Текст книги "Случайные гости"

– Все хорошо, – неуверенно улыбнулась я, погладила его ладонью по груди и потянулась, чтобы поцеловать. Дотянулась только до подбородка, но тут Сур уже очнулся и сам поцеловал меня в ответ – глубоко и жадно, даже почти отчаянно.

– Очень испугалась? – спросил он через несколько секунд, испытующе глядя на меня.

– Ну… с пиратами было страшнее, – честно ответила я. – А здесь мы быстро разобрались, что к чему.

– И что же к чему? – с нервным смешком уточнил Сургут.

– Ее укусил паразит, такая мерзкая серо-зеленая глиста. – Я поморщилась, потому что при воспоминаниях опять слегка замутило. – Я его оторвала, и мы с твоей петой сразу подружились.

– Ты молодец, – глубоко вздохнув, медленно, с расстановкой проговорил Сур.

– Как-то это неуверенно прозвучало, – хихикнула я.

– Потому что… слишком ты меня напугала, чтобы я мог сейчас на полном серьезе поощрять твои успехи на поле дрессировки, – хмыкнул мужчина. – Я даже вспомнить не могу, когда мне последний раз было так страшно.

– Неужели это опаснее, чем встреча с теми же пиратами? – пробормотала смущенно. – Извини.

– Нет, не настолько, но… тогда я знал, что нужно делать и как можно тебе помочь, а способа успокоить взбесившуюся пету, не навредив всаднику, я не знаю.

Я в ответ только молча обняла его покрепче, спрятав лицо на груди. Интуиция подсказывала, что сейчас не самый лучший момент для сообщения Суру радостного известия. Я ему потом, попозже объясню, что, кажется, нашла себе занятие по душе на этой планете. Вот как успокоится, так сразу и объясню.

Обратный путь получился недолгим и обошелся без приключений. Ту пету, на которой Сур бросился меня догонять, он отпустил обратно к хозяевам: как оказалось, транспорт одолжили другие купальщики, оказавшиеся в зоне досягаемости его симбионта. А его собственный питомец отделался в итоге легким испугом в виде строгого выговора (эту информацию до меня услужливо донес мой мазур, потому что выговор осуществлялся невербально) за недоверие к людям.

Нашлась и наша одежда, о которой я за всеми приключениями успела подзабыть. Оказалось, у петы имелся естественный «багажник» – две полости, расположенные на теле у оснований «крыльев». Изначально они, правда, имели почти то же назначение, что сумки земных сумчатых животных: чтобы детеныш мог спрятаться от опасности. Живородящие млекопитающие петы оказались очень заботливыми родителями, и сумки такие присутствовали у обоих полов. При этом летуны совсем не возражали против заполнения свободного пространства посторонними предметами – разумеется, в тех случаях, когда у них не было детенышей.

По возвращении домашние встретили меня любопытными взглядами, но вопросов не задавали, и я была им за это очень благодарна.

На следующий день после судьбоносной прогулки я все-таки рассказала Суру, заглянувшему нас проведать, что хочу заняться дрессировкой пет и китов, то есть фактически продолжить работу по специальности. Особенно вдохновленным такой идеей мужчина не выглядел, но, надо отдать ему должное, возражать не стал, скрепя сердце сообщил, что рад за меня, и даже пообещал поспособствовать организации обучения.

Разумеется, не поблагодарить за проявленное терпение и понимание я не могла, и в ответ с радостным воплем бросилась ему на шею. Вот тут Сургут уже не возражал совершенно искренне, легко подхватил меня, прижал к себе, и благодарность как-то сама собой приняла форму поцелуя.

И все бы ничего, потому что процесс мне очень нравился, если бы действие не происходило в гостиной наших с родными апартаментов. Я напрочь забыла, что мы с Суром здесь не одни, а кое-кто имеет весьма смутное представление о такте.

– Ишь ты, шустрые какие, – раздался насмешливый голос Василича от двери, ведущей в коридор. – Молодежь!

Я тут же забилась, пытаясь вывернуться из хватки Сура, и отчаянно покраснела, а вот мужчина отреагировал значительно спокойней. Осторожно поставил меня на пол и, продолжая уверенно обнимать одной рукой, спокойно поинтересовался:

– Что-то не так?

– Да зечики с тобой, целуйтесь дальше, – весело отмахнулся штурман, проходя к столу. – Это я все от зависти. Эх, где мои семнадцать лет!

Собственно, на этом наши нежные отношения с Суром перестали быть секретом для моей семьи, так толком не успев им стать. Впрочем, это почти ничего не изменило, разве что у братца после отбытия Сургута на службу появился дополнительный повод позубоскалить и похихикать. И то у него это получалось достаточно неубедительно, и младшему так ни разу не удалось толком вогнать меня в краску или вывести из себя. По-моему, он просто недостаточно старался и прикалывался исключительно для галочки, потому что проникся к объекту насмешек (не ко мне, к Суру) уважением.

Несколько дней прошли в спокойном, уютном, размеренном режиме. Сур вечерами выгуливал меня, уже более детально показывая город, и эти прогулки вполне соответствовали моим представлениям о свиданиях. Разговаривали обо всем подряд – о любимых книгах и развлечениях, о музыке, об истории и природе.

Много целовались, и не только, причем это «не только» в основном происходило под открытым небом. Нельзя сказать, чтобы это меня сильно расстраивало, смущало или вызывало подозрения, но по меньшей мере казалось странным. По обмолвкам Сура сложилось впечатление, что живет он отдельно, и мне казалось логичным на его месте пригласить собственную девушку в гости. В конце концов, какая тут может быть неловкость, если он уже фактически сделал мне предложение руки и сердца, а я хоть и не сказала решительного «да», но всем своим поведением демонстрировала, что принципиальных возражений не имею.

Через несколько дней я все-таки не выдержала и спросила в лоб, а где, собственно, живет сам Сур. Ответ оказался достаточно неожиданным и сводился к тому, что мужчина просто опасался моей реакции на собственную холостяцкую берлогу. Сказал он это, понятно, в других словах – все-таки дипломат и умный человек, – но вывод я сделала и заверила, что после корабельной каюты младшего брата меня сложно чем-то впечатлить. А Сур выглядел гораздо более аккуратным, чем братец.

Мое предположение оказалось справедливым, ничего ужасного в этой «берлоге» не было. Наоборот, все по-военному чисто и аккуратно. Квартира состояла из двух комнат – гостиной с небольшим кухонным уголком (в предоставленном нам как пришельцам жилье такого не имелось) и спальни с уборной уже привычного вида – и выглядела не безликой гостиницей, а именно жилым помещением, несущим отпечаток вполне конкретной личности.

Это было… поучительно. Оказывается, мужчина на досуге увлекался сборкой миниатюрных макетов кораблей. Корабли эти имели очень странные и непривычные очертания, и я вскоре сообразила, что они просто очень старые. Видимо, те самые, о которых у здешних людей сохранилась память. Похоже, интерес Сура к ЗОР носил гораздо более личный характер, чем могло показаться на первый взгляд, и корни имел очень глубокие. Почему-то у меня это увлечение Сургута вызвало приступ неконтролируемого умиления. Может, потому, что я тоже с детства интересовалась кораблями, и было приятно обнаружить у нас еще один общий интерес?

Собственно, на прямой вопрос мужчина спокойно ответил, что – да, древней историей интересовался с детства, особенно – Землей.

После прогулки на спине обезумевшей от боли петы бояться этих животных представлялось уже неприличным, да и сомневаться в своей способности ими управлять не приходилось, так что я неожиданно для себя самой получила возможность самостоятельно перемещаться. Полеты на местных транспортных скатах оказались даже менее страшными, чем пилотирование родного корабля.

Вскоре приобретенный навык мне пригодился: Сур, как и обещал, помог с устройством на учебу, и теперь я потихоньку втягивалась в местную общественную жизнь. Более того, мужчина умудрился как-то договориться об индивидуальных занятиях; то ли воспользовался связями, то ли это в самом деле было частью программы адаптации. На этот вопрос мне не ответили ни сам Сургут, ни преподавательница: первый отмахнулся, а вторая просто не знала.

Преподавательница женского пола, кстати, оказалась наглядным примером еще одного специфического отличия моей новой специальности от прежней. Если среди механиков на десять парней попадалась одна девушка, то здесь соотношение было… не обратным, но примерно пять к восьми, то есть женщины-воспитатели преобладали. Но меня этот вопрос, правда, пока коснулся чисто теоретически: для совместного обучения с будущими коллегами сначала требовалось дорисовать в голове картину окружающего мира.

Оказалось, специальность я выбрала более чем удачную. Дрессировка ездовых животных здесь куда сильнее напоминала программирование, чем именно дрессировку. Разве что перед началом обучения приходилось налаживать контакт со зверушкой и только потом внушать ей новые поведенческие нормы.

На первом вводном занятии я наконец-то посмотрела на «космические корабли» и осталась под огромным впечатлением. Прежде я встречала их изображения, но даже очень качественные картинки не могли передать живой красоты этих существ.

Средний кит раза в четыре превосходил размеры нашего «Лебедя», а внешним видом эти создания не походили ни на пет, ни на привычных китов. Скорее это были огромные серебристо-синие медузы, только непрозрачные и покрытые прочной, почти твердой на ощупь, но при этом неожиданно эластичной кожей. Вытянутый узкий зонтик либо туго сжимался, придавая существу аэродинамически идеальную форму, либо широко раскрывался, и странный зверь выпускал радужную бахромчатую юбку не то плавников, не то щупалец. Выглядело потрясающе красиво, как огромный цветок гвоздики, каждый лепесток которой выполнен из искристого стекла. На изломах и сгибах плясали радуги, и отвлечься от этого завораживающего зрелища казалось невозможным.

Мне, конечно, потом объяснили, что это действительно аналог щупалец, совмещенных с солнечными батареями, и именно ими кит запасал пищу, воду и солнечную энергию перед дальними перелетами, но увязать функциональность этого органа с изумительной красотой никак не получалось. Ну максимум он мог так приманивать самку, честное слово!

Кроме того, объяснили, откуда в теле кита полости, в которых, собственно, и жили люди: именно в них хранились все запасы.

А еще оказалось, что способность пет к полету – побочное свойство их защитного механизма, посредством антигравитации эти напоминающие скатов существа спасались от сокрушительных бурь. Нырнуть на достаточную глубину, которой не касались удары стихии, они могли, но находиться там продолжительное время не были способны. Собственно, они такие не одни, летучими амфибиями являлись многие здешние животные.

После этих известий мне окончательно расхотелось встречаться с местными штормами.

В общем, я с удовольствием узнавала новое об окружающем мире и все глубже втягивалась в учебный процесс, уже ничуть не жалея о переменах, происходящих со мной и во мне.

Я как раз возвращалась с очередного занятия, когда в размеренном ритме жизни произошел небольшой сбой. Вернее, не возвращалась, а ждала в небольшом кафе Сура: он обещал освободиться через полтора часа, не позже, и я поленилась лететь на это время домой, а потом возвращаться обратно. Поэтому сидела, с помощью местной информационной сети и мазура вполглаза изучая выданные учительницей материалы, когда меня отвлек от очередной чашки ароматного горячего напитка негромкий женский голос:

– Добрый вечер, а… ты Алена, да?

Я вскинула взгляд на говорившую и вопросительно подняла брови: знакомы мы определенно не были. Хотя незнакомка выглядела вполне безобидно. Симпатичная высокая женщина средних лет с элегантной стрижкой (редкий, кстати, случай, местные в основном носили длинные волосы) смотрела с любопытством, некоторым опасением и неуверенностью, без малейшего намека на снисходительность или неприязнь.

– А что случилось? – отозвалась подозрительно, окидывая взглядом небольшой уютный зал. Посетителей было немного, но и пустым помещение не выглядело, что меня несколько приободрило и успокоило.

После истории с Вараксиным я, кажется, стала параноиком.

– Прости, что вот так вторгаюсь, – неуверенно улыбнулась незнакомка. – Можно я присяду? Я хотела на тебя посмотреть и, наверное, познакомиться.

– Садитесь… то есть садись, – ошарашенно проговорила я. У местных отсутствовало вежливое обращение «вы», они ограничивались более фамильярным с земной точки зрения «ты», и к этому оказалось не так-то просто привыкнуть. – Зачем со мной знакомиться? – уточнила опасливо и тут же протянула, озаренная догадкой: – А, ты, должно быть, мама Сура?

– Ну… да, виновна… – Женщина улыбнулась уже явственней. – Алиса, очень приятно.

– Мне тоже приятно, Алиса. А… ты с Земли? – Взгляд мой, подозреваю, стал совершенно растерянным.

– Нет, вполне местная. Просто многие имена сохранились еще с давних времен, некоторые изменились, некоторые – остались прежними. Образовались, правда, и новые. Вот, например… – увлеченно начала она, но тут же осеклась: – Ой, извини! Я иногда увлекаюсь посторонними темами, и история стоит на первом месте.

– Ничего страшного, – откликнулась машинально. – А почему «виновна»? Мне кажется, Сур более чем достоин родительской гордости.

– Мне приятно, что ты тоже так думаешь. Просто у него сложный характер, упрямый, как у отца, не все женщины такое выдерживают. – Улыбка вновь стала виноватой.

Я медленно кивнула, пытаясь сообразить, к чему она ведет и чего хочет добиться. Желание матери познакомиться с возлюбленной сына казалось логичным и оправданным, но вела себя женщина при этом как-то… странно. Смотрела на меня чуть ли не испуганно, как будто это я пришла к ней в дом со словами «здравствуй, мама!», мялась и терялась. Хотя, с другой стороны, вычислить меня и найти у нее получилось без особого труда. На скандалистку она определенно не походила, но… может, хотела сообщить, что я не подхожу ее сыну, а мягкий характер и хорошее воспитание мешали заявить об этом прямо?

– Хороший у него характер, мужской, – пробормотала я, неуверенно хмурясь и не зная, что еще можно сказать и какого ответа от меня ждут. Если вообще ждут.

– Ну да, более чем, – покивала женщина. – Алена, я сейчас задам тебе вопрос, но ты, пожалуйста, не сердись. Я ни в коем случае не хочу тебя обидеть, но не спросить не могу. Какие отношения связывают тебя с моим сыном?

Я почувствовала, что мои брови изменили направление движения: перестали хмуриться и медленно поползли на лоб. Нет, я все понимаю, они не общаются, но… она знает, как меня зовут, то есть какие-то справки явно наводила. Как в таком случае умудрилась пропустить ответ на этот вопрос? Сура называла моим женихом даже моя преподавательница, которая видела нас вместе всего один раз, и вели мы себя при этом исключительно прилично! Просто открыла какое-нибудь досье с краткой биографической справкой? Но тогда почему она вообще заинтересовалась моей личностью?!

– Близкие, – осторожно ответила я. – А что?

Может, это вообще какая-то посторонняя женщина, не имеющая к Сургуту никакого отношения? Какая-нибудь местная сумасшедшая?

– Об этом я знаю, просто неверно выразилась… Извини, очень волнуюсь, мне тяжело даются новые знакомства и разговоры с чужими людьми. – Она вновь робко и виновато улыбнулась. – Я имела в виду, как ты к нему относишься?

– Хорошо, – еще осторожнее ответила я. Волнение, конечно, могло объяснить странность ее слов и поведения. Я даже немного посочувствовала Алисе, представив себя на ее месте, но это все равно не являлось поводом отвечать на настолько личные и даже почти интимные вопросы посторонней женщине. Я самому Суру пока стеснялась сказать все прямо, и хорошо, что призналась самой себе, где уж тут заявлять во всеуслышание!

– Логично, – глубоко вздохнув, она на мгновение прикрыла глаза, после чего уточнила: – Ты относишься к нему как к мужчине?

Подозреваю, в этот момент выражение моего лица стало крайне забавным, потому что одна бровь так и осталась на лбу, а вторая озадаченно нахмурилась.

Еще немного, и начнет дергаться глаз.

– Нет, как к женщине, – возразила со всей язвительностью, на какую была способна. Прозвучало грубовато, но я просто не сдержалась: какой вопрос, такой и ответ, а годы штурманского воспитания не прошли даром.

– Я опять не то сказала, да? – совсем смутилась Алиса. – Прости, я понимаю, как глупо это выглядит со стороны. Просто Суру очень не везло с женщинами, и мне хочется знать, это… то же самое, что обычно, или все серьезнее?

– Все серьезно, – извиняющимся тоном ответила я, почувствовав укол совести. Ну в самом деле, нашла время и место острить. Ох уж мне эта дурная компания! – Сур сделал мне предложение, и я согласна, просто не хотела с этим спешить, надо привыкнуть на новом месте, а потом уже… все остальное.

– Это замечательная новость, – со вздохом облегчения проговорила собеседница. – Наконец-то! А то я начала всерьез переживать, что он так и не найдет свое счастье.

– Кхм. Приятно слышать, – неуверенно кашлянула в ответ. Я, честно говоря, была почти уверена, что меня сейчас начнут уговаривать оставить Сура в покое, и не представляла, как на эту просьбу реагировать. Но, кажется, спорить с выбором собственного сына Алиса не собиралась, и это успокаивало. – А почему ему не везло? – полюбопытствовала с искренним интересом, стремясь заодно сменить тему и избавиться от чувства неловкости. Я не привыкла обсуждать настолько личные вещи даже с родными и пока не была готова изменить эти взгляды, а прошлое Сургута меня в любом случае волновало. Вряд ли удастся узнать ответ у самого мужчины, и глупо не воспользоваться сейчас шансом. – Мне кажется, он очень хороший. Сильный, надежный, заботливый…

– Вот именно поэтому. – Она развела руками. – Эту проблему и проблемой-то сложно назвать, уж очень глупо выглядит, но… Сур действительно очень заботливый и ответственный мальчик. Мне кажется, именно поэтому он всегда обращал внимание на девушек нежных, ранимых, чувствительных, которым на первый взгляд эта самая забота и защита действительно нужны. Нет, отношения у них складывались хорошие, но… его почему-то всегда в конце концов воспринимали как друга. То есть я знаю о трех таких случаях, но, может быть, я просто знаю не все, – вздохнула Алиса.

– Ну и дуры, – после короткой паузы резюмировала я, потому что других слов не нашла – слишком растерялась.

Трудно сказать, какой проблемы я ожидала в отношениях Сура с женщинами, но точно не такой, и сейчас даже представить не могла, как подобное возможно. Кем вообще надо быть, чтобы смотреть на него… не как на мужчину?! Какое, оказывается, точное определение подобрала моя собеседница, и вправду ничего другого на ум не приходит!

Алиса вскинула на меня удивленный взгляд – а потом вдруг рассмеялась легко, весело и настолько заразительно, что я не сумела удержаться от ответной улыбки.

Пожалуй, все-таки неплохая у Сура мама. Своеобразная, но хорошая.

Выяснив наконец мотивы поступков друг друга, мы обе успокоились и некоторое время вполне мирно болтали обо всем на свете. То есть, конечно, не обо всем; Алисе было очень интересно узнать обо мне побольше, мне – узнать обо всей семье Сура, да и о нем самом тоже. Некоторые вопросы задавать мужчине я почему-то стеснялась; например, о его детстве. А мама выглядела весьма логичным адресатом подобных вопросов.

За болтовней мы благополучно пропустили момент, когда я наконец дождалась того, кого собиралась здесь встретить: основной объект наших обсуждений.

– Я гляжу, общий язык вы нашли без проблем? – иронично поинтересовался Сур, будто из воздуха возникая рядом с нашим столиком. – Привет, мам, – кивнул он и наклонился ко мне для поцелуя.

Присутствие женщины меня несколько смущало, но не шарахаться же теперь из-за нее!

– Алена очень хорошая девочка, – тем временем резюмировала Алиса, и не требовалось смотреть на ее лицо, чтобы понять – женщина улыбается.

– Не то слово, – с улыбкой подтвердил Сур и присел к столу рядом со мной. – Аля, у меня для тебя небольшой сюрприз; надеюсь, подойдет, – проговорил он, доставая из кармана нечто вроде плотного конверта.

Озадаченно хмурясь, я раскрыла его – и замерла, растерянно разглядывая несколько свернутых в кольца упругих тросиков разной толщины.

– Это то, о чем я думаю? – растерянно уставилась на мужчину.

– Видимо, да. Пока постоянное сообщение с ЗОР не наладилось, будет сложно добыть новые струны. А эти, мне кажется, подойдут. Во всяком случае, по физическим параметрам они почти соответствуют.

Слов у меня не осталось, и я постаралась выразить собственную благодарность без них. И на этот раз присутствие посторонних смутить меня уже не могло. Надо ли говорить, что благодарность в форме поцелуя была принята благосклонно?

– Я так рада за вас, дети! – заговорила Алиса некоторое время спустя, когда я, сжимая в ладони конверт и едва не подпрыгивая от нетерпеливого желания поскорее проверить, подходит ли подарок, отстранилась от Сура. – Только, боюсь, твой отец не сможет отреагировать на это так, как должно хорошему отцу.

– Мам, смирись уже, – поморщившись, отмахнулся мужчина. – Он реагировал бы, как хороший отец, если бы я был его копией, но мы все-таки разные люди. Так что либо он плохой отец, либо я плохой сын, либо…

– Либо вы оба – два упертых мархуса, – закончила она за него. – И поверь мне, ты действительно его копия – во всем, вплоть до этого упрямства! Еще бы вы оба это признали! Хотя нет, признаете вы как раз оба, но толку с того… Одна у меня теперь надежда, вот пойдут внуки – может, он смягчится. – Женщина со вздохом качнула головой, а я почувствовала, что краснею: уж о детях я пока не думала вовсе. Сур бросил на меня насмешливо-сочувственный взгляд и ободряюще сжал ладонь, сопроводив все это волной теплых эмоций. Сочувствие, нежность, понимание и легкий оттенок вины – мол, извини, это же мама. Мне сразу полегчало; похоже, так далеко Сургут тоже в планах не заходил.

Нет, я ничего не имела против детей, но не прямо сейчас, правда! Сначала надо все-таки освоиться в мире и выучиться. Может, немного попрактиковаться на сводном братике или сестричке – неизвестно, кто получится у мамы Ады с папой Борей. И придумать способ помирить Сура с его отцом, потому что… жизнь хоть и долгая, но – конечная, и глупо тратить ее на обиды. Тем более – обиды на родных. Ведь они друг у друга есть только в единственном экземпляре, а потом уже поздно что-то менять: это не та ошибка, которую можно исправить, второго шанса не выпадет. Сложно ценить родителей, пока они живы, а когда их не станет – будет мучительно больно за каждую не проведенную с ними минуту. Может, Суру для понимания хватит моего примера? Он все-таки хоть и упрямый, но очень умный человек…

А еще надо привыкнуть к симбионту и бескрайнему океану под ногами, пережить первый сезон штормов и не возжелать после него срочно сбежать на другую планету – пусть заселенную такими же полосатыми людьми, но более смирную. Не может же у них везде быть такой сумасшедший климат! И выяснить судьбу нашего старого доброго «Лебедя», брошенного в одиночестве на далекой планете, и по возможности – помочь пристроить его в надежные руки.

Но сначала – все-таки узнать, как выглядят местные свадьбы, для чего надо набраться мужества и поговорить с Суром. Глупо, конечно, бояться в такой ситуации, но… в мыслях все легко, а вот открыть рот и впервые сказать: «Я люблю тебя, – да еще добавить при этом: – И хочу быть с тобой всегда», – куда сложнее. Но – надо. Обязательно надо говорить такие вещи вслух. Не слишком часто, чтобы не затаскать и не затереть их важность, но – нужно. И я обязательно скажу.

Вот прямо сегодня и скажу, когда мы вдвоем окажемся на спине петы и Сур снова обнимет меня – крепко, но в то же время бережно и уже почти привычно. Зачем откладывать, если все давно уже ясно, пережито и принято?

А там можно будет вновь вспомнить старую сказку. Только теперь – самый конец. Так, «жили они долго и счастливо».