Текст книги "Смертный приговор"

4

Декер и Бет чокнулись бокалами с «Маргаритой».

– Просто замечательный дом. Я никак не могу поверить, что владелец сразу принял мое предложение. – Бет с торжественным видом сделала глоток. Когда же она поставила свой пузатый бокал на стол, на верхней губе у нее осталась полоска пены и соли. Она облизала губу. – Мне кажется, будто я сплю.

Они сидели за столом возле окна на втором этаже испанского ресторана «Гардуньо». Помещение было отделано в стиле испанской гасиенды. В глубине зала приплясывали музыканты-марьячос, развлекавшие серенадами восторженных посетителей. Бет, казалось, не знала, куда ей смотреть: то ли в окно на одну из живописных улиц Санта-Фе, то ли на оркестр, то ли в свой бокал, то ли на Декера. Она сделал еще один небольшой глоток.

– Сплю и вижу сон.

Посетители, сидевшие за столиками, захлопали в ладоши, приветствуя гитаристов и трубачей. Бет улыбнулась и взглянула в окно. Когда же ее взгляд возвратился к Декеру, она больше не улыбалась. Выражение ее лица сделалось мрачным.

– Спасибо вам.

– Мне почти ничего не пришлось делать. Я всего лишь прокатил вас по городу и показал...

– Благодаря вам мне было легко. Спокойно. – К удивлению Декера Бет наклонилась вперед и легонько погладила его лежавшую на столе руку. – Вы даже понятия не имеете, сколько нужно храбрости, чтобы сделать это.

Ему нравилась гладкость ее кожи.

– Храбрости?

– Вы, конечно же, не могли не задуматься, откуда я взяла семьсот тысяч долларов, чтобы купить дом.

– Я не любопытен. Если я уверен, что клиент может позволить себе это... – Он оставил фразу недоговоренной.

– Я сказала вам, что я была художницей, и действительно, я этим зарабатываю на жизнь. Но... Я также сказала, что не замужем.

Декер внутренне напрягся.

– Я была женой.

Декер слушал, чувствуя, как в нем нарастала растерянность.

– Я покупаю дом на...

«На сумму, полученную при разводе?» – мысленно предположил он.

– ...деньги от страховки, – закончила Бет. – Мой муж умер шесть с половиной месяцев назад.

Декер поставил бокал на стол и внимательно посмотрел в лицо своей собеседнице. На смену испытываемому им чувству влечения пришло чувство жалости.

– Соболезную вам.

– Это, пожалуй, единственный ответ, который что-то значит.

– А что случилось?

– Рак. – Бет, казалось, было трудно выговаривать слова. Она сделала еще один глоток коктейля и уставилась неподвижным взглядом в бокал. – У Рея была родинка на шее. Сзади.

Декер молча ждал.

– Прошлым летом у нее изменилась форма и цвет, но он не пошел к доктору. Потом она начала кровоточить. Оказалось, что это худший вид рака кожи – меланома.

Декер все так же молчал.

Голос Бет стал еще напряженнее.

– Рей все же обратился к медикам, чтобы эту родинку удалили, но он протянул так долго, что рак дал метастазы... Ни от облучения, ни от химиотерапии не было никакого толку... В январе он умер.

Музыканты почти вплотную подошли к их столу; музыка звучала так громко, что Декер с трудом расслышал последние слова Бет. Резко вскинув голову, он взмахом руки велел марьячос убираться. Увидев в его глазах неподдельный гнев, они повиновались.

– Ну вот, – продолжила Бет, немного помолчав. – Для меня тогда все закончилось. И до сих пор все остается по-прежнему. У нас был дом неподалеку от Нью-Йорка, в Вестчестере. Я не могла и дальше жить там. Все вокруг меня напоминало мне о Рее, о том, что я потеряла. Людям, которых я привыкла считать моими друзьями, надоело иметь дело со мной и с моей непроходящей печалью, и они начали сторониться меня. Я не думала, что можно стать еще более одинокой. – Она перевела взгляд от бокала на свои руки. – Несколько дней назад я пошла к своему психиатру, и в приемной мне попался в руки журнал о путешествиях. По-моему, это был «Конде наст тревелер». Там я прочитала, что Санта-Фе является одним из самых популярных туристских объектов в мире. Мне понравились фотографии и описание города. И вот, под влиянием минутного порыва... – Ее голос осекся.

Перед их столом остановилась пестро и красочно одетая официантка.

– Ну что, вы готовы сделать заказать?

– Нет, – ответила Бет. – Боюсь, что я потеряла аппетит.

– Нам нужно еще немного времени, – добавил Декер.

Он выждал, пока официантка не удалилась за пределы слышимости.

– Я и сам принял несколько решений под влиянием таких же минутных порывов, – признался он. – И, если честно, одним них оказалось решение приехать в Санта-Фе.

– И как, получилось?

– Даже лучше, чем я рассчитывал.

– Боже, как я надеюсь, что смогу сказать то же самое о себе. – Бет провела кончиком пальца по основанию бокала.

– А как ваш психиатр отреагировал на ваше внезапное решение?

– Я ничего ему не сказала. Я так и не пошла на прием. Я просто положила журнал на столик, отправилась домой и уложила вещи. Купила билет в один конец и приехала в Санта-Фе.

Декеру пришлось напрячься, чтобы не уставиться на Бет. Он был не на шутку поражен тем, насколько схожими между собой оказались их поступки.

– И я нисколько не сожалею, – твердо сказала Бет. – Будущее просто не может быть хуже, чем был минувший год.

5

Декер припарковал джип «Чероки» под навесом, который сделал позади своего дома. Он вышел из машины, протянул было руку, чтобы включить свет и отпереть дверь черного хода, но передумал, прислонился к металлическим перилам, запрокинул голову и принялся смотреть на звезды. В этой части города не было уличных фонарей. Большинство обитателей этого района ложились спать рано. При отсутствии помех, которые создает посторонний свет, Декер мог подолгу смотреть на невероятно яркие созвездия, висящие над пышными соснами. Из-за горизонта восходила луна в третьей четверти. Воздух был сладким и прохладным. «Какая красивая ночь», – подумал он.

Вдали, в предгорьях, выли койоты, напоминая ему о том, как он недавно упомянул их в разговоре с Бет, заставляя его желать, чтобы она слушала их тревожные голоса, находясь рядом с ним. Он все еще продолжал ощущать на своей коже прикосновение ее руки. Продолжая обед, они сумели избежать печальных тем. Когда Декер провожал Бет до находившейся неподалеку от ресторана гостиницы «Анасаси», она старалась вести себя подчеркнуто бодро и оживленно. Расставшись перед входом, они пожали друг другу руки.

Теперь, задумчиво глядя на звезды, Декер представлял себе, как он повезет эту женщину из ресторана мимо художественных галерей на Кэньон-роад, где уже будут погашены огни, мимо стен, ограждающих сады и дома на Камино-дель-Соль, в конце концов въедет на Камино-линдо и остановится перед домом, соседним с тем, где он живет.

В груди он чувствовал необычную пустоту. «Ты определенно испорченный тип», – укорил он себя.

Что ж, я не влюблялся очень, очень давно. Он напряг память и с изумлением обнаружил, что последний раз испытывал состояние влюбленности лет этак в восемнадцать, до поступления на военную службу. Как он потом не раз говорил себе, служба в войсках специального назначения, а потом оперативная разведывательная работа не слишком располагают к серьезным романтическим отношениям. После переезда в Санта-Фе он познакомился с несколькими женщинами и имел с ними свидания – нет, ничего серьезного, приятно проведенные вечера, только и всего. С одной из этих женщин дело дошло и до постели. Но и здесь не возникло никаких устойчивых отношений. Желая эту женщину, он отчетливо сознавал, что нисколько не хочет провести рядом с нею остаток своей жизни. Это чувство, по всей видимости, оказалось взаимным. Некоторое время тому назад эта женщина, риелтор из другого агентства, стала встречаться с кем-то другим.

Но те чувства, которые Декер испытывал сейчас, настолько не походили на то, что он испытывал к какой-либо другой женщине, что это начало его беспокоить. Он вспомнил вычитанную у кого-то из античных философов мысль о том, что любовь – это разновидность болезни, приводящая к расстройству разума и эмоций. Так оно и есть, сказал себе он. Но, ради всего святого, как это могло случиться так быстро? Я всегда был твердо уверен, что любовь с первого взгляда – это миф, поэтическая выдумка. Потом ему на память пришла научно-популярная статья, в которой рассказывалось о том, что животные и люди выделяют ничтожно малое количество химического вещества, своего рода сигнал для привлечения особи другого пола; эти вещества называются феромоны. Учуять этот сигнал невозможно. Он воспринимается не органами чувств, а при помощи какого-то другого биологического механизма. Определенная особь испускает феромоны, и тот или та, кого они должны привлечь, теряет голову. В моем случае, рассуждал Декер, «определенная особь» чрезвычайно красива и, несомненно, испускает феромоны, предназначенные лично для меня.

«Ну, и что ты намерен делать?» – расспрашивал он себя. Судя по всему, здесь есть серьезные проблемы. Она совсем недавно потеряла мужа. Если я начну приставать к ней с романтическими глупостями, она сочтет меня надоедливым. Она обидится или рассердится на меня за то, что я хочу вынудить ее нарушить верность покойному мужу. И тогда не будет ничего хорошего в том, что она живет за соседней дверью – она будет так же далека от меня, как если бы жила в другом штате. Пусть все идет своим чередом, решил он после долгих раздумий. Если я буду относиться к ней как искренний друг, то не сделаю ложного шага.

6

– Стив, вас хотят видеть, – сказал по интеркому регистратор фирмы.

– Я сейчас выйду.

– Совершенно незачем, – послышался из динамика другой голос, заставивший Декера на мгновение оторопеть – женский голос, низкий и звучный. – Я знаю дорогу.

Декер сразу поднялся, почувствовав, что его сердце забилось чаще. Через несколько секунд Бет вошла в его кабинетик. Вместо темного костюма, который был на ней вчера, она надела полотняные слаксы и облегающую курточку чайного цвета, в сочетании с которым ее темно-рыжие волосы казались еще эффектнее. Она выглядела еще прекраснее, чем накануне.

– Как дела? – искренне поинтересовался Декер.

– Восхитительно. Сегодня особый день.

Декер вопросительно взглянул на Бет, не понимая, что она имеет в виду.

– Этой ночью я решила, что не могу больше ждать переезда, – объяснила Бет. – Дом уже меблирован. Поэтому я позвонила хозяину и спросила, нельзя ли мне снять этот дом на то время, пока будут оформляться бумаги и я не вступлю в официальное владение.

– И он согласился?

– Любезнее, чем он, просто никто не может быть. Он сказал, что я могу взять у вас ключ.

– Несомненно. А лучше всего будет, если я сейчас же отвезу вас туда.

На оживленной улице перед офисом Декер открыл для Бет пассажирскую дверь своего джипа.

– Я всю ночь крутилась в постели и пыталась решить, правильно ли я поступила, – сообщила Бет.

– Точь-в-точь как я, когда прибыл в город.

– И как вы разобрались во всем этом?

– Я спросил себя, какая у меня альтернатива.

– И?

– У меня ее не было, – сказал Декер. – По крайней мере такой, которая не была бы равнозначна безоговорочной капитуляции перед тем, что грозило меня уничтожить.

Бет повернулась, пытаясь взглянуть ему в глаза.

– Я знаю, что вы имеете в виду.

Сев за руль, Декер рассеянно взглянул вперед и сразу же внутренне напрягся. Неподвижно стоявший человек среди мельтешащей толпы туристов сразу же заставил пробудиться дремавшие в течение года защитные инстинкты Декера. Непосредственной причиной для возникновения подозрения явилось то, что мужчина, смотревший прямо на него, тут же отвернулся, как только Декер заметил его. Теперь незнакомец стоял спиной к улице, делая вид, что интересуется выставленными в витрине ювелирными изделиями, которыми славились эти места, но его глаза смотрели вперед, а не вниз, а это значило, что на самом деле он изучал не экспозицию, а отражение в окне. Отъехав, Декер посмотрел в зеркало заднего вида и заметил, что мужчина повернулся и уставился вслед его отъезжавшей машине. Волосы средней длины, средний рост и вес, лет тридцать пять, неброские черты лица, неброская одежда не слишком темных и не слишком ярких тонов. Из многолетнего опыта Декер знал, что такая неприметность не бывает случайной. Единственной заметной особенностью мужчины были широченные плечи, которые не могла скрыть даже мешковатая рубашка. Он не был туристом.

Декер нахмурился. «Что же это значит? Наступило время проверки, так, что ли? – спросил он себя. – Они решили посмотреть на меня и узнать, как я себя веду, смирный я или непослушный, могу ли представлять какую-нибудь угрозу?»

А Бет между тем говорила что-то об опере.

Декер попытался вступить в разговор с середины.

– Да?

– Я очень ее люблю.

– А я настоящий фанатик джаза.

– Значит, вы не хотите пойти? Я слышала, что опера в Санта-Фе считается одной из лучших.

Декер наконец-то понял, о чем она говорила.

– Вы приглашаете меня пойти с вами в оперу?

Бет хихикнула.

– Вчера вы не были таким заторможенным.

– А какую оперу будут исполнять?

– "Тоску".

– Раз так, то я пойду, – объявил Декер. – Поскольку это Пуччини. А вот на Вагнера меня силой не затащишь.

– Вот умница!

Декер напустил на себя веселый вид, а сам то и дело посматривал в зеркало заднего обзора, особенно сворачивая за угол, чтобы понять, есть ли за ним слежка. Но так и не заметил ничего необычного. «Возможно, я ошибся насчет того парня, который пялил на меня глаза?»

7

Оперный театр находился в пяти минутах езды к северу от города, слева от шоссе, ведущего в Таос. Декер не спеша ехал в длинной веренице автомобилей по извилистой дороге, ведущей в гору. Закат уже начал гаснуть, и водители один за другим включали фары.

– Какое прекрасное расположение. – Бет обвела взглядом невысокие темные густо поросшие соснами холмы, возвышавшиеся по обеим сторонам дороги. Еще больше пленил ее вид, открывшийся с вершины горного кряжа, на котором размещалась стоянка, где Декер поставил автомобиль, после чего они в сгущавшихся сумерках направились к амфитеатру, выстроенному на склоне по другую сторону от плоской вершины. Бет была заинтригована внешностью окружавших ее людей. – Никак не могу решить: то ли я одета слишком просто, то ли не в меру разодета. – Она надела в театр черное платье на тонюсеньких бретельках, прикрыла плечи кружевной шалью; ее шею украшало жемчужное ожерелье. – Некоторые пришли в смокингах и вечерних платьях. А кое-кто выглядит так, будто приехал сюда прямо от лагерного костра: походные ботинки, джинсы, вязаные свитера. А вон та женщина – в куртке на меху и с рюкзаком. Может быть, я плохо представляю себе реальность? Вы уверены, что мы все направляемся в одно и то же место?

Декер, облаченный в пиджак спортивного покроя и слаксы, усмехнулся.

– Амфитеатр открыт с боков и не имеет крыши. Как только солнце скроется, в пустыне становится прохладно, иногда температура падает до сорока пяти градусов[15]15
  Сорок пять градусов по используемой в США шкале Фаренгейта соответствуют семи градусам по принятой в России шкале Цельсия.


[Закрыть]. Если, не дай бог, поднимется ветер, та леди в вечернем платье горько пожалеет о том, что у нее нет куртки на меху, о которой вы упоминали. Во время перерыва множество народу бросится осаждать киоски, в которых продаются одеяла. Именно поэтому я прихватил с собой этот плед. Не исключено, что он нам потребуется.

Они предъявили билеты, пересекли приветливо раскрывшийся перед ним двор, заменявший театральное фойе, и, следуя указаниям капельдинеров, влились в толпу, которая неспешно ползла вверх по лестницам, направляясь к нескольким широким деревянным дверям, ведущим к различным частям верхнего яруса.

– А вот и наша дверь, – сказал Декер. Он жестом предложил Бет войти первой и, пропуская ее, самым естественным образом повернул голову и окинул лестницу и фойе внизу взглядом, пытаясь понять, есть ли за ним наблюдение. И тут же с легкой, но ощутимой горечью понял, что старые привычки вернулись к нему с немыслимой легкостью. Почему он вдруг взволновался по этому поводу? Слежка за ним не имела никакого смысла. Что компрометирующего могло обнаружить его бывшее начальство в том, что он сидит на оперном представлении? Впрочем, предосторожность ничего не дала: Декер не заметил ровным счетом никого, кто проявлял бы больше интереса к его персоне, чем к предстоящей опере.

Стараясь ничем не показать свою озабоченность, Декер сел рядом с Бет в правой части верхнего яруса. Места у них были не из лучших, но, успокоил он себя, жаловаться, конечно, не на что. С одной стороны, их секция амфитеатра находилась не под открытым небом, но в то же время им были видны звезды, сиявшие над партером. Кроме того, верхняя часть амфитеатра была лучше защищена от ночного ветра.

– Но как же можно без крыши? – удивилась Бет. – Ведь может пойти дождь. Что же тогда, представление прекращается?

– Нет. Дождь не попадает на певцов.

– А зрители в партере?

– Они промокают.

– Очень странные порядки.

– Есть и большие странности. На будущий год вам следует обязательно побывать на открытии оперного сезона в начале июля. Перед началом спектакля зрители устраивают пикник на автостоянке.

– Пикник? Вы хотите сказать, нечто вроде того, что бывает на футбольных матчах?

– Именно. Только здесь пьют шампанское и носят смокинги.

Бет расхохоталась. Ее веселье оказалось заразительным. Декер был настолько рад тому, что слежки за ним больше не было, что смеялся вместе со своей спутницей.

Затем огни померкли, и началась «Тоска». Представление оказалось прекрасным. В первом акте рассказывалось о бежавшем из тюрьмы и скрывающемся в церкви политическом заключенном; музыка была по большей части мрачной и угрожающей. Хотя, конечно, никто и никогда не мог сравниться с Марией Калласс, исполнявшей главную роль в тех давних легендарных спектаклях, но и здесь сопрано была очень хороша. Когда первый акт закончился, Декер принялся восторженно бить в ладоши.

Но, случайно поглядев вниз, в проход левой части среднего яруса, он внезапно застыл.

– В чем дело? – спросила Бет.

Декер не ответил. Он продолжал вглядываться в проход.

– Стив?

Ощущая, как за ушами у него запульсировали жилки, Декер наконец ответил:

– А почему вы решили, что что-то не так?

– Выражение вашего лица. У вас такой вид, будто вы увидели призрак.

– Не призрак. Делового партнера, который нарушил соглашение. – Декер увидел того самого мужчину, который следил за ним утром около офиса. Человек, одетый в неописуемую спортивную куртку, стоял в проходе, не обращая ни малейшего внимания на кишевших вокруг него людей, покидавших зал, и смотрел на Декера. Он хочет увидеть, останусь ли я здесь или выйду из зала через эту дверь, думал Декер. Если я уйду, он, вероятно, воспользуется микрофончиком, спрятанным за лацканом, и сообщит напарнику, снабженному головным телефоном, что я пошел в направлении кого-то из команды. – Забудем о нем, – сказал он вслух. – Я не позволю ему испортить наш вечер. Вы, наверно, не прочь выпить горячего шоколада? Тогда пойдемте.

Они возвратились к дверям, через которые входили, прошли по балкону и спустились по лестнице в переполненный двор-фойе. Окруженный людьми, Декер потерял всякую возможность определить, кто из них может за ним следить. Он провел свою спутницу в обход левой стороны театра к той части фойе, где видел подозрительного мужчину.

Но того на месте не, оказалось.

8

Во время антракта Декер сумел вести нормальную светскую беседу. Под конец он не спеша проводил Бет к их местам. Она же ничем не показывала, что замечает его напряженность. Когда начался второй акт «Тоски» и задача не испортить Бет вечер временно потеряла актуальность, он смог полностью сосредоточиться на той чертовщине, которая сегодня творилась вокруг него.

Он подумал, что с одной точки зрения происходившее имело смысл. Управление все еще продолжало тревожиться из-за его яростной реакции на трагическую римскую операцию, и там хотели удостовериться, что он не нашел для своих эмоций выход, заключавшийся в предательстве, – то есть выяснить, не продавал ли он кому-нибудь информацию о секретных операциях. Одним из признаков того, что ему кто-то за что-то платил, могла оказаться степень его активности в брокерской работе, а также то, сколько он тратит – не превышают ли расходы Стива его заработков.

Вот и прекрасно, думал Декер. Я ведь ожидал проверки. Но предполагал, что они займутся ею раньше. И, конечно, они вполне могли проделать все это, не появляясь рядом со мной, а просто ознакомившись с совершенными мной сделками по недвижимости, моими счетами и ценными бумагами, а также моими обращениями в банк. Почему по прошествии года с лишним они решили проследить за мной вплотную? Помилуй бог, в опере!

В темноте Декер искоса смотрел на роскошные декорации, изображавшие Италию в начале 1800-х годов, но был настолько поглощен своими мыслями, что едва слышал задумчивую музыку Пуччини. Неспособный противиться импульсу, Декер повернул голову и сосредоточился на темном проходе слева от середины яруса, где он в начале антракта заметил наблюдавшего за ним человека.

И тут же мышцы его спины напряглись. Мужчина оказался на том же месте, и теперь никак нельзя было усомниться в его намерениях, поскольку он полностью игнорировал оперу и, не отрываясь, смотрел в сторону Декера. Очевидно, он полагал, что его еще не заметили и что тень, в которой он держался, надежно защищает его от взглядов объекта слежки. Но он не понимал, что в его сторону падает свет со сцены.

А то, что Декер увидел в следующий момент, буквально потрясло всю его нервную систему. Это тоже был не призрак, но с тем же успехом мог оказаться и настоящим привидением: настолько потрясла Стива внешность другого мужчины, настолько его появление здесь было неожиданным, настолько невозможным. Второй мужчина появился из тени, остановился рядом с первым, что-то обсуждая с ним. Декер поспешил сказать себе, что он, вероятно, ошибся, что это просто иллюзия, порожденная расстоянием и недостатком освещения. Само по себе то, что мужчина казался чуть старше тридцати лет, имел короткие белокурые волосы, был несколько грузноват, что его плечи были очень массивными, а черты лица даже издалека казались очень резкими и грубоватыми, ничего не значило. Таких мужчин довольно много. Декеру доводилось встречать множество бывших звезд колледжских футбольных команд, которые...

Между тем белокурый резко взмахнул правой рукой, подчеркивая жестом что-то, сказанное другому, и желудок Декера стиснул спазм – он безусловно убедился в том, что его подозрение было верным. Стоявший там белокурый тип был тем самым человеком, который был виновен в гибели двадцати трех американцев в Риме, из-за которого Декер ушел из Управления. Оперативник, которому поручили наблюдение за Декером, был Брайаном МакКиттриком.

– Извините меня, – шепнул он на ухо Бет. – Мне придется выйти. – Он протиснулся мимо мужчины и женщины, сидевших рядом с ним, оказался в проходе, поднялся вверх по лестнице к двери за рядом кресел.

На пустом балконе Декер пустился бегом. На бегу он всматривался в освещенный лунным светом двор, расположенный внизу, но если там и был кто-то из членов команды наблюдения, Декер их не видел. К тому же он не обладал ни малейшим запасом времени. Он поспешно сбежал вниз по лестнице и устремился к смутно освещенной левой стороне театра, туда, где, как он успел заметить, исчез МакКиттрик.

Гнев, который он испытывал в Риме, снова захлестнул его. Он хотел догнать МакКиттрика, прижать его к стене и потребовать, чтобы тот рассказал, что происходит. Он бежал вдоль стены «Дома оперы», а в ночной высокогорной пустыне разносилась тревожная, щемящая музыка. Декер надеялся, что она заглушит его поспешные шаги по бетонному полу. Но привычная осторожность тут же заставила его взять действия под контроль. Он перешел на шаг и, держась вплотную к стене, прошел на цыпочках оставшееся расстояние до того места, где только что видел МакКиттрика.

Там никого не оказалось. «Как я мог с ними разминуться?» – недоуменно подумал он. Если бы они пошли вдоль стены, мы столкнулись бы лоб в лоб. Если, конечно, у них не было мест в амфитеатре, напомнил себе Декер. Впрочем, они могли услышать мои шаги и скрыться. Куда? В туалет? За киоск в фойе? За стену, отделяющую театр от пустыни?

Даже сквозь музыку, заполнявшую амфитеатр и его окрестности, Декер услышал звук движения среди сосен, росших за стеной, где царил полный мрак. А что, если МакКиттрик и его помощник наблюдают за мной оттуда? Впервые Декер почувствовал себя уязвимым. Он поспешил пригнуться, чтобы невысокая стенка скрывала его.

«Не стоит ли перебраться на ту сторону и выяснить, что это за шум?» – подумал было он, но тут же одернул себя, напомнив, что в темноте на той стороне он окажется в тактическом проигрыше. Звук шагов предупредит МакКиттрика о его приближении. Единственный альтернативный вариант заключался в том, чтобы обежать амфитеатр по тротуару и выждать, когда МакКиттрик с напарником вернутся из пустыни. Хотя они вполне могут пойти на стоянку и уехать в город. И вообще, может быть, те звуки, которые ты слышал, были всего лишь шорохом пробежавшей мимо дикой собаки. И еще, может быть, хватит, черт побери, задавать вопросы самому себе и потребовать ответа от кого-нибудь другого?