Текст книги "Лето ночи"
Автор книги: Дэн Симмонс
Жанр: Ужасы и Мистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 14 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]
Дейлу не хотелось бросать здесь велосипед без присмотра, как однажды сделал это Лоренс. Глупость брата стоила им двухнедельных поисков, пока Харлен не обнаружил велосипед на заднем дворе Конгденов.
Однако воспоминания о приключениях Дуэйна, которому пришлось играть в пятнашки с грузовиком, были еще слишком свежи в памяти, поэтому Дейл все же предпочел спрятать велосипед в траве возле депо, для верности забросав его ветками и предварительно с помощью бинокля убедившись, что Конгдена поблизости нет. После этого он осторожно двинулся по западной стороне насыпи и, только миновав зерновой элеватор, слегка расслабился, подобрал ветку и пошел по правому рельсу, насвистывая и бросая камешки в поле. Насчет поездов можно было не беспокоиться: по уверениям Харлена, жившего поблизости, на этой дороге неделями не появлялось ни одного состава.
За Каттон-роуд лес исчез почти полностью, за исключением нескольких пирамидальных тополей, росших вдоль протоки, и редких рощиц между полями. Дейл принялся размышлять над тем, что он, собственно, намерен делать и каковы могут быть последствия. А что, если его поймают с биноклем в руках, наблюдающего за домом Куков? А вдруг существует специальный закон, запрещающий такую слежку? Что, если его застукает пьяный отец Корди или еще кто-нибудь из ханыг, ошивающихся на свалке? А если он уронит и разобьет бинокль?
Дейл зашвырнул палку подальше и пошел вперед, придерживая рукой кожаный футляр.
Вся эта затея чистое безумие.
По левую руку вдали показалась крыша масложирового завода. Однако никакого красного грузовика, выскакивающего из-за кустов, чтобы раздавить его всмятку, Дейл не замечал. Вскоре он почувствовал вонь свалки и увидел за деревьями дом Корди.
Дейл спустился с насыпи и заскользил по мокрой траве, стараясь придерживаться мест, где деревьев было побольше. До дома еще оставалась добрая сотня ярдов, поэтому в зарослях он мог чувствовать себя в относительной безопасности: ни с дороги на свалку, ни с насыпи его не могли увидеть. Подобраться к нему неслышно тоже было невозможно: хруст сухих веток выдал бы чужака. Дейл нашел укромное место между двумя деревьями и огромным кустом, навел бинокль на дом Корди и принялся изучать обстановку.
Жилище Корди представляло собой нечто несусветное. Трудно было представить, что в таком крошечном доме каким-то образом умещаются четверо взрослых – два дяди Корди жили вместе с ними – и целый выводок ребятишек. По сравнению с этим хлевом лачуга Дейзингеров и крысоловка Конгденов казались просто дворцами.
В лощине у въезда на свалку ютилось три хибары, которые трудно было назвать не то что привлекательными, но хотя бы пригодными для жилья. Та, что принадлежала семейству Кук, была самой отвратной. Все они были сляпаны из шлакобетона, при этом дом Корди заваливался назад и одновременно набок, словно лодка, выброшенная на берег штормом. Всего лишь в тридцати ярдах от него на опушке леса и по берегам протоки густо росла высокая трава, но двор представлял собой сплошное месиво грязи, перемежающееся отвратительными черными лужами и почти сплошь усыпанное мусором.
Как и большинство ребят, Дейл обожал копаться во всякого рода мусоре. Если бы по свалке не сновали полчища огромных крыс и поблизости не селились люди, подобные Конгденам и Кукам, он и все остальные мальчишки проводили бы здесь все свободное время, исследуя ценные залежи в поисках чего-нибудь интересного. Впрочем, и при нынешнем положении дел Велосипедный патруль уделял городским помойкам особое внимание и усиленно занимался их исследованием. Люди часто выбрасывали неожиданные и поистине прекрасные вещи. Однажды Дейл с Лоренсом нашли самый настоящий шлем танкиста – из натуральной кожи, с мягкой подкладкой и надписью на немецком языке внутри. Лоренс до сих пор надевал этот шикарный головной убор всякий раз, когда шел играть в футбол. В другой раз Дейл и Майк обнаружили огромный умывальник и притащили его в курятник к Майку, но мистер О’Рурк велел им быстренько отнести его обратно.
Как бы то ни было, мусор – это классная вещь.
Но только не такой. Позади дома Корди валялись ржавые пружины, расколотые унитазы – хотя Дейл сам слышал, как Корди говорила, что у них туалет во дворе, – разбитые ветровые стекла автомобилей, острые края которых торчали из густой травы, пришедшие в полную негодность детали машин, похожие на останки чудовищных роботов, сотни ржавых консервных банок с измятыми, зазубренными по краям крышками, поломанные трехколесные велосипеды, выглядевшие так, словно многотонный автомобиль не один день ездил по ним взад и вперед, выпотрошенные, покрытые плесенью куклы, уставившиеся в небо мертвыми глазами…
Потратив по меньшей мере десять минут на внимательное изучение заднего двора участка Корди, Дейл наконец опустил бинокль. «Какого дьявола они делают с этим хламом?» – недоуменно подумал он, потирая уставшие глаза.
Шпионничанье, как выяснилось, было довольно скучным делом. Через полчаса ноги у Дейла затекли, кожа зудела от укусов насекомых, духота и палящий зной заставили сердце учащенно биться… И за все это время он успел увидеть только, как мать Корди вышла развесить белье на веревке – простыни были совершенно серыми и в каких-то ужасных пятнах – и заодно прикрикнуть на двух чумазых маленьких отпрысков, которые сидели в самой глубокой из луж и брызгали друг на друга грязной водой. При этом малявки без конца ковыряли в носу и вытирали пальцы о собственные штаны.
Ни малейшего признака Корди. Ни малейшего намека на то, что он ищет. А что именно он, собственно, ищет? Нет уж, дудки! Пусть Майк сам следит за этой придурочной Корди Кук, если ему так нужно.
Дейл был готов бросить это занятие, когда услышал шаги. Кто-то шел по железнодорожной насыпи. Он присел, заслонив бинокль так, чтобы отблеск солнца в линзах не выдал его присутствия, и попытался разглядеть, кто это. Сквозь листву Дейл увидел мелькание ног в вельветовых штанах, узнал знакомую походку.
«Какого дьявола здесь делает Дуэйн?»
Дейл перебежал на другое место, чуть задев при этом ветки кустарника, но откос железнодорожного полотна по-прежнему заслонял обзор на добрую сотню футов к северу, и, пока Дейл нашел подходящее место, откуда можно было что-то разглядеть, разглядывать уже было нечего.
Дейл направился было обратно к прежнему посту наблюдения, но движение какого-то серого пятна между деревьями привлекло его внимание, заставило присесть и снова приложить к глазам бинокль.
Через лес целеустремленно шагала Корди, направляясь к железнодорожным путям. В руках она держала двустволку.
У Дейла подогнулись колени. Что, если Корди заметит его? Ведь она сумасшедшая. Нет, правда, это не просто слова, а самый настоящий факт. Год назад, когда они учились в пятом классе, в школе появился новый учитель музыки – мистер Алео из Чикаго. Корди его почему-то невзлюбила и накатала письмо, в котором сообщила, что науськает на него своих собак и они поотрывают ему руки, ноги и все остальное. Прежде чем собственноручно вручить учителю, она прочла свое послание всему классу на школьном дворе.
По-видимому, именно обещание поотрывать «все остальное» и послужило причиной ее временного исключения из школы. Мистер Алео отбыл из Элм-Хейвена и, не дожидаясь окончания учебного года, вернулся в Эвансвилль.
Нет, Корди определенно сумасшедшая. И спорить нечего. Если она заметит Дейла, то вполне может погнаться за ним и, не моргнув глазом, ухлопать.
Дейл распростерся на траве, стараясь не только не дышать, но и не думать, поскольку был уверен, что все сумасшедшие еще и телепаты.
Корди, не глядя по сторонам, упорно шагала через лес, потом взобралась на насыпь, футах в пятидесяти от того места, где с нее спустился Дейл, и направилась к городу. Ружье, которое она тащила на плече, казалось огромным, что делало ее похожей на карликового солдатика.
Дейл подождал, пока Корди скроется из виду, и осторожно, чтобы не быть обнаруженным, двинулся следом. Так они прошли половину пути до города и оказались между масложировым заводом и заброшенным элеватором. Дейл все время держался в паре сотен футов позади, а Корди шагала по шпалам, как заводная игрушка в сером мешковатом платье, и ни разу не оглянулась. Но вдруг скрылась за одним из поворотов и исчезла.
Дейл заколебался, внимательно осмотрел в бинокль полотно дороги и окраину леса впереди, затем осторожно приподнял голову, чтобы посмотреть, не появится ли она по правую сторону от железной дороги.
В эту минуту сзади послышался знакомый голос:
– Эй, да это же засранец Стюарт. Ты что, заблудился, гаденыш?
Дейл медленно обернулся, все еще держа у глаз отцовский бинокль.
Не более чем в десяти футах от него стояли оба врага – Си-Джей и Арчи. Сосредоточив все внимание на Корди, он забыл о необходимости следить за тем, что творится позади.
Арчи был без рубашки, зато на лбу у него красовалась красная бандана, а выше ее топорщились сальные волосы. На жирном лице пылал румянец, стеклянный глаз воинственно сверкал в утренних лучах солнца. Си-Джей стоял, держа одну ногу на рельсе, а другой упираясь в шлаковый откос, и Дейлу отчего-то пришло на ум, что Конгден похож на прыщавого белого охотника, приехавшего в Африку на сафари. Возможно, причиной тому было ружье, удобно покоящееся на согнутой руке Си-Джея.
«Господи Исусе! – мысленно воскликнул Дейл. – Сегодня что, Национальный день стрелка?»
Ему вдруг подумалось, а не стоит ли произнести это вслух, и именно такими словами. Воображение услужливо нарисовало картинку смеющихся Си-Джея и Арчи и как один из них дружелюбно хлопает его по спине, а потом они оба поворачиваются и отправляются стрелять крыс на свалке.
Ноги стали вдруг словно ватными, и Дейл понял, что не сможет сделать ни шагу, даже если ему вдруг каким-то чудом представится возможность убежать.
– Какого черта ты лыбишься, а, гаденыш? – рявкнул Си-Джей Конгден, единственный отпрыск мирового судьи городка Элм-Хейвен.
Он поднял ружье и прицелился прямо в лицо Дейлу. Что-то щелкнуло: то ли он снял предохранитель, то ли взвел курок.
Дейл пытался закрыть глаза, но не смог. Только машинально сдвинул в сторону бинокль – так, чтобы пуля не разбила его, когда попадет в грудную клетку. Им вдруг со страшной силой овладело желание спрятаться – такое нестерпимое, какое бывает, когда хочется помочиться и нет никакой возможности это сделать. Но спрятаться было некуда – разве что за собственную спину.
Правая нога Дейла начала слегка подрагивать. Сердце билось так сильно, что каждый удар громом отдавался в ушах. Си-Джей что-то сказал, но он не расслышал ни звука.
Конгден шагнул вперед и упер дуло в горло Дейлу.
Палату Джима Харлена Дуэйн нашел довольно легко. Она была двухместная, но сейчас вторая кровать оставалась свободной и занавеска была отодвинута в сторону. Свет яркого июньского солнца вливался в окно, и на кафельном полу отчетливо выделялся сияющий белый четырехугольник.
Харлен спал. Прежде чем закрыть за собой дверь, Дуэйн выглянул в коридор и убедился, что он пуст. Из-за угла доносилось негромкое шарканье шагов дежурной сестры.
Мальчик направился было к кровати, но остановился в нерешительности. Он не совсем четко представлял себе, какое зрелище его ожидает. Быть может, Харлена держат в кислородной камере из толстого прозрачного пластика, искажающего черты лица лежащего внутри пациента, а вокруг полнейшая стерильная пустота, если не считать ряда кислородных баллонов? Нечто подобное Дуэйну довелось увидеть пару лет назад, когда умирал дедушка. К счастью, все оказалось не так страшно. Джим мирно спал, укрытый накрахмаленной простыней и легким одеялом, и только гипсовая повязка на его левой руке и белая корона бинтов вокруг головы свидетельствовали о полученных травмах. Дуэйн постоял еще немного, дожидаясь, пока стихнет звук шагов по коридору, затем подошел ближе.
Харлен мгновенно, словно проснувшаяся сова, распахнул глаза и спокойно произнес:
– Привет, Макбрайд.
Дуэйн чуть не подпрыгнул от неожиданности, но тут же взял себя в руки и подмигнул приятелю:
– Привет, Харлен. Ну, как ты, жив?
Харлен попытался улыбнуться, и Дуэйн заметил, какими тонкими и бескровными стали его губы.
– Да, все нормально. – Джим все же выдавил из себя слабую улыбку. – Я очнулся уже здесь. Голова жутко болела, и вся рука была размолота к чертовой матери. А в остальном я в порядке.
Дуэйн кивнул:
– А мы думали, что ты в… – Он запнулся, не желая произносить слово «кома».
– Умер? – договорил за него Джим.
– Нет. – Дуэйн отрицательно покачал головой. – Думали, лежишь без сознания.
Веки Харлена дрогнули, как будто он готов был провалиться обратно в эту самую кому. Затем он открыл глаза пошире и нахмурился, стараясь сфокусировать зрение.
– Думаю, так и было. Наверное, я и был без сознания. Очухался всего несколько часов назад с этой вшивой головной болью и увидел, что мама сидит рядом, на краю постели. В первый момент я даже подумал, что сегодня воскресенье. Черт, несколько минут я даже не мог понять, где нахожусь.
Он обвел взглядом палату, словно еще не до конца был уверен, что находится там, где находится.
– А где твоя мама сейчас, Джим?
– Она пошла на ту сторону площади – перекусить и позвонить своему шефу.
Харлен выговаривал слова медленно, словно каждое слово причиняло ему боль.
– Но ты точно нормально себя чувствуешь? – повторил вопрос Дуэйн.
– Да, пожалуй. Сегодня утром сюда привалила целая толпа докторов – они и лампочками мне в глаза светили, и заставляли считать до пятидесяти, и еще много всякого делали. Даже спросили, могу ли я сказать, как меня зовут.
– А ты можешь?
– Конечно. Я им сразу сказал, что меня зовут Дуайт Хренов Эйзенхауэр.
С трудом, превозмогая боль, Харлен снова улыбнулся.
Дуэйн кивнул. Времени у него было немного.
– Джим, ты помнишь, как расшибся? Что именно произошло?
Харлен поднял на Дуэйна взгляд и долго-долго пристально всматривалося ему в лицо. Дуэйн обратил внимание на его неестественно расширенные зрачки. Губы Джима дрожали, словно он пытался удержать улыбку.
– Нет, – выговорил он наконец.
– Ты не помнишь, что был в Старой школе?
Харлен зажмурил глаза, голос его стал тонким, похожим скорее на писк.
– Я не помню вообще ни хрена, – ответил он. – По крайней мере, ничего после нашего сраного собрания в пещере.
– В пещере… – повторил следом за ним Дуэйн. – Ты говоришь о субботней встрече в штольне?
– Ага.
– А ты помнишь ту субботу целиком? Что было после пещеры?
Глаза Харлена блеснули, теперь в них ясно читался гнев.
– Я же только что сказал тебе, толстяк, что не помню.
Дуэйн снова кивнул:
– В воскресенье утром тебя нашли лежащим в мусорном баке у стены Старой школы…
– Угу, мама мне уже рассказала. Она даже заплакала, когда говорила об этом, будто это она виновата.
– Но ты не знаешь, как ты туда попал?
До слуха Дуэйна донесся чей-то голос, вызывавший по громкой связи доктора.
– Не-а. Я ничего не помню из субботнего вечера. Думаю, что ты, О’Рурк и еще несколько засранцев вытащили меня из постели, стукнули чем-то по башке и бросили в мусорный бак.
Дуэйн бросил взгляд на массивную повязку на руке Джима.
– Мама Кевина говорит, что твоя мама сказала, будто твой велосипед нашли на Броуд-авеню, около дома Двойной Задницы.
– Серьезно? А мне она ничего такого не говорила. – Голос Харлена звучал отсутствующе, вяло и был начисто лишен даже намека на интерес.
Дуэйн провел пальцами по мягкому краю одеяла.
– Тебе не кажется, что ты мог оставить его там, когда отправился следить за миссис Даббет? Например, пошел за ней в школу?
Харлен приподнял левую руку и прикрыл глаза. Его ногти были обкусаны почти до мяса.
– Слушай, Макбрайд, я же сказал, что ни хрена не знаю. Оставь-ка меня в покое, ладно? Тебе ведь даже не полагается входить сюда, так?
Дуэйн слегка похлопал приятеля по плечу, прикрытому измятой больничной пижамой.
– Но мы все беспокоились, как ты тут, – оправдывался он. – Майк, Дейл и другие ребята хотят проведать тебя, как только почувствуешь себя лучше.
– Ага, ладно…
Ладонь Джима теперь лежала на губах, поэтому голос звучал приглушенно. Пальцы постукивали по тугой повязке.
– Они будут рады узнать, что ты в порядке, – торопливо произнес Дуэйн и покосился в сторону холла, из которого явственно доносился звук множества шагов, – похоже, персонал больницы возвращался после ланча на рабочие места. – Принести тебе чего-нибудь?
– Мишель Стеффни, пожалуйста. И лучше нагишом, – хмыкнул Харлен, все еще не отнимая ладони ото рта.
– Отлично, – отозвался Дуэйн и двинулся к двери, радуясь, что как раз в эту минуту холл опустел. – Увидимся позже, Жареная Картофелина, – бросил он уже на ходу, вспомнив прозвище, которое было очень популярно в их компании, когда ребята учились в четвертом классе.
– Эй, Макбрайд, – неожиданно выдохнул Харлен.
– Что?
– Ты все-таки можешь сделать для меня одну вещь…
Харлен замолчал.
Голос по громкой связи рявкнул что-то на весь холл.
На улице загудела газонокосилка.
Дуэйн молча ждал.
– Включи, пожалуйста, свет, – пробормотал наконец Харлен. – Можешь?
Яркие лучи солнца буквально заливали всю палату. Дуэйн, прищурясь, огляделся, но все же исполнил просьбу друга. В ослепительном сиянии дня ничто не изменилось.
– Спасибо, – пробормотал Харлен.
– Слушай, Джим, а ты хорошо видишь? – Голос Дуэйна звучал очень мягко.
– Нормально. – Харлен убрал ладонь с лица и как-то странно посмотрел на Дуэйна. – Это просто… ну… если я опять засну, то не хочу просыпаться в темноте. Понимаешь?
Дуэйн кивнул, еще секунду помедлил, но, так и не придумав, что бы еще сказать, помахал Харлену, выскользнул в коридор и направился к боковому выходу.
Дейл переводил взгляд то на ружье, которое держал в руках Си-Джей, то на его прыщавую физиономию. «Господи, кажется, я сейчас умру…» – промелькнуло в голове, и эта совершенно новая для него мысль словно бы спрессовала происходящее в монолитный блок впечатлений. Конгден, Арчи Крек, тепло солнечных лучей на лице, темные в тени листья деревьев, голубое небо над головой и позади Си-Джея, волна жара, наплывающая от шлака и раскаленных рельсов, голубоватая сталь ружейного ствола, исходящий от него легкий, но странно головокружительный запах масла… – все это сплелось воедино и словно обволокло собою мгновение времени так же прочно, как миллион лет назад капля янтарной смолы обволокла и заключила в вечный плен паука.
– Я, кажется, задал тебе вопрос, поганец, – прохрипел Си-Джей.
Дейл слышал его как будто издалека – в ушах по-прежнему грохотало биение собственного сердца. Он всеми силами сопротивлялся предательскому головокружению и старался удержаться на ногах, справиться с охватившей тело слабостью, но все же сумел выжать из себя ответ, пусть даже состоявший только из одного звука:
– А?
Конгден хмыкнул:
– Я спрашиваю, какого дьявола ты лыбишься?
С этими словами он, не отводя ствола от горла Дейла, поднял приклад к плечу.
– Я не улыбаюсь.
Дейл стыдился дрожи в своем голосе, но чувство это было странно ослабленным, как будто не имело к нему никакого отношения. Сердце, казалось, вот-вот взорвется и разнесет в куски грудную клетку. Земля куда-то уплывала из-под ног, и Дейл боялся, что еще миг – и он упадет перед врагами на колени.
– Ах ты не улыбаешься! – рявкнул Арчи.
Крек чуть повернулся, и Дейл с удивлением отметил, что его стеклянный глаз больше настоящего.
– Заткнись, – бросил своему прихвостню Конгден.
Он поднял ружье так, что дуло перестало давить на горло Дейла, – в том месте, куда оно только что упиралось, осталась лишь боль и, наверное, красная отметина. А дуло теперь смотрело прямо в лицо Дейлу.
– Ты и сейчас еще лыбишься, паскуда, – прошипел Си-Джей. – А как тебе понравится, если я продырявлю твою сучью улыбочку?
Дейл покачал головой, но не смог убрать с лица кривую гримасу: рот словно свело судорогой. Правая нога заметно дрожала, а переполненный мочевой пузырь требовал опорожнения. Главное сейчас – устоять и не намочить брюки.
Ружейное дуло маячило не больше чем в десяти дюймах от его лица. Дейл и представить не мог, что оно может быть таким огромным. Черное отверстие словно заслонило все небо и затмило белый свет. Дейл смог даже определить, что ружье двадцать второго калибра, из тех, которые заряжают с казенной части, вставляя по одному патрону зараз. Хорошая штука для стрельбы по крысам на свалке – туда, наверное, и отправлялись эти двое скотов. Воображение уже нарисовало ему пулю, таящуюся в глубине ствола, поджидающую только удара, чтобы вылететь и впиться ему в язык, разбить зубы, ворваться в мозг. Он попытался припомнить, какие повреждения может причинить пуля двадцать второго калибра мозгу животного, но не сумел: из всего, чему учил его отец, когда они вместе отправлялись на охоту, в памяти осталось только то, что такая пуля может улететь на целую милю.
Дейл едва подавил желание спросить Си-Джея, действительно ли ружье заряжено двадцать вторым калибром.
– Понравится, а, паскуда?
Си-Джей слегка повел стволом, словно выбирая, по какому зубу ударить раньше.
Дейл снова покачал головой. «Может, стоит поднять вверх руки?» – мелькнуло в голове, но он не нашел в себе сил пошевелить хоть пальцем.
– Пристрели его! Пристрели его, Си-Джей! – Голос Арчи дрожал не то от возбуждения, не то от какой-то странной похоти, а может, от того и другого вместе. – Убей этого стервеца.
– Заткнись! – резко бросил Конгден и с прищуром воззрился на Дейла. – Твоя фамилия, кажется, Стюарт, так, что ли?
Дейл кивнул. Ему казалось, что страх перед Конгденом, мучивший его в течение нескольких лет, злость и обида после побоев должны были привести их отношения к такой близости, что мысль о том, что Конгден не знает его имени, была просто непереносима.
Си-Джей продолжал смотреть на него в упор:
– Ты вроде бы собирался рассказать, какого хрена ты тут шпионишь за нами да еще ухмыляешься мне в лицо… Или ты хочешь, чтобы я спустил курок?
Вопрос был слишком сложным для Дейла, и он смог лишь еще раз покачать головой, ибо самым главным сейчас, как ему казалось, было заверить, что он, Дейл, не хочет, чтобы Си-Джей спустил курок. Совершенно не хочет.
Однако жест его был явно понят неправильно.
– Ну что ж, паскуда, ты этого сам захотел…
Решив, что наглый сопляк не желает с ним разговаривать, Си-Джей взвел курок и прижался щекой к прикладу.
Дейл просто перестал дышать. Все внутренности словно замерзли. Он хотел закрыть руками лицо, но тут же подумал, что тогда пуля размозжит ладони еще раньше, чем вопьется в голову, и не стал этого делать. В этот жуткий момент он впервые отчетливо осознал, что означает смерть: ему уже не придется идти дальше по шпалам, не удастся пообедать сегодня вечером, он больше не увидит маму и не посмотрит по телевизору очередную серию «Морской охоты»[59]59
Сериал «Морская охота» («Sea Hunt») шел на американском телевидении в течение нескольких сезонов (1958–1961).
[Закрыть]; ему даже не надо будет стричь лужайку перед домом в воскресенье или помогать отцу сгребать листья…
Смерть исключает всякую возможность выбора – он просто будет лежать рядом с рельсами, птицы станут выклевывать его глаза, словно это ягоды, а муравьи поползут взад и вперед по его языку. Да, никакого выбора, никаких решений – и вообще никакого будущего. Ничего. Его навсегда вычеркнут из списка живых.
– Пока-а, – с ухмылкой протянул Конгден.
– Если ты сейчас спустишь курок, я продырявлю насквозь твою гнилую дыню! – неожиданно донеслось откуда-то из-за спины Дейла.
Конгден и Арчи даже подпрыгнули, будто кто-то напугал их в темной комнате. Си-Джей чуть скосил глаза влево, но ружья не опустил.
Все еще не дыша, Дейл обнаружил, что, оказывается, может чуть повернуть голову вправо, чтобы посмотреть, кто же его спаситель.
Корди Кук вышла из леса и теперь стояла, упираясь одной ногой в траву, а другой – в насыпь. Двустволка была поднята, приклад твердо лежал на ее худом плече, и оба ствола в упор смотрели на Си-Джея Конгдена.
– Кук, ты маленькая сучка… – высоким, срывающимся голосом начал было Арчи.
– Заткнись, – оборвал его Си-Джей и невозмутимо спросил: – Что ты надумала, Корди?
– Ничего. Просто целюсь из отцовского дробовика в твою прыщавую рожу, баран.
Голос Корди был, как всегда, тонким и хриплым, похожим на царапающий скрип мелка о старую грифельную доску, но абсолютно спокойным.
– Опусти ружье, дурища, – приказал Си-Джей. – Это наши дела, и тебя они не касаются.
– Опусти ты свое, – в ответ велела Корди. – Положи его на землю и отойди на несколько шагов.
Си-Джей снова взглянул на нее, словно прикидывая, как быстро сумеет перевести прицел на нее. Несмотря на всю свою благодарность Корди за вмешательство, Дейл в эту секунду от всей души надеялся, что Си-Джей действительно повернет ружье в ее сторону. Все, что угодно, лишь бы перед его лицом перестала маячить эта ужасная черная дыра.
– А тебе что за дело, если я пристрелю этого маленького стервеца? – полюбопытствовал Си-Джей.
Дуло все еще было не более чем в десяти дюймах от лица Дейла.
– Опусти ружье, Конгден. – Корди говорила тем же тоном, что и обычно в классе, – в тех редких случаях, когда она вообще открывала рот, – тихим, безучастным, скучающим. – Положи его на землю и вали отсюда. Потом, когда я уйду, вернешься и заберешь. Я не собираюсь даже прикасаться к нему.
– А я собираюсь пристрелить его, а потом тебя, маленькая сучка, – огрызнулся Си-Джей.
Теперь он по-настоящему разозлился. Его прыщавое, испещренное отметинами от старых болячек, костлявое лицо сначала побелело от ярости, а потом сделалось синевато-багровым.
– А ты, Конгден, не забыл, что держишь в руках однозарядный ремингтон? – отрезала Корди.
Дейл снова покосился на свою спасительницу. Согнутый палец девочки плотно лежал на обоих курках древнего ружья – огромного, тяжелого, с пятнами ржавчины на стволах, с растрескавшимся от старости деревянным прикладом. Но Дейл не сомневался, что оно заряжено, и равнодушно размышлял о том, долетят ли до него дробины, когда Корди снесет голову Конгдену.
– Тогда я сначала убью тебя! – прорычал Си-Джей, но ствол в ее сторону не перевел.
Дейл видел, как напряглись мускулы на руках парня, и понял, что тот охвачен не меньшим страхом, чем он сам.
– А ну-ка разберись с ней, Арчи, – приказал Конгден.
Крек на секунду заколебался, покрутил головой, словно пытаясь охватить здоровым глазом побольше пространства и лучше оценить ситуацию, затем кивнул, вытащил из кармана мешковатых джинсов нож, клацнул, открывая пятидюймовое лезвие, и на полусогнутых двинулся через рельсы в сторону Корди.
– Если он перешагнет второй рельс, ты – труп, – предупредила Конгдена Корди.
– Стой! – завопил Си-Джей.
Громкий вопль прозвучал как приказ командующего целой армией, хотя единственным солдатом под его началом был Арчи. Тот послушно замер на месте в ожидании дальнейших распоряжений.
– Отвали назад, ты, ублюдок долбаный, – «ласково» велел Си-Джей своему лучшему другу.
Арчи попятился.
К Дейлу вернулась способность дышать, и время опять пришло в движение, хотя и замедленное. Он принялся лихорадочно соображать, что теперь можно сделать. За свою жизнь он пересмотрел миллион ковбойских фильмов, в которых Сахарная Нога, или Бронко Лейн, или кто-нибудь еще, оказавшись в подобных обстоятельствах, совершал чудеса ловкости и неуловимым движением вырывал оружие из рук негодяя. Сделать это сейчас нетрудно: ствол все еще подрагивал в десяти дюймах от лица Дейла, а все внимание Конгдена было сосредоточено на Корди. Сейчас достаточно только ухватиться за ружье и выдернуть его из рук Си-Джея.
Но Дейл понимал, что в данный момент он скорее полетит по воздуху, чем шевельнет хоть пальцем.
– Ну давай, Конгден, шевели мозгами, – монотонным голоском пробубнила Корди. – У меня палец затекает.
Мускулы на щеке Си-Джея свело судорогой. Дейл отчетливо видел, как пот капает с его носа и стекает по подбородку.
– Ты ведь знаешь, что я доберусь до твоей задницы, Корди. В лепешку расшибусь, но достану тебя и жестоко отомщу. Или ты надеешься выйти сухой из воды после такого?
Дейлу показалось, будто Корди пожала плечами, хотя ружье в ее руках не дрогнуло.
– Сделаешь хоть что-нибудь со мной, Си-Джей, и при этом не убьешь, так я тебя точно из отцовского дробовика достану. В прошлом году я натравила собак на этого мистера Алео. А уж с тобой-то и подавно расправлюсь.
Дейл хорошо помнил историю с учителем и собаками. О ней судачил весь город. Корди тогда исключили из школы на целых десять недель, и к тому времени, когда срок наказания истек, мистера Алео и след простыл: он счел за лучшее сбежать из Элм-Хейвена.
– Хрен с тобой, – прошипел Конгден и, медленно, осторожно опустив ружье на деревянные шпалы, отошел от него на несколько шагов. – А ты, ублюдок Стюарт, не думай, что я когда-нибудь забуду про тебя.
С этими словами Конгден отвернулся и пошел прочь, на ходу кивнув Арчи. Тот, все еще держа в руках раскрытый нож, присоединился к старшему командиру. Прошествовав вдоль железнодорожного полотна, парочка свернула в лес и исчезла между деревьями.
Дейл секунду стоял неподвижно, глядя на ружье так, словно оно в любую минуту могло взлететь в воздух и снова нацелиться на него. Однако ничего подобного не произошло. Дейл понемногу пришел в себя и почувствовал, что на земле по-прежнему властвует закон притяжения. Сначала он чуть не упал, затем, с трудом восстановив равновесие, сделал несколько спотыкающихся шагов и плюхнулся на горячий рельс. Колени у него дрожали.
Как только Си-Джей и Арчи скрылись из виду, Корди повернулась – и дуло ружья оказалось направленным на Дейла, точнее, в ту сторону, где он сидел.
Дейл ничего не заметил. Все его внимание, усиленное огромной дозой адреналина в крови, было обращено на Корди, и он разглядывал ее так, словно видел впервые в жизни. А она выглядела так же, как и всегда: низенькая, коренастая, с застарелой грязью под ногтями и на локтях, все в том же бесформенном платье, в котором неизменно ходила в школу, и в грязных кедах, таких поношенных, что большой палец правой ноги высовывался из огромной дыры наружу. Редкие волосы свисали сальными патлами, а крошечные глазки и носик, едва заметный на туповатом плоском лице, были, казалось, предназначены кому-то другому, обладавшему более изящными чертами, и достались Корди совершенно случайно.
Но в ту секунду девочка представлялась Дейлу самым прекрасным созданием на всем белом свете.
– Какого черта ты выслеживал меня, Стюарт?
– Я не высле… – дрожащим голосом попытался возразить он.
– Не вешай мне лапшу на уши, – проронила Корди, и дуло ружья чуть передвинулось в его сторону. – Я видела тебя с этими чертовыми стеклами около дома. Потом ты крался за мной, думая, что я ничего не вижу и не слышу. Отвечай!
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?