Текст книги "Зовем воображение на помощь. Детская нарративная терапия"

Разговор об уникальных качествах молодых людей – необходимая прелюдия к работе с проблемами, однако эта задача может оказаться весьма непростой, особенно когда взрослые хорошо осведомлены о том, как проходит терапия. И все же искреннего интереса терапевта к этому разговору часто бывает достаточно, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки. Далее мы обозначим шаги, которые помогут направить процесс, а также уверить родителей, что мы заняты делом – готовимся к появлению на сцене проблем, которые их беспокоят.

– Предупредите родителей, что на 20–30 минут нужно будет отложить любое обсуждение волнующих их проблем. «Я знаю, что вы пришли, чтобы поговорить о серьезных вещах, касающихся вашего ребенка, и я уверен, что к ним мы сегодня перейдем. Но прежде чем мы приступим к разговору о проблемах, я хотел бы предложить обсудить нечто другое».

Это должно заинтриговать родителей и подготовить их к неожиданному разговору. Часто они более чем охотно и даже с облегчением воспринимают информацию о том, что им не придется начинать беседу с негатива или с постановки диагноза, часто любительского.

– Предложите родителям или опекунам представить ребенка, рассказав о его достоинствах. «Расскажите мне, пожалуйста, о том, чем ваш ребенок прекрасен, в чем его талант, уникальность, каковы его самые ценные качества, такие качества, которыми я мог бы восхищаться, знай я его подольше, и которые могли бы помочь ему справиться с проблемой».

Если преподносить это не торопясь, то у родителей будет шанс перейти к размышлению и сосредоточиться на том, что могло ускользнуть от их внимания. Чаще всего они бывают рады возможности говорить о своих детях хорошее и снова почувствовать себя любящими родителями. Хотя редко бывает так, что родители или опекуны не рады возможности поговорить о своих детях, не помешает немного подбодрить их: «Я обещаю, что это будет не зря и, что бы это ни было, мы используем это, когда начнем обсуждать проблему».

– Попросите родителей рассказать одну-две истории, которые проиллюстрируют достоинства ребенка (например: «он добрый» или «она никогда не пропустит гол»). «Когда вы будете описывать Джона, расскажите, пожалуйста, историю, которая поможет мне лучше понять, что вы имеете в виду, когда говорите, что он добрый».

«Можете ли вы рассказать мне такую историю, чтобы в ней ярко проступал юмор Авы? Чтобы я увидел это ее качество и понял, что вы подразумеваете, когда говорите, что у нее хорошее чувство юмора».

Мы часто просим привести в пример характерные истории, чтобы начать включать их в повествование. Чтобы проверить, насколько точно мы поняли, что имеет в виду рассказчик, мы можем обобщить сказанное. Обобщение к тому же помогает поддерживать динамику разворачивающегося рассказа: «Я думаю, что начинаю понимать общую картину. В этой истории схвачена суть ее таланта находить смешное во всем. Если бы Ава в нужный момент не сказала: “Ну, по крайней мере, сегодня вечером собака не будет голодной”, у вас слезы бы просто рекой текли. Но вместо этого вы до слез смеялись. И не только вы. Вся семья просто каталась от смеха, включая дядю Рика, который никогда ни над чем не смеется. Так все было? Ава, ты согласна с тем, что рассказала твоя мама? Она правильно говорит, что ты “юморная от природы”? Это правда, что ты всегда шутишь в подходящий момент?»

На этом этапе беседы молодые люди нередко проявляют большую заинтересованность и включаются в разговор. Они могут поближе пододвинуть стул, выпрямиться и вступить в разговор так, как будто их из статуса пассажиров повысили до положения второго пилота или даже пилота-инструктора. Мы с готовностью принимаем их вклад в беседу и реагируем, расширяя запрос и все больше оживляя сочиняемую историю. В ходе рассказа их отношение меняется, их больше не сдерживают условности этикета и страх, который они могли чувствовать до этого.

– Прослеживайте развитие у ребенка тех качеств, которыми родители восхищаются. «Когда вы в первый раз заметили способность Оливии приходить в себя после трудностей? Если бы мы могли отправиться в путешествие назад во времени, какие моменты в прошлом мы бы посетили, чтобы увидеть ранние проявления этого дара? Какими были первые признаки того, что Оливия умеет восстанавливаться после того, как что-то выбило ее из колеи? Может, это было еще до того, как она пошла в школу?»

Так же как и проблемам, великолепным чертам нужно иметь долгую историю, чтобы получить легитимность (например: «Она всегда была трудным ребенком. Младенцем она все время орала, часто без особой причины»). В общем, исследование чудесных черт – это детективная работа. Свидетельства их первого появления могут быть скрыты в далеком прошлом. Такие наблюдения служат сюжетными точками, благодаря которым создается хорошо продуманный подробный рассказ о характере молодого человека. Так что может быть полезно задать этот вопрос и дать родителю достаточно времени для того, чтобы вернуться в прошлое.

– Привлеките более широкую аудиторию, подключив мнение близких людей. Помните, что идентичность и репутация поддерживаются группой. Обратитесь к молодому человеку: «Друзья в тебе тоже это видят? Как бы они описали тебя? А родственники? Соседи? Могли бы они мне рассказать историю вроде этой? Есть ли кто-то еще, кто сказал бы то же самое, если бы был здесь с нами?»

Спросите родителей: «Кто еще замечал способность Макса к самовыражению? Как люди об этом узнали? Как это на них подействовало?» Или так: «Кто в вашей семье наиболее высоко оценил бы дар Макса? Почему? Кто из тех, кто знал Макса, меньше всего удивился бы тому, как здорово он умеет обращаться со словами?»

– Попытайтесь проследить родословную тех прекрасных качеств, о которых идет разговор.

Например, спросите отца: «Могла ли доброта передаться ей от матери и ее семьи? Может быть, это качество досталось ей от кого-то из родни матери – по линии отца мамы или матери мамы?»

Спросите мать: «Это качество могло передаться ей от отца и его семьи? Может быть, она научилась этому у кого-то из его семьи?» «Может, она увидела, что бабушка по отцовской линии очень заботливая, когда эта бабушка, для которой она была дороже всех на свете, оставалась с ней на летние каникулы и внучка нежилась в ее заботе?»

Задайте вопрос отцу: «Как вы думаете, традиционное ирландское гостеприимство, когда хозяева разобьются в лепешку, но сделают все, чтобы гостям было хорошо, повлияло на то, как она помогала новым ученикам в своем классе, пока не убеждалась, что они чувствуют себя как дома?»

Задайте вопрос матери: «Как вы думаете, может быть, на вашу дочь повлиял тот факт, что вы с Запада [из Западного Окленда], как ваши отец и мать, как ваши дедушка и бабушка по материнской линии (а все мы знаем, пословицу “Никогда не шути с жителем Запада, если хочешь жить спокойно!”)? Ведь она заступилась за подруг, когда их в школьном дворе дразнили старшие дети?»

Исследование «генеалогии качества» – это, по сути, исследование передачи нравственных ценностей через поколения. Чаще всего упоминаемые качества обнаруживаются в семьях кого-то из родителей, в сообществах и культурах, к которым принадлежат ребенок и его семья. Ощущение, что ты не одинок, способно поддержать человека, когда возникает проблема и становится трудно. Ребенок – это представитель моральных ценностей своей семьи и другого наследия, присущего его общине и культуре.

– Предположите наличие «обратной генеалогии». Проверьте, работает ли генетическая связь «в обратную сторону». Спросите отца: «Как вы считаете, присутствие сына в последние девять лет вашей жизни как-то вдохновляло вас жить не так, как вы жили бы, если бы его не было? Вы можете привести мне пример того, за что вы могли бы быть в долгу перед своим сыном?»

Аналогичным образом можно расспросить и детей о том, какой вклад они внесли в жизнь своих родителей: «Ты понимаешь, о чем говорит твой папа? Как ты думаешь, это хорошо или плохо, если, глядя, как ты танцуешь и играешь, он смог снова почувствовать себя ребенком во второй раз, потому что в первый раз ему многого не хватило?»

«Знал ли ты до нашего сегодняшнего разговора, что ты всегда вдохновлял папу быть в жизни намного счастливее, чем он до твоего появления вообще мог себе представить?»

Нет ничего удивительного в том, что черты, которыми гордятся и восхищаются родители, передаются от младших к старшим. Молодые люди получают свидетельства того, как они повлияли на жизнь старших членов семьи, и тем самым обретают гордость и ощущение своего места в мире благодаря собственному уникальному вкладу. Если дети к этому моменту не были еще полностью включены в разговор, им наверняка будет интересно узнать, какой вклад они сами внесли в жизнь других людей.

Обычно разговор об их уникальных качествах вдохновляет детей, поскольку они заново знакомятся с тем, кто они есть на самом деле, и это помогает им при столкновении с проблемами в дальнейшем.

Мы бы хотели еще раз подчеркнуть, насколько важным является разговор об уникальных качествах ребенка для создания его исчерпывающей характеристики. Как говорилось в первой главе, создание хорошо продуманного образа, характеристики героя – ключевой элемент развития сюжета истории. Разговор об уникальных качествах конкретного ребенка вместо абстрактного образа «ребенка в вакууме», о котором можно говорить обобщенно (например: «В этом возрасте детям нужно…» «Дети, пережившие абьюз, обычно…»), создает образ активного юного субъекта, который живет в соответствии со своими ценностями и способен реагировать на события определенным образом. Когда мы именно таким образом воспринимаем пришедшего к нам молодого человека, начинает возникать образ главного героя истории. Этот сдвиг в понимании открывает для жизни и отношений нечто многообещающее. Дети могут заинтриговать не только своих родителей, но и терапевта, продвинув развитие сюжета совершенно непредвиденным, но определенно достойным образом.

Раскручивая сюжет истории, не стоит искать предсказуемое, универсальное средство решения всех проблем, уравнивая всех детей между собой. Это даже хуже, чем банальные бесплодные попытки решения проблемы. Так сюжет может лишиться интриги (Morson, 1994), а молодые люди будут чувствовать себя не на своем месте, им будет, по сути, отказано в способности встретиться лицом к лицу с трудностями и справиться с ними. Разговор об уникальных качествах предлагает нечто большее, чем пустую похвалу. Он закладывает фундамент для создания предпочитаемых описаний идентичности, которые помогут в трудную минуту.

В некоторых странах общество поддерживает активное участие молодежи в политической и гражданской жизни, в некоторых – нет, и это обрекает молодых людей на невыразительные социальные роли и однозначную идентичность (например: «авантюристы», «бунтари»…). Чимаманда Адичи предостерегает нас в своей лекции на платформе TED (2009):

Вот рецепт написания однобокой жизненной истории. Снова и снова показывайте людей только с одной стороны – и они станут именно такими.

…Однобокая история создает стереотипы, а проблема стереотипов не в том, что они неистинные, а в том, что они неполные. Стереотипы делают одну точку зрения единственной… А следствием единственной точки зрения является то, что она лишает людей достоинства… Истории имеют значение. Множество историй имеют значение. Истории используются для того, чтобы очернить и лишить достоинства. Но истории могут и придавать нам сил, расширять наши права и возможности, делать нас человечнее.

В любом рассказе о проблеме можно обнаружить пробелы. Вместо того чтобы шпаклевать и заколачивать щели, сквозь которые можно увидеть новые миры и по-новому взглянуть на детей, мы раскрываем их достаточно широко, чтобы проникнуть внутрь и увидеть, какое великолепие ждет нас по ту сторону. В этом пространстве, которое раньше было скрыто он нас, проблема может быть обезврежена.

Разговор об уникальных качествах для того и предназначен, чтобы с самого начала бросить вызов проблеме и обнаружить, что у ребенка историй много. Все это может потребовать значительных усилий, учитывая то, что дети часто привыкают к своему подчиненному положению. Мы включаем их в разговор и обнаруживаем, что у них есть свои устремления и способность действовать. Но сначала нам нужно понять, какой вклад они могут внести в дело борьбы. Будучи обнаруженными и зафиксированными, их прекрасные качества, такие как честность, отвага, сообразительность, креативность, юмор, сострадание и так далее, могут быть пущены в ход, в случае если что-то пойдет не так. Мы готовы обратить внимание на проблемы молодых людей только тогда, когда обратили внимание на их личности и на те качества, которыми они обладают.

Глава 3
Встреча с проблемами в пространстве воображения

Проблемы в Стране чудес предстают в совершенно ином обличье, нежели в нашем мире, где разные виды диагнозов будто бы соревнуются между собой, сравнивая, чьи описания, последствия и способы лечения круче. По ту сторону зеркала проблемы могут предстать в совершенно ином свете, мало чем отличаясь от чудовищ и привидений, с которыми сталкиваются юные герои классических сказок. Вспомните своих любимых персонажей и те испытания, которые им выпали. Кто ждет их в далекой стране: злая ведьма, жестокая королева, ужасный великан или страшный пират, у которого вместо руки крюк? Часто лучше всего запоминаются именно антагонисты. Мы, читатели, оказываемся увлечены их харизмой, грязным прошлым и гнусными планами. В повествовании они не только разыгрывают роли восхитительных мерзавцев, за которыми интересно наблюдать, их задача – создать условия, в которых молодые протагонисты будут выстраивать собственную историю и создавать себе репутацию. Свое заслуженное признание Питер Пэн получил во многом благодаря бесчестному, достойному презрения пирату Джеймсу Крюку. Капитан Крюк выглядит очень зловеще «благодаря своей выправке, своим позам, своей дьявольской улыбке! Это пугающе бледное лицо, эти кроваво-красные губы, эти длинные сальные кудри, сардонические усмешки и маниакальные выкрики, эти ужасающе учтивые манеры» (Hanson, 2011, p. 25). Добавьте к этому полную убийственность его намерений, и мы подготовлены к встрече с Питером в его самом лучшем виде, в эпической битве, в образе защитника потерянных мальчиков, который навсегда останется нашим юным героем.

Приручив проблемы, лишив их динамизма или обесценив их способность пугать и сбивать с толку, мы бы оказали детям в терапии медвежью услугу. Именно колоссальный размер проблем и их хитроумие требуют от юных борцов героических и благородных ответных действий. Если мы хотим добиться максимальной включенности детей, то мы мало чего выиграем, если заменим то, что могло бы родить их воображение, абстрактными обобщениями или стандартизированными протоколами лечения. А вот оторвавшись от ведения записей в медкарте, протерев глаза после рассматривания снимков мозга и удивившись: «Что же это, черт возьми, все-таки может быть?» – мы можем увидеть проблему во всем ее многообразии.

Представьте себе девятилетнюю Лекси, которая отказывается есть и жалуется на усталость и тошноту. Ее мама объясняет: «Лекси боится заболеть. Мы все только что переболели гриппом, но я же ей объяснила, что это вирус, что это не еда испорчена». Лекси хочет верить маме, но не может. Как будто она заколдована! Может, и правда? Ее действительно заколдовали? Может, просто конкретно этот экземпляр вида, называющегося Беспокойство, владеет колдовством? Лекси поднимает глаза, у нее пробудился интерес. «Я знаю, – выпаливает она. – Это Тошноство́! Смесь Тошноты и Беспокойства!» А теперь представьте, что к матери Лекси вернулась надежда, а сама Лекси горит желанием разрушить чары Тошноства теперь, когда она знает, с кем имеет дело.

Представьте такую проблему: паразит Жук проникает под кожу семилетнего Берто, ползет вдоль мышц и сухожилий и наконец добирается до кончиков пальцев. Вообразите, что он использует указательный и большой пальцы мальчика как маленький пинцет, дергая его за пышную шевелюру, как будто мальчик делает это по собственной воле. Вскоре волосы начинают выпадать клочьями. При дальнейшем исследовании мы обнаруживаем, что Жук завидует пышным черным локонам Берто, потому что он, как большинство паразитов, абсолютно голый, если не считать одного-двух беспорядочно торчащих волосков. Жук не выносил вида копны его блестящих волос. В трудные минуты жизни Берто (например, в период развода родителей, или когда мать отправлялась на работу, или когда отец был раздражен) Жук заползал в его мысли, соблазняя его сладкими словами: «Дерни себя за волосы. Их у тебя все равно много. Ты почувствуешь себя лучше, ты успокоишься». Но это, как мы обнаружили, было враньем завидовавшей ему проблемы.

Представьте себе в красках, как Несправедливость заставляет десятилетнего Филиппа ежедневно следить за тем, как бы его брату или сестре не досталось больше того, что имеет он сам. Вообразите крики, которые раздаются всякий раз, когда Несправедливость убеждает Филиппа в том, что кто-то в семье обманывает его или пренебрегает им. Несправедливость утверждает, что эти преступления требуют сурового возмездия. И поэтому Несправедливость приводит Филиппа в ярость, при этом убеждая его в том, что он на правильном пути. Ну а потом она не оставляет ему ничего, кроме пустого обещания, что его труд, его постоянная слежка, в конце концов окупится. Когда-нибудь он получит доказательство того, что был прав, а все остальные ошибались.

И наконец, представьте себе Сравнение, которое возникает в жизни двенадцатилетней Пэтти, притворяясь ее новым другом и наставником. До сих пор Пэтти было достаточно книг, ее радовало собственное уединение и время, проведенное в компании друзей детства и семьи. Ее мало интересовали такие мелочи, как мода или гламурная толпа… по крайней мере, ей так казалось. Внезапно ее удовлетворенность собой превращается в презрение к себе. По указке Сравнения она начинает гоняться за новыми людьми и новыми нарядами, а не за мыслями и идеями, которые она раньше бережно собирала и которые так много для нее значили. Как будто вмиг бренды, аксессуары и популярные друзья становятся мерилом ее собственной ценности. Сравнение подвергает тщательному досмотру ее тело, критикуя за обнаруженные недостатки. Теперь она больше всего интересуется не книгами, а мальчиками. Кажется, ее голодный, раньше всегда ненасытный разум потерял аппетит. Теперь ее ум занимают скудные мысли, которые подкидывает ей Сравнение. Оно свободно пользуется образами поп-культуры, чтобы доказать, что у Пэтти нет всех тех важных качеств, которые должны быть у достойной молодой женщины, – она о них может только мечтать, но вот получить никогда не сможет. (По крайней мере, Сравнение хочет, чтобы она верила, что это именно так.)

Дети сталкиваются с целым рядом проблем: одни распаляют их, не позволяя сохранять хладнокровие, другие вызывают ночные кошмары, от которых ребенок утром просыпается в холодном поту, третьи выводят на кривую дорожку. И если столкновение с проблемами оказывается не в пользу ребенка, проблемы всеми силами стараются привлечь на свою сторону родителей и опекунов, заставляя тех сворачивать на путь профессиональной экспертизы – например, для постановки диагноза. Так одна коллега предупредила Д.М., когда направляла к нему Берто и его маму: «С трихотилломанией без лекарств не справиться». Д.М. не сомневался в том, что она права. С таким недугом ребенку действительно было бы почти невозможно справиться в одиночку, ему и название диагноза не выговорить. А вот потягаться с надоедливым Жуком – совсем другое дело.

Да, проблемы действительно умеют буквально захлестывать с головой, но мы можем уменьшить их оглушающее воздействие, если будем искать с ними встречи там, где воображение ребенка готово их встретить. На наших сессиях с проблем снимают ордена и мантии и освобождают от высоких должностей. В начале работы терапевту, возможно, придется постараться, чтобы запустить «моторчик воображения» и убедить детей в том, что их способности жизненно необходимы, чтобы справиться с проблемой. Конечно, выслеживать проблему могут все, кто в этом заинтересован, их задача – обнаружить мотивы проблемы и ее способы «веселиться» и дебоширить за счет детей и их семей (White, 2007). Хотя участвовать в этом мероприятии могут все желающие, скорее всего, самим детям лучше всех удастся разгадать хитроумные мошеннические схемы, которые использует проблема. Рассмотрим пример разоблачения такой схемы силами Д.М., семилетнего Берто и его мамы Альмы. В качестве проблемы выступает надоедливый Жук – фактический виновник всех бед. Цель Д.М. – провести разоблачение таким образом, чтобы Берто понял, как именно проблема проворачивает свои делишки. Разъяснение этой схемы должно укладываться в его картину мира и быть по зубам его воображению.

Альма: Людям нравятся его волосы. Видели бы вы его до того, как он начал их выдергивать.

Д.М.: Какие они были? У вас нет фотографии?

Альма: Должна быть. (Достает смартфон и начинает пролистывать картинки.) Вот хорошая. Взгляните, какая разница. Только посмотрите на эти локоны. (Протягивает смартфон Д.М.) Раньше его на улицах останавливали, чтобы это сказать… (Умолкает.)

Д.М.: Боже, как красиво. Берто, это правда? Людям нравятся твои волосы? (Д.М. действительно поражен красотой фотографии.)

Берто: Нравились раньше.

Д.М.: Что они тебе говорили?

Берто: Что у меня красивые волосы.

Альма: Дело не только в длинных черных локонах. Все дело в том, как они обрамляли его лицо, его глаза… Я просто не представляю, что на него нашло. Я его спрашивала тысячу раз: «В чем дело?» (Жалобно смотрит на Берто, он отводит взгляд.)

Д.М.: Твоя мама права? На тебя действительно как будто что-то нашло?

Берто: Я не знаю. (Кажется, будто он отдалился или, возможно, растерялся, и к тому же это неудачный вопрос и, скорее всего, за пределами его понимания.)

Альма: Я понимаю, его жизнь могла бы быть легче. Непонятно, кто отводит его утром в школу… Непонятно, кто забирает… Непонятно, в какие выходные где он будет ночевать…

Берто: Да, потому что мои родители развелись. (Смотрит на Д.М.).

Д.М.: Ты живешь на два дома: то у мамы, то у папы?

Берто: Ага.

Д.М.: Жизнь стала в два раза сложнее с тех пор, как в ней появилось два дома?

Берто: Да, но так было всегда.

Альма: Мы развелись, когда он был совсем малышом. (Поворачивается к Берто.) Тебе и двух лет не было.

Берто: Я не помню.

Д.М.: Каково тебе переходить туда-сюда?

Берто: Это меня немного раздражает, потому что, как только я привыкаю жить у папы, мне надо возвращаться к маме.

Альма: И конечно, о чем-то он забывает. Ну, это вообще другая история. Скажем просто, что нам приходится много ездить.

Д.М.: Кажется, это действительно сложно – жить в двух домах и переезжать туда-сюда, распаковывать, упаковывать и снова распаковывать вещи.

Берто: Да. Это меня раздражает.

Д.М.: Сильно раздражает?

Берто: Да.

Д.М.: Очень сильно?

Берто: Да. (Он видит, что Д.М. собирается что-то сказать.)

Д.М.: Слушай, Берто, ты когда-нибудь слышал историю про мальчика, которого так все раздраж-ж-жало, что у него выросло жало и он стал ж-ж-жуком? (Ухватившись за идею, что на мальчика что-то «нашло», что-то в него вселилось и так далее, Д.М. пытается, используя обычные слова, перейти в ту необычную область, где его уже, возможно, ждет Берто.)

Берто: Нет! (Кажется, он застигнут врасплох, но вроде бы заинтригован, как будто он кое-что знает о переходе в эту область. Одно можно сказать точно – он заинтересовался.)

Д.М.: Ага. А ты знаешь, что он делает теперь, когда стал жуком?

Берто: Что? (Ему хочется получить ответ. Примерно так же юному читателю не терпится перевернуть страницу, чтобы узнать, что будет дальше.)

Д.М.: Он заползает внутрь мальчиков и девочек и доканывает их. И тогда у них чешутся пальцы на руках и ногах, у них чешется лоб, но не снаружи, а изнутри. И только иногда, когда он вдоволь наползался и сделал все, что может сделать жук за один день, когда он полностью удовлетворен и в хорошем настроении, он щекочет детям животики – изнутри, конечно.

Берто: Нет, он так не делает! (Смеется, но возражает твердо.)

Д.М.: Ну хорошо, а у тебя иногда чешутся пальцы рук или ног?

Берто (смеется): Да!

Д.М.: А ты когда-нибудь чувствовал, будто твой живот как будто почесывают изнутри?

Берто: Нет!

Д.М.: Давай-ка посмотрим. (Д.М. жестом приглашает Берто подойти, и Берто охотно подходит. Д.М. проводит пальцем вдоль правой руки Берто.) Ты правша?

Берто: Да.

Д.М.: Да. Он сейчас там, двинулся к кончикам твоих пальцев!

(Берто визжит от восторга и отдергивает руку. Видно, что такая игра ему по душе.)

Д.М.: Ладно, это всего лишь история. Но не похоже ли это на твою историю, как будто тебя часто здорово донимает кто-то изнутри? Да и жизнь не балует? (Переходит от изъявительного наклонения, от изложения событий, к сослагательному – представлению воображаемого.)

Берто: Да.

Д.М.: Интересно, Берто, может ли так быть… (тихим шепотом) может так быть, что это Жук все время заставляет тебя выдергивать волосы? Я не знаю, он как будто…

Берто: Да, это жук! Постельный Клоп! (Он аж вскрикивает и выглядит очень воодушевленным, ему явно по душе предложение пофантазировать.)

Д.М.: Постельный Клоп? Откуда ты знаешь, что это Постельный Клоп, а не какой-то другой жук? (Д.М. взволнован тем, что Берто вступил в игру и претендует на авторские права на проблему, формулируя ее по-новому. С этого момента он будет обращаться к Берто за информацией об уловках, к которым прибегает проблема. Потому что, хотя Д.М. и понял, что это именно Жук, только Берто представляет себе, что собой представляет жук, что это за вид.)

Берто: Потому что это случается, когда я в своей комнате. (Он может говорить о проблеме прямо.)

Д.М.: Это случается, когда ты в постели?

Берто: Ага.

Д.М.: О'кей! Значит, ты точно знаешь, кто это. (Потирает подбородок, подыгрывая ему.)

Берто (утвердительно): Я знаю, что это Клоп, потому что он там живет. (Похоже, Берто начинает брать на себя больше инициативы в развитии сюжета.)

Д.М.: Откуда ты знаешь, где живет Клоп? (Д.М. неподдельно изумлен.)

Альма: Иногда, когда я говорю «спокойной ночи», я говорю: «Пусть клоп тебя не кусает», правильно? (Все смеются.)

Берто: Да.

Д.М.: Хорошо. Итак, Берто, что еще ты знаешь о Клопе? Он тебе что-нибудь обещает? Например, что ты будешь лучше себя чувствовать или что жизнь улучшится, если… (Пытается наметить проблему.)

Берто: Что я почувствую себя лучше. (Отвечает смело.)

Д.М.: Этот Клоп говорит правду? Он тебе помогает?

Берто: Ох… (На миг он кажется сбитым с толку, как будто это что-то новое, над чем надо подумать.)

Д.М.: Он обещает, что ты почувствуешь себя лучше? Он говорит, что может помочь облегчить жизнь? (Д.М. строит догадки на тему того, какую тактику избрала проблема.)

Берто: Да!

Д.М.: Клоп справляется? Он держит обещание?

Берто: Что? (Возможно, вопрос надо переформулировать.)

Д.М.: Клоп говорит тебе правду? Он делает так, чтобы тебе было лучше?

Берто: Нет! Он обманщик. (Заявляет абсолютно убежденно и с полным правом выдавать моральные суждения. Теперь он, похоже, готов дать проблеме оценку.)

Д.М.: Откуда ты знаешь?

Берто: Потому что мне не нравится, как сейчас выглядят мои волосы. (Кажется, он почувствовал свободу говорить о своих волосах, когда груз вины свалился с его плеч и был приписан Клопу.)

Д.М.: Ох, Берто. Спасибо, что поделился этим со мной. Это очень ценно для меня. Как бы ты назвал то, что Клоп проделывает – обманом, подлостью или еще как-то?

Берто: Обманом! (Очень убежденно.)

Д.М.: Да, думаю, что это обман. Кстати, как ты думаешь, какие волосы у Клопа? (Д.М. пытается укрепить успех, добавляя проблеме реалистичности.)

Берто: У него нет волос, он ведь жук. (Здесь Берто берет инициативу рассказчика на себя. И Д.М., и Альма ошарашены этим здравым комментарием.)

Д.М.: Как ты думаешь, что Клоп собирается сделать со всеми этими волосами, которые он у тебя украл?

Берто: Он хочет их приклеить на свою голову. (Берто, кажется, потрясен и этим открытием, и самим собой. Все смеются. История набирает обороты.)

Д.М.: Как ты думаешь, Клоп всегда будет тебя обманывать и воровать твои волосы?

Берто: Я не позволю! (Сказано с изрядной бравадой. Явно намеренно.)

Д.М.: Ого! Мне только что пришли в голову два вопроса. Мне задать их тебе сразу или по очереди?

Берто: По очереди.

Д.М.: Хорошо. Я тоже думаю, что два вопроса сразу задать невозможно. О'кей. Вопрос первый: что, по мнению Клопа, должен делать очень сильно расстроенный семилетний мальчик, когда он лежит в постели с подоткнутым одеялом?

Берто: А второй вопрос?

Д.М.: Вопрос второй: если бы Клоп тебя не обманывал и не мучил и ты бы принимал решения самостоятельно, как ты думаешь, что мог бы сделать очень сильно расстроенный семилетний мальчик? (Если задать вопрос не в лоб, возможно, это даст больше простора для размышлений?)

Берто: Поговорить об этом с мамой или папой.

Д.М.: Как так, Берто? Зачем слушать их, а не Клопа?

Берто: Потому что они меня любят, а Клоп – просто жук. (Персонализирует проблему.)

Альма: Правильно! Ты всегда можешь прийти ко мне и поговорить со мной обо всем. (Говорит с теплотой.)

Д.М.: Как ты думаешь, Клоп решил, что ты еще один полностью подчиняющийся ему ребенок, которого он может обманывать?

Берто: Нет! (Берто отвечает очень просто, но за этим простым утверждением скрывается новая идентичность – человека, который больше не позволит так шутить над собой.)

Д.М.: У тебя есть идеи, как справиться с Клопом?

Берто: Я скажу ему, чтобы прыгал в окно, а иначе я на него наступлю и раздавлю его. (Он встает, поднимает ногу, с силой топает по ковру и растирает ковер ногой, показывая, что случится, если он однажды снова встретит Клопа.)

Альма: Может, нам постирать твои простыни и одеяла, когда мы вернемся домой? Как ты думаешь? (Подключается к разговору.)

Берто: А можно мне новые простыни? (Улыбается маме.)

Альма: Перво-наперво давай отправим Клопа в стиральную машину и сушилку. (Хитро улыбаясь, смотрит на него.)

Берто: Да, пусть у него будет полный рот мыла. (Смеясь, взглядывает на нее.)

Воображение Берто разыгралось. Когда он в деталях описывал план действий, он делал это с легкостью и у него не было недостатка в идеях, как справиться с проблемой.

Обсуждение того, какие еще способы борьбы с проблемой могут придумать дети, мы продолжим в главе 4. Пока просто скажем, что Альма и Д.М. вместе помогли Берто определиться с его собственным способом борьбы с такой самодовольной (и хитрой) проблемой, как Постельный Клоп. Даже если проблемы ребенка вызваны каким-то семейным конфликтом, к которому он вроде бы не имеет отношения, никогда не оставляйте ребенка в стороне и не относитесь к нему как к пострадавшему. Когда мы предоставляем детям пространство для рассказа о своих сложностях, мы в то же время даем им возможность предпринять решительные действия, основанные на их собственных моральных соображениях. Вместо того чтобы обращаться к родителям и ожидать, что те решат проблему самостоятельно (оставим за скобками саму вероятность этого), мы рассчитываем на участие всех членов семьи. Вместо того чтобы пользоваться профессиональным языком психиатров, с помощью которого, конечно, удобно классифицировать проблемы и ставить диагнозы, мы предоставляем детям возможность описать проблему на своем языке и тем самым сделать ее понятной для себя.