Текст книги "Смертный приговор"

11

Они, вероятно, перебрались через забор с задней стороны. Это случилось в семь минут четвертого утра. Декер сумел довольно точно определить время, поскольку у него был старомодный будильник со стрелками, и когда он позже посмотрел на него, то обнаружил, что стрелки застыли в том самом положении, в каком оказались, когда все началось.

Сон почему-то не приходил к нему, и он лежал на боку, восхищенно рассматривая лицо Бет в лунном свете, воображая, что она уже вернулась из своей поездки и их расставание закончилось. Издалека доносился приглушенный треск фейерверков, которые непрерывно устраивали на бесчисленных вечеринках и приемах по случаю праздника окончания сезона. Сколько же народу будет завтра утром страдать головной болью с похмелья, думал он. И их тихие соседи, которые так и не смогли уснуть из-за гулянок по соседству. У полиции не останется времени ни на что, кроме разбора жалоб. «А интересно, сколько сейчас времени?» – подумал он и повернулся, чтобы взглянуть на часы.

Но светящегося циферблата он не увидел. Решив, что, наверно, накрыл будильник чем-нибудь из одежды Бет, он протянул руку, чтобы удалить препятствие, но к его удивлению пальцы сразу уткнулись в часы. От неожиданности Декер нахмурился. С чего бы это могла погаснуть вечная лампочка циферблата? Треск разрывов отдаленных фейерверков продолжался. Но их шум был недостаточно громким для того, чтобы помешать ему услышать кое-что еще – осторожный скрип металла по металлу.

Не на шутку встревожившись, Декер сел. Звук доносился от изножья его кровати, из-за пределов его спальни, из коридора с большими окнами, от двери, находившейся в конце коридора справа. Та дверь выходила наружу, к маленькому палисаднику и патио. Негромкий металлический скрип продолжался.

Быстрым движением он накрыл ладонью рот Бет. В лунном свете был хорошо виден испуг в ее открывшихся глазах. Она замотала головой, пытаясь сбросить с лица его руку, но Декер наклонился к ее левому уху и чуть слышно прошептал:

– Не пытайся ничего говорить. Слушай меня. Кто-то пытается забраться в дом.

Металл заскрипел немного громче.

– Вставай с кровати. В шкаф. Быстро!

Как была, совершенно голая, Бет соскочила с кровать и бегом бросилась в гардеробную, находившуюся с правой стороны комнаты. Комнатка была крошечной – десять на двенадцать футов – и не имела ни одного окна, поэтому там было гораздо темнее, чем в спальне.

Декер рывком открыл нижний ящик своего ночного столика и выхватил оттуда тот самый «зиг-зауэр-928», который купил сразу же после приезда в Санта-Фе. Присев на корточки рядом с кроватью, используя ее для прикрытия, он схватил трубку стоявшего на столике телефона, но, приложив ее к уху, сразу же понял, что набирать 911 нет никакого смысла – в трубке не было ни гудка, ни даже фона.

Наступившая тишина еще больше усилила тревогу Декера. Металлический скрип прекратился. Декер нырнул в гардеробную, не успев даже разглядеть там Бет, и, пригнувшись, укрылся за небольшим комодом. Направив дуло пистолета в коридор через открытую дверь спальни, он дрожал от напряжения, его нагому телу было холодно, хотя он чувствовал, что успел весь покрыться потом. Расположенная в конце коридора справа дверь черного хода, которую он давно уже собирался смазать, со скрипом открылась.

«Кому, черт возьми, могло понадобиться вламываться ко мне?» – спросил он себя. Грабителю? Конечно, возможно. Но эта мысль сразу же уступила место подозрению, что это как-то связано с его прежней жизнью. Он не мог отогнать от себя леденящую мысль: это последствия того незаконченного дела.

И тут же раздались ритмичные гудки охранной сигнализации: предупреждающий сигнал, который звучал некоторое время перед тем, как раздастся отвратительный вой сирены. Впрочем, вряд ли от сигнализации сейчас мог бы быть какой-нибудь прок – телефонную линию перерезали, и сигнал тревоги все равно не мог поступить в охранную компанию. Если бы аппаратура не была снабжена батареями на случай прекращения подачи электричества, то сейчас не было бы даже этого бибиканья.

Почти сразу же бибиканье сменилось надсадным воем. В спальне появилось несколько теней. В темноте замелькали вспышки, грохот автоматных очередей ударил по барабанным перепонкам Декера. В свете вспышек он видел, как бесчисленные пули терзали простыни, как взлетели в воздух перья из подушек, как полетели клочья от матраса.

Прежде чем убийцы успели понять свою ошибку, Декер сам открыл огонь, несколько раз нажав на спусковой крючок. Двое бандитов сразу покачнулись и упали. Третий человек опрометью выскочил из спальни. Декер выстрелил ему вслед и промахнулся: пуля разбила огромное оконное стекло, а убийца благополучно скрылся в коридоре.

Ладони Декера сделались совсем мокрыми. Сейчас он очень радовался тому, что у его пистолета рифленая не скользкая рукоять. Он продолжал обильно потеть. Барабанные перепонки, травмированные грохотом выстрелов, болели, и в голове стоял звон. Он еле-еле различал вой сирены сигнализации и не мог даже надеяться услышать звук движения кого-либо из бандитов. Поэтому, кстати, Декер не мог узнать, ограничивалось ли число проникших в дом бандитов теми тремя, которых он видел, и он не мог сказать, насколько серьезно ранил тех двоих, которые упали на пол. Способны ли они открыть по нему стрельбу, если он попробует выбраться из шкафа?

Стив с тревогой ждал, пока восстановится его ночное зрение, нарушенное ярким светом дульных вспышек автоматов. Его очень тревожило то, что он не знал, где находится Бет. Да, где-то в этой комнатушке. Но нашла ли она укрытие хотя бы за массивным сундуком из кедровых досок? Он не мог сейчас даже рискнуть оглянуться и попытаться обнаружить в темноте ее контур. Он должен был держать под наблюдением спальню, быть готовым отреагировать, если кто-нибудь попытается напасть оттуда. И в то же время у него холодела спина, потому что гардеробная имела и другой вход, дверь с противоположной стороны, выходящую прямо в прачечную. Если убийца обойдет дом вокруг и нападет с той стороны...

Я не могу караулить два направления сразу, думал Декер. Может быть, тот, кто там у них остался, убежал.

А ты убежал бы?

Возможно.

Словно за мной черти гонятся.

От нехорошего предчувствия он на мгновение застыл. Глубокая ночь, телефон и электричество отрезаны, никакой возможности позвать на помощь, никакой возможности поднять тревогу, чтобы оповестить полицию – все, о чем бандиты должны тревожиться, это не разбудят ли выстрелы или сирена соседей. Но проникают ли эти звуки наружу сквозь толстые саманные стены? Ближайший дом находится на расстоянии в несколько сотен ярдов. Все звуки будут приглушены расстоянием. Выстрелы могут звучать, как дальний фейерверк, к которому Декер только что прислушивался. Злоумышленник вполне мог решить, что у него есть время в запасе.

Нападение последовало не из прачечной. Автомат снова взревел со стороны входа в спальню; ослепительно сверкало пламя дульных вспышек, град пуль посыпался по обеим сторонам от двери гардеробной, очередь обрушилась в открытый проем, пройдя по противоположной стене, прошив одежду на вешалках, продырявив коробки с обувью и чемоданы. На голую спину Декера посыпались обрывки ткани, куски дерева и картона. Комнатенка заполнилась резкой острой вонью кордита.

Стрельба прекратилась так же внезапно, как началась, единственным звуком остался рев сирены. Декер не осмелился выстрелить туда, где только что билось пламя, срывавшееся с дульного среза. Бандит наверняка сразу же переменил позицию и теперь ждал, чтобы Декер выдал себя вспышкой выстрела из своего пистолета, по которой он сразу же откроет ответный огонь.

И тут же Декер уловил движение рядом с собой. Обнаженная фигура метнулась из темного угла. Бет знала этот дом. Она знала о двери, ведущей в прачечную. Пока она поворачивала ручку и открывала дверь, автомат загрохотал снова, и пули полетели в нее. Декеру показалось, что он услышал стон. Грохот стоял такой, что он не мог сказать ничего наверняка, но краем глаза заметил, что, скрываясь за дверью, она сжимала ладонью правое плечо. Декер чуть не кинулся следом за нею, но все же заставил себя подавить этот самоубийственный порыв. Бандит рассчитывал на то, что он потеряет голову и выдаст себя. Вместо этого Декер прижался поближе к своему жалкому укрытию и, держа пистолет на изготовку, застыл в ожидании, надеясь, что бандит первым потеряет терпение.

«Прошу тебя, – думал Декер. – Милостивый боже, умоляю тебя. Не допусти, чтобы с Бет случилось что-нибудь плохое».

Напрягшись, он продолжал наблюдать за входной дверью в спальню. Он очень страдал из-за того, что не может услышать движения бандита: мучительно болезненный звон в его ушах сделался еще сильнее. Но ведь это не только его беда, сообразил он. Раз его слух так сильно пострадал, то и тот, кто пытался его убить, кем бы он ни был, вряд ли может слышать так уж хорошо. Пожалуй, он мог бы попробовать использовать их с убийцей общее несчастье в своих интересах. Совсем рядом с комодом, за которым он прятался, стояла невысокая – по пояс – металлическая стремянка, которой он пользовался, когда хотел достать что-нибудь с верхних полок. И по ширине она примерно соответствовала мужским плечам. Схватив кстати лежавшую на комоде рубашку, Декер, набросил ее на стремянку. В темноте силуэт походил на пригнувшегося человека. Получившееся чучело он подтолкнул вперед, моля бога, чтобы слух бандита на самом деле оказался поврежден, чтобы вопль сирены помешал ему услышать скрежет ножек лестницы по полу. Потом он с силой вытолкнул стремянку из распахнутой двери, и она в вертикальном положении поползла через спальню в ту сторону, где он в последний раз заметил бандита.

Автоматная очередь разодрала рубашку и повалила лестницу. Одновременно и Декер сделал несколько выстрелов прямо под пляшущее пламя, вылетавшее из автоматного дула в прихожей. Вспышки устремились вниз, к кафельному полу, их отблеск осветил скорчившегося от боли мужчину. Было слышно, как пули дробят толстый кафель на полу. В следующее мгновение мужчина упал. Грохот и вспышки выстрелов прекратились.

Опасаясь, что вспышки собственных выстрелов выдадут его, Декер перекатился по полу. Присев у другой стороны проема, он выстрелил еще раз в того человека, которого только что ранил, потом сделал по выстрелу в тех, кого свалил сразу, и быстро отступил в темноту прачечной.

Бет. Он должен найти Бет. Он должен убедиться, что Бет не ранена. Он должен помешать ей бежать куда-то еще, не позволить ей оказаться на виду, пока он не будет знать наверняка, что в доме никого не осталось. В прачечной сладкий запах стирального порошка лишь подчеркнул горечь кордитовой вони. Ощутив движение между нагревательным баком для воды и колонкой водного фильтра, он наклонился туда и обнаружил Бет, и в следующую секунду его ошеломил сопровождавшийся ярким снопом огня оглушительный выстрел из дробовика. Закрытая вторая дверь в прачечную резко распахнулась. Он рванул Бет за руку, и они оба рухнули на пол.

Ничего не видевший после близкой вспышки выстрела из дробовика Декер был почти совсем ослеплен вспышкой второго выстрела. В помещение ввалилась огромная тень, прогремел третий выстрел, и одновременно с ним Декер, лежавший ничком на полу, поднял пистолет и выстрелил вверх.

На Декера хлынула какая-то горячая жидкость. Кровь! Но жидкость была не просто горячей, а почти кипятком. И лилась она не струйкой, а водопадом. Он попал в водонагревательный бак, в отчаянии подумал Декер, всеми силами стараясь не обращать внимания на боль от горячей воды, беспощадно хлеставшей на него сверху, вглядывался в темноту, туда, где всего пару секунд тому назад сверкали дульные вспышки дробовика. Он чувствовал неровное дыхание Бет рядом с собой. Он обонял запах крови, безошибочно угадываемый по привкусу меди. Сильный запах. Но не только с той стороны, где был бандит с дробовиком. Второй его источник находился, похоже, совсем рядом с ним. Ужасная мысль обожгла его разум: неужели Бет ранена?

Когда его ночное зрение немного восстановилось, он обнаружил на полу возле входа в прачечную темную массу, которая не могла быть не чем иным, как только крупным человеческим телом. Рядом с ним на полу, дрожа всем телом, лежала Бет. Ощущая владевший ею панический ужас, Декер постарался по возможности хладнокровно подсчитать, сколько раз он стрелял, и со страхом обнаружил, что у него остался только один патрон.

Ощущая себя вымоченным до костей в кипятке, Декер приложил палец к губам Бет, молча уговаривая ее продолжать хранить молчание. Потом он на четвереньках метнулся по залитому водой каменному полу к выходу. Лунный свет, лившийся через окно в крыше прихожей, помог ему разглядеть дробовик, валявшийся рядом с трупом.

По крайней мере, Декер очень надеялся на то, что это труп. Готовый всадить в громилу свою последнюю пулю, он попытался прощупать пульс. Не обнаружив биения, он позволил себе лишь самую малость расслабиться. Шаря левой рукой под курткой бандита, он случайно наткнулся на револьвер. Не теряя времени, он толкнул дробовик по мокрому полу в прачечную, в темноте вернулся к Бет, пошарил по полу, поднял крышку люка, ведущего в довольно просторный коммуникационный ход, который можно было даже назвать подвалом, и подтолкнул Бет к дыре. Большинство домов в Санта-Фе было выстроено на сплошном бетонном фундаменте и не имело цокольных помещений, но некоторые, такие, как дом Декера, имели под полом коммуникационные ходы высотой в четыре фута.

Оцепеневшая от страха, Бет поначалу молча сопротивлялась, отказываясь лезть по деревянной лестнице. Из темноты поднимался запах густой пыли. Но через несколько секунд она, казалось, осознала, что грязный подвал – это убежище, и торопливо слезла вниз; горячая вода струей хлынула вслед за нею. Декер стиснул ей запястье правой руки, надеясь, что она примет этот жест за ободрение, и закрыл люк.

Рев сирены охранной сигнализации продолжал нервировать его, пока он полз в темноте в дальний угол, где расположился возле отопительного котла. Оттуда он мог контролировать оба входа в прачечную. Он держал револьвер бандита в левой руке, свой собственный пистолет в правой, и в качестве последнего резерва у него имелся дробовик бандита, который он положил рядом с собой, надеясь, что мерзавец не расстрелял все патроны.

Но была еще одна вещь, которая тревожила его куда больше, чем этот мерзкий вой, и придавала всему происходящему жуткое ощущение безвозвратности времени. Он знал, что ключом к выживанию является терпение. Если он попробует исследовать дом, то имеет шанс попасть под пулю любому, кто там может скрываться. Благоразумнее всего было бы оставаться на месте и позволить кому-то самому обнаружить себя. Но Декер не мог противиться стремлению поторопить события. Он представил себе Бет, охваченную усиливающейся с каждой минутой клаустрофобией, представил себе ее прекрасное тело, скорчившееся в темноте грязного подвала. Он представил себе ее все усиливающуюся боль. Когда он прикоснулся к ее правой руке, чтобы попытаться хоть капельку ободрить любимую, его пальцы ощутили жидкость, которая была намного гуще, чем вода. Жидкость была теплой и пахла кровью. Бет была ранена.

«Я должен доставить ее к врачу», – думал Декер. Я не могу ждать дольше. Он выполз из-за укрытия, приблизился к входу в прихожую, приготовился выскочить и нацелиться в одну и тут же в другую сторону, но вместо этого застыл на месте: над лежавшим перед ним трупом заплясал яркий луч переносного фонаря.

Он прижался к стене около двери. По его телу тек пот, смешанный с водой. Он сосредоточил внимание на том выходе, а потом нервно перевел взгляд к противоположной стене, туда, где был выход в стенной шкаф. С какой стати они решили воспользоваться фонарем? Для них не имело никакого смысла обнаруживать себя. Это может быть только хитростью, думал он, попыткой отвлечь меня, чтобы кто-нибудь мог ворваться с противоположного направления, из спальни через шкаф.

К его удивлению, свет фонаря начал удаляться в направлении входной двери. В этом тоже не было никакого смысла. Если только... Но мог ли он осмелиться поверить этой мысли? Неужели сосед решил, что приглушенное стаккато выстрелов, которое он услышал, определенно не может быть фейерверком. Сосед мог позвонить по 911. Фонарь мог принадлежать полицейскому. Именно так должен был вести себя одинокий полицейский; увидев труп и опасаясь угодить в перестрелку, он обязан отступить и вызвать по рации помощь.

Сердце Декера, и без того колотившееся с невероятной быстротой, заколотилось еще чаще. При других обстоятельствах он не осмелился бы рисковать раскрытием своей позиции. Но Бет ранена. Один только бог знал, насколько серьезной была рана. Если он и дальше будет колебаться, она может истечь кровью в этой кроличьей норе. Он должен что-то предпринять.

– Подождите! – крикнул Декер. – Я здесь, в прачечной! Мне необходима помощь!

Световое пятно замерло, потом промелькнуло по прихожей и остановилось на входе в прачечную. Декер сразу же сообразил, в чем состоит дальнейшая опасность выбранного им и без того безумно рискованного плана. В ушах у него продолжался болезненный оглушительный звон, и он наверняка не мог услышать ничего из того, что ему могли бы кричать. Если он не ответит или если его ответ не будет логически связан с вопросами полицейского (если продолжать исходить из того, что это действительно полицейский), то у того обязательно возникнут подозрения.

– Я живу здесь! – продолжал кричать Декер. – Какие-то люди ворвались в дом! Я не знаю, кто вы! Я боюсь выходить!

Луч фонаря переместился, как будто тот, кто его держал, отступил под прикрытие стенки около двери.

– Я вас не слышу! Была стрельба! У меня повреждены барабанные перепонки! – кричал Декер. – Если вы полицейский, то положите ваш значок на пол в холле, чтобы я смог разглядеть его из этой двери!

Декер ждал, нервно стреляя глазами от своей двери до противоположной, выходившей в стенной шкаф, опасаясь того, что выдал себя и сейчас подвергнется нападению. Но он вынужден был рисковать. В мозгу у него неизбывно билась одна мысль: «Бет, я должен помочь Бет».

– Прошу вас! – снова крикнул он. – Если вы полицейский, положите ваш значок на пол!

Так как он ничего не слышал, то был изумлен внезапным появлением значка на кирпичном полу коридора. Значок проскользнул вперед и остановился, уткнувшись в труп бандита.

– Отлично! – В горле у Декера саднило. Он с трудом мог глотать. – Уверен, что вы хотите разобраться, что здесь случилось! Вы так же волнуетесь, как я! Я выйду с поднятыми руками! Сначала я их вам покажу!

Он положил пистолеты на стол, стоявший справа у стены прачечной; если он ошибся в оценке ситуации, то сможет мгновенно отскочить назад и схватить оружие.

– Я выхожу! Медленно! Сначала я покажу руки! – В следующее мгновение он переступил через порог дверного проема, держа руки поднятыми высоко над головой. Луч фонаря стремительно перескочил на его лицо, совершенно ослепив его, заставив почувствовать себя еще более беспомощным.

В тот момент ему показалось, что время совершенно остановилось. Луч фонаря продолжал слепить ему глаза. Полицейский, если это именно он выложил на пол значок, в чем Декер с каждой секундой все больше и больше сомневался, не двигался, продолжая изучать его.

Неужели это действительно бандит и сейчас он целится в него?

Глаза Декера начали болеть от света мощного фонаря, направленного прямо ему в лицо, ему хотелось опустить руку, чтобы загородить глаза, но он не решался нервировать того, кто пристально рассматривал его. Луч сдвинулся вниз, прошелся по всей его обнаженной фигуре и снова вернулся к его лицу.

И сразу движение времени возобновилось.

Фонарь сдвинулся с места и начал приближаться к нему. Во рту у Декера было ужасно сухо, в глазах плавали яркие круги, и он видел лишь приближавшуюся к нему темную фигуру, не мог разглядеть, во что человек одет, и потому не мог сказать ничего определенного насчет того, кем он мог быть на самом деле.

Фонарь и фигура приблизились почти вплотную, но Декер так и не мог понять, кто же стоит перед ним. Его поднятые руки начали неметь. Ему показалось, что человек обращается к нему, но он не мог уловить ни слова.

Неожиданно незнакомец наклонился совсем близко, и Декер смог смутно разобрать те слова, которые он выкрикивал:

– Вы меня не слышите?

В отблеске света от фонаря Декеру наконец-то удалось рассмотреть коренастого мужчину с испанским типом лица, одетого в полицейскую форму.

– Я почти оглох! – Звон в ушах, смешивавшийся с воем сирены, оставался таким же мучительно-болезненным.

– ...вы...

– Что? – собственный голос Декера, как ему казалось, доносился откуда-то издалека, из-за пределов дома.

– Кто вы такой?

– Стивен Декер! Я владелец этого дома! Можно мне опустить руки?

– Да. Где ваша одежда?

– Я спал, когда они ворвались! У меня нет времени все это объяснять! Моя подруга сидит в подвале!

– Что? – В тоне полицейского звучала не столько растерянность, сколько простое удивление.

– В подвале! Я должен освободить ее оттуда! – Декер шагнул в разгромленную прачечную, луч фонаря качнулся вместе с ним. Дрожащими руками он не с первого раза смог ухватить металлическое кольцо, заподлицо вделанное в крышку люка. Отчаянным усилием он дернул крышку и полез вниз, нащупывая ногами деревянные ступени, уходившие в темноту, обоняя запахи земли и сырости и пугающий запах крови.

– Бет!

Он не мог разглядеть ее.

– Бет!

Сверху в яму упал луч света, и Декер увидел Бет. Она скорчилась в углу, ее трясла крупная дрожь. Он метнулся к ней, выскочив из круга света, но не настолько далеко, чтобы не заметить, насколько сильно побледнело ее лицо. Ее правое плечо и грудь были покрыты кровью.

– Бет!

Он рухнул на колени и обнял Бет, не обращая ни малейшего внимания на облепившие его грязь и паутину. Он почувствовал, что она рыдает.

– Все в порядке. Опасность миновала.

Если она и ответила что-то, он этого не услышал. Он все так же ровным счетом ничего не слышал и к тому же был слишком сосредоточен на том, чтобы помочь ей добраться до лестницы и подняться наверх, навстречу слепящему лучу фонаря остолбеневшего при виде женской наготы полицейского. Впрочем, тот, несмотря на изумление, помог Бет выбраться наверх. Декер набросил ей на плечи нестиранную рубашку, лежавшую наверху в корзине для грязного белья. Она с трудом передвигала ноги, и он должен был поддерживать ее, пока они брели по коридору к парадной двери.

Декеру снова показалось, что полицейский что-то кричит ему, но, как и прежде, не мог разобрать слов.

– Пульт сигнализации рядом с дверью! Позвольте мне выключить ее!

Он шагнул к приделанной к стене возле выхода из коридора клавиатуре, на мгновение удивился тому, что она освещена, хотя электричество выключено, но тут же вспомнил, что у сигнализации есть резервное питание от батареи. Поспешно набрав нужный код, он почувствовал, что все его тело обмякло от облегчения, когда вой прекратился.

– Слава богу, – пробормотал он. Теперь ему мешал слышать только непрекращавшийся звон в ушах. Он продолжал поддерживать Бет и теперь с испугом почувствовал, что ее начало тошнить.

– Ей срочно нужен врач.

– Где у вас телефон? – прокричал полицейский.

– Он не работает! Электричество отключено! Телефоны отключены! – Боль в ушах у Декера, кажется, начала ослабевать. Он слышал немного лучше.

– Что здесь произошло?

К полному ужасу Декера, у Бет подкосились ноги.

Декер осторожно опустил ее на кирпичный пол прихожей. Он чувствовал дуновение прохладного ветерка из открытой парадной двери.

– Вызовите помощь! Я побуду с нею!

– Я воспользуюсь рацией в моей машине! – Полицейский бегом бросился к воротам.

Взглянув ему вслед, Декер увидел два маячка, мигавших возле ворот его дома. Полицейский скрылся за ними. И снова все внимание Декера сосредоточилось на Бет.

Он опустился около нее на колени и погладил лоб.

– Держись. Все будет в порядке. Сейчас приедет «Скорая помощь».

Следующим, что он осознал, было возвращение полицейского, который склонился к нему и что-то сказал, но Декер опять не расслышал.

– Сейчас, сейчас, ты и подумать не успеешь, как приедет «Скорая помощь», – сказал Декер Бет. Лоб у нее был холодным и липким. – Все будет хорошо.

«Я должен укрыть ее, – подумал Декер. – Я должен согреть ее». Он распахнул находившийся у него за спиной шкаф, выхватил оттуда пальто и бережно укутал им Бет.

Полицейский наклонился ближе к нему и заговорил громче. Теперь Декер мог его слышать.

– Когда я приехал, парадная дверь была открыта!

– Что случилось! Вы сказали, что кто-то к вам ворвался?

– Да. – Декер продолжал поглаживать волосы Бет, страстно желая, чтобы полицейский оставил его в покое. – Они, наверно, вломились одновременно спереди и сзади.

– Они?

– Один человек в прихожей. И другие.

– Другие?

– В моей спальне.

– Что?

– Трое. Возможно, четверо. Я их всех застрелил.

– Иисус... – пробормотал полицейский.