я исчез. Прости, пожалуйста. Этого больше никогда не повториться, – тихо сказал он. – То есть, я буду исчезать на некоторое время, у меня в других мирах есть…

– Кто? Другие девушки? – с вызовом вскрикнула Любава и отстранилась от него.

– Есть важные дела. Девушек нет, только ты, – сказал он, глядя ей прямо в глаза. – Клянусь. Перед исчезновением я всегда буду тебя предупреждать и всегда буду возвращаться к тебе, чего бы мне это не стоило.

Любава хотела ещё что-то сказать, но потом поняла, что устала от споров и препирательств. Просто обняла Сашу, и они так долго бы сидели, молча обнявшись и думая каждый о своём, если бы она не вспомнила, что сегодня у неё корпоративный праздник по случаю Нового года. На сборы оставалось полчаса. Любава в ужасе начала бегать по квартире, судорожно представляя как же ей успеть причесаться и накраситься всего за 30 минут. Слава Богу, не нужно думать, что одеть, выбора-то нет. Она расцеловала Сашу и вытолкала его за дверь. Он упирался, говорил, что надеялся сегодня у нас остаться на ночь. Но она его не слушала, даже ботинки не дала зашнуровать толком.

Настроение у Любавы в корне изменилось. Глаза горят, румянец на щеках, стройная, сногсшибательно красивая и энергичная. Она вылетела из дома ровно в пять часов при полном параде.

* * *

Вернулась утром, в шесть. Пьяная. И давай ко мне приставать:

– Добры-ы-ы-нечка, зайчик мой. Как твои дела?

– Нормально – фыркнул я, отворачиваясь от её огненного дыхания, – ты чего надралась так?

– А я пьяненькая! Представляешь?! Пять лет не пила, а тут вдруг ОП! И захотелось, ни с того ни с сего. Все очень удивились. Они думали, что я не пью, потому что или беременная или болею. Как им понять, что можно просто не любить алкоголь.

– Ух, иди спать. Чего ты ко мне в морду лезешь. Отстань! Положи мне еды и проваливай.

– Знаешь, я там так танцевала! Все собрались посмотреть! Сказали что у меня талант. Ко мне на медленный танец кавалеры в очередь выстраивались. Так то!

– Конечно, увидели, что ты лыка не вяжешь, вот и надеялись, что можно будет воспользоваться. Молодец, что домой пришла, а не проснулась у кого-то из «кавалеров».

– Добрыня, а ты меня любишь?

– Люблю. Больше всех на свете. Иди отдыхать, я тебя очень прошу.

– Мяу! – сказала Любава и, смеясь, отправилась в постель. Благо, что не в душ, а то бы сегодня точно утонула.

Глава пятая

Днём приехал Саша и разбудил нас. У Любавы было жуткое похмелье, болела голова, и ей хотелось тишины. Я её такой никогда не видел, да и похмелье я только в фильмах видел. Но, чтобы человек так страдал за веселье накануне, это жестоко. Я старался помалкивать и не создавать лишнего шума, а вот Саша всё тараторил про свои параллельные миры. Можно подумать, она сейчас могла его внимательно слушать.

– Вся прелесть путешествий в том, что во всех мирах одни и те же люди почти что. И каждый мир создаётся тогда, когда я становлюсь перед выбором. Например, я поступал в два университета и в оба хорошо сдал экзамены. И выбрал, естественно только один. Таким образом, в центральном мире я окончил Университет Радиоэлектроники, а в другом мире – Авиационный. Так у всех людей эти миры создаются. Только они не могут сознательно переключаться между ними, зато могут параллельно жить во всех сразу. От условий выбора они сильно меняются, и становятся уже другими людьми. А я всего один, и я в один период времени могу быть только в одном мире.

– Ну и как я там? В других мирах меня видел?

– В одном видел, но не знакомился. Ты там с детьми гуляла, близнецы у тебя, мальчики. Видно, что достаток у вас очень низкий, и не очень-то ты счастливая, скорее уставшая и выглядишь старше лет на 5.

– И почему же я раньше не встречала таких, как ты, которые исчезают?

– Конечно встречала, наверняка. Нас много. В твоей жизни были люди, которые появились, а потом исчезли, будто их не было никогда? Например, подружились с начала, так хорошо общались, а потом вдруг резко перестали.

– Чтоб перестали общаться, такое было. А чтобы вся информация о них исчезла, такое только с тобой.

– Так ты же не помнишь о них. Память стёрлась. Вот и не заметила исчезновения информации.

– Это ты не помнишь, сам же сказал, что я феномен, не забываю я пришельцев.

Тут Саша растерялся. Он понял, что сам себя загнал в тупик. Развёл руками и продолжил:

– Тогда не знаю. Но какое-то объяснение должно быть. А знаешь, где я эту неделю провел? В Амстердаме. В одном из миров я басс-гитарист в известной рок-группе, и мы поехали на гастроли в Нидерланды. Ох, и красотища же там. Отдохнул, нагулялся, печенюшек с травой наелся. Наши все там так накурились, что даже не пришлось придумывать, куда я уезжаю, всё равно бы никто не слушал. Так что, молча, взял и вернулся в этот мир.

Наконец-то Саша заметил, что Любава его не слушает. Тут он резко сменил тактику и попытался к ней приставать. На его действия Любава ответила резким отказом и попросила его уйти.

Не нравилась мне эта тенденция: он к ней со всей душой, всю правду про себя рассказал, а она его второй день подряд выгоняет. А потом ещё удивляется, что личная жизнь у неё не складывается. Ох, не понять мне её, не понять.