Текст книги "Меч и ятаган"

Тургут никого не пытался обратить в свою веру. Он рассказывал Нико простыми, но искренними словами о рае, который ждет истинно верующих после смерти.

– Многие имена из Корана тебе знакомы, – говорил он Нико. – Ной и Авраам, Адам и Моисей. Даже Иисуса в Книге считают святым человеком и пророком, – добавил он, держа Коран обеими руками. – Каждое слово этой Книги – слово Божие, переданное Мухаммеду ангелом Джабраилом.

– Все, что там написано, – ересь. Так говорил отец Сальваго.

– Все, что там написано, – благодать, – терпеливо ответил Тургут. – Благодать и бесконечная красота Господа, который учит нас, что все люди равны перед Ним. С этих страниц Его голос говорит с нами прекрасной поэзией, этот голос провозглашает нам законы вселенной таким языком, что понятен даже простому бедуину.

– Все равны перед Ним? – фыркнул Нико. – И даже рабы, которые прикованы к веслам вашего корабля?

– Человек может прожить жизнь раба или господина в зависимости от того, что предначертано ему Аллахом в книге его жизни. Но не цепи или их отсутствие возвышает человека над другими, а сила и чистота его веры. Последователи учения Мухаммеда равны между собой. Даже сам султан склоняется перед Господом.

– Как и император Карл перед Христом.

– Да, но Карл правит миром, где удел человека определяет его происхождение, а не вера. За столом Аллаха есть лишь один пир, и он в равной мере доступен для всех, кто верует.

Такие разговоры они время от времени вели на протяжении всего путешествия. Нико слушал Тургута, иногда отвечая словами, услышанными от отца Сальваго, иногда – молчанием. К дискуссии, в которой у него не было своего понимания, он относился не вежливо, а скорее отстраненно. Эти рассуждения просто-напросто мало его интересовали, и он уставал от бесконечных словесных фокусов Тургута.

Как-то вечером, на входе в Мраморное море, когда они уже приближались к Константинополю, Тургут рассказал Нико о своих намерениях. Они уже поели – ужин был простой, но очень вкусный: хлеб и жареный цыпленок. На десерт Тургут нарезал яблоко и протянул один ломтик Нико. Он часто вел себя подобным образом, никогда не становясь рабом условностей.

– Я много думал о твоей судьбе, Нико Борг, и долго молился об этом. Не случайно ты оказался один посреди открытого моря, где я, волей Аллаха, нашел тебя. Полагаю, что по воле Аллаха тебе следует дать шанс увидеть свет единственной истинной веры. Когда мы прибудем в Стамбул, я собираюсь представить тебя на службу султану, который может принять тебя в дар, а может отказаться. Сначала тебя оценят его френологи, хотя я не сомневаюсь, что они скажут. Однако для этого ты должен надеть тюрбан и произнести слова: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк Его». Ты должен сказать эти слова по собственной воле и без принуждения. Никого нельзя силой заставить встать на путь истинной веры. Свет этого пути должен воссиять в твоем сердце, искренне и честно.

– На службу к султану? Что вы хотите этим сказать?

Тургут объяснил Нико, что такое девширме, или дань, выплачиваемая султану раз в несколько лет христианскими мальчиками, которых посланники султана доставляли ему со всех уголков его огромной империи. От сорока семей выбирался один мальчик, самый крепкий и умный, а также добровольно принявший ислам. Большинство становилось янычарами, элитными войсками султана, и лишь немногие, самые одаренные, – дворцовыми пажами. Они обучались в дворцовых школах, где узнавали все, что нужно для того, чтобы управлять империей от имени султана.

– Но таких детей находят не только с помощью девширме. Иногда их находят в чистом поле или, – улыбнулся он, – в открытом море. Как бы то ни было, для султана такой ребенок куда важнее, чем целый трюм, набитый слитками серебра!

Нико нервно сглотнул, пытаясь понять, что все это значит.

– Надеть тюрбан и повторить… эти слова. И тогда я стану мусульманином? – спросил он.

– Да. Я знаю, тебя это очень беспокоит. Но все же доверься старому опытному человеку. Когда ты перейдешь на службу к Аллаху, то примешь ислам сердцем и душой. Ты слишком умен, чтобы не сделать этого.

– Что со мной будет, если я откажусь? – с дрожью в голосе поинтересовался Нико, глядя на море.

– Мне не нужен христианский раб, даже такой умный, как ты. А если бы и был нужен, то грешно тратить твои таланты на ведение моего хозяйства с его скромными нуждами. Ты сын корабельных дел мастера, и я не сомневаюсь, что однажды ты и сам станешь талантливым мастером. Солдатам Аллаха на земле нужны корабли, но у меня, к несчастью, нет своей верфи, куда я мог бы тебя нанять. Я покупаю свои галеры или отбираю их у неверных на море, посему ты останешься со мной до моего возвращения на Варварийский берег. В Алжире есть верфь, где я покупаю свои лучшие галеры. Я продам тебя ее хозяину Фаруку. Станешь служить ему верой и правдой, и он будет хорошо с тобой обращаться. Он не лучший из мусульман, но строит прекрасные корабли и даст тебе будущее во многом куда лучшее, чем того заслуживает неверный.

Нико постарался ничем не выдать своего шока и с напускной бравадой сказал:

– Лучше я умру, чем стану рабом.

– Благородное решение, но твоя жизнь и твоя смерть в руках Аллаха, – уважительно кивнул Тургут. – Лишь истинная вера в Него сможет по-настоящему освободить тебя. Что же до рабства, ты скоро узнаешь, что все люди в этом мире рабы – рабы своего происхождения, своей любви к богатству или власти. Вопрос только в том, рабом чего станешь ты. Раб в услужении у султана, раб, который учился в дворцовой школе, может стать всем на этой земле, кроме разве что султана: генералом, адмиралом или судьей. Губернатором провинции или даже великим визирем. Таков просвещенный путь, Нико. Таков путь османов.

– Я видел, что сделали с рабами с далматинских кораблей, которые предали свою веру, – возразил Нико.

– Они предали не ту веру.

У Нико голова раскалывалась – настолько болезненно давался ему этот выбор.

Предать Господа!

Действительно, сейчас мальчику казалось, что Бог ужасно далеко. Очень долго Нико думал, что Он глух к его бесконечным молитвам.

Совершивших смертный грех ожидает пламя ада, говорил отец Сальваго. Даже Нико знал, что самый тяжкий грех – отвернуться от Господа, истинного и единого.

Гнев Божий и правда ужасен, каждую неделю объяснял прихожанам Сальваго на простом и понятном им языке. Наверное, и целой вечности не хватит, чтобы подвергнуть меня всем пыткам, мучениям и проклятиям, если я поступлю так, как предлагает Тургут, подумал Нико.

Он не мог представить себя мусульманином. Единственными мусульманами на Мальте были рабы ордена. До встречи с Тургутом Нико видел ислам только в Алжире, и тот показался ему миром нетерпимости и жестокости. Мусульмане казались ему грубыми, хотя Нико не понимал, связано это с религией или с национальностью арабов. К тому же ислам казался ему непростым: молитвы пять раз в день, пост на протяжении целого месяца Рамадана. Нико не раз постился во время голода, и это его не особенно пугало.

Нет. Несмотря на покой, который он ощущал рядом с Тургутом и его простой верой, Нико был христианином. Он мало что знал о религии, но его Бог был его Богом, даже если иногда казалось, что Он забыл свое дитя.

Потом Нико стал думать о том, что беспокоило его еще больше. Он очень хотел служить Господу, но как это сделать, если умрешь? Нико, конечно, очень боялся Господа в следующей жизни, но Эль-Хаджи Фарука в этой жизни он боялся еще больше. Единственным важным вопросом было, как сбежать. Из Алжира и от дьявола Фарука сбежать не удастся, а вот из Константинополя и от дьявола-султана – возможно.

Единственный шанс на будущее – принять предложение Тургута.

Он думал над тем, что сказал Леонардус. В жизни человека наступает время, когда ему приходится выбирать между тем, что правильно, и тем, благодаря чему можно остаться в живых. Не такой уж и плохой выбор, подумал Нико, может быть, оттуда и правда удастся сбежать.

Именно в Алжире он впервые понял, что умнее многих других людей, даже взрослых. Он не понимал, как так вышло, но точно знал, что это так.

Значит, он притворится.

Он заключит тайный пакт с Богом. Сделает то, что необходимо, чтобы спасти свою шкуру. Наденет мусульманский тюрбан и произнесет нужные слова, но не всерьез. Днем будет кланяться Аллаху на коврике и шевелить губами, вознося Ему хвалу. Ночью, в постели, станет молиться Богу. Настоящему Богу, а не этому самозванцу.

Одурачить придется других людей. Они же с Богом будут знать, как обстоят дела на самом деле.

А потом настанет день, когда он сбежит. Он вернется на Мальту и присоединится к ордену в его крестовом походе против этих нечестивцев.

Да, план хороший. Все должно получиться.

Тургут внимательно наблюдал за Нико. Он ничего не знал про историю с Эль-Хаджи Фаруком, но при этом не был настолько глуп, чтобы полагать, что у мальчика действительно есть выбор. Когда душа столь юна, рассуждал он про себя, это не важно. Нико много чего знает, это правда, но ему неизвестна истинная мудрость. Так попугай может повторять ругательства, но при этом не ругаться. Их священники внушили мальчику ложные слова, но он их пока не понимал. Для него это были просто слова, которые не успели затуманить его ум. Его душа все еще восприимчива и подвижна.

Нико придет к свету Аллаха. Тургут в этом ни секунды не сомневался. Сначала мальчик просто притворится. В этом корсар тоже не сомневался, но ему и этого было вполне достаточно.

– Я жду ответа! – сказал он с притворным нетерпением.

Нико посмотрел в теплые, ласковые глаза наемного убийцы Аллаха – в глаза, которые так внимательно оценивали его. Нико выдержал его взгляд не дрогнув. Тебе кажется, что время на твоей стороне, что в итоге все будет так, как этого хочешь ты. Ошибаешься, отродье Сатаны. Я одурачу тебя. Одурачу всех вас и буду делать это до самой твоей смерти, пока ты не падешь от моей руки!

– Мне больно признавать это, но я понимаю, что мой Бог оставил меня. Не могу отрицать того, что сам Аллах привел вас мне во спасение. Я с радостью приму Аллаха в свою жизнь, потому что Он не забыл обо мне. Я перейду в вашу веру и сделаю это добровольно.

Старик и мальчик, оба довольные тем, что обман удался, выпили по чашечке крепкого сладкого кофе.

На следующее утро, перед рассветом, Тургут послал одного из членов команды на мачту, чтобы тот выступил муэдзином. Матрос повернулся лицом на восток, потом на запад, север и юг, и из его уст полилась поэзия ислама, разносясь далеко над морем: «Аллах велик! Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк Его! Молитесь! Молитесь, и будете спасены! Аллах велик! Нет Бога, кроме Аллаха!»

Тургут намотал на голову Нико тюрбан, окропил его руки, ноги и лицо морской водой из ведра, а потом сказал:

– Это утренняя молитва, салят аль-фаджр. Во время каждой из пяти ежедневных молитв ты должен отдавать свою душу Аллаху, а все остальное – султану, Его наместнику на земле. Забудь свое прошлое, ибо его больше нет. Будь преданным слугой своим новым хозяевам, и наградой тебе станет рай. Но если предашь их, даже смерть не избавит тебя от вечных мучений!

Тургут опустился на колени на молитвенный коврик. Нико с бешено колотящимся сердцем последовал его примеру. Тургут взял в руки саиф, небольшой ятаган с ручкой из серебра и латуни, инкрустированной черепаховыми пластинами и кораллами. На лезвии были выгравированы стихи из Корана. Острие этого лезвия принесло смерть бесчисленным врагам Аллаха, а теперь указывало в сторону Мекки.

– Бисмилляяхир-Рахмаанир-Рахиим, – произнес корсар низким и благозвучным голосом. – Во имя Аллаха, милостивого и милосердного, – повторил он и кивнул Нико, что теперь пришла его очередь.

– Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк Его, – произнес Нико.

Тургут взялся левой рукой за правое запястье, коснулся лбом коврика и начал читать Аль-Фатиху, первую, открывающую суру Корана:

– Хвала Аллаху, Господу миров, милостивому и милосердному. Владыке Дня воздаяния!

Нико коснулся лбом коврика и повторил все слова. В кулаке он сжимал монетку Марии, а про себя добавлял слова своей молитвы:

Отец наш, сущий на небесах!

– Тебе одному мы поклоняемся и Тебя одного молим о помощи.

Прости меня, Отец наш, я вынужден сделать это!

– Веди нас прямым путем, путем тех, кого Ты облагодетельствовал, не тех, на кого пал гнев, и не заблудших.

Они могут заставить меня склониться, о Господи, но они не смогут заставить меня верить!

Я не стану поклоняться другому Господу, кроме Тебя. Эта монетка всегда со мной, и также Ты всегда в моем сердце! Прошу Тебя, дай мне сил и сохрани меня. Аминь!

Нико коснулся лбом палубы еще раз и встал. Тургут ласково посмотрел на него:

– Ты поступил мудро. Ты готов идти по пути, уготованному тебе Аллахом. Отныне нарекаю тебя… – Тургут ненадолго задумался. – Нарекаю тебя Ашой, Защитником Огня!

– Огня?

– Огонь – это Сулейман. Твой султан – человек, который зажжет в твоем сердце свет Господа.

– Я теперь мусульманин? – спросил Нико, не веря ни единому слову из услышанного и думая о том, как же все просто, этого совершенно недостаточно, чтобы считаться грехом.

– Не совсем. Сначала тебе надо научиться читать Коран, а еще пройти обрезание. Но все это случится, когда на то будет воля Аллаха.

– Обрезание? – недоуменно посмотрел на него Нико.

Тургут объяснил ему, что это такое, и Нико тут же начал думать, что перейти в другую веру не так просто, как ему показалось поначалу.

Константинополь.

Стамбул.

Сулейман.

Эти слова постоянно звучали в голове Нико с тех пор, как корабли стали приближаться к концу путешествия и показались первые признаки османов на обоих берегах. Каждый взмах весел делал его судьбу все более неизбежной. Нико стоял на палубе рядом с Тургутом, который сменил простую одежду моряка на высокий светло-фиолетовый тюрбан с кроваво-красным рубином, сиявшим в лучах утреннего солнца, и церемониальные шелковые одежды, расшитые золотыми и серебряными нитями. На поясе красовался великолепный, украшенный драгоценными камнями меч. Тургут, гордый повелитель моря, наслаждался пьянящими видами империи.

Константинополь. Восточный Рим, где сошлись воды Мраморного моря, пролива Босфор и залива Золотой Рог, как и сам Рим, тоже располагался на семи холмах. Впервые Нико увидел его на рассвете. Солнце вставало с правой стороны от него в Азии и освещало Европу слева от него, зажигая на куполах мечетей золотистые огни. Минареты пронзали небо, словно белые копья, среди стройных кипарисов и раскидистых ив. Это был необыкновенно красивый город шелка и атласа, беседок и павильонов, садов и изящества. Воистину это, должно быть, центр вселенной, думал Нико, это самый великолепный город на свете. Пораженный его великолепием, он чуть не рассмеялся вслух и теперь даже представить не мог, что когда-то принял песчаную безделушку Алжир за эту жемчужину Господа.

Константинополь. Согласно легенде, греческий воин и охотник по имени Визант основал город на месте рыбачьей деревушки и назвал его Византией. Император Константин сделал город столицей, переименовав в Новый Рим, но вскоре стал известен как Константинополь, столица всей Евразии на протяжении тысячи лет. Ее гавани наводнили торговцы, направлявшиеся из Египта в Черное море, из Марселя в Бейрут. Трюмы их судов, искусно украшенных резьбой на корме, были наполнены икрой и древесиной, бочками оливкового масла и рулонами дорогих тканей. В кварталах Пера и Галата по ту сторону Золотого Рога улицы кишели франками и флорентийцами, голубоглазыми черкесами и суровыми татарами, евреями, христианами и мусульманами со всех уголков мира. Стены города пережили землетрясения и набег гуннов под предводительством Аттилы, но пали под натиском Мехмеда II, османского султана, который сто лет назад завоевал город, ныне известный туркам и мусульманам как Стамбул, или Дер-Саадет, Обитель Счастья.

Стамбул. Отсюда управляется самая большая империя на земле, в состав которой входила половина цивилизованного мира на трех континентах. Остальные земли продолжали жить в Средневековье, а османская культура расцветала, как Эдемский сад. Ни одна цивилизация со времен Рима не обладала таким влиянием на человечество. Все решения принимались в Топкапы, серале, где расхаживали павлины, за стенами с башнями газели лакомились тюльпанами, а в сверкающих фонтанах вили гнезда экзотические птицы. Топкапы был центром политики, управления и науки, здесь же находился и гарем султана.

Султан Сулейман. Властитель шей человеческих, Тень Бога на земле, Владыка владык этого мира, Царь царей, Король правоверных и неверных, Император Востока и Запада, Падишах Средиземного моря, Черного моря, Румелии, Анатолии, Карамана, Зулкадара, Азербайджана, Ирана, Сирии, Египта, Мекки, Мдины и всех арабских земель.

Султан Сулейман. Европейцы называли его Великолепным и восхищались им, а его собственный народ называл его Кануни, или Законодатель, ибо именно он прописал все законы Корана и Османской империи, по которым следовало жить просвещенным людям. Он покровительствовал искусствам и наукам. Его армии текли по земле, словно полноводные реки.

Сулейман. Он внушал восхищение и страх. Писал стихи и безжалостно убивал врагов. И хотя он был первейшим из сынов ислама, ни христиане, ни евреи, проживавшие в Стамбуле, не боялись его. По милости султана они могли свободно служить своим богам в мечетях, церквях и синагогах. Сулейман. Он молился во время битвы при Мохаче, а рядом с его шатром янычары возводили пирамиды из голов десяти тысяч вражеских рыцарей в тени двух тысяч голов, надетых на кол. После молитвы он закончил адресованное матери письмо, в котором сообщал важные новости дня, словами «шел дождь».

Все это Тургут рассказал Нико во время плавания. Он показал ему величественный собор Айя-София, построенный императором Юстинианом. Его золотой купол был настолько велик, что многие до сих пор боялись заходить внутрь, опасаясь, что он обязательно рухнет. Под этим куполом зашло солнце одной империи, когда османы стояли у ворот города, а жители Константинополя собрались там, чтобы примириться с Богом. А на следующий день под этим куполом взошло солнце новой империи, когда султан провозгласил собор мечетью, а его последователи собрались там, чтобы вознести молитву Аллаху. Теперь Айя-Софию окружают четыре минарета, подобные золотым колосьям, покачивавшимся на ветру небес.

А вот там, сказал Тургут, находится недостроенная мечеть Сулеймание, лучшее творение Синана, архитектора султана, который до неузнаваемости изменил облик города. Над каждым куполом и минаретом сиял золоченый полумесяц.

– Полумесяц похож на луну в первой четверти, – объяснил Тургут, – но на самом деле это два когтя Османов, соединенные вместе.

Они обошли мыс Сарайбурну. Тургут приказал дать приветственный залп из всех орудий, когда они миновали простую гробницу из серого гранита, в которой был похоронен Хайреддин, корсар, взявший в плен Леонардуса и передавший эстафету Тургуту. Все военные суда, выходившие из Стамбула по приказу султана, обязательно останавливались у гробницы на молитву. Миновав мраморную набережную султана, они вошли в Золотой Рог, широкий и глубокий пролив, служивший естественной гаванью для флота султана. Здесь располагались верфи, соперничавшие с великим венецианским арсеналом. Из расположенного чуть выше города раздался залп орудий и фанфары, приветствовавшие возвращение Меча Ислама. Оглушительные звуки напоминали раскаты грома, как будто сами небеса радовались возвращению корсара. Ликующие люди стояли на верху зубчатых стен и размахивали знаменами.

– Тут всех гостей так встречают? – удивился Нико.

– Меня – никогда, а вот командующего флотом самого султана – всегда.

– А он тоже нас встречает?

– Три месяца назад султан назначил командующим флотом меня, – рассмеялся Тургут. – Я узнал об этом всего за неделю до того, как нашел тебя в море, и сразу же изменил курс, чтобы зайти в Стамбул. Если бы не это, я бы вообще не нашел тебя. Здесь явно видна воля Аллаха. Смотри, – показал он на стены, – сейчас они выпустят голубей. Это великая честь!

Из дворца в воздух белоснежным облаком взмыла тысяча голубей. Их тени мелькали над галерой, заслоняя собой солнце. Птицы порхали и кружились на ветру, а потом все как одна взмыли вверх – так султан сообщал Аллаху о прибытии командующего.

Корабль Тургута подошел к берегу у железных морских ворот Топкапы, где его уже встречала целая делегация: камергер и главный привратник, за ними стоял ага янычар во главе почетного караула из сорока великолепных воинов, застывших как статуи в синей форме и белых беретах с перьями, на ковре, усыпанном жемчугом.

Весла подняли, и галера вошла в гавань.

На двадцать второй день месяца зуль-хиджа в 959 году от хиджры пророка Николо Борг, когда-то бывший сыном строителя из городка Биргу на острове Мальта, а ныне получивший имя Аша, Защитник Огня, вместе с корсаром Тургут-реисом, только что назначенным адмиралом флота султана, прибыл на берега Стамбула.