Текст книги "Добрая история о любви. или нет"

Глава восьмая

Саша вернулся, как и обещал, в среду вечером. Пришел очень радостный и с подарками.

– Меня там очень хорошо принимали, как дорогого гостя и вон, сколько всего надарили! Смотри, колбаса домашняя, а это наливка вишнёвая, знаю, что ты не пьёшь, но для гостей пригодится.

Он доставал на кухонный стол разные вкусности и совсем не замечал бледности и заторможенности Любавы. Визит к психологу ничего не дал. Она всё пыталась рассказать о своих снах и о том, как Саша растворился в воздухе, но у Инги Викторовны был свой план, и они снова говорили о детстве. В конце концов, Любава разнервничалась и ушла, не дождавшись окончания сеанса.

Наконец-то Саша заметил, что Любава не разделяет его радости:

– Что с тобой? Заболела?

Он подошел, обнял Любаву и губами прикоснулся ко лбу.

– Температура вроде нормальная, – протянул он, – что случилось?

– Ничего. Всё нормально.

– Нет, не нормально. Говори, я всё равно не отстану.

– Ты, когда уезжал, перчатки забыл, – сказала она.

– Ну и что? Это же просто перчатки. Я даже и не заметил, обычно руки в карманах держу.

– А я их увидела и открыла входную дверь, чтобы тебе отдать, – как будто не слыша его, продолжила Любава, – а ты исчез.

– Ох, ты ж ёлки-палки! – только и смог сказать Саша, – ты видела, как я переправлялся? Блин!

Он посидел минуту, думая, как же ей всё объяснить.

– Ну, оно и к лучшему, ты же хотела посмотреть, как я перемещаюсь между мирами, вот теперь посмотрела, может, хоть теперь поверишь, что я говорю правду? – наигранно весело сказал Саша.

– То есть вся эта ерунда про миры, всё-таки правда? Зачем же ты признался, что поспорил и сказал, что всё это выдумал?

– Ну, я понял, что ты мне не веришь, и тебя только злят мои рассказы. Меня родители предупреждали, что жители параллелей обычно не верят. У них защитная система психики стоит от этой информации. А я же упёртый, всё равно хотел, чтобы ты правду знала. Думал, если постоянно тебе буду понемножку рассказывать, ты привыкнешь и поверишь. А ничего не получилось. Демонстрировать доказательства, как, например, исчезновения, нам запрещено. За это могут насильно лишить права перемещаться и навсегда оставить в параллели. А это, как сама понимаешь, мне совсем не подходит.

– Но почему? Почему тебе этого так не хочется? Неужели ты не сможешь прожить без этих путешествий? – Любава заметила, что уже на полном серьёзе обсуждает с Сашей тонкости путешествий между мирами. Получается, она поверила и смирилась, что это правда.

– Потому что в основной массе такие люди спиваются. Не сразу, конечно. Обычно они добровольно остаются в одном мире, чаще всего по любви. И первое время всё хорошо. Они постепенно забывают о путешествиях и о других мирах. Жизнь у них складывается чудесно, если смотреть со стороны: карьера, семья, дети. Всё замечательно. Только со временем они начинают чувствовать, что всё это не то, они чувствуют щемящую грусть и скуку. Они подсознательно знают, что где-то есть другая жизнь, другие краски, а здесь и сейчас всё пресно и однообразно и нет возможности вырваться из этого круговорота. И вот так одни начинают выпивать, другие – принимать наркотики, очень много самоубийц – это те, кто изначально были путешественниками из Центрального мира. Встречала таких людей?

– Встречала, – сказала Любава, еле сдерживая слёзы, – мой отец.

– Ой, прости, что-то я не подумал, – сказал Саша и обнял плачущую Любаву.

– Да ладно, правда же. У них с мамой всё чудесно было. Безумно любили друг друга. На работе у него тоже очень хорошо всё было. А потом вдруг, как будто из него всю радость выпустили, стал угрюмый, молчаливый и начал пить. Никто не мог понять из-за чего. Мне тогда лет 7 было. И с тех пор отношения у них с мамой становились всё хуже, на работе тоже всё не заладилось. Да, нельзя тебе в этот мир, лучше уж путешествуй.

Они сидели, Саша гладил её по голове и не знал, стоит ли ему теперь рассказывать Любаве о своих путешествиях, или лучше обходить эту тему. Она как будто услышала его сомнения и спросила:

– А где ты был эти три дня на самом деле?

– Как и сказал, в командировке, и все эти подарки настоящие, действительно в принимающем офисе угостили. Я от тебя на пару часов заскочил в центральный мир, там узнал координаты одного мира, сгонял в тот мир на часок, а потом вернулся сюда и уехал в командировку. Я же тебе звонил и позавчера вечером и вчера, а ты трубку не брала.

– Правда? А я не слышала, и пропущенных вызовов не видела. Странно.

Она полезла в сумочку за телефоном и не нашла его там. Потом обошла квартиру, пошарила в ящиках стола и по карманам. Телефона нигде не было. Она попыталась вспомнить, когда и где она его видела в последний раз, и получилось что в понедельник, когда записывалась к психологу – это был её последний разговор по мобильному. Потом она пребывала в таком ужасном состоянии, что никому звонить не хотелось. Нужно будет проверить на работе, может там оставила. Не хотелось думать о том, что он потерян или его украли, потому что в телефоне, помимо драгоценных телефонных номеров всех нужных людей были ещё многочисленные фотографии и прочая ценная информация, нигде больше не сохранённая. Она так и не удосужилась освоить сервисы, которые сохраняли резервную копию всех данных вне телефона, и потом эту информацию можно было бы получить, зная пароль.

– И что за специальный мир ты посетил на час? – спросила она рассеянно.

Саша замялся, он явно не хотел рассказывать. Любава это заметила и уже заинтересованно повторила вопрос. Он сказал:

– Я был в мире, где маму твоей сестры, Ксюши, сбила машина, и где твой отец привёз ребёнка тебе.

Наступила пауза. Любава так и застыла с чашкой чая в руке. Саша продолжил:

– Когда ты рассказала мне этот сон, я сразу понял, что это слишком сильно похоже на параллельный мир и проверил реестр миров, в которых ты есть. И нашел этот, ему всего полторы недели. То есть он был создан, когда ты видела сон.

– Это, это я его создала?! – запинаясь, спросила Любава, готовая снова расплакаться.

– Нет, нет, что ты? Нет, конечно! Ты не можешь создать мир, и я не могу. Они создаются сами, ну, или их Всевышний создаёт, тут мнения расходятся, и подтверждённой информации нет.

Любава вздохнула с облегчением.

– Ладно, и что там, в том мире? – боязливо спросила она.

– Там ты, как в твоём сне, взяла отпуск и посвятила себя уходу за ребёнком. Ищите общий язык, приспосабливаетесь. Но есть одна странность: сейчас Ксюша живёт у тебя всего лишь десять дней. И я не понял, как ты могла видеть то, что будет через месяц. В бюро путешествий центрального мира тоже не знают; есть два варианта: или твоё воображение дорисовывает картины, чтобы придать им завершенность, или в других мирах ты видишь будущее. Мы пока не знаем, как проверить, какая из версий правильная.

– Получается, что я не только не забываю о путешественниках, в нашем случае достоверно известно, что я не забываю о тебе, так ещё и миры другие могу видеть? – задумчиво сказала Любава, – а не слишком ли много у меня талантов, как для среднестатистической жительницы параллельного мира?! У вас там проверяли других детей бывших путешественников, они тоже со странностями?

– Не знаю, когда я рассказал о тебе, люди заинтересовались, несколько ученых даже взялись поднять архивы и найти все известные феномены и странные случаи из жизни людей параллельных миров, которые до них дошли. И они хотели бы с тобой пообщаться, – сказал Саша.

– Пообщаться? Это как? Оденут мне на голову и тело кучу электродов и будут изучать мои реакции на разные раздражители. Благодарю, но роль подопытного кролика мне вообще не интересна, – фыркнула Любава.

– Тебе что, самой не интересно как у тебя эти путешествия получаются? Совсем не хочешь разобраться в природе своих снов? – удивлённо спросил он.

– Признавайся, это они тебе такое задание дали: во что бы то ни стало уговорить меня согласиться на обследование?! – прищурившись, спросила Любава.

– Нет, не было никаких заданий. И обследований никаких не будет. Я просто консультировался с людьми, как сделать так, чтобы тебя на некоторое время переправить в Центральный мир. Мне сказали, что таких случаев в истории почти не было, что это может навредить твоей психике, и они не будут оформлять для тебя визу. А когда узнали о твоих особенностях, сказали, что им интересно с тобой пообщаться. Тогда я и ляпнул, что ты согласна, при условии, что общение будет проходить на территории Центрального мира.

– Зачем? Зачем тебе нужно переправлять меня в Центральный мир? Зачем столько хитростей? – недоумевала Любава.

Саша покраснел и опустил глаза. Немного помолчал, а потом сказал.

– Там бы мы смогли пожениться, ты бы приняла гражданство Центрального мира и смогла бы вместе со мной путешествовать по мирам, и без меня тоже, конечно. А ещё, тогда мы бы получили возможность продолжать род, – сказал Саша и посмотрел на Любаву с робкой надеждой.

Любава молчала. Уже второй раз за последнее время Саша заговаривает с ней о браке и в этот раз без всяких формальностей, по-настоящему. И даже о детях сказал. Ей не верилось, что он действительно так серьёзно к ней относится.

– Чего молчишь? Ты не хочешь менять гражданство параллельного мира? Ты не думай, если захочешь, мы и наши будущие дети всегда будем жить в этом мире, изредка выбираясь, очень ненадолго, в другие миры, чтобы не потерять способность перемещаться. Просто, я не знаю, как нам быть: ведь я здесь не могу остаться, но хочу быть с тобой всегда. Вот и решил, что, может, тогда ты тоже станешь путешественницей.

– Я даже из родного района не решаюсь на переезд: так здесь ко всему привыкла и боюсь нового. Переехать в другой город, наверное, не решилась бы никогда, о другой стране я вообще молчу. А ты хочешь, чтобы я перебралась в другой мир, а потом путешествовала между мирами? Ты это серьёзно?! А с Добрыней что будет, о нём ты подумал?

Спасибо, что хоть тут обо мне вспомнили. Я был так удивлён всему услышанному, что и сам не заметил, что моя судьба в схеме Саши совершенно неясна.

Любава так разволновалась, что перешла на крик. Когда поняла, что стоит посреди кухни, руки в боки и кричит на возлюбленного, потупив взгляд, тихо сказала:

– Всё, устала, пойду лучше посуду помою, меня это успокаивает.

– Да ты же терпеть не можешь мыть посуду, – заметил Саша.

– Я тебя прошу, помолчи, я уже не способна на нормальный диалог. Тихо, – шепотом сказала она и принялась греметь грязными тарелками в раковине.

* * *

Наутро мы проснулись около шести утра от шума и криков в подъезде. Кто-то постучал в дверь. Любава, прямо в пижаме, пошла открывать, и увидела, что в подъезде настоящая дымовая завеса. Соседи, кто в чём, поспешно стремились вниз, к выходу из подъезда. Пожар. Поскольку все бежали вниз, было ясно, что огонь вверху. Любава схватила меня, запихнула в корзинку, растормошила Сашу, они прямо в домашних тапочках ринулись вниз по лестнице. Саша успел схватить с вешалки их куртки. В такой суете они не подумали ни о документах, ни о деньгах, главное было поскорее оказаться на улице. На лестнице я быстро ослеп от дыма и совсем ничего не видел. Было неописуемо страшно, ужасный запах и шум со всех сторон. Когда мы оказались на улице, добавился ещё и холод. Я сидел в корзинке и дрожал. Любава хотела меня достать и посадить к себе за пазуху, но я вцепился когтями в корзинку мёртвой хваткой и совершенно не мог отцепиться. Такой стресс не каждый день переживаешь.

Мы стояли на улице и смотрели, как из окон четвёртого этажа валил черный дым. Приехали пожарные и достаточно быстро потушили огонь. Пострадали квартиры четвёртого этажа и частично одна квартира на пятом. Мы живём на третьем, и наша квартира осталась нетронутой, но запах стоял страшный. И электроэнергию отключили, минимум, на 3 дня. Мы вернулись домой, замёрзшие и перепуганные. Любава с Сашей сразу полезли в горячий душ. Молодцы! Я только от одного стресса оправился, они мне сразу другой устроили. Нет бы, по очереди купаться, как обычно. Так я знаю, что если один утонет, то хоть второй меня не бросит. Эгоистично, конечно, так думать, но без любящего человека мне никак. А тут они вдвоём заплыв устроили. Но всё обошлось. Оба спаслись и пошли на кухню пить чай с калиной. Ох, и воняет же эта калина, не могу сказать, что хуже, запах гари, который очень тщательно пропитал наш дом, или калина. Затем Саша сказал:

– Собирайтесь, ребятки, три дня без света и в таком аромате вы не протяните, поехали ко мне.

– Как поехали? А я? А как же я? – в панике закричал я, – я же домашний, я же не могу ехать! Я ещё от сегодняшнего вояжа по лестнице и на улицу не пришел в себя, до сих пор сердце колотится в два раза быстрее, чем положено. Любава, ну ка замерь мой пульс!

– Конечно, не переживай так, возьмём мы и твою мышку и все твои тарелочки, горшочки и что там у тебя ещё есть – сказал мне Саша. Он понял, что я протестую, но не понял, по какому поводу.

– Вообще то, он не очень хорошо дорогу переносит. Я стараюсь его из дома никуда не вывозить, – нерешительно сказала Любава, – но и здесь оставаться сейчас совершенно невозможно. Ты прав. Сейчас подумаю, что с собой взять. Закажи, пожалуйста, такси, я через полчаса буду готова.

Саша пошел заказывать такси, а я под диван. Если они думают, что плохой запах и отсутствие света для меня повод ехать непонятно куда, то они глубоко ошибаются. Мне без света даже лучше, я и в темноте прекрасно вижу. А запах потерплю, кхе-кхе.

Когда Любава собрала всё необходимое и поняла, что я планирую остаться, она минут 5 меня уговаривала и обещала всё на свете, даже, что кушать я буду только яичные желтки и индюшиную печенку. Даже чайную ложку растительного масла пообещала. Я был неумолим. Сидел под диваном и не шелохнулся. Вот тогда в ход пошла швабра. Я даже в страшном сне не мог себе представить, что Любава способна так меня унизить. Меня выгнали из моего укрытия, как какую-то шавку. И в таком состоянии, оскорбленного и униженного как никогда, меня снова усадили в корзинку и понесли в машину.

Ехали мы долго, наверное, несколько дней, мне так показалось. Машина вся скрипела и тарахтела. Особенно страшно было, когда она с визгом резко остановилась: меня вместе с корзинкой здорово так трухнуло. Корзинка со мной была у Любавы на руках, но и Любаву заметно пошатнуло. Потом раздался мат водителя, от которого пахло сигаретами и бензином. Я не видел, что там произошло на дороге. Потом, после третьей или четвертой точно такой же ситуации я понял, что это мы так на светофоры реагируем. Я громко плакал, почему-то меня собственный голос успокаивает. Любава пыталась меня утихомирить, разговаривала со мной. Водитель матюгался и на светофоры, и на меня. Его мой голос явно не успокаивал, а Саша молчал.

Когда приехали, водитель совсем раскричался: начал требовать чтобы больше заплатили за то, что я портил ему нервы. На что Саша, который, оказывается, тоже может матом, ответил ему, что не заплатит. И тот сразу поверил.

Саша жил в одиннадцатиэтажном панельном доме на 8 этаже. Когда меня выпустили из корзинки, я понял, что работы у меня видимо-невидимо. Нужно же всё осмотреть, понюхать, на зуб попробовать. Сразу вижу, что ремонт у него здесь хороший, современный, мебель кошачьих когтей не видавшая. Сейчас я здесь наведу порядок, будут знать, как шваброй меня из-под дивана доставать. Я ещё хотел в знак протеста отказаться от еды на время, но пережитый ужас поездки забрал все силы и их срочно нужно было восполнить. Так что я пошел есть свою кашу по первому приглашению.

Когда поел, пошел изучать подоконники и балкон. Первым неприятным сюрпризом было то, что на уровне балкона нет деревьев и никаких птиц не видно. Потом я понял, что квартира однокомнатная, тесновато, но жить можно. Сейчас мои дорогие уйдут на работу, и я тут быстренько всё освою.

Саша как будто прочитал мои мысли:

– Добрыня, мебель здесь не моя, хозяйская. Двери и стены – тоже. Если ты что-то здесь испортишь, будешь оставшееся время до возвращения домой жить на балконе или в туалете. Вопросы есть?

Я заметно опечалился и ответил, что вопросов нет. Если Любава свои угрозы почти никогда не выполняла, то с Сашей лучше не шутить. Он мужчина, и если пообещал, то не пожалеет потом.

Они уехали каждый на свою работу, а я принялся очень осторожно изучать новые владения. Так я перепугался Сашиной угрозы, что даже о собственную драпку не было настроения точить когти. Ну и денёк. Сейчас тут всё рассмотрю и спать пойду.

Вечером первой вернулась Любава. Покормила меня, потом мы сели на кровати и я понял, что она тоже побаивается что-то здесь трогать. Уж не знаю, что Саша пообещал с ней сделать, если она что-то испортит, но было видно, что она тоже решила не шутить с ним. Саша позвонил (Любава таки нашла свой мобильник на работе и была несказанно рада этому) и сказал, что будет поздно. Попросил Любаву что-нибудь приготовить.

Любава долго стояла на кухне в нерешительности, что готовить? Где тут у него что лежит? Какие есть продукты и где ближайший магазин? Пошарив по холодильнику, она решила готовить плов. Он всегда у неё хорошо получался, и даже на незнакомой плите его трудно испортить.

Оказалось, проще простого.

Когда вернулся Саша, вместо ароматного запаха восточного блюда, его встретил запах горелого риса и белый дым. Что-то Любава не рассчитала с мощностью огня и не уследила за своим творением. Саша сначала попытался выглядеть весёлым и снисходительным, даже пошутил: «Как день начался, так и закончился».

Но потом плохое настроение и раздражение вырвались наружу. Было видно, что ему не нравится, когда кто-то хозяйничает на его кухне. Он начал говорить Любаве, что где должно стоять и что как делать, и что она всё сделала не так. Мне тоже влетело за то, что неаккуратно ел кашу и раскидал кусочки вокруг тарелки на пол. Мы поняли, что нам здесь не рады.

Любава без лишних слов принялась собирать вещи. Она никому никогда не позволяла повышать на себя голос. И если кто-то себе это позволял, она никогда не отвечала, а просто удалялась. Вот и теперь она собиралась прямо сейчас уехать из этого дома. Я оцепенел. Ещё одного путешествия моё сердце сегодня не выдержит.

Саша понял, что перегнул палку и сказал:

– Любава, прости, пожалуйста. Я не знаю, что на меня нашло. Просто такой день был тяжелый, на работе тоже какая-то ерунда творилась без конца. Я понимаю, что проблемы на работе и утренние происшествия не дают мне права на тебя срываться и на Добрыню, конечно, тоже. Прости. Я погорячился.

Любава замедлила свои сборы от этих слов, но не прекратила.

– Пойдём, я сейчас что-нибудь приготовлю сам. Это и не удивительно, что у тебя всё пригорело, у меня тут плита с фокусом. Я так забегался, что забыл тебе рассказать. Ну, пожалуйста, хватит засовывать эти джинсы в сумку, она сейчас треснет. Я уже признал свою ошибку и сделал правильные выводы. Ты меня простила?

– Простила – примирительно сказала Любава. – Такое впечатление, что ты свою крепость защищал. Ты к себе раньше пускал кого-то пожить?

– Неа, – сказал Саша, – в 18 лет как стал жить отдельно, так всегда один. То есть, я-то жил у кого-то (наверное, девушек своих имел ввиду), а к себе никого не пускал. Мне было страшно представить, что кто-то тут будет что-то делать не так, как я привык, что вещи будут не на тех местах, где положено. А сегодня понял, что тебя я готов пригласить. Но всё равно оказался не готов, видишь, как набросился на тебя. Прости ещё раз.

– Ох, и зануда же мне достался, – сказала Любава и чмокнула его в щеку, – идём на кухню, будешь готовить, а я всё время до отъезда домой буду у тебя в гостях и ничего по дому делать не буду. Сам отдувайся, раз такой правильный.

Саша попробовал возразить, а потом понял, что Любава уже всё решила и спорить бесполезно.

* * *

В субботу нас разбудил телефонный звонок. Это была мама Любавы. Из трубки прозвучало традиционное:

– Доброе утро, доченька, буду у тебя через 15 минут.

Любава поторопилась ответить, пока мама не повесила трубку и не спустилась в метро:

– Привет. Я не дома.

– А где же ты в такую рань, позволь поинтересоваться? Ещё и 11 нет, – спросила мама.

– У нас пожар случился, и я временно живу у … – Любава запнулась, как же сказать у кого она… Саша тоже проснулся и с интересом посмотрел на Любаву, – у своего парня, у Саши, я тебе про него рассказывала, помнишь?

– Как пожар?! И ты даже не позвонила?!

– Ну, то есть не у нас, а в нашем доме. Моя квартира не пострадала, просто там сейчас очень плохой запах и нет электричества.

– А что ж ты так пугаешь, у меня, кажется, давление подскочило, нужно померить. Ну ладно. И что за Саша? Ты мне только о программисте рассказывала. Он что ли?

– Да, он, – довольно сказала Любава.

– Так может, я тогда к вам загляну, заодно и познакомишь?

– Я думаю, пока что рано, достаточно того что мы с Добрыней здесь постоянно обитаем. Лучше, в другой раз и на моей или твоей территории.

– Как знаешь, – угрюмо сказала Анна Геннадиевна. – Как вернёшься жить домой, звони, а то ведь не виделись ещё в этом году.

– Хорошо, мама. Целую, – сказала Любава и положила трубку.

Саша, довольный тем, что Любава рассказала о нём своей маме, сказал:

– Как там наша мама?

– Хотела в гости приехать.

– Сюда? – благодушное настроение Саши вмиг улетучилось. – Здесь же не убрано, – перепуганно сказал он, обводя рукой идеально чистую комнату.

– Не бойся, не приедет. Я сказала, что лучше потом, – с улыбкой сказала Любава. – Зато моя мама теперь знает, что у меня есть ты.

Саша заулыбался. А твои родители знают обо мне?

– Конечно, знают! Я же с ними постоянно советовался, как с тобой быть. И они очень хотят с тобой познакомиться. Обещали в субботу переместиться в этот мир для встречи.

– В какую субботу? В эту? – испуганно спросила Любава.

– Ну да, в 11 утра будут, – спокойно сказал Саша.

– То есть через 25 минут?! – закричала Любава и пулей вылетела из постели.

Саша тоже засуетился. Почему-то первым делом оделся, а потом бросился расчёсывать меня. Как будто, больше ничего не могло смутить его родителей: ни смятая постель, ни грязная посуда на кухне, ни отсутствие завтрака. Главное меня расчесать, логика железная!

Через двадцать минут Любава сидела на кресле, одетая, причёсанная, накрашенная и очень взволнованно меня расчёсывала. Мне, конечно, приятно, мур-мур-мур, ну что они ко мне прицепились, как будто от меня зависит успех знакомства. Я, может, вообще знакомиться ни с кем не собираюсь, я себе даже угол за креслом присмотрел для того, чтобы переждать гостей. Ветеринар сюда не приедет, вроде бы и незачем прятаться. Но и отдуваться за Любаву и спасать ситуацию своей безукоризненной внешностью я не собираюсь. Пусть сама завоёвывает их симпатии.

Ещё через пять минут Любава сидела, натянутая как струна и была готова, что родители Саши вот-вот материализуются посреди комнаты.

В 11:05 Любава спросила:

– Ну и где они?

– Задерживаются, наверное. Или забыли, что обещали заглянуть. Хочешь, могу за ними сходить?

– Нет! – закричала Любава и схватила Сашу за руку. – Никуда ты не пойдёшь. А то вдруг разминётесь ещё! Вы можете разминуться?

– Не знаю, наверное. Такого у нас ещё не случалось.

– А ты их когда-нибудь уже с кем-то знакомил из своих девушек? – робко спросила Любава.

– Неа, как-то всё не так серьёзно было. Тем более, в центральном мире у меня никогда девушки не было, а в остальных я не встречал ни одной, с которой хотелось бы совместного будущего, до тебя, – сказал он очень серьёзно и Любава покраснела.

– Я тоже ещё никогда маму не знакомила ни с кем. А папу и подавно. Мама то хоть сама интересуется, жаждет познакомиться, а папе, похоже, всё равно. Если на свадьбу позову, и то хорошо, но не обязательно. Он же меня на свою не позвал, – сказала Любава, и от мыслей о папе ей взгрустнулось. Она даже немного расслабилась, перестала меня расчёсывать.

Как раз в этот момент раздался звонок в дверь. Пришли.

Любава так разволновалась, что по коже у неё пошли красные пятна, в глазах появились слёзы и начали стучать зубы. Однажды она уже знакомилась с родителями своего парня и ничем хорошим это не закончилось. Тогда они назвали Любаву распутной женщиной. Сказали, что их сыну, конечно, можно и нужно заниматься любовью с девушками, ведь ему уже 24 года, но его избранница должна быть чиста и невинна до свадьбы, которую, кстати говоря, пришлось отменить. С тех пор она не соглашалась знакомиться с родителями своих кавалеров под разными предлогами. И сегодня не согласилась бы, но Саша поставил её перед фактом, и было некуда отступать.

В коридоре послышались голоса; Саша вошел в комнату первым и заметил, что Любава сама не своя от страха. Он подошел к ней, обнял и сказал:

– Глупенькая, чего ты так перепугалась? Они у меня замечательные люди; ну хочешь, я скажу, чтобы они ушли?

– Нет, что ты? Конечно, нет. Как я могу… Я же… Я справлюсь, только ты будь рядом и не позволяй им на меня кричать, – жалобно сказала Любава.

– Кричать? Это ж с кем ты до этого знакомилась, что у тебя такие ожидания?! – шепотом сказал Саша, – Мам, пап, ну где вы там? Проходите, знакомьтесь! – сказал он громко в сторону коридора, где слышалась какая-то возня.

В комнату вошли Екатерина Станиславовна и Егор Петрович. На вид лет по 55, улыбчивые, стройные и, похоже, тоже немного взволнованные.

– Здравствуйте, – дрожащим голосом сказала Любава

– Здравствуйте, Любава – хором сказали родители.

– Саша, а что ж ты не сказал, что она у тебя такая красавица?! – сказала мама и подошла к Любаве. – Екатерина Станиславовна, – сказала она и протянула руку для рукопожатия.

– Любава, – сказала моя хозяйка и рассмеялась, они ведь уже и так знают, кто она. Рукопожатие оказалось тёплым, и Любава явно немного успокоилась.

Затем представился папа Саши, и они с Любавой тоже пожали друг другу руки.

Все уселись за стол и начали общаться и пить чай с тортом, который привезли гости. Они достаточно весело беседовали; Любаву уже не трясло. Екатерина Станиславовна рассказывала байки о том, как Саша был маленьким, а Саша, смеясь, протестовал. Затем рассматривали на планшете, который родители предусмотрительно прихватили, Сашины детские фотографии и снова пили чай. И все про меня забыли. А я гордо сидел в своём укрытии. Надо же было полчаса меня прихорашивать, чтобы потом вообще забыть о моём существовании. Я насупился и думал: «А что будет, если я вообще не выйду из этого угла? Когда они обо мне вспомнят? Наверное, не раньше, чем я умру от голода».

Тем временем, беседа за столом потекла в новом русле: заговорили о свадьбе и переезде в Центральный мир.

Любава молчала. Для неё этот вопрос ещё был совершенно не решен. Её волнения и нервозность вернулись в полной мере, но никто этого не замечал.

– Я надеюсь, у вас с Сашей хватит мудрости понять, что когда появятся детки, то будет удобнее жить с нами. У нас дом большой, я с малышами помогать буду. Благо, что я домохозяйка и смогу полностью посвятить себя внукам, – радостно щебетала Екатерина Станиславовна.

– А Егор Петрович будет заниматься их спортивным воспитанием. Ты не смотри, что он уже дедушка, – мама с любовью похлопала по плечу мужа, который всё это время молчал, как и Саша, – мой супруг в молодости был успешным футболистом, если бы не травма колена, наверняка стал бы игроком национальной сборной, как минимум.

– Ну что ты говоришь, – смущенно сказал папа. – И что ты на девочку налетела, смотри, сидит, ни жива ни мертва.

– Да разве я налетела? – бойко парировала мама, – я, наоборот, говорю, что поможем и поддержим. Любава, тебе обязательно понравится в Центральном мире. Там всё намного лучше, чем здесь, а если соскучишься по этому миру, сможешь, когда захочешь, перемещаться сюда: родителей проведать или друзей. Кстати, кто твои родители? И как они относятся к твоему переезду?

Любава собралась с силами, чтобы ответить спокойно и ни в коем случае не нагрубить. Далось ей это нелегко. Она медленно, тихо, но очень четко расставила все точки над i:

– Мои родители сейчас в разводе. У каждого своя семья. Папа всю жизнь проработал на заводе, инженер. Мама много лет преподавала в ВУЗе психологию и педагогику, сейчас домохозяйка. О параллельных мирах они не знают, точнее мама не знает, а папа не помнит, если верить, что он родом из Центрального мира. И о свадьбе, переездах и тем более детях говорить очень рано. Мы с Сашей этого ещё не обсуждали. В любом случае, я могу вам сразу сказать, чтобы вы не питали напрасных надежд: я считаю, что молодая семья должна жить отдельно и сама воспитывать детей, а не бабушки с дедушками. У меня всё.

Любава заметно дрожала от напряжения и волнения. Саша подсел к ней ближе, обнял и сказал родителям:

– Молодцы, довели.

Родители сидели, молча переглядываясь.

– Да мы то что? Наше дело предложить! Мы же не настаиваем. Как решите, так и будет, лишь бы вы счастливы были, – сказала мама.

От этих слов Любаве полегчало. Она, наверное, думала, что ей и дальше будут навязывать собственную волю и вмешиваться в их отношения с Сашей. Пауза затянулась, и я понял, что пора спасать ситуацию.

Покачивая хвостом, я медленно и вальяжно вышел из укрытия. Не обращая особого внимания на присутствующих, я прошел по комнате туда и обратно, якобы по своим делам. Конечно же, моё появление вызвало всеобщий восторг и все забыли о неловкой ситуации. Гости принялись со мной знакомиться, гладить и восхищаться моей красотой.

Так я спас Любаву и Сашу от возможного скандала с его родителями. В конце концов, распрощались они в прекрасном настроении и были очень довольны знакомством и выбором сына.

– Фух, не могу сказать, что всё прошло гладко, но я думала, что будет хуже, – сказала Любава, снимая с себя почти мокрую блузу.

– А ты умеешь донести мысль, тебе бы в парламенте выступать таким безапелляционным тоном, – смеясь, сказал Саша.