Текст книги "Мой ревнивый муж"

Глава 36. Что случилось с его мамой

Максим буквально вылетел из дома, перепрыгнул через ступеньки, приземлился на дорожке.

В два шага добрался до отца с братом.

Те резко развернулись в его сторону.

– Это правда? – взревел Максим.

Отец уставился на него в недоумении.

– Что правда? – спросил с прищуром.

– Ты бил мать? – Максим смерил его убийственным взглядом.

– Кого ты слушаешь? – тут же возмутился отец, замахал рукой в сторону Виталика. – Он мелкий был, ты мелкий был, что вы можете помнить…

– Ты ее лупил ремнем, – процедил Виталик, буравя отца таким ненавидящим взглядом, что даже Максима пробрало.

– Отец? – он посмотрел на старшего Реброва вопросительно.

– Ничего такого не было! – покачал он головой.

Оглядел сыновей и прогудел:

– Я не собираюсь выслушивать нелепые обвинения!

С этими словами он развернулся и зашагал на улицу.

Братья шумно задышали, проводили его взглядами, не сговариваясь, пошли запирать калитку.

Вернулись в дом.

Так же молча направились на кухню.

Максим чувствовал, что Виталика до сих пор потряхивало после встречи с отцом. Впрочем, как и его самого.

Они уселись за стол, уставились друг на друга.

Вопрос вылетел из Максима сам собой:

– Ты вправду помнишь, как он ее бил?

Виталик кивнул, будто нехотя.

Было видно, что ему эта тема против шерсти, но он не стал таиться, заговорил хрипло:

– Мама укладывала нас спать, а он ждал в дверях… Она пела колыбельную, ее голос дрожал. Я сейчас взрослым мозгом понимаю, она знала, что ее ждало, боялась наверное. Но даже в семь лет я догадывался, что с ней что-то не в порядке, спрашивал, почему ее трясло, а она улыбалась, успокаивала. Я делал вид, что засыпал, ты вырубался еще раньше, мелкий же был совсем. А потом я слышал мамины крики… Это длилось не одну ночь, а случалось периодически, понимаешь?

Максим весь закаменел, плотно сцепил зубы, всмотрелся в грустное лицо брата.

Виталик тем временем продолжал:

– Я поначалу думал, они просто ругались. Они тогда часто ругались, помнишь, нет?

Максим покачал головой.

Ничего из этого он не помнил, вообще о детстве сохранил очень мало воспоминаний.

– В общем, один раз я пошел в их спальню ночью и все увидел, – сказал Виталик, поморщившись. – Отец держал ее за вывернутые руки и лупил по ногам ремнем. Я тогда в таком шоке был, побежал к ним, повис на его руке… Толку-то, он и меня тем же ремнем отходил, а мама выла, пыталась защитить. До сих пор иногда в памяти всплывают ее крики. Потом наутро он типа извинился, объяснял-де, что нас надо учить уму-разуму, маму тоже, ибо она женщина глупая. Ой, короче… Мерзко все это.

От рассказа брата Максима начало колотить.

В душе поднялась такая буря, что захотелось начистить отцу морду. И плевать, что мама сделала для того, чтобы заслужить такое наказание. Вот вообще плевать…

– Сука он конченая, – прохрипел Максим, не узнавая свой голос. – Прибить мало!

– Ага, – кивнул Виталик. – Причем с виду такой добрый – давай сынок, помогу… А я как вспомню вот это все, так и хочется ему вмазать!

– Почему ты никогда не рассказывал мне об этом? – спросил Максим с чувством. – Мы же с тобой вместе росли…

– А зачем? – Виталик хмыкнул. – Чтобы отец мне люлей выписал? У него для этого были другие поводы.

Это и вправду было так.

Виталик что в детстве, что в юности был абсолютно неуправляем. Исправно следовал девизу – послушаю отца и сделаю наоборот. Куролесил много и со вкусом, за что был периодически бит.

– Ладно в детстве, – махнул рукой Максим. – Но мы давно взрослые, почему ты только сейчас говоришь?

– А у нас в семье принято говорить о матери? – хмыкнул Виталик. – Не знал, не знал…

Эта тема действительно была табу.

Отец в свое время запретил им даже упоминать ее имя. А когда братья повзрослели, давно отвыкли о ней даже думать.

– Знаешь, я так любил ее в детстве… – признался Максим с искаженным болью лицом. – Потом всю жизнь ее винил в том, что ушла. Все гадал, что во мне такого паршивого, что бросила. Оно, может, звучит глупо, но реально так и думал. А у матери, оказывается, была своя причина…

– А я ее ни в чем не винил, – покачал головой Виталик. – Я прекрасно понимаю, почему она ушла. Я бы тоже ушел…

Он немного помолчал, а потом выдал новую порцию воспоминаний:

– Самое паршивое было даже не вот эти вот побои. Не знаю, помнишь ли, но она же потом еще перед нами извинялась. Прости, Виталечка, прости, Максик, что я у вас такая негодная мать, непутевая… Отец на нее наорет, а она ну перед нами извиняться. Мне так ее было жалко, безумно просто.

В мозгу Максима снова всплыл образ извиняющейся матери. И его снова всего будто прошибло током.

– Я вообще думаю, она с нами ушла бы, если бы отец отпустил, – вдруг заявил Виталик. – Он, конечно, никогда не признается, но думаю, что так и есть. Ненавижу его за это!

– А почему она тогда не связалась с нами, когда мы повзрослели? – вдруг выпалил Максим. – Если бы были вправду нужны, связалась бы.

– Да хрен его знает, – пожал плечами Виталик. – У нее, скорей всего, другая семья. Помнишь, сколько раз отец повторял, что она сбежала с любовником. Что уж теперь, ничего не вернешь, не исправишь. Мне уже, в общем-то, все равно. Прошло двадцать четыре года, та история быльем поросла.

Максим кивнул, понимая отношение брата к этой ситуации.

Но сам сильно сомневался, что это так.

Будь у него ребенок, он хотел бы его видеть и через год, и через пять, и даже через пятьдесят лет.

– Ладно, я к Шанне.

С этими словами Виталик встал, залез в холодильник, достал молочный батончик, которые его беременная невеста поглощала по несколько штук в день, и ушел.

А Максим остался сидеть на кухне, потрясенный всем тем, что узнал о матери.

Странное существо – человек.

Ведь вроде бы это паршивее некуда – узнать, что твою маму били.

Пусть он рос не с ней, пусть привык ее ненавидеть. Но в ту самую минуту ему было ее очень жалко. Он чувствовал себя так, будто это его отходили по ногам ремнем.

И в то же время он испытал некое облегчение.

Значит, у нее была действительно серьезная причина уйти. И эта причина – не он. Из этого следует, что не такой уж он и паршивый, а возможно, она даже его любила… Значит, его в принципе можно любить.

Это было главной болью его жизни – знать, что мать его не любила, раз посчитала возможным бросить. Но по всему выходило, что это не так.

Внезапно ему стало легче дышать.

Поговорить бы с ней! Узнать все из первых уст. Да вот где она?

Виталику все равно…

А Максиму – нет. Не после того, что узнал.

Он поднялся с места и поспешил на улицу, не забыв прихватить ключи от машины.

Хочет отец или нет, а он скажет ему, где мать. Ведь наверняка знает.

Глава 37. Найти мать

– Так и знал, что ты явишься, – пробурчал отец, стоило Максиму появиться в его доме. – Наслушался глупостей и примчался…

– Поговори со мной нормально, – попросил Максим как мог сдержано.

Посчитал, что наорать всегда успеет, в рожу дать – тоже. Но в ту минуту ему важно было выудить из отца информацию. Он ему потом скажет все-все, но первоочередное – получить нужные сведения.

– Когда я с тобой говорил не нормально? – отец сделал акцент на слове «не».

О, Максим мог перечислить ему массу случаев, но и тут промолчал.

Отец махнул рукой и позвал его:

– Пойдем в кабинет.

Очень скоро оба поднялись на второй этаж, пошли туда.

Максим привычно устроился на диване, отец напротив – в кресле.

– Что тебе наговорил Виталик? – резко спросил он.

– Что ты стегал мать ремнем, – проговорил Максим, поморщившись.

Сказал и вперил в отца испытующий взгляд.

– Это бред, Максим, – покачал он головой. – Сколько у меня было жен, ты хоть раз видел, чтобы я кого-то бил?

Максим мысленно покопался в памяти.

Теперь, когда эмоции после рассказа брата немного улеглись, он мог мыслить более здраво. Что удивительно – вправду не видел, чтобы отец бил женщин, к тому же никто не жаловался.

Отец и его не бил, в принципе. Так, подзатыльник за какой-то проступок, коих на счету Максима в детстве было не так уж мало. Виталику доставалось, да, но он и вел себя в разы хуже.

А впрочем, Максиму сейчас было до лампочки, как отец обращался со своими женами. Его волновал только один вопрос:

– Ты знаешь, где сейчас мать?

Сразу после того, как этот вопрос прозвучал, Максим утроил внимание. Старался подметить мельчайшее изменение мимики, любой жест отца, ведь неплохо умел читать людей, знал, когда врут. Профессия, так сказать, обязывала.

Отец досадливо крякнул:

– Так и знал, что после слов Виталика ты придешь ко мне с этим. Не знаю я, где она.

Сказал и не отвел взгляда, всем видом показывая, что говорит правду.

Вот только эта правда Максима совсем не устраивала.

– Ты говорил, она уехала с любовником. Кто такой? Как зовут? Куда?

Он продолжил следить за отцом цепким взглядом.

– Валерий Орлов, – пожал он плечами. – Белобрысый шибздик с кучей бабла… Это все, что я знаю, сын. Он был тут проездом, забрал ее в Москву. Что с ней потом стало, я не знаю, развод получал по факту ее неявки в суд.

– Маловато данных, – прогудел Максим, строго прищурившись.

– Что есть… – заявил отец со вздохом. – Но вообще, сын, это гадство.

– Что именно? – спросил Максим с настороженным видом.

– Я вас растил, как мог. Вы оба были непростыми детьми. И теперь ты выказываешь такую черную неблагодарность… Она бросила тебя! А ты из-за каких-то детских воспоминаний Виталика смотришь на меня волком, искать ее собрался. Совесть не ест? На кой черт оно тебе сдалось? Забудь!

Максим сцепил челюсти, заиграл желваками.

Наверное, забыть было бы проще. Взять и отпустить…

Но в ушах до сих пор стоял рассказ брата, от которого стыла кровь. А отец… Ему по-прежнему хотелось врезать. Надавать по морде так, чтобы весь опух. Потому что Максим нутром чуял – врет, хотя по внешнему виду и не скажешь.

Все внутри Максима кипело от одной только мысли, что он мог такое учудить с женщиной, которая была ему самой родной и близкой. Которую в детстве беззаветно любил.

Однако вместо того чтобы устраивать расправу, он встал и, не прощаясь, направился из кабинета вон.

– Так и уйдешь? – прилетел ему в спину вопрос отца. – Я не трогал ее!

Максим не знал, кому верить. Своей интуиции? Брату? Отцу? В голове все смешалось.

Он не стал ничего отвечать, просто повернул к лестнице, двинулся на первый этаж.

Пока спускался, увидел, как в дом вошла Настя.

С походкой, как обычно, беда, опять прихрамывала. И эта юбка в пол…

В этот момент Максима пронзила догадка.

Он спустился в холл, подошел к жене отца.

Чуть помедлил, решая, как бы спросить мягче. Хотя как такое вообще можно спросить мягко?

Просто выдал:

– Настя, тебя отец лупит?

– Макс, ты чего? – испуганно спросила она.

И вскрикнула, когда он сел перед ней на корточки, а потом без разрешения стал задирать ей юбку.

– Макс, что ты делаешь? – взвизгнула Настя.

А он не слушал.

Уверенным движением прошелся по ее ногам, поднимая юбку аж до трусиков.

Сразу увидел на ее белых худых бедрах багровые полосы, которые мог оставить только ремень. И то – если бить вообще без всякой жалости. Багровые – свежие. Но были и другие. Синие, чуть посветлевшие, желтые, почти сошедшие.

– Отпусти ее, – врезался в его уши голос отца.

Тот уже спешил по лестнице вниз.

Но слишком поздно, Максим успел увидеть все, что хотел.

Он отпустил Настю, и та поспешила спрятать ноги. Испуганно попятилась от обоих мужчин.

– Сейчас тоже будешь говорить, что жен не бьешь? – зарычал Максим. – У нее же на ногах живого места нет! Что ты за садист такой?

Неожиданно отец изменился в лице. Еще недавно казавшийся Максиму вполне нормальным, он будто обезумел и зашипел:

– Если бы ты свою хоть иногда учил уму-разуму, она бы от тебя не ушла. Жену в узде держать надо…

Он показал Максиму кулак, как бы имитируя то, как крепко держит вожжи.

Стало противно до дрожи.

– А что ж по ногам их бьешь? – с презрением спросил Максим. – Чтобы никто не видел? Чтобы шито-крыто? Самому от себя не тошно?

Отец высокомерно хмыкнул и заявил:

– Лучше так, чем как у тебя. Года не прошло, и твоя дорогая Поля уже гульнула…

И тут Максим не стерпел.

Резко ринулся вперед, а рука поднялась сама, сжалась в кулак, который он и впечатал в лицо отца.

Тот был крепким мужчиной, но от неожиданного удара в лицо закачался, потерял равновесие и шлепнулся прямо на задницу.

Максим не стал его добивать.

Схватил Настю за локоть и потащил вон из дома.

– Куда ты меня ведешь? – спросила она в полнейшей панике.

– Вон отсюда… Ты не обязана ничего терпеть.

С этими словами он вывел ее во двор, хотел отвести к своей машине, но девчонка отчего-то уперлась.

– Нет, я не пойду… – покачала она головой.

А потом вырвала локоть из руки Максима.

– Ты дура, что ли? – развел он руками. – Он же тебя бьет!

Настя громко сглотнула, ответила сдавленным голосом:

– Он мой муж. Не лезь в наш брак.

– О как! – хмыкнул Максим. – Ты серьезно, Настя? Ты мазохистка? Тебе нравится то, что он с тобой делает?

– Он бывает и другим тоже, – проговорила она тихо. – Много чего мне дает, заботится, чтобы у меня все было.

Максима передернуло.

Она его еще и защищает!

Он знал, что Настя из очень бедной семьи. Для нее в браке с отцом многое было в диковинку, даже такая простая вещь, такая как теплая, качественная зимняя одежда. Отец никогда не был жмотом, одаривал ее всячески, в том числе драгоценностями.

И все же факт, что она не хотела от него уходить после такого, казался Максиму дикостью.

– Ты всерьез согласна терпеть все это за бабло? – спросил он с обалдевшим видом. – Ты сумасшедшая дура! А впрочем, не мне тебя уговаривать. Где живу – знаешь, захочешь – придешь. Мы с Виталиком поможем тебе развестись и сделаем так, что он больше не тронет тебя.

В этот момент из дома вышел отец. Он потер ушибленную щеку и гаркнул во всю мощь своих недюжинных легких:

– Настя, домой!

Она вздрогнула, спрятала взгляд. И кажется, даже забыла про хромоту, тут же бросилась обратно в дом.

Отец закрыл за ней дверь и уставился на Максима злым взглядом:

– Мал еще меня осуждать… Тоже мне, герой нашелся.

Максим ничего на это не ответил, кое-как поборол желание подлететь и снова ему врезать. Какой в этом смысл?

Отец шумно вздохнул, явно пытался как-то с собой справиться. У него это даже получилось, потому что довольно скоро его лицо приобрело привычное для Максима строгое выражение.

– Вернись в дом, давай нормально поговорим, – предложил он.

Максим зло сплюнул и процедил:

– Это был последний раз, когда я с тобой говорил.

Сказал и ушел.

Даже ни разу не обернулся.

И вправду обрубил все контакты с отцом, как это когда-то сделал Виталик.

* * *

Жарким августовским вечером Максим сидел у бортика бассейна у себя во дворе.

Краем уха слышал счастливые визги Мишки, сына Шанны. Тот бесился с Виталиком в доме, но так громко, что долетало даже досюда.

Максим был чужд веселью, заполнившему его гостиную, ему было не до того.

Воздух пропитывал душный зной, еще не успевший развеяться после адски жаркого дня, а его будто бы морозило. Сидел у голубой глади десятиметрового бассейна в плетеном садовом кресле и чувствовал, как его колотит изнутри.

Может, заболел? Или на нервной почве?

Оно немудрено, если вспомнить все то, что с ним случилось.

Максим искал мать почти три месяца.

Задействовал все свои ресурсы, связи.

Даже скатался в Томск, где когда-то жили родители матери. К слову, именно та поездка и показала ему, что он ищет призрак.

Оказывается, там до сих пор жила его двоюродная тетя, Катя.

Она-то и открыла ему глаза на многое.

В голове до сих пор звучали ее слова:

– Мария никогда бы вас не бросила, что ты? Она вас обожала – и тебя, и Виталика. Вы для нее были светом в оконце. Откуда знаю? Раньше она частенько писала мне тайком от вашего отца. Ему не нравилось, что мы общались. Но вот уже больше двадцати лет – ни словечка. К тому же не верю я, чтобы она вот так укатила в Москву. Хоть строчку, да написала бы мне…

От этих слов Максиму стало в два раза больнее.

Он обошел всех, кого только мог. Бывших друзей матери, о которых было известно, коллег, с кем она когда-то работала. Нашел больше десятка Валериев Орловых. Все впустую…

За все эти годы мать ни разу не оформила ни одного кредита, не купила сим-карты на свое имя, не завела аккаунта в соцсетях, не обратилась в государственную больницу.

По всему выходило – сгинула.

Но как с этим свыкнуться? Исчезла, без вести пропала. А отец, упырь, даже не искал. Мало ли что с ней случилось?

Ее двадцать четыре года никто не искал.

Все эти знания давили на Максима бетонной плитой. Что со всем этим делать, он не знал. Но и успокоиться тоже не мог.

Он тяжело вздохнул, прокручивая в голове, чего еще не сделал, где еще не порылся.

Внезапно услышал, как кто-то ковыляет к его дому.

В свете уличного фонаря мелькнула темноволосая голова жены отца.

Неожиданно!

Настя подошла к калитке.

Увидела Максима.

– Пришла-таки… – хмыкнул он тихо.

Вставать не стал, дождался, пока она войдет во двор, преодолеет расстояние до бассейна.

Странно, но Настя посмотрела на голубую гладь воды с каким-то страхом, даже долей ужаса. Боится? Не умеет плавать?

– Присаживайся, – он махнул на второе плетеное кресло, что стояло рядом.

Настя снова с опаской покосилась на бассейн, а потом устроилась на самом краешке кресла.

Настороженно заговорила:

– Ты должен пообещать, что ты мне поможешь. Ты обещаешь?

Максим вгляделся в ее лицо. Подметил, что лоб покрыт капельками пота. Ей жарко? Одета в очередную юбку до самой земли, закрытую блузку. Или же страшно, поэтому вспотела?

– Что, надоело жить с садистом? – хмыкнул он.

Вроде и не хотел выказывать пренебрежение, но получилось само собой.

– Долго же ты думала. Три месяца прошло…

– Обещай, что ты со всем разберешься, что не махнешь рукой, – вдруг потребовала она одновременно решительно и испуганно.

– Я помогу тебе развестись, если ты об этом, – пожал он плечами.

– Нет, Максим, – покачала она головой. – Он никогда не оставит меня в покое. Ты должен его посадить.

– Что? – его лицо вытянулось. – С какой радости? За побои? Так для этого ты должна была хоть раз обратиться в полицию, снять эти побои. Что ж вы, бабы, дуры такие, до последнего терпите, молчите в тряпочку, а потом…

– Не за побои, – покачала она головой. – За то, что он сделал с твоей матерью.

Она сказала это и замерла, закусив губу. Будто ей стоило очень больших усилий начать этот разговор.

Максим подскочил с места, навис над ней, тут же взревел:

– Ты знаешь, где мать?

– Знаю, – кивнула она, посмотрев на него снизу вверх. – Давно знаю… Максим, когда я вышла замуж за твоего отца, то не понимала, кто он. А потом было уже поздно. Он вот уже несколько лет грозит, что если уйду или кому слово скажу, хоть как-то пожалуюсь, он сделает со мной то же самое. И тогда в его дворе тоже появится бассейн…

– Что это значит? – не понял Максим.

– Ты ищешь ее столько месяцев, – пожала она плечами. – Но твоя мать здесь.

– Где здесь? – не понял он.

Настя указала на бассейн.

Максим недоуменно уставился на гладкую поверхность воды, подсвеченную снизу синим светом.

– Под бетонным дном бассейна, – уточнила она, резко всхлипнув.

И до Максима наконец дошло.

Глава 38. Что скрывалось под дном

Он стоял у борта бассейна, ошеломленный.

Глупо пялился на отдающую синевой водную гладь.

Настя же все говорила и говорила:

– Прости, что обрушиваю это на тебя так, и вообще сообщаю это только сейчас. Надо было сказать раньше, надо было сразу сказать. У него есть фото! Старый полароидный снимок… Ты найдешь его в сейфе. Это железобетонное доказательство. Посади его!

Ее голос дрожал, ее губы дрожали.

Она выглядела жалкой, дико испуганной.

Но в тот момент Максиму было не до ее душевных терзаний.

– Почему ты молчала? – он сам не узнал свой голос, он звучал как будто из трубы.

– Я раньше думала, что вам все равно… Тебе и Виталику. За все время вы ни одного хорошего слова о ней не сказали. Вообще вели себя так, будто вас родила кукушка. Я даже думала, что вы можете быть в курсе. А твой отец говорил, что вам плевать. Еще говорил, что и со мной так же сделает, и ему ничего за это не будет, ведь за первую жену не наказали. Я очень боялась его все эти годы! Но мне так надоело бояться…

Максим слушал ее вполуха, а сам уже начал сопоставлять факты.

Он вырос в этом доме, помнил бассейн с детства.

Когда он появился тут? До или после того, как мать исчезла?

Вспомнил, как отец учил его плавать. Матери тогда уже не было – это точно.

Когда он поселился в этом доме с Полиной, немного модернизировал бассейн. Сделал подсветку дна, установил новые очистители воды. Но бетонного дна не касался.

От мысли о том, что могло скрываться под этим самым дном, у него на затылке начали шевелиться волосы.

– Не молчи, хоть что-нибудь скажи! – Настя уже почти кричала.

Максим шумно вздохнул и скомандовал:

– Иди в дом и оставайся там. Позови Виталика…

* * *

К утру по двору будто пронесся ураган.

Бассейн был осушен и разрыт.

Тяжелая техника, с помощью которой его демонтировали, оставила борозды на газоне. Аккуратная дорожка из плит, что вела от калитки к дому, теперь была частично разрушена, выпачкана в грязи.

Тут и там шныряли полицейские. Изучали все, каждую мелочь, сыпали вопросами, на которые братья Ребровы уже устали отвечать.

Под дном бассейна и вправду оказался скелет женщины в полиэтиленовом мешке. Мешок остался цел даже через двадцать четыре года.

Женщину опознали по обручальному кольцу, на обратной стороне которого нашлась надпись: «Любимой Марии». Кольцо не было надето на палец, нашлось на дне мешка.

Эта надпись показалась Максиму жестким стебом, чем-то за гранью.

Я тебя люблю, и я же тебя убью…

Впрочем, все, что происходило этой ночью в его дворе, казалось ему чем-то нереальным. Настолько ужасным, что в принципе не может случиться в реальности.

Труп уже увезли на экспертизу, но от этого никому не стало легче.

Максиму казалось, что из-за всего этого он тихо сходит с ума.

Он вырос в этом доме! Он въехал сюда снова после того, как отец подарил ему эти хоромы на свадьбу. Он поселил здесь свою жену…

Он купался в этом бассейне каждое лето, провел здесь с Полиной массу вечеров.

А под дном треклятого бассейна лежала она… Родная, любимая…

Мама, по которой он дико скучал все детство. Та, которую почти всю жизнь ненавидел за то, что бросила.

Только вот она не бросала. Она все это время была здесь.

Он не мог этого понять, принять, свыкнуться.

Ближе к семи утра, когда все потихоньку начали расходиться, к Максиму подошел Денис.

– Я сегодня же оформлю ордер на обыск дома твоего отца, если фото действительно есть, мы его найдем, арестуем убийцу, – пообещал друг.

– Ага, – кивнул Максим.

И понял, что времени у него в обрез.

Отца арестуют… И тогда ни он, ни Виталик уже не доберутся до него, не подержат за горло.

Брат возник словно из ниоткуда.

Они вдвоем проводили полицейских. Потом переглянулись и, не сговариваясь, бросились к джипу Максима.

Ордера, расследования, аресты, тюрьма – это все нужно и замечательно.

Но сначала этот подонок должен ответить перед сыновьями. Долг обществу – потом.