Текст книги "Хранители волшебства"

– В этом нет нужды, – оборвал его верховный король. – Дело закрыто.

Жрец взял браслет, глядя на принца исподлобья, и стало ясно, что теперь можно наконец сесть и поесть. Но жрецу, похоже, угощение пришлось не по вкусу. Вид у него был до того кислый, что молоко сворачивалось.

– Гм, – сказала тетя Бек. – Гм. – Она взяла ржаную булочку из корзины, где они громоздились огромной кучей, и подтолкнула корзину дальше, ко мне. – Какой прелестный спектакль, правда?

– Ты про что? – прошептала я в ответ. – Донал со жрецом друг друга на дух не переносят, это всем известно.

– Так и есть, но, чтобы верховный король прибыл сюда, нужна была очевидная причина, – заметила тетушка. – А еще наверняка есть причина тайная. Поскольку нас с тобой пригласили особо, скорее всего, мы скоро выясним, в чем дело.

– Точно? – спросила я.

– Я учитываю два обстоятельства. – Тетя Бек пустилась в рассуждения, а тем временем разломила булочку и потянулась за маслом. – Во-первых, твой братец Донал, при всем своем пристрастии к украшениям, редко надевает столько браслетов сразу. Ему же руку тяжело поднять. Во-вторых, не припомню, чтобы твой дядюшка король доверял Огго важные сообщения. И то и другое наверняка было задумано нарочно, и за этим что-то стоит. Вот увидишь.

Чтоб меня приподняло и шлепнуло! Она не ошиблась! Едва закончился роскошный обед – никакой овсянки, к моей великой радости, – едва два короля поднялись и удалились в свои покои, как мимо нас небрежной походкой прошел Донал. Руки у него и правда висели по швам под тяжестью браслетов.

– Ивар, – шепнул он брату, – бери Бек и Айлин и идем со мной, хорошо?

Мы последовали за ним через возвышение и вереницей вышли за одну из дверей. Там Донал провел нас по извилистым коридорам частных покоев, где я никогда не бывала, и наконец мы поднялись по винтовой лестнице и очутились у другой двери, очень массивной.

– Я пустил слух, что Бек и Айлин отправились домой, – бросил Донал через плечо и постучал в дверь.

– Вот интересно зачем? – прошептала тетя Бек, явно не рассчитывая на ответ.

Думаю, она просто хотела показать, как ее раздражает, когда Донал так хладнокровно управляет ее передвижениями. В нашей семье принято приходить и уходить когда вздумается.

На стук дверь открыл какой-то придворный верховного короля, тоже в мантии; он отступил в сторону и без единого слова впустил нас. Эту комнату я тоже никогда раньше не видела – с большими окнами, через которые, если бы не туман, открывался бы красивый вид на юг, на море. А пока туман понемногу рассеивался, сквозь него сочились красные лучи заката, и от этого свет в комнате был очень странный, потому что еще в ней стоял высокий канделябр и много маленьких свечек.

Там сидел верховный король, по правую руку от него – король Кениг, а по левую – королева Мевенна. Позади стояли еще двое придворных, но я на них едва взглянула. Кроме них, в комнате были наш старенький магистр и верховный жрец Килканнона. Сердце у меня так и загрохотало: я поняла, что дела творятся нешуточные, раз Донал и верховный жрец очутились вместе в одной маленькой комнате.

Глава третья

Ивар изумился не меньше моего.

– Что происходит?! – воскликнул он, наспех поклонившись двум королям.

– Сядьте, пожалуйста, и мы все расскажем, – произнес верховный король.

Когда мы сели на низкие скамеечки с подушками, стоявшие перед королем Фарлейном, я увидела, что он нездоров. Поверх алой мантии он закутался в тартановый плед королевских цветов, и кто-то принес жаровню, чтобы согреть его. Но больше всего болезнь была заметна по лицу. Оно было белое с желтоватым отливом, а кожа туго обтягивала кости. Скудная плоть вся собралась в морщины от боли. Только усталые глаза не поддались болезни. Они смотрели на нас так мудро и пронзительно, что становилось даже страшно.

– Как вам известно, – сказал нам король – всем нам, хотя, по-моему, обращался он в основном к тете Бек, – десять лет назад логрийские волшебники наслали на острова Халдии чары, и теперь никто, как бы ни старался, не может попасть отсюда в Логру. – Он кивнул жрецу, который был полон такой мрачной решимости высказаться, что украдкой пододвигался к нам вместе со стулом.

– Мы пытались, мой добрый король! – выпалил жрец. – Мы обыскали весь Скарр в поисках средоточия чар. Отплывали в море, я и сам неоднократно выходил в море на корабле, и доходили до преграды, но там корабли поворачивают в стороны, будто их влечет течение, хотя глазами ничего не видно. Чтобы разрушать чары, мы применяли все мастерство, которое даровали нам боги. Но способа развеять их так и не нашли. – Он ссутулился, как будто мрачно ушел в себя. – Я потерпел неудачу, – сказал он. – Боги мною недовольны. Придется мне снова предаться посту и молитве.

– Вам не в чем себя упрекнуть, – сказал король Фарлейн.

Тут Донал, похоже, не сдержался и пробормотал:

– Ох, полно тебе! Пусть твои боги сами решают, как тебя наказать. Если уж они так разозлились, то наверняка заберут себе твой завтрашний обед.

На это наш старенький магистр бросил на Донала мягкий успокаивающий взгляд и вопросительно повернул голову к верховному королю. Король Фарлейн кивнул, и магистр, печально пошевелив белыми бровями, проговорил:

– Я тоже не без греха. Мне как ученому больно сознаваться, но я обыскал все библиотеки на Скарре и плавал за книгами даже в Бернику, однако не нашел ни единого намека на то, как устроены эти чары.

Ага, подумала я. Вот почему у меня иногда нежданно-негаданно выдавались чудесные дни, когда я приходила в замок на уроки и обнаруживала, что остальные дети носятся по саду и кричат, мол, старый магистр опять пустился в странствия.

– С другой стороны, – продолжал магистр, – вероятно, подсказки вокруг нас и все дело, собственно, в географии наших островов.

Я вздохнула. Магистр обожал географию. Вечно заставлял нас рисовать карты и рассказывал, как устройство земли влияет на историю: вот эта бухточка – прекрасная стоянка для кораблей, поэтому по берегам разросся город, а вот эта одинокая гора прикрывает от ветров вот эту долину, и почва там стала до того плодородной, что за нее воюют. Вот и теперь он, конечно, не упустил случая всех просветить.

– Как вам известно, – сказал он, – три наши острова расположены полумесяцем: Скарр севернее всех, Берника немного к западу, а Галлис – на юге, даже на юго-востоке, в то время как Логра сильно выдается на юго-восток. Так вот, я учитываю, что три острова архипелага Халдии образуют символ стареющей луны, а он одновременно служит и символом изгнания. Можно безо всяких усилий воображения представить себе, что логрийцы считают Логру полной луной, которая несет перед собою щит изгнания. Как вам известно, логрийцы выступили войной против нас по одной простой причине: их боги сказали им, что они вправе захватить архипелаг Халдии…

Для половины присутствующих это был явный перебор. Позабыв о почтительности, с которой следует держаться в присутствии верховного короля, они принялись бурно возражать. Донал ехидно хмыкнул и этим и ограничился, зато верховный жрец тут же снова расправил плечи и зарычал:

– Логрийцы готовы жечь и убивать за свою нечестивую веру!

Тут тетя Бек, которая до сих пор тихонько сидела себе на скамеечке, грациозно сдвинув красные каблуки и сцепив на коленях худые чуткие пальцы – воплощенная скромность и изящество (вот бы мне так научиться!), – вдруг вскинула темноволосую головку и прямо-таки фыркнула:

– Боги тут ни при чем! Это все человеческая алчность.

А король Кениг одновременно с ней воскликнул:

– Боги?! Не смешите меня! На наших островах есть золото и серебро, олово и медь. А на Галлисе еще и жемчуг и самоцветы. А у Логры что? Одно железо. Зато из железа куют оружие, чтобы захватить все остальное.

Магистр выпятил нижнюю губу, как маленький, и обиженно ощетинил брови на всех нас.

– Когда речь идет о волшебстве, возможно даже невозможное!

– Да, безусловно, – тут же ответил верховный король. – Вероятно, нам следует спросить Бек Премудрую, что она скажет о чарах.

Он посмотрел на мою тетушку, а та изящно вскинула голову:

– К сожалению, сир, мне почти нечего сказать. Не забывайте, что я воспитываю ребенка сестры и не могу ни плавать на кораблях, ни рыскать по Скарру. Но я гадала и ответа не получила. Еще я подчинила себе невидимых духов и разослала по всему Скарру.

Я видела, как тетя Бек это делает. Она утверждала, что на островах кишмя кишат духи, но мне до сих пор в это не верилось, ведь я их не видела и не слышала, что они рассказывают, когда возвращаются.

– Они не нашли ни следа чар, – продолжала тетя Бек, – и не сумели пробраться в Логру. Все они говорят, что в море между Логрой и Халдией словно стеклянная стена. Но они говорили мне еще кое-что, и это меня беспокоит. Как вы знаете, у этого мира четыре великих хранителя. – Она посмотрела на жреца, который поджал губы и неохотно кивнул. – Эти хранители отвечают за Север, Юг, Запад и Восток, и природа вещей такова, что каждый из них опекает один из четырех наших островов. Наш хранитель, хранитель Скарра, как вам известно, – Северный. Бернику охраняет Западный, Галлис – Южный. Логре полагается Восточный, однако чары отрезали хранителей друг от друга, причем настолько, что наши трое уже и не знают, жив ли до сих пор хранитель Востока.

– Это не важно! – оборвал ее король Кениг.

– А я уверена, что это вопрос первостепенной важности, – сказала тетя Бек.

– Ну ладно, может быть, может быть, – уступил король. – Но с точки зрения короля, главное – что, пока стоит волшебная преграда, логрийцы могут строить корабли и обучать солдат в мире и покое. Хуже того, они могут подсылать к нам лазутчиков, а мы к ним – нет. Вот зачем вся эта таинственность: мы боялись, что о нашей встрече узнают логрийские лазутчики.

– Так и есть, – согласился верховный король. – И разумеется, нельзя, чтобы нас уличили в строительстве кораблей и обучении солдат, поскольку у логрийцев очень ценный заложник – мой сын Аласдер. Вы ведь слышали об этом, верно? – спросил он у нас с Иваром.

Вероятно, он считал, что мы ничего не знаем, потому что еще маленькие, ведь, когда принца Аласдера взяли в заложники, мне было три, а Ивару восемь. Хотя у меня в голове не укладывается, как он мог подумать, будто мы не знаем. Даже тетя Бек и та, пусть и со скрипом, признает, что это самое поразительное достижение логрийских волшебников за всю историю. Тетя Бек говорит, продумать и рассчитать похищение принца было гораздо труднее, чем просто воздвигнуть преграду в море.

Примерно через год после того, как возникла преграда, принц Аласдер, которому тогда было, наверное, примерно столько же лет, сколько сейчас Доналу, вернулся с охоты в сопровождении целой толпы придворных, и тут прямо посреди внутреннего двора замка Дромрей – это поместье верховного короля здесь, на Скарре, – открылся словно бы туннель, и оттуда так и хлынули солдаты. Они прострелили принцу Аласдеру ногу, а потом утащили с собой всех охотников до единого вместе с конями и прочим. А люди короля смотрели на это из окон и со стен замка и ничего не могли поделать. Они, конечно, прибежали вниз, во внутренний двор, но к тому времени туннель уже давно закрылся и все исчезли.

Я знаю об этом больше прочих, потому что среди охотников был мой отец. Я кивнула. Ивар тоже.

– Полагаю, с тех пор о принце Аласдере никто ничего не слышал, сир, – сказал Ивар.

Верховный король поднял голову и на миг задержал взгляд на тлеющих углях в жаровне.

– Тут у нас нет уверенности, – проговорил он. – Да, уверенности нет. До нас то и дело доходят слухи, слухи о слухах… Последние вести были до того определенные, что и нам, и всем нашим советникам очевидно, что, должно быть, в стене между Халдией и Логрой образовалась своего рода трещина.

– Что за вести, сир? – спросила тетя Бек.

– Что можно развеять чары и вызволить принца Аласдера, – ответил верховный король, – а как именно, мы узнаем, если скаррская мудрица отправится на Бернику и Галлис, а оттуда прибудет в Логру, взяв с собой по спутнику с каждого острова. Судя по всему, госпожа моя Бек, речь идет о вас.

– Да уж, – сухо отозвалась тетя Бек. – А откуда эти вести, сир?

– Из разных источников, – сказал король Фарлейн. – Самых разных: из рыбацкой деревушки на востоке Скарра, от двоих из пяти королей и королев Берники, от двух жрецов и одного отшельника с Галлиса.

– Гм. – Тетя Бек расцепила руки на коленях и подперла одним кулаком подбородок. – Слова каждый раз одни и те же? – уточнила она.

– Почти в точности, – ответил верховный король.

Все помолчали; в это время я успела подумать, что же будет со мной, если тетя Бек уплывет в Логру и не вернется. Хорошего в этом было только одно: теперь никто не потребует, чтобы я еще раз спускалась Туда.

А потом, пока тетя Бек набирала побольше воздуху, наверняка готовая воскликнуть «Чушь!», верховный король, чей волшебный дар, как я уже догадалась, состоял в том, чтобы вовремя вставлять нужное слово, снова заговорил:

– Премудрая Бек, мы уже все продумали. Вы с ученицей отплывете тайно сегодня же вечером. За холмами, в заводи Иллай, мы приготовили для вас корабль, и у нашего капитана приказ отплыть к Бернике, пока мы с придворными отправимся обратно в Дромрей, сообщив всем, что забрали вас с собой. Это обманет любого лазутчика.

Мне редко доводилось видеть тетю Бек растерянной, а настолько растерянной – еще ни разу. Она вздернула подбородок, уронила руку и воскликнула:

– Прямо сейчас?!

Посмотрела сначала на больного короля, потом на здорового и крепкого – на Кенига, – а затем на верховного жреца, на нашего магистра и на Донала, который снова залюбовался своими браслетами. Посмотрела даже на королеву – та тоже играла с браслетом, как и Донал.

– Айлин еще мала, ее нельзя брать с собой, – проговорила тетя Бек. – Она даже не прошла посвящение.

– Она была на нашем совете и все слышала, – мягко сказал верховный король. – Если хотите, мы можем забрать ее в Дромрей, но там ей придется сидеть в заточении.

Я поймала себя на том, что так и кручу головой – с короля Фарлейна на тетю Бек и обратно. Вот так сидишь, думаешь, что при тебе говорят о какой-то далекой политике, и вдруг оказывается, что этот разговор переворачивает всю твою жизнь. Ужас! Я была как на иголках.

– Я не могу плыть сегодня, – сказала тетя Бек. – Мне надо собрать одежду в дорогу.

Тут впервые подала голос королева.

– Мы это предусмотрели, – улыбнулась она. – Одежда для вас и Айлин уже приготовлена и сложена.

Тетя Бек посмотрела на меня, потом на королеву, но ничем не показала, как собирается поступить со мной, а просто вежливо проронила:

– Спасибо, Мевенна. Но я все-таки не могу. У меня дома птица и скот – шесть кур, две свиньи и корова. Нельзя же бросить их на погибель.

– Это мы тоже предусмотрели, – весело ответил король Кениг. – Кур заберет моя птичница, а за всеми остальными присмотрит Йен-волынщик. Бек, поймите, наконец: дорогая моя, вам предстоит спасти все Халдии, подумаешь – внезапный отъезд!

– Вижу-вижу, – сказала тетя Бек. И снова без особой приязни оглядела разнообразные лица. – В таком случае я беру Айлин с собой.

Я так оторопела, что некоторое время слышала все как сквозь вату, а тетя Бек между тем добавила:

– Кто со мной? Кто будет моим спутником с острова Скарр?

– Им станет принц Ивар, разумеется, – ответил верховный король.

Я было пришла в восторг, но тут Ивар сипло заорал «Что-о-о?!» и все испортил.

– Вы, как и юная Айлин, слышали, что мы замышляем, – пояснил король Фарлейн.

– Нет! – воскликнул Ивар. – Стоит мне ступить на корабль, и меня тошнит направо и налево! Ты же знаешь! – напустился он на мать. И даже вскочил на ноги от волнения.

Ивар никогда не скрывает своих чувств. Это-то меня в нем и восхищает, хотя, должна признаться, в ту минуту я им совсем не восхищалась, наоборот. Когда он вскочил, то меч у него закачался и ножны больно-пребольно ударили меня по плечу.

– Ивар, меч тебе дан для того, чтобы защищать прекрасных дам, а не нападать на них, – сказал Донал. – Наконец-то тебе представится случай проявить свое рыцарство.

Донал не упускает случая подколоть брата. Он явно только был рад, что Ивар испугался. За это я, помимо всего прочего, и не люблю Донала. Но мне было ясно, что королю Кенигу противно глядеть на младшего сына, а верховный король, судя по тому, как тщательно он следил, чтобы на лице ничего не отражалось, как раз размышлял, не трус ли Ивар.

Я набралась храбрости и сказала, потирая плечо:

– Я уверена, мы можем полагаться на тебя, Ивар.

Ивар покосился на меня шальными от потрясения глазами.

– Надо было меня предупредить! – возмутился он. – Когда тебе ни с того ни с сего говорят, что ты отправляешься в далекое путешествие, это… это…

– Не прикидывайся дурачком, Ивар, – сказал король Кениг. – Верховный король объяснил нам, что логрийские лазутчики ходят к нам как к себе домой. В Логре были бы просто счастливы узнать, что принц Килканнонский отправляется спасать наследника верховного престола. Необходимо было держать все в строжайшем секрете.

Ивар поглядел на Донала, будто спрашивая, знал ли тот об этом строжайшем секрете, а потом снова повернулся к матери:

– Превосходно. Тогда, раз я все равно должен плыть и мне все равно будет плохо, мне потребуются лекарства и слуга в помощь.

– Снадобье для тебя уже готово и уложено, – спокойно ответила королева Мевенна.

Я заметила, что тетя Бек на это покривилась. Всевозможные снадобья – это было по ее части.

Но не успела она ничего сказать, как отец Ивара добавил:

– А слугой при тебе поедет Огго. Так что прекрати эту глупую сцену.

– Огго! – воскликнул Ивар. – Какой от него толк?!

– Тем не менее Огго – логриец и, весьма вероятно, лазутчик, – отозвался король Кениг. – Если ты сейчас без предупреждения заберешь его с собой, он не успеет нынче ночью никому ничего рассказать, а потом всегда будет у тебя на глазах.

– От Огго как лазутчика тоже никакого толку, точно так же! – завопил Ивар. – Я что, серьезно обязан…

– Да, – припечатал его отец. – Мы должны быть предельно осторожны.

Тут король Фарлейн поднялся – очень медленно и шатко, – и все остальные, конечно, тоже вынуждены были встать.

– Нам остается лишь пожелать вам удачи в пути, – проговорил он. – Отправляйтесь же, и пусть боги хранят вас. – Тут он прицельно посмотрел на тетю Бек. – И во имя любви этих богов верните мне сына, если сможете.

Тетя Бек сделала короткий скованный книксен и посмотрела на верховного короля не менее прицельно. Я тоже. Верховный король весь дрожал, на худом лице, вопреки его отчаянным усилиям, отражалась буря разных чувств. Мне показалось, что среди них есть и надежда – болезненная, дикая надежда снова увидеть принца Аласдера, надежда из тех, какие редко сбываются. Тетя Бек тоже ее увидела. И едва не отпустила, как обычно, меткое замечание по делу, но сдержалась и сказала прямо-таки с теплотой в голосе:

– Я сделаю что смогу, сир.

Глава четвертая

И мы ушли. Один из придворных верховного короля, тоже в мантии, проводил нас до порога, а там вручил тете Бек кошелек.

– На дорожные расходы, – сказал он.

– Большое спасибо, – ответила тетя Бек. – Теперь я вижу, что ваш король настроен серьезно.

Все знали, что верховный король Фарлейн денег на ветер не бросает.

Тетя Бек повернулась к Ивару:

– Беги приведи Огго. Скажи ему, что вы с ним должны проводить верховного жреца в его святилище, а больше ничего не говори.

К моему великому огорчению, верховный жрец собирался проводить нас до холмов, где стоял его храм и прочие святыни. Донал пошел впереди и показал дорогу к дверце, которую раньше при мне никто и не открывал. На миг я испугалась, что Донал тоже с нами. Но он лишь удостоверился, что мы нашли четырех осликов, которые поджидали нас под стеной.

При виде осликов тетя Бек только языком прищелкнула:

– Вот так строжайший секрет. Кто их седлал?

– Я, – ответил Донал. В руке у него был фонарь, и при его свете зубы Донала так и сверкнули среди завитков бороды – очень самодовольно. – Чтобы на конюшне не было никаких разговоров.

– Я имела в виду даже не это, – возразила тетя Бек, – а сумки.

Один ослик был навьючен четырьмя кожаными сумками, лоснящимися, туго набитыми и, похоже, очень дорогими.

– Кто их собирал?

– Моя матушка, – отвечал Донал. – Собственными лилейными ручками.

– Да неужели? – сказала тетя Бек. – Премного благодарны за такую честь.

Поскольку более неблагодарного замечания невозможно было себе представить, наверное, очень удачно, что как раз в этот миг к нам подбежал Ивар, а с ним Огго, совершенно растерянный. Им предстояло идти пешком, как подобает свите. Жрец взгромоздился на одного из осликов и сидел с дурацким видом – длинные ноги у него чуть ли не волочились по земле. На второго села тетя Бек. Огго подсадил меня на третьего. Я поглядела на него – и то, что я увидела (хотя при неверном свете фонаря и сиянии почти полной луны, которую то и дело застилали несущиеся облака, увидела я не много), натолкнуло меня на мысль, что Огго никакой не лазутчик: очень уж он был огорошенный, очень уж рвался помочь. Или такие лазутчики тоже бывают?

– Не надо придерживать Айлин, она с ослика не свалится, – сказал ему Ивар. – Лучше бери под уздцы вьючного осла и веди за нами.

Мы зацокали по камням, а Донал поднял фонарь и снова усмехнулся.

– Всего наилучшего, милые сестрицы, – сказал он нам с тетей Бек. – Приятного путешествия, Ивар.

Нет, он не издевался. Донал слишком обходительный для этого. Но когда мы цокали вниз по каменистому склону, мне пришло в голову, что такое прощание – все равно что проклятие вслед. А если не проклятие, то все равно злопыхательство.

Туман рассеялся, однако мой бедный ослик успел совсем вымокнуть. Наверное, он прождал у этой двери несколько часов. Все ослики словно одеревенели и упрямились больше обычного. Ивару и Огго пришлось взять по уздечке в каждую руку и выволочь осликов из оврага под стеной замка, а потом еще дальше, пока мы не вышли на тропу, которая зигзагом вела к вершинам. Там мой ослик поднял большую голову и выразил наболевшее мощным горестным «И-а!».

– Тише ты! – шепнула я ему. – Вдруг услышат?

– Не важно, – сказала тетя Бек. Она сидела поджав ноги, чтобы те не волочились по земле, как у жреца. По-моему, ей было ужасно неудобно и даже трудно дышать, и это ее, понятно, сердило. – Пусть услышат, какая разница, – пояснила она. – Все знают, что жрец как раз возвращается домой. – Жрец ехал по тропе впереди нее, и она окликнула его: – Не ожидала, Киннок, что ты согласишься участвовать в этом представлении. Зачем это тебе?

– У меня есть на то причины! – отозвался жрец. – Хотя я не рассчитывал, что при этом мне подожгут дом, – кисло добавил он.

– Что за причины? – не унималась тетя Бек.

– К богам и священству в наши дни относятся без должного почтения, – бросил жрец через плечо. – Моя цель – это побороть.

– То есть ты считаешь, что Аласдер более богобоязнен, чем его отец? – уточнила тетя Бек. – Если ты так думаешь, тебя ждет двойное разочарование.

– А как же благодарность? – возразил жрец. – Нельзя списывать ее со счетов.

– Ну или неблагодарность! – рявкнула тетя Бек.

Так они и препирались, и с каждой фразой тетя Бек все сильнее сердилась и пыхтела, но я никак не могла взять в толк, о чем идет речь. Помню, как тетя Бек обвиняла жреца в попытках превратить Скарр в Галлис, но это значило, что они снова завели разговор про политику, и я перестала слушать. Мне вдруг стало до невозможности страшно, что я больше не увижу Скарр, и я старалась разглядеть как можно больше при свете луны, которую то и дело застилали облака.

Горы были просто черным пятном наверху, хотя до меня доносился их тяжелый сырой запах, а море – тоже черным пятном, только с белыми искорками и по другую сторону. Но я помню, как с небывалой нежностью любовалась огромным серым валуном у дороги, когда по нему скользнул лунный свет, и как почти так же страстно глядела на серый, будто заиндевелый, вереск под валуном. Когда тропа свернула, я посмотрела через плечо и увидела за ссутуленной фигурой Огго, который тянул под уздцы вьючного ослика, на фоне моря, замок, весь зазубренный, темный и колючий. Ни единого огонька. Можно подумать, он заброшенный. Домика, где жили мы с тетей Бек, конечно, видно не было, он остался за следующим холмом, но я все равно туда посмотрела.

Тут меня вдруг осенило: если я больше никогда не увижу Скарр, мне не придется еще раз спускаться Туда. Какая радость! Какое облегчение! Вы себе не представляете! Но я сразу же поняла, что не верю своему счастью. Тетя Бек наверняка придумает что-нибудь, и мы с ней улизнем. Очень может быть, что к утру мы окажемся дома. Я знала, что тете Бек не хочется никуда плыть, до того не хочется, что она готова навлечь на себя немилость самого верховного короля. Тетя Бек – единственная и последняя мудрица на Халдиях, а такое положение, подумала я, позволяет ослушаться короля Фарлейна. Неужели она посмеет? Неужели?..

Я лихорадочно размышляла об этом со смесью надежды и отчаяния при любом ответе на вопрос, но тут мы процокали по дороге между холмами на самую вершину Килканнона, где на гребне справа высились стелы святилища. Я их чувствовала, от них по коже то ли бежали мурашки, то ли выступала сыпь, а еще лунный свет почему-то становился темно-синим, по крайней мере, мне так казалось. Мне здесь очень неуютно, и я терпеть не могу сюда ходить. Никогда не понимала, зачем богам понадобилось такое неприятное волшебство.

Совсем скоро мы миновали святилище и вышли на равнину за ним. Там стоял темный домик жреца, от которого до сих пор тянуло паленым, а вокруг раскинулись пустые, серебряные от луны пастбища, откуда Донал разогнал весь скот. По другую сторону дороги стояло длинное строение вроде сарая, где жили послушники. В окошках горел яркий свет, а изнутри – вот ведь незадача! – доносился гвалт кутежа. Похоже, послушники считали, что жрец вернется только утром.

Жрец соскочил с ослика и зашагал ко входу. Гвалт мигом оборвался. Я посмотрела в дверь мимо узкого силуэта жреца, всем своим видом выражавшего лютое негодование, и увидела не меньше десятка юношей, застывших под его взглядом, будто статуи. Большинство виновато прятали за спиной кубки, но двое были уже так хороши, что не сочли нужным трудиться. Один допивал вино как ни в чем не бывало. Другой запел прерванную песню и даже приветственно поднял кубок в честь жреца.

– Вижу, пора изгонять демона пития, – сказал жрец. – Все вы должны проводить Премудрую Бек к морю и проследить, чтобы она благополучно села на корабль.

Тетя Бек издала негромкий раздраженный возглас. Я угадала. Она собиралась улизнуть.

– Что? Прямо сейчас? – спросил кто-то из послушников.

– Да, – сказал верховный жрец. – Прямо сейчас.

Он прошагал в сарай, взял со стола бочонок и преспокойно вылил его содержимое на пол. Через дверь до меня донесся запах виски, такого крепкого, что глаза заслезились.

– Свежий воздух прекрасно изгоняет демонов, – заметил жрец. – Ступайте. А вам, дамы, – он поглядел на нас, ожидавших снаружи, – счастливого пути.

Так что остаток пути нас сопровождала дюжина пьяных послушников. По эту сторону гор было довольно ветрено, и, что бы ни говорил жрец, послушникам от прогулки стало, по-моему, только хуже. Они шатались, спотыкались, пели и хохотали. Каждые десять шагов кто-нибудь обязательно заваливался в заросли дрока, а остальные покатывались со смеху. Некоторым приходилось отбегать с дороги протошниться.

– О боги, – твердил Ивар, – только этого мне не хватало!

А тетя Бек несколько раз спрашивала послушников:

– Может быть, вам все-таки лучше посидеть здесь и отдохнуть? Мы прекрасно доберемся сами.

– Не-не-не-не-не, с-сударыня, – отвечали они. – Низ-з-зя. У нас п… п… приказ. Доставить вас на кура… кара… корабель.

Тетя Бек только вздыхала. Очевидно, жрец дал слово верховному королю, что мы попадем на этот самый корабль.

– Чтоб ему пусто было! – сказала тетя Бек.

И вот мы в сопровождении улюлюкающей, прыгающей и хохочущей толпы наконец спустились туда, где скалы уступили место полосе песка и где при свете заходящей луны виднелся внушительный корабль, нетерпеливо покачивавшийся на волнах в гавани. От этого зрелища Ивар застонал. У берега мокро лоснились и плескались волны, и среди них нас поджидала шлюпка; заметив нас, моряки тут же повскакали с мест.

– Скорее, а то упустим прилив, – сказал один из них. – Мы уже думали, вы не успеете.

Я соскользнула с ослика и погладила его по боку. И еще погладила росший рядом кустик дрока. Он был в цвету, впрочем, дрок всегда цветет, и от прикосновения моих пальцев кругом разлился крепкий аромат. Запах цветущего дрока всегда напоминает мне о доме и о Скарре. Так что очень обидно, что в тот же миг самого молоденького послушника занесло в этот самый куст и там стошнило.

– Иди сюда, кроха. – Кто-то из моряков крепко схватил меня и поднял на руки. – Перенесу тебя через воду, – пояснил он, когда я разъяренно пискнула.

Пусть несет, решила я. К этому времени я уже одурела от усталости. Как будто, покидая земли Скарра, я оставляю и свою силу, – но, наверное, все-таки дело в том, что я не спала предыдущую ночь. Пока меня несли через полосу грохочущего прибоя, я чувствовала соль на губах и мельком видела, как рядом вброд идут Ивар и Огго, а еще – как на берегу тетя Бек выпрямилась во весь свой рост и задрала подбородок, когда какой-то моряк предложил и ее перенести. Я видела, как после этого тетя Бек посмотрела на волны, приподняла ногу, посмотрела на каблук – и пожала плечами и кивнула. В шлюпку она прибыла, чинно сидя у моряка на руках, сдвинув каблучки и целомудренно обхватив силача за шею, будто бедняга был и не человек вовсе, а просто очередной осел.

Как мы приплыли на шлюпке и попали на большой темный корабль, я толком не помню. Наверное, я успела заснуть до того. Когда я проснулась, все заливал яркий серый утренний свет, а я лежала на животе на узкой скамье в каюте, обшитой деревом; было тепло, но попахивало неприятно. Я тут же вскочила – ведь до Берники, как я прекрасно знала, было каких-то сорок миль морем.

– О небеса! – воскликнула я. – Я проспала все путешествие!

Оказалось, ничего подобного. Когда я выскочила в проход под палубой, где все качалось и скрипело, тетя Бек встретила меня известием, что ночью поднялся встречный ветер.

– Моряки сказали мне, – добавила она, – что от логрийской преграды, когда ветер дует с севера, нарушаются и воздушные, и морские течения. Так что нам плыть еще целый день, а то и больше. – И отправила меня обратно в каюту причесаться.

Завтракали мы в тесной вонючей каморке на корме, где в крошечное оконце бились волны, а стол ездил туда-сюда, будто качели. Как ни странно, на завтрак была не овсянка. Я бы не возражала против овсянки. Проголодалась как волк. И налегала на овсяные лепешки с медом так рьяно, словно мы были на суше и горшочек с медом не уезжал от меня по столу как раз тогда, когда был мне нужен.