Текст книги "Письма с Прусской войны"

«Безпримерное происшествие»

 
Не пыль во поле пылит. – Прусак с армией валит;
Наши зачали палить, – дымом с сажицей валить…
Они билися-рубилися четырнадцать часов.
Миновалася баталья, – стали тела разбирать…[144]144
  Киреевский 1872, 100.


[Закрыть]
 

Рискуя утомить «штатского» читателя обилием подробностей и деталей, все же не могу далее не привести настолько подробную, насколько ее позволяют реконструировать источники, картину того, с чем столкнулись наши герои накануне, во время и после баталии, при написании своих писем. Привлечение личных свидетельств позволит, надеюсь, избежать анонимности и автоматизма описания военных событий в жанре «ди эрсте колонне марширт, ди цвайте колонне марширт».

Если микроистория немыслима без детального описания реалий времени и места, то Цорндорфская баталия представляет для этого исключительно благодатную почву. «Никогда и ни о какой баталии так много писано не было, как о помянутой цорндорфской или, как некоторые называли, кюстринской», – справедливо в сем случае замечает Болотов[145]145
  Болотов I, 797.


[Закрыть]. Неопределенный итог Цорндорфа стал не только предметом войны перьев в европейской прессе и публицистике, но и внутренних разбирательств, следы которых отложились в различных архивах. В России невиданные потери в битве и неоднозначные результаты похода 1758 г. привели сразу к нескольким расследованиям. Непосредственно после баталии отдельные реляции были составлены по неформальной инициативе И. И. Шувалова (№ 3, комментарий). Отдельное расследование по своему ведомству провел его брат генерал-фельдцейхмейстер П. И. Шувалов[146]146
  Дело хранится в Архиве ВИМАИВИВС, см.: Бранденбург 1898–99; Оточкин 1999; Оточкин 2016.


[Закрыть]. Вскоре при участии третьего брата А. И. Шувалова последовало формальное разбирательство со стороны Конференции при Высочайшем дворе, которое уже шло по привычным рельсам: только что апоплексическим ударом С. Ф. Апраксина закончилось расследование неудач предыдущей кампании 1757 г. В Заграничную армию в феврале – марте 1759 г. был направлен комендант Петропавловской крепости (и шурин А. И. Шувалова) Иван Иванович Костюрин, разосланы опросные листы генералитету и штаб-офицерам, вызван и допрошен главнокомандующий В. В. Фермор[147]147
  Костюрин 1759; Яковлев 1998.


[Закрыть], а затем отдельно и его капеллан, пруссак Христиан Теге[148]148
  Теге 1865, 1114 et passim.


[Закрыть]. К этим разбирательствам примыкает дело бригадира Михаила Стоянова, включающее обширные допросные тексты[149]149
  РГАДА. Ф. 16. Оп. 1. Д. 114. Ч. 3 (5). Л. 283–289; Ч. 4 (3). Л. 180–182. Дело описано Соловьевым, 1054–1055.


[Закрыть]. А также более мелкие военно-судные дела, касающиеся беспорядков во время «смятения», «порубления» офицеров, разграбления экипажей и обоза[150]150
  РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 1665. Ч. I (2). Л. 108.


[Закрыть].

Однако и в Пруссии обстоятельства битвы привлекали к себе не меньшее внимание, от разбирательств по поводу ненадлежащего поведения на поле битвы прусских полков[151]151
  См. переписку об отставке из‐за поведения в Цорндорфском сражении ген. Карла Фридриха фон Рауттера (I. HA Rep. 96, Nr. 89 C c 3).


[Закрыть] до свидетельств местных хроникеров и бесчисленных попыток историков и любителей восстановить детальный ход сражения.

И все-таки даже в сопоставлении всех этих свидетельств из пыли и дыма, вот уже 260 лет густой пеленой окутывающих Цорндорфские поля, по-прежнему проступают не всегда ясные контуры. Установить, «как было на самом деле», вряд ли получится. Но это и не требуется. Подобно современному фильму с множественным выбором финалов, каждая из «своих» битв имеет право на существование, и наш корпус писем вливается в это море текстов.

Итак:

Идет 1758 год. «От рождения Ея Императорского Величества» и «от победы, полученныя под Полтавою» же 49‐й, как многозначительно сообщает календарь[152]152
  Санктпетербургский календарь 1758 года, без пагинации.


[Закрыть]. Для нас важнее, что это третий, а для России второй (считая с вступления ее в боевые действия в июне 1757 г.) год «от зачатия Прусской войны». Она же – «Третья силезская» или «Прусско-австрийская» в немецких землях, «Померанская» в Швеции, «Франко-индейская» и «Завоевательная» в Новом Свете, «Третья Карнатикская» в Индии. И уже по одному этому разнообразию названий можно судить о масштабе войны, известной потомкам как «Семилетняя».

Российская империя на этот момент довольствуется пусть широким, но все еще окном в Европу. На юге она по-прежнему отрезана от моря. Ее западные границы проходят по линии Киев – Смоленск – Рига, вдоль Западной Двины и Днепра. Между Пруссией и Россией еще лежит обширная Польша, разделяющая также владения прусского короля на Балтийском побережье с анклавом в Восточной Пруссии. У нас нет с пруссаками реальных долгосрочных противоречий, в отличие от Франции и Швеции, с которыми Россия состоит на этой войне в скорее случайном союзе. Наш интерес «воевать Фридерика» более умозрительный. Лишь недавно растолкав всех локтями и усевшись за столом великих держав, мы намерены вытеснить с него следующего парвеню, который только что унизил Австрию, усилив свое Прусское королевство присоединением богатой Силезии. Многократно воспроизводимая цель – «сократить короля Прусского», «который столь умножил военную силу и мечтает стать владыкой Севера», чтобы сделать его «нестрашным и незаботным» «для здешней Империи» – что должно подтвердить нашу «инфлюенцию» в европейских делах[153]153
  АКВ III, 206, 232, 380, 537; АКВ VII, 537–538. «‹…› gegen so gefährlichen Nachbarn, welcher im Norden den Meister spielen will» (имп. Мария Терезия – М. Эстерхази, Вена 17.07.1756 // Volz, Küntzel 1899, 475).


[Закрыть].

Праздничный фейерверк на новый 1758 г. в Петербурге обещает, что «российская Минерва» «усугубит свои удары» против «новых титанов», и «воссияет всеобщая тишина с вечным благодарением Европы»[154]154
  См.: Костин А. Зачем жгли фейерверки в XVIII веке (http://arzamas.academy/materials/1196, посл. обращение 09.09.2017).


[Закрыть]. Пока же, несмотря на одержанную под Гросс-Егерсдорфом победу над пруссаками, поход 1757 г. по Восточной Пруссии под командованием Степана Федоровича Апраксина результатов не принес. После хаотического отступления российская Заграничная армия находится в жалком состоянии, и пруссаки не верят в возможность ее скорой мобилизации[155]155
  Generalstab 1910, 2–3.


[Закрыть].

Зря. Уже в январе 1758 г., как только более или менее установилась зима (хотя и без снега, что сильно осложняет дело), русские вновь выступают в поход уже под начальством Вилима Вилимовича (Уильяма) Фермора[156]156
  См. подробно о нем: Действующие лица.


[Закрыть]. В новеньких душегрейках под кафтаны и рукавицах, выправленных на пожалованные императрицей деньги (по рублю каждому – и как тут не оценить истинно «матернее усердие» Елисавет Петровны: надень варежки, замерзнешь)[157]157
  АКВ III, 456; Масловский I, 208–209 второй пагинации.


[Закрыть]. Акция, заметим, вовсе не спонтанная. Вроде бы далекая от военных дел императрица задолго до того рассчитывала привлечь «генерала мороза», замечая: «Тогда как прусские войска ‹…› в их коротких кафтанах не могут выносить холода, с [моими] можно действовать и зимой», даже «с особенным оживлением (besonders vergnüglich) высказывалась по поводу зимних операций»[158]158
  М. Эстерхази – В. А. Кауницу, СПб. 14.09.1756 // Volz, Küntzel 1899, 581.


[Закрыть].

Занятый на юге борьбой с «цесарцами», Фридрих II не в состоянии противодействовать русским, а оставленный на «восточном фронте» корпус блокирует наступление шведов с севера около Штральзунда. 22 января 1758 г. русские беспрепятственно занимают Кенигсберг, а затем и всю Восточную Пруссию.

Первоначальный план предстоящей летней кампании был разработан в Петербурге Конференцией при Высочайшем дворе[159]159
  Конференция при дворе Е. И. В. (1756–1762) – высшее государственное учреждение с совещательными функциями без четко определенных полномочий. В ее ведении были подготовка, планирование и координация военных действий РИА в Семилетней войне.


[Закрыть]. Он предусматривал сосредоточение Главной армии на польском правобережье Вислы в ожидании Обсервационного корпуса. Это отдельное новое формирование, фактически армия в армии – творение и любимое детище гр. П. И. Шувалова, созданное специально ввиду Прусской войны. Корпусом на тот момент командовал Джордж (Юрий, Георг) Броун[160]160
  Об Обсервационном корпусе (1756–1760): Оточкин 2012, Татарников, Обсервационный корпус. В документах назывался «О(А)бсервационный, Новый, Новоформированный, Резервный корпус», в отличие от основной, «Главной армии». В российских и прусских источниках также встречается его обозначение как «Легион» (Dohna 1783, 12). О Броуне см.: Действующие лица.


[Закрыть]. Фермору предлагалось послать отряд в Померанию, отвлекая пруссаков там, договориться с польскими магнатами о создании магазинов для русской армии на западных территориях Польши, а после того главным силам в координации с Броуном «с крайней поспешностью» идти в направлении на Берлин и занять ключевую крепость Кюстрин, сделав ее главным лагерем российской армии. Овладение Кюстрином должно было отрезать померанский корпус пруссаков и стать желательным финалом кампании на этот год, избегая при этом по возможности генеральной баталии.

Вопреки господствовавшему у русских военных историков мнению, Придворная конференция отнюдь не связывала командующего по рукам и ногам. Скорее наоборот: «Без получения особого приказа Фермор ничего не предпримет, дожидаясь сперва повеления от своего двора»[161]161
  «Der General Fermor wird ohne Einholung besonderer Befehle in keiner einstigen Sache etwas thun, ums dahero auch hierfalls erst die Ordre von seinem Hof abwarthen» (М. Эстерхази – В. А. Кауницу, Стрельна август 1758 г. // OeStA. HHStA StAbt Russland II 40. Bl. 89 RS).


[Закрыть]. Тогда как Петербург как раз тактично сообщал Фермору при доведении общего плана, «что не будучи с вами на месте, не можем давать вам на все литеральных предписаний»[162]162
  Протокол Е. И. В. Конференции № 143 от 26.03/06.04.1758 (Коробков 1948, 245–252); рескрипт Конференции Фермору от 08/19.08.1758 (Масловский II, 314 второй пагинации).


[Закрыть].

С началом навигации армия получает амуничное и мундирное довольствие, восполняет недостаток в людях и в лошадях. «Приближалась весна ‹…› Солдат чистил ружье, офицер расплачивался по счетам и снаряжал экипаж. Все готовилось, ожидая приказа к выступлению»[163]163
  Теге 1864, 1136.


[Закрыть]. С первой половины мая, «как скоро трава показалась», русские начинают пересекать Вислу сначала отдельными отрядами, а затем, уже в начале июня, выступает вся армия. Следуя далее по нейтральной Польше через Познань, она – вопреки плану Конференции, очень и очень неспешно, постоянно поджидая отстающий Обсервационный корпус, – доходит к августу до Одера на расстояние 80 км перед Берлином, занимая так называемую Новую Марку (Ноймарк, Новая Мархия) в Бранденбурге. Ее даже успевают окрестить «российской Новой Маркой» (Rußisch-Neumark, № 115). Разъезды доносят, что дороги на Франкфурт-на-Одере и крепость Глогау свободны. Но Фермор выжидает, ограничиваясь захватом моста через Одер в Шведте.

Cтратегия русских заключается в том, чтобы сохранить за своим театром военных действий второстепенную роль, обеспечив вдоль Балтийского побережья зону влияния России, а при удачном исходе и включив в нее новые территории. Которые в идеале, через договоренности с Польшей, могут помочь расширить присутствие империи на Балтике на севере, и даже «почти всю левантскую коммерцию в здешних руках иметь» на юге[164]164
  Коробков 1948, 27 (Протокол Конференции от 15/26.05.1756).


[Закрыть].

Российская Заграничная армия расценивалась в Европе как вспомогательный корпус (Russische Hülfsarmee или Auxiliararmée)[165]165
  Kurze Begebenheiten in Deutschland […] mit unpartheyischer Feder entworfen, von I. A. Rizzi-Zannoni. Nürnberg 1758, 98. См.: OeStA. KA FA AFA HR Akten 664.


[Закрыть] в австро-прусском противостоянии. Так видят начало войны и сами офицеры РИА: «объявлена от двора российскаго война, в цесарскую помощь, против прусской армии»[166]166
  Лукин 1865, 906.


[Закрыть]. Ко второй кампании, однако, акценты сдвигаются: армия видится воюющей «малой кровью на чужой территории» за собственные интересы[167]167
  «Обратить операции нашей армии, по примеру Французскому, в особливую сторону и работать на себя» (М. И. Воронцов – В. В. Фермору, СПб. 25.06/06.07.1759 // АКВ VI, 355).


[Закрыть]. Занятие Восточной Пруссии в начале кампании и удержание ее за собой идеально отвечает таким представлениям, и генерал-аншеф явно хочет продолжать в таком же духе. Принятое на военном совете в июне 1758 г. решение не идти на юг к Франкфурту-на-Одере, а занять территории к северу Фермор обосновывает возможностью воевать «без супротивления и пролития человеческой крови». Зная, как известия о военных потерях действуют на «всеми образами щадящую кровь своих подданных Государыню» (№ 3)[168]168
  Catherine II 1859, 298.


[Закрыть], Фермор просит заступления перед теми, «которые только одну баталию на уме имеют, не взирая на дальнейшие следствия». Защищенный с юга Вартой, а с запада Одером, он собирается ждать, заключая недвусмысленно: «Как бы дело между Цесарской и Прусской армиями не решилось»[169]169
  В. В. Фермор – М. И. Воронцову, Кенигсвальде 23.07./03.08.1758 // АКВ VI, 342.


[Закрыть].

Однако пассивность генерал-аншефа заходит слишком далеко даже для осторожного Воронцова. Вена во что бы то ни стало хочет видеть армию Фермора перешедшей Одер, действуя дальше вместе с фельдмаршалом Дауном, и через своего посланника Эстерхази методично давит на вице-канцлера. Воронцов заклинает командующего – для большей доходчивости, на немецком: «Jetzt ist jede Stunde, jedes Augenblick kostbar. Die bis hier über den Feind erhaltene Vortheile sind nur in so weit beträchtig, als sie den Weg zu einer complette[n] Victorie bahnen. Ein glückliches Treffen kann also allem Unruhen, in welchen man hier ohne Unterlass findet, ein Ende machen ‹…›»[170]170
  «Теперь дорог каждый час, каждое мгновение. Достигнутые над неприятелем авантажи весомы только в той степени, что прокладывают дорогу к совершенной виктории. Счастливая акция может положить конец всяким беспокойствам, в которых тут пребывают беспрерывно» (пер. с нем., М. И. Воронцов – В. В. Фермору, [СПб.] 01/12.08.1758 // Там же, 351). О том, что это письмо написано по просьбе Вены: М. Эстерхази – В. А. Кауницу, СПб. 05.09.1758 // OeStA. HHStA StAbt Russland II 40. Bl. 113RS.


[Закрыть]. Однако, когда письмо достигает адресата, все уже коренным образом поменялось.

Непосредственная цепь событий, приведшая две армии в Цорндорф, начинается с разгромом австрийцами прусского обоза в конце июня 1758 г. под Ольмюцем (Оломоуц) в Моравии. Еще непосредственно перед тем гр. Дона, командующий Померанским корпусом против шведов и русских, был извещен, что ему не следует ждать никакой помощи от короля[171]171
  Dohna 1783, 11, 15.


[Закрыть]. Однако теперь пруссаки вынуждены снять осаду австрийской крепости и отступить через горы обратно на север в Силезию. Наступает момент затишья, и Фридрих II решает наконец самолично «похристосываться с русскими»[172]172
  Как он выражался, узнав об обычае троекратного целования русских на Пасху (Масловский II, 175 второй пагинации).


[Закрыть].

Между тем казаки с калмыками, держась за хвост своих лошадей, уже переплывают за Одер и показываются на его западном берегу[173]173
  Коробков 1948, 328; Seidel 1889, 72, 74.


[Закрыть]. Прусскую столицу в страхе перед нашествием московитов начинают покидать знатные семьи, магазины и казну грузят на барки. В королевском замке в Берлине пакуют подводы в ожидании эвакуации в Магдебург[174]174
  Л. Эйлер – П. Л. М. де Мопертюи, Берлин, 16.09.1758 // Leonhardt Euler. Opera Omnia. Series Quarta A: Commercium Epistolicum: Vol. VI. Basel 1986, 242 (ссылкой на это издание я обязан И. И. Ефишову, Калининград); Репорт комиссара Брацишевского В. В. Фермору от 07/18.07.1758 (Коробков 1948, 300); Dohna 1783, 17.


[Закрыть].

13 августа русская армия вплотную подходит к Кюстрину, защищавшему подступы к столице и движение по Одеру. Пообедав в окрестностях, генералитет с Фермором и волонтерами скачет на рекогносцировку (см. № 56). Рано утром 15 августа начинаются перестрелки вокруг крепости. Русским с ходу удается отогнать прикрытие и занять форштадты, однако ворваться в саму крепость с ходу они не смогли и без подготовки начинают с лежащих через болота возвышенностей ее обстрел.

Один из первых же выстрелов попадает в громадный армейский сенной сарай, и через пару часов уже полыхает весь старый город внутри стен, тесно застроенный деревянными фахверковыми строениями. «Приготовления [в крепости] были сделаны из рук вон плохо: картузы и ядра не подходили к пушкам. Артиллеристов не было, их прислали из армии лишь в ночь, когда неприятель начал бомбардировку»[175]175
  Аноним [прусский офицер корпуса гр. Дона]. Лагерь при Блейене 19.08.1758 // OeStA. KA. FA. AFA. HR. Akten 664. Bl. 8; Bratring F. W. A. Statistisch-topographische Beschreibung der gesammten Mark Brandenburg. Bd. 3. Berlin 1809, 94.


[Закрыть].

Возведенная в XVI–XVII вв. на острове при слиянии Одера и Варты, крепость считалась одной из наиболее мощных в Пруссии и в немецких землях вообще[176]176
  Podruczny 2013. Подробно об осаде Кюстрина: Ehrhardt 1769; Ласковский 1865, 492–513, краткое современное изложение: Анисимов 2016, 111–116.


[Закрыть]. Здесь когда-то останавливался на пути из Кенигсберга в Голландию Петр I. Здесь юным кронпринцем Фридрих II присутствовал при казни своего друга фон Катте, а затем почти два года провел в крепости сам, осужденный своим отцом за попытку бегства из-под его власти. Прусский король, как и все остальные, уверен, что «Küstrin n’a rien à craindre; dès que l’on rompt les ponts, aucune bombe n’y peut atteindre»[177]177
  «Кюстрину бояться нечего: как только разрушат мосты, ни одна бомба в него попасть не сможет» (Фридрих II – гр. Дона, Хайнцендорф 13.08.1758 // PC XVII, № 10206).


[Закрыть]. Так что случившаяся катастрофа означает и его личный просчет. В Петербурге сожжение крепости празднуют как крупную победу. «Ундер офицерам и рядовым армейской артилерийской и инженерной команд» жалуют первым по два, а последним по одному рублю. Офицер же орудийного расчета, выпустившего «счастливый» снаряд, получает годовое жалованье «не в зачет»[178]178
  РГАДА. Ф. 16. Оп. 1. 114. Ч. 3 (4). Л. 255 (реляция Фермора от 31.08/11.09.1758).


[Закрыть].

В Кюстринском пожаре гибнут сотни тысяч шефелей муки и прочего провианта в армейских магазинах, местные и привезенные из Кенигсберга архивы, а также спрятанные под защиту крепостных стен ценности местных элит. Гарнизонные солдаты и содержавшиеся здесь пленные под видом борьбы с пожаром ломают крыши и двери, а затем преспокойно продают награбленное. Жар настолько силен, что в арсенале плавятся пушки и выгорают деревянные быки моста, находившиеся в воде[179]179
  Seyffert 1801, 113–114; Neudammer Magistrat 195; Ehrhardt 1769, 79.


[Закрыть].

Русские «чрез тот пожар имели некоторую надежду» на сдачу крепости[180]180
  Муравьев 1994, 43. На это же по получении известия о сожжении крепости надеялись и в Петербурге (М. Эстерхази – В. А. Кауницу, Стрельна 29.08.1758 // OeStA. HHStA StAbt Russland II 40. Bl. 99).


[Закрыть]. Однако в отсутствие осадных орудий и при недостатке боеприпасов (неприятельские ядра велено покупать по 3 копейки за штуку) огневой мощи хватило только на устроенный фейерверк, но причинить существенного вреда собственно оборонительным сооружениям крепости русская артиллерия не могла[181]181
  Масловский II, 222. «При армее осаднои артилери нет да и инако оную получить как толко флотом чрез устье реки одера способа непредвидится» (Донесение в Конференцию о держанном в Мариенвердере 20 марта 1758 г. военном совете // РГВИА. Оп. 16. Д. 1663. Л. 167). В Конференции полагали, что единороги – орудия новой конструкции – станут заменой осадной артиллерии (Коробков 1948, 251), но из‐за окружавших крепость болот удаление русских батарей от крепости было слишком велико.


[Закрыть]. Как свидетельствует парламентер, поручик Карл Отто фон Штакельберг (см. № 97), 17 августа 1758 г. после пожара крепости

Я был послан с трубачом потребовать сдачи города, после того как посылали двух других офицеров, и они вернулись с известием, что не могли попасть внутрь. Меня благополучно впустили, и я выполнил свое поручение. Меня очень учтиво приняли комендант (полковник фон Шак (Шак фон Вутенов). – Д. С.) и все находившиеся там старшие и младшие офицеры, среди них генерал Платен-младший[182]182
  Шеф 11 Драгунского полка (Jung-Platen) Леопольд Иоганн фон Платен (1726–1780) из подошедшего к тому моменту пополнения гарнизона от корпуса Дона.


[Закрыть], затем я благополучно вернулся назад – с ответом отрицательным[183]183
  Карл Отто фон Штакельберг – Фридриху Конраду Гадебушу, Рига 1785 // Archiv Stackelberg II, 151.


[Закрыть].

Наступает момент неопределенности: в российской армии взвешиваются возможности организации правильной осады или движения главных сил к Берлину. Австриец Сент-Андре подает 22 августа Фермору «промеморию», в которой пишет, что осаждать Кюстрин без осадных орудий бессмысленно, надо идти на север и соединиться со шведами. Впоследствии все, кому не лень, обвиняют Фермора в том, что тот не перешел вовремя Одер. Но и его преемники не желали лезть в осиное гнездо, рассуждая, что «по ту сторону Одера баталию давать опасно: в случае несчастия никакой верной ретреты (retraite – отступления. – Д. С.) нет»[184]184
  М. Н. Волконский – Д. М. Волкову, Познань 07.01.1761 // АКВ VI, 333.


[Закрыть]. В чем, однако, австриец был прав, так это в недопустимой раздробленности русских сил, что вскоре и подтвердилось: «Die ganze Armée mit Einbegrif des Observations Corps wäre meiner Meinung jederzeiten so zu stellen, daß selbe in einem forçirten Marsch sich conjungieren und einander secundiren könnte[185]185
  «Всю [Российскую] армию, включая Обсервационный корпус, по моему мнению следует всегда располагать таким образом, чтобы за один усиленный марш она могла объединиться и поддержать друг друга» (Промемория ген. Сент-Андре для российского генералитета, лагерь под Кюстрином 11/22.08.1758 // OeStA. KA FA AFA HR. 13. 7а).


[Закрыть]».

Пока суд да дело, русские занимались в округе заготовкой сухарей и фуражированием, а принц Карл Саксонский, состоявший при армии Фермора, забавлялся стрельбой из арбалета по голубям и поросятам (№ 115–116). Тем временем, получая все более грозные депеши с Одера, Фридрих II оставляет австрийцев на попечение своего младшего брата Генриха и стремительным двухнедельным маршем перебрасывает часть своих войск навстречу русским. Прусские войска проделывают в день (и/или ночь) в среднем по 25 км по дрянным дорогам – достижение выдающееся даже для последующих времен. Жара стоит такая, что конница вынуждена передвигаться только по ночам[186]186
  Kalkreuth 1839, 26 четвертой пагинации.


[Закрыть].

Срединная Пруссия столкнулась с непредвиденной войной на несколько фронтов, которая не позволяла прибегнуть к более безопасной и выигрышной для армий Старого режима оборонительной стратегии[187]187
  «Надо вести оборонительную войну, – да легко сказать, любезный маркиз! – писал Фридрих годом позже маркизу д’Аржану. – Я тут зажат в треугольнике: слева русские, справа Даун, за спиной шведы ‹…› Наоборот, до сих пор я держусь лишь тем, что атакую всех, кого можно» (цит. по: Elze W. Friedrich der Große. Berlin 1936, 195).


[Закрыть]. В первый, но не последний раз она пытается решить задачу методом блицкрига и выведения одного из противников – слабейшего, по тогдашнему мнению Фридриха – из борьбы. Конечная цель: «атаковать российскую армию и поразить ее настолько, чтобы нам не было более чего бояться с этой стороны»[188]188
  «Pour attaquer l’armée russienne et de la combattre de façon que nous n’aurons rien plus à appréhender de ce côté-là» (Фридрих II – принцу Генриху Прусскому, Вернерсдорф 08.08.1758 // PC XVII, N 10190).


[Закрыть].

Вновь прибывшие с Фридрихом войска («силезские батальоны») соединяются 11 (22) августа 1758 г. в окрестностях Кюстрина с 18-тысячным померанским корпусом графа фон Дона. В сумме прусская армия располагает от 35 000 до 40 000 человек и порядка 200 орудий.

По мере приближения решительных событий нарастает концентрация «устной» истории – легенд Фридерицианы. В анналы попадает все больше поступков и фраз главного актера драмы, чаще придуманных или искаженных до неузнаваемости, но все-таки составляющих пласт нарратива, который нас занимает. Так, на смотре корпуса Дона король якобы язвительно роняет по адресу померанцев, в составе которых полки, разбитые русскими год назад в Восточной Пруссии: «С иголочки (propre Leute)… Мои-то вон грязные черти (Grasteufel) – зато кусаются».

Здесь Фридрих впервые видит русских в лице захваченных его гусарами казаков, и пока это идеально отвечает его представлениям о неприятеле: «Смотрите, с каким сбродом мне тут приходится сражаться!» С варварами не церемонятся: «Одному [казаку] генерал выбил два зуба, другого еще один генерал избил за то, что тот не отдавал свой нательный крест»[189]189
  Archenholz 1788, 251; Catt 1884, 154, 357.


[Закрыть]. Пленные калмыки служат в качестве сувениров: уже после Цорндорфа Фридрих послал пару таковых, к примеру, в подарок принцу Фердинанду Брауншвейгскому[190]190
  Фридрих II – Фердинанду Брауншвейгскому, Блюмберг 01.09.1758 // PC XVII, N 10266. Впрочем, наряду с «арапчонком» калмык – вполне распространенный подарок: Джеймс Кейт, к примеру, в благодарность за подаренного «молодого негра» дарит своему брату Джорджу привезенных с Русско-турецкой войны «татарина Ибрагима» и «калмыка Степана» (Varnhagen von Ense 1844, 68). «Калмычонок» в дворянских домах самой России – свидетельство модного «ориентализма» XVIII в., см. картину «Калмычонок с собакой» (ГРМ, Ж-8905, 1790‐е гг.).


[Закрыть].

Что с другой стороны сцены? Фермор уверен, что прусский король будет переправляться через Одер по существующим мостам – в Кюстрине, под защитой крепости, или ниже по течению в Шведте. Туда командующий российской армией отрядил отдельную дивизию под командованием П. А. Румянцева в 11 000 человек, одновременно и для поддержки коммуникации со шведами, которые действовали (вернее, бездействовали[191]191
  Доля III, 42–57. Подробно о действиях шведов: Sulicki 1867.


[Закрыть]) севернее. Для рекогносцировки и патрулирования территории между главной армией и Румянцевым на Одер отправлен отряд полковника Николая Хомутова. Разведывательные данные РИА получает помимо «фронтовой разведки» от сети конфидентов, в основном поляков на прилегающих к Пруссии и собственно прусских территориях, связанных с дружественными Петербургу магнатами, а также католического духовенства, которое не жалует Фридриха. Во главе русской резидентуры стоял настоятель аббатства на померанской границе Иосиф Лок, имевший свою сеть осведомителей[192]192
  Посланный с разведывательной миссией в Берлин летом 1758 г. поляк Брацишевский получает сведения от своего информатора-иезуита во время исповеди, а затем проникает вместе с ним в королевский замок (РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Ч. 1. Д. 1663. Ч. II (1). Л. 22). Отступая из Ландсберга осенью 1758 г., РИА оставляет в городе на манер советского подполья завербованного поручиком Венцковским «итальянской нации купца, которой от магистратских того города чинов потому, что он католицкой веры, как он сам в бытность армеи под Ландсбергом асесору Веселицкому признался, презираем и утесняем бывает». Купец «Конрад прозванием» получил от Веселицкого письмо на итальянском языке с гарантиями и инструкциями связываться с «гаубт-квартирой» через Иосифа Лока (Там же. Ч. II (2). Л. 333 об. – 334). О преследовании католиков Фридрихом II в отторгнутой от Габсбургов Силезии см.: Хаванова 2018, 190–202.


[Закрыть]. В Заграничной армии его деятельность, вознаграждаемая, помимо золота, русскими соболями и даже церковными синекурами, курировали глава походной канцелярии по секретной части П. П. Веселицкий, затем С. В. Акчурин (№ 62, 84) и армейский обер-аудитор А. П. Устьянцов (№ 56)[193]193
  «Послал у нему (Локу. – Д. С.) для приласкания его три пары соболей», – сообщал Фермор в Петербург. Соболями, похоже, рассчитывался со своей резидентурой и сам аббат, который немного позже «просил приказать ему один соболей мех от 6. до 700 рублев выписать» (РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 1663. Ч. 2. Л. 132–133, 192 об. – реляции от 31.08/11.09 и 08/19.09.1758). См.: Соловьев, 206.


[Закрыть].

За два года, проведенных здесь насильно по воле отца, Фридрих II прекрасно изучил Кюстрин и его окрестности[194]194
  Schaefer 1870, 89.


[Закрыть]. Отлично знает местность и командующий прусской кавалерией Зейдлиц: он вырос в Шведте пажом при дворе местного «бешеного маркграфа» Фридриха Вильгельма (будущий прадедушка наших Александра I и Николая I), объезжая молодых лошадей и скача через крутящиеся мельничные крылья.

Пруссаки заблаговременно готовят средства для форсирования Одера: в камышах спрятаны собранные в окрестностях челноки, флигель-адъютант Шуленбург переправляет из Берлина материалы для моста по Фридрихсканалу, соединявшему с XVII в. Одер и Шпрее[195]195
  Dohna 1783, 33–34.


[Закрыть]. Выбор переправы существенно облегчается тем, что Одер в это время резко обмелел (т. н. Versommerung)[196]196
  Буквально: «облЕтение». См.: Mitchell II, 39.


[Закрыть]. Прусский король посылает 22 августа отряд с артиллерией в район Шаумбурга под Кюстрином (совр. Шумилово), который обстреливал противоположный берег, занятый русским отрядом, и своей активностью создавал видимость подготовки к переправе[197]197
  См.: N 1287, Bl. 62; Муравьев 1994, 44.


[Закрыть]. Главная армия пруссаков разбивает тем временем лагерь возле Кюстрина. И хотя за этим прусским лагерем, как уверяет Фермор, «вседневно с высоких мест примечание было!»[198]198
  Яковлев 1998, 88.


[Закрыть], а активность пруссаков вниз по Одеру русские разъезды заметили, однако ночью движение главной армии явно проморгали[199]199
  Как ни пытается уверить в обратном Масловский II, 230–232.


[Закрыть].

По пробитии вечерней зори Фридрих неожиданно, в том числе для своих подчиненных, выступает в поход. Только что повалившихся на землю солдат будят пинками и строят в походные колонны. К 5 утра 23 августа ниже по течению в Гюстебизе, где Одер становится ýже, «король Пруской по известному смелому проворству своему» совершенно незамеченным[200]200
  См. оправдания в: ЖВД, 249; Tempelhof 1785, 221.


[Закрыть] переправляется на восточный берег. Сначала на челнах, а потом по быстро наведенному мосту из медных понтонов, оставив на западном берегу тяжелый обоз. «Мой девиз – победить или умереть. Кто думает иначе, тому не стóит идти за Одер – пусть убирается ко всем чертям[201]201
  Фридрих II – гр. Дона, Лигниц 12.08.1758 // PC XVII, N 10202.


[Закрыть]». И вот уже с той стороны «на пещаных горах по Одеру пехота как муравьи вверх лезут, коих король купно с авангардиею на судах перевести велел, дабы сперва на вышних той стороны реки посты занять; а как мост поспел, то и армея перебралась оставляя багаж назади» (№ 113).

По тем же «пещаным горам» муравьями в обратном направлении к Берлину скатывался русский авангард в 1813 г., а потом в 1945 г. солдаты 1-го Белорусского фронта в боях за Кюстринский плацдарм. Паром ходит тут и сейчас. Так что место с точки зрения переправы, можно сказать, намоленное. Еще в июле 1758 г. на военном совете РИА было постановлено занять не только «чрез реку Одеру мосты», но и «где берега к переходу способны»[202]202
  Коробков 1948, 322.


[Закрыть], каковых на заболоченном Одере совсем немного. И тем не менее утром 23 августа решительно никаких русских разъездов (éclaireurs) тут нет[203]203
  Kalkreuth 1838, 28 четвертой пагинации.


[Закрыть]. Единственные, кто встречает Фридриха на восточном берегу, – это его приятно удивленные подданные.

Опять рука с задней парты устной истории: Можно дальше? – Да, пожалуйста. Подданные окружают своего доброго короля, и рождается еще один сюжет Фридерицианы. «Дети мои, – говорит король, – я не мог прийти раньше, чтобы не приключилось этого несчастья. Но потерпите, уж мы им зададим». Появляется женщина, спрашивает, как там служит ее муж, унтер-офицер Биндар (Мюллер, Шмидт). «Ну как же, знаю старину Франца (Армина, Вольфганга) – здоров себе, здоров, матушка». Благодарныя слезы орошают пески одерския, зане отец отечества оное спасе. Сцену заволакивают клубы пыли, поднятой армией. Король исчезает, чтобы появиться впоследствии на чувствительных гравюрах и литографиях.

Спасибо, садитесь. Возвращаемся обратно к событийной канве. После переправы прусские гусары перерезают коммуникацию между главной армией и дивизией Румянцева на севере. Посланный от Фермора курьер уже не смог к нему пробиться. Действие перемещается на время на дополнительную сцену, и начинается мутная история с графом Петром Александровичем. С одной стороны, он уже тогда слывет не только знающим, но и решительным генералом. С другой – Екатерина II в самом зените славы фельдмаршала не сдержалась от замечания, что Румянцев слышал-де цорндорфскую канонаду, но предпочел не вмешиваться, хотя его появление в тылу пруссаков могло бы решить дело в пользу русских[204]204
  Catherine II 1859, 297.


[Закрыть].

Позднее Румянцев строил свою защиту на утверждении, что узнал о происходящем с главной армией лишь в самый день баталии[205]205
  П. А. Румянцев – И. И. Шувалову, Ландсберг 31.08.1758 // Шувалов 1872, 512; Принц Карл, 116; Яковлев 1998, 90.


[Закрыть]. В реальности о переправе Фридриха ему стало известно от разведчиков полковника Хомутова, которые были отрезаны пруссаками от основных сил и вынуждены скакать к дивизии Румянцева. До самого Петра Александровича рапорт об этом дошел якобы только в полночь 14 (25) августа, то есть накануне битвы. Тогда как к главной армии, отстоящей ровно на том же расстоянии от места переправы пруссаков, те же известия поступили на два дня раньше. Вопрос не для школьников: с какой скоростью должен скакать русский разъезд, чтобы преодолеть 30 км за два дня? Так или иначе, посоветовавшись с состоявшим при нем генерал-квартирмейстером Штофельном[206]206
  Штофель(н) Христофор Федорович (1720–1770) – инженер-полковник (1756), генерал-квартирмейстер (1757).


[Закрыть], Румянцев решил оставаться в своей главной квартире в местечке Хоэнкрениг (Hohenkränig) на правобережье Одера, в 50 км от Цорндорфа, и удерживать занимаемый пост в Шведте[207]207
  Масловский II, 211–214 второй пагинации. Масловский публикует комментарии Фермора на рапорт Румянцева, опущенные позднее советскими издателями (Румянцев 1953, 181 et passim).


[Закрыть].

Со второй половины дня 14 (25) августа сюда стали поступать известия с места Цорндорфской баталии от бежавших иностранных волонтеров и русских. Они убеждали в полном разгроме главной армии. Возникает ощущение, что Петр Александрыч, выжидая, чем кончится дело у Фермора, держал мост через Одер скорее для себя. В случае чего у него оставалось пространство для маневров – либо соединиться со шведами на севере, либо идти на восток к тыловому корпусу Резанова[208]208
  Резанов, Гавриил Андреевич – в 1758 г. генерал-майор, генерал-поручик, командующий тыловым корпусом РИА.


[Закрыть].

Примыкающая к этим событиям переписка между Фермором и Румянцевым подчеркнуто корректна. «Его рейсграфское сиятельство» ни единым словом Румянцева не обвинил. С другой стороны, непростые отношения между ними не были тайной[209]209
  Костюрин 1759, 357; Schaefer 1870, 101.


[Закрыть]. При последующем разбирательстве Румянцев опасался «предосуждений» от «командующего генерала»[210]210
  П. А. Румянцев – И. И. Шувалову, Ландсберг 31.08.1758 // Шувалов 1872, 512–513.


[Закрыть], и не зря. Пусть и не из первых рук, появились прямые свидетельства об экивоках Румянцева. Бригадир Михаил Стоянов в показаниях осени 1758 г. передавал слова казацкого полковника Дячкина из отряда Румянцева: «Мы де слышали, как у вас (в главной армии. – Д. С.) не только ис пушек, но из мелкого ружья стрельбу, и мы де просились у Румянцева, только он нас не пустил». И даже якобы приказал следовать «еще далее от армии»[211]211
  Яковлев 1998, 85.


[Закрыть].

Личный проповедник Фермора Христиан Теге, по его словам, был арестован и заключен в Петропавловскую крепость весной 1759 г. после того, как Фермор «жаловался в Петербурге на одного знатного русского генерала, что он не подал ему условленной помощи». После чего-де «знатный генерал», мать которого имела влияние при дворе, обвинил Фермора, а заодно и Теге в измене[212]212
  Теге 1865, 1148–1149.


[Закрыть]. Предположение вполне достоверное. И вряд ли случайно, что с началом следующей кампании Фермор, тогда еще главнокомандующий, оставил этого «знатного русского генерала» прозябать в тылу[213]213
  Что Румянцев оценил как «персональное уничтожение» и «умерщвление для себя» (Румянцев 1953, 225).


[Закрыть].

Как бы то ни было, при многократном превосходстве сил будущий герой Ларги и Кагула не смог или не захотел захватить в самый день баталии хотя бы наведенную пруссаками переправу через Одер. Против посланной Румянцевым уже под вечер, в пятом часу пополудни, якобы «сильной партии» бригадира Берга[214]214
  Берг, Густав Густавович (1716–1778) – бригадир (1756), генерал-майор (1759).


[Закрыть] ее защищал один вспомогательный вольный полк под командованием шведа Хордта (Гордта), состоявший из всякого сброда: бывших осужденных, австрийских и шведских пленных, только что прибывших рекрутов. Гордт писал в своих мемуарах, что во время этого боя «мы слышали каждый пушечный залп» близкой баталии, чем-де и воспользовался, чтобы успешно сымитировать подошедшее от короля подкрепление[215]215
  Tempelhof 1785, 238; Generalstab 1910, 158. Накануне из полка Гордта дезертировало 700 австрийцев, т. е. половина полка. См. реляцию самого П. А. Румянцева о дезертирах из этого полка от 27.06.1758 (Румянцев 1953, 145–146). О бое: Hordt 1788, 192, 194–195; Sulicki 1867, 120–121.


[Закрыть]. В результате посланный Румянцевым отряд отступил, пруссаки сохранили переправу и, главное, обеспечили перевозку тяжелого обоза с амуницией, без которого они были бы после баталии в отчаянном положении.

Только 27 сентября, когда все было уже решено, Румянцев получил наконец от Фермора приказ соединиться с ним[216]216
  Масловский II, 211–214 второй пагинации.


[Закрыть] и (довольно неспешно) ему последовал. Насколько нервной между тем была обстановка в третьей дивизии Румянцева, видно по следующему: после оставления ее главной квартиры пруссаки обнаружили бумаги и письма, в числе которых, на минуту, – секретные донесения польского конфидента, письмо «главе» русской резидентуры аббату Иосифу Локу, сведения о поставке провианта Заграничной армии польским магнатом Сулковским и фрагменты полковых журналов с паролями и лозунгами – брошенными в местной корчме! Счастье, что разодранные листки не попали к переводчикам и остались лежать в архиве мертвым грузом[217]217
  GStA PK I. HA GR, Rep. 63, N 1446 (фрагменты бумаг, пересланные маркграфом Фридрихом Вильгельмом Бранденбург-Шведтским).


[Закрыть].

Пассивность демонстрировали и союзники: ни австрийский корпус под командованием бывшего лифляндца Эрнста Гидеона Лаудона, ни шведы, остановившиеся в 100 км от Одера, не предпринимали активных действий, предпочитая выжидать исхода столкновения[218]218
  Mitchell I, 438–439; «Фермор был предоставлен сам себе» (Generalstab 1910, 113, 117).


[Закрыть].

В самой армии Фермора днем 23 августа появляется перебежчик-австриец – гусарский лейтенант фон Гайслер, лихой малый, переодевшийся прусским желтым гусаром полка Малаховского и незаметно присоединившийся к армии Фридриха на марше[219]219
  В. А. Кауниц – Г. А. фон Штарембергу и М. Эстерхази, Вена 08.09.1758. Этот Гайслер затем участвовал в Цорндорфской баталии, отвез реляцию о ней в Вену, пожалован Марией Терезией чином ротмистра и 200 дукатами (Arneth 1875, 532; Муравьев 1994, 44).


[Закрыть]. Затем с прусскими разъездами гусар Малаховского сталкиваются и казаки, уверяясь, что имеют дело не с разрозненными всадниками, а с авангардом следующей за ними прусской армии (№ 112). К исходу дня 23 августа Фермор доподлинно извещается о том, что Фридрих со всей армией движется на него с севера. На рассвете следующего дня русские спешно покидают свой основной лагерь в лесах под Кюстрином (выбираются «из этой дыры», фыркает в своей реляции представитель австрийцев Сент-Андре)[220]220
  Frisch 1919, 111.


[Закрыть] и маршируют «на чистые места». В отсутствие трети армии Фермор несомненно желал бы от баталии уклониться, как и рекомендовала петербургская Конференция в таких случаях, но его визави «никакова способу» к этому не оставляет[221]221
  Яковлев 1998, 92.


[Закрыть].

Первоначально предполагалось, что российская армия примет бой в районе Каммина. Здесь был оборудованный укрепленный лагерь, за которым находилась цепь возвышенностей, окруженных флешами и редутами со рвами[222]222
  Эндрю Митчелл – графу Холдернессу, Блюмберг 01.09.1758 // Mitchell I, 441.


[Закрыть]. Утром 24-го туда прискакали волонтеры и принц Карл со своей свитой, ожидая Фермора со всей армией. Однако тогда же, рано утром 24 августа, прямо на марше российский главнокомандующий меняет свое решение. Иностранцы в бешенстве, возникает перепалка на повышенных тонах, переданная в отчете Сент-Андре в Вену[223]223
  Frisch 1919, 111; Hartmann 1985, 176; Принц Карл, 117.


[Закрыть]. «Временами можно и соврать, – огрызается Фермор в ответ на их обвинения. – Благодарю Бога, что я не полез в эту западню!»