Текст книги "Все сложно. Жизнь подростков в социальных сетях"

Идентичность в сетевых пабликах

Психолог Шерри Тёркл в книге «Жизнь на экране» (1995)[38]38
  Turkle. Life on the Screen.


[Закрыть] описывает, как формируется будущее, похожее на утопические и антиутопические миры с эффектом присутствия из научно-фантастических романов. Наблюдая за первыми «жителями» виртуальных миров (особенно детьми), она утверждает, что граница между компьютерами и людьми становится все более размытой. По мере того как люди избавляются от ограничений своих реальных идентичностей, возникает и развивается новое общество. Особенно заинтересовала Тёркл игровая идентичность первых пользователей интернета; встав на точку зрения психоаналитика, она уделила большое внимание рассмотрению терапевтического и вводящего в заблуждение потенциала опосредованной идентичности[39]39
  Turkle. Second Self.


[Закрыть].

Тёркл весьма критически оценила попытки некоторых людей использовать воображаемые идентичности в ущерб другим; в то же время она показала, что процесс саморефлексии, когда люди должны действовать или изменять свои идентичности ради присутствия в виртуальных мирах, может оказаться полезным. В отличие от реального окружения, личных взаимодействий, когда людям приходится принимать свою телесную оболочку как данность, те, кто уходит в киберпространство, должны осознанно создавать свою цифровую наружность. Исследователь медиа Дженни Сунден описывает этот процесс как «впечатывание» самих себя в среду существования[40]40
  Sundén. Material Virtualities.


[Закрыть]. Тёркл, признавая, что идентичность личности всегда привязана к ее психике, все же готова прислушаться к доводам относительно того, что интернет способен избавить и действительно освобождает людей от бремени их «материальных» (физически воплощенных) идентичностей, открывая возможность создания лучших вариантов самих себя.

Хорошо, если предсказание Тёркл сбудется. Когда в середине 1990‑х годов я познакомилась с интернетом, он позволил мне, тогда еще подростку, сбежать из так называемого реального мира. В школе я чувствовала себя совсем чужой, меня неправильно понимали, но в киберпространстве я могла представляться такой, какой всегда хотела быть. Воображаемые идентичности помогали мне понять, кто я. И это касалось не только меня. В те дни общение в чате отчасти привлекало тем, что ты никогда не знал, с кем ведешь разговор: действительно ли собеседник – тот, кем он представился. Я знала, что самопровозглашенный маг едва ли был настоящим волшебником, а парень, сообщивший, что нашел лекарство от рака, скорее всего, обманывает и себя, и всех остальных. Сложнее было правильно распознать телесные характеристики собеседников, такие как пол или расовая принадлежность[41]41
  В ранних интернет-сообществах игра с идентичностью была обычным явлением, что влекло ряд последствий. Обман и связанные с ним проблемы подробно описываются в книгах Аллукьеры Розанны Стоун (Stone. War of Desire and Technology) и Джулиана Диббелла (Dibbell. My Tiny Life).


[Закрыть]. В то время принятие новой идентичности казалось забавным, вызывало чувство освобождения; я поверила в фантазии о том, что интернет способен спасти нас от тирании и ханжества. Казалось, такие манифесты, как «Декларация независимости киберпространства» Джона Перри Барлоу[42]42
  Barlow. A Declaration of the Independence of Cyberspace.


[Закрыть], обращены прямо ко мне. Выступая перед мировыми лидерами на Всемирном экономическом форуме в Давосе, Барлоу говорил, что новый «дом Разума» создает условия для появления «бестелесных идентичностей». Я гордилась тем, что была одним из тех детей, которых он назвал «аборигенами» новой цивилизации.

Двадцать лет спустя динамика представляемой в киберпространстве идентичности значительно отличается от того, как ее представляли в будущем поборники интернета на ранней стадии его развития. Игровые сервисы и виртуальные миры действительно пользуются популярностью у некоторых групп молодежи, однако между сайтами воображаемых ролевых игр и более востребованными сайтами социальных средств коммуникации имеются значительные различия, поощряющие более реалистичную атмосферу. Хотя псевдонимы довольно популярны и в социальных медиа, использование идентичности в соцсетях, таких как Facebook, имеет мало общего с первоначальными предположениями Ш. Тёркл. В наши дни многие подростки идут в киберпространство, чтобы общаться с друзьями из реальной жизни, и теснее связывают интернет-контексты с непосредственными, реальными социальными сообществами. Во времена моей юности практики, побуждающие к сближению реального мира подростка и его интернет-миров, встречались куда реже.

Это не означает, что идентичность одинаково действует при всех видах активности в киберпространстве. Большинство подростков, прокладывая свой путь во взаимоотношениях и контекстах, используют множество сервисов социальных медиа. Практики, принятые ими на различных платформах, значительно отличаются друг от друга. Это позволяет предположить, что подростки пытаются предстать разными людьми. Но такое восприятие различных способов использования идентичности в социальных сетях и при их посредстве было бы слишком наивным. Например, в сервисе Skype подросток может использовать собственное имя, в приложении для размещения фотографий Instagram – описательное имя пользователя, а при регистрации в сервисе микроблогов, таком как Tumblr, – имя, которое изначально сигнализирует о его включенности в группу пользователей, объединенных общим интересом[43]43
  Используемые в социальных средствах коммуникации «реальные имена» и псевдонимы характеризуются сложной динамикой. Многие сервисы, включая Facebook и Google Plus, требуют, чтобы пользователи регистрировались под своими «реальными именами». Другие службы допускают или приветствуют псевдонимы. Политике использования реальных имен в социальных медиа посвящена статья Берни Хогана (Hogan. Pseudonyms and the Rise of the Real-Name Web).


[Закрыть].

Довольно часто подростки откликаются на то, что они воспринимают как нормы конкретного сервиса. Когда девушка выбирает для идентификации на Facebook имя «Jessica Smith», а на Twitter – «littlemonster», она отнюдь не создает множественные идентичности в психологическом смысле. Исходя из разницы в нормах и ожиданиях аудитории, она выбирает разные способы репрезентации самой себя на тех или иных сайтах. Иногда выбор имени – это сознательная попытка индивида проконтролировать самопрезентацию, но в большинстве случаев имеет место эксцентричная реакция на требования сайтов о регистрации. Некоторые подростки используют на разных сайтах одно и то же сетевое прозвище, другие меняют имена, обнаружив, что их любимый никнейм занят, или почувствовав, что переросли прежнюю идентичность. В результате возникает «винегрет» из интернет-идентичностей, оставляющий обширное пространство для интерпретаций. При этом подростки в одно и то же время интерпретируют и продуцируют социальные контексты, в которых они обитают.

Контекст имеет значение. Перемещаясь между разными социальными контекстами – опосредованными (продуцируемыми сетевыми пабликами) и непосредственными (формирующимися, к примеру, в школе), подростки управляют ими различным образом. Они используют специфические подходы к взаимодействию с разными людьми в школьной столовой, на уроках музыки после школы или в группах, формирующихся в сервисах обмена текстовыми сообщениями. Для многих подростков, которые давали мне интервью, основным местом столкновения дружеских групп был Facebook. Такие сервисы, как Tumblr или Twitter, использовались в основном молодыми людьми, участвовавшими в сообществах по интересам[44]44
  В книге «Приглядываясь, участвуя и фанатея» Мими Ито и ее коллеги (включая меня) описывают, как можно осмыслить вовлеченность молодых людей, анализируя расхождения практик, движимых дружескими отношениями, и практик, основанных на интересе (Ito et al. Hanging Out, Messing Around, and Geeking Out). Несмотря на то что многие подростки перемещаются между этими двумя мирами, они очень часто взаимодействуют с отдельными видами медиа с конкретными целями, которые организованы на основе первого или второго подходов. Результаты моих полевых исследований подтверждают существование этого разделения.


[Закрыть]. Например, в Tumblr существуют сообщества подростков, связанных интересом к моде; в совокупности они образуют богатое модное сообщество людей, ведущих сетевые дневники, которое оказывает сильное влияние на индустрию моды. В Twitter нередко можно заметить подростков, которые бурно обсуждают с другими фанатами повседневную одежду знаменитостей. Эти примеры иллюстрируют использование отдельных платформ приблизительно до 2013 г. Ко времени, когда вы будете читать эту книгу, подходы подростков к различным сайтам могут измениться, но управление контекстом на определенном сайте и посредством использования нескольких сайтов – самое обычное дело уже больше десятка лет. В действительности значение имеет не сайт отдельного социального медиа, но контекст, в котором он находится по отношению к отдельной группе молодежи. Сайты знакомств приходят и уходят, видоизменяются и эволюционируют. По мнению некоторых исследователей, эти приливы и отливы отображают радикальные изменения в молодежной культуре, но во многих случаях основополагающие практики остаются теми же самыми, даже если имеет место заметная и значительная трансформация контекста.

Контекст отдельного сайта определяется не его техническими характеристиками, а скорее взаимовлиянием подростков и сайта. Если говорить на языке социологии, контекст социальных медиа является социально сконструированным[45]45
  Во Введении я вкратце упоминала о том, что подхожу к изучению соотношения технологий и социальных практик с социотехническим уклоном, который основывается на совокупности научных теорий, посвященных социальному конструированию технологий. Довольно часто эти теории являются откликом на проблематичное, но широко распространенное представление, в соответствии с которым технологии определяют практики (оно известно также как «технологический детерминизм»). Мой аналитический подход сформировался под сильным влиянием представителей социального конструкционизма, в числе которых выделяются Виб Бейкер, Томас Хьюз и Тревор Пинч. Тем, кто хочет больше узнать об этом аналитическом подходе, я рекомендую книгу Пола Леонарди (Leonardi. Car Crashes Without Cars. Ch. 2).


[Закрыть]. Если перейти на повседневный язык, то обращение подростков к тем или иным сайтам объясняется просто: им стало известно, что сайт лучше других подходит для конкретной практики. Они связываются со своими знакомыми, наблюдают, как эти люди пользуются сайтом, а затем подкрепляют или ставят под сомнение принятые на нем нормы посредством собственного участия. В результате нормы социального медиа складываются в результате сетевых воздействий: сверстники оказывают влияние друг на друга – в том, как использовать определенный сайт, и все вместе помогают формированию его норм.

Поскольку подростки, вовлеченные в социальные медиа, связаны с более широкой группой ровесников, нормы, получающие подкрепление в интернете, не слишком отличаются от норм, принятых в школе. Но это не означает, что различия отсутствуют в принципе. Например, я познакомилась с девушкой, которая оказалась страстной поклонницей популярной музыкальной группы из юношей (бойз-бенда) One Direction. При этом ни один из школьных друзей девушки не разделял ее увлечения. Она и не пыталась рассказывать в школьной столовой о том, что без памяти влюблена в одного из членов группы: ее друзьям это не было интересно. Девушка не скрывала своего увлечения One Direction от друзей, но и не обсуждала с ними прически музыкантов или их последнее музыкальное видео. Она стала использовать Twitter, где получила возможность делиться своими чувствами к группе с другими поклонниками. Впервые она обратилась к Twitter, узнав, что музыканты используют эту платформу для «встреч» с поклонниками. Познакомившись с более широким сообществом фанов, девушка стала уделять больше времени разговорам с его участниками, а не только отвечать на твиты музыкантов. Под влиянием членов сообщества она начала пользоваться сайтом Tumblr, а кроме того, публиковала материалы, ориентированные на фанов группы, в Instagram. Об увлечении девушки было известно всем ее друзьям, изредка поддразнивавшим ее за фанатство, но никто из них не последовал за ней в Twitter, так как эта грань ее жизни одноклассников не интересовала. Она не скрывала своей увлеченности, но создала отдельный контекст (отдельный цифровой образ для публики), используемый для разговоров с поклонниками One Direction. Когда девушка хотела пообщаться со школьными друзьями, она обращалась к Facebook или к мессенджерам. В то же время нельзя сказать, что рассматриваемые нами контексты никак не пересекались. Когда девушка узнавала, что кто-то из ее одноклассников стал поклонником One Direction, она начинала использовать для разговоров с ним и Facebook, и Twitter, общаясь на школьные темы в первом, а на связанные с группой темы – во втором. В итоге она даже внесла в список своих друзей на Facebook нескольких поклонников группы, с которыми познакомилась в Twitter, чтобы создать пространство для разговоров с ними на другие темы.

Эта молодая поклонница One Direction – типичный грамотный пользователь интернета, который легко ориентируется в разных социальных контекстах в соответствии со своей идентичностью и интересами, основываясь на собственном понимании норм и практик сообщества. Она плавно перемещается между Facebook и Twitter, хорошо понимая, что эти соцсети предполагают различные социальные контексты. У девушки нет противоречий в понимании, кем она является, она безболезненно выбирает, как представлять себя в том или ином окружении. Она перемещается в сетевом пространстве так же плавно, как между виртуальными и реальными условиями, не только потому, что использует циклически повторяющиеся идентичности или разделяет на сегменты виртуальное и реальное, но и потому, что переключает социальные контексты и действует соответствующим образом.

Перемещаясь от одного социального окружения к другому (взаимодействуя с различными группами друзей, группами по интересам и одноклассниками), подростки маневрируют между различными контекстами, которые были ими коллективно построены и социально сконструированы. Их чувство контекста формируется – хотя и не определяется окончательно – окружением, временем и аудиторией. Несмотря на то что практика участия в различных социальных контекстах не нова, технологии облегчают молодым людям быстрое перемещение между «местами» с разным социальным окружением; в результате создается впечатление их присутствия в нескольких местах одновременно. Быстрые, зачастую плохо различимые передвижения подростков между разными социальными контекстами напоминают какой-то сложный танец.

В последние годы одним из следствий популярности социальных медиа стал значительный рост неигрового продуцирования идентичности (или, как ее еще называют, «идентичности реальных имен»). В то же время остаются пространства, в которых подростки собираются анонимно или «надевают» искусно изготовленные идентичности. Это позволяет им разделять социальные контексты реального мира и контексты, которые можно вообразить в киберпространстве. Примечательно, что довольно значительной популярностью у молодых людей, с которыми я встречалась, пользовались такие многопользовательские игры в реальном времени, как World of Warcraft и StarCraft. В этих пространствах, а также в других виртуальных мирах, таких как Second Life и Whyville, юноши и девушки имеют возможность участвовать и действительно участвуют в игровом создании идентичности, как изначально и задумывалось исследователями интернета[46]46
  Более подробно о функционировании идентичности в играх и виртуальных мирах см.: Taylor. Play Between Worlds; Boellstorff. Coming of Age in Second Life; Nardi. My Life as a Night Elf Priest; Kendall. Hanging Out in the Virtual Pub.


[Закрыть]. Процесс создания аватара (графического представления пользователя) и выбор виртуальных характеристик требуют долгих раздумий, и во многих случаях подростки очень серьезно относятся к этому процессу.

Некоторым подросткам действительно нужны долгие размышления для создания аватаров. Другие молодые люди уделяют своим игровым персонажам не больше внимания, чем выбору имени в Twitter. Да, они ценят свои аватары, вкладывают в никнеймы определенный смысл, но не испытывают потребности анализировать значимость всего этого. Когда я спросила одного подростка, почему он выбрал определенного персонажа в игре World of Warcraft, то вместо ответа увидела гримасу на его лице. Тогда я попыталась надавить: не придавал ли он своему выбору некое особое значение? В ответ юноша закатил глаза и ответил: «Это же просто игра!» Далее он рассказал, что у него есть несколько персонажей, обладающих разными навыками, которых он может использовать в зависимости от своих целей в текущей игре.

Выбор и конструирование аватара очень важны как для игр с эффектом присутствия, так и для пребывания в виртуальных мирах, однако подростки подходят к этому сугубо индивидуально. Кто‑то целенаправленно конструирует свои аватары так, чтобы они отражали физическое тело. Другие выбирают персонажей, исходя из их навыков или из эстетических соображений. Некоторые подростки предпочитают виртуальные миры, отличные от школьной реальности, другие – игры с участием одноклассников. Может показаться, что в этих интернет-пространствах элементы ролевых игр подразумевают четкую границу между виртуальным и реальным, однако во многих фантазийных игровых мирах она размыта[47]47
  О том, как аватары стирают различия между виртуальным и реальным, см. у Бет Коулмен (Coleman B. Hello Avatar: Rise of the Networked Generation).


[Закрыть].

Наряду с описанным отношением к идентичности, характерном для популярных социальных медиа и игровых сервисов, возникла субкультура, участники которой все вместе откровенно избегают узнаваемой идентичности, провозглашая достоинства анонимности. Самый яркий пример этой субкультуры – сообщество сайта 4chan, представляющего собой имиджборд (веб-форум, пользователи которого могут прикреплять к сообщениям графические файлы). Этот сайт был создан в 2003 г. 15‑летним подростком Крисом Пулом, пользовавшимся в киберпространстве псевдонимом «moot»; ему хотелось делиться со сверстниками порнографией и аниме[48]48
  Точка зрения журналиста на сайт 4chan представлена в статье Джеймина Брофи-Уоррена (Brophy-Warren. Modest Web Site Is Behind a Bevy of Memes). Более подробно о 4chan как сайте кратковременных и анонимных практик см.: Bernstein et al. 4chan and /b/; Knuttila. User Unknown.


[Закрыть]. 4chan часто называют «подбрюшьем» интернета, так как здесь зарождаются отдельные интернет-субкультуры и с этого сайта осуществляется злонамеренная пранкстерская деятельность (розыгрыши, различные выходки). Здесь были рождены популярные мемы, такие как котоматрицы, или лолкеты (lolcat)[49]49
  Анализ лингвистических и культурных практик, которые лежат в основе лолкетов, см. в работах: Lefler. I Can Has Thesis?; Miltner. Srsly Phenomenal.


[Закрыть]. Обычно это смешные изображения кошек с текстовыми подписями, выполненными шрифтом Impact на интернет-сленге, известном как лолспик (lolspeak)[50]50
  Характерные черты лолспика – разного рода намеренные ошибки, в том числе орфографические и грамматические, фонетическое письмо, чрезмерное употребление сокращений. Ср. получивший распространение в Рунете в 2000‑х годах «язык падонков», или «олбанский». – Примеч. пер.


[Закрыть]. Кроме того, на 4chan впервые дала о себе знать сеть Anonymous – «хактивистская» (от «хакер» и «активизм») группа, известная в первую очередь серией политических акций, получивших широкое освещение в СМИ[51]51
  Более глубокий взгляд на деятельность сети Anonymous см. в работах: Coleman G. Our Weirdness Is Free; Stryker. Epic Win for Anonymous.


[Закрыть]. Об участниках 4chan известно совсем немного, но материалы, которые выкладываются на сайте, соответствуют вкусам и юмору, типичным для подростков.

Трудности с установлением участников 4chan объясняются тем, что бо́льшая часть продуцируемого на сайте контента распространяется на условиях анонимности. Благодаря разговорам с подростками, которые были завсегдатаями этого сайта, я узнала, что многие из них восхищались нормами анонимности. По мнению моих собеседников, эти нормы давали им чувство свободы, недоступное даже на сайтах, для которых обычным делом было конструирование идентичности (под псевдонимом или «реальной»). Некоторые признавались в использовании этой свободы сомнительными или деструктивными способами (выступления единым фронтом против девушек, которые вызывали у подростков раздражение, или сочетание остроумия и обмана с целью манипулирования администраторами Facebook при предоставлении данных). Но в большинстве случаев подростки рассказывали, что они хотели иметь пространство, в котором были бы избавлены от постоянного присмотра со стороны взрослых и сверстников. Приобретая анонимность и превращаясь в невидимую часть толпы, эти юноши и девушки знали, что на 4chan им не нужно думать о том, как бы не нанести урон своей репутации. Хотя подростки скрывали свои личности, многие из них испытывали удовольствие от того, что их публикации привлекали внимание и распространялись на сайте; это позволяло молодым людям почувствовать себя частью сообщества. Кроме того, широкое использование группового языка и общие ссылки облегчали подросткам идентификацию других участников 4chan, что стало еще одним механизмом завоевания и поддержания статуса и создавало чувство общности[52]52
  В работе, посвященной интернет-троллям, Уитни Филлипс подробно описывает социализацию участников тайных анонимных сообществ посредством общего языка, практик и шуток, понятных лишь посвященным (Phillips. This Is Why We Can’t Have Nice Things).


[Закрыть].

В результате того, что подростки вхожи в самые разные социальные среды, где они помогали совместно создавать основополагающие нормы, сформировалось множество разнообразных практик. Управление контекстами и представление самих себя для привлечения внимания предполагаемой аудитории способствовали развитию подростков как пользователей и как личностей. Молодым людям не всегда удается добиться успеха, но они прикладывают феноменальные усилия для его достижения.

Тонкая работа над профилем, создание идентичности и ее публичная демонстрация

Крис был в восторге, узнав о том, что его 16‑летняя дочь пригласила отца в друзья на MySpace (в то время сеть была на вершине популярности). Он давно решил, что не будет требовать от девушки, чтобы она зачисляла отца в друзья в социальных сетях, и воспринял полученное приглашение как знак доверия и любви. Крис немедленно ответил на запрос и зашел на страницу дочери, чтобы взглянуть на ее личный профиль. Тут ему чуть не стало плохо. Нижняя половина страницы была занята панелью с вопросом «Какой наркотик ты предпочитаешь?» и изображением зеркала с кучкой белого вещества, рядом с которым лежала свернутая в трубочку долларовая банкнота. Подпись к картинке гласила: «Кокаин». Стараясь не выдать своих чувств, Крис поинтересовался у дочери: что это значит? В ответ она рассмеялась, а потом протянула: «Ну, папочка…» Девушка объяснила, что в ее школе огромной популярностью пользуются опросы на самые разные темы, и это был один из них. По ее словам, в любом таком опросе можно легко догадаться, какую цель преследовали составители, и ответить так, чтобы получить желаемый результат. Крис ничего не понял, но не стал высказывать оценок, а только нерешительно спросил, почему дочери понадобилось, чтобы итоговым ответом был кокаин. Она объяснила, что у них в школе тех, кто балуется марихуаной, называют «тухляками», а любителей галлюциногенных грибов – «сумасшедшими». Девушка продолжила: «Вот ваше поколение выбрало кокаин, и у вас все хорошо!» Крис от души рассмеялся: вот как дочь представляет отца и его ровесников! Он вырос в сельской местности на Среднем Западе, где главными грехами были раннее пристрастие к алкоголю и подростковая беременность. И в самом деле, Крис был всего на 16 лет старше своей дочери. После окончания школы он занимался музыкой, но у отца-одиночки не было времени для вечеринок. В молодые годы он даже не пробовал кокаин. Внезапно к нему вернулась серьезность. Крис спросил у дочери, интересен ли ей этот наркотик. Резкая раздраженная реакция девушки позволила отцу вздохнуть спокойно. Расставив все по местам, отец и дочь еще долго разговаривали о том, что, не зная контекста, простой наблюдатель может по-своему интерпретировать результаты прикольного опроса.

Многие подростки публикуют в социальных медиа информацию, которая кажется им забавной, или материалы, которые должны произвести определенное впечатление на узкую аудиторию, даже не задумываясь о том, как этот контент может быть прочитан вне контекста. Большая часть того, что видится неточной информацией, связанной с идентичностью, – просто неправильная интерпретация отдельного акта самопрезентации.

Особенно наглядно это проявлялось на ранних стадиях развития социальных средств коммуникации, когда в них требовалась четко сформулированная информация об идентичности. Рассмотрим, например, MySpace. Чтобы стать участником этой соцcети и создать профиль, пользователь должен был сообщить о своем возрасте, поле, месте жительства и др. Когда я случайно наткнулась на профиль Элли в MySpace, то из профиля пользователя узнала, что ей 95 лет, живет она на острове Рождества и получает свыше 250 000 долларов в год. Какая‑то вероятность того, что почти столетняя женщина заходит на сайт с далекого, почти безлюдного острова в Индийском океане, еще существовала. Но руководство компанией, получающей очень высокую прибыль? Едва ли. Быстрый просмотр других разделов аккаунта Элли позволил предположить, что он, скорее всего, был создан 15‑летней девушкой, которая учится в одной из школ в Нью-Джерси. Ее фотоальбом включал селфи, фотографии Элли с друзьями и изображения развлекающихся подростков. Большинство ее друзей в MySpace были из Нью-Джерси; здесь же находилась средняя школа, которая была указана в профиле. Комментарии включали сообщения о домашних заданиях и родителях. Я не знакома с Элли, но сомневаюсь, что она пыталась обмануть меня данными, сообщенными в профиле.

Я знаю множество подростков, которые при регистрации на сайтах давали неправильные сведения об имени, месте жительства, возрасте и доходе. Им казалось забавным обозначить на Facebook статус своих отношений как «Все сложно», независимо от реального положения. Случайный посетитель, просматривающий данные об участниках этой социальной сети, может обратить внимание на огромное количество подростков, которые находятся в однополых отношениях. Дело в том, что очень многие из них, указывая лучшего друга, выбирают «В отношениях». Если исходить из профилей участников Facebook, то данные американских переписей населения никуда не годятся, поскольку по крайней мере в этой социальной сети у многих подростков десятки родных братьев и сестер. Но если немного подумать, то мы придем к выводу, что в данном случае имеются в виду близкие друзья. Это всего лишь несколько несерьезных способов ответов подростков на требования сайтов социальных медиа об информации; предоставляемые ими неточные сведения в действительности являются важными сигналами о дружеских отношениях и социальной жизни.

Из разговоров с подростками о социальных сетях я узнала о множестве способов изменить назначение полей для заполнения, что позволяет добавить им развлекательности и юмора. Вне богатых сообществ, где разговоры о деньгах воспринимаются как бестактные, я встречала огромное число подростков, сообщавших MySpace о своих доходах «свыше 250 000 долларов». Широкое распространение получило заполнение поля «Год рождения» так, чтобы в итоге получился возраст 69, что неудивительно для юношей-подростков[53]53
  Многие подростки используют число 69 для грубого обозначения одновременного орального секса между двумя партнерами.


[Закрыть]. Еще одним своеобразным окном в жизнь подростков становится поиск пользователей соцсетей в Афганистане или Зимбабве: многие молодые люди, указывая место проживания, просто щелкают по верхней или нижней строке в выпадающем меню. Facebook ожидает, что пользователи зарегистрируются под своими «настоящими именами», но многие юноши и девушки, данные которых я просматривала, правильно указывали только свое имя, выбирая себе фамилии одной из знаменитостей, вымышленного персонажа или друга. Я перечислила лишь несколько способов искажения информации при создании профиля. Эти практики позволяют молодым людям сохранять чувство контроля над своими профилями, тем более что мои собеседники очень часто говорили, насколько смешными им кажутся требования сайтов о предоставлении этих сведений.

Знакомясь с профилями подростков, можно исходить из того, что все они лгут. Однако обозначение себя как богатого человека или иностранца не имеет отношения к обману; это просто способ послать друзьям развлекательные сигналы, игнорируя ожидания сайтов[54]54
  Джудит Донат в работах о том, как соотносятся идентичность и обман в киберпространстве, показывает, что нечто, воспринимаемое наблюдателем как обман, может преследовать стратегические сигнальные цели. Некоторые сигналы, такие как личная информация, которой требуют крупнейшие социальные сети, очень легко фальсифицировать. Куда труднее приходится пользователям, когда они выкладывают фотографии с друзьями. Подробнее см.: Donath. Identity and Deception in the Virtual Community; Ead. Signals in Social Supernets.


[Закрыть]. Вступая в виртуальный мир, большинство подростков не принимают воображаемую идентичность, а просто отказываются играть по правилам самопрезентации, установленным социальными медиа[55]55
  Проектировщики первых социальных сетей, включая Ryze, Friendster и MySpace, ориентировались на заведение знакомств, установление и поддержание связей (историю социальных сетей см. в: boyd, Ellison. Social Network Sites). Поэтому они использовали технические решения, которые помогали пользователям получить точную информацию о незнакомцах. Ожидалось, что пользователи будут предоставлять достоверные сведения о своем поле, месте жительства, вкусах, дне рождения, статусе отношений, занятости, доходе и т. д., так чтобы сайт помог назначить свидание, завести друга или построить профессиональные отношения. Пользователям потребовалось совсем немного времени, чтобы поставить под сомнение это проектное намерение и попытаться изменить предназначение социальных сетей. Когда пользователи Friendster начали создавать «фальшивые» аккаунты, компания ответила крайне жестко, удалив фантомы (Fakester) и потребовав от пользователей соблюдать правила сайта. Однако во многих случаях попытки приструнить пользователей приводят к обратному эффекту (подробнее об отрицательных последствиях этой практики для Friendster см.: boyd. None of This Is Real). Действия администрации Friendster вызвали гнев первых пользователей; начался их массовый исход на другие сайты социальных сетей, включая MySpace. В отличие от Friendster, сеть MySpace приветствовала самостоятельность пользователей, которые получили возможность сообщать о своей идентичности так, как считали нужным. Естественно, многие участники MySpace, особенно подростки, получили немалое удовольствие, создавая свои профили.


[Закрыть]. Они не видят причин для предоставления точной информации, ведь большинству людей, читающих материалы, известны их авторы. Как объяснил мне Доминик (16 лет, белый, живет в Сиэтле), «все мои друзья [по социальным медиа] – это мои настоящие друзья; они понимают, шучу я или нет». Знание социального контекста помогает понять, что для подростков является общим, а что – особенным. Многие молодые люди относятся к информационным запросам социальных средств коммуникации как к рекомендации, а не как к требованию, поскольку рассматривают эти сайты исключительно как платформы для взаимодействия с одноклассниками и людьми, с которыми они познакомились в другом окружении.

В чем причина таких действий подростков – ведь они не случайны и не диктуются ни правилами социальных медиа, на которых общаются молодые люди, ни нормами, которыми руководствуются взрослые пользователи этих сайтов? Все дело в общем социальном контексте, ориентированном на молодежь. Подростки не рассматривают социальные средства коммуникации как виртуальное пространство, в котором они должны сделать выбор: оставаться им самими собой или создать альтернативное эго? Они воспринимают социальные медиа как место, где они могут собраться, сохраняя при этом баланс между приватностью и безопасностью, с одной стороны, и юмором и имиджем – с другой. Живущий в Лос-Анджелесе Микки (американец мексиканского происхождения, 15 лет) высказывает свое мнение: «Я не говорю неправды [на MySpace], я просто не предоставляю достоверную информацию о себе». Он имеет в виду, что выбор в пользу предоставления ложных данных позволяет ему контролировать социальную ситуацию. Юноша не хочет, чтобы его легко находили родители или учителя, не говоря уже о мерзавцах, которые могут рыскать по сайту в поисках уязвимых подростков. Микки просто хочет быть рядом с друзьями. Поэтому он предоставляет сайту достаточно информации для того, чтобы его друзья могли найти его, оставаясь при этом вне зоны видимости взрослых.

Почему подростки искажают информацию? Они находят это забавным. Они уверены в том, что у сайта нет оснований задавать определенные вопросы. Наконец, они полагают, что такие действия позволяют ограничить зону видимости для людей, с которыми они не хотели бы иметь дело. Цель молодых людей заключается в контроле над сетевым социальным контекстом.

Подросткам, создающим профили в социальных медиа, необходимо одновременно ориентироваться и в предельно публичных пространствах, и в более тесных, где они общаются с близкими друзьями. Исследователи средств коммуникации Пол Ходкинсон и Шан Линкольн утверждают, что конструирование профилей можно понять, если взглянуть на него сквозь призму «культуры спальни»[56]56
  В 1970-х годах культурологи Анджела Макробби и Дженни Гарбер (McRobbie, Garber. Girls and Subcultures) описывали практику использования медиа для создания личного пространства как «культуру спальни» (bedroom culture). Пол Ходкинсон и Шан Линкольн развивают это представление (Hodkinson, Lincoln. Online Journals as Virtual Bedrooms?).


[Закрыть]. Как известно, для того чтобы придать личный характер своим спальням, подростки из семей, принадлежащих к среднему классу, используют разные медийные артефакты, включая фотографии, постеры и недорогие безделушки («цацки»). Точно так же молодые люди используют для самопрезентации в интернете в качестве «украшений» разнообразные медиа. Юноши и девушки обращаются к социальным средствам коммуникации, чтобы создать пространство общения с друзьями в интернете, подобно тому как в реальном мире они используют для этого свои спальни. Технические свойства социальных медиа таковы, что создание границ вокруг этих личных интернет-пространств – гораздо более трудная задача. Подростки постоянно жалуются на то, что им никак не удается оградить свои комнаты от родителей, братьев и сестер, но достичь приватности в соцсетях намного сложнее. Это, в свою очередь, затрудняет молодым людям отображение всех тонкостей своих «портретов», выставляемых для различных и во многих случаях конфликтующих друг с другом аудиторий.