Текст книги "Смертный приговор"

9

– Декер, вы хоть имеете представление о том, который теперь час? – жалобно проговорил его бывший начальник. Голос его был хриплым со сна. – Неужели нельзя было подождать до утра вместо...

– Все-таки ответьте мне, – настаивал Декер. Он воспользовался телефоном-автоматом в темном углу безлюдного двора перед «Домом оперы». – Почему за мной установили наблюдение?

– Я не знаю, о чем вы говорите.

– Почему ваши люди следят за мной?! – Декер стиснул телефонную трубку с такой силой, что у него заныли суставы. В театре гремела музыка, она разносилась по двору-фойе и отдавалась в трубке телефона.

– Что бы там у вас ни происходило, это не имеет никакого отношения ко мне. – Бывшего начальника Декера звали Эдвард. Перед мысленным взглядом Декера предстали обвисшие щеки шестидесятитрехлетнего мужчины, которые всегда густо краснели, когда их обладателю приходилось испытывать напряжение. – Где вы находитесь?

– Вам совершенно точно известно, где я нахожусь.

– Все еще в Санта-Фе? Ну так вот, если за вами действительно следят...

– Неужели вы думаете, что я могу ошибиться в этих делах? – Несмотря на владевшие им эмоции, Декер сдерживал себя, чтобы не повысить голос, который разнесся бы по гулкому двору. Он надеялся, что нараставшее крещендо оркестра и энергичное пение скрывало его собственный гнев.

– Вы слишком остро реагируете, – устало произнес Эдвард в трубку. – Это, вероятно, рутинная проверка.

– Рутинная? – Декер обвел взглядом пустынный двор, чтобы удостовериться, что к нему никто не приближается. – Вы считаете рутиной то, что группу наблюдения возглавляет тот самый сопляк, с которым я работал тринадцать месяцев назад?

– Тринадцать месяцев назад? Вы говорите о?..

– Может быть, вы хотите, чтобы я по телефону выложил вам все открытым текстом? – вспылил Декер. – Я сказал вам тогда и повторяю теперь – от меня не будет никакой утечки информации.

– Тот человек, с которым вы работали перед тем, как уйти в отставку, – именно он наблюдает за вами?

– У вас такой голос, будто вы удивлены.

– Послушайте меня. – По-старчески скрипучий раздраженный голос Эдварда стал громче, как будто он прижал трубку ближе ко рту. – Вы должны кое-что узнать. Я там больше не работаю.

– Что? – Теперь уже Декер всерьез удивился.

– Я досрочно ушел в отставку шесть месяцев назад. На лбу Декера забилась жилка.

– У меня забарахлило сердце. Теперь я вне игры, – сказал Эдвард.

Декер выпрямился, увидев движение на балконе театра. Он почувствовал, что у него стиснуло грудь, когда он разглядел, что человек прошел вдоль балкона и остановился возле лестницы, ведущей вниз.

– Я говорю с вами абсолютно искренне, – продолжал Эдвард. – Если тот человек, с которым вы работали в прошлом году, наблюдает за вами, я не знаю, ни кто приказал ему заняться этим, ни по какой причине.

– Скажите им, что я хочу, чтобы они это прекратили! – потребовал Декер. Стоявший на балконе человек – это оказалась Бет, – нахмурившись, всматривался в ту сторону, где он находился. Потом она обхватила руками укрытые шалью плечи и начала спускаться по лестнице. Музыка сделалась громче.

– У меня больше нет на них никакого влияния, – сказал Эдвард.

Бет спустилась до конца лестницы и направилась к нему через двор.

– Просто убедитесь в том, что не забыли сказать им, чтобы они это прекратили.

Декер повесил трубку на рычаг в тот самый момент, когда Бет приблизилась к нему.

– Я начала волновался за вас. – Прохладный ветерок трепал волосы Бет, ей было холодно и она дрожала. – Вас долго не было...

– Прошу простить меня. Это дела. Последняя вещь на свете, которую мне хотелось бы сделать, это оставить вас там в одиночестве.

Бет с озадаченным видом уставилась на него.

Женский голос, доносившийся из театра, был исполнен отчаяния и муки. Бет повернулась в ту сторону.

– Я думаю, что как раз сейчас Скарпья обещает Тоске, что помилует ее возлюбленного, если она отдастся ему.

Во рту Декера вдруг сделалось сухо, как будто он наелся пепла, – потому что он лгал ей.

– А может быть, сейчас Тоска наносит Скарпьи смертельный удар.

– Так что вы намерены делать: остаться и дослушать до конца или отправиться домой? – В голосе Бет звучала грусть.

– Домой? Ради бога, конечно, нет. Я приехал сюда, чтобы наслаждаться вашим обществом и оперой.

– Хорошо, – ответила Бет. – Я рада.

Когда они приблизились к лестнице, музыка дошла до фортиссимо и резко смолкла. Наступившую тишину прервал гром аплодисментов. Двери открылись. Зрители повалили из зала, чтобы погулять в антракте.

– Хотите еще горячего шоколада? – спросил Декер.

– Если честно, то сейчас я выпила бы вина.

– Я составлю вам компанию.

10

Декер проводил Бет через темные ворота и заросший цветами двор и остановился перед ее дверью в кругу света от лампы, которую Бет оставила гореть над входом в дом. Она продолжала плотно кутаться в шаль. Декер не мог понять, что было причиной этого – холод или нервозность.

– Вы не шутили, когда говорили о том, как прохладно здесь может быть ночью даже в июле. – Бет глубоко вдохнула, словно смакуя, воздух. – Интересно, что это за аромат? Пахнет почти как шалфей.

– Это, вероятно, кусты чамизы, которые растут вдоль вашей дорожки. Они сродни полыни.

Бет кивнула, и Декер полностью уверился в том, что она действительно нервничает.

– Что ж. – Она протянула ему руку. – Спасибо за замечательный вечер.

– Это доставило мне удовольствие. – Декер принял ее ладонь в свою. – И еще раз прошу прощения за то, что оставил вас одну.

Бет пожала плечами.

– Я на вас нисколько не обиделась. Вообще-то я привыкла к этому. Так постоянно поступал мой муж. Он всегда сбегал с любых развлечений, чтобы сделать деловые звонки или ответить партнерам.

– Сожалею, что вернул вас к болезненным воспоминаниям.

– Вы ни в чем не виноваты. Не волнуйтесь по этому поводу. – Бет поглядела на землю, потом в небо. – Это было серьезным шагом для меня. Вчера вечером и сегодня вечером... первый раз с тех пор, как Рей умер... – Она замялась. – Я вышла с другим мужчиной.

– Я вас понимаю.

– Я часто задумывалась, смогу ли заставить себя вновь пройти через это, – продолжила Бет, немного помолчав. – Не только стеснение из-за того, что я встречаюсь с мужчиной после десяти лет замужества, но больше того... – Она снова умолкла, подбирая слова. – Боязнь того, что я изменю Рею.

– Даже после того, как он покинул вас, – сказал Декер.

Бет кивнула.

– Эмоциональные призраки, – заметил Декер.

– Совершенно верно.

– И? – спросил Декер. – Как вы чувствуете себя теперь?

– Вы имеете в виду: если отбросить ностальгические воспоминания о возбужденном подростке, прощающемся на пороге после первого свидания? – Бет вдруг захихикала. – Я думаю... – Она успокоилась. – Это сложно.

– Нисколько не сомневаюсь в этом.

– Я рада, что сделала это. – Бет набрала полную грудь воздуха. – Никакого сожаления. Я хотела сказать именно то, что сказала. Спасибо за замечательный вечер. – Она казалась довольной собой. – Эй, да ведь я оказалась достаточно взрослой, чтобы проявить инициативу, пригласит вас пойти со мной.

Декер рассмеялся.

– Мне понравилось быть приглашенным. Если вы мне позволите, я хотел бы ответить вам приглашением на вашу любезность.

– Да, – сказала Бет. – Скоро.

– Скоро, – отозвался эхом Декер, понимавший, что она подразумевала: ей нужна некоторая дистанция.

Бет вынула ключ от маленькой сумочки и вставила его в замок. В предгорьях на разные голоса завывали койоты.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

11

Не теряя осторожности, Декер проверился на предмет наблюдения, когда шел домой. Ничего не показалось ему необычным. В последующие дни он сохранял бдительность и то и дело проверял, есть ли за ним слежка, но его усилия не принесли никаких результатов. МакКиттрик и его команда больше не оказывались в поле его зрения. Возможно, Эдвард передал сообщение Декера, и наблюдение было отозвано.

Глава 4

1

Казалось, все происходило медленно, но с ретроспективной точки зрения в этом была некая неотвратимость, заставившая Декера подумать, что время само торопило их. Он часто встречался с Бет в эти дни, давая ей советы по бытовым вопросам: где находятся лучшие продовольственные магазины, и как найти ближайшее почтовое отделение, и можно ли отыскать магазины с разумными ценами в районах, удаленных от немыслимо дорогой переполненной туристами Пласы и ее ближайших окрестностей.

Декер взял Бет на пешую экскурсию вдоль ручья от колледжа Сент-Джон, мимо Вайлдернесс-гейт до вершины горы Аталайа. Это была проверка того, в насколько хорошем физическом состоянии она находится, и Бет выдержала ее с честью, закончив трехчасовой поход невзирая даже на то, что ее организм еще не полностью приспособился к условиям высокогорья. Декер показал ей многолюдный рынок или скорее барахолку, который торговал по уик-эндам на поле ниже «Дома оперы». Они посещали руины индейских скальных поселений в национальном заповеднике-памятнике Бандельер. Они играли в теннис в теннисном клубе «Сангре-де-Кристо». Когда им надоедала кухня Нью-Мексико, они ели рулет из индейки под соусом в «Придорожной закусочной Гарри». Но часто они обходились цыплятами, которых собственноручно жарили на огне во дворе у Бет или Декера. Они смотрели иностранные фильмы в «Жан Кокто синема» и «Кофе-хаусе». Они посещали индейский рынок и аукционы в «Музее колесного мастера», который находился совсем рядом с Камино-линдо. Они бывали на лошадиных скачках и в казино «Покохаке пуэбло». А в четверг 1 сентября, в одиннадцать утра, Бет встретилась с Декером в компании «Санта-Фе абстракт энд тайтл», получила подписанные документы, отдала чек и стала полноправной владелицей дома.

2

– Давайте отпразднуем это, – предложила Бет.

– Вы, наверно, возненавидите меня, если я скажу, что у меня есть несколько договоренностей, которые я просто обязан выполнить.

– Я не говорю: прямо сейчас. – Бет легонько толкнула его в бок. – Да, я действительно краду все ваше время, но даже мне приходится признавать, что время от времени вам следует зарабатывать на жизнь. Я имела в виду сегодняшний вечер. Мне осточертело обезжиренное белое мясо. Давайте поведем себя как грешники и изжарим на костре пару сочных отбивных. А еще я запеку немного картофеля и сделаю салат.

– Значит, вы намерены провести праздник дома?

– Эй, да ведь это будет мой первый вечер в качестве владелицы собственности в Санта-Фе. Я хочу остаться дома и восхищаться тем, что купила.

– Я принесу красное вино.

– И шампанское, – добавила Бет. – Мне кажется, что я должна разбить бутылку шампанского о ворота, как это делают, когда спускают на воду корабль.

– "Дом Периньон" подойдет для этой цели?

3

Когда Декер подъехал в шесть, как было условлено, то с удивлением увидел на подъездной дорожке дома Бет незнакомый автомобиль. Предположив, что сотрудник доставки или какой-нибудь коммунальной службы приехал бы на грузовике или даже на легковом автомобиле, но с написанным на боку названием фирмы, и пытаясь угадать, кто же мог заявиться сюда в такой час, он припарковал джип около немаркированного автомобиля, вышел и заметил, что на переднем пассажирском месте синего «Шевроле Кэвэлайера» лежит папка прокатной фирмы «Эйвис». Когда он шел по гравийной дорожке к воротам, украшенная резьбой дверь открылась, и на пороге появилась Бет в обществе мужчины, которого Декер никогда раньше не видел.

Незнакомец был строен и носил пиджачную пару. Среднего роста, с мягкими чертами лица, с заметно поредевшими седоватыми волосами. Ему было, вероятно, лет пятьдесят или чуть больше. Костюм был синий, прилично сшитый, но недорогой. Белая сорочка подчеркивала бледность его кожи. Не то чтобы этот человек выглядел больным. Просто и его костюм, и отсутствие загара служили безошибочными признаками того, что он не был обитателем Санта-Фе. За год с четвертью, которые Декер прожил здесь, он вряд ли видел более дюжины мужчин, одевающихся в костюмы, причем половина из них вела дела далеко за пределами города.

Мужчина умолк, не договорив фразы:

– ...будет стоить слишком много для... – И повернулся к Декеру, с нескрываемым любопытством приподняв узкие брови. Декер открыл ворота и направился к порталу дома...

– Стив! – радостно воскликнула Бет и поцеловала его в щеку. – Это – Дэйл Хоукинс. Он работает для галереи, которая продает мои картины в Нью-Йорке. Дэйл, это мой хороший друг, о котором я рассказывала вам, – Стив Декер.

Хоукинс улыбнулся.

– Если послушать Бет, то она, скорее всего, не выжила бы здесь без вас. Привет. – Он протянул руку. – Как дела?

– Если Бет хорошо отзывается обо мне, то я определенно нахожусь в превосходном настроении.

Хоукинс хихикнул, и Декер пожал ему руку.

– Предполагалось, что Дэйл приедет сюда еще вчера, но его задержали какие-то дела в Нью-Йорке, – сказала Бет. – А я со всеми волнениями насчет завершения покупки дома забыла сказать вам о его приезде.

– Я никогда еще не бывал здесь, – сообщил Хоукинс. – Но уже успел понять, что слишком долго откладывал посещение. Игра солнечного света просто поразительна. Горы изменили цвет, пожалуй, с полдюжины раз за то время, пока я ехал из Альбукерке.

Бет казалась ужасно довольной.

– Дэйл привез хорошие новости. Он сумел продать три мои картины.

– Одному покупателю, – добавил Хоукинс. – Клиент в полном восторге от работ Бет. Он хочет первым видеть все новое, что она будет делать.

– И заплатил пять тысяч долларов за привилегию первого взгляда, – взволнованно сказала Бет, – не говоря уже о ста тысячах за три картины.

– Сто... тысяч? – Декер усмехнулся. – Но ведь это настоящая фантастика. – Поддавшись порыву, он обнял женщину за плечи.

Глаза Бет сверкали.

– Сначала дом, теперь это. – Она тоже обняла Декера. – У меня есть множество поводов для праздника.

У Хоукинса был такой вид, будто он чувствовал себя неловко.

– Ладно, – сказал он и откашлялся. – Мне пора идти. Бет, увидимся завтра утром в девять.

– Да, в «Паскуале» за завтраком. Вы запомнили мои инструкции, как туда добраться?

– Если что-то забуду, то спрошу в отеле.

– Тогда я покажу вам галереи, – сказала Бет. – Надеюсь, что вам понравится прогулка. Их там более двухсот.

Декер почувствовал, что должен что-то предложить.

– Может быть, вы останетесь и пообедаете с нами?

Хоукинс вскинул обе руки, показывая, как ему приятны эти слова.

– Помилуй бог, нет. Я уже невесть сколько времени нахожусь в пути.

– Если вы уверены...

– Совершенно уверен.

– Я провожу вас до автомобиля, – сказала Бет.

Декер ждал перед дверью, пока Бет провожала гостя, обменявшись с ним по пути несколькими короткими фразами. Хоукинс сел в машину, помахал рукой и уехал.

Бет, подпрыгивая на ходу, с сияющим лицом возвратилась к Декеру. Она указала на бумажный пакет, который он держал в руке.

– Это то, что я думаю?

– Красное вино и «Дом Периньон». Шампанское полдня охлаждалось.

– Я не могу дождаться, пока вы его откроете.

4

Пузырьки «Дом Периньон» ударили Бет в нос, и она, улыбнувшись, потерла его двумя пальцами.

– Хотите увидеть кое-что неожиданное?

– Еще что-то! – Шампанское приятно щекотало язык Декера. – Да у нас получается совершенно выдающийся день!

– Хотя я немного волнуюсь.

Декер никак не мог понять, о чем же она говорила.

– Волнуетесь?

– Это очень личное.

Теперь Декер даже не решался подумать о том, что она могла иметь в виду.

– Если вы хотите мне показать...

Бет, казалось, приняла наконец-то решение. Она твердо кивнула.

– Я так и сделаю. Пойдемте со мной.

Покинув отделанную красочной и притом очень красивой плиткой кухню, миновав застеленную прекрасным хлопчатобумажным ковром индейской работы гостиную, они прошли по выкрашенному в небесно-голубой цвет коридору, завершавшему переднюю часть дома. В него выходила дверь в большую ванную комнату и еще одна дверь. Эта дверь никогда не открывалась. Декер много раз посещал Бет, но она постоянно держала то, что там находилось, в секрете.

Теперь она остановилась перед этой загадочной дверью, пристально посмотрела в зеленовато-голубые глаза Декера и медленно выдохнула, словно давно уже сдерживала дыхание.

– Пойдемте.

Когда же она открыла дверь, первым, что бросилось Декеру в глаза, оказалось множество ярких разноцветных – красных и зеленых, синих и желтых, и всяких других – пятен. Ему показалось, что здесь только что взорвалась блестящая радуга, раскидав перед ним свои бесчисленные части. Второе впечатление уже обрело формы, образы и текстуру, которые смешивались вместе, как будто были наделены единой для всех жизненной силой.

Декер несколько секунд стоял молча; увиденное так поразило его, что он не мог даже пошевельнуться.

Бет, не отрываясь, смотрела на него.

– И что вы думаете?

– Думаю – не то слово. Можно говорить о том, что я чувствую. Я ошеломлен.

– Правда?

– Они прекрасны. – Декер шагнул вперед, вглядываясь в множество картин, занимавших всю комнату, стоявших на мольбертах, прислоненных к стенам, висевших над ними. – Потрясающе.

– Не могу даже передать, как полегчало у меня на сердце.

– Но ведь здесь... – Декер обвел комнату еще одним быстрым взглядом, – здесь их больше дюжины. И все о Нью-Мексико. Когда вы?..

– Каждый день, начиная со дня приезда, все время, когда я не была с вами.

– Но вы не сказали мне ни слова о своей работе.

– Я слишком волновалась. А что, если бы они вам не понравились? Что, если бы вы сказали, что они похожи на работы любых других местных художников?

– Но они совершенно определенно не похожи. – Декер медленно переходил от картины к картине, вглядываясь в то, что было изображено, восхищаясь полотнами.

В особенности привлек его внимание один пейзаж. На нем было изображено пересохшее русло ручья с можжевеловым деревцем и красными лесными цветами на берегу. Все казалось простым и бесхитростным. Но Декер не мог отрешиться от мысли, что за этой простотой скрыто что-то еще.

– И что же вы думаете? – спросила Бет.

– Боюсь, что я куда лучше умею рассматривать картины, чем рассуждать о них.

– В этом нет ничего трудного. Что вам прежде всего бросилось в глаза? Что кажется здесь главным?

– Эти красные цветы.

– Да! – обрадованно согласилась Бет. – Я заинтересовалась ими, как только узнала, что они называются «индейскими кисточками».

– Знаете, они действительно очень похожи на кисти художника, – сказал Декер. – Прямые и стройные, с красными щетинками наверху. – Он задумался на мгновение. – Картина о цветах, которые получили такое романтическое название.

– Вы это уловили, – отозвалась Бет. – Искусствоведы называют такие вещи саморефлективностью или искусством для искусства – живописью о живописи.

– В таком случае это могло бы объяснить еще кое-что из того, что я заметил, – задумчиво произнес Декер. – Круговое или, вернее, вихревое расположение ваших мазков. Они как бы расположены порознь, но все равно сливаются в единое целое. Как называется такая техника? Импрессионизм? Мне на память приходят Сезанн и Моне.

– Не говоря уже о Ренуаре, Дега и особенно Ван Гоге, – добавила Бет. – Ван Гог был гениален в изображении солнечного света, и поэтому я решила, что, если я воспользуюсь методом Ван Гога, чтобы изобразить уникальность Нью-Мексико, живопись сделается еще более сосредоточенной сама на себе.

– "Земля танцующего солнца".

– Вы схватываете все прямо на лету. Я пытаюсь уловить особое качество света в Санта-Фе. Но если вы присмотритесь повнимательнее, то сможете разглядеть еще и символы, скрытые в пейзаже.

– Что ж, будь я проклят...

– Круги, рябь, расположение солнечных лучей – все это те символы, которые навахо и другие индейцы юго-запада используют для отображения сил природы.

– Взаимосвязи во взаимосвязях, – подытожил Декер.

– И целью всего является выработка у зрителя понимания того, что даже русло пересохшего ручья, можжевельник и простые лесные цветы могут содержать в себе сложный смысл.

– Красиво.

– Я так боялась, что вам не понравится.

– А что сказал ваш торговец картинами? – спросил Декер.

– Дэйл? Он твердо заявил, что все это можно хорошо продать.

– В таком случае какое же значение может иметь мое мнение?

– Поверьте мне, оно имеет значение.

Декер повернулся и посмотрел Бет прямо в лицо. Его пульс частил, как в лихорадке, и он не мог сдержать овладевшего им порыва.

– Вы прекрасны.

Она заморгала в изумлении.

– Что?

Слова так и посыпались из него:

– Я все время думаю о вас. Вы ни на минуту не покидаете мои мысли.

Загорелое лицо Бет побледнело.

– Я уверен, что это самая большая ошибка из всех, которые я когда-либо совершал, – сказал Декер. – Вам следует почувствовать свободу. Вам нужно время и... Вы, вероятно, теперь станете избегать меня. Но я должен сказать. Я люблю вас.