Текст книги "Десятая планета (сборник)"

– Я в этом не сомневался. Что еще?

– У него также появились изменения.

– Какие? – удивился Ведущий.

– Немного другие, чем у Яны. Пока я ничего не могу понять. Для детального анализа мне нужен личный контакт. Мы займемся им, когда он прибудет на Эдо. Что делать с Флеровым?

– А что с Флеровым? – спросил Ведущий.

– Ничего, просто он меня немного удивил.

– Ты имеешь в виду случай с машиной?

– Не только, скорее случай с Яной. В успехе очень много его заслуг как яркой личности.

– Подумать только! Мы случайно среди пяти миллиардов людей наткнулись на яркую личность, – удивленно произнес Ведущий.

– Вы же знаете, что это было не случайно. Отбор велся четыре месяца, и в нем участвовали почти все члены Экстана. Кстати, хочу напомнить, что это протеже Преды. На Земле бы сказали, что женщины видят сердцем.

– Мы с ним уже расплатились. Кроме того, Флерову нужно дать уровень важного гостя и готовить к отправке на Землю.

– Как поступим с Яной?

– Она заслужила поощрение.

– Какое?

– Я разрешаю ей самой сделать выбор: остаться дома или продолжить эксперимент, отправившись на Землю.

– Думаю, она за это будет вам благодарна, потому что уже сделала выбор.

– Какой?

– Она возвращается на Землю.

– Притяжение Земли?

– Не знаю. Вы давно там не были?

– Последний раз я там был восемьдесят лет назад. У нас тогда были другие задачи. Земля была другая. Процессы сейчас там движутся семимильными шагами. Такого не было никогда. Что-то должно произойти, но что – я не могу понять, и до меня этого не доводят.

Глава 11. Перо

С утра Фион сосредоточенно ходил по дачному участку в поисках какого-нибудь занятия. Он напилил дров для сауны на месяц вперед, поправил забор, подмел дорожки. Олег тоже не тратил время зря. Он вытащил из спальни Сергея кресло-качалку, установил его на веранде, сел в него и качался на солнышке. На вешалке в прихожей он нашел старую бейсболку и вертел ее в руках.

– Посмотри, какой полет человеческой мысли! Какая дизайнерская находка! У этого головного убора есть конструктивная особенность, позволяющая его носить людям с длинными волосами, заплетенными в хвостик, – сказал он Фиону, проплывающему мимо с метелкой в руках.

Он надел бейсболку, а свой замечательный хвостик выпустил над резинкой наружу через специально предусмотренное отверстие.

– У вас на планете таких кепок наверняка нет!

Фион остановился, внимательно посмотрел на Олега и улыбнулся.

– Похоже на юмор, – робко предположил он.

– Юмор, юмор! А вот серьезный вопрос. Фион, а ты бы мог вселиться в тело женщины?

– Да. У мужчин и женщин на энергетическом уровне нивелируются отличия.

– Надо было бы, чтобы ты вселился в тело Яны.

– Ты опять заходил в спальню Сергея?

– Да, я там брал это кресло. А что?

– У вас на Земле сексу придают излишне большое значение. Как мне кажется, мы с тобой и так неплохо выполнили задачу.

– А у вас, на вашей планете, излишне большое значение придают выполнению задач, – парировал Олег.

– Пока Флеров отсутствует с важной миссией, ты не прочь бы поразвлечься с телом его подружки?

– Важная миссия! Важная миссия, да он уцепился за юбку так, что не смог ее выпустить, и она его утянула на другую планету… А ты не можешь сейчас на часок перепрыгнуть в Яну, а затем обратно?

– Не все так просто. Я выполняю особое поручение, и все подобные действия должны быть санкционированы свыше. К тому же, если бы Флеров узнал об этом, он бы не обрадовался.

– Во-первых, Яну – или же тебя в теле Яны – нужно было бы еще попробовать соблазнить. А во-вторых, даже если бы мне и повезло, что могло бы тогда произойти такого с телом? Что от «этого» там может стереться или износиться?

– Ты и вправду так думаешь или прикидываешься? – серьезно спросил Фион.

– Я прикидываюсь и прикалываюсь, – смущенно произнес Олег.

Ближе к обеду Фион перестал работать по дому и немного успокоился. Он принял душ, надел чистую одежду и причесал волосы.

– Фиончик, ты поступаешь так же, как в старину поступали перед боем солдаты. Они тщательно приводили себя в порядок, потому что в случае ранения чистое белье и вымытое тело могут сохранить жизнь. Тебе страшно, как перед боем? – спросил Вулеев.

– Нет, не страшно, но некоторое волнение есть, хотя я это делаю уже второй десяток раз, – ответил Фион.

– А если у Яны не получится вернуться, что нам делать с этим телом? По нашим законам это труп, и за него нужно будет отвечать. Хорошо, что он без следов насилия, – бубнил Олег.

Фион присел на табуреточку, стоящую рядом с креслом Вулеева, и принял позу дремлющего извозчика. Ноги его были раздвинуты, руки скрещены сверху на коленях, голова опущена вперед.

– Не думай о пло… – ответил он. – Олег? Где я?

Вулеев вскочил с лавочки и внимательно посмотрел другу в глаза. Затем он обрадовался, поняв, что обмен уже произошел.

– Сергей? Ты уже здесь? Не думал, что это так быстро. Ты на даче. У тебя мозги в порядке? – радостно закричал Вулеев.

– Не знаю.

– Тогда проверим. Как зовут твою секретаршу?

– Я сейчас тебя убью! Сколько можно меня подкалывать! Они и там надо мной смеялись, – раздраженно произнес Флеров, показывая пальцем в небо.

– Успокойся, всё! Не буду, – сказал Олег и крепко обнял своего друга. – Я по тебе скучал. Фиончик неплохой парень, но не то что ты!

Флеров медленно встал с лавочки, прошелся по дорожке к калитке и обратно. Затем он поразминал свои руки и плечи.

– Только сейчас я по достоинству могу оценить тело Фиона! У него реальное физическое превосходство.

– Ты его испытывал на спортивные нагрузки?

– Испытывал, и не только на спортивные, но и на любовные.

– Ты там был с Яной? Ты позволил Фиону… твою Яну?

– Поверь мне, мой друг, главное здесь душа.

– А я здесь ее оберегал, пылинки с нее сдувал, берег для тебя.

– Ты говоришь о бездыханном теле?

– Нет, она наверняка дышала, но, к сожалению, ты прав, она была совсем непривлекательной.

– Кстати, а где Яна?

– Не знаю, наверное, в комнате.

Они кинулись в спальню. Дверь была открыта. Яна уже оделась и поправляла свое элегантное платье. Услышав шаги, она повернулась к вошедшим лицом. Как ни странно, после таких экспериментов с телом она выглядела хорошо. На ее лице сияла улыбка, только глаза были немного красноваты.

– Рад тебя видеть живой и румяной, – поздоровался Олег.

Флеров подошел к ней, нежно обнял и поцеловал свою подругу.

– Добро пожаловать на Землю, любимая, – сказал он. – У меня теперь в употреблении два обожаемых тела. На каждой планете по очаровательному телу, – сострил он.

– Но всего лишь одна душа, – поправила Яна.

После обеда они сели в машину и отправились в офис. Вулеев сидел за рулем «мерседеса» и мурлыкал под нос какую-то песенку. Сергей с Яной сидели на заднем сиденье и целовались. Дорога пролетела незаметно. Компания поднялась к Флерову в офис.

Секретарши на месте не было. Флеров с друзьями зашел в свой кабинет, сел за свой стол и нежно провел рукой по его поверхности. На столе все письменные приборы, а также средства связи и компьютер были на своих местах. Сергей неторопливо перелистнул страницы перекидного календаря, тем самым привел его в соответствии с настоящей датой. Затем он открыл ящик стола, посмотрел в него, медленно закрыл. Было видно, что он соскучился по своему рабочему месту.

Вдруг зазвонил телефон. Флеров долго не снимал трубку. Вспомнив, что секретарши на месте нет, он неохотно ответил на звонок.

– Факс? Откуда? Из Тюмени? Стартую, – произнес он и переключил аппарат в режим приема факсов.

Флеров взял в руки полученный документ, бегло просмотрел его и сказал в телефонную трубку:

– Факс прошел хорошо. Что? А… Факс принял генеральный директор Флеров.

– Ну что ты позоришь знамя фирмы? – возмутился Вулеев, молча наблюдавший за Сергеем.

– Что значит «позоришь»? – не понял вопроса Флеров.

– Не директорское это дело – факсы принимать. Они там, на другом конце провода, подумают, что имеют дело с маленькой фирмочкой, у которой руководство лично занимается факсами. Надо было сказать, что факс принял, к примеру, старший специалист по приемке факсов Иванов. Все бы подумали, что на приемке факсов сидит отдельный работник, которому, как минимум, подчинены несколько младших специалистов. Представляешь, как бы вырос имидж фирмы, у которой только на приемке факсов сидит такое многочисленное подразделение? – сказал Олег.

– Зачем так мелко? Лучше уж сказать так: «Факс принял заместитель начальника третьей смены объединенной группы отделов приемки факсов, направленных исключительно из Сибирского федерального округа России, Иванов-младший!» – иронично отчеканил Сергей.

– Молодец! Шикарно мыслишь. Особенно приставкой «младший» ты меня напрочь уничтожил как советчика. Почту за честь дышать одним воздухом с руководителем такого размаха, – изрек Вулеев и учтиво склонил голову перед другом.

Сделав «важную работу», Флеров встал из-за стола и прошелся по кабинету. Затем он присоединился к Яне, разместившейся в кресле возле журнального столика. Они сдвинули кресла поближе и стали тихо шептаться, как это обычно делают влюбленные.

Вулеев, не стесняясь присутствия хозяина, узурпировал директорское кресло.

– Фиончик тут за тебя здорово поработал, – сообщил Вулеев.

– Что он наделал? – спросил Флеров.

– Он спас твой безнадежный купол, но это не главное. Ему твой отец разрешил самому подобрать себе секретаршу! То, о чем ты мечтал всю свою сознательную трудовую жизнь, свершилось!

– Интересные события произошли в мое отсутствие. А я смотрю, в разгар рабочего дня место секретаря пустует. А это, признаюсь, произошло впервые за многие годы нашей совместной работы, – сказал Флеров.

В кабинет вошла Елена Владимировна. Она выглядела плохо. Лицо ее потемнело, исчезла былая легкость в движении. Казалось, что она постарела лет на десять. Секретарша, не смотря по сторонам, подошла к столу и положила на край лист бумаги. Не задерживаясь, она развернулась и, опустив голову, пошла назад к двери.

– Что это? – спросил Флеров.

– Это заявление об уходе, – тихо ответила она и повернулась к Сергею лицом. Их взгляды встретились. Флеров увидел на лице Елены Владимировны, вокруг глаз, темные круги, свидетельствующие о прошедшей бессонной ночи. Он отчетливо почувствовал безысходность в ее потухшем взоре.

– Что-то случилось? – спросил Сергей.

– Нет, вернее, да, вы же сами все понимаете.

Флеров встал из-за журнального столика, прошелся несколько раз по комнате, а затем подошел к своему столу. Олег потихоньку выскользнул с занимаемого не по праву кресла и, усевшись рядом с Яной, затих. Флеров медленно сел в свое кресло. Секретарша стояла посреди кабинета, как школьница перед директором школы.

– Елена Владимировна, вы давно со мной работаете, – спокойно сказал он и после непродолжительной паузы продолжил: – У меня по работе к вам замечаний нет. Я хотел бы, чтобы вы остались.

В кабинете воцарилась полная тишина. Олег и Яна замерли в изумлении. Елена Владимировна растерялась. Она начала лихорадочно поправлять руками прическу, шарф на шее, что-то бормоча себе под нос. Вдруг слезы хлынули из глаз растроганной женщины.

– Спасибо! Спасибо, Сергей Евгеньевич, – благодарила она.

– Надеюсь, вы меня больше не оставите один на один с факсами? – по-доброму сказал Флеров.

Секретарша ответила нежной улыбкой, просиявшей на ее лице сквозь слезы.

Яна вскочила со своего кресла, подошла к ней и, по-дружески обняв, повела в приемную:

– Идемте, я вам сделаю чаю…

Вулеев не проронил ни слова. Помолчав еще минуту, он пожал плечами и сказал:

– Кажется, мы тебя теряем.

– Что ты имеешь в виду?

– Я в том смысле, что мир потерял еще одного плейбоя, но зато приобрел сентиментального джентльмена.

Флеров встал из-за стола и в задумчивости прошелся по комнате. Вулеев не сводил с него глаз.

– Олег, скажи, благородство – это талант?

– Нет, успокойся, благородство – это жизненная потребность хороших людей. Скорее всего, это обуза, и в подарок этим не награждают, – ответил он.

– Ты сказал так, как будто это из ряда венерических болезней.

– Смешно, но мне приятен твой поступок с Еленой Прекрасной. Я тобой горжусь! – искренне сказал Олег.

Флеров подошел к Вулееву. Тот встал с кресла, оказавшись с Сергеем лицом к лицу. В порыве чувств Сергей обнял своего друга и прижал к своей груди:

– Олежа, хорошо, что у меня есть такой друг, как ты, которому я смог все рассказать, и который меня понимает с полуслова. Яна и ты – мои самые лучшие подарки от жизни.

В кабинет, порхая, влетела Яна. От нее невозможно было отвести взгляд, так она была красива. Она сияла от счастья.

– А… Яна, ты как раз кстати, – сказал Вулеев, закончив с трогательными обниманиями. – Здесь группа мужчин с Земли интересуется своим кровно заработанным подарком. Можно ли им легко намекнуть, где копать, чтобы быстрее его откопать?

– Молодые люди, вы так нетерпеливы. Нужно пробовать. Просто везде себя пробовать…

– Яночка, к сожалению, на Земле своя специфика откапывания и закапывания способностей. Ежедневно сотни тысяч людей, прожив отпущенный им срок, умирают в безвестности, так и не откопав свой талант. И одновременно столько же людей рождаются, чтобы снова приняться за этот бесполезный труд. Эти процессы происходили и продолжают происходить непрерывно тысячелетие за тысячелетием. Но, к сожалению, у нас нет возможности ждать столько времени, – сказал Вулеев.

– Ну, хорошо, хорошо, – согласилась Яна, – я скажу только то, что вижу. Я вижу перо!

– Перо? – воскликнул Вулеев. – Я всё понял! Перо – это птица, а птица – это самолет. Он должен летать на современном сверхзвуковом самолете! Из него должен получиться суперлетчик, легко выдерживающий перегрузки в «10 же».

Яна села в кресло и, улыбаясь, смотрела на Олега.

– Точно! Именно «10 же» и не меньше! – произнесла она шутливо.

– Нет! – сам себя поправил Вулеев. – Птица – это далеко не самолет! Все будет гораздо проще. Он будет разводить собственно самих птиц и станет директором птицефабрики. Сергей будет так успешен, что даже птичий грипп ему будет нипочем. Представляешь, Флеров – лучший директор птицефабрики всех времен и народов.

– Точно! Всех времен и народов! – улыбаясь, поддержала Яна.

– Нет! – в очередной раз изменил свою точку зрения Олег. – Перо – это оперение. А оперение – это символ взросления. Он будет работать с молодежью. Он будет лучшим учителем года и получит медаль от президента, как лучший наставник подрастающего поколения.

– Точно! – опять поддержала его Яна. – Именно медаль от президента.

– Нет! Скорее всего, он сейчас погрузится в тишину, и друзья его оставят в покое, – напомнил о себе Флеров.

Олег и Яна дружно посмотрели на него. Сергей тихо сидел за своим столом и что-то быстро печатал на своем компьютере. Сказать, что он увлечен своим занятием, было все равно что вообще ничего не сказать. Руки у него подрагивали от возбуждения, на щеках появился румянец, дыхание было учащенным. На лице у него красовалась улыбка, переходящая в выражение умиления, которое обычно сопутствует состоянию драйва. Друзья умолкли, на цыпочках зашли к нему за спину и заглянули в монитор. Там было напечатано:

Десятая планета

Самвел Фетров стоял возле окна в своем кабинете и смотрел на Москву свысока, вернее, с 17-го этажа здания, где располагался его офис…

Приносящий Радость

ЧАСТЬ 1

Глава 1. Кленов

В Москве похолодало. Прошли дожди, и вот уже неделю столбик термометра не поднимался выше десяти градусов. Поэтому, несмотря на то что была середина лета, Кленов приказал затопить камин в кабинете своего загородного дома. Дрова весело потрескивали в большой каминной топке, сгорая разнося тепло.

Помещение было просторным, с двумя окнами. Стены были оклеены фактурными виниловыми обоями светло-бежевого цвета, выполненными в классическом стиле, с красивым цветочным орнаментом, нанесенным золотистой краской. Пол в кабинете был сделан из массивной доски эбенового дерева. Черный эбен (очень редкое дерево) произрастает только в Центральной Африке. Он тверд, хорошо обрабатывается и исключительно красив. Кроме того, говорят, что эбен заряжает людей положительной энергией. И все же основными мотивами, которыми руководствовался Кленов, покупая для отделки этот редкий строительный материал, были не его превосходные физические качества, а юношеский романтизм, навеянный поэтическими строками знаменитого поэта Адама Мицкевича. Его произведение «На греческую комнату» начиналось словами:

 
Я следовал во мгле по черному эбену
За звездоокою в хитоне белотканом.
 

Для Кленова, тогда еще молодого человека, стало верхом мечтаний жить с прекрасной «звездоокой» женой в доме с эбеновыми полами. Со временем Кленов разбогател, построил дом, нашел себе голубоглазую красавицу, и его мечта смогла реализоваться полностью. Только это счастье было недолгим, ибо его «нимфа», ставшая впоследствии женой, через восемь лет совместной жизни сбежала, оставив Кленову «белотканый хитон» и сына. И непонятно, то ли с ее уходом улетучился романтизм Кленова, то ли возвышенные чувства покинули его еще раньше, что и стало поводом к разводу.

Массивный директорский стол с таким же массивным кожаным креслом, двумя стульями для посетителей и огромным книжным шкафом были изготовлены мастерами-краснодеревщиками из того же редкого дерева, что и полы, и располагались у стены напротив двери, слева от камина.

Кроме камина, отделанного дорогим полированным камнем зеленого цвета, похожим на малахит, к украшениям кабинета можно было отнести подобранную со вкусом картину, выполненную маслом, изображающую какой-то скандинавский город восемнадцатого века, которая висела слева на стене, и коллекцию оружия – справа. В коллекции был римский меч-гладиус со щитом и арбалет с колчаном и стрелами. Оружие было настоящим. Вернее, это были современные действующие копии древних орудий убийств. Ими можно было и зарубить, и застрелить, и прикрыться.

Напротив камина, прямо посреди кабинета, стоял огромный кожаный диван абрикосового цвета с подлокотниками из цельного куска дерева. На левом подлокотнике были хорошо видны вмятины от ударов твердым предметом. Только эбеновое дерево могло с таким достоинством противостоять ударам бронзовой фигурки, нанесенным ребенком в процессе познания окружающего мира. Этим ребенком был тогда еще малолетний сын Кленова. Как ни странно, оранжевый диван и зеленый камин не диссонировали цветами, а прекрасно уживались: теплый цвет холодной кожи дивана и холодный цвет теплого камина. Рядом стояла тумбочка из того же черного эбенового дерева, украшенная витиеватой резьбой, выполненная в том же стиле, что и письменный стол и стулья. На тумбочке стояла именно та массивная статуэтка, которой и воспользовался в те далекие времена любознательный мальчик. Статуэтка представляла собой бронзовую фигурку воина, который стоял с факелом в левой руке, копьем в правой руке и крылышками за спиной. Вернее, у воина были не крылышки, а полноценные крылья, большие и сильные. Смотря на этого бронзового кудрявого юношу, можно было легко поверить: стоит ему только взмахнуть своими могучими крыльями – и он действительно полетит, следуя простым земным аэродинамическим законам. Хотя не все было у воина так превосходно. Его правая рука, держащая факел, была сильно изогнута. Вероятно, именно ею отпрыск Кленова лупил по подлокотнику дивана.

Хозяин кабинета сидел за столом. Это был мужчина лет шестидесяти пяти. Одет он был в белую рубашку с расстегнутым воротом. Мышцы рук, лежащих на столе, полностью заполнили узкие рукава рубашки и рельефно проступали, натягивая шелковый материал одежды. Седые волосы зачесаны назад. Загар с красноватым оттенком, несомненно, был приобретен на южных курортах.

Кленов был успешным бизнесменом, имел множество предприятий по всей России и центральный офис в Москве. Он рано сколотил себе капитал и достиг такого уровня предпринимательской деятельности, который позволял управлять предприятиями, не выходя из дома, лишь изредка выезжая на места и в центральный офис. Однако его успехи никак не повлияли на его жизненные принципы: всегда добиваться во всем максимума. Поэтому частенько он просиживал с документами большую часть суток, лишь изредка покидая кабинет, чтобы поесть и размяться.

Вдруг кто-то постучал два раза и, не дожидаясь ответа, приоткрыл дверь. Показалась голова мужчины с большой лысиной, обрамленной островками некогда роскошной шевелюры, располагавшимися сбоку над ушами и на затылке.

– А… Малдер, заходи. Я сегодня просматривал финансовые отчеты и обнаружил там двенадцать незапланированных миллионов прибыли, – сказал Кленов голове, не дожидаясь, пока покажется все туловище.

– Наверное, опять где-то в сметах просчитался, – ответил вошедший.

Это был сухощавый мужчина, которому на вид было от тридцати до пятидесяти лет. Такую неопределенность в возрасте создавала его фигура, сгорбленная, но не рыхлая. Малдер был помощником Кленова, его доверенным лицом.

– С такими просчетами тебе скоро придется поднимать зарплату. А что это за счет лежит у меня на столе без твоей визы? – спросил Кленов.

– Это счет на щебень для ремонта дороги между прудами в нашей деревне.

– Ну и что? Я же распорядился закрепить щебнем дамбу.

– Да, но вы и так уже очень много сделали для деревни. Деревообрабатывающий цех и завод по производству кровельных материалов стали деревнеобразующими предприятиями. Половина из местного работоспособного населения работает у нас. Крестьяне скоро будут шапки снимать, увидев ваш «хаммер». А люди из соседних деревень попросятся к вам в крепостные, – сказал Малдер.

– Ну и что здесь плохого? – удивился Кленов.

– Это низкорентабельные вложения, и я не вижу в них особого смысла.

– Ты много чего не видишь. Я собираюсь стать депутатом районного собрания, – самодовольно произнес хозяин.

– Да, это многое меняет.

– Выходит, что ты не глупый, а просто малоинформированный, – сказал Кленов, сам же громко засмеялся над своим удачным выводом, а потом добавил веселым тоном: – Как твоя жена Скалли? Вы продолжаете посещать собрания магов и чародеев?

– Семинары экстрасенсов, – поправил Малдер.

– Наверное. У вас есть успехи?

– Я туда хожу редко из-за своей занятости, а жена посещает регулярно. На днях ей открыли чакры для связи с космосом.

– Ну и что? Как связь? – поинтересовался Кленов.

– Плохая.

– А что так?

– Ее чакры сразу же забились всяким «космическим мусором», лучше бы их не открывали! – посетовал Малдер.

– Что ты имеешь в виду?

– Сейчас она очень озабочена моим будущим.

– А что у тебя с будущим?

– Она попыталась предсказать будущее по фотографии. Мое будущее оказалось мутным и непонятным.

– А у других?

– Кстати, на фотографии, которой она воспользовалась, были и вы. Помните, когда нас вместе снимали в Париже у Эйфелевой башни? – сказал Малдер.

– И какое будущее у Эйфелевой башни?

– У башни не знаю, а вам она предсказала в ближайшем будущем возможность обрести тайную власть или богатство.

– Какую власть? – удивился Кленов.

– Не знаю. Еще она сказала, что поспособствует вам в этом мужчина, с которым вас роднит дерево.

– Какой мужчина? Какое дерево?

– Позвать ее? Сами расспросите.

– Не хватало еще мне поверить в эти бредни. Поменьше нужно смотреть всякую чушь по телевизору и ходить по собраниям всякой нечисти, – сделал вывод Кленов.

Он встал из за стола, прошелся по кабинету и подумал: «Мужчина, с которым меня роднит дерево, это же мой сын. Дерево это, естественно, генеалогическое. Ребус простой. Только какое отношение к тайной власти или богатству имеет мой сын? Чушь какая-то».

– А чем занимается мой сын? – спросил Кленов, как бы перейдя на другую тему.

– Как всегда, днем до двух в институте, а затем ночью до двух за компьютером. Играет в компьютерные игрушки, – ответил Малдер.

– Откуда ты знаешь, что в игрушки, может, он делает задания в институт?

– Задания он делает только перед сессией, и это у него занимает всего несколько дней. Так что остальное время он играет в игры в Интернете и много переписывается с друзьями.

– Переписка – это хорошо, это общение, – заметил Кленов.

– Не знаю, можно ли это назвать полноценным общением. Хотите фрагмент?

– Давай.

– Тогда слушайте цитату из послания, которое ваш сын отправил своему приятелю несколько дней назад: «Ну и фигню нафигарил в фигнет наш фигурант. Я просто офигеваю, профигаривая его фиговину от фигулины до фигулины. И фиг поймешь, до чего это дофигарит в офигенном будущем, потому что фигизация и фигульсация оказались не простыми фигизмами».

– Ты выучил наизусть? – удивился Кленов.

– Да, это забавная фраза, правда не литературная. Во время моей молодости были подобные выражения, но короче и гораздо грубее. Однако меня беспокоит другое. Сейчас настали такие времена, когда молодежь хочет жить легко, не напрягаясь. Выражаясь языком вашего сына, пофигистично. Особенно студенты платных вузов. Это мы с вами помним, что такое выполнить по три-четыре курсовых за семестр. Сейчас все проще. Посещаешь – отличник, не посещаешь – троечник, вообще не появляешься – тебя поругают, но все кончится хорошо, когда заплатишь.

– Да, появились у людей деньги, и дипломы можно покупать! А знания? Неужели и мой сын пройдет по этому легкому пути? Как-то незаметно он вырос. Еще вчера задавал мне наивные детские вопросы, а сегодня я узнаю, что «фигульсация оказалась не простым фигизмом», – вздохнул Кленов.

– Да, по мере взросления дети задают разные вопросы. Сначала: почему солнце слепит? Постарше: почему нужно ходить в школу? И наконец: почему совокупляться приятно? Попробуйте ответить на последний.

– А что, твой сын тебя об этом спросил? – удивился хозяин.

– Что вы! Мой еще не дорос. Ему всего лишь одиннадцать, – ответил Малдер.

– Тогда скоро спросит. А сколько же тебе лет, если у тебя сын еще маленький?

– В августе будет сорок.

– А выглядишь ты на пятьдесят, не меньше. Ходишь сгорбленный. Расправь плечи, ты же молодой мужик!

Малдер медленно разогнул свою сгорбленную спину. Оказалось, что ростом он был не ниже метра семидесяти. Его рубашка с короткими рукавами была заправлена в брюки и плотно зажата ремнем. Когда он выпрямился, ему пришлось руками выдергивать ее из штанов, потому что она неестественно натянулась на животе и стремилась его вернуть в первоначальное сгорбленное положение.

– Вот так-то лучше. Ты же умница, ходи гордо. Пригласи-ка моего сына, я сейчас хочу сам задать ему пару вопросов.

Малдер бесшумно покинул кабинет. Через пять минут к Кленову, шаркая по полу ногами, обутыми в домашние тапки с жесткой подошвой, вошел юноша. Волосы у него были длинные и закрывали уши. Они лохматились и торчали в разные стороны. При этом они были чистые и пушистые. Он еще не брился, но на лице у него уже был пушок – первые волоски, которые со временем превратятся в щетину, присущую всем мужчинам. Он был высокого роста и очень худой. Его ноги и туловище уже успели вытянуться, плечи набрали размах, а грудная клетка еще находилась в стадии роста. Сын посмотрел на отца с прищуром, который характерен людям со слабым зрением.

– Ты опять целые дни сидишь за компьютером? Целые дни играешь в свои дурацкие игры. Объясни, что такого затягивающего в этих играх? Если бы ты столько же времени проводил за компьютером на какой-нибудь работе, то ты бы стал миллионером, – раздраженно встретил его Кленов.

– Зачем? – вяло ответил сын.

Поняв, что разговор с отцом может быть длинным, он присел на край абрикосового дивана. Положив свою левую руку на подлокотник, он принялся ногтем указательного пальца скрести по вмятинам, которые в юном возрасте сам же и нанес при помощи бронзовой статуэтки.

– Ты же мужчина, ты должен уметь зарабатывать деньги, – продолжил Кленов-старший.

– У тебя их недостаточно?

– Не в этом дело. Ты даже не представляешь, как это приятно быть богатым, уверенным в себе человеком, пусть даже просто испытывать азарт накопления.

Кленов снял со стены небольшую картину. За ней находился сейф. Он быстро набрал код и открыл его:

– Посмотри, что здесь у меня. Это золотые монеты. Когда их много, они прекрасны. Дай руку. Возьми горсть в руку. Разве это не приятно? Ты можешь хоть что-то сказать? Ну почему ты все время молчишь?

Кирилл (а так звали Кленова-младшего) встал с дивана, медленно подошел к отцу, взял из горсти монет, которые протянул ему отец, одну и медленно поднес ее к близоруким глазам.

– Ничего особенного, – тихо произнес он и вернул монету.

– Конечно, а что ты хотел? Это же инвестиционные монеты. Они красивы своим внутренним содержанием, своей пробой 999,9. Это чистейшее золото, такое же как и в этих слитках. Посмотри, как они прекрасны! Возьми их в руки. Золото – тяжелый металл. Попробуй их на вес. Преимущество золота в слитках и монетах в том, что их тяжело подделать из-за огромного веса этого благородного металла. Определив объем и вес изделия, можно с уверенностью сказать, есть ли там примеси и инородный металл. Тебе не нравится?

– Смешно! – тихо ответил Кирилл.

– Что здесь смешного? – насторожился Кленов-старший.

– Опыт Архимеда с золотой короной, изучаемый в третьем классе, имеет практическое применение у серьезных предпринимателей. Па, а у тебя есть красивые монеты?

– Ты имеешь в виду коллекционные монеты качества пруф? Есть, но их мало. От них мало толку. Их покупная цена в несколько раз превышает стоимость золота, в них заключенного. Поэтому при продаже возникает вопрос нумизматической стоимости, а он тянет за собой вопрос ликвидности, – с вдохновением ответил отец.

Он достал из сейфа несколько маленьких золотых монет, диаметром не более полутора сантиметров. Затем он взял левую руку сына, медленно перевернул ее ладонью вверх и аккуратно положил на нее блестящие желтые кружочки.

– Вот они. Австралийские с кенгуру и утконосами, китайские с местными шалашами. Нравятся? – спросил Кленов.

Кирилл окинул беглым взором монеты и произнес:

– Ничего.

– Ничего?! Тебя что-нибудь может заинтересовать, кроме компьютерных игр? О чем ты думаешь? О чем мечтаешь? Тебе уже девятнадцать лет. А что ты можешь? Ты не хочешь быть финансистом, не хочешь быть экономистом. А как же мое дело? Кто продолжит его? Ты опять молчишь. Я в панике, я не знаю, о чем ты думаешь…

– Папа, я… – попытался отвечать Криллл, но Кленов-старший махнул рукой, как бы говоря: «Что ты можешь ответить?» Эти вопросы были скорее риторические, не требующие ответа.

Кирилл понуро стоял возле стола отца, блуждая взором по стенам, окнам, мебели.

– А что это за письмо лежит в урне нераспечатанное? – спросил он, переключив разговор на другую тему.

Кленов посмотрел сначала в корзину с мусором, а затем на сына:

– Это очередной благотворительный фонд, просит денег. Каждую неделю таких писем приходит по три-четыре. Представляешь, сколько их развелось? А я, к сожалению, еще не встречал такого фонда, в который нельзя было бы запустить руку. Пусть даже и попадется фонд, основанный честнейшим человеком, но и здесь администрация сделает всё, чтобы оттянуть максимальную часть денег, якобы на обслуживание самого фонда – так сказать, расходы на управление. Видел я комфортность этих рычагов управления. Да, эти сотрудники, как правило, ни в чем себе не отказывают.