Текст книги "Предназначение"

КНИГА ПЯТАЯ. КАК ВОИН ВЕРНУЛ МЕЧ

Глава 1

Была уже середина следующего утра, когда Уолли мрачно вскарабкался по веревочному трапу на палубу «Сапфира». Неподвижный, со спущенными парусами, маленький голубой корабль стоял на якоре среди залитой солнцем воды, как островок благоразумия посреди безумства сбора. Он все же вернулся, поскольку у него было здесь дело, которое он вряд ли мог кому-либо поручить, – Ротанкси. И сверкающих волн, и кружащих белых птиц этим утром не хватало, чтобы развеять его раздраженное, мрачное настроение.

Как только он ступил на борт, Джия вышла к нему навстречу. Он сжал ее руки в своих и отшатнулся, увидев ее запудренное бледное лицо. – Что случилось? – спросил он. Она потупила глаза:

– Это недоразумение.

– Кто это сделал? – заорал он. Волны гнева заклокотали в его глотке. Если это снова какой-нибудь воин, тогда – не миновать потоков крови…

– Ты, – сказала она тихо.

Он изумленно уставился на нее, неожиданно осознав, что на палубе полно других людей, в основном притворяющихся занятыми, но все они – от карапузов до старой Лины – без сомнения, смотрели и слушали.

– Когда ты судил двух воинов, хозяин. Я пыталась защищать их. И не слишком удачно для меня.

Он ударил ее? Его мысли вернулись в красный туман, заволокший его вчера в ложе… Да, возможно, он оказался на это способен.

– Моя любовь! – воскликнул он. – О Джия! – Он обхватил ее руками и поцеловал.

И снова отпрянул, озадаченный. Да, конечно, его язык был на вкус как заношенная меховая стелька, и в Мире еще не изобрели зубную пасту. Он не был пьян прошлой ночью, однако принял изрядное количество местного отвратительного вина в протухших мехах, чтобы обеспечить себе многопудовое похмелье. Без сомнения, в это утро он был любовником с особым привкусом. Но даже с учетом этого в поцелуе многого недоставало. И она называла его «хозяин».

– Я потерял голову, Джия. Я даже не помню, что творил.

Она молчала, не поднимая головы, но он ждал, и неожиданно она заговорила:

– Я знаю, хозяин.

– Ты простишь меня?

Теперь она смотрела на него, изучая с подозрением.

– Ты хочешь заслужить мое прощение?

– Как? Только скажи мне, как?!

– Спустимся в каюту, и я тебе покажу, как. Он снова сжал ее в объятиях.

– Только не сейчас, любовь моя! Я почти не спал ночью, и у меня есть одно дело.

Что-то осталось недосказанным. Он буквально спал на ногах. Он проводил Доа до ее дома незадолго перед восходом – и дверь была захлопнута перед его носом. Он вернулся обратно в ложу и обнаружил, что она по-прежнему кипит, как сумасшедший дом. Адъютант Линумино наверняка не добрался до кровати этой ночью, организуя размещение по баракам и в семейные квартиры, и снабжение провиантом, и выдачу мобилизационных предписаний – и все это одновременно. Крики и грохот марширующих сапог не смолкали ни на минуту, тут и там разгорались конфликты, отголоски которых доходили до самого сеньора. Седьмые были в прекрасной форме и полны энтузиазма, но Уолли возложил на них слишком много, чтобы это можно было сделать быстро. Мысль о постели, в которой бы его ждала Джия, была райским видением, но этой мысли он должен был сопротивляться. Или это отговорки виноватого? Она закусила губу:

– Два человека, которых ты продал, хозяин…

Так она хотела своим предложением подкупить его?

– Выбрось это из головы, Джия! Как я веду сбор – не твоя забота!

– Да, хозяин.

– И не называй меня так!

– Да, хозяин. Женщина!

Она повернулась, чтобы уйти. Он грубо схватил ее за плечо и развернул лицом к себе.

– Отношения между воинами и городом из рук вон плохие! – резко бросил он. – Важно то, что я успокоил старейшин. Теперь ты понимаешь?

Она без слов кивнула.

(Лжец! – сказала его совесть. – Что бы ни делал Шонсу, когда он был кастеляном, он терроризировал старейшин. Они унижали его этой ночью.) – Я должен был пойти на этот бал! (Вздор! Они предпочли бы, чтобы ты не показывал носа и послал Ннанджи вместо себя.) – И они были бы глубоко оскорблены, если бы я взял рабыню в сопровождающие.

(Ты подразумеваешь, что воины смеялись бы над тобой.) – И если я выбрал Леди Доа как партнершу в танце, то во всяком случае это не твое дело!

– Конечно, нет, хозяин.

Она снова повернулась. На сей раз он сгреб ее за плечи и встряхнул.

– У тебя нет повода ревновать к Леди Доа!

– Ревновать! – Невероятно, но теперь начала кричать Джия. – Рабыня? Ревнивая? Что может заставить рабыню ревновать?

– В данном случае ничего! Мне нужна была пара для танца…

– Ты думаешь, меня очень волнует, кого ты выбрал для этого дурацкого танца?

– И ничего более!

– Ты думаешь, меня волнует это, или?.. Спи с кем хочешь, хозяин. У рабов не просят прощения.

Уолли был поражен. Никогда раньше она не повышала голос так, как сейчас, ни на него, ни на кого другого. Он отпустил ее.

– Так что же тебя волнует?

– Ты! – пронзительно закричала она, топнув ногой. – Что ты делаешь с собой?!

Он был воином седьмого ранга. Он был старшим сеньором сбора, самым могущественным человеком в Мире. Он запнулся и тоже заорал:

– Укороти язык, женщина! Не забывай, ты и в самом деле только рабыня!

– И я была счастлива как рабыня! Я делала то, что приказывала мне моя хозяйка, со многими мужчинами. И очень немногие смели меня ударить!

Он взял себя в руки и понизил голос:

– Я же сказал, что приношу извинения. Я этого больше не повторю.

– Может быть, ты и должен это повторить! Чтобы я не забывала, что я только рабыня.

Никогда она себя так не вела! В какой-то момент маниакальный дух Шонсу почти прорвался наружу. Теперь Уолли укротил его, переведя дыхание и разжав кулаки. Он оглянулся вокруг, увидев множество испуганных глаз, которые поспешно были отведены. Ротанкси, которого он пришел уговаривать и вербовать, сидел на крыше кормового навеса, невозмутимо слушая вместе с другими эту бессмысленную перебранку.

– Ты говорил, что ты этого хочешь! – кричала она. – Чтобы я была настоящей женщиной. Теперь я снова рабыня…

– Да! – зарычал он, заставив ее замолчать. – Ступай в каюту! – Он развернулся и направился к колдуну, пройдя мимо сердитого, цинично усмехающегося Томияно и игнорируя его. Подойдя, он формально поприветствовал Ротанкси.

Колдун поднялся и ответил, потом опять сел. Уолли расположился около него.

– И как поживают ваши катапульты в такой прекрасный день? – осведомился Ротанкси с кислой вежливостью.

Уолли горько рассмеялся:

– Лорд Зоарийи надзирает за строительством катапульт. Я решил, что он практичнее других.

– Возможно, – прокомментировал Ротанкси, показывая, что он знает Седьмых.

– Он влез в это дело с головой. Я задержался там, по дороге: катапульта уже наполовину готова.

– Отлично!

– Да, но бесполезно – если только не использовать ее при переправе всего сбора на другой берег. На реке нет шлюзов для этого. Ее разломают и построят новую.

Ротанкси изобразил тонкую улыбку:

– Я полагаю, он потратил кучу денег на материалы.

– Разумеется. Но деньги больше не представляют проблемы, – сказал Уолли и объяснил систему сбора налогов.

Колдун недоверчиво промолчал.

– Слышал ли ты о Чинараме? – спросил Уолли.

Старик кивнул с непроницаемым лицом.

– Позднее Ннанджи осмотрел одежду. Он нашел громовое оружие и дополнения к нему. Перья, чернила и пергамент, разумеется. И еще вот это. – Уолли достал маленький медальон слоновой кости с изображением девушки, задумчиво-прекрасной.

Колдун посмотрел на медальон, лежавший у Уолли на ладони, но не пошевелился, чтобы взять его, и не проронил ни слова.

– Он и я были по разные стороны, милорд, – сказал Уолли, – но я чту его память. Воины умеют уважать отвагу. Это его дочь? – Ротанкси и Чина-рама были примерно одного возраста. Вул не столь велик, чтобы они не были знакомы друг с другом.

Колдун поколебался, прежде чем ответить:

– Его жена. Она умерла в родах много лет назад.

– Печально.

– Очень. Это был не его ребенок. Она была изнасилована бандой воинов.

Уолли вздрогнул, потом внимательно посмотрел на старика, непроницаемого как мумия. Возможно, все произошло действительно так, но это могла быть только уловка в целях самозащиты.

– Разумеется, я верю тебе, милорд, но наши сутры категорически запрещают любое насилие по отношению к женщине, за исключением двух четко определенных случаев – осужденных преступниц и в связи с кровопролитием.

И тут же он увидел, что проиграл.

– Возможно, «изнасилование» – не то слово, а, Лорд Шонсу? Со стороны воинов не было прямого насилия. Это произошло на корабле. Первый домогался ее. Когда она начала защищаться, его друзья пришли к нему на помощь. Они не использовали силу против женщины. Они начали пытать моряков. Те, чтобы избежать этого, удержали женщину для них. Это ведь не является изнасилованием по определению ваших сутр, не так ли?

Пергаментное лицо колдуна сморщилось в презрительной улыбке победителя, и Уолли оставалось только поверить ему. Он содрогнулся.

И это был человек, чье сердце он надеялся завоевать? Он вновь предложил медальон.

– Так ты возьмешь его? Чтобы по возвращении передать его семье, если она у него есть. Ротанкси взял медальон.

– У него нет семьи. У него когда-то был брат, но воины тоже убили его.

– Он с силой швырнул медальон, он перелетел через борт и исчез.

После паузы Уолли сказал:

– Это тоже печально. Но в Сене есть вдовы, милорд, и много сирот на левом берегу. Цену власти всегда составляет кровь других.

Лицо колдуна скривилось, но он ничего не ответил.

Уолли сменил тему.

– Ты слышал мою историю? Я сказал морякам, чтобы они отвечали на твои вопросы. Ротанкси хмыкнул:

– Ба!.. Я все-таки не могу быть убежден в этой твоей магии. Ты все еще ожидаешь, что я поверю в чудеса?

Уолли удивился:

– Ты не веришь даже в Промысел Богини?

– Даже в это. Когда колдун поднимается на корабль – это бывает не так редко, как ты можешь предполагать, – тогда корабль идет туда, куда хочет колдун.

Это было интересно, если это была правда. Разве Полубог не говорил, что Эпоха Легенд идет перед Эпохой Письма? Колдун не верил в чудо, будучи грамотным? Уолли взял это на заметку, чтобы обдумать при случае.

– Но я заинтересован источником твоих знаний, – продолжил колдун. – Очевидно, вы захватили или проникли в еще какой-нибудь наш колдовской орден.

– Я на самом деле из другого мира, милорд, – сказал Уолли. – Какие доказательства я могу представить? Как насчет стремени? Для вас это новинка.

Ротанкси кивнул головой:

– Впечатляюще, но неубедительно. Твои стремена – совершенно очевидная вещь, как только подумаешь об этом.

– А! Но обо всех великих открытиях можно сказать то же самое. Ладно, давай возьмем ваши устройства для дальнего видения. Они переворачивают изображение. Их, должно быть, очень неудобно использовать, скажем, для чтения по губам.

Недоверие.., и проблеск восхищения.

– Это уже тема для разговора. Ты что, можешь сделать телескоп, который не переворачивает изображение?

Телескоп! Это было новое слово.

– Конечно. Есть несколько способов, в зависимости от того, какими линзами вы пользуетесь. Вы еще не изобрели станок для изготовления линз? Впрочем, неважно. Простейший способ – поместить два телескопа в одну трубу – четыре линзы. Первый телескоп переворачивает, а второй возвращает изображение в нормальное положение. Я бы сказал, что это еще более очевидно, чем стремена.

Колдун пытался сохранить невозмутимое лицо, но глаза его сверкали. Уолли подумал, что достиг некоторого прогресса.

– Есть также способы устранения цветных ореолов вокруг предметов, но они требуют применения сочетаний стекол различных типов, и это за пределами моих познаний. Разумеется, вы можете сделать телескоп зеркальной системы, который не дает ореолов.

Теперь уже было нетерпение.

– Да? Скажи мне, как ты это можешь сделать. Уолли вытащил кусок угля, заготовленный как раз для этой цели.

– Может, ты подскажешь мне некоторые термины. – Он начал набрасывать эскиз на крышке люка – Томияно был бы взбешен. Он начал с конического сечения, это дало ему параболу, и в конце концов объяснил принцип действия телескопа-рефлектора.

Ротанкси уже не скрывал восхищения.

– Ты почти убедил меня, милорд. Есть другие колдовские ордена, кроме Вула, но я думал, что никто не опередил нас в познаниях. Я не представляю, где в Мире ты мог получить знания о таких вещах.

– Это только идея.

– Тогда расскажи мне еще. Тигр был у входа в ловушку.

– Увы, я не имею права. Телескопы не причинят много вреда, но меня беспокоят стремена. В моем мире это привело к тому, что всадники получили возможность облачиться в металл с головы до ног, и я не хотел бы открывать дверь такому безумию в этом Мире. Есть еще и другие вещи, о которых я мог бы рассказать и которые могут привести к гораздо худшим последствиям. Я подумаю о других безопасных исключениях, пока готовлю свою войну. Но я действительно из другого мира, милорд.

Он притворился, будто хочет уйти – и колдун поднял руку, чтобы остановить его.

– Эта оранжевая штука, вылетевшая из твоей лодки?

Уолли рассмеялся:

– О, это безопасно. – Он объяснил эффект нагревания газов, намекнул на молекулярную теорию, описал, как устроен воздушный шар с горячим воздухом. – У Джии сейчас не так уж много дел; попроси ее вежливо, и она даже может сделать для тебя такой же, чтобы ты забрал его домой. Рецепт восковой пропитки можешь получить у воина Катанджи; он всего лишь запросит за него около сотни золотых, я полагаю.

Последовал долгий, пристальный взгляд.

– Я удивлен, что в твои намерения входит отпустить меня домой, милорд. Уолли невинно улыбнулся.

– Ты можешь мне доверять, – сказал он. Ротанкси покачал головой:

– В твоей наживке есть крючок. Где он? Уолли пожал плечами. Несколько минут он пристально смотрел поверх голубой воды на золотой город, раскинувшийся на берегу Реки, намного более старый, чем пирамиды. Он попробовал представить одну из колдовских черных башен здесь и подумал о том, что сказал Ннанджи: разграбленный и сожженный множество раз. Если ему удастся заключить мир с колдунами, тогда он спасет много городов от разграбления в будущем. Если история – это только последовательность битв, тогда честь не тому, кто делает историю, а тому, кто предотвращает войны.

– Я бы мог выведать у тебя несколько секретов. Например, исключительно из любопытства: в моем мире громовая сила была известна за века до того, как додумались использовать ее для изготовления оружия. У вас тоже?

Старик тщательно обдумал вопрос. Не найдя в нем ловушки, он кивнул.

– Еще вопрос: когда Катанджи вынюхивал секреты вашей башни, он видел, по его словам, большой золотой шар на столбе. Это напоминает мне то, что мы называем… – Он не мог сказать «электростатический генератор». Это прозвучало бы как мычанье. – Черт! Что-то вроде собирания молний, когда ты крутишь ручку и приводишь в движение ременную передачу. Я полагаю, что вы соединяете эту штуку с металлической решеткой перед дверью, так что любой непрошеный гость будет оглушен. Будут ли комментарии?

Колдун не проронил ни слова.

– Ну давай же! – умоляюще произнес Уолли. – Я не думаю, что это могло бы остановить армию, потому что потребовало бы слишком много времени для того, чтобы накопить достаточно молний между разрядами. Но это могло бы быть хорошей ловушкой для грабителей. Ну ладно – ты скажешь мне это, а я открою тебе кое-что из секретов молний в нашем мире.

Ротанкси бросил свирепый взгляд, но в конце концов признал, что ночью золотой шар соединяется тросом с дверными ручками именно с той целью, которую предположил Уолли. Это была очень маленькая уступка, но все-таки начало доверия.

Уолли рассказал ему про громоотвод – полезная вещь для всякого, кто хранит порох в высоких башнях.

– Ты заставляешь меня нервничать, – сказал Ротанкси. – Ты рассказываешь мне о таких вещах и о своих планах. Я боюсь, что ты не намерен освободить меня, несмотря на свою клятву.

– У нас еще много времени до исполнения клятвы, – ответил Уолли. – Моя армия будет готова намного раньше.

– И что вы будете делать, если ваши великолепные катапульты и всадники не добьются успеха? – полюбопытствовал старик.

Уолли покачал головой:

– Надеюсь, они добьются! В противном случае я должен буду научить воинов изготавливать громовой порошок. Я был очень осторожен. Лорд Ротанкси. Я сохранил в тайне от них много ваших секретов – например, знаки, которые вы используете для обмена сообщениями. – Он не знал слова для понятия «писать».

– Я не давал никаких объяснений насчет серы или селитры. Как только я сделаю это, ты можешь считать себя мертвым, если твои друзья схватят тебя. Я очень надеюсь, что я до этого не дойду. Видишь ли, в моем, другом мире колдуны изобретают оружие, но принадлежит оно воинам; оружие это столь ужасно, что я не буду даже пытаться описать его. Я уверен, что то же самое произойдет и здесь. Когда пройдет первый страх, воины захотят иметь это громовое оружие. Если я не раскрою им секрета, они получат его другими путями. Даже колдуны могут быть захвачены и допрошены. Вы не сможете долго сохранить секрет громового порошка, и, когда он уйдет из ваших рук, колдуны станут слугами воинов, как это произошло в моем мире. Подумай об этом, милорд.

Оставив нахмурившегося колдуна, Уолли поднялся и ушел.

Голова его все еще трещала, глаза слипались. Джии нигде не было видно. Возможно, она выполнила его раздраженный приказ и спустилась в каюту. Он должен был помириться с ней – даже заняться с ней любовью. Сбор не развалится, если он украдет для себя пару часов отдыха. Он сбежал по трапу и вошел в ее каюту.

Она ждала там. Когда он вошел, она поднялась и встала перед ним молча, с опущенным взором, как хорошо вышколенная рабыня.

Он поднял пальцем ее подбородок.

– Джия! – прошептал он.

– Хозяин? – Ее глаза не встретили его взгляд. Его терпение снова иссякло. Черт ее возьми! Он нес на себе и так слишком много, чтобы выдерживать еще и это. Ему были нужны комфорт, общение, доверие, а не этот упрямый, бессмысленный укор. Он попробовал снова, обнял ее.

– Джия.

– Хозяин?

– Ты дрожишь! Чего ты боишься?

– Тебя, хозяин, – дождался он ее шепота.

– Меня? Дорогая, я же сказал, что виноват и прошу прощения! Я хочу любви, Джия!

– Конечно, хозяин! – Она быстро высвободилась из его объятий и начала быстро разматывать свою одежду.

Черт побери! Она сделала это, потому что знала, как это разозлит его. У нее было единственное оружие.

Это было хорошее оружие.

Он вышел, хлопнув за собой дверью.

Глава 2

Середина утра, теплый солнечный свет; Уолли только что побывал на строительстве катапульты и шествовал обратно в ложу со своими телохранителями.

Был день восьмой царствования Шонсу Первого – или его следовало называть Шонсу Вторым? – и пятый день с момента отплытия Боарийи на «Грифоне». Он должен быть сейчас в районе Уола. Экспедиция была, кажется, хорошо снаряжена, с воинами – морскими крысами на борту, с провизией на две-три недели, с изрядным запасом цепей и колодок. Боарийи был разочарован, когда Уолли исправил в его инструкциях убийства на похищения, но потом увидел в этом то преимущество, что по возвращении он сможет с помпой провести пленников по улицам города.

– Убивай их, если сможешь, – сказал ему Уолли, – но живой пленник гораздо полезней мертвого.

Сейчас целью были Уол и Аус. Уолли хотел бы иметь другой корабль, чтобы послать вверх по реке к Сен и Ча.

Боарийи все больше нравился ему. В этом верзиле было что-то от Ннанджи, плюс некоторый противоречивый цинизм. Уолли был одобрен всеми своими Седьмыми. Богиня сделала правильный выбор.

Деньги все еще поступали, но они же и расходовались. Покупка, снаряжение и обучение лошадей стоили невообразимо дорого. С катапультами было еще хуже, и Уолли думал о том, сколько же будет стоить подготовка настоящей атаки. Конечно, он мог продать «Грифон» – если Боарийи не потеряет его. Было сумасшествием посылать Седьмого в столь опасное предприятие, но, по крайней мере, у него был равноценный узник для обмена.

Наконец его процессия повернула на широкую торговую площадь перед ложей, и он приказал остановиться, так как хотел посмотреть на кавалерию в действии. Стремена имели огромный успех. Теперь все воины желали вступить в кавалерию – разве не так было всегда? Скакать на лошади в фехтовальных масках было невозможно, упражнения с мечом становились поэтому слишком опасными, и Уолли ввел в моду поло. Разумеется, эта игра на мощеном дворе представляла собой странную картину. Воины решили, что поло является величайшим достижением после изобретения половой зрелости. Оно стало любимым развлечением сбора (после волокиты за девками), и, кажется, большая часть доходов уходила на заключение пари на матчах по поло.

Даже на неопытный взгляд Уолли, и люди, и лошади делали успехи. Теперь он обдумывал следующий шаг – деревянные молотки для поло не были лучшим оружием против колдунов. Поло служило хорошей тренировкой для всадников, но пора было заказывать плотникам копья. Он послал Первого к Тиваникси с приглашением на завтрак и продолжил свое шествие.

Ближе к ложе фехтовала группа воинов. Уолли не обязательно было видеть зеленые насечки на плечевых ремнях, чтобы узнать в них людей Ннанджи. Здесь был и сам Ннанджи, в голубом килте, с рыжим хвостиком, вступивший в бой с Шестым из людей Боарийи. Кто-нибудь другой его ранга вряд ли нашел бы время для фехтования. Уолли немного посмотрел. Ннанджи, несомненно, добился успехов. Он вздохнул, стараясь не придавать значения своим сомнениям и мрачным предчувствиям. Затем скомандовал двигаться дальше.

Слепой каменный фасад ложи, ранее украшенный только бронзовыми мечами, теперь имел специальное украшение. Никто, кроме колдунов, читать не умел, но все могли пользоваться абаком. По обеим сторонам бронзового меча висело по огромному абаку из канатов и пучков соломы. На одном было отложено триста тридцать; на другом – шестнадцать, – один пленник и пятнадцать убитых, считая Чинараму. Сообщение было весьма наглядным и ради этого и было придумано. Сооружением занимались десять человек в течение двух дней. Это было первое правило управления: все должны заниматься делом. Однажды Уолли Смиту удалось восстановить производительность нефтехимического завода, обеспечив каждому рабочему месту соответствующую рабочую силу. Сейчас его подчиненные ходили без дела, и он должен был найти им занятие.

Когда он дошел до арки, группа людей вышла с дурно пахнущими ведрами – проигравшие по итогам ежедневной проверки, те, чьи спальни были признаны наименее опрятными. Теперь ложа сверкала, внутри и снаружи, но каждый день требовались проигравшие, чтобы выносить нечистоты; оранжевые насечки показывали, что эти были из людей Зоарийи. Цветовая кодировка становилась сложной для низших рангов, так как у каждого Седьмого был свой цвет, так же как и у каждого из его подопечных. У Третьего было пять насечек. Ннанджи знал, что значит каждая комбинация. Уолли об этом не беспокоился.

Он промаршировал через двор, заполненный теперь полотняными душевыми и уборными. У дверей вестибюля он распустил свой эскорт и послал воинов на поиски Форарфи, который, в свою очередь, должен был занять их чем-нибудь. Затем он вошел.

Комната была, как всегда, полна народа. В дальнем конце Линумино, адъютант, сидел за столом, так как считал деньги. Хотя Уолли всегда представлял, что эта комната должна быть заставлена конторками, пишущими машинками и телефонами, только Линумино имел хотя бы стол (сами деньги хранились в сундуке в кабинете Уолли, служившем также комнатой для совещаний и в большинстве случаев его спальней). Остальные сидели на скамье или стояли. Сидящие встали при его появлении, и все хлопнули кулаками по сердцу в качестве салюта. Уолли отменил формальное приветствие в сборе как пустую трату времени.

Он прошел через комнату, кивая и улыбаясь тем, кого узнавал, справляясь о делах, подмигнул Катанджи, нахмурился при виде двух угрюмых Шестых с избитыми лицами, без мечей и под охраной. Когда он дошел до стола адъютанта, Линумино тоже улыбнулся ему и махнул рукой в сторону группы из шести человек. Ему не было нужды говорить – три молодых Третьих с плечевыми насечками Тиваникси, каждый в сопровождении обнаженного мальчика чуть старше десяти, все шестеро нервничают.

– Сколько это составит? – спросил Уолли.

– Тринадцать, мой сеньор.

Уолли оглядел мальчиков. Все дрожали. Третьи, возможно, были Новичками последнего призыва. Он повернулся к адъютанту.

– Вы проверяли их?

– Их проверял благородный Хиокиллино, мой сеньор. Он сказал, что они прошли. Он забраковал еще четырех, сказав, что они не поймают мяч, даже если его засунуть им в рот. Не знают, где руки, где ноги!

Уолли засмеялся.

– Отлично! – Он не хотел тратить время, но нужно было исполнить ритуал, и он добавил:

– Представь их.

Линумино, в свою очередь, церемонно представил каждого Третьего.

– Я Генотеи, воин третьего ранга, и мое глубочайшее и заветное желание…

– Я Шонсу… Представь своего кандидата, воин.

– Милорд, имею честь…

– Я Джиульюно, сын Кирьюно, золотых дел мастера, и мое глубочайшее…

Уолли старательно ответил на приветствия мальчиков. Он внимательно выслушал, как они повторили устав воинов, а потом принесли вторую клятву одному из воинов. Лорд-сеньор преклонил колена, вручая им их мечи; этого они не забудут до конца жизни. В заключение он пожал каждому руку и поздравил со вступлением в гильдию. Потом Уолли прошел в свой офис, а рекруты в великом возбуждении ушагали вслед за своими новыми наставниками.

Он швырнул свой меч на кровать и плюхнулся в кресло, подняв облако пыли. Линумино прикрыл за собой дверь и остановился в ожидании. Этот иссеченный шрамами воин оказался превосходным адъютантом, с бесконечным терпением и блестящей памятью. Долгими часами просиживал он за столом, талия его при этом угрожающе расширялась. Скоро он станет таким толстым, что не сможет носить меч. Но как только сбор кончится, это будет неважно, он, наверное, подаст в отставку. Он привносил в мир Уолли порядок и благоразумие, которые сразу бы пропали, не будь его здесь.

– Бери стул, – сказал Уолли, – что-то не так? Линумино был хмур.

– Мой сеньор, я прав в своих подозрениях? Это, как всегда, люди Тиваникси забирали обещанных рекрутов?

Уолли рассмеялся:

– Я заметил. Думаю, ты тоже. Но никто из нас ничего не видел.

– Это по правилу – шесть ног на мальчика?

– Думаю, десять. Разве что четыре слишком уж хороши.

Вообще-то набор рекрутов считался делом нечестным. Но сбор очень нуждался в хороших лошадях. За них просили от трех до двадцати или даже тридцати золотых. Финансы не выдерживали таких цен. В то же время богатые семьи готовы были платить за то, чтобы пристроить сына в воины. Как только мальчика обещали взять, Уолли закрывал глаза, и Тиваникси увеличивал свой штат, получал новые рабочие руки в стойла, новые рты для прокорма и новых лошадей.

– Хорошо, давайте возьмем!

Сидя на своем жестком стуле, Линумино прикрыл глаза, как всегда делал, сообщая новости. Это был несколько странный взгляд куда-то влево, оставлявший на виду узкие полоски белков.

– Святейший Хонакура отвечает, что то, о чем ты просишь, возможно около двенадцати, и надеется видеть тебя на обеде, который дают каменщики сегодня вечером. Еще ты приглашен на банкет торговцев завтра ночью, мясников – следующей ночью и на два бала следующими вечерами, которые даются…

– Прими первые два приглашения на меня и Леди Доа. Откажись от двух других. Это походит на местную политику, в которую я не хочу вмешиваться.

Линумино открыл глаза, начиная слушать. Потом снова закрыл.

– Лорды Тиваникси и Зоарийи присылали каждый по Шестому спросить про кожи. – Глаза открылись.

– Проклятье! – зло сказал Уолли. – Нам придется платить! Старая сука пригрозила сняться с якоря и увезти с собой колдуна!

Не одна Брота пришла в Каср с грузом кож, но она успела скупить все на корню и монополизировала торговлю. Теперь она требовала четыре сотни золотых, и что бы ни говорил Уолли, ни на что больше не соглашалась. Вчера они проругались весь вечер на палубе, ревя и шумя так, что довели детей до истерики, а моряков – до пожарной корзины. Власть лорда-сеньора кончалась у кромки воды.

– С нее станется увести корабль, – сказал Уолли, – она могла поддаться искушениям колдуна. Присмотри за этим сам. Возьми деньги и побольше людей. В любом случае ты должен с ним встретиться. Он старая продувная бестия. Прошлой ночью он чуть не выведал у меня устройство паровой машины.

– Лорд Тиваникси докладывает, что еще один костолом и Первый повредили ноги. Скоро он весь сбор закует в лубки, мой сеньор. Случаи маеты животом не повторялись.

Это была хорошая новость. Когда весь сбор живет в одном здании, угроза происков Бога Эпидемий висит постоянно. А божок этот опасен для любой армии больше, чем самый страшный враг.

– Новые правила кипячения воды оглашены?

– В точности, мой сеньор. На западе хорошая вода найдена на глубине локтя от поверхности, на востоке – на длину руки.

А вот это была плохая новость! Приемы хорошего копания не упоминались ни в одной из сутр; это считалось работой для рабов, а рабов-то как раз Уолли всех и отослал.

– Лорд Джансилуи докладывает, что послал людей в Тау и Дри на поиски птицеловов, сокольников и птиц. Он спрашивает, можно ли посылать также и в колдовские города, и если можно, то нельзя ли воспользоваться услугами Лорда Ннанджи.

– Да, пусть посылает. Не воинов, естественно. Пусть попробует жрецов или торговцев. Скажи, пусть обратится к Хонакуре. И не трогает сеть Ннанджи. От рекрутов пусть все держит в тайне.

– Да, мой сеньор. Это все сообщения. За дверью дожидается депутация.., портовых служб, кажется.

– Если они беспокоятся о своих делах, я их видеть не хочу. Если они именно портовые представители, скажи им, чтобы подошли на неделе. Небольшое ожидание не повредит им.

На лице адъютанта мелькнула улыбка.

– Двое Шестых повздорили… Лорды Ннанджи и Зоарийи приговорили обоих к двадцати одному удару семихвостой плетью. Приговор ждет твоего подтверждения.

– Проклятье! – снова сказал Уолли. Он встал и подошел к окну. – Мне нужны сюда новые занавеси и лампа. Обоих?

– Каждый сваливал на другого, что тот начал первым. – Линумино тоже машинально поднялся. – Мнения свидетелей разошлись. Одни говорят, что Укилио первым полез с кулаками, другие – что Унамани первым обнажил меч.

Уолли на минуту задумался:

– У тебя есть герольд под рукой?

– Нет, мой сеньор.

– Позови какого-нибудь, пока я разговариваю с Катанджи. Что-нибудь еще срочное?

Адъютант сказал, что остальное может подождать. Он вышел. Уолли снова уселся в кресло, разглядывая кровать с ее великолепным новым балдахином. Он проводил в этой комнате почти все свои дни и ночи. Визиты его на «Сапфир» стали реже и короче; он не спал уже четыре ночи на борту. Он спал в этой комнате. Один.