Текст книги "Добыча"

Если само появление системы регулирования было логичным, даже неизбежным, то обстоятельства ее рождения оказались неприятными и неупорядоченными, споры вокруг нее – ожесточенными, а весь процесс проходил в обстановке ненависти и отчаяния. Более того, он шел по нарастающей, шаг за шагом болезненно реагируя на разворачивающиеся события. События в Восточном Техасе и «10 центов за баррель» потрясли отрасль и все добывающие штаты, заставив их двигаться в этом направлении. Процесс облегчали новые достижения в нефтяной технологии и изучении динамики нефтедобычи, начавшиеся с середины 1920-х гг. Но для осуществления мер по ограничению нефтедобычи потребовались еще Великая депрессия и «Новый курс». Сложился необычный союз нефтяников Техаса и Оклахомы, покровительствующих политиков Остина, штат Техас, и Оклахома-Сити, Икеса и других либералов «Нового курса» в Вашингтоне. Несмотря на нелюбовь друг к другу, они все же трудились вместе, чтобы стабилизировать отрасль, подверженную подъемам и спадам в силу непредсказуемости открытий новых месторождений и традиционных способов их разработки. Ужасы 1933 г. были позади. «В настоящее время, – с гордостью писал Рузвельту в 1937 г. председатель Техасского железнодорожного комитета, – между федеральным правительством и нефтедобывающими штатами осуществляется всестороннее сотрудничество и координация в рамках общих усилий по сохранению этого природного ресурса». Если он и преувеличивал, то не очень.

Несмотря на неравномерный рост, система регулирования в конечном ее виде опиралась на мощную логическую основу. Она перевернула представления о добыче и даже в некоторой степени понятие собственности на нефтяные ресурсы. Новая система дала совершенно новый подход к добыче как в техническом, так и в законодательном и экономическом смысле. Она показала новый курс нефтяной индустрии Америки. Много позднее, действуя в гораздо больших масштабах, ее использовали для создания принудительной модели.

Основой системы были два допущения. Во-первых, спрос на нефть не определяется полностью изменением цен – нефть по 10 центов за баррель не предполагает значительного увеличения спроса по сравнению с нефтью по доллару за баррель. Спрос можно рассматривать как постоянную величину, по крайней мере во время Депрессии многие считали это разумным. Во-вторых, каждый штат имеет свою «естественную» долю рынка. Если доли существенно изменяются, то вся система оказывается под угрозой. Именно это произошло в конце 1930-х гг., когда крупные открытия в Иллинойсе вывели этот штат на четвертое место в стране. Иллинойс не входил в Нефтяное соглашение между штатами, он был новым добывающим штатом и хотел выйти на рынок. Техас и Оклахома значительно урезали свою добычу, чтобы открыть дорогу нефти из Иллинойса. Они сделали это неохотно под градом взаимных обвинений и призывов к демонтажу всей системы. Техас заявил, что может вообще отказаться от ограничений и действовать в одиночку. Однако система выдержала натиск новой нефти из Иллинойса.

Сами цены в рамках системы правительством не устанавливались, хотя были сторонники таких мер и в Остине, и в Вашингтоне. Введение лимитов добычи, соответствующих рыночному спросу, задавало объем нефти, который можно было продать на рынке по стабильной цене. С 1934 по 1940 г. средняя цена нефти в США колебалась между $1 и $1,18 за баррель. Магический призыв «доллар за баррель» воплотился в жизнь. Система работала. Потоп прекратился. Одновременно коренным образом изменились и управление, и отношения между нефтяными компаниями и правительством[212]212
  Thompson to Roosevelt, n.d., 1937, Oil, Official File 56, Roosevelt papers («cooperation and coordination»); McLean and Haigh, Integrated Oil Companies, p. 113; Robert E. Hardwicke, «Market Demand as a Factor in the Conservation of Oil,» in First Annual Institute on Oil and Gas Law (New York: Matthew Bender, 1949), pp. 176–79; Nordhauser, Quest for Stability, p. 127; Williamson et al., Age of Energy, pp. 559–60.


[Закрыть].

Глава 14
«Друзья» и враги

Malcolm and Hillcart – так называлось агентство по недвижимости в городке Форт-Вильям, расположенном на западе Шотландии, в 75 милях к северу от Глазго. Агентство занималось сдачей поместий для охоты и рыбалки. В ожидании летнего сезона 1928 г. готовился подробный рекламный проспект для объекта под названием «Замок Экнекерри». Замок располагался на расстоянии примерно 12 миль в графстве Инвернессшир. Как и все агенты в мире, Малкольм и Хиллкарт не жалели эпитетов. «Замок расположен на прекрасном берегу реки Эркэйг и является одним из интереснейших исторических мест на Шотландском нагорье, – гласил проспект. – Окружающий пейзаж – самый неповторимый в Шотландии». Охота на площади более 50 000 акров и рыбалка были прекрасны. Охотники могли рассчитывать на 90 оленей, 160 пар шотландских куропаток и 2000 рыб. Хотя главное здание было построено в начале XIX в. «в шотландском баронском стиле», там были электричество, горячая вода и центральное отопление. В замке было девять спален плюс дополнительные комнаты с кроватями, а еще четыре спальни были пристроены к гаражу. В августе 1928 г. все это можно было снять за 3000 фунтов, правда, арендатору пришлось бы везти с собой слуг, за исключением дворецкого, обитавшего в замке.

Где найти лучшее место, чтобы провести время со старыми друзьями? Генри Детердинг снял замок на месяц. Одним из старых друзей, составивших ему компанию, был Уолтер Тигл, глава Standart Oil of New Jersey. В этом не было ничего удивительного, они много лет при случае вместе ездили на охоту. В этот раз список старых друзей был довольно длинным. В нем были имена Хайнриха Ридемана, шефа Jersey в Германии, сэра Джона Кэдмена из Англо-персидской компании, Уильяма Меллона из Gulf и, наконец, полковника Роберта Стюарта из Standard of Indiana. Их сопровождали секретари, машинистки и советники, которых поселили в тщательно охраняемом коттедже на расстоянии семи миль.

Несмотря на то, что встречу всеми силами пытались сохранить в тайне, информация все-таки просочилась. Лондонская пресса понеслась на север, но услышала только, что нефтепромышленники собрались исключительно с целью пострелять куропаток и порыбачить. Но тогда зачем такая секретность? «Чтобы не спугнуть куропаток», – предположила Daily Express. Больше не удалось выудить ни слова – даже у дворецкого. О чем могли говорить нефтяные мужи, бродя по окрестностям или сидя вечером за напитками? Две юные племянницы Детердинга, не интересующиеся спортом и уставшие от разговоров, «хулиганки», как называл их Тигл, лили черную патоку в постель Ридеману и завязывали узлом его пижамы. Чопорный немец был в ярости. Что касается охоты, она была отвратительна, как говорил позднее Тигл. Но это было неважно, поскольку нефтяники собрались не ради куропаток. Они искали решение проблем перепроизводства в своей неспокойной отрасли. Они думали о большем, чем просто об очередном перемирии в нефтяных войнах. Бизнесмены размышляли об официальном договоре для Европы и Азии, который бы установил порядок, поделил рынки, стабилизировал отрасль и защитил ее прибыли. В Экнекерри проходила всемирная конференция[213]213
  «Particulars Regarding Achnacarry Castle, Season 1928,» SC7/A24, Shell archives (Malcolm and Hillcart); Daily Express, August 13,1928 («no warning»); Wall and Gibb, Teagle, pp. 259–61 («hellions»).


[Закрыть].

Оставался год до краха фондового рынка 1929 г. и начала Великой депрессии и два года до открытия Папаши Джойнера в Восточном Техасе. Но нефть уже лилась потоком из Соединенных Штатов, Венесуэлы, Румынии и Советского Союза, наводняя мировой рынок, обрушивая цены и угрожая «обвальной» конкуренцией. Изобилие именно русской нефти и привело нефтепромышленников прямо в Экнекерри. Ценовая война, развязанная Детердингом против Standard Oil of New York в связи с покупкой русской нефти, охватила многие рынки по всему миру. Битва вышла из-под контроля и привела к обвалу цен, ни одна из нефтяных компаний ни на одном рынке не могла чувствовать себя уверенно.

Мероприятие в Экнекерри было велением времени. На повестке дня в Европе и Соединенных Штатах стояли рационализация промышленного производства и повышение эффективности, и за это единым фронтом выступали бизнесмены и чиновники, экономисты и публицисты. Слияния, сотрудничество, картели, торговые соглашения и ассоциации представляли собой разнообразные инструменты достижения этих целей и формировали структуру международного бизнеса в 1920-е и, в большей степени, в 1930-е гг., с наступлением Депрессии. Плодами сотрудничества должны были стать сохранение прибыли и контроль над ценами. Как во времена Джона Рокфеллера и Генри Флеглера, «необузданная конкуренция» представляла собой опасность, с ней следовало бороться. Но теперь уже не было возможности устранить коммерческое соперничество путем тотального контроля, создания единой монополии. Ни одна из фирм не была достаточно мощной, чтобы «оседлать» другие. Не позволяли это сделать и политические реалии. Таким образом, в Экнекерри нефтяники стремились скорее к соглашению, чем к завоеванию[214]214
  Loxley and Collier minutes, April 4, 1930, N2149/FO 371/14816, PRO; Deterding to Riedemann, Oct. 20, 1927, 5-5-35 file, case 6, Oil Companies papers; Jones, State and British Oil, p. 236; Larson, Standard Oil, vol. 3, p. 306; Leslie Hannah, The Rise of the Corporate Economy, 2d. ed. (London: Methuen, 1976), chaps. 2, 4, 7; Wilkins, Multinational Enterprise.


[Закрыть].

Встреча в Экнекерри касалась не только нефтяных компаний. За кулисами, вне поля зрения большинства наблюдателей, британское правительство подталкивало компании к сотрудничеству, преследуя свои собственные экономические и политические цели.

В точке пересечения всех этих разнообразных интересов находился сэр Джон Кэдмен, преемник Чарльза Гринуэя на посту руководителя Англо-персидской компании. К 1928 г. Кэдмен достиг «пика» своей влиятельности. Он, работая на том же уровне, что и Тигл с Детердингом, пользовался беспрецедентным доверием британского правительства. Выросший в семье горных инженеров, Кэдмен начал карьеру в качестве директора угольной шахты. У него имелись награды за спасение шахтеров во время подземных катастроф. В свое время он был профессором горного дела в Бирмингемском университете, где потряс академический истеблишмент, предложив новый курс нефтепромыслового дела. Курс оказался настолько новаторским, что оппоненты назвали его «вопиюще разрекламированным» и «тупиком с непонятным названием». К началу Первой мировой Кэдмен был одним из ведущих экспертов по нефтяным технологиям. Во время войны, будучи главой Нефтяного департамента, он обнаружил неожиданные способности и в политике, и в управлении людьми. В 1921 г. Кэдмен стал техническим советником в Англо-персидской компании, а через шесть лет, в качестве кандидата от правительства, стал председателем правления.

К этому времени нефтедобыча по всему миру быстро росла. Общий объем добычи в компании Кэдмена, от Персии до Ирака, увеличился в четыре раза. «Необходимо создавать новые рынки», – категорично заявлял Кэдмен. Перед Англо-персидской компанией стоял выбор: бороться за новые рынки, неся в одиночку бремя крупных инвестиций и неизбежной конкуренции, или создавать совместные предприятия с существующими компаниями, деля таким образом рынки с ними.

Кэдмен, выбрав второй путь, договаривался об объединении с Shell на индийских рынках. Другим его партнером стала Burmah Oil, крупнейший акционер Англо-персидской компании после британского правительства. Следующим рынком стала Африка, где Англо-персидская компания и Royal Dutch/Shell договорились создать альянс, поделив рынки «50 на 50». Для реализации этого проекта Англо-персидская компания обратилась в начале 1928 г. за разрешением к своему крупнейшему акционеру – правительству Великобритании. Но оно не было готово одобрить эту сделку. Адмиралтейство выразило свое обычное беспокойство по поводу того, что Англо-персидская компания будет поглощена Shell, которая пойдет против основных принципов политики правительства. Министерства иностранных дел и финансов опасались недоброжелательности Соединенных Штатов. Их беспокоило, что предложенная комбинация могла дать повод США – «при нынешнем нездоровом состоянии американского общественного мнения» – выдвинуть обвинение в том, что две компании ведут войну против американских интересов, представляемых компанией Standard Oil. Обвинение это легко могло перейти и на британское правительство, поскольку оно владело большей долей Англо-персидской компании, и, в свою очередь, привести к весьма прискорбным политическим последствиям. Кроме того, возникающая при таком сценарии напряженность могла, по логике, вынудить правительство продать свою долю в Англо-персидской компании. Это стало бы катастрофой для британского военно-морского флота и не слишком приятным событием для Министерства финансов, привыкшего рассчитывать на привлекательные дивиденды компании.

И вновь главную роль сыграл Уинстон Черчилль, теперь уже в качестве министра финансов. Сначала он тоже сильно сомневался в предложенной африканской комбинации. По его словам, «момент, когда сэр Генри Детердинг находится в состоянии войны с Standard, кажется исключительно неподходящим для того, чтобы британское правительство было втянуто в распрю». Однако в ходе дальнейших размышлений он пришел к выводу, что объединение могло стать наилучшей политикой – притом самой дешевой. «Альтернативой предложенному рабочему соглашению может стать только борьба Англо-персидской компании за рынок в Африке», – сообщал он Комитету имперской обороны. На это потребовалось бы больше денег, а значит, Черчиллю как представителю правительства Его Величества пришлось бы обращаться к парламенту. Ему уже довелось делать это в 1914 г., когда он убедил приобрести долю в Англо-персидской компании, и не хотелось вновь проходить подобную процедуру, тем более что обсуждение грозило обернуться прямо противоположным результатом. Непосредственные интересы британского правительства в нефтяных вопросах лучше всего держать вне поля зрения парламента.

Итак, правительство поддержало усилия Кэдмена в создании «африканского альянса» с Shell. Общая позиция правительства была отражена в совместном меморандуме Казначейства и Адмиралтейства в феврале 1928 г. «Такая политика в долгосрочной перспективе будет лучше соответствовать интересам покупателя, чем ожесточенная конкуренция, – говорилось в меморандуме. – Соглашение могло бы принести дополнительные выгоды» и стать примером для «подобных альянсов в других местах». Особенно для Standard Oil of New Jersey.

Последнее положение меморандума, не говоря о принципиальном согласии на африканский альянс, отражало наиболее важные намерения правительства. Оно уполномочило Англо-персидскую компанию вести переговоры с Standart Oil и заключать аналогичные рыночные соглашения с американцами, чтобы «умерить их ревнивость и показать, что мы не настроены ссориться». Дело в том, что, не будучи, в отличие от Америки, связанным антитрестовской традицией, правительство Великобритании было заинтересовано в объединении. Один британский чиновник писал в то время: «Наш богатый опыт показывает, что объединение нефтяных интересов не наносит ущерба покупателю».

Кэдмен, являясь теперь проводником политики правительства, добивался соглашения с американскими компаниями. Сразу после заключения «африканской» сделки с Shell он написал Тиглу письмо с предложением создать «небольшую "клиринговую палату" по вопросам генеральной политики» для их компаний и Royal Dutch/Shell. Все эти наработки были в числе основных причин, побудивших Детердинга пригласить Тигла, Кэдмена и прочих составить ему в августе 1928 г. компанию, немного поохотиться и порыбачить в замке Экнекерри на Шотландском нагорье[215]215
  Rowland, Cadman, p. 55 (Cadman's academic opponent). Cadman discussion with Fisher, Barstow et al., February 1928, T161/284/533045/2; Hopkins to Chancellor of Exchequer, February 10, 1928, T161/284/533048/1 («alliance»); Committee on Imperial Defense, Proposed Agreement, February 16, 1928, T8/T10, T161/284/33045/2; Treasury and Admiralty, «Anglo-Persian Oil Company: Scheme of Distribution in the Middle East,» T161/284/533048/1 («irritability,» «long run» and «similar alliances»); Churchill to Hopkins, February 12, 1928, T161/284/ 533048 («singularly inopportune»); Oliphant minute, Feb. 15, 1928, A1270/6, FO 371/12835; Barstow and Packe to the Treasury, March 15, 1928, T161/284/33045/2; Wilson to Waterfield, February 13, 1928, T161/284/533048/1 («amalgamation»), PRO. Ferrier, British Petroleum, pp. 514, 510.


[Закрыть].

Результатом двухнедельных переговоров, проходивших на берегах реки Эркэйг, стал 17-страничный документ – согласованный, но не подписанный. Он назывался «Пуловая ассоциация», но стал более известен как «Экнекерри», или «Соглашение „Как есть“». В документе обобщалась «проблема нефтяной отрасли» – перепроизводство, породившее «скорее деструктивную, чем конструктивную конкуренцию, которая привела к росту эксплуатационных затрат… Признавая это, необходимо осуществлять экономию, прекратить пустое расточительство, уменьшить дорогостоящее дублирование мощностей».

Основой документа было описание принципа «как есть»: каждой компании отводилась квота на различных рынках – процентная доля суммарных продаж, основанная на доле компании в 1928 г. Компания имела право увеличить объемы, только если возрастал общий спрос, но ее процентная доля должна была оставаться прежней. При таких условиях компании должны были добиваться сокращения затрат, заключать соглашения о совместном использовании имеющихся мощностей и соблюдать осторожность при создании новых. Для повышения эффективности поставки предполагалось осуществлять из географически близких источников. Это позволило бы получать дополнительные прибыли, поскольку цена рассчитывалась по традиционной формуле (цена на побережье Мексиканского залива плюс стоимость доставки) даже в том случае, если бы нефть шла из более близкого источника. Это условие было основным, поскольку обеспечивало единообразное формирование цены, и участники соглашения «Как есть» могли не испытывать беспокойства по поводу угрозы ценовых войн и ценовой конкуренции со стороны других участников.

Через несколько месяцев лидеры отрасли договорились и о контроле над нефтедобычей. Участники системы Экнекерри могли выходить за рамки объемов, предписываемых их рыночными квотами, но только если излишки продавались другим членам пула. Для реализации соглашения Ассоциация, управлявшаяся представителями компаний (по одному от каждой), должна была проводить необходимый статистический анализ спроса и транспортировки, а также распределять текущие квоты.

Однако оставался еще один важный участник торговли нефтью в Европе, не участвовавший в соглашении, – Советский Союз. Было ясно, что для сохранения шансов на успех соглашения его следовало привлечь в соглашение «Как есть», поскольку к 1928 г. советская компания «Российские нефтепродукты» занимала четвертое место по объему поставок в Соединенное Королевство. СССР восстановил предвоенный уровень добычи, и нефть для него стала крупнейшим источником твердой валюты. Учитывая нелюбовь Детердинга и Тигла к Советам, следовало считать отличным результатом уже то, что крупнейшие компании в феврале 1929 г. достигли с русскими взаимопонимания, гарантировав СССР долю британского рынка. После решения вопроса с Советским Союзом остался только один, но весьма важный момент этого полюбовного дележа мировых нефтяных рынков. Соглашение полностью исключало внутренний рынок США, чтобы избежать нарушения американских антитрестовских законов[216]216
  Weill to the Baron, March 5, 1929, 132 АО 1052, Rothschild papers; United States Congress, Senate, Foreign Relations Committee, Subcommittee on Multinational Corporations, Multinational Corporations and United States Foreign Policy, part 8 (Washington, D.C.: GPO, 1975), pp. 30–33 («As-Ls»), 35–39 («problem,» «destructive» and «Association») – hereafter Multinational Hearings; Larson, Standard Oil, vol. 3, pp. 308–9; U.S. Congress, Senate. Committee on Small Business, Subcommittee on Monopoly, The International Petroleum Cartel: Staff Report to the Federal Trade Commission (Washington, D.C.: 1952) – hereafter FTC, International Petroleum Cartel pp. 199–229; Ferrier, British Petroleum, p. 513; Jones, State and British Oil, p. 236; Tolf, Russian Rockefellers, p. 224.


[Закрыть].

Соглашение Экнекерри, достигнутое среди уединенных красот Шотландского нагорья, напоминало о событиях, происходивших на рубеже веков. Тогда Рокфеллер и Арчболд, Детердинг и Сэмюель, Нобели и Ротшильды прилагали все силы, чтобы прийти к общему согласию на мировом рынке нефти, но попытка сорвалась. И снова нефтяные компании не достигли в реализации нового соглашения большего успеха, чем сохранение тайны при проведении встречи. Хотя участники соглашения «Как есть» и были основными в отрасли, осталось достаточно игроков, которые в нем не участвовали и были готовы без малейших колебаний пощипать рыночные доли крупных компаний. Соглашение фактически было выгодно тем, кто в него не вошел: они могли установить цену чуть ниже, чем крупные компании, и отвоевать часть рынка. Даже если бы члены соглашения ответили жесткой ценовой политикой на данном рынке, меньшие компании могли перейти на другой.

Особенно важно было поставить под контроль американский экспорт, составлявший по объему до трети общего потребления нефти за пределами Соединенных Штатов. Поэтому сразу по возвращении Тигла из Экнекерри группа из 17 американских компаний сформировала Экспортную нефтяную ассоциацию, для совместного управления нефтяным экспортом и распределения между собой квоты. Участники ее действовали в соответствии с американским законом Уэбба – Померена 1918 г., разрешавшего компаниям США делать за границей то, что антитрестовские законы не позволяли дома, – объединяться. Однако переговоры Ассоциации с Европейской группой не имели успеха. Помешал вопрос о распределении добычи между американскими и европейскими компаниями. Кроме того, Ассоциация никогда не достигала «критической массы» – она контролировала, самое большее, 45 % американского экспорта. К тому же 17 компаний – это слишком много, чтобы достигнуть соглашения по ценам и квотам. Провал попытки создания в США экспортного картеля в дальнейшем свел на нет предпринятые в Экнекерри усилия.

Слишком много нефтедобывающих компаний по всему миру осталось за рамками соглашения «Как есть». «Цифры, которые были перед нами, – писал Тиглу Дж. Б. Кесслер, директор Royal Dutch/Shell, – свидетельствовали, что большая часть потенциальной мировой добычи принадлежала предприятиям, которые не контролируете ни вы, ни мы, ни кто-либо из других крупных нефтяных компаний. Из этого следовало, что нынешний баланс в мировой нефтедобыче, вероятно, не может поддерживаться лишь нашими с вами усилиями». Подтверждение прогноза Кесслера не заставило себя долго ждать. Открытие месторождений и добыча в США приближали великий триумф в Восточном Техасе. Нефть шла на мировой рынок и из других источников, например из Румынии. Соглашение Экнекерри было «смыто» потоком неконтролируемой добычи, и нефтяные компании снова начали захват чужих рынков[217]217
  Campbell to Cushendun, October 29, 1928, A7452/1270/45, FO 371/12835; Jackson to Broderick, September 26, November 17, 1930, A6632, FO 371/14296, PRO. FTC, International Petroleum Cartel, p. 270 («fringe»); Kessler to Teagle, September 13, 1928, «misc.» file, case 9, Oil Companies papers («figures»).


[Закрыть].