Текст книги "Не в знании сила. Как сомнения помогают нам развиваться"

Уверенные в себе профессионалы полагаются на свой опыт, они выглядят как специалисты и ведут себя как специалисты. Требуется усилие разума, чтобы осознать: они тоже могут поддаться заблуждению.

Даниэль Канеман, психолог

Максимилиан Робеспьер, Галилео Ловано, Бонни князь Лоренцо, Вундед-Ни, королева Шеддок, Пигмалион, Последняя гонка Мерфи, доктор Фауст – какие из этих имен и названий вам знакомы? Группа исследователей во главе с Кэмероном Андерсоном из Бизнес-школы Хааса при Калифорнийском университете в Беркли предложила в начале семестра 243 будущим обладателям степени MBA список исторических имен, названий и событий. Студенты должны были указать, какие пункты списка им знакомы. К реальным названиям исследователи добавили вымышленные – Галилео Ловано, Бонни князь Лоренцо, королева Шеддок и Последняя гонка Мерфи (вы же сразу догадались, верно?). По мнению исследователей, те студенты, которые заявили, будто вымышленные имена им знакомы, проявили крайнюю самоуверенность: они воображают себя более знающими, чем являются на самом деле{9}9
  ‘Why are people overconfident so often? It’s all about social status’, Haas Now news, UC Berkeley, August 13, 2012.


[Закрыть].

Повторное исследование, проведенное в конце семестра, показало, что именно эти самоуверенные студенты добились наиболее высокого статуса в своих группах. Соученики относились к ним с уважением, прислушивались, эти люди оказывали наибольшее влияние на принятие общих решений. Андерсон отметил, что другим членам группы эти высокостатусные коллеги не казались сверхсамоуверенными: напротив, перед ними преклонялись, их самоуверенность воспринимали не как высокомерие или нарциссизм, но как чудесный врожденный дар{10}10
  Anderson C., Brion S., Moore D.A., Kennedy J.A., ‘Statement Account of Overconfidence’ Journal of Personality and Social Psychology, March 2012.


[Закрыть].

Оправданная уверенность в себе, основанная на знаниях и компетентности, необходима для выживания и успеха. Недостаток такой уверенности снижает самооценку и сказывается на результатах работы, на отношениях, даже на душевном здоровье и качестве жизни{11}11
  Чаморро-Премузик Т. Уверенность в себе: Как повысить самооценку, преодолеть страхи и сомнения. – М.: Альпина Паблишер, 2014.


[Закрыть]. И наоборот, судя по исследованию Андерсона, можно сказать, что обоснованно уверенные люди добиваются успеха на избранном поприще, получают желаемую работу и продвижение по службе, заключают выгодные сделки и накапливают деньги на счету{12}12
  ‘Why are people overconfident so often? It’s all about social status’, Haas Now news, UC Berkeley, August 13, 2012.


[Закрыть].

Такая уверенность в себе не грозит неприятностями, а вот сверхсамоуверенность может довести до беды. Избыточная самоуверенность – это уже заблуждение, неадекватно высокая оценка своих способностей и ума. Исследование, проводившееся на протяжении пятидесяти с лишним лет, показало, что люди удивительным образом склонны ставить себе оценки «выше среднего» практически по любому поводу. Например, мотоциклист скажет, что его шансы спровоцировать аварию ниже среднестатистических, а руководители компаний уверены, что их бизнес будет успешнее, чем у большинства конкурентов. Исследования также показали, что 94 % университетских преподавателей оценивают свою работу выше среднего уровня; начинающие хирурги полностью полагаются на диагноз, который они выносят, посмотрев рентгеновские снимки, а психиатры излишне уверены в собственных прогнозах{13}13
  Примеры из Dunning D., Heath C., Suls J. ‘Flawed Self-Assessment, Implications for Health, Education, and the Workplace’, Psychological Science in the Public Interest, vol. 5. December 2004.


[Закрыть]. Но при всех ее рисках избыточная самоуверенность распространена, потому что приносит очевидные социальные блага. Например, давно известно: избиратели склонны доверять политикам, которые не проявляют даже тени сомнений, и кандидаты понимают, что для победы нужно выглядеть увереннее своих соперников{14}14
  Radzevick, J.R. & Moore D.A., 2011, ‘Competing to be certain (but wrong): Social pressure and over-precision in judgment’, Management Science, 57(1), 2011.


[Закрыть].

В то же время представители профессий, основу которых составляет накопление знаний и опыта, должны остерегаться: специалист всегда может пасть жертвой собственной самоуверенности и завышенных ожиданий тех, кто обращается к нему. Еще Гераклит более 2500 лет назад замечал, что «люди почитают мудрецов, как будто их чушь – разновидность мудрости».

В 1995 г. Энди Гроув, глава Intel, возмутился тем, как безапелляционно врачи, обнаружившие у него рак простаты, настаивали на хирургическом вмешательстве. Гроув, которому его биограф Ричард Тедлоу дал выразительное прозвище Надо-думать-самостоятельно, не собирался слепо повиноваться совету. Он пережил и нацизм, и коммунистический режим, прежде чем сумел в 1950-х гг. эмигрировать из Венгрии в США, и теперь твердо решил отыскать наилучший способ выжить. Гроув погрузился в чтение литературы и вскоре обнаружил альтернативные варианты лечения. Информация была доступна, но ни один из его врачей не упоминал об этих методах и, по-видимому, не воспринимал их всерьез. Изумившись такой узости мышления, Гроув остановился на брахитерапии (местном облучении). Он спросил специалиста, который проводил процедуру, какой бы метод тот выбрал на его месте, и врач ответил, что, вероятно, операцию. И пояснил Гроуву: «В годы учебы нам вдалбивали: лучший вариант при раке простаты – операция. Видимо, это засело у меня в голове»{15}15
  Grove A., McLean B., ‘Taking on prostate cancer’, Fortune Magazine, May 13, 1996.


[Закрыть].

В статье «Как бороться с раком простаты», написанной им для журнала Fortune в 1996 г., Гроув приводит слова доктора Томаса Стэйми, главы кафедры урологии Стэнфордского университета: «Сталкиваясь с тяжелыми болезнями, природы которых мы не знаем, каждый пугается и ведет себя как ребенок, ожидающий указаний от старших. На хирурге лежит огромная ответственность, он должен представить пациенту с раком простаты имеющиеся методы лечения непредвзято, ведь собственное мнение врача не свободно от предрассудков и не всегда опирается исключительно на объективную информацию. До этого идеала нам еще идти и идти».

В реальности специальные знания, которые делают человека экспертом в той или иной сфере деятельности, как раз и сужают его кругозор. Люди, признанные специалистами, лишаются стимула высовываться за пределы своей ниши. Специализация становится все более узкой, и поле зрения неуклонно сужается. Эксперты зачастую попадают в зависимость от собственного статуса и уже не хотят перепроверять свои убеждения и тем более признаваться, что чего-то они могут и не знать{16}16
  Tetlock P.E., ‘Expert Political Judgment: How Good Is it? How Can We Know?’, Princeton University Press, 2006.


[Закрыть].

Если вы не можете что-то объяснить простыми словами, значит вы сами это плохо понимаете.

Альберт Эйнштейн

Конкуренция на рынке заставляет компании искать специалистов. Тем самым людей поощряют углублять формальное и неформальное образование, но отнюдь не расширять его. В нашем исследовании мы отметили тенденцию: люди все чаще стараются отточить уже приобретенные навыки, не тратя силы на приобретение новых. Многолетнее обучение профессии слишком дорого обходится, нельзя же все бросить и «начать с нуля».

Конечно, у специализации есть свои преимущества, но есть и оборотная сторона: чем компетентнее мы становимся, тем более нам грозит «проклятие знания». Проклятие знания в том и состоит, что чем больше знаешь, тем труднее дается обдумывание и обсуждение этих знаний в доступной форме{17}17
  Heath C., Heath D., ‘The curse of knowledge’, Harvard Business Review, October 2006.


[Закрыть]. Специалист воспаряет слишком высоко, он не видит, что обычные люди не способны понять его термины и формулировки, и его объяснения лишь умножают недоразумения и отвращают слушателей от знания.

Там, где главная задача – передавать и распространять информацию, проклятие знания обесценивает все достоинства специалиста: аудитория его попросту не понимает. И если специалисту чересчур сложный, перенасыщенный научным жаргоном язык мешает донести до аудитории подлинное знание, то дилетант, напротив, подхватывает кое-какие словечки из этого жаргона и выдает себя за знатока. В обоих случаях аудитория остается в проигрыше – и когда не способна понять настоящего специалиста, и когда доверяется человеку, который ловко использует терминологию как прикрытие для своего невежества.

Глубокие, но слишком узкие познания также мешают обрести свежий взгляд на сложные проблемы. Авторы «Проклятия знания» (The Curse of Knowledge) Чип и Дэн Хит замечают: «Тому, кто имеет знания, не под силу вообразить себе, каково это – НЕ ИМЕТЬ таких знаний»{18}18
  Heath C., Heath D., ‘The curse of knowledge’, Harvard Business Review, October 2006.


[Закрыть]. Чем глубже человек разбирается в вопросе, тем труднее ему отстраниться и изложить проблемы так, чтобы они стали доступны всем. В любую формулировку вкладывается также и наш собственный взгляд на дело. Накопленные знания и опыт сужают перспективу и видение возможных решений, мы уже не способны мыслить незашоренно, вне узких рамок. В бихевиористской экономике это состояние называется «якорением» – знания становятся «якорем», который не позволяет нашим представлениям сдвинуться с места{19}19
  Tversky A. & Kahneman D., ‘Judgment under uncertainty: Heuristics and biases’, Science, 185. 1974.


[Закрыть].

Учредив премию за новые подходы к борьбе с ВИЧ, фонд «Международная инициатива по поиску вакцины от СПИДа» (The International AIDS Vaccine Initiative), обратился к научному сообществу с призывом: «Создайте наконец эффективную вакцину от вируса-убийцы!» Увы, этим фонд сузил поиск новых решений. Специалисты «заякорили» проблему и стали искать именно вакцину, прочие варианты не рассматривались. Это было ошибкой – ведь другое средство могло оказаться более эффективным. Но, как говорится, «молоток во всем видит гвоздь».

Чтобы привлечь более широкий спектр специалистов, консультант по инновациям Энди Зинга предложил поставить во главу угла проблему (стабилизация белков), а не вариант ее решения (создание вакцины){20}20
  Zynga A., ‘The Innovator Who Knew Too Much’, HBR Blog Network, April 29, 2013.


[Закрыть]. Изменив формулировку, фонд получил 34 заявки на гранты от ученых из 14 стран. Их предложения оказались гораздо более новаторскими и разнообразными, и под три идеи были выделены исследовательские гранты.

Если какие-то люди или институты достигают высокого профессионального уровня, то сами их знания превращаются в рамки, ограничивающие способность обдумывать проблему по-новому.

В книге «Экспертное политическое мнение» (Expert Political Judgement){21}21
  Tetlock P.E., ‘Expert Political Judgment: How Good Is it? How Can We Know?’, Princeton University Press, 2006.


[Закрыть] Филипп Тетлок, профессор психологии и менеджмента Пенсильванского университета, проанализировал свыше 2500 политических прогнозов и сравнил их с реальным исходом событий. Древнегреческий поэт Архилох разделял всех людей на две категории – «лис» и «ежей». «Лиса» знает много разных вещей, а «еж» – одну, зато главную. Так вот, Тетлок убедился, что «лисы» в целом дают более точные прогнозы, чем великие эксперты – «ежи». Отчасти это происходит потому, что у экспертов поле зрения сужено и они не видят общую картину за пределами своей специальности. Согласно выводам Тетлока, избыток знаний делает прогноз не более, а менее точным. Кроме того, известные специалисты слишком уверены в себе и пренебрегают иными мнениями – у эллинов эта черта называлась гибрис (хюбрис), погибельная гордыня. «Признанные специалисты гораздо самоувереннее коллег, которые живут вдали от лучей славы», – заключает Тетлок{22}22
  Tetlock P.E., ‘Expert Political Judgment: How Good Is it? How Can We Know?’, Princeton University Press, 2006.


[Закрыть].

Большинство людей не разумеет того, с чем встречаются, да и научившись, они не понимают, им же самим кажется, что понимают.

Гераклит

Либби – очаровательный город на северо-западе штата Монтана, поблизости от канадской границы; 2600 жителей обитают в узкой долине реки Кутеней, которую некогда прорыл на своем пути отступавший ледник. Со всех сторон город окружают лесистые горы. Заглянув сюда и увидев уютные кафе, старомодные магазины и наклейки «Я люблю Либби» на каждом углу, вы сочтете этот город обычным для американской провинции. Но здесь, увы, далеко не все типично для США, и за этим живописным ландшафтом и тихими улочками скрывается трагедия.

Вот уже более полувека жители города борются с опасностью асбестоза и других заболеваний, которые вызывает асбест. Эти болезни унесли сотни жизней, поразили три поколения. Уровень смертности в Либби в 80 раз превышает средний показатель по США, и то и дело обнаруживаются новые случаи заболевания. Агентство по охране окружающей среды (EPA) назвало эту ситуацию «самой страшной экологической катастрофой за всю историю США», а Либби – ее эпицентром.

Виновница несчастья – шахта по добыче вермикулита, которую в 1963 г. открыла поблизости от Либби горнодобывающая компания WR Grace Company. Беда не в самом минерале, а в породе, из которой его здесь добывали: в ней содержится тремолит, самая вредная разновидность асбеста. Под микроскопом длинные волокна тремолита выглядят словно крюки с шипами: если их вдохнуть, они попадут в легкие, вонзятся в легочную ткань и начнут ее разрушать. В начале 1960-х гг. было точно установлено, что асбест вызывает легочные заболевания. Внутренняя памятка, составленная компанией еще в 1955 г., предупреждала об «опасностях вдыхания частиц асбеста». Работников регулярно отправляли на рентген, и снимки показывали ранние симптомы асбестоза, однако заболевших об этом не информировали.

Жители города, в том числе и не работавшие на шахте, постоянно дышали опасной пылью. «Она была повсюду. Такая мелкая, что в воздухе ее не видать, а вот когда в чашке с кофе осядет, тут и видно», – вспоминал бывший шахтер Боб Уилкинс в радиоинтервью. В 1960-х гг. жители города начали умирать от асбестоза. К 1990 г. заболевания дыхательных путей наблюдались в каждой четвертой семье, похороны проходили практически еженедельно. И все же местные власти, власти штата и страны закрывали глаза на информацию, которая ясно свидетельствовала: в городе происходит нечто ужасное. Никто не принимал мер, город словно бы ничего не замечал, а компания, добывавшая вермикулит, на протяжении 30 лет отвергала саму мысль, что она может быть причастна к массовым смертям.

А потом местная жительница Гейла Бенефильд возвысила свой голос. Гейла, «постарше Эрин Брокович, но столь же красноречивая»{23}23
  Schneider A. & McCumber D., ‘An Air That Kills – How the Asbestos Poisoning of Libby, Montana, Uncovered a National Scandal’, Berkley Books, New York, 2004.


[Закрыть], возглавила борьбу за то, чтобы открыть всем глаза на эту трагедию и призвать виновных к ответу. За 40 лет более тридцати ее родственников, в том числе родители, умерли от легочных болезней, а другие близкие, включая дочь и внучку, страдали этим недугом.

Казалось бы, подобных масштабов катастрофу со столь трагичными последствиями проигнорировать невозможно. И все же горожане ухитрялись ничего не замечать вопреки очевидным фактам и личному опыту. У большинства погибали друзья, соседи и родственники, а люди продолжали жить, как будто все в порядке. Постоянно в трауре, в буквальном смысле слова задыхаясь, город упорно не желал признавать реальность. Либби – классический пример злонамеренной слепоты.

Когда Бенефильд пыталась говорить с горожанами об этом, реакция была весьма странной. Люди игнорировали факты или уходили от разговора, высмеивали и «забывали» неприятную информацию, спорили, отрицали каждое слово. Особенно скептически воспринимали мысль о какой-либо опасности оставшиеся здоровыми. По их мнению, если бы впрямь существовала такая угроза, кто-нибудь давно бы что-нибудь сделал – врачи дали бы заключение, власти вмешались бы. И что вообще местная жительница, женщина средних лет смыслит в асбестозе? Многие и вовсе утверждали, что их город прекрасен, лучшее, безопасное место, чтобы жить и растить детей, – «всем известно, городок наш в полном порядке»{24}24
  Goodman A., 2009, ‘Interview with Gayla Benefield‘, Democracy Now, April 22, 2009.


[Закрыть]. На бамперах машин даже появились наклейки: «Я из Либби, и у меня нет асбестоза».

Город разделился: кое-кто прислушивался к речам Бенефильд, остальные и думать об этом не хотели. И хотя считалось, что нравы здесь добрососедские и все друг друга поддерживают, к больным в городе относились в лучшем случае холодно, а порой они сталкивались со злобой и отвержением. Словно весь мир сговорился закрывать глаза на очевидную истину. Даже в Управлении по охране окружающей среды США поначалу скептически отнеслись к донесшемуся из города голосу протеста. Пол Паронанд, руководитель группы, направленной разобраться с ситуацией, говорил: «Если бы такая беда случилась на самом деле, мы бы давно об этом знали. Все бы об этом знали. Конечно же, это полная чушь»{25}25
  Там же. С. 8.


[Закрыть].

Но Бенефильд не сдавалась. И в конце концов в городе появились команды химической очистки, они были одеты в защитные комбинезоны. Оградив доступ к зараженным местам, они принялись тоннами вывозить токсичную почву, эвакуировали семьи и накрывали дома пленкой. Но даже тогда кое-кто в городе продолжал доказывать, что ничего такого не происходит. В Либби открылась клиника лечения асбестоза, но поначалу люди заходили в нее с черного хода, тайком, словно стыдясь признаться, что Бенефильд оказалась права, и ненавидя ее за правоту{26}26
  Lee S., ‘GROUND ZERO’. Residents still counting costs of mining Zonolite Mountain, March 8, 2004 (http://www.greatfallstribune.com).


[Закрыть]. А компания WR Grace отрицала свою вину до последнего, до судебного приговора, который обязал ее выплатить компенсацию всем, кто заболел асбестозом. Постепенно жители города начали осознавать, какая беда с ними стряслась. Наклейки на бамперах сменились на другие: «У нас асбестоз, и мы его вылечим».

Чем бы обернулась эта история, если бы горожане, власти, общественность, когда они в первый раз услышали об асбестозе, честно признались: «Мы в этом не разбираемся и не знаем, что происходит»? Что было бы, если бы исследование началось гораздо раньше? Но все неколебимо полагались на то, что «знали» всегда: их Либби – прекрасный город, лучшее место для семейной жизни. Люди цеплялись за эту уверенность, не оставляя места сомнению и Незнанию, и последствия их упорства были ужасны.

Принимать на веру прогнозы, сделанные людьми в галстуках, – плохая идея.

Нассим Талеб

В 1974 г. Фридрих фон Хайек озаглавил свою речь при получении Нобелевской премии по экономике «Претензии знания». В ней он предостерегал публику от веры во «всеведение» сторонников классической экономической теории. С тех пор новые исследования подтвердили, что полагаться на предсказания экспертов опасно – они зачастую не сбываются{27}27
  Hertz N., ‘Eyes Wide Open: How to Make Smart Decisions in a Confusing World’, William Collins, 2013.


[Закрыть]. В ноябре 2008 г., в разгар финансового кризиса, после краха инвестиционного банка Lehman Brothers, королева Елизавета II посетила Лондонскую школу экономики. Аудитории, состоявшей из известных экономистов, исследователей и студентов, она задала простой и обескураживающий вопрос: «Почему никто не заметил приближение кредитного обвала?»

17 июня 2009 г. Британская академия провела конференцию с участием специалистов-практиков, ученых, законодателей, представителей правительства и деловых кругов – все вместе они искали ответ на этот вопрос. 26 июля было наконец оглашено заключение, в котором указывалось, что кризис стал неожиданностью далеко не для всех. О нем говорили давно: «Многие предвидели кризис… Звучали предупреждения о несбалансированности финансовых рынков и глобальной экономики. Например, Банк международных расчетов (Bank of International Settlements) неоднократно выражал озабоченность в связи с тем, что не учитываются должным образом риски на финансовых рынках». Далее авторы напоминали о многочисленных предостережениях о финансовой нестабильности в отчетах, каждые полгода выпускаемых Банком Англии. Недостатка в специалистах по рискам в Великобритании не наблюдалось: только в одном крупном банке их насчитывалось 4000 человек.

Причина была отнюдь не в отсутствии предупреждений. В итоговом заявлении говорилось о чрезмерном доверии к опыту небольшой группы экспертов, слепой вере в их правоту и способность найти выход из самой сложной ситуации.

«Несмотря на предостережения, большинство владельцев счетов было убеждено: банки знают, что делают. Люди верили, что специалисты найдут новые, хитроумные способы сохранения вкладов. Утверждалось, что риски так надежно распределены между множеством новых финансовых инструментов, что уже как бы и не существуют.

Чудовищный пример обольщения и гордыни… Ни один специалист не пожелал признать возможность ошибки экспертов, неспособность проанализировать риски даже для той компании, на которую работал. Целая генерация банкиров и финансистов обманывала себя и тех, кто видел в них опытных строителей современной экономики»{28}28
  British Academy Letter to Her Majesty the Queen of England, 22 July 2009 (http://www.euroresidentes.com/empresa_empresas/carta-reina.pdf).


[Закрыть].

Признавая, что свою роль сыграли также принцип невмешательства государства в дела рынка, низкие процентные ставки и инфляция, авторы заявления пришли к выводу, что если каждый индивидуальный участник этой драмы играл вполне разумную и последовательную роль, то все вместе они совершили страшную коллективную ошибку, главной причиной которой стали гордыня и заблуждение, стадная психология и слепая вера в мнение специалистов.

Алан Гринспен, в то время глава Федеральной резервной системы США, признал, насколько сложно предугадать глобальный финансовый кризис. «Федеральная резервная система по праву считается одной из лучших финансовых организаций в мире, – сказал он. – И если наши сотрудники, а это незаурядные специалисты, не смогли предугадать такое развитие событий, приходится задать себе вопрос “почему?”. И понять, что мы не так уж проницательны. Мы попросту не способны так далеко заглянуть в будущее»{29}29
  Irwin N. & Paley A.R., ‘Greenspan Says He Was Wrong On Regulation’, Washington Post, October 24, 2008.


[Закрыть].

Даже если нам не нравится это признавать, люди не так уж щедро одарены способностями к познанию. Возьмем, к примеру, шахматистов. Мало кто станет спорить, что гроссмейстеры (в 2013 г. в мире их насчитывалось 1441 человек{30}30
  World Chess Federation (FIDE) Ratings list viewed 17 March 2014 (http://ratings.fide.com).


[Закрыть]) наделены незаурядными способностями, в первую очередь к шахматной игре. Но даже гроссмейстер не способен просчитывать ситуацию на доске более чем на 10–15 ходов вперед, и это в игре с четкими, заранее известными правилами. А теперь сравните шахматы и мировую экономику. Глупо думать, будто какой-то человек или даже 4000 риск-менеджеров смогут заглянуть в будущее и предсказать колебания рынков – рынков, на которых миллионы игроков принимают миллионы взаимовлияющих решений, просчитанных и иррациональных, последовательных и случайных.

Герд Гигеренцер, директор Центра адаптивного поведения Института развития человека имени Макса Планка (Берлин), отмечает это удивительное свойство: люди слепо доверяют финансовым консультантам, цепляясь за убеждение, будто некие специалисты способны прогнозировать свое и чужое будущее. Раз в год финансовые институты выпускают прогноз по изменениям индекса Доу – Джонса и курса доллара США, и, как напоминает Гигеренцер, «задним числом мы видим, что их предсказания отнюдь не отличаются точностью. Мы платим $200 млрд в год за прогнозы, которые по большей части оказываются ошибочными»{31}31
  Gigerenzer G., ‘Conversations at the Edge’, 2003 (http://www.edge.org).


[Закрыть].

Эксперты не сумели предугадать мировой финансовый кризис 2008 г. Тетлок (помните разделение на «лис» и «ежей»?) доказывает, что именно специалисты наименее точны в своих предсказаниях: мир меняется быстрее, чем они готовы признать, а допустив ошибку, эксперт склонен винить не себя, а изменившиеся обстоятельства{32}32
  Gardner D., ‘Future Babble: Why Pundits are Hedgehogs and Foxes Know Best’, Plume, 2011.


[Закрыть].

Со всех сторон мы ощущаем давление. Окружающие ждут от нас готовых ответов, и мы скрываем свою некомпетентность, притворяемся, будто и впрямь что-то знаем, – либо мы сами полагаемся на специалистов в уверенности, что уж они-то знают свое дело. Даже если факты этому противоречат, мы скорее поверим чужому неверному мнению, чем решимся переспросить или доверимся собственному здравому смыслу. И острее всего это проявляется в отношениях с лидерами.