Текст книги "Предназначение"

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ. КАК ВОИН ПРИНЯЛ КОМАНДОВАНИЕ

Глава 1

– Что же мне теперь делать?

Он даже вздрогнул. Вопрос прозвучал так явственно, как если бы он задал его вслух. Глаза его упирались, не видя, в дощатый потолок. Если слова были произнесены, значит, должен быть и голос, их произнесший.

Он лежал в каюте «Сапфира», раненая рука была перетянута бинтом. Кровь на коже засохла, но Джия смыла ее теплой водой – редкая роскошь на корабле. Тошнота тоже прошла – значит, организм восполнил потерю крови. Он чувствовал себя хорошо. Теперь все его страхи позади, и он может выполнять приказ Богини.

Если Брота согласится, он останется жить на корабле. Генерал должен быть при армии, но он никогда не ощущал себя генералом по призванию.

Возможно, Брота задержит свой корабль в Касре, побоявшись потерять Тану.

Дневной свет все еще падал в иллюминатор, значит, он спал не долго. Жизнь проста в Мире – никаких телевизоров или кондиционеров, мебели, никаких книг и журналов. Все, что у них было в каюте, – это постель, одеяла и маленький сундучок с одеждой. Маленькая постелька Викси в углу.., немного самых необходимых вещей.

И она была рядом. Джия сидела скрестив ноги, глядя на него, дожидаясь его с бесконечным рабским терпением, – гладкая смуглая кожа, и две черные лямки через плечи, темные зовущие глаза, темные, уже отросшие волосы. Улыбка ее, наполненная покоем, говорила о таком, что не выразишь словами.

– Что мне теперь делать? – спросил он. Одним грациозным движением она вспорхнула, словно птичка, и легла рядом с ним. Положив холодную ладонь ему на лицо, заглянула в глаза.

– Что ты хочешь? Ты голоден? Тебя мучит жажда? – Она помолчала. – Одинок?

Он улыбнулся и попытался обнять ее, но она лежала на его здоровой руке, а больной он не смог этого сделать.

– Ни то, ни другое, ни третье, моя любовь… Нет.., у меня теперь армия, я – лорд-сеньор. Больше тысячи людей присягнули мне, поклялись умереть за меня. И что мне теперь делать?

Джия запустила пальцы в его волосы и притянула его голову к себе так, что их губы встретились, и подарила ему тихий сестринский поцелуи, се рука скользнула по его груди. Когда поцелуй кончился, она не отодвинулась от него и замерла в ожидании.

– Итак, – сказал он, – что мне делать?

– Не думаю, что лорд-сеньор должен спрашивать об этом у рабыни.

– А я вот спрашиваю.

Она серьезно посмотрела на него:

– Делай то, что считаешь нужным! Он получал огромное удовольствие от соприкосновения с ее гладкой, шелковистой кожей и чувствовал, что ему нужно только это.

Все остальное отступало на задний план.

– Мысль о войне пугает меня, моя любовь. Смерть и разрушения, слезы и кровь, разграбленные города… Богиня все еще хочет загнать колдунов опять в горы, разве не так? Разве не в этом моя миссия? Это Ее армия, Ее сбор. Ее воины. Она приказала мне. Что же мне делать?

Джия снова прижала свои губы к его, и поцелуй на этот раз был не таким уж сестринским. Руки ее подтверждали это. Непонятным образом у нее оторвалась одна из лямок лифчика.

– Давай обсудим это сначала, а то потом я не смогу соображать, – все-таки продолжил он, когда она позволила ему говорить. – Боги жестоки, Джия! Этот маленький принц… Несколько тысяч смертей не обеспокоят их. Они-то живут вечно. Что для них гибель смертных – такой пустяк.

Она нежно покачала головой, волосы ее защекотали ему бровь.

Предвидя следующий поцелуй, он отвернулся и сказал, обращаясь к стене:

– Я не могу так… Если бы я мог заставить воинов слушать.

– Делай то, что находишь правильным.

– А вдруг это не понравится богам и они остановят меня.

– Нет.

Он посмотрел на нее:

– Как ты можешь так говорить?

– Ты вправду спрашиваешь мнение своей рабыни?

– Да. Ты самая благоразумная во всем Мире, дорогая. Скажи мне. Объясни.

Она нахмурилась. Джия не очень любила общаться посредством речей.

– Богиня не отдала бы тебе Свой сбор, если бы не считала тебя самым подходящим для этого человеком. – Ее губы снова приблизились. – Поэтому ты должен.., делать.., то.., что.., считаешь.., правильным.

Поцелуи стали чаще, настойчивее, активнее; и руки ее тоже продолжали свое путешествие.

Он сопротивлялся, стараясь освободить здоровую руку.

– Да! Конечно! Мы скоро этим займемся. Но что я буду делать потом?

– Снова то же самое, – настойчиво прошептала она.

– Ну а потом? – Его здоровая рука была теперь свободна, и он оторвал ею вторую лямку.

– Еще!

– Ненасытная!

Она тихонько усмехнулась:

– Я должна услаждать своего хозяина. И тут ее действия достигли результата. Внезапно он ощутил, что все правильно.

И он действительно чувствовал себя хорошо.

x x x

Палуба серебрилась под дождем, РегиВул и далекий берег скрылись в тумане. Серые тучи плыли над опустевшими улицами Касра. Немного кораблей осталось вдоль торговой площади после того, как Богиня остановила призыв.

Томияно вынес вино, и вся семья собралась вокруг Лорда Шонсу, сеньора сбора. Были тосты и поздравления, все громко смеялись и разговаривали. Уолли был тронут больше, чем хотел это показать. Когда в большой комнате всю мебель составляют лишь два деревянных сундука, все, как правило, сидят на полу, на этот же раз все стояли, как на приеме с коктейлем. Неожиданно наступила пауза в разговоре, стал слышен дождь, барабанящий по палубе.

– Кого не хватает? – спросил Уолли, оглядываясь.

– Жреца, – предположил Ннанджи. Он покраснел. Для Ннанджи не характерно было перепивать, и покраснел он по другой причине. Тана уже давно настойчиво нашептывала ему что-то в уши. Возможно, скоро он согласится.

– Катан джи? Ннанджи мрачно кивнул:

– Он остался в городе. Что он может там делать в этот час?

Катанджи, как всегда, не упускал своей выгоды.

– Думаю, он покупает ложу и раздает ренту, – усмехнулся Уолли. Я знаю, кого не хватает – колдуна. Что вы сделали с ним?

– Заперли его в каюте, – сказал Ннанджи.

– Приведи его, если не трудно, брат. Ннанджи освободился от Таны и пошел за колдуном. Через несколько минутой вернулся, толкая перед собой обнаженным мечом Ротанкси. Руки старика были связаны, на ногах – колодки. Облачен он был по-прежнему в скверную одежду голубого цвета, в которой его представляли в ложе. Седые волосы колдуна были растрепаны, возможно, он спал

– после «Грифона» «Сапфир» казался прибежищем покоя.

Беседа замерла. Моряки разглядывали своего пленника, все еще внушающего почтительный страх.

– Развяжи его, пожалуйста, Ннанджи, – попросил Уолли. – Мы празднуем, милорд. Пьют ли колдуны вино?

Колдун передернул плечами:

– Мне нечего праздновать.

– Нет, есть! Лорд Боарийи, возможно, самый скорый на руку человек. Тебе нужно праздновать мою победу.

Ротанкси никогда не отличался приятностью в обращении, но он всегда был справедлив и, как будет видно в дальнейшем, даже благороден.

– Тогда за победу моей гильдии и за твое поражение, Лорд Шонсу.

Уолли кивнул с сомнением. Иметь пленником Седьмого непростое занятие. Но ему был нужен этот старый ворчун.

– Ты поклянешься мне?

– Какой клятвой? – спросил Ротанкси подозрительно.

– Вашей, милорд. Я обещал тебе не применять пыток, и я повторяю это обещание. Все говорит о том, что я спас тебя от темницы. Я хотел бы держать тебя здесь. Твои друзья, возможно, захотят разыскать тебя, чтобы заставить молчать, так что «Сапфир» безопаснее темницы. Госпожа, разрешишь ли Лорду Ротанкси оставаться твоим гостем, если он не откажется?

Брота нахмурилась, но кивнула.

– Аргх! – выдохнул Ннанджи.

– Квартира простая, но стол превосходен, – продолжал Уолли. – За тобой будет хороший уход. Но ты должен поклясться. Поклясться не покидать корабля, пока я тебя не отпущу, не вредить никому и ничему на борту и не общаться с кем-либо на берегу или на другом судне.

– Как долго? – Тон был резок, но колдун, похоже, смягчился.

– Шестьдесят дней, – сказал Уолли. – По истечении этого срока я верну тебя в целости и сохранности на левый берег. Да, и ты должен согласиться не надевать капюшона.

Наступила тягостная пауза, во время которой колдун пристально вглядывался в лица окружавших его мужчин, женщин, детей, все они, в свою очередь, разглядывали его.

– А что потом? Какие еще условия?

– Никаких, – ответил Уолли, – к этому времени война будет выиграна или проиграна. Старик беспомощно опустил руки:

– У меня нет выбора. Я клянусь, милорд.

– Хорошо! Я поклянусь на своем мече. Ты не против пройти сейчас со мной в камбуз, там ты сможешь дать клятву на огне?

Несколько поколебавшись, Ротанкси сказал:

– Конечно, нет.

Хотя он, естественно, не предполагал такого.

– Замечательно! – бодро сказал Уолли. – Теперь ты наш гость, милорд. Я представлю тебе всех, как только мы вернемся, но, может, ты вернешь Капитану Томияно его кинжал уже сейчас?

Сопровождаемый проклятиями и восклицаниями Томияно, колдун послал Уолли улыбку, о которую можно было порезаться, но кинжал появился в его руке.

– Он был у него в рукаве, – пояснил Уолли, но подумал, что ему никто не поверил. Даже Ннанджи.

Глава 2

– ..Тик ставят, но редко в этих местах, – говорил Тиваникси, входя с Томияно в каюту, – ну а на мачты идет ель, не так ли?

Уолли с удовольствием наблюдал за выражением лица Томияно – капитан терпеть не мог воинов, но кастелян победил и его. Тут Тиваникси увидел колдуна и застыл.

– Добрый вечер, вассал, – быстро проговорил Уолли.

В ответ получил испытующий взгляд и сжатые кулаки.

– Лорд Ротанкси присягнул мне сегодня, так что мы теперь ухаживаем за ним, как за гостем. Разреши мне представить его тебе.

Скривившись, два Седьмых выполнили ритуал приветствия, произнося слова так, как будто они были облиты кислотой. В дверях появился Ннанджи, но Уолли остановил его, тихонько качнув головой:

– И госпожу Броту, особу, носящую меч, которая задержала сбор в Касре.

Тиваникси блеснул своими очаровательными манерами:

– Теперь я знаю, у кого прелестная Тана научилась своему мастерству…

Он растопил сердце Броты так быстро, что она начала относиться к нему как к сыну. Но он еще был взволнован встречей с колдуном, вновь возбудившим его подозрения.

Потом Ннанджи все-таки вошел – и снова сжатые кулаки.

– Должен ли я тебе принести клятву? – обратился к нему Ротанкси.

Красный и несчастный Ннанджи оглянулся на Уолли.

– Вассал, – сказал тот, – по клятве братства, которой связаны мы с Мастером Ннанджи, он уже стал твоим сеньором. Нам не требуется формальностей.

Уолли предполагал, что разрядил обстановку, но Тиваникси пожал плечами и сказал, что предпочитает точное определение положений.

– Очень хорошо. Пройдем куда-нибудь в укромное место и там обнажим мечи?

– Нет, конечно. Это вопрос чести, мой сеньор, а не стыда.

Таким образом несчастный Ннанджи оказался над распростертым перед ним Седьмым, целующим его сапоги. Моряки смотрели раскрыв рот. Колдун ухмылялся. Уолли подумал, что, наверное, никогда не поймет воинов. Полубог говорил ему, что воины склонны к жутким клятвам, но зачем это бессмысленное унижение?

Уолли хорошо помнил день ранним летом, когда Ученик Ннанджи приносил ему клятву на гальке перед храмом. Каким же молодым он тогда казался! И кто бы мог предположить, что еще до зимы он будет принимать такую же клятву от Седьмого? Чудеса!

Он оглянулся и увидел тигриное наслаждение в глазах Таны.

Теперь, похоже, были соблюдены все формальности, и кастелян представил кузнеца и седельщика, которые стояли в дверях, сжав губы и переминаясь с ноги на ногу в присутствии трех Седьмых.

– Как много стойл можно сделать в ложе? – поинтересовался Уолли у кастеляна. Тиваникси предвидел вопрос.

– Я разместил дюжину, мой сеньор. Можно бы и больше, но почти все помещения стары, как сутры, и, возможно, кишат крысами.

– С двенадцати и начнем.

Уолли показал кусок деревяшки, над которым трудился так много часов, – петля, плоская с одной стороны, – и стал объяснять кузнецу, что от него требуется.

– Мой сеньор! – ужаснулся Тиваникси. – Они же гражданские…

– Ты хотел сказать, что здесь присутствует колдун? – улыбнулся Уолли. – То, что я хочу показать тебе, лорд-вассал, потрясет весь Мир. Одно из тех приспособлений, которые абсурдно трудно придумать, но потом они кажутся до смешного простыми и очевидными. Практически невозможно сохранить их в секрете. Так что пусть слушает. Адепт, можешь ли ты смастерить мне двадцать четыре такие штуковины к утру?

Он описал, что надо делать и какую кожу требуется взять. Объяснил, как их прикрепить к седлу. Мастеровые кивали, хотя, наверное, им за всю жизнь не приходилось выходить за рамки предписаний сутр. Потом он пообещал им золото и отправил в дожидавшуюся их лодку. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что боги не будут противиться его новшеству. Стремя перевернет Мир. Если бы Римская империя знала стремена, варвары бы никогда не уничтожили ее.

Моряки принялись усаживаться – сигнал к тому, что сейчас принесут еду. Уолли пригласил Тиваникси разделить с ними трапезу и предложил ему вина. Атмосфера недосказанности повисла в кают-компании, Ннанджи так определил это словами:

– Эта штучка поможет победить колдунов, брат?

Уолли, откровенно забавляясь, кивнул. Он повернулся к Тиваникси:

– На лошади, конечно, хорошо вести бой. Но пытался ли ты когда-нибудь размахивать мечом на лошади, вассал?

– Только раз! Когда был Первым. – Он усмехнулся.

– И что произошло?

– Я упал и чуть было не лишился навсегда вечерних развлечений.

– С этим ты бы никогда не упал, – заверил его Уолли, – мы создадим кавалерию. Нам придется еще потренироваться, но со стременами человек может рубить врага, управлять лошадью, стрелять из лука – и все это без риска упасть. Человек и лошадь сливаются в одно шестиногое боевое существо.

Тиваникси призадумался, и глаза его засияли. Ротанкси нахмурился; конечно, он тоже не был дураком. Ннанджи наморщил нос – способ воевать, недостойный воина.

Молодежь принесла еду: осетр в кляре, дымящийся бизоний окорок, наполнивший комнату пряным запахом, пышный свежий хлеб и матово поблескивающие овощи. Каким образом удалось Лине приготовить все это на ее тесном камбузе, осталось загадкой, – чудо, достойное богов.

Уолли посадил Тиваникси и Ротанкси друг против друга: колдуна слева, а воина справа от себя, сам же при этом сел в углу, так что противники оказались спинами к противоположным стенам и не могли совсем уж не обращать друг на друга внимания. Военнопленный и присягнувший вечной клятвой. Он решил посмотреть, что из этого получится: забавно, а может, и полезно.

Ротанкси сел точно рассчитанным движением старого человека. Кастелян опустился на пол, точно снежинка, хотя ему и пришлось проделать лишние движения, чтобы снять свой меч, что было не очень-то легко под низким потолком. Джия, правильно поняв желание своего хозяина, прислуживала им.

Обычно экипаж «Сапфира» за едой сидел вдоль стен, блюда стояли на одном из сундуков, Брота сидела на втором. На этот раз порядок был несколько нарушен – Ннанджи тоже сел в угол прямо перед Уолли, держа в руках свою тарелку, как всегда, наполненную доверху. Тут же к нему присоединилась Тана.

Пока вся остальная компания была занята разглядыванием принесенного ужина, в углу повисла натянутая тишина. Чтобы разрядить ее, Уолли начал, показывая на перевязанную руку Тиваникси:

– Как вижу, любимый удар с плеча Лорда Боарийи.

Воин выглядел смущенным.

– Эта тряпка уже не так необходима! Битва за предводительство – раунд первый, немного крови на потребу толпе. Мне казалось, мой сеньор, что у нас получилось неплохое зрелище, пока я не увидел раунд второй! Я буду внукам рассказывать о нем!

Ротанкси хмыкнул. Тиваникси нахмурился:

– Ты расскажешь нам завтра, как бороться с колдунами, мой сеньор?

– Да, – сказал Уолли, – сами колдуны не представляют большой проблемы, как мы доказали в Ове, но вот с их башнями справиться труднее.

– Гораздо труднее, – заметил колдун. Появилась Джия с тарелками в каждой руке. Она тактично поставила их одновременно, не отдав предпочтения ни одному из гостей.

– Но пока мы имеем преимущество пятьдесят к одному.

– Но только, думаю, в открытом бою. Его положение было выгодней – Тиваникси приходилось вести бой на неизведанной территории.

И Уолли решил немного поддержать его. Он просто чувствовал статическое поле неприязни, разливающееся вокруг него. На Земле были, конечно, старинные вражды – между христианами и иудаистами, католиками и протестантами, но такой древней и страстной, как между колдунами и воинами. Земля не знала.

– Это по старым правилам бой должен быть открытым, милорд колдун. Конечно же, я займусь внедрением в среду воинов новой техники.

– Что ты имеешь в виду, милорд? – поинтересовался Ротанкси.

– Коней, конечно, – сказал Уолли, игнорируя предостерегающие жесты своего вассала. – Луки и стрелы, которые вполне могут оказаться действеннее твоих молний. И еще катапульты, чтобы разрушать стены.

Колдун приподнял снежную бровь:

– В самом деле? На это потребуется некоторое время – создать кавалерию и построить катапульты, или я не прав?

– Прав, – согласился Уолли. Минуту помолчали. Потом Уолли бросил мяч в другие ворота:

– Лорду Ротанкси сообщили, что у сбора плохо со средствами, милорд вассал.

– Да, это так, мой сеньор, – хмуро сказал Тиваникси.

– Как плохо?

С большой неохотой кастелян проговорил:

– У нас осталось около двадцати золотых. Конечно, есть неплохой запас провизии от… У нас неплохой продовольственный запас.

– От твоих походов по сбору дани, – язвительно пояснил Ротанкси. – Недельный запас, я думаю? Ты успеешь создать кавалерию за неделю? А еще тебе нужно купить лошадей и фураж, не говоря уже о луках, уздечках и седлах…

– Кожа? – прошептал Ннанджи, а Тана улыбнулась и глянула на свою мать. Теперь все внимательно слушали.

– Кожа для седел и для катапульт, – согласно кивнул Уолли. – И смола.

– Смола? – переспросил Ннанджи, теряясь в догадках, зачем могла бы понадобиться смола.

– Мы забросим горящую смолу в башни. Зрелище будет великолепное, правда, Лорд Ротанкси? Особенно если ее заливать в третье окно снизу, преимущественно с юго-восточной стороны.

Это была комната, в которой Катан джи видел большие мешки, когда был в башне Сена. Катанджи настаивал на том, что все башни построены одинаково. Уолли предположил, что в этих мешках мог содержаться порох. Внезапная бледность Ротанкси подтвердила его предположения. Очко в пользу Уолли.

Тиваникси не понял, о чем речь, но он заметил реакцию колдуна и теперь продолжал есть, тихо улыбаясь. Но тут колдун нанес ответный удар:

– Ты все еще считаешь, что у тебя хватит средств на подобную атаку?

Уолли переслал вопрос Тиваникси вместе с заинтересованным взглядом. Тот сердито ответил:

– Мы дважды просили у старшин денег. И каждый раз они назначали специальный налог, который доходил до четырехсот золотых, но получили мы всего пятьдесят! Мы разместили воинов, сколько смогли, в ложе, но это значит, что пришлось купить постели и рабов, конечно. Остальные квартируют в городе, поэтому мы платим за их постой горожанам.

– Эти деньги уплачены? – спросил Ннанджи. Кастелян сердито вспыхнул, но этот настырный Пятый был его сеньором.

– Сейчас надеюсь, что да. Лорд Боарийи навел порядок. Кроме того, существует компенсация за разрушения. Но здесь у нас не только воины, мой сеньор, здесь их жены, ночные рабыни, дети, менестрели и герольды. Поставщики подняли цены до неприличия. Если же ты планируешь задержать сбор, следует подумать о зимней одежде. Катапульты и лошади дорого стоят; стойла, седла.., еще ты обещал компенсацию морякам за перевозку… – Голос его печально затих.

Все это звучало ужасно. Уолли подумал, что можно бы продать «Грифон» и получить обратно затраченные на него деньги. Но при этом он хорошо понимал истинную стоимость сбора; да и «Грифон» ему был нужен. Ротанкси праздновал. Брота и Томияно обменялись взглядами. Деньги – это такой предмет, о котором говорят не только воины.

– Какого сорта налог? – спросил Уолли.

– Налог с дыма, – ответил кастелян, – обычно он собирается ежегодно.

В мире, где нет письменности, налоговая система примитивна до чрезвычайности. Даже список налогоплательщиков составить невозможно. Налог с дыма? Уолли попытался вспомнить крыши Касра. На них было много труб, что говорило о холодных зимах.

– Сколько с дыма?

– Два серебряных.

Налог с дыма, швартовная пошлина? Возможно, совет старейшин состоял из торговцев и землевладельцев. Уолли все еще размышлял об этом, когда вмешалась Тана:

– Четыре тысячи – это только часть собранных денег. Кто получил остальные?

Тиваникси нахмурился: ему не понравилось нарушение ею субординации. Но Ротанакси получил возможность для укола.

– Сборщики налогов, конечно.

– Как, взяточники – портовые чиновники? – воскликнула она. – Это относится и к старшинам? И старшины получают навар?

Колдун кивнул, едко улыбаясь.

– Тем же занимаются воины, которые помогают сборщикам собирать эти налоги. Есть люди, милорд, продавшие последнюю мебель, чтобы заплатить налог. Что ты возьмешь с них теперь? Последнюю одежду? – Шпионы его работали отлично.

Воины молчали, но Тана, по-видимому, имела стойкий интерес к политике.

– Кто назначает старшин?

– Сами старшины, – сказал Ротанкси, ласково улыбаясь ей, как дедушка, – они подкармливают, естественно, гарнизон, а воины поддерживают их власть. Паразиты!

Тана посмотрела на Ннанджи, беспомощно хмурившегося в попытках разобраться во всем этом.

– Подадимся в старшины, дорогой, – сказала она.

Хотел бы Уолли, чтобы Хонакура слышал это замечание.

Воины, похоже, проиграли по последним двум пунктам, а тут еще Ннанджи совсем все испортил своим вопросом.

– Брат, – спросил он, – Лорд Боарийи так и останется с первой клятвой? Но у него должны быть вассалы. Не значит ли это, что теперь сборов – два?

Уолли не думал еще над этой проблемой. Он смотрел на Тиваникси, который еще больше помрачнел.

– Да, думаю, это так, мой сеньор Ннанджи. У него много Шестых, присягнувших ему. Думаю, почти половина.

Ротанкси еще пригубил вина.

Ннанджи встал и пошел за новой порцией.

– И что же старшины делают с этими деньгами? – поинтересовалась Тана, все еще взвешивающая выгоды правления.

Уолли посмотрел на Тиваникси, который в неведении пожал плечами. Воинов, в отличие от мудрецов, не волнуют подобные вопросы.

– О, им находится применение, – сказал Ротанкси, – можно подмести разок улицы, заплатить ночным сторожам (как правило, натуральными продуктами), починить причалы и так далее. Гарнизон, конечно, тоже требует огромных расходов. Правда, в основном они занимаются банкетами для приглашенных воинов.

Тиваникси покраснел, но тут увидел, что его сеньор ждал подобного объяснения.

– Вечно происходят балы и общественные мероприятия! Когда город посещают гости, всегда приглашают высокоранговых. Один из таких балов планируется сегодня ночью. Тебя, конечно, пригласят, милорд.

– И Ннанджи? – решительно спросила Тана.

– Хм.., да, думаю.

Тана захлопала в ладоши в восторге:

– Мне нужно платье! Джия, не могла бы ты?.. Она остановилась, сразу остановилась. Джия сидела опустив глаза в свою тарелку, чувствуя себя неуютно под взглядами всех родственников Таны.

Уолли придется выполнять некоторые общественные функции, убеждать старшин и разрешать кое-какие споры. Он совершенно точно не мог взять с собой Джию. Прийти же без эскорта довольно неприлично. Проклятье! Мало у него было проблем! Ннанджи ведь наверняка пригласят… Хуже, чем мысль об отказе, была мысль, что Ннанджи будет посмешищем, играя роль юнца-наполовину-лорда-сеньора.

А тут еще Ннанджи вернулся и услышал от Таны новость.

– Отлично! – бодро сказал он. – Надеюсь, меня не заставят танцевать! Сколько Шестых там будет, вассал?

– Тридцать девять, – ответил Тиваникси. Уолли, не переставая жевать, восторженно вытаращил глаза.

– И я их сеньор! Я могу приказать им фехтовать! Давайте посмотрим, если по шесть в день… – Он занялся длинными вычислениями, морща лоб.

Так как Ннанджи считал сбор одной большой фехтовальной тренировкой, почему бы и нет?

– Они изрубят тебя! – сказал Уолли. – А у меня для тебя еще есть несколько дел. Ннанджи улыбнулся с полным ртом.

– Все, что хочешь, конечно, но я не умею ездить на лошади, стрелять из лука, и я не плотник.

– Но ты можешь найти тех, кто это умеет! На сборе должны быть тысячи умельцев. Помнишь Кандори? Он был неплохим лошадиным лекарем, как говорил Квили. Нам понадобятся кузнецы, и стрелки из лука, и наездники, и плотники…

– Плотники? – воскликнул Ннанджи. – Но это же другая гильдия. Как и кузнецы.

Уолли взглянул на него. Как бы побороть его однолинейное мышление! Он надеялся, что Ннанджи лучше поймет его.

– Ты возьмешь плотников с собой в бой чинить катапульты?

Ннанджи некоторое время задумчиво жевал, потом вздохнул и сказал:

– Нет, конечно, нет. И седельники – гильдия, но у нас есть сутры и по кожевенному делу, и по обращению с лошадьми.., и по приготовлению еды! Спасибо, брат! Так вели воинам пройти передо мной и доложить, что каждый умеет, кроме военного мастерства… Это займет какое-то время, но могу это сделать для тебя. – Он счастливо улыбнулся и засунул свеклину целиком в улыбку.

Уолли вздохнул с облегчением, а то он уже испугался, что Ннанджи попросит стать регистратором на сборе.

– Мой сеньор Ннанджи, – тихо сказал Тиваникси, – сколько сутр шестого ранга ты знаешь? Проклятье! Ннанджи возмущенно вспыхнул:

– Я уже на тысяча восемьдесят второй. А нужно тысячу сто четырнадцать.

Оба они с Тиваникси принялись считать на пальцах.

– Тридцать две, – мрачно сказал Уолли. Если уж Тиваникси пришлось иметь сеньора низшего ранга, как получилось по этой четвертой клятве, то, конечно, он предпочел бы хотя бы шестой, а не пятый.

– Он мог побить Форарфи на третий день! – резко сказала Тана.

– Но это случилось бы только н а третий день, – не менее резко ответил Уолли, – он очень хорош против изученных противников, но незнакомые Шестые – это совсем другое дело.

– А ты как думаешь? – повернулся Ннанджи к Тиваникси.

Тиваникси получил свой шанс.

– Я думаю, что ты был достаточно хорош, еще когда мы встретились впервые, мой сеньор. Ты сразил тех двух Пятых мгновенно, я не выбирал тебе противников полегче. Досточтимый Форарфи – замечательный Шестой, как говорит Фиендори…

Он запнулся. И оба они посмотрели на Уолли.

– Я не согласен! – тяжело сказал он. – Он хороший Пятый, но ему еще далеко до Шестого.

Вопрос был исчерпан. Ннанджи продолжал чавкать. Все вокруг покончили с основной едой. По кругу пустили яблочный пирог. Кают-компания наполнилась его ароматами.

– В конце концов, – тихо сказал, ни к кому не обращаясь, Тиваникси, – он же не пытается сразу стать Седьмым.

– Да? – спросил Уолли.

Уж не думают ли они, что он передерживает Ннанджи?

– Это было бы невозможно, мой сеньор. Все Седьмые в городе считаются его вассалами и не могут экзаменовать его – все, за исключением Лорда Боарийи, но я сомневаюсь, что кто-нибудь решит к нему обратиться! Мастеру Ннанджи нет никакой возможности стать Седьмым, пока сбор не кончится.

– Я не подумал об этом! – сказал Уолли, удивляясь, почему эта мысль пришлась ему по вкусу. Ннанджи тоскливо посмотрел на него. – Ладно! Завтра, на заре, давайте проведем экзамен.

Ннанджи обнял Тану и теперь стоял улыбаясь, как маньяк.

– Завтра? – охнул Тиваникси. – Тридцать две сутры?

Уолли улыбнулся самым любезным образом:

– Ннанджи способен вспомнить, во что была одета его матушка в тот день, когда он родился. Я потеряю с ним всего лишь час сна, вот и все.

– И все же жаль… – заметил Ннанджи, – я собирался попросить Лорда Чинараму.

Воины рассмеялись и объяснили причину смеха морякам.

– Кстати, как ты обходишься с такими? – полюбопытствовал Уолли, вдруг заинтересовавшись. – Ведь тебе пришлось выбирать среди этой тысячи людей. Богиня присылала их на кораблях, где мог оказаться кто угодно.

Тиваникси кивнул:

– Это легко было распознать. Кому-то мы давали поручение, которое бы заняло их целиком, не оставляя времени ни на что другое. А кого-то просто отправляли домой.

– А как насчет вызовов? – спросил Ннанджи, пуская по кругу меньший кусок пирога и оставляя себе больший. Как он умудряется оставаться таким худым?

– Продвижения обычно не делаются через вызов.

– Но могут, – возразил Ннанджи, – я сам так делал.

Кастелян кивнул:

– Правда. Вызов будет принят и от смелого Шестого. Но вызов Лорду Чинараме Седьмые расценят как некоторое бессилие.

– Ну, тогда завтра, – сказал Уолли, когда до него дошло то, что он должен был считать своим куском пирога, – ты не мог бы пригласить парочку Шестых? По-настоящему ужасных, сильных, как быки, быстрых, как ураган, и яростных, как медведица, защищающая медвежонка.

– Я знаю двоих, – сказал Тиваникси, – рубаки! Мы зовем их Костолом и Яйца. Моряки загоготали.

– Эй! – воскликнул Ннанджи. – Ты ведь тоже мой вассал. Ты собираешься позвать пару немощных стариков?

– Вижу, что подбор окажется проблемой, – посмотрел на него Тиваникси. – Я подумаю. – Он был откровенно доволен.

– Мало чести в легкой победе! – воскликнул Уолли. – Нам не нужно, чтобы сбор думал, что Ннанджи ходит в любимчиках. Выбери хороших!

Если боги хотят, чтобы Ннанджи сделался Шестым, они дадут ему победить. Провал же не слишком ему повредит. Он не сможет претендовать на продвижение в течение года, может, это несколько охладит его пыл.

Кастелян вспыхнул и сказал, что, конечно, он того же мнения. Он найдет достойных Шестых. Тана и Ннанджи посмотрели друг на друга.

С едой было покончено. Спустилась ночь. Голова Уолли раскалывалась от планов на завтра. Все остальные расслабились и пришли в хорошее настроение, поздравляя Лину с удавшимся ужином. Даже Ротанкси позволил себе шутку по поводу тюремной пиши в Касре. Женщины принялись просить Ннанджи спеть еще что-нибудь из баллад Доа, кое-что он уже пел им раньше. Он сказал, что, может быть, позднее, а сейчас хочет покончить с этим пирогом, если никто больше…

– Около восьми! – сказал Ротанкси. Уолли снова включился в беседу. Разговор о балладах навел на мысль о седьмом мече.

– Прошу прощения, милорд?

– Я сказал, что твоему мечу около восьми сотен лет. Лорд Шонсу, даже если предположить, что Чиоксин сделал его в последний год жизни.

Теперь Уолли слушал внимательно.

– Как так?

– Он умер семьсот семьдесят лет назад! – Колдун явно был горд своими выдающимися знаниями.

Ннанджи недоверчиво скривился. Уолли же задумался. Шпионская сеть колдунов удивительно эффективна. Этот меч был новостью только в первый день его появления в ложе. Ротанкси получил о нем сообщение. Но с уверенностью можно сказать, что подробные сведения хранились только в самом Вуле. Никаких намеков на книгопечатание у колдунов не было, значит, книги были рукописными и копирование их – довольно длительный процесс. Ротанкси должен был послать запрос в Вул и получить ответ еще до того, как Уолли поймал его. Быстро работают!