Текст книги "Смертный приговор"

2

Декер нисколько не ошибся в своих подозрениях: два человека действительно ожидали его в вестибюле отеля. Было чуть больше восьми утра. Он отвернулся от стойки портье, увидел их и понял, что ни малейшей возможности избежать встречи с ними у него нет. Они заулыбались, увидев, как он пересекает людный вестибюль, направляясь к ним. «По крайней мере, хоть выбрали для этого задания нужных людей», – подумал Декер. Очевидно, решили, что он не захочет их подвести, поскольку служил вместе с обоими в войсках специального назначения".

– Стив, сколько лет, сколько зим! Как дела? – спросил один из ожидавших. И он, и его партнер имели примерно такие же габариты, как Декер, – шесть футов, сто девяносто фунтов. И по возрасту они тоже были близки к Декеру – лет сорок. Поскольку они прошли одинаковую физическую подготовку, то и телосложение у них было сходное – узкие бедра и треугольные торсы, резко расширяющиеся от талии к широким плечам, накачанным для того, чтобы обеспечить силовую основу для действий верхней части тела при осуществлении специальных операций. Но на этом их сходство с Декером заканчивалось. Декер имел слегка волнистые волосы песочного цвета, а тот из мужчин, который заговорил с ним, – рыжую щетину, подстриженную почти наголо. У второго были каштановые волосы, аккуратно зачесанные назад. У обоих были жесткие черты лица и настороженные взгляды, совершенно не вяжущиеся с их широкими улыбками и прекрасно сидящими пиджачными парами.

– Я в полном порядке, Бен, – ответил Декер рыжеволосому. – А ты?

– Не могу пожаловаться.

– А как твои дела, Хэл? – спросил Декер второго мужчину.

– Тоже хотел бы пожаловаться, да не на что.

Впрочем, ни один, ни другой не протянули ему руки.

– Я надеюсь, что вам не пришлось торчать здесь всю ночь.

– Заступили только в семь. Простенькое дело, – сказал Хэл. – Решил уехать? – Он указал на чемодан Декера.

– Да, в последнюю минуту изменились планы.

– И куда ты направляешься?

– В Ла-Гардиа, – ответил Декер.

– Почему бы нам не подвезти тебя?

Декер напрягся.

– Мне не хотелось бы причинять вам беспокойство. Я поймаю такси.

– Никакого беспокойства, – возразил Хэл. – Какие же мы приятели, если, впервые увидевшись после стольких лет, не сможем хоть немного удружить тебе.

На это и минуты не потребуется. – Хэл сунул руку в боковой карман пиджака, извлек тонюсенький сотовый телефон и быстро нажал кнопку, вызвав номер из памяти. – Вы даже представить себе не можете, с кем мы только что встретились, – сказал он в телефон. – Да, мы говорим с ним прямо сейчас в вестибюле. Хорошо, мы подождем.

Хэл нажал кнопку отключения питания и убрал телефон.

– Помочь тебе с чемоданом?

– Я и сам справлюсь.

– В таком случае мы вполне можем выйти и подождать автомобиль снаружи?

Движение на улице уже успело оживиться, то и дело нервно вскрикивали автомобильные гудки.

– Вот видишь, – сказал Бен. – Тебе, возможно, не удалось бы найти такси. – Он заметил, что к ним приближается одетый в форму швейцар. – Все под контролем, – бросил он человеку в ливрее и жестом велел ему удалиться. Потом он кинул взор на пасмурное небо. – Такое впечатление, что может пойти дождь.

– О дожде предупреждали в прогнозе погоды, – заметил Хэл.

– Единственный прогноз, который мне нужен, – это болит или не болит мой левый локоть, – ответил Бен. – А вот и наш автомобиль.

Перед входом в отель остановился серый «Понтиак», водитель которого не был знаком Декеру. Тонированные стекла заднего сиденья не давали возможности заглянуть внутрь.

– Что я тебе говорил! – бодро воскликнул Бен. – Не прошло и минуты. – Он открыл заднюю дверь и жестом предложил Декеру садиться.

Почувствовав резкий приступ сердцебиения, Декер поглядел на Бена, перевел взгляд на Хэла и не двинулся с места.

– Еще какие-то проблемы? – с деланной бодростью спросил Хэл. – Тебе не кажется, что лучше будет сесть в машину? Ведь тебе еще нужно попасть на самолет.

– Я просто подумал, куда мне деть чемодан.

– Мы положим его в багажник. Будь добр, нажми кнопку замка багажника, – обратился Бен к водителю. Через мгновение замок щелкнул. Бен взял чемодан Декера, поднял капот багажника, положил туда чемодан и захлопнул крышку. – Ну вот, все в порядке. Готов?

Декер еще мгновение не мог решиться сдвинуться с места. Его пульс забился еще чаще, он кивнул и забрался на заднее сиденье «Понтиака». Он почувствовал неприятный холодок в желудке.

Бен сел рядом с ним, а Хэл устроился на пассажирском месте впереди, но сразу же повернулся назад, к Декеру.

– Пристегнитесь, – распорядился водитель. У него была толстенная шея.

– Да, безопасность превыше всего, – согласился Бен.

Звякнув металлом пряжки о металл замка, Декер застегнул свой ремень безопасности; оба попутчика сделали то же самое.

Водитель нажал кнопку, и замки всех дверей с чавкающим звуком заблокировались. Мотор «Понтиака» заработал громче, и машина тронулась с места.

3

– Наш общий знакомый сообщил мне, что ты не далее как вчера вечером заявил ему по телефону, что тебе чертовски надоело летать, – все тем же небрежным тоном заметил Бен.

– Совершенно верно. – Декер смотрел сквозь затемненные стекла на пешеходов, которые, держа в руках портфели, сумочки, сложенные зонтики, всякую всячину, бодро шли на работу. Они, казалось, находились очень далеко.

– В таком случае зачем тебе понадобился самолет? – поинтересовался Хэл.

– Спонтанное решение.

– Вроде твоей отставки.

– То решение не было спонтанным.

– А наш общий знакомый уверен, что это выглядело именно так.

– Он недостаточно хорошо знает меня.

– Но сейчас он начал задумываться, знает ли тебя хоть кто-нибудь.

Декер пожал плечами.

– А о чем еще он задумывается?

– Почему ты выключил свой телефон.

– Я не хотел, чтобы меня беспокоили.

– И почему ты не ответил, когда один из приставленных парней постучал ночью тебе в дверь.

– Но я ответил. Я просто не открыл ему. Я спросил, кто там. Человек из-за двери сказал: «Обслуживающий персонал». Потом сказал, что ему нужно разобрать мою постель. Я сказал ему, что уже разобрал постель сам. Тогда он сказал, что принес свежие полотенца. Я сказал, что не нуждаюсь в свежих полотенцах. Он сказал, что принес также мяту для ночного столика. Я сказал ему, что мяту он может засунуть себе в задницу.

– Это было не очень светское общение.

– Мне нужно было время, чтобы спокойно подумать в одиночестве.

Инициативу допроса перехватил Бен.

– И о чем же ты думал?

В этот момент «Понтиак» остановился перед светофором. Декер взглянул на сидевшего слева от него рыжеволосого мужчину.

– О жизни.

– Серьезный вопрос. И как, разобрался ты в нем?

– Я решил, что сущность жизни состоит в переменах.

– Так, значит, в этом все дело? В твоей жизни происходит перемена, да? – спросил Хэл.

Декер взглянул на сидевшего впереди шатена. «Понтиак» тронулся с места и миновал перекресток.

– Ты прав, – подтвердил Декер. – Перемена в жизни.

– И именно поэтому ты решил предпринять это путешествие?

– Снова угадал.

– И куда же именно?

– Санта-Фе, Нью-Мексико.

– Никогда там не был. Что это место из себя представляет?

– Я не знаю точно. Хотя на вид – хорошо.

– Хорошо на вид?

– Вчера поздним вечером я увидел телепередачу о каких-то строителях, которые ремонтируют там саманные дома.

«Понтиак» проехал еще один перекресток.

– И поэтому ты решил поехать туда? – прервал его Бен.

Декер повернул голову к своему соседу по сиденью.

– Да.

– Так просто и быстро?

– Именно так. Если честно, то я намереваюсь поселиться там.

– Даже так? Ты знаешь, что нашего общего знакомого больше всего тревожат эти внезапные перемены. Ну вот что ты думаешь: как он отреагирует, если мы скажем ему, что ты под влиянием мгновенного импульса решил уехать в Нью-Мексико, в Санта-Фе, потому что увидел по телевизору, как там чинят какой-то старый дом?

– Саманный дом.

– Да, конечно. Как, по-твоему, он после этого будет думать о том, насколько обдуманными были другие твои поспешные решения?

Мышцы Декера непроизвольно напряглись.

– Я уже сказал тебе, что моя отставка не была поспешным решением. Я уже давно подумывал о ней.

– Но ты никогда никому не говорил об этом.

– Я не думал, что это кого-то касается.

– Это касается множества разных людей. Так что же оказалось последней каплей? Что заставило тебя принять это решение? Инцидент в Риме?

Декер промолчал.

Ветровое стекло украсилось бисером дождевых капель.

– Ну, я ведь говорил, что будет дождь, – горделиво провозгласил Бен.

Дождь резко усилился; капли гулко стучали по крыше «Понтиака». Часть пешеходов поспешно раскрывала зонтики, часть торопливо пряталась в подъездах домов и магазинах. Сквозь затемненные окна заднего сиденья потемневшие улицы казались еще темнее.

– Рассказал бы нам, что случилось в Риме, – все тем же небрежным тоном бросил Бен.

– Я не намерен говорить о Риме ни с кем. – Декеру пришлось напрячься, его дыхание не сделалось учащенным. – Насколько я понимаю, в этом вопросе вся суть нашей беседы. Вы можете спокойно вернуться и уверить нашего общего знакомого, что я не настолько раздражен, чтобы поделиться моим негодованием с кем бы то ни было, – я только чертовски устал. Меня нисколько не привлекает всеобщее внимание и большой шум. Совсем напротив – я хочу только мира и тишины и ничего другого.

– В Санта-Фе, где ты никогда не был.

Декер снова промолчал.

– Знаешь, – сказал Хэл, – когда ты упомянул о Санта-Фе, мне первым делом пришло в голову, что в тех местах полным-полно сверхсекретных объектов – скажем, лаборатория по испытаниям оружия в Альбукерке, ядерная лаборатория в Лос-Аламосе. А второе, что мне пришло в голову, было имя Эдварда Ли Говарда.

Декер почувствовал себя так, будто в груди у него внезапно образовался тяжелый камень. Говард был оперативником ЦРУ, продававшим Советам важнейшую информацию об операциях Управления в Москве. После того как он не смог пройти проверку на детекторе, в Управлении возникли подозрения, и его уволили. Пока ФБР проверяло его, он переехал в Нью-Мексико, где сумел обмануть бдительность наблюдавших за ним команд и убежать в Советский Союз. И жил он как раз в Санта-Фе.

– Вы видите здесь параллель? – Декер резко выпрямился. – Вы предполагаете, что я сделаю нечто такое, чтобы будет направлено против моей страны? – На сей раз Декер нисколько не старался следить за своим дыханием. – Может быть, вам стоит посоветовать нашему общему знакомому перечитать мое досье и попытаться найти там хоть что-нибудь, свидетельствующее о том, что я могу внезапно забыть о чести.

– Ты же сам говоришь, что люди меняются.

– А в наше время большинство людей проходит по меньшей мере три карьеры.

– Мне что-то трудновато следить за ходом твоей мысли, Декер.

– Военная карьера у меня была. Была и карьера правительственного служащего. Теперь настало время для моей третьей карьеры.

– И какой же она будет?

– Я пока еще не знаю. Мне не хотелось бы принимать слишком много спонтанных решений. Куда вы меня везете?

Хэл не ответил.

– Я задал вопрос, – настаивал Декер.

Хэл снова промолчал.

– Лучше бы не в реабилитационную клинику Управления в Виргинии, – сказал Декер.

– А кто, кроме тебя, сказал хоть слово о Виргинии? – Хэл, казалось, сделал выбор. – Мы везем тебя именно туда, куда ты хотел попасть, – в Ла-Гардиа.

4

Декер купил билет в один конец. На протяжении шестичасового рейса с посадкой в Чикаго у него было много времени, чтобы подумать о том, что он делает. Его поведение было достаточно неординарным, так что он мог понять, почему его бывшее начальство вдруг впало в чуть ли не паническое волнение. Черт возьми, да его самого беспокоило собственное поведение. Его профессиональная жизнь целиком и полностью базировалась на самоконтроле, но теперь он резко изменил стиль и начал совершать поступки под влиянием прихотей.

Аэропорт Санта-Фе был слишком мал для приема современных пассажирских реактивных лайнеров. Ближайший крупный аэропорт находился в Альбукерке, и пока «МД-80» компании «Эмерикен эрлайнз» снижался и описывал почти полный круг, готовясь к приземлению, Декер, чувствуя себя потрясенным, разглядывал суровый выжженный солнцем желтый пейзаж внизу – песок и камни, тянувшиеся вплоть до бесплодных гор. «А чего еще ты ожидал?» – спросил он себя. Нью-Мексико – это пустыня.

Имевший четыре уровня, но все же довольно компактный аэровокзал Альбукерке обладал своеобразным обаянием и был отделан в красочном стиле народного творчества исконных обитателей Америки. К тому же здесь было замечательно эффективное обслуживание. Через десять минут после момента приземления Декер уже получил свой чемодан и стоял возле прилавка «Эйвис», оформляя прокат «Доджа Интрепид». Он не знал эту марку, но ему понравилось название автомобиля[7]7
  «Додж Интрепид» можно перевести с английского как «отважная проделка».


[Закрыть].

– Как лучше всего добраться до Санта-Фе? – спросил он у молодой женщины, сидевшей за прилавком.

Она была испанкой и обладала яркой улыбкой, еще больше подчеркивавшей выразительность ее темных глаз.

– Это зависит от того, что вы подразумеваете под «лучше всего». Вас интересует самый быстрый маршрут или самый живописный?

– А живописный маршрут стоит того, чтобы по нему ехать?

– Еще как стоит. Если вы располагаете временем.

– Пожалуй, только временем я и располагаю.

– В таком случае у вас верный подход к тому, как следует проводить каникулы в Нью-Мексико, – ответила женщина. – Посмотрите на карту. Проедете несколько миль на север по магистрали номер двадцать пять. Повернете на восток по сороковой. Еще миль через двадцать снова поворот на север по Бирюзовому тракту. – Одновременно с рассказом она обводила маршрут на карте фломастером. – Как вы относитесь к «Маргарите»?[8]8
  «Маргарита» – здесь: коктейль из текилы, лимонного или лаймового сока и апельсинового ликера.


[Закрыть]

– Пожалуй что люблю.

– В таком случае рекомендую остановку в городе по имени Мадрид. – Женщина сделала подчеркнутое ударение на первом слоге, как будто желала подчеркнуть, что речь идет вовсе не о столице Испании. – Тридцать лет назад он был почти заброшен. Теперь там расположилась колония художников. И там есть одна не слишком презентабельная на первый взгляд старая таверна под вывеской «Шахтный ствол», в которой, как утверждают, готовят лучшую в мире «Маргариту».

– И это действительно так?

Женщина вместо ответа лишь блеснула своей очаровательной улыбкой и вручила ему автомобильные ключи.

Стоило Декеру проехать мимо металлических силуэтов двух скаковых лошадей, поставленных перед аэропортом, и двинуться дальше, руководствуясь указаниями дамы-клерка, как он заметил, что дома в Альбукерке практически ничем не отличаются от построек любой другой части страны. Время от времени ему на глаза попадались оштукатуренные строения с плоскими крышами, имевшие некоторое сходство с теми саманными домами, которые он видел по телевизору, но большей частью по сторонам дороги мелькали постройки с заостренными крышами и деревянными или кирпичными стенами. Едва успев отправиться в путь, он начал волноваться, не могла ли телевизионная программа преувеличить красоты Санта-Фе, не окажется ли город похожим на все остальные населенные пункты США.

По автомагистрали № 40 он некоторое время ехал вдоль могучей зубчатой стены гор. Когда же он повернул к северу на шоссе со старинным названием Бирюзовый тракт, то окружающий пейзаж стал изменяться. В качестве архитектурной нормы здесь выступали отдельно стоящие бревенчатые хижины и легкие каркасные домики с островерхими крышами в форме буквы А. Некоторое время он ехал по местности, где не было вообще никаких построек. Зато имелась сравнительно богатая растительность: можжевельник, раскидистые южные сосны-пинии, разнообразные приземистые кактусы и похожие на полынь кусты, достигавшие шести футов в высоту. Узкая дорога змеилась по обратной стороне того самого горного хребта, который он видел из Альбукерке. Путь уводил все выше и выше, и Декер вспомнил рассказ стюардессы из «МД-80» насчет того, что Альбукерке находится на высоте в милю – более пяти тысяч футов – над уровнем моря, точно так же, как Денвер, а Санта-Фе расположен гораздо выше – семь тысяч футов, и чтобы попасть туда, нужно преодолеть серьезный подъем. Стюардесса сказала также, что в течение первых нескольких дней приезжие, как правило, чувствуют себя медлительными и сильно задыхаются. Она со смехом вспомнила одного пассажира, который однажды спросил ее, правда ли, что Санта-Фе круглый год находится на высоте семь тысяч футов над уровнем моря.

Декер пока что не замечал никакой реакции своего организма на высоту, но ее следовало ожидать. В конце концов он был обучен думать о затяжных прыжках с парашютом с высоты в двадцать тысяч футов как о чем-то само собой разумеющемся. Зато он отчетливо видел, насколько чище стал воздух, каким синим здесь было небо, каким ярким – солнце, и понял, почему плакат в аэропорту именовал Нью-Мексико «Землей танцующего солнца». Потом он выехал на плато, и от открывшегося зрелища у него захватило дух. Глядя налево, он видел слегка волнистую перспективу пустыни, которая, казалось, раскинулась на сотни миль на север и юг, а с запада поле зрения ограничивалось далекими горами, которые казались выше и массивнее, чем хребет около Альбукерке. Плавно поднимавшаяся дорога заставляла его то и дело совершать резкие повороты; с некоторых из них открывались еще более впечатляющие перспективы. Декер чувствовал себя так, будто попал на вершину мира.

Мадрид, насчет которого Декеру приходилось все время напоминать себе, что название этого города произносится с ударением на первом слоге, оказался деревней, состоявшей из лачуг и каркасных домиков, большая часть которых была занята людьми, выглядевшими как дожившие и сохранившие свои взгляды до наших дней представители контркультуры шестидесятых годов. Поселение размещалось в узкой долине, окруженной с одной стороны лесочком, а с другой – склоном, на котором даже из машины были видны выходы угля, ради которых и был основан этот городок где-то на переломе девятнадцатого-двадцатого веков. Таверна «Шахтный Ствол» занимала хрупкое с виду двухэтажное деревянное здание, остро нуждающееся в покраске и оказавшееся едва ли не самым большим домом в городе. Ее было легко найти, поскольку таверна располагалась справа от дороги, у самого подножья слегка изогнутого склона, спускавшегося к городу.

Декер припарковал свой «Интрепид» и запер двери. Стоя рядом с машиной, он рассматривал группу одетых в кожаные куртки мотоциклистов, подъехавших почти одновременно с ним. Они остановились возле дома, расположенного чуть дальше по дороге, отвязали от своих машин сложенные мольберты и холсты с недописанными пейзажами и потащили все это внутрь. Проводив их взглядом, Декер улыбнулся и поднялся по лесенке ко входу в таверну. Его шаги прогрохотали по рассохшемуся дереву, как по барабану. Толкнув громко заскрипевшую на петлях затянутую сеткой раму, повешенную вместо двери, он попал в миниатюрное подобие салуна конца девятнадцатого века, снабженного даже небольшой сценой. За стойкой бара к стене были приколоты кнопками банкноты едва ли не всех существовавших в мире валют.

В полутемном помещении было довольно людно; шла оживленная беседа. Сидя за пустым столом, Декер впитывал впечатления от ковбойских шляп, татуировок и бисерных ожерелий. Дело здесь было поставлено далеко не так энергично, как в аэропорту Альбукерке, и Декеру пришлось довольно долго ждать, прежде чем к нему не торопясь подошел мужчина с длинными волосами, собранными в хвост, в переднике и с подносом в руке. Не будем проявлять нетерпения, сказал себе Декер. Считай, что находишься в своеобразной декомпрессионной камере.

Джинсы официанта были продраны на коленях.

– Кто-то мне говорил, что вы готовите лучшую в мире «Маргариту», – сказал Декер. – Это, видимо, была ошибка.

– Вы можете сами это узнать.

– Принесите мне один.

– Что-нибудь поесть?

– А что вы порекомендуете?

– В полдень мы готовили куриный фахитас[9]9
  Фахитас – латиноамериканское блюдо, жареные на гриле кусочки маринованной говядины или курятины. Сальса – род острого соуса из томатов, лука и жгучего перца.


[Закрыть]. Но уже близится вечер... Попробуйте начос.

– Идет.

Начос состоял из монтеррейского сыра, зеленой сальсы, фасоли, салата, помидоров и перцев-халапеньо. Когда Декер попробовал перец, у него из глаз брызнули слезы. Он почувствовал, что оказался на небесах, и понял, что, если бы он съел это самое блюдо двумя днями раньше, его корчило бы от болей в желудке.

«Маргарита» действительно оказался лучшим из всех коктейлей, которые он когда-либо пробовал под этим названием.

– В чем ваш секрет? – спросил он официанта.

– Унция с четвертью лучшей текилы, изготовленной исключительно из синей агавы. Три четверти унции куантро. Полторы унции свежеотжатого лимонного сока. Ломтик свежего лайма.

Когда Декер попробовал напиток, его губы сами собой растянулись в довольную улыбку. Соль, насыпанная на край стакана, прилипла к губам. Он слизнул ее и заказал еще одну порцию. Допив второй коктейль, он чуть не заказал третий, но его остановило то, что он не знал, как на него подействует алкоголь на этой высоте. Он совершенно не хотел на кого-нибудь наехать по дороге. Больше того, он хотел быть в состоянии отыскать Санта-Фе.

Дав официанту на чай четверть того, что тот запросил за еду и выпивку, Декер вышел наружу, ощущая себя подвыпившим и очень довольным, каким не ощущал себя на протяжении многих лет. Прищурившись на опускающееся солнце, он посмотрел на свои водонепроницаемые часы из тех, какими пользуются аквалангисты, – они показывали четыре тридцать дня, – надел черные очки и сел в машину. Никаких последствий опьянения он не чувствован, разве что воздух казался еще более чистым, небо – более синим и солнце – более ярким. Отъезжая от города по узкой извилистой дороге мимо новых можжевельников, пиний и тех похожих на полынь кустов, название которых ему очень хотелось узнать, он заметил, что цвет земли изменился и к господствовавшему до сих пор желтому прибавились сразу красный, оранжевый и коричневый цвета. Растительность сделалась зеленее. Дорога плавно изгибалась налево по склону, откуда открывался вид на несколько миль вперед. Перед ним, в отдалении, на еще более высоком месте, виднелись располагавшиеся среди предгорий миниатюрные деревни, напоминавшие те крошечные домики, которыми любят играть дети, а позади них возвышались потрясающе красивые горы, обозначенные на карте Декера как хребет Сангре де Кристо – Кровь Христова. Солнечный свет окрашивал домики золотом, отчего они казались волшебными. Декер не преминул отметить, что на номерных знаках автомобилей штата Нью-Мексико напечатаны слова «Земля очарования». Золотые домики, окруженные зелеными соснами, манили к себе, и Декер нисколько не сомневался в том, что это и есть то самое место, куда он направлялся.