Текст книги "Воздушный замок"

Глава шестнадцатая, в которой с Полуночью и Шустриком-Быстриком происходят странные вещи

Было много беготни и сумятицы. Появились еще два лакея, а за ними – молодой человек в длинных синих одеждах, а следом второй такой же, по всей видимости – ученики мага. Все эти люди забегали туда-сюда, и Летти тоже бегала туда-сюда по прихожей с Полуночью на руках, выкрикивая распоряжения. Тут еще выяснилось, что Манфред указывает Абдулле на кресло и торжественно вручает ему бокал вина. Поскольку этого от него, видимо, ждали, Абдулла, несколько смущенный происходящим, уселся в кресло и принялся пить вино.

Стоило ему решить, что так теперь будет всегда, как все разом прекратилось. Откудато возник высокий властный человек в черном плаще.

– Что тут, прах побери, происходит? – спросил этот человек.

Поскольку это выражение полностью описывало чувства Абдуллы, он почувствовал к хозяину дома некоторую симпатию. У хозяина были блекло-рыжие волосы и усталое грубоватое лицо. Черный плащ окончательно убедил Абдуллу в том, что это кудесник Салиман, хотя он в любой одежде выглядел бы как волшебник. Абдулла встал с кресла и поклонился. Маг наградил его взглядом, полным грубоватого удивления, и повернулся к Летти.

– Бен, он из Занзиба, – затараторила Летти, – и что-то знает про опасность, грозящую принцессе. И он привел с собой Софи. Она кошка! Бен, немедленно преврати ее обратно, слышишь?!

Летти принадлежала к тем женщинам, которые чем сильнее расстроены, тем больше хорошеют. Абдулла ничуть не удивился, когда кудесник Салиман нежно взял ее под локти и прожурчал: «Конечно, любовь моя», а затем поцеловал в лоб. Абдулла печально задумался, будет ли у него когда-нибудь возможность поцеловать так Цветок-в-Ночи или добавить, как добавил придворный маг: «Не нервничай, помни о малыше».

После этого кудесник бросил через плечо:

– Закройте кто-нибудь входную дверь, а? О том, что здесь делается, уже знает пол-Кингсбери!

Это еще больше расположило Абдуллу к магу. До сих пор ему страстно хотелось подняться и захлопнуть дверь, и удерживало его от этого лишь опасение нарушить своеобразный местный обычай в кризисной ситуации оставлять дверь открытой. Он снова поклонился, и тут маг наконец развернулся и посмотрел на него.

– Так что же случилось, молодой человек? – спросил маг. – Откуда вы узнали, что эта кошка – сестра моей жены?

Этот вопрос Абдуллу несколько огорошил. Он представления не имел о человеческой природе Полуночи, не говоря уже о ее родстве с придворным магом, и объяснил это – несколько раз, – однако вовсе не был уверен, что хоть кто-то его слушал. Все были несказанно рады видеть Полночь и поэтому с легкостью решили, будто Абдулла привел ее в дом из чисто дружеских побуждений. Кудесник Салиман не только не стал требовать с Абдуллы щедрой платы, – напротив, он вел себя так, словно сам был что-то должен Абдулле, а когда Абдулла принялся возражать, сказал:

– Хорошо, пойдемте поглядим, как она превратится обратно.

Сказал он это так приветливо и доверительно, что Абдулла проникся к нему еще большей симпатией и дал толпе увлечь себя в просторную комнату, которая по всем признакам должна была находиться в задней половине дома, только вот Абдулла никак не мог отделаться от мысли, что на самом деле она находится совсем в другом месте. Пол и стены кренились в стороны совершенно непривычным образом.

Абдулле прежде не приходилось наблюдать колдовство в действии. Он с интересом озирался, поскольку комната была битком набита затейливыми магическими устройствами. Прямо перед ним были какие-то диковинные стеклянные сосуды, над которыми вился нежный дымок. За ними в начертанных на полу загадочных знаках стояли массивные свечи странного вида, а еще дальше высились непонятные фигуры из сырой глины. В отдалении Абдулла заметил фонтан из пяти струй, падавших причудливыми геометрическими узорами и скрывавших половину таинственных волшебных предметов на той стороне комнаты.

– Здесь работать тесно, – сказал кудесник Салиман, вихрем промчавшись через все эти странности. – Пусть тут все само крутится, а мы пойдем в следующую комнату. Да побыстрее!

Все кинулись в небольшую каморку, в которой было совсем пусто, только по стенам висели круглые зеркала. Тут Летти бережно усадила Полночь на сине-зеленый камень, который высился посреди каморки, где гостья и устроилась, тщательно вылизывая внутреннюю часть передних лапок и делая вид, будто происходящее ее не касается, а тем временем все прочие, в том числе Летти и слуги, принялись лихорадочно сооружать над ней подобие шатра из длинных серебряных шнуров.

Абдулла благоразумно прислонился к стене и стал наблюдать. Он уже начал жалеть о том, что так легкомысленно заверил мага, будто тот ему ничего не должен. Надо было воспользоваться случаем и спросить, как добраться до воздушного замка. Однако он рассудил, что, поскольку пока его так или иначе никто не слушает, стоит подождать, пока все успокоится. Между тем серебряные шнуры сплелись в серебряные звезды, и Абдулла глядел на суматоху, иногда чувствуя легкое головокружение, потому что суматоха отражалась в зеркалах – там все казались маленькими, деловитыми и перекошенными. Зеркала выгибались так же причудливо, как и пол и стены.

Наконец кудесник Салиман хлопнул в большие костистые ладоши.

– Хорошо, – сказал он. – Летти останется мне помочь. Всех прочих прошу уйти в соседнюю комнату и следить, чтобы охранные чары принцессы оставались на месте.

Ученики и слуги бросились вон. Кудесник Салиман простер руки. Абдулла твердо решил внимательно смотреть и запомнить все, что будет происходить. Однако почему-то, едва началось колдовство, ему стало совсем непонятно, что, собственно, делается. То есть, конечно, что-то делалось, это точно, но казалось, будто оно вовсе и не делается. Все равно что слушать музыку, не различая высоты звуков. Кудесник Салиман то и дело выкрикивал глухие странные слова, от которых в комнате все плыло и в голове у Абдуллы тоже, а от этого глядеть, что происходит, становилось еще труднее. Но тяжелее всего Абдулле было справляться с зеркалами на стенах.

Эти зеркала все показывали круглые картинки, которые на первый взгляд казались отражениями, но на самом деле были вовсе не ими – или не совсем ими. Стоило Абдулле взглянуть в какое-нибудь зеркало, как оно показывало узор из шнуров, сиявших серебряным светом, – всякий раз новый: то звезду, то треугольник, то шестиугольник, то еще какой-нибудь угловатый таинственный знак, – а между тем шнуры в комнате вовсе не сияли. Несколько раз зеркало показало кудесника Салимана с простертыми руками, а в комнате руки у него были опущены. Еще зеркало показывало Летти, неподвижно стоящую, стиснув руки, с видом тревожным и взволнованным. Но всякий раз, когда Абдулла смотрел на подлинную Летти, она ходила по комнате, делая странные пассы и сохраняя каменное спокойствие. Полуночи в зеркалах не было вовсе. Правда, в комнате ее крошечную черную фигурку оказалось тоже почти не видно.

А потом шнуры вдруг разом вспыхнули тусклым серебром и пространство внутри шатра наполнилось туманом. Маг приглушенно произнес последнее слово и сделал шаг назад.

– Вот зараза! – донеслось из-за шнуров. – Я же вас теперь совсем не чую!

При этих словах маг улыбнулся, а Летти расхохоталась. Абдулла прищурился, чтобы разглядеть ту особу, которая так их забавляла, и был вынужден почти сразу же отвести глаза. На молодой женщине, скорчившейся среди шнуров, само собой разумеется, вовсе не было одежды. Беглого взгляда Абдулле было достаточно, чтобы понять, что молодая женщина, в отличие от темнокудрой Летти, светловолоса, а в остальном совершенно такая же. Летти побежала в угол и вернулась с одеянием колдовского зеленого цвета. Когда Абдулла отважился поднять глаза, молодая женщина была задрапирована в плащ, словно в халат, а Летти пыталась одновременно обнять ее и помочь выйти из серебряного шатра.

– Ой, Софи! Что же случилось? – восклицала она.

– Погоди, – охнула Софи. Поначалу ей было трудно удерживать равновесие на двух ногах, но она обняла Летти, а потом покачнулась в сторону придворного мага и обняла и его тоже. – Без хвоста так непривычно! – заметила она. – Спасибо тебе огромное, Бен. – Затем она двинулась к Абдулле – уже более твердой поступью. Абдулла вжался в стену, опасаясь, что она и его тоже обнимет, однако Софи лишь сказала:

– Наверное, вы не понимали, почему я за вами увязалась. А беда в том, что в Кингсбери я все время умудряюсь заблудиться!

– Рад, что сумел вам услужить, о самая очаровательная из зачарованных, – отвечал Абдулла – несколько неловко. Он не был уверен, что с Софи удастся поладить лучше, чем ему это удавалось с Полуночью. Его неприятно поразило, что для столь молодой женщины она слишком уж своевольна – почти как сестра первой жены его отца Фатима.

Летти продолжала допытываться, кто же превратил Софи в кошку, а кудесник Салиман, придворный маг, встревоженно спрашивал:

– Софи, неужели это значит, что Хоул тоже бродит где-то в обличье зверя?

– Нет, нет, – замотала головой Софи, и вдруг стало ясно, что она тоже очень тревожится. – Понятия не имею, где сейчас Хоул. Понимаете, ведь это он превратил меня в кошку.

– Что? Родной муж превратил тебя в кошку?! – возмутилась Летти. – Вы что, опять поругались?

– Да, но поругались мы по делу, – ответила Софи. – Понимаешь, кто-то угнал бродячий замок. У нас на все про все оказалось всего-то полдня, и только потому, что Хоул как раз работал над пророчеством для короля. А пророчество возьми и покажи, что какая-то страшно могущественная сила вот-вот угонит Ходячий замок, а потом похитит принцессу Валерию. Хоул сказал, что немедленно предупредит короля. Кстати, он это сделал?

– Разумеется, да, – кивнул кудесник Салиман. – С принцессы не сводят глаз. Я призвал духов и поставил в соседней комнате охранные чары. Если что-то и грозит принцессе, через такую защиту ему не пробиться.

– Хвала небесам! – вздохнула Софи. – Прямо гора с плеч. А ты знаешь, что это ифрит?

– Ифриту тоже не пробиться, – заверил ее Салиман. – А что Хоул-то делал?

– Ругался, – прошипела Софи. – По-валлийски. А потом отослал Майкла и нового ученика тоже. И меня хотел отослать. Но я ему говорю: если они с Кальцифером остаются, то я остаюсь, и неужели он не может наложить на меня такое заклятье, чтобы ифрит меня просто не заметил? И мы об этом чуточку поспорили…

– И с чего вдруг? – хихикнула Летти.

Лицо у Софи явственно порозовело, и она с достоинством вскинула голову:

– В общем, Хоул принялся нудить – пусть, мол, я не путаюсь под ногами и безопаснее всего мне будет в Уэльсе, у его сестрицы, а он же знает – я ее на дух не переношу, а я ему говорю: от меня больше проку здесь, в замке, если похититель не будет знать, что я здесь. Ну и, в общем… – Тут она закрыла лицо руками. – В общем, когда появился ифрит, мы все еще ругались. Раздался жуткий рев, все потемнело и перепуталось. Помню, что Хоул выкрикивал кошачье заклинание – он так спешил, что половину слов глотал, – а потом как заорет на Кальцифера…

– Кальцифер – их огненный демон, – учтиво объяснила Летти Абдулле.

– Как заорет, чтобы Кальцифер убирался прочь и спасался, потому что с ифритом им даже вдвоем не справиться, – продолжала Софи. – И тут замок взлетел надо мной, будто крышка с масленки. А когда я пришла в себя, то была уже кошкой в горах к северу от Кингсбери.

Летти с кудесником Салиманом переглянулись над склоненной головой Софи.

– А почему именно в тех горах? – удивился кудесник Салиман. – Ведь замка поблизости не было…

– Замок находится в четырех местах сразу, – ответила Софи. – Думаю, что меня выбросило где-то посередке. Могло быть хуже. Там оказалось полно птиц и мышей.

Прелестное личико Летти сморщилось от отвращения.

– Софи! – запищала она. – Ты ела мышей?!

– А почему бы и нет? Кошки их едят, – ответила Софи, снова с достоинством вскидывая голову. – Мыши очень вкусные. А вот от птиц я не в восторге. Перьями можно подавиться. Только… – Она всхлипнула и снова закрыла лицо руками. – Только для меня это было неудачное время. Примерно через неделю после этого родился Морган, и он, конечно, котенок…

Это повергло Летти еще в больший ужас, нежели известие о том, что ее сестра питалась мышами. Она расплакалась и порывисто обняла Софи:

– Ой, Софи! И как же ты?..

– Как и все кошки, – сказала Софи. – Кормила да вылизывала. Не бойся, Летти. Я его оставила с одним солдатом, другом Абдуллы. Этот человек убьет всякого, кто обидит его котеночка. По-моему, – обернулась она к кудеснику Салиману, – теперь мне надо сходить за Морганом, чтобы ты и его превратил в человека.

Кудесник Салиман был не в меньшем расстройстве, чем Летти.

– Жалко, что я этого раньше не знал! – проговорил он. – Если он родился в кошачьем обличье под воздействием того же заклинания, то весьма вероятно, что он уже превратился. Сейчас узнаем. – Он подошел к одному из круглых зеркал на стене и стал делать круговые пассы.

Зеркало тут же отразило комнату в гостинице – точнее, все зеркала отразили ее под разными углами, словно бы висели на ее стенах. Абдулла смотрел то в одно, то в другое, и то, что он там увидел, встревожило его не меньше, чем остальных. Ковер-самолет по какой-то причине был расстелен на полу. На нем лежал толстенький розовый голый младенец. Хотя этот младенец был еще совсем мал, Абдулле стало ясно, что характер у него не слабее, чем у Софи. И он всячески проявлял этот характер. Руки и ноги молотили воздух, лицо перекосилось от ярости, а рот стал сердитой квадратной пещеркой. Хотя звуков из зеркал не доносилось, было ясно, что Морган не на шутку разозлился.

– А это кто? – спросил кудесник Салиман. – Я его раньше не видел.

– Дальнийский солдат, о созидатель чудес, – понуро отвечал Абдулла.

– Кого-то он мне напоминает, – заметил придворный маг.

Солдат стоял рядом с вопящим младенцем, и вид у него был беспомощный и перепуганный. Вероятно, он надеялся, что джинн сумеет что-то сделать. Так или иначе, в одной руке у него была бутылка. Однако джинн вырывался из бутылки несколькими струйками растерянного синего дыма, а на конце каждой струйки виднелась голова с зажатыми ушами, и вид у всех голов был такой же беспомощный, как и у солдата.

– Бедный ребеночек! – ахнула Летти.

– Лучше скажи – бедный солдатик, – отозвалась Софи. – Морган вне себя. Он же всю жизнь был котенком, а котята умеют гораздо больше, чем маленькие дети. Он злится, потому что не умеет ходить. Бен, а ты не можешь…

Последние слова Софи заглушил оглушительный треск рвущегося шелка. Комната содрогнулась. Кудесник Салиман что-то крикнул и бросился к двери – а там ему пришлось поспешно отскочить в сторону. Целая толпа визжащих и воющих непонятных существ вывалилась из стены у двери и скрылась в противоположной стене. Мчались существа так быстро, что разглядеть их не удалось, но на людей они похожи не были. У Абдуллы остались смутные воспоминания о множестве когтистых лап, о чем-то струящемся и вовсе безногом, о тварях с одним безумным глазом и о других тварях со множеством глаз, словно у насекомых. Он видел зубастые головы, длинные языки, огненные хвосты. Одно из существ, которое двигалось быстрее прочих, казалось и вовсе комом грязи.

Потом они исчезли. Дверь распахнулась, и вбежал перепуганный ученик.

– Сударь, сударь! Чары разрушены! Мы не смогли удержать…

Кудесник Салиман схватил молодого человека за руку и потащил его в соседнюю комнату, крича через плечо:

– Вернусь, когда смогу! Принцесса в опасности!

Абдулла поглядел в зеркало, чтобы посмотреть, как там солдат с младенцем, однако теперь зеркала не показывали ничего, кроме уставившихся в них встревоженных лиц – его собственного, Софи и Летти.

– Зараза! – сказала Софи. – Летти, ты можешь их запустить?

– Нет. Они только Бена слушаются, – ответила Летти.

Абдулла подумал о расстеленном ковре и о бутылке с джинном в руке солдата.

– В таком случае, о парные жемчужины и прелестнейшие пери, – сказал он, – я, с вашего позволения, поспешу обратно в гостиницу, покуда постояльцы не стали очень уж жаловаться на шум.

Софи и Летти хором ответили, что тоже идут. Абдулла был не вправе их винить, однако в течение ближайших минут едва не начал это делать. Летти в ее интересном положении, судя по всему, не могла быстро бегать по улицам. Когда они пробирались через руины и развалины разрушенных чар в соседней комнате, кудесник Салиман на секунду отвлекся от лихорадочного строительства среди хаоса каких-то новых устройств и велел Манфреду заложить коляску. Манфред умчался выполнять приказ, а Летти увела Софи наверх, чтобы переодеть во что-нибудь приличное.

Абдуллу оставили мерить шагами прихожую. К чести всех участников, ждать ему пришлось не больше пяти минут, однако за это время Абдулла раз десять подходил к входной двери и дергал ее, чтобы лишний раз убедиться – дверь заколдована и открыть ее невозможно. Он думал, что сойдет с ума. Прошло добрых сто лет, прежде чем в прихожую спустились Софи и Летти – обе в элегантных нарядах для визитов – и Манфред распахнул дверь, за которой на булыжной мостовой обнаружилась открытая коляска, запряженная прекрасным гнедым мерином. Абдулле страстно хотелось одним прыжком вскочить в эту коляску и подхлестнуть этого мерина. Но это было бы совсем неучтиво. Ему пришлось ждать, пока Манфред подсадит в коляску дам и заберется на козлы. Не успел Абдулла втиснуться рядом с Софи, как коляска тронулась, элегантно стуча колесами по мостовой, но ему все равно казалось, что едут они непростительно медленно. Ему была невыносима сама мысль о том, чем там занимается солдат.

– Надеюсь, Бен сумеет быстро поставить новые охранные чары для принцессы, – тревожно твердила Летти, когда они резво покатили по просторной площади.

Не успели эти слова слететь с ее губ, как раздалась целая череда частых взрывов – словно крайне неумело устроенный фейерверк. Где-то отчаянно и торопливо зазвонил колокол – бом-бом-бом.

– Что это? – спросила Софи, а потом ответила на собственный вопрос, указывая в небо и крича: – Ой, прах побери! Вон, вон, вон!

Абдулла извернулся и поглядел, куда она показывает. Он едва успел заметить черное покрывало крыльев, закрывшее звезды над ближайшими куполами и шпилями. Ниже, на верхушках нескольких башен, он заметил несколько крошечных вспышек и грохот – стражники пытались стрелять по крыльям. Абдулла мог бы им объяснить, что против ифрита подобные меры бессильны. Ифрит махал себе крыльями и кругами поднимался все выше, а потом исчез в густой синеве ночного неба.

– Это ваш приятель ифрит, – сказала Софи. – Ух, зря мы отвлекли Бена в самый ответственный момент.

– Ифрит так и рассчитывал, о некогда пушистая прелестница, – отвечал Абдулла. – Вспомните, ведь он говорил, что один из нас поможет ему похитить принцессу.

Тут сигнал тревоги подхватили и другие колокола. Горожане выбежали на улицы и стали глядеть в небо. Коляска катилась вперед среди нарастающего гула и вынуждена была сбавить ход, поскольку на улице становилось тесно. Судя по всему, горожанам в точности было известно, что произошло.

– Принцессу украли! – слышал кругом Абдулла. – Принцессу Валерию унес дьявол!

По большей части горожане были испуганы и ошарашены, но доносились и другие голоса:

– Этого придворного мага повесить мало! За что ему деньги-то платят?

– Ой, мама! – ахнула Летти. – Ведь король ни за что не поверит, сколько Бену пришлось трудиться, чтобы этого не случилось!

– Не бойся, – сказала Софи. – Как только заберем Моргана, я пойду и все королю расскажу. У меня здорово получается все ему рассказывать.

Абдулла в этом не сомневался. Он ерзал на сиденье от нетерпения.

Прошло еще лет сто, хотя на деле, возможно, не больше пяти минут, и коляска проложила себе путь через забитый народом двор гостиницы. Там было очень тесно, и все как один глядели вверх.

– Я видел крылья! – услышал Абдулла похвальбу какого-то человека. – Это была чудовищная птица с принцессой в когтях!

Коляска остановилась. Абдулла мог наконец дать волю нетерпению. Он спрыгнул наземь, крича:

– Дорогу, дорогу, добрые люди! Прибыли две ведьмы по важному делу!

Продолжая кричать и толкаться, он умудрился быстро провести Софи и Летти к дверям и впихнуть их внутрь. Летти была страшно смущена.

– Зря вы это сказали! – шепнула она. – Бен не хочет, чтобы все знали, что я ведьма!

– Сейчас ему не до того, – ответил Абдулла. Он подтолкнул сестер к лестнице мимо остолбеневшего хозяина.

– Это колдуньи, о которых я тебе рассказывал, о ангел гостиничного дела, – сообщил Абдулла хозяину. – Они тревожатся о кошках. – Он помчался по лестнице. Он перегнал Летти, потом Софи и одним прыжком преодолел следующий пролет. И распахнул дверь номера.

– Только не волнуйся!.. – начал он – и замер, поняв, что кругом стоит полная тишина.

В комнате никого не было.