Текст книги "Других чудес не нужно"

– Нет, не кажется. Дело в том, что вы с Аланом любите… все-таки любите друг друга, а ради сохранения любви можно не открывать правду. Уже не лгать, просто не открывать правду. Ты могла бы заботиться о нем и оберегать его в дальнейшей жизни, искупая тем самым вину. Искупление не было бы очень тяжелым, потому что ты его любишь. Но что толку сейчас говорить об этом? Ты уже все разрушила. Мне больше нечего добавить.

Динни молчала.

– Когда-нибудь ты скажешь мне спасибо, хотя сейчас думаешь, что я жестока. Если хочешь, я еще посижу с тобой. Если нет – я поеду домой… Возможно, тебе надо подумать и побыть одной.

– Конечно, отправляйся домой. Ты наверняка устала. И, конечно, спасибо тебе. Ты единственная, кому я доверилась.

– Звони, если что. Я даже не стану слишком сильно ругаться, если ты позвонишь ночью. Я знаю, что у тебя сейчас самое тяжелое время. Звони.

– Спасибо, – повторила Динни.

Проводив подругу, она принялась методично убирать со стола, мыть чашки, выбрасывать скомканные и смятые салфетки, проветривать комнату и вообще всячески облагораживать пространство.

24

Динни спускалась по трапу самолета, и ее каштановые волосы трепал легкий ветерок, а щедрое калифорнийское солнце сумасшедшими солнечными зайчиками путалось в прядях ее волос.

Она делала очередной шаг на пути к себе.

В поисках ответа она поняла, где именно ей сейчас нужно оказаться.

Она немедленно взяла билет на самолет. На это ушел остаток наличных, чудом обнаружившихся в ее кошельке. Через несколько часов она уже была в Риверсайде.

Ее с распростертыми объятиями встречали мать и отец, который уже прекрасно себя чувствовал, бодро выглядел, вернулся к своей излюбленной игре в гольф и утренним пробежкам по побережью.

Динни предупредила их о своем приезде перед самым вылетом. Хотя они виделись и не так давно, радость от ее приезда, похоже, превышала радость от возвращения блудного сына в отчий дом. Правда, это было довольно давно и градус накала отчей любви к блудному сыну измерить уже не представлялось возможным.

Зато градус жары в Риверсайде превышал все мыслимые нормы. Динни порадовалась, что в самолете переоделась в легкую бежевую юбку и золотистый топ на тонких бретельках.

– Чудесно выглядишь, милая, – сообщила Мириам, целуя дочь в щеку.

Фред же просто стиснул Динни в своих медвежьих объятиях так, что она вскрикнула и с недовольным видом поинтересовалась:

– Интересно, почему у мамы до сих пор целы все ребра?

Родители переглянулись и расхохотались.

Завтрак на террасе состоял из апельсинового джема, хрустящих свежих булочек, нескольких сортов сыра, вафель с черничным вареньем, грейпфрутового сока…

Уже за столом отец поинтересовался у Динни:

– А где же твой супруг? Ты обещала, что мы познакомимся с ним в следующий раз. Когда он прилетит?

Динни, помня науку Хиллари «умолчать о чем-то не то же самое, что солгать», отозвалась:

– Папа, я не знаю точно, когда он сможет прилететь. – Умничка, безупречно сформулировано, похвалила она себя.

Фред засопел, но удовлетворился таким ответом. Мириам долгим взглядом посмотрела на дочь.

– Ну теперь ты в офис? – спросила она мужа после завтрака.

– Да, отправлюсь туда и как следует поработаю. Дам всем жару!

– Папа, у вас и так тут жара.

– Это для тебя у нас жара. А мы в лучшем случае воспринимаем это как «не замерзаем – и славно», – с достоинством ответил Фред.

Динни рассмеялась.

– А вы, милые дамы, чем займетесь?

– Думаю, Динни не помешает немножко отдохнуть. Наверное, поедем на пляж, позагораем, окунемся пару раз. Поболтаем. – Мириам подмигнула дочери.

«Болтовня» вышла совсем не такой беззаботной, как мог предположить Фред.

От матери, как и от Хиллари, Динни не утаила ровным счетом ничего.

Они лежали на удобных лежаках престижного платного пляжа, подстелив вниз роскошные цветные полотенца. Соломенная шляпа с широкими полями защищала лицо Динни от солнца. Мириам смотрела на дочь, повернувшись к ней на своем лежаке. Динни, не открывая глаз, рассказывала.

Когда Динни наконец закончила, наступила тишина. Только ветер шуршал по песку обрывками сухих бурых водорослей да чайки разносили свою крикливую перебранку над водой.

Динни решилась открыть глаза. Она ожидала прочесть в глазах матери осуждение, разочарование. Возможно, такое же непонимание, как у Хиллари. Гнев, досаду.

Но Мириам смотрела на нее с любовью.

Это была не слепая всепрощающая любовь. Это была любовь осмысленная, и от этого еще больше необходимая.

– Скажи же что-нибудь, – попросила Динни.

– Тебе так нужно, чтобы я что-то сказала?

– Да. Мне ведь важно, что ты об этом думаешь.

– Динни, не так важно, что об этом думаю я. Важно, чего хочешь ты.

Неожиданно глаза Динни снова наполнились слезами.

– Я хочу Алана, – прошептала она. – Мне без него плохо. Я страшно скучаю. И я виновата.

Мириам улыбнулась.

– Это нормально, – произнесла она. – Я хочу сказать тебе следующее. Учись мыслить шире, учись смотреть глубже, видеть в вещах то, чем они и не кажутся на первый взгляд.

Динни непонимающе нахмурилась.

– Когда ты научишься видеть общую картину, в которой ты, моя дорогая и, без сомнения, уникальная девочка, все же являешься маленькой составляющей частичкой общей картины, то многое в этой жизни станет для тебя более ясным и понятным.

Динни все равно не понимала. Ее наморщенный лоб и серьезные глаза говорили об этом без слов.

– Видишь ли, вам всем было послано испытание. Кто-то из вас справился с ним лучше, кто-то – хуже. Важнее, какой урок вы из этого вынесли, как сможете применить его к дальнейшей жизни. Тем, кто хочет жить, кто хочет судить о жизни не понаслышке, приходится набивать свои собственные шишки, вставать и идти дальше, как бы ни было тяжело. Не вини себя в смерти Линды. От судьбы сложно уйти. Я не говорю, что мне не жаль. Мне очень жаль, это правда. Но ты никак не могла повлиять на это событие. Ты сделала все, что от тебя зависело.

– Что же я сделала?

– Разобралась в себе, поняла, чего ты хочешь. Осталась честной и с одним и с другим.

– Но Алан… Ведь я его потеряла.

– Еще ничего не известно. Нужно время. И вам обоим нужно время.

– Время для чего?

– Чтобы успокоиться. Чтобы понять, что же именно вы значите друг для друга. Чтобы научиться жить с пережитым. Если он любит тебя, именно тебя, Динни, живую, настоящую, реальную, а не придуманный им самим идеальный безупречный образ, то он придет за тобой.

И тут Динни поняла, что именно здесь, подле своей матери, она получила самую главную любовь и поддержку, которая была так ей нужна, необходима как воздух…

Месяц Динни гостила у родителей.

Этого месяца ей хватило, чтобы вдоль и поперек изучить Риверсайд. Она обошла все музеи, посетила все известные клубы, заглянула на всевозможные выставки. Концерты она тоже почтила своим присутствием.

С родителями она успела вдоволь наговориться за совместными, очень теплыми и душевными завтраками, ланчами и ужинами, а попусту прожигать время, валяясь на пляже, ей было неинтересно.

Зато она научилась кататься на роликах. Родители сделали ей неожиданный подарок, удивительно угадав и с моделью, и с размером. Динни крупно повезло, что они подарили ей и защитное роллерское снаряжение. Иначе ее изящные хрупкие коленки сразу были бы разбиты вдребезги. Поначалу Динни падала больше, чем проезжала за день. Но мало-помалу она стала уверенно стоять на роликах, бегать, разворачиваться, а затем и грациозно скользить по асфальтированным дорожкам, объезжая пешеходов так непринужденно, словно это ей ничего не стоило.

При этом Динни, словно булочка, только что вынутая из печи, на ходу покрывалась легчайшим золотистым загаром, благо каталась она преимущественно в тонких хлопковых или джинсовых шортах, подбирая к ним маечки на тонких бретельках и футболки с открытыми плечами.

Не обошла Динни своим вниманием и местные магазины. Почему-то все новоприобретенные вещи оказались в дерзком, почти девчоночьем, озорно-спортивном стиле. Наверное, сказалось влияние роликов.

Своеобразный отпуск подошел к концу. Динни просто в какой-то момент почувствовала, что ей нужно возвращаться в Глазго. С одной стороны, ее не ждало там никаких особенных дел. Да и родители не делали ей никаких намеков относительно поисков работы или того, что она бездельничает, отдыхая на их деньги… Но Динни поняла, что пришло время улетать. И так же скоропостижно, как и перед прилетом сюда, она взяла обратный билет на самолет.

В аэропорту Глазго Динни гостеприимно встречал на редкость сильный дождь, а также Венди.

Перед полетом в Риверсайд Динни успела отдать Венди ключи от квартиры. Подруга могла просто присматривать за квартирой или же пожить в ней в свое удовольствие – Динни одобрила оба варианта.

Венди воспользовалась случаем пожить месяц привольно как птица, но и за квартирой следила весьма тщательно. Динни даже ни пылинки нигде не заметила.

– А еще я цветы поливала, вот, – похвасталась подружка.

– Только не говори, что для тебя это подвиг.

– Да нет, это было не в тягость.

– А за время моего отсутствия меня кто-нибудь искал?

– В каком смысле? – не поняла Венди.

– В прямом. Звонки в дверь, телеграммы, звонки по телефону, взлом электронной почвы, попытки просочиться через канализацию…

Венди засмеялась.

– Нет, ничего подобного не было. Ни при мне, ни, надеюсь, в мое отсутствие. Ты меня пугаешь, Динни.

– Ладно, неважно. Спасибо, что присмотрела за квартирой.

– Спасибо и тебе, что пустила пожить.

– На здоровье. Останешься на ужин?

– Я бы с удовольствием. Но мне надо бежать.

– Очередное свидание?

Щеки Венди чуть порозовели.

– Угадала.

Динни подумала, что меньше всего ей сейчас хочется каких бы то ни было свиданий… кроме разве что одного, одного-единственного свидания, которое она не променяла бы ни на что другое в своей жизни.

В Риверсайде ее тоска по мужу немного притупилась. Она наконец смогла успокоиться. Помощь матери, ненавязчивая, но ощутимая, сделала свое дело – Динни фактически смирилась с любым вариантом будущего. По крайней мере, ей так казалось.

Подсознательно она все еще ждала его появления. Звонка, письма или того, что он просто возникнет на пороге ее квартиры…

Ждала и боялась.

Она боялась, что Алан даст о себе знать, но только для того, чтобы попросить у нее развод.

Разобрав вещи и приняв душ, Динни упала на кровать, застеленную свежим бельем, заснула и проспала больше суток.

Только сейчас, когда она наконец-то осталась совсем одна, она поняла, чего ей не хватало так долго – тишины и одиночества.

После ухода от Алана ей нужно было выговориться, побыть с близкими людьми. В Риверсайде она устроила себе сплошной праздник, редкую минуту оставаясь одна. Но она даже не подозревала, как сильно нуждается в самом простом покое, в примитивном одиночестве. Чтобы затихли все прочие голоса и Динни смогла бы ответить сама себе на вопрос: а что же дальше?

Неделю она не выходила из дома. Она даже не покидала собственную постель. Спала, просто лежала и думала. Читала, небрежно перелистывая глянцевые журналы, которые она набрала по дороге из аэропорта. Заказывала на дом пиццу и суши, с удовольствием поедала их прямо пальцами, удобно устроившись на взбитых подушках. Слушала музыку, прокручивая любимые диски. Просмотру телевизора предпочитала проверенные временем романтические комедии и классические мелодрамы.

В один прекрасный день она проснулась и поняла: вот оно, время двигаться дальше.

Думаю, надо искать работу, пока я не отлежала себе все бока, сказала себе Динни, не вылезая, впрочем, при этом из-под одеяла.

Она сладко потянулась и уснула снова. А на следующее утро она позвонила Джонатану.

– Добрый день, босс! Вы еще не забыли мой голос?

– Динни! Ушам своим не верю. Ты про нас совсем забыла! Затянул водоворот светской жизни?

– Какая без вас может быть светская жизнь, – отшутилась Динни.

– Все равно… Как-то ты не радовала нас своими появлениями. А как жизнь семейная?

– По-разному, – уклончиво ответила Динни. Она хорошо помнила про «сказать часть правды не значит солгать». – Джонатан, помнится, вы обещали, что в случае чего сможете помочь мне с работой…

– Ну да, – с удивлением согласился босс. – А в чем, собственно, дело? У вас денежные затруднения или ты просто настолько соскучилась дома, что готова терпеть и наше незавидное общество?

– Ни то ни другое, босс.

– А что же тогда?

– Третье, разумеется. Соскучилась по работе, хочется иметь кусочек жизни, в котором можно заняться самореализацией или быть кому-то полезной.

– Похвально, – отозвался Джонатан.

– Но, я полагаю, мое место уже занято?

– Правильно полагаешь. Оно давно и прочно занято. Но для такой славной девушки, как ты, мы всегда подыщем варианты. Могу предложить тебе место в отделе маркетинга. Будешь общаться с нашими рекламистами и прочими светочами копирайта. У тебя всегда неплохо получались тексты, вот и попробуешь. Думаю, можно начать с неполного рабочего дня. Часов пять, скажем. Согласна?

– Согласна, – улыбнулась Динни.

– Об оплате переговорим, когда подойдешь… Ты ведь, надеюсь, еще предварительно зайдешь к нам? Но могу сказать точно, что не обижу. Дела у фирмы сейчас пошли в гору. Много заказов по дизайну, ну и по рекламе тоже. А мы должны блистать как графикой, так и текстами, само собой.

– По рукам! – решительно сказала Динни.

– Так когда зайдешь?

– Ждите в начале следующей недели. Я еще отзвонюсь, босс.

У Динни оставалось еще одно незавершенное очень важное дело.

Еще до знакомства с Аланом она принималась за написание романа. Через какое-то время дело застопорилось. Слишком много событий навалилось на нее в реальности. А потом стало и вовсе не до рукописей. Но сейчас… Сейчас у нее появилось время.

Внутри у Динни все улеглось и успокоилось, появилась некая завершенность переживаний. И поэтому на следующий день, проснувшись на рассвете, она села за ноутбук.

Оказалось, что у нее более чем достаточно материала для книги. Там, внутри себя.

Динни выплескивала на монитор все прожитые эмоции, мысли, чувства, ощущения. Ровные, убористые строчки спешили одна за другой. Ловкие пальцы Динни, натренированные долгой работой за компьютером дизайнерской фирмы, порхали по клавиатуре, рождая образы, сочетания слов, шутки, диалоги…

Меньше чем за неделю Динни записала все, что хотела. Она работала запоем, никогда еще она не была так увлечена делом. Отрывалась от ноутбука только затем, чтобы поспать, выпить чаю или выйти на десять минут прогуляться под редко накрапывавшим дождем. В Глазго уже пришла осень…

Динни вкладывала в роман целые эпизоды своей истории, самые меткие наблюдения, самые крохотные нюансы, самое важное, что она хотела донести…

До кого?

Она даже и не помышляла о том, что это можно будет где-то опубликовать, издать. Она просто думала, что, если эту книгу кто-то прочтет, может быть, даже не один, а несколько читателей, и если это убережет кого-то от ошибки, поможет сделать правильный выбор, поступить как должно, значит, Динни не зря рассказывает эту историю. Значит, не напрасно она сидит за ноутбуком ночами, сбивая пальцы в кровь.

Динни вкладывала в повествование самое важное, личное, ни на кого не оглядываясь, ничего не опасаясь. Этой книгой она словно хотела сказать – спасибо.

Она словно хотела сказать – прости.

25

Работа над романом была окончена поздним утром субботы.

У Динни все равно не было никаких планов на уик-энд. Она сидела перед ноутбуком и в свое удовольствие плела кружева из слов, прикидывала так и этак события, распределяя их по сюжетной канве.

И вдруг книга закончилась.

Неожиданно даже для ее автора.

Динни почувствовала невероятное облегчение. Странное сожаление. Ей показалось, что завершен целый отрезок пути и начинается новый этап.

Она полностью высказалась, она изложила в тексте все, что хотела, постаравшись как можно ярче и выразительней передать прожитую ею маленькую жизнь. А теперь работа была закончена и Динни чувствовала странную пустоту.

Поскольку других занятий у нее не осталось, она связалась с Джонатаном и на следующий день появилась в родном офисе.

Хотя после выматывающей работы она и пребывала в некоем отупении, это не помешало ей собрать уйму комплиментов от бывших коллег.

Ведь она действительно очень изменилась и похорошела. Кроме того, все отметили ее красивый, не успевший сойти загар. Для Глазго это не было обыденным явлением.

В отделе маркетинга для Динни тут же организовали удобное рабочее место, выделили новенький компьютер с плоским экраном.

Динни попала в самое жаркое время: только что был получен очередной крупный заказ. Вся команда фирмы мобилизовывалась для плодотворного мозгового штурма. Динни живо привлекли к работе, и к концу дня ее творения оценил сначала директор рекламного отдела, а потом и Джонатан.

– Весьма неплохо, – в один голос отозвались оба.

Правда, Джонатан после этого добавил:

– И есть над чем работать. – И подмигнул.

Динни тут же сделала вывод: это он лишь для того, чтобы она не расслаблялась, растаяв от похвалы.

Через неделю Динни окончательно адаптировалась на старой новой работе, а еще через две – получила аванс.

Это нужно было отметить. Но пригласила Динни вовсе не Венди с Хиллари, как можно было предположить. А своего троюродного брата.

Марк как раз прилетел из Нью-Йорка, где принимал активное и деятельное участие в конференции, посвященной проблемам журналистики в современном мире.

Охотно откликнувшись на приглашение, он в тот же вечер примчался к Динни.

– Сколько же месяцев мы не виделись?! – воскликнул он с порога, неуклюже обнимая Динни.

– Столько же, сколько и не слышались. Мой руки, проходи и садись. У меня давно уже все готово.

Марк был убежденным вегетарианцем. Готовы у Динни были фруктовые «шашлычки» на деревянных шпажках, овощной салат, баклажаны, запеченные с черносливом, а на сладкое – яблоки в карамели.

Марк блаженствовал. После того как они обменялись последними новостями, Динни, лукаво улыбаясь, напомнила ему:

– Ты помнишь наш с тобой разговор о книге?

– О книге? – протянул Марк. – О какой книге? «Пролетая над гнездом кукушки»? Фантастическая вещь, прочти обязательно, я же тебе давно советовал.

– Да нет, – терпеливо ответила Динни, которая прекрасно знала увлекающийся и взбалмошный характер брата, – о другой книге.

– Рассказы Филиппа Дика? – предположил Марк.

– Нет. О моей книге.

– О твоей книге?

– Помнишь, ты говорил, что если я напишу книгу, то ты попробуешь предложить ее издательствам? И, вполне возможно, ее захотят напечатать?

– И заплатят гонорар? Припоминаю. Что-то такое я говорил. Динни, крошка, но я же шутил тогда.

– Шутил? – От обиды у Динни заблестели глаза.

– А ты восприняла это всерьез? Ну прости. Я тогда немного перебрал на презентации, был в отличном настроении. Вот как опасно бывает воспринимать меня всерьез. Впрочем, почему же опасно? Ну и что же ты? Неужели написала?

– Да. Я написала роман, – призналась Динни.

– И где он? О чем в нем говорится? Можно посмотреть?

– Узнаю любимого Марка, – засмеялась Динни. – Вот он, суета сует во всей своей квинтэссенции.

– Да ну же, правда. Я же пошутил, что я пошутил. Надо же… Не ожидал, признаюсь! Так где он?

– У меня нет распечатки. Я все забываю взять флешку с собой в офис. Роман только в электронном варианте, в моем ноутбуке.

– А ноутбук дома, я надеюсь?

– Конечно.

– Тащи его сюда! О чем, говоришь, роман?

– О любви, разумеется. О чем же еще? – серьезно сказала Динни. – О том, что нужнее всего этому миру. Ну и так… по мелочи. О жизни, о друзьях…

– Меньше пафоса, больше действий! Включай же его скорее. Какой файл? Этот? Ты не возражаешь, если я хотя бы пробегу его глазами?

Марк «пробегал» текст глазами до тех пор, пока не прочел его от начала и до конца. Сначала Динни терпеливо сидела рядом с ним, но ей стало неловко от того, что она смотрит, как кто-то читает написанное ею. Все показалось ей слишком личным, теперь ей было неудобно…

Марк продолжал читать. Динни тем временем убрала со стола, помыла посуду, задумчиво съела все оставшиеся фруктовые «шпажки» и даже не заметила этого. Потом ушла в комнату, час разговаривала по телефону с Хиллари, полтора – с Венди. Вконец отчаявшись дождаться Марка, она даже отправилась в душ.

Марк появился на пороге ее спальни около полуночи. Динни валялась на кровати на животе в пушистом белом халате, листала «Cosmopolitan» и грызла сочную грушу, безжалостно заливая грушевым соком глянцевые страницы.

– Ну что? – поинтересовалась она.

– Невероятно. Бесподобно. Дорогуша, я такого от тебя не ожидал!

– Так тебе понравилось? – Динни покраснела.

– В этом нет никаких сомнений. Конечно, это не «Дьявол носит Прада» и требуется кое-какая профессиональная обработка – корректорская, я имею в виду, – но весьма неплохо! Особенно для дебюта. Долго писала?

– Да я уже и не соображу…

– Так. Раз обещал – значит выполню. С твоего позволения я покажу этот текст нескольким знакомым редакторам. Можно?

– Можно!

– Оставлю им твой телефон или электронный адрес. Думаю, если текст их заинтересует, лучше им связываться с тобой напрямую. Пойдет?

– Да, спасибо тебе, Марк.

– Ну тогда и я пойду. Сбрасывай мне текст на флешку, а я займусь дальнейшим продвижением, позиционированием и прочими ужасами современного пиара.

Динни засмеялась. Марк был невоможен.

На презентацию книги Динни «Полет за крылом мечты» в лучший и знаменитый клуб Глазго явилась существенная часть города.

По крайней мере так показалось Динни.

Она решила, что над этим как следует поработали ее друзья и коллеги, оповестив об этом всех, кого только можно было. И пригрозив страшной карой в случае, если кто-нибудь позволит себе не явиться.

Мои друзья – страшные люди, думала она, бродя в толпе приглашенных после официальной части. У них везде связи и повсюду знакомые.

Здесь были все, кого она любила. А главное, из Калифорнии прилетели родители. Это был момент триумфа Динни. Хотя она считала выход книги скорее своим личным делом, ей было приятно, что столько людей проявили интерес и внимание к ней. Они не пожалели своего времени, чтобы прийти на презентацию.

Она была очаровательна в этот день. Платье глубокого синего цвета с декольте, прямой юбкой и разрезом до бедра; восхитительные волосы, убранные в высокую прическу…

Настоящая светская львица, рожденная восхищать, покорять и побеждать.

Динни то иронизировала над собой и своим образом, то наслаждалась, но и иронию, и наслаждение оттеняла светлая грусть.

Ведь у принцессы, думала она, обязательно должен быть спутник. Верный, любящий, великолепный и неотразимый.

А самое главное – любимый.

Динни даже не заметила, что последнее слово она произнесла вслух. Оно как-то непроизвольно, само покинуло пределы ее головы.

Потому что перед ней стоял Алан.

Динни изо всех сил зажмурилась, потом открыла глаза и слегка потрясла головой.

Волшебное видение никуда не делось.

Он был здесь, он был реальным, живым и настоящим. До Динни донесся едва уловимый запах любимого парфюма Алана.

И ее тоже…

Внезапно ее пронзила острая догадка: ему нужен развод.

От этой мысли она пошатнулась. Алан стремительным движением поддержал ее под локоть, не дав упасть.

– Душно?

Это было первое слово, которое она услышала от него за столько времени.

– Отойдем куда-нибудь.

Они легко затерялись в толпе гостей, а потом переместились к выходу.

В вестибюле у фонтана дышалось намного легче.

Динни молча смотрела на Алана, ожидая, что он скажет.

– Поздравляю тебя, – наконец произнес он.

– Спасибо.

– Очень рад за тебя. Это твое призвание?

– Пока не знаю. Честно. Ведь это только первый шаг.

– Думаю, у тебя все получится.

– Что именно у меня должно получиться?

– Смотря чего ты хочешь, – спокойно сказал Алан.

– Ты хочешь развода? – напрямик спросила Динни и испуганно прикусила язык.

– Развода?! – поразился Алан. – Нет, конечно. Я пришел поздравить тебя.

– Но ты читал книгу?

– Нет. Еще не читал. Я сделаю так, как ты скажешь. Если мне нужно ее прочесть, я обязательно прочту. Если нет, мне вполне достаточно тебя. Без приложений в виде книг.

– Меня?

– Тебя, – подтвердил Алан. – Живой и настоящей.

– Но…

– Я пришел за тобой.

– Ты так долго не приходил. Ни звонка, ни сообщения, вообще ничего…

– Мне нужно было время. Ты должна это понимать.

– Ты простил меня?

Пауза перед ответом Алана была настолько незначительной, что ее могла заметить только Динни.

– Да.

– А Патрика? – Динни внутренне вся сжалась. Но она должна была спросить об этом.

Алан хмыкнул.

– Конечно, он заслуживает того, чтобы я ему как следует врезал. Но давай будем решать проблемы по мере их поступления. Итак, должен ли я читать твою книгу?

– Как я скажу…

– …Так я и сделаю. Я тебе доверяю.

Динни тихо спросила:

– Ты и в самом деле мне доверяешь?

– Да.

– Кредит твоего доверия безграничен. Разве я заслуживаю этого?

– Не думаю, что тебе когда-либо захочется его нарушить.

– Ты абсолютно прав, – горячо сказала Динни. – Это… Это явилось для меня слишком горьким уроком.

– Самое горькое лекарство – самое полезное, – усмехнулся Алан.

– Так ты действительно простил меня?

Алан протянул ей руки. Динни бросилась в его объятия.

– Ну а теперь, – спросил он, улыбаясь, в паузе между поцелуями, – может быть, мы все-таки решим, куда нам отправиться в наше так и не состоявшееся свадебное путешествие? Нам нужно заново узнавать друг друга. Тех, кем мы сейчас стали.

– Выбирай. Точнее, решай, – поправилась Динни. – Я тебе доверяю. – Снова поцеловав его, а потом еще и еще – ей так сильно этого не хватало, – она сказала: – Значит, чудеса все же случаются в жизни.

– Ты не ожидала, что они бывают именно такими? – поинтересовался Алан.

– А других чудес мне и не нужно.