Текст книги "Стрекоза в янтаре"

Причин сомневаться в этом после того, что я видела, у меня не было. Я вежливо поклонилась Бутону и взяла пузырек с порошком для обработки раны.

– Рада, что ты помог мне, Бутон. Можешь и дальше работать со мной.

– Очень разумно с вашей стороны, – заметила матушка Хильдегард, обнажив белые крепкие зубы. – Большинство врачей и хирургов не проявляют особой склонности пользоваться его талантами.

– Э-э…

Мне не хотелось подвергать чью-либо репутацию сомнению, но взгляд, который бросила я через холл в сторону месье Волерю, был достаточно выразителен.

Мать Хильдегард рассмеялась:

– Что ж, мы подбираем все, что Бог пошлет, хотя порой я спрашиваю себя: а не посылает ли Он их нам лишь с целью уберечь мир от еще больших несчастий? И все же иметь даже таких врачей лучше, чем ничего. Вы… – Тут зубы ее снова блеснули, и она стала похожа на лошадь-тяжеловоза. – Вы же гораздо лучше, чем ничего, мадам.

– Благодарю.

– Иногда меня удивляет, – продолжала она, наблюдая, как я накладываю на рану повязку, – почему вы занимаетесь лишь пациентами с ранами и переломами. И избегаете тех, у кого сыпь, или кашель, или лихорадка, ведь, казалось бы, ухаживать за такими больными дело для женщины более естественное. Вот уж не думала, что встречу когда-нибудь даму-хирурга! Наши женщины-лекарки обычно не имеют лицензии, все они по большей части из провинций. Хорошо знают травы, припарки и приворотные зелья. Эти мудрые женщины-знахарки всегда были повитухами, так сказать, элитой народных целителей. Многие из них пользуются куда большим доверием и уважением, чем патентованные лекари, как раз их предпочитают люди низших сословий, поскольку они и достаточным умением обладают, да и услуги их недороги.

Я ничуть не удивилась, что она заметила мою склонность к хирургии.

– Дело вовсе не в отсутствии интереса с моей стороны, – уверила я ее. – Просто у меня будет ребенок, и не хотелось бы подвергать себя риску заражения. Сломанные кости не заразны.

– Иногда я задаю себе вопрос… – начала матушка Хильдегард, но тут взгляд ее упал на носилки, которые вносили в холл. – Истинное бедствие на этой неделе. Нет, не ходите.

Она жестом остановила меня.

– Этим больным займется сестра Сесиль. Она позовет вас, если понадобитесь.

Маленькие серые глазки долго и с любопытством, в котором читалось еще и одобрение, изучали мое лицо.

– Так вы не только высокородная дама, вы еще и носите дитя… Удивительно, как это вас муж отпустил. Он, должно быть, совершенно необыкновенный человек.

– Э-э… Он шотландец, – ответила я, словно этим объяснялось все, не желая пересказывать ей возражения Джейми.

– Ах шотландец!.. – Матушка Хильдегард понимающе кивнула. – Ясно.

Постель вздрогнула – это Бутон соскочил на пол и затрусил к двери.

– Чует чужого, – заметила матушка. – Помогает не только врачам, но и сторожу, только боюсь, заслуживает при этом не больше благодарности.

Со стороны входной двери послышался громкий лай и чей-то высокий испуганный голос.

– О, снова этот отец Бальмен! Черт побери, ну почему нельзя стоять спокойно и не дергаться, пока Бутон обнюхивает его?

Мать Хильдегард поднялась, но перед уходом успела одарить меня широкой улыбкой.

– Пойду успокою его немного, а потом, возможно, пришлю вам на подмогу, мадам. Он, несомненно, святой, однако не слишком понимает в работе профессионалов.

Она направилась к двери крупным неторопливым шагом, я же, попрощавшись с извозчиком, присоединилась к сестре Сесиль, хлопочущей над новым пациентом.

Я вошла в гостиную и увидела, что Джейми лежит на ковре, а рядом с ним на полу сидит, скрестив ноги, маленький мальчик. В одной руке Джейми держал бильбоке, другой прикрывал один глаз.

– Ну, конечно, смогу, – говорил он, – в любой момент, и днем и ночью, и с закрытыми глазами. Смотри!

Крепко прикрыв глаз, он сжал рукоятку бильбоке и встряхнул стаканчик из слоновой кости. Шарик на веревочке выскочил из своего гнезда, описал в воздухе дугу и, словно направляемый радаром, с легким хлопком опустился в стаканчик.

– Ну, видал? – Он отнял руку от глаза, сел и протянул игрушку мальчику. – Давай теперь ты попробуй.

Джейми улыбнулся мне и, сунув руку под юбку, в знак приветствия сжал мою щиколотку, обтянутую зеленым шелковым чулком.

– Развлекаетесь? – спросила я.

– Пока еще нет, – ответил он и крепче сжал ладонь. – Я так тебя ждал, англичаночка.

Длинные теплые пальцы поползли вверх по ноге, игриво пощекотали икру, поднялись еще выше, и все это время он смотрел на меня своими прозрачными синими глазами с самым невинным выражением. На щеке виднелась полоса размазанной и высохшей грязи, на рубашке и килте тоже были пятна.

– Вот как? – заметила я, стараясь вырваться из цепких пальцев. – А я было подумала, что тебе вполне хватает и этой компании.

Мальчик, не понимавший по-английски ни слова, пропустил эту фразу мимо ушей и отчаянно старался, прикрыв один глаз, повторить тот же трюк с бильбоке. Первые две попытки успехом не увенчались, тогда он открыл глаз и гневно уставился на игрушку, словно именно она была виновата. Попробовал закрыть другой глаз, но не до конца, скорее прищурился, оставив маленькую щелочку, через которую сквозь длинные ресницы мерцал зрачок.

Джейми неодобрительно прищелкнул языком, и глаз тут же закрылся.

– Эй, Фергюс, давай-ка, дружок, без обмана! – сказал он. – Чтобы все по-честному!

Мальчик, очевидно, поняв смысл сказанного, робко улыбнулся, обнажив ряд крупных, белых, острых, как у белки, зубов.

Джейми притянул меня за ногу, вынуждая подойти поближе, и одновременно увернулся – я попыталась лягнуть его сафьяновым каблуком.

– О-о… – протянул он. – Фергюс – человек многих талантов и прекрасный компаньон, особенно когда брошенный женой человек вынужден проводить долгие часы в одиночестве и преодолевать искушение пуститься в загул где-нибудь в городе, в кварталах, пользующихся дурной репутацией.

Пальцы проникли в ямочку под коленкой и игриво пощекотали меня.

– Однако не годится в партнеры для занятий, которые у меня на уме…

– Фергюс?

Я рассматривала мальчика, игнорируя возню пальцев под юбкой. Ему было лет девять-десять, но для своего возраста он был мал ростом и хрупок, точно хорек. Одетый в чистое, хоть и поношенное платье, слишком для него просторное, он походил на типичное дитя парижской улицы с болезненно-бледной кожей и большими темными глазами.

– Вообще-то его зовут Клодель, но мы решили, что это имя звучит не слишком по-мужски, а потому теперь он зовется у нас Фергюсом. Самое подходящее имя для истинного воина.

Заслышав звук своего имени, вернее имен, мальчик поднял глаза и застенчиво улыбнулся мне.

– А это мадам, – объяснил Джейми, указав на меня свободной рукой. – Можешь называть ее миледи. Не думаю, что он в состоянии выговорить «Брох-Туарах» или даже такую фамилию, как Фрэзер.

– Миледи вполне достаточно, – согласилась я и снова сделала попытку высвободить ногу из цепких пальцев. – Но почему, позвольте спросить?..

– Почему – что? Фергюс, ты имеешь в виду?

– Да-да, именно.

Боже, до чего же длинные у него руки! Теперь я чувствовала, как ладонь гладит бедро.

– Джейми, прекрати сейчас же!

Пальцы дрогнули и переместились на шелковую подвязку, которая держала мой чулок. Она развязалась, и чулок соскользнул вниз, складками собравшись у щиколотки.

– Зверь! – Я замахнулась на Джейми, но он с хохотом увернулся.

– Ах зверь!.. Какой такой зверь? А ну, говори!

– Дворняжка! – огрызнулась я и нагнулась подтянуть чулок.

Похоже, Фергюса мало интересовали наши игры, он снова занялся бильбоке.

– А что касается парнишки, – радостно заявил Джейми, – то я нанял его на службу.

– И что же он будет делать? – поинтересовалась я. – У нас уже есть мальчик, который чистит ножи и обувь, потом еще мальчик-конюшенный.

Джейми кивнул:

– Верно. Но карманника у нас нет. Вернее, не было, а теперь есть.

Я тихо ахнула:

– Понятно. Не сочти меня излишне любопытной, но могу ли я все же узнать: к чему нам в доме карманник?

– Красть письма, англичаночка, – спокойно ответил Джейми.

– О-о…

Я начинала понимать.

– От его высочества проку сейчас никакого. Всякий раз, когда мы видимся, он начинает вздыхать о Луизе де ла Тур или же скрежетать зубами и чертыхаться, потому что они, видите ли, в очередной раз поссорились. И в том и в другом случае единственная его цель – побыстрее напиться. Map потерял всякое терпение от этих перепадов настроения. А от Шеридана ничего невозможно добиться.

Герцог Map являлся самым уважаемым человеком в среде парижских якобитов. Это был стареющий мужчина с безупречными манерами; он одним из первых поддержал короля Якова в его неудавшейся попытке захватить власть в 1715 году и после поражения под Шерифмуиром последовал за своим королем в ссылку. Я встречалась с герцогом, он нравился мне: приятный пожилой господин с отменными манерами и прямой, как сама его натура, спиной. Теперь он с тем же рвением поддерживал сына своего господина, без особой, впрочем, благодарности со стороны принца. Была знакома я и с Томасом Шериданом, наставником принца, тоже весьма преклонных лет господином, который вел всю переписку его высочества, переводя его полуграмотные и преисполненные нетерпения тирады на придворный французский и английский.

Я села и пристегнула чулок. Фергюс, для которого созерцание голых женских ног было, очевидно, не в новинку, не обратил на эти манипуляции ни малейшего внимания, целиком поглощенный бильбоке.

– Письма, англичаночка, – сказал Джейми. – Мне нужны письма. Из Рима, с гербом Стюартов на печати. Письма из Франции, Англии, Испании. Можно добывать их в доме принца, Фергюс будет сопровождать меня туда в качестве пажа. Или же через папских посыльных, которые их доставляют. Желательно знать всю информацию заранее. И вот мы заключили сделку, – продолжал Джейми, кивком указав на своего нового слугу. – Фергюс будет раздобывать все, что меня интересует, я же взамен одевать и кормить его, а также платить по тридцать экю в год. Если его схватят, так сказать, с поличным, я сделаю все, что в моих силах, чтобы выручить его. Если это окажется невозможным и он потеряет ногу или, скажем, ухо, я обязан содержать его до конца дней, а если парнишку повесят, тогда в течение года я гарантирую ему отпевание в церкви. Думаю, сделка честная, как тебе кажется?

По спине у меня пробежали мурашки.

– Боже мой, Джейми… – только и смогла пробормотать я.

Он покачал головой и потянулся к бильбоке.

– Не нашему Богу надо молиться, англичаночка. А святому Дисмасу. Покровителю воров и шпионов.

Джейми взял бильбоке у мальчика. Резкий взмах руки – и шарик из слоновой кости, описав параболу, с хлопком опустился в стаканчик.

– Понимаю, – сказала я и с интересом продолжала наблюдать за мальчиком, который, взяв у Джейми игрушку, снова стал упражняться. – Где ты его нашел?

– Встретил в публичном доме.

– Ах, ну да, конечно! Как же могло быть иначе… – Я не сводила глаз с пятен грязи на его рубашке. – Который ты посетил, как я понимаю, по неким вполне уважительным причинам!

– О да!

Он откинулся в кресле, обхватил руками колени и, усмехаясь, смотрел на меня.

– Думаю, тебе доставило бы больше радости обнаружить меня в этом заведении, нежели в темной аллее, с проломленным черепом.

Тут я увидела, как темные глаза Фергюса, оторвавшись от бильбоке, застыли на каком-то предмете. Я проследила за его взглядом – у стены на столике стояло блюдо с пирожными. Маленький острый язычок облизал нижнюю губу.

– Кажется, твой протеже голоден, – сказала я. – Почему бы не покормить его, а ты тем временем расскажешь, что, черт возьми, произошло с тобой сегодня.

– Шел я в доки, – послушно начал он, поднимаясь, – и как раз миновал улицу Эглентин, когда вдруг почувствовал на спине чей-то взгляд…

Джейми Фрэзер отслужил два года во французской армии, дрался и воровал с шайкой шотландских бродяг, его преследовали и гнали через болота и горы с родной земли. После всего этого у него выработалась чрезвычайная подозрительность, и ему часто казалось, что его преследуют. Он не мог объяснить, был ли то звук шагов за спиной, или же чья-то тень, мелькнувшая поблизости, или что-либо еще, менее осязаемое, но предупреждением об опасности служили вставшие дыбом короткие волоски на затылке.

Повинуясь этому сигналу тревоги, он свернул на углу налево, а не направо, как обычно, обогнул лоток торговца горячими пирожками и еще один, со свежими овощами, затем нырнул в колбасную лавку.

Прижавшись спиной к стене у входа, осторожно выглянул на улицу – лицо его загораживали подвешенные к потолку утиные тушки. Буквально через секунду на улице появились двое мужчин, они шли рядом и озирались по сторонам.

Каждый ремесленник и работяга в Париже был отмечен характерным для его профессии знаком, и Джейми без труда угадал в этих двоих моряков. Если маленькая золотая серьга в ухе одного из них, плотного коротышки, еще не внушала полной уверенности, то красновато-коричневый загар на лицах обоих говорил о том, что его обладатели – заправские моряки.

Привыкшие к качанию палубы под ногами, моряки редко ходят прямо. Эти же двое скользили сквозь толпу, как угри, огибающие подводные камни, а рыскающие глаза ощупывали прохожих – нищих, чиновников, домохозяек и торговцев. Словом, морские волки вышли на поиски крупной добычи.

– Я дал им пройти мимо лавки, – продолжал Джейми, – и уже собрался было выйти через черный ход на другую улицу, как вдруг увидел еще одного, совсем рядом, в проходе. Одет он был примерно так же, как и первые двое, длинные немытые волосы свисали до плеч, за пояс был заткнут нож для разделки рыбы с руку длиной. Низенький, крепкого телосложения, человек этот загородил собой весь узкий проулок и стоял неподвижно, пока его обтекали людские волны. Очевидно, его оставили на стреме, пока двое сообщников продолжали поиски. Я не знал, что же делать дальше, – говорил Джейми, потирая нос, – конечно, в лавке я был в безопасности, но выйти оттуда не мог, меня тут же заметили бы.

Он нервно обернулся, разглаживая на коленях алую ткань килта.

– Ну и как же ты поступил? – спросила я.

Фергюс, не прислушиваясь к нашей беседе, методично набивал карманы пирожными, изредка украдкой откусывая по кусочку. Джейми перехватил мой взгляд и пожал плечами.

– Мальчик не привык питаться регулярно, – заметил он. – Пусть себе ест на здоровье.

– Да, конечно, – согласилась я. – Но что же дальше?

– Я купил колбасу, – просто ответил он.

Точнее говоря, то был дьюндин. Это лакомство готовили из утиного мяса с добавлением ветчины и оленины, все это варили, набивали в кишку и вялили на солнце. Получалась колбаса длиной дюймов в восемнадцать, твердая, словно древесина дуба.

– Не мог же я выйти с обнаженной шпагой, – продолжал Джейми. – С другой стороны, проходить без оружия мимо того парня в проулке тоже не хотелось.

Зажав в руке дьюндин, Джейми вышел из лавки в проулок и направился к дежурившему там, глядя ему прямо в глаза.

Незнакомец спокойно выдержал взгляд, не выказывая ни малейшего интереса или неприязни. Джейми мог бы подумать, что ошибся, не заметь он, как его страж быстро подмигнул кому-то, находившемуся за спиной. Повинуясь инстинкту, выработавшемуся в самых рискованных обстоятельствах, Джейми рванул вперед, сбил соглядатая с ног и в тот же миг, поскользнувшись, сам упал лицом вниз на грязные камни мостовой.

Люди с криками разбегались в разные стороны. Почти немедленно Джейми вскочил на ноги, успев заметить пущенный в него нож – к счастью, бандит промахнулся и нож вонзился в лоток, где торговали лентами.

– Стоило мне хоть капельку усомниться в их истинных намерениях, и твой муженек отмучился бы, – коротко добавил он.

Однако колбасы он во время падения из рук не выпустил и нашел ей применение – изо всей силы шарахнул нападавшего по лицу.

– Нос я ему точно сломал, – задумчиво произнес он. – Во всяком случае, этот подлец отпрянул, я же проскочил мимо него и пустился бежать по улице Пеллетье.

Прохожие с воплями разбегались, точно стая испуганных гусей: вид несущегося по улице громадного шотландца в развевающемся килте способен был устрашить кого угодно. Джейми не останавливался и не оборачивался – по возмущенным крикам, доносившимся сзади, было ясно, что преследователи все еще гонятся за ним.

Королевские гвардейцы редко патрулировали улицы этого района, да и от окружающих помощи ждать не приходилось, разве что сутолока на улице могла немного задержать преследователей. Кому охота вмешиваться в уличные разборки, тем более ради какого-то иностранца.

– Улица там прямая, без всяких ответвлений, – говорил Джейми. – И мне непременно нужно было добежать до того места, где можно было бы обнажить шпагу и прижаться спиной к стене. На бегу я толкал запертые двери. Наконец повезло – одна оказалась открытой.

Ворвавшись в полутемную прихожую, Джейми промчался мимо опешившего портье, потом, отбросив штору, оказался в центре большого, хорошо освещенного зала. То был салон пресловутой мадам Элизы, он понял это, когда в ноздри ударил щекочущий запах духов.

– Понимаю, – сказала я и прикусила губу. – Надеюсь, что уж там шпагу вытаскивать тебе не пришлось?

Джейми слегка сощурился и ответил уклончиво:

– Полагаю, англичаночка, у тебя достаточно развито воображение, чтобы представить, какой эффект возымело столь внезапное мое появление в борделе, да еще с огромной колбасой в руке.

Воображение не подвело, я расхохоталась:

– Господи! Хотела бы я видеть эту сцену!

– Слава богу, что не видела, – сухо ответил он; щеки у него зарделись от гнева.

Не обращая внимания на комментарии, последовавшие от изумленных обитательниц заведения, Джейми осторожно пробирался через целый строй «голых ляжек» – именно так он выразился, – пока вдруг не заметил у стены удивленно глазеющего на него Фергюса.

Обрадованный, что увидел представителя мужского пола, Джейми схватил мальчугана за плечо и стал с жаром умолять его показать, где находится черный ход, причем не медля ни секунды.

– В прихожей уже слышался топот и грохот, – объяснил он. – Это означало, что преследователи вот-вот настигнут меня. И мне вовсе не хотелось начать размахивать шпагой и драться не на жизнь, а на смерть среди целой толпы голых дамочек.

– Да, перспектива устрашающая, – согласилась я. – Так, значит, мальчик помог тебе?

– Да. Он не колебался ни секунды. Умница, молодец! «Сюда, месье!» – крикнул он, и мы взбежали вверх по лестнице, потом заскочили в какую-то комнату, выбрались через окно на крышу, а там и след наш простыл.

Джейми с нежностью посмотрел на своего нового слугу.

– Знаешь, – заметила я, – большинство жен не поверили бы ни единому твоему слову.

Джейми вытаращил глаза:

– Нет? Почему?

– Вероятно, потому, – ответила я, – что они замужем не за тобой, а за кем-то другим. Я рада, что тебе удалось уцелеть. Сейчас меня больше беспокоит другое. Кто же они были, эти твои преследователи?

– Тогда у меня не было времени как следует поразмышлять на эту тему, – ответил Джейми. – Теперь оно есть, однако я по-прежнему не имею ни малейшего представления, кто они и почему за мной гнались.

– Может, грабители?

Деньги, вырученные от торговли вином, переносили со складов Фрэзера на улицу Тремулен и далее в банк, где их помещали на счет Джареда, в стальных коробках и под усиленной охраной. Тем не менее Джейми был очень заметной и известной фигурой в доках, о нем ходила молва, что он очень богатый купец. Богатый, разумеется, по понятиям обитателей тех кварталов.

Счищая с рубашки комочки грязи, он отрицательно покачал головой:

– Может быть… Но ведь они не пытались обобрать меня. Они хотели убить.

Произнес он это спокойным тоном, но коленки у меня подогнулись, и я опустилась на диван. Облизала внезапно пересохшие губы.

– Но кто… кто, как ты думаешь?

Он пожал плечами, снял с края тарелки кусочек крема, облизал палец.

– Единственный, кто приходит на ум, так это граф Сен-Жермен, который мне угрожал. Но что он выигрывает, убив меня?

– Он конкурент Джареда, ты сам говорил.

– Да. Но вина из Германии его не интересуют. Не думаю, чтобы он стал убивать меня только для того, чтобы вернуть Джареда в Париж и не дать ему начать новое дело. Это уж чересчур, – задумчиво добавил он, – даже для такого человека, как Сен-Жермен.

– А ты не думаешь… – От этой мысли мне стало уж совсем не по себе, и я два раза сглотнула слюну, прежде чем продолжить: – Не думаешь ли ты, что это… месть? За сожженную «Патагонию»?

Джейми озадаченно покачал головой:

– Возможно… Но для чего ему понадобилось выжидать так долго? И почему понадобилось мстить именно мне? Это ведь ты вывела его из себя, англичаночка. Почему тогда он не напал на тебя?

Мне стало уже совсем худо.

– Ты рассуждаешь слишком уж логично, – пробормотала я.

Он поднял на меня глаза, улыбнулся и обнял за плечи:

– Нет, mo duinne. Граф, безусловно, вспыльчив. Однако не думаю, чтобы он взялся за столь хлопотное и дорогостоящее дело, как заказное убийство из мести. Если бы это помогло ему вернуть корабль, тогда да. Но влезать в такие расходы, нанимать троих головорезов… Нет, это только выбрасывать деньги на ветер.

Он похлопал меня по плечу и поднялся.

– Нет. Это скорее похоже на ограбление. Не думай больше об этом. С сегодняшнего дня буду брать с собой в доки Мурту.

Он наклонился, отряхнул засохшую грязь с килта.

– Надеюсь, вид у меня достаточно приличный, чтобы не переодеваться к ужину? – спросил он, критически оглядывая свое платье. – Все, должно быть, готово.

– Что готово?

Он распахнул дверь, и в комнату ворвался из столовой густой аппетитный аромат.

– Как это – что? Колбаса, разумеется, – ответил он и усмехнулся. – Неужели ты думаешь, я дал бы ей пропасть?