Текст книги "Добрая история о любви. или нет"

Глава девятая

В воскресенье Любава позвонила соседке и узнала, что электричество уже дали и можно возвращаться домой. От этой новости у меня сразу скрутило живот, подскочило давление, температура, и голова разболелась. Я всячески пытался продемонстрировать Любаве, что в таком состоянии я транспортировке не подлежу. Но она упорно не замечала моей актёрской игры. Домой, конечно же, хотелось, хоть здесь и красиво, но дома и просторнее, и я сам решаю, драть дверь или не драть. Запреты и ограничения меня, порядком, утомили. Вот бы телепортироваться отсюда, как в фантастических фильмах. Любаву тоже не радовала перспектива поездки со мной в такси. Она даже проконсультировалась с ветеринаром по вопросу возможности сделать мне укол снотворного, чтобы я всю дорогу проспал. Когда я услышал про укол, я сразу выздоровел и сказал Любаве:

– Я всю дорогу буду смелым и молчаливым! Клянусь своей мышкой! Только не надо уколов!

– Ну не кричи ты так. Сделаем укольчик, и ты заснёшь, а проснёшься уже дома, – сказала она.

– Не-е-т! Нет! Не надо уколов! Я уже много раз ездил в машине, там нет ничего страшного! Не нужно ветеринара, мало мне ежегодных прививок, ещё снотворного мне не хватало! Я должен контролировать ситуацию, как я могу спать, когда кругом столько опасности?!

– Похоже, он не хочет укол, – заметил Саша, – и я бросился тереться ему о ноги в знак благодарности за проницательность.

– Давай корзинку, так поедем. Я его на руках буду держать, – твёрдо сказал он, и Любава согласилась, с изумлением наблюдая, как я добровольно запрыгнул и улёгся в корзинке.

Дорога была очень страшной и беспокойной. Я высунул язык и тяжело дышал, меня била дрожь, и в глазах стояли слёзы, но я молчал. Саша приоткрыл корзинку и всю дорогу меня гладил, чесал за ушком. Как ни странно, у него на руках было гораздо спокойнее, чем у любимой хозяйки. Чувствовалась в нём какая-то уверенность.

Когда мы приехали домой, запах почти выветрился, но в квартире было очень холодно. Уезжая, мы оставили окна приоткрытыми. На этот раз я не планировал никому мстить и первым делом бросился заедать стресс. Любава всё не могла поверить, что за всю поездку я не издал ни звука, и сказала, что Саше можно работать в цирке, уж если он меня укротил!

Я торопливо кушал свою кашу с мясом, когда из кухни раздался душераздирающий вопль Любавы. Мы с Сашей ринулись на помощь. Когда мы увидели, что напугало Любаву, Саша рассмеялся, а я в мгновение ока вскарабкался ему на голову. Это была ужасная мышь! Точнее очень маленький, но кошмарный, ужасный мышонок.

– Ты что, боишься мышей? – спросил Саша.

– Нет, вообще то, – смеясь, ответила Любава, – это я от неожиданности. Гляди, какой маленький. Это же откуда тебя к нам занесло, такого миленького? – просюсюкала она.

– Любава, это мышь! Ты чего с ней любезничаешь, глуши её веником или лопатой. У нас есть лопата? – закричал я.

– Добрыня, ты чего напугался, давай спускайся. Это глазастое чудо может стать твоим десертом, лови! – сказал Саша, и с трудом отодрав меня от собственной головы, спустил на пол.

Я с низкого старта, молниеносно унёсся в спальню и забился под кровать, потом в шкаф, потом снова под кровать.

А этим лишь бы смеяться. Потом Любава обозвала Сашу живодёром и сказала, что Катеньку есть нельзя.

– А ты уже и имя ей дать успела? – спросил Саша.

– Ага, смотри какая она пучеглазая, как Катя Пушкарёва из сериала «Не родись красивой», – сказала Любава.

– Не помню такого, но при моей маме лучше, не говори, что ты мышь Катенькой называла. Её папа так ласково зовёт, – серьёзно сказал Саша, но потом не выдержал и тоже засмеялся. – Ну и что с ней делать. Она же не может жить здесь, она как ни как, хоть и маленький, но вредитель и разносчик заразы.

– Сейчас ветеринару позвоню, узнаю, можно ли держать таких мышей, как лабораторных.

– Любава, ну серьёзно, ты же не собираешься её здесь оставить?! Скажи, что ты шутишь! – взмолился Саша.

– Увы, мой друг, я серьёзно, – сказала она и посадила мышонка в литровую банку, бросила ему туда хлебных крошек и закрыла крышкой с дырочками. А потом, действительно, отправилась звонить ветеринару.

Когда я понял, что зверь изолирован, я подошел поближе, впервые в жизни, с радостью вспоминая о том, что я привит. Мало ли какой дрянью можно заразиться от этого чудовища. Я сидел возле банки и рассматривал её обитателя. И что в нём милого? Я к этому существу, кроме брезгливости и острой неприязни ничего не испытываю.

– Какой чудесный день, какой чудесный пень, какой чудесный я и пе-сен-ка моя-я-я! – пропищал мышонок.

Это ж надо, это тварь ещё и поёт, всё как я «люблю»!

Саша сидел со мной рядом и с таким же отвращением смотрел на пищащего лысого уродца. В комнату вошла довольная Любава:

– Ветеринар сказал, пока руками не трогать. Завтра нужно отвезти Катеньку к доктору, у неё возьмут анализы и сделают прививки. Нужно будет купить ей домик, наполнитель и выяснить, чем её кормить. А сегодня пусть остаётся в банке.

Мы с Сашей переглянулись и поняли друг друга без слов. Наша задача была сделать так, чтобы утром везти в ветеринарку было некого. Хотя я и позлорадствовал немного, от того сколько мучений ждёт там эту Катеньку.

* * *

В среду, вернувшись домой, Любава покормила меня и Катеньку, которая всё ещё жила с нами, привитая и не заразная. Когда пришел Саша, она сказала:

– Я всё вспоминаю твои рассказы о путешествиях и устройстве миров. И у меня слишком много нестыковок. Получается, что я верю тебе и не верю.

– Это как?

– Ты говоришь, что если ты исчезаешь из мира, то информация о тебе стирается, в том числе и из памяти людей. Как это вообще может работать? Например, ты ходишь на работу. Взаимодействуешь с людьми. И вдруг тебе нужно отлучиться на недельку в вояж по мирам. И что? Люди в твоём офисе работают и не знают, что у них есть такой сотрудник как ты, не знают, чей это стол пустует и к кому обратиться с вопросом по данному выполненному заданию? – спросила Любава

– Всё немного сложнее. Во-первых, когда я собираюсь пропустить рабочее время, я всегда беру отпуск и предупреждаю, что меня не будет. Таким образом, у людей в памяти остаётся, что есть программист, который сейчас в отпуске. Фокус в том, что они не думают обо мне, не заостряют внимания. Они не помнят, как я выгляжу или каких-то наших диалогов. Просто какой-то сотрудник в отпуске. А когда я появляюсь, отношения возобновляются, они вспоминают и меня, и вопросы ко мне и историю нашего общения, и уже как-то ко мне относятся. Точно так же с друзьями и соседями. Они смутно помнят, что есть такой парень, но когда я в другом мире, они просто обо мне не вспоминают и не думают.

– Я слабо себе это представляю.

– Хорошо, давай посмотрим иначе. Сколько у тебя подруг, с которыми ты сейчас поддерживаешь отношения?

– Я точно не считала, ну вроде 13, – сказала Любава, припоминая чайный марафон с подругами после расставания со Львом.

– Ого! Много! Хорошо, за последнюю неделю, о ком из них ты думала? Только те, с кем ты общалась, не считаются.

– Наверное, о двух или трёх. Такая неделя была насыщенная.

– Это не неделя, это жизнь у всех насыщенная. И каждый мыслями в своих делах. Ты не можешь постоянно думать обо всех, кто тебе нравится. Иначе не останется сил подумать о себе. Так что, мои путешествия никто не замечает. Я просто исчезаю ненадолго из мыслей людей. Кстати, они же и когда я в этом мире, не постоянно обо мне думают и помнят. А ты помнишь даже тогда, когда не следовало бы. Ты особенная.

– Конечно. Такая особенная, что ты целый месяц почти не обращал на меня внимания. Я к тебе уже и так и сяк, и на кофе пригласила, а ты всё равно не делал шага мне на встречу.

– Потому и не делал, что знал, если влюблюсь в тебя, могут начаться проблемы. С такой как ты, свободных отношений не устроишь; на такой жениться надо.

– Ух, ты! Это что-то новенькое. Ну ладно, женись! А то третий раз уже предлагаешь, а я всё носом кручу, – засмеялась Любава.

– Добрыня, готовься! – весело закричал Саша, – будешь нести нам подушечку с кольцами! Она согласилась! – продолжил он, схватил меня на руки и начал танцевать по комнате, – Будешь свидетелем! Если вдруг начнёт увиливать, ты всё слышал, она сказала, что согласна!

Он так радовался! Я перепугался, что сейчас начнёт меня к потолку подбрасывать, но обошлось только танцами. Любава валялась на кровати и смеялась над нашим представлением.

– Ох, и мальчики! Только учтите, свадьба будет не раньше июля. Я хочу белое приталенное кружевное платье с обнаженной спиной. Так что, нужна соответствующая погода.

– В июле! Решено! – заключил Саша. И мы тоже плюхнулись на кровать. – А давай никому не скажем?

– Давай. Мы всех пригласим просто погулять, назначим время. Они приедут, а я в платье, а Добрыня с кольцами, и ты там тоже, красивый. Свадьба – сюрприз!

– Давай! Но родителей лучше предупредить, в их возрасте сюрпризы могут обернуться плохим самочувствием.

– Хорошо, родителям скажем за месяц. Не раньше! И праздновать будем в этом мире, чтобы и мои родители могли прийти и все мои друзья, – выдвинула Любава главное условие.

– Договорились!

Они начали дурачиться, а я решил не мешать и ушел в другую комнату, где стояла клетка с мышью.

Я улёгся на диван и принялся умываться. Я всеми силами старался игнорировать её. Потому что, первые дни, познакомившись с ней поближе, я постоянно пребывал в дурном расположении духа и не мог наслаждаться жизнью в полной мере. Так что, теперь я с ней не разговаривал и даже взглядом не удостаивал. А вот она всегда бурно реагировала на моё появление:

– О, серый. Ну, привет. Что, выгнали тебя из комнаты? Ну и правильно сделали, – она мерзко захихикала. – А ты всё ходишь к ним, унижаешься, выпрашиваешь, чтобы тебя погладили. Ко мне-то вот сами приходят, мне перед ними стелиться не надо, и пузом к верху ложиться. Я себе цену знаю, не то, что ты.

Я молчал, стиснув зубы.

– А ты ещё, наверное, на задних лапках перед ними стоишь, чтобы покормили. Я видела, как ты к ним ластишься. Это потому что ты – ничтожество. Если бы ты что-то из себя представлял, они бы тебя ногами не отталкивали с дороги.

Я держался, чтобы не броситься к клетке, ведь это её только порадует.

– У меня вот свой дом есть, я здесь, что хочу то и делаю, всё моё. А Любава у меня как прислуга, прибирает, еду приносит. А вот тебе, мохнатый гоблин, она хозяйка. Что скажет, ты сразу уши прижал и бегом выполнять. Бестолочь ты пузатая, вот ты кто!

Я неторопливо встал и плавной походкой вышел на кухню. Там я уже спустил пар: и дверь подрал, и на голубей поохотился. Как же меня бесит эта дрянь, по сравнению с ней голуби – нормальные птицы. Ну ничего, настанет мой день, и она получит по заслугам.

На следующий вечер Саша сказал, что согласие Любавы стать его женой нужно отпраздновать. Я уж было обрадовался, что закатим пир горой, но они решили пойти в ресторан. Любава потом Виоле рассказывала по телефону об этом походе, так что привожу с её слов:

«Мы приехали в ресторан итальянской кухни, называется Пинокио, на проспекте Ленина. Меню весьма впечатляет разнообразием, но цены совсем не демократичные. Саша строго сказал, чтобы на цены не смотреть и выбирать всё, что захочу. Это оказалось очень приятно. Я так ещё никогда не делала. Чувствуешь себя сразу очень богатой, когда не смотришь на цены. В конце концов, мой выбор остановился на «тальятелле с соусом балоньезе». Ну и, конечно же, черный чай с лимоном. Наверное, лучше бы подошло красное вино, но, увы. Саша взял лазанью с говядиной и красное сухое вино.

Когда я выбирала блюдо, совсем не подумала что уже вечер, а основа блюда – макаронные изделия; остаётся только надеяться, что они из твёрдых сортов пшеницы. За последние две недели я набрала лишний килограмм, а при моём росте 160 см даже такое прибавление становится очень заметным, сама понимаешь. Холода, ем много, да ещё и столько стрессов. Пора опять заострить внимание на правильном безуглеводном (я имею ввиду исключение из рациона мучного и сладкого) питании. Думаю, сейчас отведаю чудесные полоски яичного теста, строго 8 мм шириной каждая (слышала, что итальянцы законодательно утвердили ширину этой лапши), и с новыми силами примусь за поглощение овощей, красивея и стройнея.

Вообще, ресторанчик очень милый: коричнево-бордовые плотные шелковые скатерти с тиснением и мебель коричневых тонов в сочетании со слабым освещением создают расслабляющую атмосферу. Ко всему, чудесная лаунжевая музыка, к сожалению не итальянская, но всё же, прекрасная. Мы расположились на кожаном диванчике у окна. Ох, как же чудесно было моей спине на пышной оранжевой подушке. Я думала, что если я сейчас ещё плотно и вкусно поужинаю, тут же засну. Так можно и предложение руки и сердца пропустить.

На каждом столике кнопка вызова официанта. Я почему-то всегда стесняюсь ими пользоваться. Активно махать руками, делать выразительные глаза и кивать, чтобы привлечь внимание официантов, т.е. вести себя совершенно по-варварски – не стесняюсь, а нажать на кнопочку, как это делается в цивилизованном обществе – стесняюсь. Я чувствую в этом какие-то барские замашки, будто бы официант – это прислуга. И мне вообще всегда крайне неловко общаться с обслуживающим персоналом. Головой понимаю, что это их работа, они сами её выбрали, и я за это плачу, всё честно. Но, всё равно, неловко, ничего не могу с собой поделать.

Ну не в этом суть, мы расправились со своими блюдами. Я ещё морс заказала и попросила, чтобы принесли его в бокале, чтобы создать торжественную обстановку. Саша поднял бокал и долго-долго говорил о том, как он счастлив, что меня встретил, и что теперь он будет делать всё, чтобы я была счастлива. Потом мы выпили, я уже чуть не плакала. Он встал на колено и сказал: «Любава, я тебя очень люблю, ты выйдешь за меня замуж?»

И тут я, конечно, разревелась. Это было так трогательно! Он же до этого мне в любви не признавался. И я, сквозь слёзы, сказала, что согласна, а он мне кольцо протягивает. И когда успел кольцо купить? Оно мне велико немножко, но очень красивое. Короче говоря, я чувствовала себя как героиня фильма про любовь. Ну и всё, потом мы ещё немного посидели и поехали домой.

Нужно будет увидеться, похвастаюсь колечком. У меня кот его облюбовал. Постоянно щеками о него трётся. Видимо, одобряет моё согласие».

Естественно, я одобряю её согласие, но на самом деле, просто приятно щечки чесать о камушек на колечке. Теперь моя Любава – настоящая невеста.

* * *

В субботу случился мой звёздный час! Я оправдал перед природой своё истинное предназначение. Сегодня я раскрыл в себе безжалостного хищника. Я свершил правосудие над созданием, которое отравляло жизнь моих любимых хозяев и воздух в нашей квартире.

Любава меняла наполнитель в домике Катеньки и забыла закрыть на защелку маленькую решетчатую дверцу. Я ждал этого дня долгих две недели. Я представлял себе эти ощущения, когда я замечу ошибку Любавы и воспользуюсь долгожданным шансом, восстановить равновесие любви и заботы в семье в свою пользу.

Я знал, что нельзя привлекать внимания, и, предвкушая сладкий час расплаты за мерзкие писклявые песни и дразнилки, мирно сидел на подоконнике, молясь лишь об одном, чтобы Любава поскорее ушла на тренировку, не заметив своей оплошности. Катенька незакрытую дверцу сразу заметила и принялась истошно пищать, и Саша понял, в чем дело, но не стал принимать никаких мер, только выразительно на меня посмотрел, и я понял, он хочет сказать мне: «Парень, это твой шанс! Дерзай!»

Все ушли, и я остался один на один со своей жертвой. Я медленно подошел к клетке и зацепил лапой дверцу, которая легко поддалась. Мышь забилась в угол клетки, явно присматривая варианты, как проскочить мимо меня и скрыться до прихода Любавы. Быть может, если бы она была более вежлива со мной ранее, я бы позволил ей уйти, но только не теперь. Я всем нутром жаждал расправы, и у меня не было права на ошибку.

– Добрыня, не горячись. Давай поговорим! Я не то имела ввиду! Чего ты тянешь ко мне свои мерзкие лапы, серый урод! Не трогай меня! Любава тебе этого не простит! Ты не посмеешь! – вопила она.

Я с ней не разговаривал. Эта истеричка не заслужила. С третьей попытки, я зацепил её лапой и вытащил из клетки. Под весом моей лапы она требовала последнее желание, материла меня всем своим словарным запасом и просила пощады. Я понял, что мне совершенно не доставляет удовольствия мучить её, и пора с этим заканчивать. Я надавил лапой ей на горло чуть сильнее, и она замерла.

Я, наивно полагая, что дело сделано, важно проследовал к своей мисочке с водой, дабы отметить удачное завершение операции. Как вдруг эта притворщица ожила и пулей кинулась через всю комнату в кухню. Я настиг её в три прыжка и в этот раз задушил её, наверняка.

Некоторое время я раздумывал, что делать с её тушкой. Брать её в зубы и куда-то переносить было противно. В итоге я решил оставить её там, где она была.

Вечером Любава и Саша пришли домой вместе и обнаружили результаты моих деяний. Я сидел рядом и виновато смотрел на Любаву. Саша из-за её спины мне подмигнул и показал большой палец. А вот Любава бережно положила тушку в коробку от чая и, рыдая, ушла с этой коробкой на улицу, прихватив железный совок. Видимо, решила устроить хвостатой похороны. Она вернулась через 10 минут. Земля на улице промёрзшая, как камень, так что ей ничего не осталось, как опустить коробку в мусорный бак.

Вернувшись, она всё плакала и плакала и смотрела на меня как на последнего душегуба. Саша её и так успокаивал и эдак, всё впустую. Через час рыданий Саша спросил:

– Любава, ты себя хорошо чувствуешь? Кот, повинуясь природному инстинкту, придушил мышь. Это же естественно. Чего ты так убиваешься? Ты вообще последнее время слишком эмоциональная какая-то, – задумчиво сказал Саша.

Любава так же спонтанно как начала рыдать, успокоилась, вытерла слёзы, схватила сумочку, наспех влезла в сапоги, накинула куртку и ушла в вечерний февраль. Вынулась через 15 минут, разделась и проследовала в ванну.

Мы стояли под дверью, молчали. Она вышла и мило улыбнулась, а потом обрушилась на Сашу с таким криком, какого я раньше никогда от неё не слышал:

– Значит, не можешь ты детей иметь? Путешественник хренов! Значит, не размножаешься ты в параллельных мирах, да?! Значит, от Святого Духа у меня сейчас 2 полоски на тесте? Я специально два купила, чтобы наверняка знать. Можешь ещё за несколькими сбегать, я тебе целый букет из бумажных полосок с двумя красными линиями забацаю!

– У нас будет ребёнок? – спросил ошарашенный Саша еле-еле уворачиваясь от полотенца, которым Любава его пыталась отлупить.

Она выдохлась и устало села на диван.

– Ага, будет. Я думала задержка на нервной почве, из-за пожара и твоих родителей. А, оказывается, скоро буду мамой.

– А чего ты так злишься? Не хочешь ребёнка? – спросил Саша, улыбающийся во весь рот.

– Хочу, конечно! – фыркнула Любава. – Но, ты же говорил… Это так неожиданно… Ты же сказал, что это невозможно, мы же и не пытались предохраняться. Я же ничего не спланировала. Я же о детях ничего не знаю. Вот родится он, а я не готова. Как за ним вообще ухаживать? – запаниковала она.

Саша рассмеялся, обнял Любаву и поцеловал в живот.

– Всё узнаем, не завтра же рожать. Завтра к доктору идти. Хочешь, я с тобой пойду?

– Хочу. Но завтра воскресенье, давай в понедельник к доктору пойдём.

Так они забыли о моём подвиге и увлеклись подготовкой к появлению нового человека. Саша незаметно спрятал на балкон мышиный домик и выбросил его на следующий день. А я никак не мог решить, радоваться мне или нет, что у нас в доме будет малыш. Но почему-то уже чувствовал, что я его люблю. Если Любава и Саша такие замечательные, то и ребёнок у них должен получится чудесный!

Глава десятая

В свете новостей идею со свадьбой и приталенным платьем с обнаженной спиной пришлось переиграть. Любава согласилась перенести свадьбу на май и предупредить родителей уже сейчас. Своей маме она готова была рассказать всё хоть сегодня, а вот разговор с Сашиными родителями её очень волновал. Вдруг опять начнут настаивать на переезде Любавы в Центральный мир и утомлять её разговорами о том, как активно будут участвовать в жизни их молодой семьи.

Любава с Сашей сходили к доктору и начались бесконечные сдачи анализов, обследования, УЗИ и прочие медицинские премудрости. Так что встречу с родителями отложили на неопределённое время. А вот со своей мамой Любава встретилась и всё ей рассказала.

Анна Геннадиевна приехала в воскресенье утром, на этот раз без звонка. Критическим взглядом осмотрела сонного Сашу с ног до головы и, как ни странно, одобрила его кандидатуру на роль зятя и отца своего первого внука.

– Когда свадьба? – строго спросила она. – Не думала, конечно, что ты выйдешь замуж по-залёту.

– Вообще-то мне Саша предложение сделал, когда мы ещё не знали о ребёнке. Так что ты не права, – обиженно ответила Любава.

– Ну, это ты можешь сколько угодно говорить, а люди подумают…

– Какие люди, мама? Да кому какое дело?! Мне без разницы, кто там что подумает, – сказала Любава и скрестила руки на весьма увеличившейся груди.

– Ну не скажи. Ты же в обществе живёшь, и ты не можешь вот так просто игнорировать мнение людей, среди которых жить и тебе, и твоему ребёнку. Он ещё не родился, ещё ничего натворить не успел, а на его репутации уже тень.

– Мама, прекрати. Мне волноваться нельзя, а ты меня специально драконишь, – сказала Любава и вышла из кухни, где они, сидя за столом, пили чай.

Мы с Сашей отправились на кухню отвлекать Анну Геннадиевну.

– Саша, а когда я познакомлюсь с твоими родителями? Кто они? Чем занимаются? Где живут? – спросила мама.

– Мои родители живут в маленьком городке, откуда я родом. Они часто ко мне приезжают. Мама сейчас домохозяйка, а папа в прошлом спортсмен. Сейчас уже 15 лет работает массажистом в нашем местном центре реабилитации позвоночника. Я думаю, что перед свадьбой вы точно познакомитесь. Хотелось бы ещё с папой Любавы познакомиться, собраться всем вместе, я тогда официально у Сергея Петровича…

– Ивановича! – перебила его Анна Геннадиевна.

– Да, простите, у Сергея Ивановича попросил бы руки Любавы. Вы не знаете, как его найти?

– Не знаю. Он появляется, когда это ему удобно, а когда он нужен, его днём с огнём не сыщешь, – начала было заводить свою любимую тему Анна Геннадиевна, но я вовремя появился в поле её зрения.

Конечно же, она сразу забыла и о бывшем муже и о том, что люди подумают. Принялась меня гладить и восхищаться моей красотой и чудесным характером.

И что бы Любава с Сашей без меня делали? Так бы и ссорились, то с одними родителями, то с другими, без конца.