Текст книги "Хранители волшебства"

– Как такое может быть? – недоумевал Финн.

Я тоже недоумевала. Но в основном я думала, что у Брана здесь словно бы свое королевство, полное дальних родственников, совсем как у моего дальнего родственника короля Кенига.

Когда все гости ушли и остались только жрец и учительница, большой стол накрыли к ужину. Я была занята – надо было угрозами заставить тетю Бек поесть, – зато Огго осмелел, разговорился и все задавал вопросы. Первым делом он спросил, что это за удивительные телеги без колес.

– А, эти, – сказал Рис. – Это волшебное изобретение моего отца. Правда здорово?

Я посмотрела на дядю и подумала: значит, он тоже волшебник!

Бран улыбнулся.

– Пришлось поломать голову, – сказал он. – Но лошадям так легче. Только я так и не сообразил, как сделать, чтобы телеги не переворачивались.

– Управлять ими очень трудно, я вот совсем не умею, – призналась Рианнан.

– Да уж, девочка моя, – отозвался Бран. – До сих пор вздрагиваю, как вспомню, как ты на пробном образце врезалась в большой амбар!

Рианнан вся порозовела и больше ничего не говорила. Ивар, который покатился бы со смеху, если бы речь шла о ком-нибудь другом, посмотрел на нее с сочувствием.

– Должно быть, это действительно искусство, – сказал он.

Я поймала себя на том, что до сих пор еще немного злюсь на него.

Огго еще много о чем расспрашивал, но в основном я помню вопрос, который он задал, когда мы ели сладкое – горы блинов, намазанных медом и вареньем.

Огго спросил:

– А снег у вас здесь бывает?

– Нечасто, – ответила учительница и, поскольку привыкла учить, продолжила: – Видите ли, Галлис лежит на пути теплых воздушных течений с южного океана.

– А когда снег все-таки идет, что делают барды? – спросил Огго.

– Ой, у них полно работы! – рассмеялся Рис. – Так и носятся стайками туда-сюда и поют, чтобы снег стал густой, белый и живописный, а вокруг всех водопадов наросли красивые сосульки.

– На моей ферме так не принято, – проронил Бран и обменялся довольно мрачным взглядом со жрецом.

Мне стало ясно, что им со жрецом деятельность бардов не по душе.

Пока мы ели, Венда то и дело посматривала на тетю Бек – пристально и задумчиво.

– На ней какие-то очень странные чары, – сказала она мне. – Но я посмотрю, что можно сделать.

И после ужина она увела тетю Бек куда-то в дом. Учительница и жрец сразу попрощались, будто по сигналу, а мы помогли служанкам все прибрать. Когда служанки сами сели ужинать, Бран отправил Брента спать, а нас отвел в маленькую гостиную. Здесь уже растопили камин, как будто поджидали нас. Страхолюдина прокрался следом за нами и снова улегся на самое теплое местечко.

– Ну что, Рис, готов? – спросил Бран.

– Как никогда, – ответил Рис.

Он словно бы… словно бы засветился. Мне стало ясно, что, с тех пор как мы с ним познакомились, а может быть, и раньше, ему приходилось как бы прятаться.

Тетя Бек, будь она тогда с нами и в здравом уме, с порога сказала бы ему что-то вроде: «Хватит прибедняться». Но теперь Рис стал самим собой. Глаза у него сверкали, и сидел он так, словно в любую секунду готов был вскочить.

– То, о чем я вам сейчас расскажу, страшная тайна, – начал он. – Жрецы назвали бы ее кощунством.

Финн поерзал и спросил:

– Выходит, у нас тут заговор?

Зеленослезка, сидевший у него на плече, вытянул шею и заглянул ему в лицо.

– Да, наверное, – сказал Рис.

Из-за пазухи у него вдруг высунулась Алокровка и тоже уставилась на Финна.

Финн сглотнул.

– Вижу, это важно, – сказал он. – А моя богиня не станет возражать?

Бран хохотнул:

– Не волнуйтесь, дружище. Жизнь научила меня, что слова жрецов и промысел богов не всегда сходятся. А у нас тут пророчество, его надо исполнять.

– А, – сказал Финн.

Рис нетерпеливо подался вперед:

– Я об этом всю жизнь мечтал. Я хочу спасти дядю, которого похитили вместе с наследным принцем. И уже год продумываю, как это осуществить. – Он посмотрел на меня. – Ты же хочешь снова увидеть отца, правда?

У меня было такое чувство, будто чья-то огромная рука стиснула мне сердце. Сама не знаю, что это было – восторг или ужас.

– Как? Как?.. – еле выговорила я.

– Теперь у нас есть вы, вы нам поможете, – сказал Рис. – Я собирался взять четырех человек из Пэнди и еще Рианнан, чтобы пела нам, но ваша четверка подходит гораздо лучше. Вы согласитесь отправиться с нами?

– Конечно, но как ты собираешься переправить нас через преграду? – спросил Огго. – Это еще никому не удавалось.

Рис рассмеялся:

– А мы ее перелетим! Поверху!

– Я думала, преграда накрывает всю Логру, будто купол, – сказала я.

– Такого не может быть! – заявил Рис. – Иначе в Логре давным-давно кончился бы воздух, а рыбаки видели там живых людей. Но если это все-таки купол, значит мы просто прилетим обратно и подумаем еще раз. Понимаете, на рассвете ветер дует с запада, и тогда мы и отправимся, а на закате – с востока, так что он принесет нас обратно на Галлис.

– А что это за ветер такой, что вы собираетесь лететь на нем до самой Логры? – спросил Финн. – Это же далеко. Нам придется махать крыльями много миль.

– Да еще и над морем, – сказал Огго. – Так и утонуть недолго!

Рис снова рассмеялся. Даже за живот схватился, так ему стало весело.

– Никаких крыльев не понадобится, – заверил он. – Я построил воздушный шар.

– Что?! – поразились мы все, и даже Ивар, который сидел в уголке с Рианнан и до сих пор ни слова не услышал, опомнился и громко поинтересовался, о чем это Рис говорит.

– Он летит на горячем воздухе, – пустился в объяснения Рис, – и сделан из шелка. На Галлисе принято в День середины лета запускать маленькие шелковые шарики со свечкой внизу. Вот я и подумал, что можно сделать такой же, только большой. И под моим шаром будет еще и летучая телега Брана, чтобы легче было лететь. Все получится.

– А ты его испытывал? – спросил Огго.

– К сожалению, только маленький, – ответил Бран. – Представь себе, что сказали бы жрецы и барды, если бы Рис пролетел через весь Галлис без их дозволения. У нас отобрали бы ферму. Но маленький образец летал просто расчудесно. Как воздушный змей. Мы так и сказали Гронну, что это воздушный змей.

– В общем, завтра на рассвете мой первый полет, – сказал Рис. – Все хотят лететь со мной? Понимаете, мне нужно две пары людей, чтобы качать меха и гнать горячий воздух.

Бран тихонько вздохнул:

– А еще ему нужно, чтобы его отец остался дома и создал видимость, будто Рис и Рианнан вместе с вами отправились пешком на побережье. Вы же все летите, верно?

Мне было ясно, что ему ужасно хочется полететь с нами, но он понимает, что нельзя. Он был от этого плана в таком же восторге, как и Рис.

Да и все мы. Рис умудрился увлечь нас. А сейчас когда я вспоминаю эту историю, то вижу, какое это было безумие. Мы даже не знали, полетит ли этот его шар, не говоря уже о том, долетим ли мы на нем до Логры. Но меня прямо в жар бросало от одной мысли, что я снова увижу отца, и я видела, как жаждет Огго попасть домой. Но вот какой интерес в этом был Финну? И Ивару тоже? Однако они оба согласились лететь. Зачем это понадобилось Рианнан, я еще понимала. Она обожала брата и к тому же, по-моему, хотела доказать, что волшебной силы в ее пении хватит, чтобы взмыть в небеса.

– А когда мы попадем в Логру, какой у нас дальше план? – спросил Ивар, прямо как здравомыслящий человек.

– Приземлимся в поле поблизости от столицы. Как бишь она называется? – ответил Рис.

– Харандед, – подсказал Огго.

– Точно, Харандед, – кивнул Рис. – Потом пешком пойдем искать Гарета и… Как зовут того принца?

– Аласдер, – сказала я.

– Ага, Аласдер, – сказал Рис. – Думаю, времени прошло столько, что их особенно не охраняют. Потом на закате заберем их на воздушный шар и улетим. Я запасся топливом и на обратный путь.

Вот и все наши планы. В эту минуту вошла Венда и привела тетю Бек.

– Неужели вы и правда решились на такое опасное путешествие? – Она печально оглядела наши лица. – Ничего не попишешь. Бек может остаться здесь, со мной. Я сделала для нее все, что могла, но, по-моему, впереди еще очень большая работа. И за вашей ослицей я, конечно, тоже пригляжу, пока вас не будет. Но если вы к утру передумаете, никто вас не осудит.

Глава двенадцатая

Я думала, что от волнения и глаз не сомкну, но на самом деле прекрасно выспалась. Тете Бек на вид не стало ни капельки лучше, однако она легла в постель в соседней комнатке совершенно самостоятельно, безо всяких моих понуканий. Это было такое облегчение, что на меня внезапно накатила волна страшной усталости. Я рухнула на постель под мягкое одеяло, а дальше помню только, как Рианнан разбудила меня перед рассветом.

– Одевайся потеплее, – шепнула она. – Над морем может быть холодно.

Я надела самое толстое приличное платье, взяла душегрейку и спустилась в кухню. Все уже собрались проводить нас, в том числе Бран. Мы ели хлеб с сыром, а Венда тем временем собрала нам огромную сумку провизии. Алокровка высунулась из рукава Риса и пощипала немножко хлеба, а Зеленослезка расхаживал по столу и клевал все, что мы роняли, – явно решил как следует поесть перед дорогой. А вот Страхолюдина что-то не показывался. Поначалу я подумала: «Ну вот, опять он невидимый». Пошарила кругом, но его нигде не было, ни под столом, ни у погасшего очага.

Тогда моя решимость несколько поколебалась. Я подумала, что если Страхолюдина не доверяет этому непонятному воздушному шару… Но от волнения я сразу позабыла об этом. Ведь скоро мы достигнем цели. И к тому же мне так хотелось снова увидеть отца.

Когда мы вышли из дома, небо было еще темно-синее. Мы двинулись по тропинке к сарайчику, который заметили по дороге в Пэнди. Рианнан подбежала к валуну и отмотала веревку. Рис и Бран вместе взялись за стенки сарайчика и подняли его. И я различила внутри огромную кучу многоцветного шелка. Рис осторожно разложил шелк по склону холма, пока у него не получился большой вздутый круг. А к этому кругу несколькими веревками было привязано что-то вроде лодки, сплетенной из ивовых ветвей.

В лодке кто-то сидел. Мы вгляделись. Это была тетя Бек.

Да-да, тетя Бек, не кто-нибудь. Она сидела очень прямо и преспокойно ела хлеб с сыром. А рядом пристроился Страхолюдина и жевал кусок мяса.

– Бек! – разом воскликнули мы.

– Насилу дождалась, – заявила она. – Поехали, что ли.

– Нет, Бек, – сказала я. – Мы не собирались брать тебя с собой.

– И вообще ходили на цыпочках и шептались, чтобы вас не разбудить! – с глубочайшим отвращением процедил Ивар. – Что вы здесь делаете?

Тетя Бек сурово взглянула на него.

– Мне надо спасаться от ослицы, – сказала она.

«Совсем спятила!» – подумала я.

Но Венда, которая помогала Рианнан прицепить якорь к отверстию в борту, выпрямилась и крикнула:

– Ой, теперь понимаю! Это заклятие каким-то образом связывает ее с вашей ослицей! Да, тогда ей лучше лететь с вами. Это отличный способ разорвать связь.

Так вот почему Мо всю дорогу сюда была сама не своя, подумала я. А Бран испугался:

– А вдруг она перегрузит лодку? Как ты считаешь?

– Вряд ли, – ответил Рис. – Она совсем худенькая. Они вместе с Айлин, наверное, весят меньше Пью, а я собирался взять его с собой. Пью у нас здоровяк. Зажигай горелку, папа. Хочу поймать предрассветный ветер.

Честно говоря, я думала, мы не взлетим. Огонь горел в таком металлическом ящике посреди лодки. Когда Бран поджег уголь, которым был набит ящик, – к моему великому восхищению и зависти, для этого хватило одного слова и щелчка пальцами, – Рис велел Огго и Ивару качать ножной насос, раздувавший меха под ящиком. Огонь взревел и из голубого сделался сначала красным, а потом белым. Мы с Рианнан, Рисом и Финном должны были поднять тяжелый шелковый кожух и держать его на весу, чтобы нагретый воздух попал внутрь шара. Шелк был многослойный и промасленный.

Я представила себе, сколько трудов потребовалось, чтобы все это сделать, и невольно ахнула. Достать шелк на Галлисе не так уж просто. Рис говорил мне, что в основном он был привозной, из Логры, и остался еще с тех времен. Пришлось набрать, наверное, тысячу лоскутов и все их сшить. Когда шар начал понемногу надуваться и приподниматься, стало видно, что это головокружительно пестрое лоскутное сооружение, в котором мелькали самые разные цвета: цвет небеленого пергамента, бардовско-синий, в цветочек – видимо, бывшие шали и шарфы, – нежно-розовый от нижних юбок и красный от свадебных платьев, а кое-где даже обрывки вышитых панталон.

– Да-да, – подтвердила Рианнан, у которой по роскошным светлым волосам от жара стекал пот. – Мы целый год шили как одержимые. И мама шила, и я, и Рис. Понимаешь, Рис был прямо как одержимый – хотел дошить поскорее, пока наш жрец не заметил.

Это безумное лоскутное одеяло называлось «оболочка», и наполнять ее воздухом пришлось так долго, что у Венды хватило времени обнять нас всех по очереди, а потом она встала возле якоря, чтобы отцепить его от борта. Бран выводил Риса из себя, потому что навис над рычажком на бесколесной телеге под плетеной лодкой, который должен был поднять ее в воздух.

– Ну что, уже пора нажимать? – постоянно спрашивал Бран. – Одно слово, сынок!

– Нет еще! – рявкал в ответ Рис. – Побереги чары!

А тетя Бек выводила из себя всех остальных, мерно повторяя:

– Пошевеливайтесь. Пора отправляться.

Тут уж на нее огрызнулся даже Финн, весь розовый и потный:

– Вы бы потише, Премудрая, а то я, чего доброго, попрошу Зеленослезку вас клюнуть!

Но наконец – хотя и совсем не скоро – лоскутные волны раздулись в огромный шар, и он взмыл над склоном и завис в воздухе над лодкой.

– Качайте-качайте! – заорал Рис на Ивара и Огго, которые явно уже выдохлись. А потом закричал родителям: – Папа, рычаг, давай! Мама, якорь! Ой, ради Галлиса, поживее, слышите!

Наверное, Венда и Бран так заждались, что не поверили своим ушам, когда настал нужный миг. Но потом они встряхнулись и сделали свою часть работы, а Рис поднял якорь, смотал веревку и закрепил на борту.

И тогда произошло невероятное: мы взлетели с холма и поднялись в воздух.

Сначала мы летели очень быстро. Венда и Бран только что были людьми обычного роста и махали нам на прощание – и вот уже превратились в крошечных куколок далеко-далеко. А мы все поднимались и поднимались и вмиг очутились в золотом рассветном небе, а внизу расстилались зазубренные горы, а потом мы полетели высоко-высоко над зеленым пологим склоном, спускавшимся к волнистому побережью с белой каймой, а после этого помчались над морем. Рис разрешил мальчишкам больше не качать меха, и они прямо рухнули под скрипучие плетеные борта.

Я вцепилась в веревку и смотрела назад, где открывался великолепный вид на весь Галлис, туманным полумесяцем уходивший вдаль, на юг, сплошные синие горы и зеленые и золотые поля. А потом все заволокло туманом, и осталась только вода внизу. Сверху видно, что волны образуют на море удивительно правильный узор. Я видела внизу серое полотно, исчерченное белыми гребнями волн, словно узор на пледе. Было пусто-пусто. Я посмотрела вперед – где же Логра? На горизонте не было ничего, кроме тумана.

Рианнан правду говорила: там, наверху, и впрямь холодно. Ивар и Огго завернулись в пледы. Все остальные, кроме Финна и тети Бек, надели душегрейки и плащи. Финн жизнерадостно заявил, что на Бернике бывает и похуже. Тетя Бек сказала, что на Скарре гораздо холоднее. Мы засмеялись. Мы все почему-то были в самом солнечном настроении. Страхолюдина лежал у меня на ногах и мурлыкал. Зеленослезка вспорхнул на веревку и там и сидел, вытянув шею вбок и оглядываясь по сторонам. А Алокровка расшалилась еще пуще. Она взобралась Рису на макушку, соскочила оттуда на веревку, взобралась на ней наверх, прямо на тугой лоскутный купол, и скрылась из виду.

– А она не свалится? – встревожилась Рианнан.

– Надеюсь, нет, – ответил Рис, который не менее встревоженно следил за ящеркой глазами. – Обычно она ведет себя разумно.

Мы летели, наверное, час и вроде бы держались в воздухе ровно, но потом все пошло наперекосяк.

Огго сказал:

– Море очень близко.

И верно. Когда я посмотрела вниз, то увидела, что волны набегают друг на друга и разбиваются на белые брызги. Четкий узор, как на пледе, пропал. Одна серая грозная вода до самого горизонта.

Рис, который как раз вываливал в огонь очередной мешок угля, вскочил и тоже посмотрел.

– О Галлис! Мы потеряли высоту! Ивар, Огго, к насосу!

Он торопливо присоединил к мехам еще две деревянные подножки и стал яростно давить на одну из них.

– Мы утонем? – спросил Ивар, встав на ноги и двинувшись к ближайшей подножке.

– Не должны, – ответил Рис. – У нас же внизу летучая телега. Финн, пожалуйста, встаньте и вы к мехам.

Они вчетвером налегли на подножки и вскоре страшно раскраснелись и запыхались. Пламя ревело и меняло цвет – голубой, красный, изжелта-белый. Но море все равно приближалось. Вскоре я услышала рокот волн. Через борт перелетали соленые брызги и попадали нам в лицо. Тетя Бек только спокойно облизывала губы, но я перепугалась до полусмерти и завизжала:

– Рис, мы падаем!

Вода плеснула на огонь, зашипел пар.

– Да это проклятие богов! – простонал Рис. – Наверное, кончились чары на телеге. Рианнан, давай пой! Пой изо всех сил!

Рианнан встала, держась за веревку, и запела – нежные чистые ноты, незнакомые слова. Этот напев я слышала на Скарре. Прекрасная была песня, она веселила сердце, но на воздушный шар не подействовала. Мы опустились так низко, что плетеную лодку бросало и болтало, словно настоящую. В щели хлынула бурлящая пена.

– Пойте все! – выдохнул Рис, налегая на насос. – Давайте! Хором!

Он и сам запел ту же песню короткими выдохами. Финн, Ивар и Огго подхватили мотив – тоже рывками. Финн знал один куплет, Ивар и Огго – другой, и все горланили кто во что горазд, мотив со Скарра, слова с Берники. Зеленослезка спорхнул с веревки, сел на плечо Финну – тот то подскакивал, то опускался, налегая на подножку – и тоже, кажется, затянул песню скрипучим голосом.

Я посмотрела вниз и наткнулась на осуждающий взгляд вытаращенных глаз Страхолюдины. Он считал, что я тоже обязана петь.

– Я же не умею, сам знаешь! – завопила я.

Но он все смотрел, как могут только коты.

– Ладно, – сдалась я. – Ладно!

И запела единственное, что пришло в голову: «Гимн мудриц». Мне всегда казалось, что слова у этой песни бессмысленные. Тетя Бек как-то призналась, что и сама их не понимает. Но я горланила их во всю мочь.

– Я – по реке лососиный прыжок, я – громыханье бычьих рогов! – гудела я на одной ноте.

– Ха галла феррин магонелланебри! – разносился над морем сладкий голос Рианнан.

– Я – воду пронзивший солнечный луч! – мрачно гудела я. – Я – над долиной пение птиц!

– И да падет благодатный дождь! – ревел Финн, налегая на меха.

– Воинам Скарра все нипочем! – орали Огго и Ивар, тоже налегая на меха.

– Хитрость кошачья тоже во мне! – не сдавалась я.

– Ха галла фенин хирайя дельбар! – подхватил Рис песню Рианнан.

Наверное, свет не видывал такого безумного хора. Я посмотрела на тетю Бек, и оказалось, что она тоже напевает наш гимн. И словно бы не замечает, что при этом ее то и дело обдает брызгами.

 
И бега могущество тоже во мне,
И пламя, что крылья дракону дает,
И всех их на помощь себе призову,
И солнечный луч попадет прямо в цель,
И все пробудится с приходом весны…
 

Я допела до этого места и увидела, что Рианнан, продолжая петь, с изумленным видом показывает куда-то вверх. Я посмотрела туда и остолбенела, так что едва не забыла, что надо петь дальше. За огромным лоскутным выгнутым боком шара я увидела взмах огромного алого крыла, а когда я вывернула шею назад, передо мной мелькнул длинный ящерицын хвост. Алокровка. Это же Алокровка, подумала я. Отросла огромная и помогает нам!

Но непреложный закон гласит, что, раз уж запела гимн, прерываться нельзя, надо допеть до конца, поэтому я продолжала:

– И когда убывает луна и растет…

При этих словах я увидела, что Рис умолк, хотя качать меха не перестал, и тоже показывает вверх. Он вроде бы сказал: «Так я и знал, что Алокровка не простая ящерка!» Но гимн еще не кончился, поэтому я мрачно продолжала:

 
Я – полнолунья сияющий круг,
Я – полумесяца тающий серп.
Я – все, что меняется, все, что живет,
Я – словно искрой мелькнувшая мысль.
 

Я пела и представляла себе, как Алокровка летит над нами, над самым шаром, и тащит нас вперед, вцепившись ящеричьими лапками в многоцветную ткань и мощно вздымая перепончатые крылья. Зря Рис говорил, что крылья у нее не настоящие, подумала я. Еще какие крылья. И мне показалось, что море немножко отдаляется.

Но все остальные продолжали петь. И тетя Бек не замолчала, когда допела гимн, а снова завела его с начала:

– Я – по реке лососиный прыжок…

Я поспешно подхватила. Мы два раза пропели гимн от начала до конца и все-таки сумели как-то втащить себя обратно на высоту, так что брызги нас уже не мочили. И сами не заметили, как очутились на ослепительном солнце. Сквозь слепящую пелену я различила голубовато-серый туманный бугорок. Похоже, мы приближались к Логре. Но при этом поднимались все выше и выше.

– Так, все, – приказал Рис. – Молчим. Уф! – И плюхнулся на скрипучий плетеный пол.

А мы – я готова ручаться – поднялись еще выше. У меня стало неприятно в ушах.

– Сейчас оглохну, – сообщила тетя Бек. – Уши лопнут.

– Ничего страшного, – утешила нас Рианнан. – Высоко в горах тоже так бывает. Закладывает уши.

Тут я разглядела на горизонте золотую дугу полей и гор. Посмотрела наверх: там был виден алый треугольник левого крыла нашей ящерицы, которое мерными взмахами несло нас вперед. Я снова посмотрела вперед и увидела полосу белой пены, – наверное, там стояла преграда, хотя сама она, естественно, была невидимая.

– А что мы будем делать, если преграда и в самом деле накрывает всю Логру куполом и мы не сможем за нее перелететь? – спросила я.

– Сядем на самый верх и подождем до вечера, когда ветер подует в другую сторону, – ответил Рис. – Остается надеяться, что он не занесет нас в ту часть Галлиса, где нас увидят жрецы. Вот тогда нам крепко не поздоровится.

– Неужели жрецам настолько не понравится воздушный шар? – не поверил Ивар. – Мне-то показалось, что с Гронном легко поладить.

Финн горько усмехнулся:

– Не знаешь ты жрецов, малыш.

– Считай, что мы легко отделаемся, если нас просто посадят в темницу на несколько лет, пока жрецы определяют точную степень нашего кощунства, – проговорил Рис.

Как ни странно, эти слова дошли до тети Бек.

– Что ж ты раньше молчал?! – возмутилась она.

Рис слегка поник.

– Хотел, чтобы вы полетели со мной, – признался он.

– Мы и полетели, – сказала я.

До сих пор теряюсь, как это я даже тогда не сообразила, что мы пустились в путь наобум, ничего толком не продумав, будто стоит нам попасть в Логру, и все пойдет как по маслу. Все глядели вперед, на стремительно приближавшийся изгиб суши. Он быстро увеличивался, но было еще непонятно, закрывает его преграда или нет.

Вскоре мы проплыли над белой полосой прибоя. Было ясно, что здесь очень большие рифы. И ветер, должно быть, очень сильный. Потом мы пролетели над полосой спокойного моря и понеслись вроде бы над сушей, но вблизи стало видно, что это болото из размокшей грязи. Я даже различила затопленные дома, а потом скопление палаток, – должно быть, там жили обитатели этих домов.

– Послушайте, похоже, из-за преграды реки повернули вспять и всё затопили! – сказал Рис.

Обдумать его слова мы не успели. Поднялся страшный ветер. Он ударил меня в спину, будто кулаком, и я даже вскрикнула, честное слово. Финн едва успел схватить одной рукой Зеленослезку и прижать к себе. И мы помчались по ветру над разлившимися реками, над озерами, из которых торчали деревья, а потом над заливными лугами, над извилистыми дорогами, деревнями и небольшим городком. Я увидела, как Алокровка сложила крыло, и оно исчезло за шаром. Вскоре она съехала вниз по веревке на плечо Риса – прежняя крошечная ящерка. А мы все равно летели с головокружительной быстротой.

Логра просто огромная. Она намного больше всех остальных островов. Мы мчались через нее, над полями и лугами, деревнями и городами, – судя по неуклонно поднимавшемуся солнцу, битый час, – а другой берег так и не показался. Поначалу я решила, что Логра совсем плоская, хуже Берники, но мы спустились пониже, и я увидела, что здесь полно и холмов, и низин, просто все ниже, чем я привыкла, и почва, похоже, на диво плодородная. Теперь нам было видно даже людей на дорогах, и пеших, и конных. Почти все смотрели на нас и показывали пальцами. Многие выбегали из домов и тоже смотрели на нас и показывали пальцами.

– Надо было мне сделать нас невидимыми, – смущенно проговорил Рис.

– Да, мы привлекаем всеобщее внимание, – согласился Финн.

– Наверное, надо подняться повыше, – постановил Рис. – Все к мехам.

Мы бросились качать меха, кроме тети Бек, и некоторое время так пыхтели и потели, что не смотрели, видят нас или нет. Когда у меня выдался случай посмотреть за борт, оказалось, что мы опять взлетели высоко-высоко, а внизу раскинулись довольно большие города.

– По-моему, преграда не купол, – сказала я. – Тут живет много тысяч людей. У них через десять лет кончился бы воздух.

– Пора подумать, где нам сесть, – предложил Финн.

– Где нам сесть, – подтвердил Зеленослезка.

– Я надеялся сесть где-то возле ну… этого. Столицы, – сказал Рис. – Она прямо напротив Пэнди. Как бишь ее? Опять забыл.

– Харандед, – разом сказали Рианнан и Огго.

И тут до меня дошло, что Огго за последние несколько часов не проронил ни слова. Я посмотрела на него и поняла, что его переполняют странные чувства.

– Ты здесь что-нибудь помнишь? – спросила я.

– Почти ничего, – выдавил он. – Разве что цвета. Города красные, поля желтые и зеленые. И тут от земли знакомо пахнет. – Он сильно-сильно сжал губы и прикусил их, и я поняла, что он силится не заплакать. Да уж, не стоит вызывать его на разговор.

Я втянула носом запах. Логра пахла сеном, пряностями и дымом. Галлис пах ладаном и вереском, Берника – сыростью и сараями. Я вспомнила, чем пахнет Скарр – это было словно надавить на больной зуб: камнем, лишайником, дроком и папоротником, – и сама едва не заплакала.

Остальные тем временем обсуждали, как узнать Харандед, когда мы туда попадем.

– Это должен быть большой город, – сказал Рис. – Когда мы его увидим, то потушим огонь, это пара пустяков.

– Проще снять чары с телеги, – предложила Рианнан.

– Но для этого надо точно знать, где мы находимся, – настаивал Рис.

– Там, наверное, должны быть большие дома? – спросил Финн.

– Да, большие и богатые. Там ведь живет король, – сказал Ивар. – Но мы только что пролетели над каким-то золотым куполом. Мы не промахнулись?

Тут Огго наконец совладал со своими чувствами и очень решительно произнес:

– Королевский дворец стоит на холме посреди Харандеда. Он белый. У него высокие башни с синими крышами.

При этих словах все немного расслабились.

– Предупреди меня, когда его увидишь, – сказал Рис. – Не стоит приземляться прямо на крышу.

Ничего такого не происходило еще долго. Мы успели поесть, благо провизии было много, а Рис начал встревоженно поглядывать на запасы угля и поговаривать, что хорошо бы, чтобы его хватило на взлет, и только тогда на горизонте показались очертания большого города – слева от нас и очень далеко.

– Мы туда не попадем, – сказал Ивар. – Уклонились на несколько миль к югу.

Не успел он это произнести, как Страхолюдина вдруг выпрыгнул словно ниоткуда рядом со мной и с размаху толкнул меня в грудь передними лапами. Я больно шлепнулась навзничь на дно лодки. И в этот миг на нас со всех сторон подул бешеный ветер. Я лежала на спине – Страхолюдина придавил живот – и видела, как прямо надо мной с ревом пролетел огненный вихрь. Если бы не Страхолюдина, я бы сгорела. Миг спустя такой же вихрь пролетел в другую сторону. Я краем глаза видела, как все остальные тоже падают на дно, а наш воздушный шар дергается наверху то туда, то сюда. Я чувствовала, как мы кренимся и вертимся в воздухе. Пламя взревело, взмыло в небо струей, и я с горькой обреченностью увидела, как оно вгрызается в огромную лоскутную оболочку и она полыхает у нас над головами.

Рис прокричал слова гасильного заклятия. Рианнан запела песню. Пламя погасло, изрыгнув клубы чудовищно вонючего дыма, но шар сильно пострадал. Оболочка сгорела на треть, и мы полетели по косой вниз, к земле. Я это чувствовала. Когда я встала на колени и заглянула за борт, мне стало видно, как мчится на нас земля, а мы уже не выше крыш. Это был полный ужас.

Зато бешеный ветер утих и оставил нас в покое. Мы замедлялись, и замедлялись, и спускались, пока не задели дном живую изгородь. Я увидела, как пригнулся всадник, когда мы пролетели над ним. И увидела город, только что такой далекий, а теперь до него было не больше мили. Увидела, как Рис встает на ноги и раскачивает якорь на веревке, увидела Финна, у которого из руки шла кровь, – так отчаянно вцепился в него Зеленослезка.

– Давай туда, в поле, – сказал Финн. – Там мы никого не зашибем.

Мимо поля мы промахнулись. И сели на дорогу – оглушительный скрежет, шумный выдох горячего воздуха, шелест горелого шелка, который опустился наземь, наполовину накрыв нас.

Миг – и нас окружили какие-то люди.

– Смерть лазутчикам! – кричали они. – Смерть! Это они поставили треклятую преграду!