Текст книги "Дар сопереживания"

Бахуд повел фонариком вокруг себя. Трубы и кабели заплясали в луче света подобно громадным змеям; поразительно, сколько коммуникаций требуется для поддержания нормальной жизнедеятельности здания. Он много раз слышал шуршание лапок убегавших при его приближении крыс, но не увидел ни одной.

Отперев стальную дверь, Бахуд оказался в подвале дома, выходящего фасадом на Третью авеню, и через полминуты уже был на залитой жаркими лучами солнца улице. Сверившись с часами, он с удовлетворением отметил, что даже со всеми возможными задержками путешествие от квартиры на тридцать четвертом этаже до Третьей авеню заняло меньше пяти минут. Меньше пяти минут, и он в квартале от места стрельбы, пройдя сюда никем не видимым, а если и видимым, то незамеченным. Даже самая эффективная полиция в мире не способна организовать непроходимый кордон за пять минут. Впрочем, если даже это ей удастся, она локализует лишь небольшое пространство вокруг предполагаемой точки, откуда велась стрельба. Если во время отступления Бахуд не упадет и не сломает ногу, то через пять минут будет далеко оттуда и на свободе. Если ему не повезет и он сломает ногу, то понадобятся дополнительные пять минут, чтобы дотащиться до Третьей авеню. То есть даже при самом неблагоприятном стечении обстоятельств у него с лихвой хватит времени, чтобы скрыться. Величайшее удобство, предоставляемое для работы наемного убийцы таким местом как Манхэттен – это возможность практически мгновенно стать невидимкой. Он легко растворится в толпе, исчезнет, станет неразличимым словно муравей в муравейнике.

Бахуд зашел в первое попавшееся кафе. Заказав у стойки кофе, он прошел в мужской туалет и снял комбинезон. Аккуратно сложив, он засунул его вместе с фонариком в пакет, затем вернулся к стойке, чтобы расплатиться, и отправился обратно к дому Майры.

Прогулка оказалась весьма кстати. Бахуд был доволен собой, своим искусством и той легкостью, с какой все становилось на свои места. Обольстить девушку не составило труда, скорее, это было забавно. Приносить некоторые жертвы во имя исполнения долга очень приятно. Тело Майры вовсе не показалось Бахуду таким отвратительным, как он опасался, а недоразвитая рука поразила нежностью кожи и неожиданной силой, проявленной, когда она цеплялась за его спину. Он ожидал, что рука будет мертвой или высохшей до кости, но она оказалась совершенно живой. Недоразвитая нога не играла большой роли, а Майра неплохо воспользовалась нормальной. Бахуд улыбнулся воспоминаниям. Девочка оказалась жадной до секса и поразительно быстро училась премудростям любви. Конечно, практики у нее не было, но какой-то опыт имелся. Возможно, от брата? Они жили вместе, словно две мышки в норке. Почему бы и нет? Такое случается повсеместно. Бахуд не был уверен, что Говард способен на подобное – он вообще мало на что был способен. Поэтому Бахуда радовало, что ему больше не нужно поддерживать дутый авторитет Голдсмита. Стоит ему отойти в сторону, Говард лопнет как мыльный пузырь и «Сионское братство» вместе с ним, но это уже не имело значения – они отслужили свое. Палестинцы вскоре обретут своего мученика. Хаммади или тот, кто стоит за ним, захватит власть в ООП. Арабы получат дополнительное топливо для разжигания антисионистских настроений, а Соединенные Штаты будут надолго унижены в глазах всего мира. Спонсор Хаммади не зря потратил свои деньги – на него – Бахуда, разумеется.

На подходе к дому Бахуд прикинул, хватит ли у него времени поиграть с Майрой до прихода ее брата. В прошлый раз все получилось предельно просто, теперь он мог бы научить девушку нескольким трюкам. Майра проявила недвусмысленную готовность учиться как можно дольше и чаще. Ночью ему показалось, будто он слышал, как она сказала, что любит его, но Майра тогда издавала много звуков, и он мог ошибиться. Однако в одном он был уверен – теперь она не собиралась его выгонять. Бахуд получил то, что ему требовалось – время.

О'Брайен нетерпеливо поджидал его около двери.

– Ах, мистер Кейн, вот и вы, наконец. Здравствуйте.

– Добрый день, О'Брайен. Как дела?

– Прекрасно, сэр. Спасибо, вы очень любезны. Мистер Кейн, помните то небольшое дельце, о котором мы с вами говорили? Касательно вашей бывшей жены?

Кейн мгновенно насторожился.

– А что?

– Сэр, вы сказали, если помните, что, возможно, про вас будут спрашивать какие-нибудь частные детективы?

– Обо мне кто-то спрашивал?

– Ну, в иносказательной манере. Здесь были двое. Они назвались сотрудниками Агентства Национальной Безопасности, показали мне внушительного вида значки и сказали, что они проверяют все здания в округе. Их интересовало не появлялись ли поблизости в последние три месяца какие-нибудь незнакомые и подозрительные типы, а также новые жильцы в доме.

– Что ты им ответил?

– Понимаете, сэр, они сказали, что они из разведки, но откуда мне знать, что они сказали правду? Они сказали, проверка проводится в связи с той большой бучей в ООН, но что они еще могли сказать? Я имею в виду, если это были частные детективы, разве они сказали бы мне об этом прямо?

– Скорее всего, нет, – предположил Кейн.

– Вот именно, сэр, об этом я и подумал. И сказал себе: «О'Брайен, зачем тебе говорить правду? Кому станет хуже от твоей лжи? Только жадной и мстительной стерве...» Простите, сэр, что я позволяю себе такое, но вы сами описали таким образом свою бывшую жену. Я ведь лично не знаком с ней.

– Ничего, все верно.

– «... А сказав правду, ты навредишь честному, стоящему человеку, который хотел бы сохранить себе немного заработанных тяжким трудом денег». Как вы думаете, что я выбрал? Вы, мистер Кейн, – настоящий джентльмен, самый любезный и щедрый из всех, кого я знаю. Знаю, что и в будущем вы не измените своего доброго ко мне отношения.

– В этом ты совершенно прав, – проговорил Кейн, вынимая из кармана бумажник.

– Вот видите, сэр. Естественно, я не упомянул про вас в разговоре с этими двумя. Если они были детективами, то не надо им было вешать мне лапшу на уши, а если они и правда были из разведки, то едва ли они ищут такого простого честного человека как вы.

Кейн вложи в руку О'Брайена две бумажки по пятьдесят долларов.

– Ты показал себя настоящим другом, О'Брайен. Надеюсь, и я смогу как-нибудь доказать тебе свою дружбу.

– Конечно, мистер Кейн.

– Дай мне знать, если сюда заглянет еще кто-нибудь любопытный, хорошо?

– Да. Кстати, сэр, сегодня у нас очень оживленно. К мисс Майре поднялся какой-то джентльмен. Он сейчас у нее.

– Кто это?

– Его фамилия Беккер, и у него тоже имеется значок. Не волнуйтесь, про вас он не спрашивал, он только хотел увидеться с мисс Майрой, но я подумал, что вам будет любопытно узнать об этом визите.

– Пожалуй, это действительно интересно.

– Я так и думал.

– Он объяснил, что ему от нее надо?

– Нет, сэр. Он только сказал, что он из ФБР, и ему необходимо поговорить с Майрой Голдсмит. Вы же знаете, какие они эти фэбээровцы – боятся лишний раз рот раскрыть.

– Ты уверен, что он из ФБР?

– Да, мистер Кейн, абсолютно.

Кейн промолчал, стараясь не выдать охватившего его волнения: не может быть, чтобы это пришли за ним. Его не могли выследить так быстро.

– Как он выглядит?

– Ростом и фигурой похож на вас, сэр. Волосы, по-моему, каштановые. Я бы сказал, что примерно вашего возраста.

Кейн кивнул.

– Это может быть ее брат.

– Ее брат?

– Моей бывшей жены.

– Он смахивает на легавого, мистер Кейн. Ему и значок не нужно было показывать, я сразу поверил, что он из ФБР. У всех легавых есть что-то такое во взгляде, знаете ли. Они всегда смотрят, словно постоянно всех и во всем подозревают. У них глаза, как у навостривших уши собак.

– Точно, это он, – снова кивнул Кейн. – Он действительно полицейский. Правда, работает не здесь, а в Филадельфии, и уж конечно не в ФБР. Он тоже тебя обманул, О'Брайен.

О'Брайен скорбно покачал головой, сожалея о неисправимом человеческом вероломстве.

– Мне хотелось бы взглянуть на этого парня, но если это ее брат, то нельзя, чтобы он меня увидел. Как нам это устроить?

– Вы можете подождать у дома напротив, мистер Кейн. Я махну вам, когда этот джентльмен выйдет.

– Там не очень удобное место, тебе не кажется? Он может заметить меня, когда будет выходить.

– Наверное, вы правы, сэр. – О'Брайен в задумчивости потер чисто выбритый подбородок. – Сэр, знаете аптеку на углу? Вы можете встать там около витрины. Когда джентльмен выйдет, я подойду к проезжей части, словно подзывая такси, и махну вам. Так я вам буду виден из аптеки.

– Очень хорошо придумано, О'Брайен.

– Много лет назад я был знаком с похожим на вас джентльменом. Он тоже был очень щедрым. Он питал слабость к леди из квартиры «14 Д». К несчастью, как это иногда случается, та леди была замужем, и мы с тем джентльменом разработали похожий план касательно ее мужа.

– Значит, спасибо тебе и тому джентльмену, – засмеялся Кейн.

– Тот джентльмен достаточно отблагодарил меня, сэр. Он был крайне щедрым человеком.

* * *

Интерьер аптеки, претенциозно называвшейся на британский манер химическим магазином, составляли главным образом стеллажи, представлявшие на обозрение посетителей разнообразные реторты, перегонные кубы и аптечные пузырьки всевозможных цветов и размеров.

Кейн купил маникюрный набор и попросил его не заворачивать. В кожаном футляре под прозрачной целлулоидной крышкой лежали несколько пилочек для ногтей и три палочки из апельсинового дерева, выточенные в форме инструментов для удаления лишней кожи. Бахуд выбрал палочку, один конец которой был выполнен в форме лопаточки, а второй заострен как карандаш, и на пробу сжал ее в кулаке; острый конец выступал наружу на пять сантиметров – конечно, неуклюжее оружие по сравнению с шилом для колки льда, но и оно сгодится. Дерево было крепким, конец – достаточно острым. Заняв наблюдательный пункт возле витрины, Бахуд заострил его еще больше при помощи пилочки из набора.

* * *

Дверь в квартиру «34 Б» оказалась приоткрытой. Беккер постучал и, получив разрешение, вошел. Он обнаружил Майру сидящей в гостиной за компьютером в окружении нимба из солнечных лучей, и нашел молодую женщину весьма хорошенькой.

– Вы сказали, вы из ФБР? – спросила она.

– Специальный агент Джон Беккер, – представился Беккер по всей форме. Подойдя поближе, он продемонстрировал девушке значок и удостоверение агента ФБР. Она не сделала попытки рассмотреть их получше.

Беккер заметил, что Майра прижимает карликовую ручку к боку, и быстро отвел взгляд, чтобы не создавать девушке дополнительных неудобств.

– Пожалуйста, садитесь, – сказала Майра, сделав приглашающий жест нормальной рукой. Движение было плавным и едва ли не величественным. «Отрепетированным, – подумал Беккер. – Она играет роль и очень нервничает, хотя прекрасно это скрывает».

Опустившись на пухлый диван, обитый парчой с большими английскими розами, он увидел ее искривленную ногу, спрятанную под нормальной, но все же чуть заметную сбоку, и снова не стал заострять на это внимания, только сейчас осознав, как часто, должно быть, девушке приходилось видеть, что люди быстро отводят глаза от ее искалеченных конечностей.

– Не представляю себе, зачем я могла вам понадобиться, – сказала Майра.

«Напряжена, неспокойна, но старается держать себя в руках, словно готовится к самому худшему», – отметил про себя Беккер.

– Вы знаете человека по имени Джон Хэнли? – спросил он.

Удивление Майры при этом вопросе было искренним, в этом Беккер не усомнился ни на миг. Она готовила себя к чему угодно, только не к расспросам о Хэнли. Тогда, спрашивается, с чем же она связывала его приход?

– Мистера Хэнли? Простите мое колебание, но я никогда не думала о нем по имени, только по фамилии. Имя «Джон» сбило меня. Конечно, я знаю мистера Хэнли. Он мой клиент.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Вчера. Он принес мне рукопись. – Майра похлопала по ровной пачке листов на столе перед собой. – Сказал, что она необходима ему сегодня, и я удивляюсь, почему его до сих пор нет... Надеюсь, вы здесь не поэтому?

– Почему?

– Его что-то задержало. Должно быть, у него какие-то неприятности.

– Какие, по-вашему, у него могут быть неприятности?

– У мистера Хэнли? По-моему, никаких.

Беккер заметил телескоп сразу, как только вошел в комнату. Он встал и подошел к окну.

– Хороший инструмент, – похвалил он. – Вы увлекаетесь астрономией?

– Как любитель, даже скорее, как дилетант.

Беккер наклонился к окуляру.

– Можно?

– Какие неприятности у мистера Хэнли? – спросила Майра.

– В него можно увидеть недавно вспыхнувшую сверхновую?

– Она видна в Южном Гемпшире, а здесь – нет, – пояснила Майра. – К тому же в Нью-Йорке слишком светло для наблюдения за звездами.

Беккер слегка поправил фокус. Стала четко видна площадь Объединенных Наций.

– Вы любите разглядывать ООН? – спросил он.

– Нет. Почему?.. Он направлен на ООН?

Беккер с улыбкой взглянул на девушку. Иногда слова только вредят делу.

– Наверное, я случайно задела его и сбила направление, – сказала Майра и покраснела.

«С чего бы это вдруг? – удивился Беккер. – Какое воспоминание я затронул, и почему она считает нужным скрывать это?»

– Мистер Хэнли был убит, – резко и отчетливо выговорил он.

Лицо Майры выразило непритворное изумление.

– О, Боже мой! – простонала она и заплакала.

– Прошу прощения, – извинился Беккер. – Мне следовало подготовить вас к этой ужасной вести. Простите, я не знал, что он много для вас значил.

– Да нет, я бы не сказала, что мистер Хэнли много для меня значил, – ответила Майра, – но он был милым человеком и старался предупредительно вести себя со мной.

Она снова зарыдала. Беккер дал ей время успокоиться.

– За что его убили? – спросила девушка, взяв себя в руки.

– Этого мы не знаем. У нас нет ни единой зацепки. Возможно, вы последняя видели его живым, и я подумал, что вы сможете что-нибудь рассказать мне о его психическом состоянии в последние часы его жизни и вообще о нем как о человеке.

– Вы именно поэтому пришли ко мне?

Беккер посмотрел Майре прямо в глаза и слегка улыбнулся.

– А вы как думаете, почему я пришел к вам, мисс Голдсмит?

– Не знаю.

– А мне кажется, у вас была мысль на этот счет. У меня такое чувство, что сначала вы не сомневались, почему я пришел к вам, и почти смирились с этим.

– Откуда я могла знать о смерти мистера Хэнли?

– Не думаю, что вы знали о ней. Вы подумали, что я пришел совсем по другому поводу. Так о чем вы подумали?

Майра попыталась весело рассмеяться, но смех получился слишком громким и натужным.

– Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите.

– Вам известно, что ложь агенту ФБР считается преступлением перед законом?

– Нет, я этого не знала, – проговорила Майра, немного помолчав.

– Теперь вы это знаете.

– Но я пока ни в чем вам не солгала. В чем я могла вам солгать?

– Вы живете одна? – спросил Беккер. И снова девушка на краткий миг заколебалась, прежде чем ответить. В ее глазах мелькнула озабоченность.

– Нет, – ответила она. – Со мной живет брат.

– Как его зовут?

– Говард Голдсмит. Он не был знаком с мистером Хэнли и никогда с ним не встречался.

– Вы уверены?

– Разумеется, я уверена.

«Она отбивается, словно я на нее давлю, – подумал Беккер, – Почему?» Он тянул время, вынуждая Майру заполнить наступившую тишину.

– Говард способен наделать глупостей, но убить человека...

Голос Майры оборвался. Ей вспомнилось недавнее убийство в мечети, на которое Говард очень бурно прореагировал, но он не мог ничего сделать с мистером Хэнли, он даже не был с ним знаком... Она почувствовала себя стесненно под испытующим взглядом Беккера, казалось, видевшего ее насквозь.

«Здесь что-то не так, – думал тем временем Беккер. – Возможно, это связано с братом, а может быть, с кем-то еще».

– На какие глупости способен ваш брат?

Снова последовала пауза, неуверенность. «Она пытается сообразить, что мне может быть известно, и, исходя из этого, понять, о чем можно говорить, а о чем – нет», – размышлял Беккер.

– Я просто неудачно выразилась, – заявила Майра. «Решила, что мне ничего не известно», – констатировал Беккер. Мой брат очень уравновешенный и рациональный человек. Он не способен никому причинить зла.

– Каждый способен, если его спровоцировать, – парировал Беккер.

– Это чересчур циничное утверждение.

– Хотел бы я, чтобы это действительно было так, мисс Голдсмит. Мне хотелось бы верить в миролюбие всех людей, в то, что они не способны причинить зла ближнему, но не могу. Я в своей жизни видел слишком много примеров обратного. И каждый раз находилась какая-то причина, побудившая человека к агрессивным действиям.

– У моего брата нет подобных причин, – сказала Майра.

«Слишком торопливо, – отметил Беккер. – Она снова перешла в оборону». Он внимательно изучал девушку, не сводя глаз с ее лица. Пальчики карликовой руки непрерывно шевелились.

– Вы пришли ко мне расспрашивать меня о моем брате или мистере Хэнли?

Беккер не ответил. «Говори, говори, я не буду тебе мешать, – думал он. – Тебе хочется о чем-то мне рассказать, что бы это ни было, я хочу это услышать, поэтому я не стану тебе мешать – говори».

– Полагаю, у меня есть право попросить вас уйти, – сказала Майра.

Беккер не сдвинулся с места.

– Это ваше право, – признал он. – Предупреждаю, что полиция обязательно посетит вас, чтобы задать несколько вопросов. – «Но ничего не добьется, – закончил он про себя. – Они будут расспрашивать тебя о Хэнли, но ведь мы с вами говорили совсем о другом, не правда ли, мисс Голдсмит?»

– Разве вы занимались не тем же самым? – спросила Майра.

– Нет, мисс Голдсмит, – ответил Беккер. – Я изучал вас.

– Я это поняла, но зачем?

– Кто-нибудь еще живет здесь?

– Зачем кому-то здесь жить? – возмутилась девушка.

«Ответ неверный, – подумал Беккер. – По логике следовало бы сказать «да» или «нет», но никак не «зачем?»

Он смотрел на Майру и ждал. Беккер задал вопрос наобум: квартира была большой, здесь вполне мог разместиться еще один человек. Он мог спросить о чем угодно, но по счастливой случайности попал в десятку.

– Нет, конечно, нет, – поправилась Майра, поняв свою ошибку.

«Вот она – первая ложь, – молнией сверкнуло в мозгу Беккера. – Остальное – уловки и полуправда, но это ложь, а лгать она совсем не умеет».

– Конечно, нет? Почему, конечно? У вас гораздо больше места, чем необходимо для двух человек.

– Я лишь хотела сказать, что обязательно сказала бы вам раньше, если бы здесь жил кто-нибудь еще.

– Зачем бы вы стали мне это говорить, если я об этом не спрашивал?

– Однако вы спрашивали, не так ли? Вы спросили, одна ли я живу.

– Да, такой вопрос я задавал, – признал Беккер.

Он понимал – расспрашивать девушку дальше не имеет смысла. Теперь – переступив черту, – она станет лгать без запинки. Он, скорее всего, сумел бы поймать ее на лжи, но вряд ли вытянул бы из нее нечто новое. Беккер понял одно: Майра Голдсмит что-то скрывает, что-то, связанное с братом или с кем-то еще, и этого ему было пока достаточно: существовали более быстрые пути дознания, чем изматывающий допрос свидетеля, который не желает выдавать свои тайны. Еще немного, и девушка потребовала бы вызвать своего адвоката, тогда дело мгновенно застопорилось бы.

– Благодарю вас за беседу, мисс Голдсмит.

– Это все?

– Нет, мисс Голдсмит, отнюдь. – Беккер протянул Майре карточку со своим именем и номером телефона местного отделения ФБР. – Когда вы будете готовы рассказать мне остальное, позвоните по этому номеру.

– Что остальное? Не понимаю, что вы имеете в виду.

– По этому телефону вы сможете найти меня в любое время дня и ночи.

– Я действительно не понимаю, на что вы намекаете, – сказала Майра с наигранным недоумением. Она уже полностью овладела собой и разыгрывала теперь высокомерную хозяйку дома, этакую чопорную школьную учительницу, несколько раздраженную тем, что ее покой нарушен назойливым и невоспитанным полицейским.

* * *

Швейцар дома Голдсмитов умел лгать намного искуснее. Надо полагать, у него изрядная практика, подумал Беккер. Это с одной стороны, а с другой, он, возможно, был предупрежден, как себя вести, если ему станут задавать соответствующие вопросы, хотя, конечно, им могла руководить вечная осторожность, диктуемая его профессией.

– Никто вообще, сэр, – бойко врал О'Брайен. – Голдсмиты люди очень замкнутые. Мисс Майра почти никогда не выходит из квартиры, сами понимаете почему. А у мистера Говарда... – О'Брайен пожал плечами.

– Нет друзей, – завершил его мысль Беккер.

– Не мне об этом судить, сэр. Уверен, все его любят и уважают на работе и вообще гости к нему не ходят.

Беккер кивнул, словно его удовлетворила такая версия. Он мог бы легко сломить нахальную самоуверенность О'Брайена, но для этого требовалось вытащить швейцара из его логова в более подходящее для допроса место: любого свидетеля труднее расколоть в привычной ему обстановке, где он хозяин и чувствует себя комфортно и уверенно. О'Брайену достаточно было только пригрозить, что он навсегда лишится возможности взимать мзду с жильцов и гостей, чтобы он выложил все, что ему известно, и впоследствии держал рот на замке. Эту немудреную работу Беккер мог оставить Хэтчеру, у которого она получалась особенно хорошо. Тонкости были ему недоступны, однако дай ему верное направление, подтолкни, и Хэтчер наберет значительную инерцию, более чем достаточную, чтобы расколоть кого-нибудь вроде самонадеянного швейцара.

Когда Беккер вышел на улицу, О'Брайен поспешил вслед за ним.

– Такси, сэр? – подобострастно предложил он.

– Нет, спасибо, – отказался Беккер, однако, О'Брайен уже подскочил к краю тротуара и замахал над головой рукой.

* * *

Покинув аптеку, Бахуд быстро перешел на другую сторону улицы – так он мог беспрепятственно следовать за Беккером и постарался получше разглядеть идущего впереди человека, насколько это было возможно с расстояния в пятьдесят метров. Позже он сократит дистанцию, но минуту или две он рассматривал агента ФБР издали: есть вещи, которые определяются по тому, как человек держится, двигается, по его грации и атлетизму фигуры.

Решив, что достаточно изучил объект, Бахуд прибавил шагу. Палочка апельсинового дерева располагалась у него на ладони, надежно прижатая кольцом с ониксом. Пока Беккер пережидал красный сигнал светофора, Бахуд снова пересек улицу, чтобы оказаться у него за спиной. Кто-то подтолкнул Беккера, и он обернулся. Бахуд увидел его лицо с пяти метров и уже больше ни о чем другом не мог думать. «Ты мой, – проносились у него в голове сладостные мысли. – Теперь отведи меня в какой-нибудь укромный уголок, где мы сможем побыть наедине совсем недолго, ровно столько, сколько будет нужно».

* * *

Беккер резко остановился и отступил, словно в восхищении перед галстуком, выставленным на витрине магазина мужской одежды. Он разглядывал галстук несколько мгновений, затем вошел в магазин под аккомпанемент колокольчика. Описывая чудесный галстук, он подвел продавца к витрине, чтобы показать, какой именно галстук привел его в восторг. Улица перед витриной лишь мельком привлекла его внимание: он заметил все, что ему было нужно прежде, чем войти в магазин. Подозрение, что им кто-то заинтересовался, зародилось у Беккера во время разговора с О'Брайеном и значительно окрепло, когда О'Брайен нарочито замахал рукой, словно подзывая такси, хотя вокруг не было видно ни одной желтой машины. На протяжении нескольких кварталов он не пытался выделить в толпе своего преследователя, стремясь вызвать у того уверенность, что его не замечают. Только перед светофором он незаметно заступил дорогу другому пешеходу, позволил себя толкнуть и, обернувшись словно в раздражении, увидел мужчину всего одного среди нескольких десятков человек на расстоянии нескольких метров от себя, который не вписывался в окружающий пейзаж, хотя был лишь безликим персонажем обычной маленькой уличной драмы. Остальные прохожие, умело лавируя в толпе, избегали смотреть Беккеру в глаза – истые ньюйоркцы всегда обходительно относятся друг к другу, – и только один человек на улице пристально смотрел прямо на него.

Беккер постарался восстановить в памяти фотографию Бахуда, хранившуюся у него во внутреннем кармане пиджака. Снимок был сделан семнадцать лет назад. За это время Бахуд, конечно, набрал вес, наверняка сменил прическу, черты его лица изменились, стали зрелыми. Даже не глядя на фотографию, Беккер в силу этих обстоятельств понимал, что ему не удастся по этому снимку опознать в своем преследователе Бахуда. В то же время, он не мог с уверенностью утверждать, что видел именно этого человека, садящимся в такси в квартале от дома Солина. Впрочем ему не требовалась уверенность: он не в суде. Для себя ему хватало собственной убежденности. Он нутром чуял – это Бахуд и этот ублюдок только что совершил огромную ошибку.

Беккер достал бумажник, чтобы расплатиться за галстук.

– Смотрите мне в лицо и никуда больше, – сказал он продавцу.

Продавец послушно сделал то, о чем его просили, и уставился расширившимися глазами на странного покупателя.

– Успокойтесь, расслабьтесь, – сказал Беккер. – Я не собираюсь вас грабить. Теперь взгляните вниз на мой бумажник. Это значок агента ФБР. Видите? Улыбнитесь и кивните... Хорошо. Положите галстук в пакет и слушайте внимательно. Когда я покину магазин, позвоните по этому номеру... – Беккер положил на прилавок банкноты и вместе с ними карточку. – Попросите к телефону Хэтчера. Запомнили? Хэтчера. Скажите ему, что я иду по Медисон-авеню на север от Сорок пятой улицы, и за мной следом идет Бахуд. Сделаете?

Продавец немо кивнул.

– Можете говорить, главное смотрите только на меня.

– Вы идете на север от Сорок пятой улицы по Медисон-авеню, и за вами следом идет Худ.

– Не Худ, а Бахуд. За мной идет Бахуд. К телефону вы попросите Хэтчера.

– Хэтчера, – повторил продавец.

– И улыбайтесь, – напомнил Беккер, – вы только что продали мне товар.

Беккер открыл дверь со звякнувшим колокольчиком и вышел на улицу. Ему больше не требовалось смотреть на Бахуда, поглядывать на отражения в витринах магазинов, задерживаться у светофоров, чтобы оглянуться через плечо. Он просто позволит Бахуду следовать за собой, сколько тому заблагорассудится, и, когда настанет подходящий момент, Беккер обернется и поприветствует его.

«Отлично, Бахуд, поглядим, насколько ты хорош», – сказал Беккер самому себе, чувствуя, что грудь сжимается от восторга и предвкушения.

* * *

Бахуд двинулся следом за Беккером, переждав, пока тот отойдет на полквартала, и вновь медленно сократил дистанцию между ними. Оказавшись в трех метрах позади Беккера, он начал высматривать возможности для нападения. Его пальцы сжались вокруг заостренного колышка из апельсинового дерева.

Когда он достиг Сорок восьмой улицы, Беккеру показалось, что он узнал первого человека из группы поддержки в мужчине, шагавшем в потоке пешеходов в половине квартала впереди него. На Сорок девятой улице он уже был уверен, что сеть на месте, заметив на противоположном тротуаре идущую параллельно ему Карен Крист. Проверять, есть ли кто-нибудь позади, не было необходимости – он и так знал, что там обязательно кто-нибудь есть, и скорее всего, не один. При наличии группы поддержки ему оставалось только заманить Бахуда в ловушку, желательно подальше от толпы и, следовательно, потенциальной неразберихи и паники.

На Пятидесятой улице Беккер повернул налево, заметив на перекрестке наискосок от себя стоявшего у перехода Хэтчера. Заторопившись, Хэтчер заменил агента, ведущего Беккера. «Когда он спешит, то еще больше переваливается при ходьбе и смахивает на утку, которой в задницу воткнулась колючка», – подумал Беккер.

Сквозная улица между Медисон-авеню и Парк-авеню обычно более малолюдна, чем любая другая в центре Манхеттена в середине дня. Перед воротами магазинчиков, закрытыми металлическими шторами, стояли доставочные фургоны. Пара ресторанчиков собирала редких полуденных посетителей, но пустая улица представляла собой прекрасное место, чтобы захлопнуть мышеловку.

* * *

Мельком осмотрев улицу, Бахуд подумал, что они пришли куда надо и лучшего места исполнить задуманное ему не найти. В шаге от жертвы он толкнет ее между припаркованными машинами, где они будут скрыты от чужих глаз громадой доставочного фургона. Прикрытые спереди и сзади машинами, они на несколько нужных Бахуду секунд останутся наедине, словно в шкафу.

Оглядевшись по сторонам еще раз, он понял, что это ловушка. Мужчина на другой стороне улицы двигался в торопливой манере, совсем не свойственной людям в таких костюмах, какой был на нем. Он шел сильно выворачивая носки в стороны. Бахуд видел эту походку раньше и узнал в нем одного из трех мужчин, заходивших вместе с женщиной в дом Солина, за которыми он наблюдал, лежа под картонками на тротуаре.

Мужчина с утиной походкой остановился около входа в ресторанчик, просмотрел меню в окне и повернулся к Бахуду. Теперь у Бахуда исчезли последние сомнения – это ловушка.

С точностью до секунды рассчитав время, он нырнул в освободившееся такси, едва красный огонек «занято» сменился на зеленый. Оглянувшись, он увидел реакцию окружившей его сети: двух мужчин впереди и позади него, женщины на противоположной стороне улицы – ее он тоже узнал, – и Беккера, рванувшегося обратно к Медисон-авеню. Бахуд смотрел ему в лицо, пока Беккер отставал в безнадежной погоне за такси, и усмехнулся, когда машина завернула за угол, во второй раз за день оставив его преследователя позади.

– Ему следовало бы разориться на машину, – удовлетворенно пробормотал он. Водитель, казалось, не понял его, или ему было наплевать, что там бурчит пассажир.

Бахуд остановил такси через пять кварталов и, вручив водителю пачку банкнот, велел ехать по адресу в Бронксе, обязательно через Центральный парк. Погоня могла заметить номер такси и связаться с полицией, рассудил Бахуд, так пусть такси проедет по маршруту, где реже всего попадаются патрульные машины, и ко времени, когда его засекут, Бахуд уже давно будет в безопасности в квартире Говарда. Если там по-прежнему безопасно. Это ему тоже предстоит выяснить. Что ж, придется немного поболтать по-свойски с Майрой, надо узнать, до какой степени ей можно доверять. Впрочем, теперь ее или чья бы то ни было лояльность нужна ему совсем ненадолго: еще на два часа. Всего на два часа.