Текст книги "Хранители волшебства"
Автор книги: Диана Джонс
Жанр: Книги про волшебников, Фэнтези
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Глава тринадцатая
Логрийцы оказались неожиданно высокими и белокурыми, и выговор у них непривычный. К нам сбежалась целая толпа долговязых, тощих, оборванных женщин, которые с визгом принялись дергать и теребить шар. Я не сразу разобрала, что они кричат:
– Шелк! Настоящий шелк! Сколько бы вышло хорошей одежды!
Мужчины, такие же оборванные и еще более долговязые, раскачивали лодку, где мы сидели, чтобы вывалить нас оттуда, но чары на телеге ставили лодку обратно, и они ничего не могли поделать. Ивар вытащил меч и орал: «Не подходи! Прочь! Только пальцем прикоснетесь – глотку перережу!» Зеленослезка верещал и хлопал крыльями. Рис и Огго обнажили кинжалы, а Страхолюдина встал на задние лапы и грозно шипел. Из-за всего этого нас все-таки не тронули, хотя я понимала, что вот-вот кто-нибудь наберется храбрости и залезет в лодку, дайте только срок. И тогда нас просто задавят.
Какие мы все-таки дураки, думала я. Никто даже не задумался, что мы будем делать, когда попадем сюда. Как будто все мы считали, что главное – добраться до Логры, а дальше уже не важно.
Тут кто-то схватил тетю Бек, которая сидела на носу. Я заорала: «А ну не смей!» – даже не знала, что у меня такой зычный голос, – и бросилась туда. Тетю Бек тут же отпустили.
Но не потому, что у меня такой зычный голос.
Толпу окружили подоспевшие конники. У них были мечи наголо, длиннее и шире, чем у Ивара, и они лупили ими плашмя всех без разбору.
Один из них громко и властно крикнул:
– Отойдите! Отдайте пленников нам!
На всадниках было что-то вроде формы, и я решила, что это солдаты.
– Мы спасены? – спросил Ивар.
– Вряд ли, – ответил Рис, но Ивар все равно убрал меч в ножны.
Мы и правда были пленники. Солдаты не желали с нами разговаривать, только твердили: «Не двигаться». Несколько солдат перерезали веревки и оттащили от лодки горелую лоскутную оболочку.
Еще несколько солдат привели лошадей – немолодых и тощих, видимо принадлежавших оборванным людям, судя по возмущенным крикам из толпы, – и запрягли их в лодку. Потом кто-то щелкнул кнутом, и угрюмые всадники куда-то поволокли лодку вместе с нами. Нам оставалось только переглядываться и пожимать плечами.
До Харандеда оказалось и впрямь не больше мили. Никакой городской стены не было. Просто дома вокруг становились все выше и стояли теснее, и мало-помалу дорога превратилась в извилистые улочки с лавками по обе стороны. Дома мне понравились, хотя я очень волновалась, – кирпичные, с красными крышами и разными нарядными фасадами. Хозяева как раз открывали ставни на лавках, но замирали и глазели на нас. Я неожиданно поняла, что здесь еще раннее утро. У меня было такое чувство, будто дело уже к вечеру.
Наконец мы свернули на широкую улицу, которая вела в гору. По обе стороны стояли статуи мужчин и женщин в развевающихся одеждах, почти все очень большие.
– Какая расфуфыренная улица, – шепнула я Огго. – А что это за статуи?
– Короли, королевы, чародеи, а может, и кто-то из богов, – ответил Огго. – По-моему, это называется «аллея Королей».
Наверное, так и было: дорога вела прямо вверх, к белым стенам дворца с высокими воротами. Там нас поджидало еще больше людей в форме. Главный конник сказал тому, у которого мундир был расшит золотом:
– Лазутчики с летучей машины, командир.
– Хорошо, – сказал Золоченый. И бросил кому-то из солдат: – Ступай сообщи мировому судье. Он, должно быть, уже на ногах.
– Есть! – ответил солдат и бегом бросился в ворота.
Когда нас вытащили на квадратную площадь за воротами, я сообразила, что нас, наверное, заметили еще в воздухе и подготовились к встрече.
Ворота с лязгом захлопнулись, и к нам подбежали какие-то слуги и увели лошадей. Зеленослезку тоже хотели забрать, но Финн закричал: «Нет-нет, это хранитель Запада! Он со мной!» – а сам Зеленослезка заверещал и взмыл в воздух и всех перепугал. Так что его трогать не стали, и он водворился обратно к Финну на плечо. Страхолюдина стал невидимым. Я вспомнила, что он исчез, как только появились конники. И никто, конечно, не заметил Алокровку, прятавшуюся у Риса в рукаве. Так что, когда нас заставили вылезти из лодки и провели в огромное белое здание на той стороне площади, мы были по-прежнему вместе – все десятеро.
Тетя Бек устроила настоящий скандал. Сначала не желала вылезать из лодки, а потом, когда ее попытались вытащить силой, как закричит:
– Руки прочь! Как вы смеете прикасаться к скаррской мудрице?
Все, конечно, тут же отдернули руки, а Золоченый сказал:
– Сударыня, если вы не выйдете сами, мне придется лично нести вас!
Тем временем я в полном отчаянии спросила у Риса:
– Что нам теперь делать?
Рис был совершенно спокоен, – по-моему, это с его стороны было просто неразумно.
– Что-то да будет, – ответил он. – Потерпи.
Между тем тетя Бек с величайшим достоинством вышла из лодки на булыжную мостовую. После чего нас препроводили во дворец.
Было ясно, что логрийцы не из породы жаворонков. Когда мы протопали по очень внушительным гулким коридорам с деревянными стенами и очутились в пустой деревянной комнате в окружении стражников, оказалось, что мировой судья только что пришел и еще только напяливает на себя белую официальную мантию; потом он зевнул и уселся в единственное кресло. Это был заросший, туповатого вида дяденька, такой же скучный, как и вся эта комната. Хотя в комнате все-таки была одна нескучная вещь – гигантская фреска во всю стену с изображением быка с огромными синими крыльями. Пока мировой судья суетился и усаживался, я показала на быка и спросила Огго:
– А это еще что?
Ответил мне Золоченый, потрясенный моим невежеством:
– Это же изображение Великого хранителя Логры! Проявите уважение, любезная!
– Мне нужно в уборную! – провозгласила тетя Бек.
– Покажите, где это, – устало сказал мировой судья. – Всем покажите.
Нас опять увели. Нам с Рианнан и тетей Бек показали неплохо оборудованную беленую комнатку с туалетом. Должна сказать, это было очень кстати. По-моему, не только я так думала. Так или иначе, Финн, Ивар, Огго и Рис вернулись в деревянную комнату заметно повеселевшими.
– Ну, теперь можно наконец начинать? – спросил мировой судья. Пока нас не было, ему дали чашку с чем-то горячим, и он прихлебывал оттуда, сердито глядя на нас поверх. – Должен сказать, вы довольно пестрая компания лазутчиков.
– Мы не лазутчики, – сказал Ивар, сердито глядя на него в ответ.
– Тогда зачем вы здесь? – спросил мировой судья. – Ко мне надо обращаться «ваша честь».
Рис притронулся к руке Ивара, чтобы тот молчал.
– Потому что… э-э-э… ваша честь… у меня появилась мысль, что преграду можно преодолеть с воздуха, и мы решили это проверить. Как видите, проверка удалась.
– Ни с чем не сообразная выдумка, – отрезал мировой судья. – Несомненно, вы здесь что-то разведываете. Меня смущает, что вы все из разных мест.
Золоченый показал на тетю Бек:
– Вот она утверждает, что она скаррская мудрица, ваша честь.
Мировой судья посмотрел на тетю Бек, у которой полпрически растрепалось от ветра.
– Что ж, я слышал, что все они женщины дикие и безумные. Как видно, и она тоже. На мое решение это не повлияет. Все они чужестранцы. Посадите их под арест, пока регент не найдет время вынести приговор.
– Регент? – спросила тетя Бек. – Что еще за регент? Я думала, у вас здесь король.
– Регент – брат короля, который правит, поскольку король нездоров, – отвечал мировой судья. – А ко мне положено обращаться «ваша честь».
– Тогда обращайтесь ко мне «Премудрая», – заявила тетя Бек.
– Не стану, – сказал мировой судья. – Вы лазутчица. Всех под замок.
– Но я скаррский принц! – возразил Ивар. – Меня нельзя сажать под замок.
– И мою сестру тоже, – сказал Рис. – Она звездоносный галлисский бард!
– Ко мне надо обращаться «ваша честь»! – прямо-таки взвизгнул мировой судья.
– А я – святой монах с Берники, – вставил Финн. – И арестовывать меня – кощунство.
– Говорите «ваша честь!» – заорал мировой судья.
Тогда Огго неохотно шагнул вперед и сказал:
– Ваша честь, я гражданин Логры. Я здесь родился и…
Мировой судья наградил его презрительным взглядом:
– Да неужели? Приходишь сюда в варварских скаррских отрепьях и говоришь мне такое? Наверняка ты из тех диких великанов, каких там разводят на племя!
Лицо у Огго залилось краской. Я заметила, что он выше всех в комнате. Похоже, в последнее время рос как заведенный. Он снова заговорил, но мировой судья оборвал его:
– Сейчас ты мне еще нагородишь с три короба, будто ты на самом деле принц, как этот мальчишка! – Он показал на Ивара.
– Но я действительно!.. – возмутился Ивар.
– Ну… – начал было Огго.
– Ой, заберите их скорее! – простонал мировой судья. – Посадите в темницу с остальными пленниками, пока у регента не появится время с ними разобраться. – Он со стуком поставил чашку на подлокотник и хлопнул в ладоши, неуклюже всплеснув руками. Чашка накренилась, упала на пол и разбилась. – Вот, полюбуйтесь, что из-за вас вышло!
Мы, конечно, попали в настоящую беду, но мне было трудно сдержать смех. А Рианнан захихикала, прикрыв рот ладошкой. Но Ивар кипел от гнева, а Огго громко сопел и, похоже, едва сдерживал слезы. Солдаты вытолкали нас из комнаты, и Ивар сорвался на Огго:
– Не волнуйся, уж мы-то не сомневаемся, что ты Огр из Логры!
А Рис выразил наболевшее, заметив:
– Как чиновник он никуда не годится. Неужели им не по карману нанять никого лучше? Был бы он жрецом на Галлисе, служил бы в Сайноне.
– Или в Дроковом Уделе, – кивнула Рианнан.
– А что, служить там – позор для жреца? – спросила я. – От души надеюсь, что да.
А тетя Бек неожиданно – я даже вздрогнула – сказала:
– Таким, как он, навоз бы выгребать!
Ни Золоченый, ни остальные солдаты нам ничуть не возражали. У меня возникло ощущение, что они тоже так думали, но, возможно, молчали они потому, что мы как раз начали подниматься по лестнице – по длинной деревянной лестнице. Солдаты пыхтели и были всему этому совсем не рады. А мы так привыкли ходить по холмам и долинам, что подъем одолели в два счета.
Мы прошли по коридору, потом опять вверх по длинной лестнице, уже каменной, и всю дорогу Рис болтал не умолкая – рассказывал про Сайнон и Дроковый Удел и про то, какая там тоска. Я сказала ему, что для меня большое облегчение узнать, что на Галлисе есть места, которые нельзя назвать идиллически прекрасными.
– Конечно! – сказал Рис, когда мы начали подниматься по очередному каменному пролету. – На Галлисе есть места, куда не поедет ни один бард, вот там все и портится.
Мы поднялись уже на столько лестниц, что я решила, что нас посадят в высокую башню. И даже удивилась, когда мы вдруг свернули в сторону и протопали по большой передней, где довольно вкусно пахло нагретым деревом. Я уже заподозрила, что Логра – самый теплый из всех островов, где я побывала. Видимо, дело шло к полудню, и в дюжину высоких узких окон так и били солнечные лучи.
Из передней нас вывели в темный коридор, уходивший в обе стороны. Там было много-много дверей, все запертые на засовы. Нас остановили у ближайшей двери, на которой было особенно много засовов. Я готова поклясться, что, пока мы стояли и ждали, когда один из солдат отодвинет все засовы, из-за запертой двери далеко в левом конце кто-то высунулся, но увидел нас и тут же юркнул обратно.
Наконец дверь распахнулась, за ней оказалась большая светлая комната. Солдаты втолкнули нас туда, а Золоченый крикнул следом:
– Тут к вам друзья пришли, принц!
Мы сбились в кучку и заозирались. Это был огромный зал, где по противоположной стене шла череда пустых арок, выходивших прямо в небо, и сидели там и сям люди, которых хватило бы на небольшую толпу. Первым я увидела принца Аласдера. Он был бледный, как призрак, и лежал на кушетке ближе к середине зала. Ноги у него были все в повязках, покрытых корками, в пятнах крови, одна повязка пожелтела от гноя. Вид у них был ужасный. Я знала, что принц Аласдер ранен, но не представляла себе, насколько тяжело.
Он смотрел на нас, и вся его свита тоже. Все они были в охотничьей одежде, в которой их и похитили, – она совсем обтрепалась, но была чистая. Все смотрели друг на друга долгую-долгую минуту, пока солдаты снаружи задвигали засовы, а потом еще более долгую минуту слушали, как те маршируют прочь.
А потом все ожили.
– Финн, старый ты чертяка! – крикнул кто-то. – Ты привез нам зеленую птицу!
На это Зеленослезка заухал, запищал, спорхнул с плеча Финна и принялся облетать всех в зале, одного за другим. Финн рассмеялся.
Принц Аласдер взял тряпицу, лежавшую возле кушетки, и быстро обтер лицо. На миг его голова скрылась в облаке какой-то белой пудры. Потом он отбросил тряпицу, осторожно вынул ноги из жутких повязок и вскочил. И зашагал к нам, даже не хромая, и лицо у него стало здорового цвета, хотя я видела тщательно заштопанную прореху в его узких штанах там, где его ранили.
– Бек! – воскликнул он. – Бек, клянусь всеми богами!..
И, к моему великому изумлению, тетушка бросилась к нему, и они обнялись, как влюбленные, и она все твердила: «Ах, Алли, когда тебя похитили, я думала, у меня сердце разорвется!» – а принц Аласдер просто повторял: «Любовь моя, любовь моя!»
Ну-ну, подумала я. А я и не подозревала, что тетя Бек все это время ходила с разбитым сердцем. Даже не знала, что они с принцем Аласдером были знакомы. Но вот же она – и не просто снова в здравом уме, но и разом помолодевшая на несколько лет, и лицо у нее раскраснелось от счастья, а на голове по-прежнему страшный беспорядок. Тут меня осенило, что именно поэтому тетя Бек сразу не отказалась от всей этой затеи со спасением принца, хотя, если вдуматься, вполне могла бы, и почему она не сдалась, когда мы очутились на Бернике без гроша в кармане. Ну-ну.
К этому времени остальные пленники столпились вокруг нас, и мне пришлось взять себя в руки и всех представить. Было ясно, что Финн в представлениях не нуждается. Оссен, тот самый придворный, который поприветствовал Финна, очень быстро отвел его в сторонку, усадил на скамью возле арок и вытащил откуда-то каменную бутыль и две большие кружки. Стыдно сказать, но еще до полудня Финн напился до полного безобразия! Так что я представила Ивара. Кто-то уточнил: «Сын моей дальней родственницы Мевенны?» – и Ивара тоже быстро отвели в сторонку, чтобы выяснить, как поживает его семейство.
Следующим я представила Огго. Мне думалось, что он заслуживает внимания. Я рассказала, как его оставили на Скарре.
Принц Аласдер, по-прежнему крепко обнимая тетю Бек за плечи, спросил:
– А ты им говорил, кто ты в Логре, сынок?
– Намекал, – уклончиво ответил Огго.
– Я тебе с этим помогу, – пообещал Аласдер. – Не беспокойся.
– А это, – сказала я, – Рис и Рианнан из Пэнди на Галлисе. Мы прилетели сюда на воздушном шаре, который изобрел Рис.
– Из Пэнди?! – воскликнул кто-то. К Рису с Рианнан протолкался красивый великан с роскошнейшей бородой. – Дети Брана? – Он был в выцветшем бардовско-синем. Меня осенило, что это ведь мой отец, и тут же скрутил приступ застенчивости, и я решила отныне и впредь держать рот на замке.
Но тетя Бек положила конец взволнованным рассказам про воздушный шар и как все началось с того, что Бран изобрел парящие телеги.
Она показала на меня:
– Ты бы лучше про нее спрашивал, Гарет. Это же твоя дочка.
– Как, Айлин?! – Отец уставился на меня. – Но она же была совсем крошка!
– У нее было время подрасти, – сказала тетушка, – и стать мудрицей.
Я видела, что отец не знает, что сказать. А потом он осторожно проговорил:
– А что твоя мама, Айлин?
– Умерла, – сказала тетя Бек и обожгла меня взглядом: мол, ни слова про жреца Килканнона!
Да я бы и сама сообразила. Я онемела, так же как отец, но решила, что мы, наверное, сумеем поговорить после того, как все расскажут про наши приключения.
Но на это у нас, похоже, не было времени. Принц Аласдер сказал:
– Рори, сбегай-ка принеси нам фрукты, которые обещала Люселла. И попроси вина. Можешь прямо сказать зачем.
Я была готова ручаться, что тот, кто на это кивнул и ушел, был тот самый, кого я заметила, когда он высовывался из-за запертой двери. На этот раз он вышел в другую дверь, которая открылась так же легко.
– Они все не заперты, – пояснил отец, поймав мой удивленный взгляд, – кроме той, в которую мы входим. Все мы тут актеры в комедии.
– И лучше бы продолжить спектакль, – заметил принц Аласдер. – Министры будут здесь в любую минуту.
Он вернулся на кушетку и ловко сунул ноги в жуткие повязки. Кто-то из пленников принес ему большую шкатулку пудры, и принц Аласдер припорошил себе лицо метелочкой из перьев. И вмиг снова превратился в бледного, измученного калеку.
– А вы, новенькие, состройте-ка грустные лица, ведь томиться в плену не сахар, знаете ли.
Мы ничегошеньки не понимали, но разошлись по залу и изо всех сил постарались изобразить уныние.
Ивар, Рианнан и Рис со скорбным видом сели рядышком на пол, поджав ноги. Тетя Бек села возле Финна и буравила его взглядом, пока он не устыдился и не задвинул кружку под стул. Зеленослезка пристроился на спинку стула Финна и нахохлился. А нас с Огго одолело природное любопытство, и мы подошли к аркам посмотреть, что оттуда видно.
Как выяснилось – ничего, кроме террасы с расставленными по ней стульями. За низким парапетом террасы, далеко внизу, виднелась площадь, с которой мы пришли. С такой высоты она казалась не больше этой страницы. Это и правда была идеальная тюрьма. Просторная, светлая, идеальная тюрьма. Если, конечно, запереть все двери.
К нам подошел мой отец. Вид у него до сих пор был смущенный.
Огго спросил:
– Наверное, вы тут тайно плетете веревки?
Отец засмеялся:
– Можно было бы. Но какой в этом смысл? Вниз попасть несложно, есть много способов, но мы все равно очутились бы в Логре, за преградой.
При этих его словах из-за дворцовых стен, из города, послышался какой-то низкий нарастающий гул. Мы увидели, как ворота, ведущие на площадь, распахнулись, внутрь проскакали две лошади и остановились как вкопанные, как будто не могли бежать дальше. Даже отсюда, сверху, было видно, что они все в пене. Всадники, одетые в какие-то просторные красные балахоны, соскочили с лошадей и с трудом устояли на ногах, – как видно, они устали не меньше своих скакунов. Из ворот и изо всех дверей вокруг площади хлынула буйная вопящая толпа. А гул из-за дворцовых стен все нарастал.
– Не понимаю, что происходит, – сказал отец. – Это же, кажется…
Его перебило громкое «фр-р-р» зеленых перьев. Это Зеленослезка вылетел в арку прямо у меня над ухом и стрелой ринулся за парапет.
– …чародеи, – договорил отец и высунулся в арку, чтобы посмотреть вслед Зеленослезке, который камнем падал вниз, пока не превратился в размытую зеленую точечку вдали, а потом расправил крылья и стал нарезать круги над площадью. – Он часто так?
– Нет, – ответила я. – На самом деле он довольно здравомыслящий для птицы.
Разгоряченная толпа подхватила усталых чародеев и понесла их ко входу во дворец. Когда они скрылись за дверями, отец снова повернулся лицом к просторной тюрьме:
– Нам лучше всего сейчас начать представление. – И вздохнул.
Зеленослезка уже вернулся и парил над террасой, раскинув крылья.
– Преграда пала! – закричал он. – Преграда пала!
– А вот теперь, пожалуй, самое время плести веревки, – сказал Огго.
Глава четырнадцатая
Едва Зеленослезка успел усесться на плечо Финна, как раздался лязг засовов на запертой двери. Очень полезный сигнал. У нас было время рассесться на полу и состроить подобающие нашему положению кислые мины. А тетя Бек просто осталась на месте – она сидела очень прямо на кушетке рядом с Финном, и вид у нее был в точности как обычно. Более того, по-моему, она выглядела лучше прежнего. У нее появился румянец и даже что-то вроде улыбки.
Дверь распахнулась, в нее промаршировали солдаты, а следом вошел Золоченый и грозно объявил:
– Министры регента явились для беседы с принцем. Выказывайте почтение.
«Выказывать почтение? Это еще с какой стати?» – подумала я, когда в зал вошла компания разодетых придворных. Придворные были разные: и надутые одутловатые, и мелкие крысоватые, и крупные неотесанные, и еще двое-трое ничем не примечательных. И мне с первого взгляда стало очевидно, что все они до единого – дураки пустоголовые. Министры величественно огляделись, и солдаты торопливо поднесли им кресла, чтобы они полукругом уселись перед кушеткой принца Аласдера. Пока они рассаживались и устраивались, приоткрылась дверь в дальнем углу – одна из тех, которые были все в засовах, но на самом деле не заперты, – и туда заглянул тот человек, которого отправили попросить фруктов. Увидев министров, он поскорее отшатнулся обратно за дверь.
– Мы приняли законы, которые вы посоветовали нам провести, – провозгласил надутый одутловатый министр, – но пока не наблюдаем от них никакой пользы.
– Что ж, на такие перемены требуется время… – отвечал принц Аласдер слабым больным голосом.
– Не лишайте принца последних сил! – сурово вмешалась тетя Бек. – Когда вы приняли эти законы?
Министры вытаращились на нее примерно так же, как все смотрят на Зеленослезку, когда тот вдруг говорит что-то осмысленное.
Отец певуче, по-бардовски проговорил:
– Эта дама – скаррская мудрица. Прошу вас, внимательно слушайте каждое ее слово.
– А, – сказал министр. – Ладно. Законы мы приняли вчера, сударыня.
– Тогда неудивительно, что ничего еще не произошло, – сказала тетя Бек. – Надо подождать хотя бы месяц.
– Да, сударыня, – сказали они.
Тогда распищался один из мелких крысоватых – он хотел донести до нас что-то про городской устав, – и мне стало так скучно, что я бросила слушать. И задумалась о том, как внезапно и загадочно рухнула преграда. Может быть, для этого было нужно всего-навсего, чтобы кто-то снаружи пересек ее и проник в Логру. А когда она пала – как только ее перелетел наш шар? Эти чародеи, или кто там они, очевидно, прибыли издалека, возможно, с самого побережья, и скакали гораздо медленнее, чем летел наш шар. Тут я вспомнила страшный ветер, который вдруг поднялся, как только мы очутились в Логре. Так вот откуда он взялся – это преграда рухнула и высвободились ее силы. А потом, когда ветер поднялся со всех сторон, это до нас долетели силы, которые высвободились от падения остальных ее участков: они устремились вглубь острова и сошлись там, где мы летели. Да уж, повезло нам, что остались живы.
За всеми этими размышлениями я пропустила большой кусок занудного разговора. А когда снова прислушалась, принц Аласдер говорил слабым голосом калеки:
– Это просто потому, что цены на продовольствие так высоки. Разве я не советовал вам приказать торговцам передать правительству свои запасы? Я знаю, что их закрома ломятся от зерна.
– Но если мы так поступим, торговцы будут очень недовольны, – засомневался министр.
– Так уговорите их. – Принц Аласдер вздохнул. – Мы придумали вам оросительные каналы, и теперь, когда они достроены и пущены в ход, на следующий год можно ожидать огромных урожаев. Тогда торговцы получат небывалую прибыль, а вы, разумеется, обложите их налогами, и поэтому…
Запертая дверь с грохотом распахнулась. Человек в чиновничьей мантии растолкал солдат, которые стояли на страже возле двери, и подбежал к надутому министру. Нагнулся и что-то взволнованно зашептал министру на ухо.
Тот вскочил:
– Уже пора?! Тогда… – Он яростно замахал остальным министрам. – Что-то случилось! Принц, мы вынуждены вас оставить.
И они выскочили за дверь, да так поспешно, что едва не застряли, а солдаты бросились за ними.
– Ага, – сказал отец. Кресла, расставленные у кушетки, опустели, и он остался там один. – Это они узнали, что преграды больше нет, верно?
– И сейчас у них появится уйма новых поводов для тревог. – Принц Аласдер потянулся с довольным видом, вытащил ноги из повязок и пояснил: – С тех пор как появилась преграда и воцарился регент Уолдо, в Логре начались засухи и наводнения и чуть не разразилась гражданская война. Уолдо – никудышный правитель. Честное слово, не знаю, что бы они делали без наших советов.
– Значит, вы – тайное правительство Логры? – спросила тетя Бек.
Принц Аласдер кивнул и улыбнулся ей, будто проказник-мальчишка.
– А как тебе пришло в голову проложить оросительные каналы? – спросила тетя Бек. – На Скарре такого нет и никогда не было.
– Естественно, – ответил принц. – Там постоянно идут дожди. Я знаю о каналах, поскольку сходил в дворцовую библиотеку и прочитал о них.
– Как тебе это удалось? – удивилась тетя Бек.
– Позаимствовал мантию у одного чародея, и никто ко мне не приглядывался, – сказал тот. – Кто-то же должен был защитить здешних бедняков. Уолдо-то думает, достаточно казнить всех несогласных, а такими мерами ничего полезного, согласись, не сделаешь.
– Что да, то да, – сказала тетя Бек. – При этом ты уверен, что все, чего ты требуешь, исполняется. Ты видел, как они строят эти каналы?
Принц Аласдер кивнул:
– Мы все видели. Оссен достал нам лошадей, а Гарет позаимствовал целый тюк чародейских мантий, и мы почти каждый день ездили на стройку, чтобы никто не отлынивал от работы. Вот расплачиваться с ними было трудновато. Нам с Гаретом пришлось не раз и не два устраивать набеги на сокровищницу регента Уолдо.
Отец кашлянул:
– Я, естественно, усыпил стражников песней. Никто не пострадал.
В голосе тети Бек зазвучал намек на возмущение:
– Я-то думала, что ты томишься раненый в темнице, а на самом деле вот чем ты тут занимаешься!
– Рана действительно заживала долго, – признался принц. – Так долго, что я успел сообразить, как выгодно быть калекой.
Тут все мы засмеялись.
Огго шепнул мне:
– Надо же, я и не думал, что принцы бывают такие занятные. Как ты считаешь, он возьмет меня к себе в свиту?
– Так попроси! – посоветовала я.
При этих моих словах все двери распахнулись разом. В зал повалили десятки людей с блюдами фруктов, подносами хлебов и большими тарелками мяса. Одни несли бутылки с вином, другие – тарелки и бокалы, третьи – стулья, доски и ко́злы, и изо всего этого очень ловко и проворно собрали и накрыли пиршественный стол.
– Вот это да! – поразился Ивар.
– Скажите спасибо дворцовой домоправительнице, – сказал отец. – А вот и она, наша прелестная Люселла.
Следом за деловитыми слугами в зал вошла совершенно удивительная дама крошечного роста. И волосы, и лицо были у нее темные-темные, а нос – большой и вздернутый, и она была очень красива, хотя и незнакомой мне красотой. Одета она была донельзя скромно, в белое атласное платье в тонкую синюю полоску, но этот наряд, очевидно форменный, делал ее еще краше. Отец потом сказал мне, что она из Ровены на юге Логры, там все такие. Так или иначе, мне бросилось в глаза, что мой отец влюблен в нее, по крайней мере наполовину. Интересно, с обидой подумала я, почему все, кто мне нравится, увлечены кем-то другим? Но Люселла была так очаровательна, что я прекрасно понимала отцовский выбор.
– Прошу прощения за задержку, – сказала она. – Пришлось дожидаться, пока министры уйдут. Но… – Она взялась за полосатый фартук и робко потеребила его. – Но я на самом деле пришла, потому что один из пленников сказал, что родился в Логре.
– Это я, – сказал Огго. Он не сводил с нее глаз. – Я родился здесь, но дядя оставил меня на Скарре.
Люселла посмотрела на Огго так же пристально, как он на нее. И проговорила:
– Ты случайно не…
А Огго спросил:
– Вы – Люси? Мою нянюшку звали Люси.
И тогда Люселла воскликнула:
– Да, это ты, это ты! Мой крошка Хьюго!
Она бросилась к Огго и обхватила его обеими руками где достала. Он прямо высился над ней. Ему пришлось нагнуться, чтобы обнять ее.
Хьюго, подумала я. Ну да, конечно, на самом деле его зовут Хьюго. А мы решили, что Огго, из-за логрийского акцента.
Люселла, не отпуская Огго, отстранилась от него, сияя.
Огго сиял еще пуще:
– Ты мне пела и рассказывала чудеснейшие сказки!
– Я любила тебя, как родное дитя, – сказала Люселла. – Ах, какой ты стал большой! – После чего повернулась к принцу Аласдеру и очень серьезно проговорила: – Ни в коем случае не говорите регенту Уолдо. Он его убьет, если узнает.
Улыбки у всех тут же погасли, но я едва не расхохоталась от того, какое потрясенное лицо сделалось у Ивара, когда Люселла продолжила:
– Понимаете, Огго – сын короля.
И тут Страхолюдина как толкнет меня со всей силы, я упала – и в тот самый миг по комнате пронесся страшный вихрь. Он опрокинул пиршественный стол, так что кувшины и бутылки взлетели в воздух, а людей, будто тряпичных кукол, швырнул вон из зала в двери, которые так и хлопали. Меня он потащил по полу в другую сторону, на террасу, и едва не сбросил за парапет. Я услышала отцовский голос, выпевавший мощную чистую ноту, и от этого пения ветер слегка утих. Это спасло мне жизнь, потому что я успела уцепиться за парапет. Но когда я обернулась, в зале никого не было. Никого, только мебель летала по воздуху и разбивалась о стены.
Потом я увидела Огго, он цеплялся за ручку одной из дверей, которая так и хлопала, будто хотела его стряхнуть.
– Огго! – закричала я.
Ветер заткнул мне рот, высушил слова, готовые сорваться с языка. А еще он выл, этот ветер, и заглушил мой голос. Но Огго меня услышал. Я увидела, как он кивнул. И поползла к нему против ветра. Ветер был такой сильный, и ползти было ужасно трудно, словно колени и руки у меня были приклеены к полу. Над головой свистели в воздухе сливы, смоквы и виноград, и мне приходилось то и дело пригибаться. Я почти доползла до Огго, когда прямо на меня торцом полетела кушетка принца Аласдера, а вокруг нее роились стайки булочек. Я прижалась к полу и почувствовала, как край кушетки скользнул по волосам, а потом услышала, как она ударилась об арку у меня за спиной и разлетелась вдребезги, и тогда я снова поползла вперед, а ветер визжал мне в уши.
Огго подставил в дверь плечо, и она зажала его, будто тиски, словно хотела выдавить из комнаты. Ох и больно же ему, наверное, было, но он терпел и держал дверь, пока я не проползла в щель мимо его ног и не очутилась в коридоре. А потом его вышвырнуло на пол следом за мной, и дверь с грохотом захлопнулась. Лязгнули засовы, повернулись ключи. Что она думала, эта дверь, – что заперла нас или заперлась от нас?
Мы сидели на полу, устало отдуваясь, и я выдавила: «Спасибо, Огго, что спас меня». Меня бросало в дрожь от одной мысли, что я могла остаться запертой в зале один на один с этим ветром-убийцей. Я была уверена, что это тот же самый ветер, от порывов которого загорелся наш шар. Теперь-то ясно, что его на нас наслали. И я подозревала, что ветер, который нес нас над Логрой, тоже был колдовской. Дело было не в том, что пала преграда, как я решила поначалу, и в столицу он нас принес тоже не случайно. Его наслали, чтобы он доставил нас туда.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.