Текст книги "Кольцо судьбы. Том 1"

Я дождалась, когда Ньютон с Морганом подойдут ко мне. Неформалка Амелия вовсе не перестала быть неформалкой, но на базе ею сложно оставаться. Ведь нам дают форму – болоньевые штаны, майки, куртки. Всё защитного зеленого цвета. А также девушки заплетают волосы в хвосты и не используют макияж – в этом нет смысла, он весь смоется, когда ты пробежишь пятнадцать километров или в бассейне будешь плескаться. Правда, Амелия пользуется водостойкой тушью, как и я. Когда ребята подошли ко мне, Джон дал себе волю, наконец, и заржал в голос. Амелия поморгала, хохоча культурно – про себя.

– Что стряслось-то? – спросила я.

– Финиш! – брякнула Ньютон.

– А конкретнее?

– Руссо его отделал, – сказал Джон и плюхнулся на скамейку возле меня.

– Лоуренса? Как это отделал? – разнервничалась я. – Он разве… он ведь преподаватель! И военный человек! Разве он может…

– Он на правах преподавателя его и отделал, – пояснил Морган. – На уроке по рукопашке… взял его в качестве наглядного пособия, мол, что надо делать с противником, когда он на вас нападает. Да и… все увечья, Лоуренс сам себе нанёс.

Я скептически скривилась, глядя на Джона. Он не стал менять своего мнения, и я перевела взгляд на Амелию. Она закивала, гордо заявив «мы – свидетели!». Ну, дела…

– Слушай, а Руссо знает, что именно Лоуренс тебе тёмную устроил? – заинтересовался Морган.

– А что? – потемнела я.

– Да так, – лукаво посмеиваясь про себя, буркнул Морган. – Просто последние дни Руссо от Лоуренса не отлипает. Гоняет его по площадке, всячески измывается, выдумывает ему интересные прозвища. Ни на секунду не даёт расслабиться. Кажется, он Лоуренса даже в туалет сопровождает… – криво пробубнил Морган. Амелия угукнула, продолжив рассказ друга:

– И на всех занятиях, полковник использовал именно Тома в качестве наглядного пособия. И на уроках по рукопашке и на боксёрском ринге. Даже там, где кукла не нужна, Руссо находил ему применение. Он даже так и зовёт Лоуренса: «Барби моя белобрысая, иди-ка сюда». Сегодня полковник его перекрутил всего, тот неудачно дёрнулся и сам себе плечо вывихнул. Затем попытался убежать, споткнулся и ногу подвернул, а падая, ударился мордой о часть боксёрского ринга…

Слушая Амелию и поддерживая её кивками, Джон прыснул, в следующий момент заржав. Видимо, вспомнил, как всё это выглядело. Чего уж греха таить, даже меня это улыбнуло. Но, то было не злорадством, просто картина была забавной, учитывая все обстоятельства. Вот он такой грозный: угрожает мне, бьёт меня в живот, пинает. Но стоит только ему сцепиться с равным по силе противником, то он сам себе травмы наносит в попытках сбежать, а потом не в состоянии самостоятельно дойти до места, где ему помогут. Ну и непревзойдённое чувство юмора полковника тоже играло роль во всей этой истории, разумеется. Сквозь смех Джон добавляет:

– «Именно так должен убегать противник от вас» – сказал Руссо, указывая на Лоуренса, лежавшего без сознания на тот момент. А потом капитан сказала, что война – это командная игра, и если вы ранены – вы должны быть уверены в тех, кто рядом с вами. Так что, кто хочет – помогите Лоуренсу. Вот, его верные гномы и взялись помогать…

М-да… Руссо вроде бы отстоял мою честь, но, блин! Если Лоуренс поймёт, что полковник всё это делал за меня, то я заработаю славу той, кого все защищают, а сама по себе она – никто.

– Так что? Руссо знает, кто учинил тебе «тёмную»? – допытывался Джон.

Я промолчала, косо глядя на парня. Он вёл себя так, будто уже абсолютно всё знал обо мне и моей личной жизни. И задавал он вопросы не для того, чтобы узнать правду, а скорее, чисто, чтобы постебать меня.

– Ты на что намекаешь? – приняв как можно более невозмутимую физиономию, собственно… возмутилась я.

– Да брось! – отмахнулся Морган. – Он ведь за тебя устроил Лоуренсу весёлые деньки! Будто мы не видели, как вы тут с полковником три года шушукались.

Я впала в ступор, раскрыв непроизвольно рот. Вообще-то! Я была уверена, что они этого не видят. А если и видят, то не придают значения. Боже ты мой! Мы ведь не постоянно везде вместе слонялись! Что за дела?!

Я перевела взгляд на Амелию, а она стоит и кивает с таким видом, мол, я полностью поддерживаю Моргана.

– Полковник тебя утешил? – издевнулся Джон, вынудив Амелию засмеяться. Оба они не злорадствовали, а просто подшучивали надо мной по-дружески. Но мне всё равно не понравилось то, что происходило. Я не из тех, кто обсуждает свою личную жизнь с друзьями. Просто я в этом не нуждаюсь. И уж молчу об обстоятельствах, при которых я и не должна обсуждать с кем-либо эти отношения!

– Не понимаю, о чём вы, – выдала я спокойно, на что ребята синхронно покачали головой с иронией.

– Ага, конечно, – не унимался Морган. – Забавное совпадение: полковник навещал тебя второго октября. В тот же день он накинулся на Лоуренса.

– Ты откуда знаешь, когда полковник меня навещал?! – психанула я.

Джон озадаченно пожал плечами.

– Ну, я вообще-то… в разведку мечу, – напомнил он. Я недовольно щёлкнула я зыком, пялясь на парня с изогнутыми бровями. – Да ладно, чего ты? Мы ж по-дружески интересуемся.

– Ещё раз повторяю, – настояла я, – я не понимаю, о чём ты говоришь, и почему Амелия со знающим видом стоит и кивает. Навыдумывали себе там чего-то! Полковник навещал меня в качестве полковника. Спрашивал, кто это сделал, и сколько времени мне нужно на восстановление.

– Оба раза спрашивал? – кивнул вопросительно и живо Джон. Я притихла, не зная, что ответить. – Он ведь два раза тебя навещал…

– В первый раз не дошло, видимо, – предположила шутливо Амелия.

– Не, – оспорил Джон. – Видимо, он не может задавать сразу несколько вопросов. По одному вопросу в день…

– Точно! – согласилась Амелия.

– А когда же он её утешал? – продолжал Джон говорить с Амелией, будто меня здесь и нет вовсе.

– Думаю, оба раза, – ответила озадаченно Ньютон. – Это дело серьёзное. А в перерывах ещё и звонил, да смс-ками с сердечками закидывал!

Джон понимающе закивал. Я не участвовала в их диалоге, водя недовольно языком по щеке. Но я не могла дальше сидеть и притворяться глухой, когда Амелия уже в лоб спросила:

– Мы угадали?

– Видимо, от скуки, у вас фантазия разыгралась, – бросила я. – Всё это – полная чушь! Какие, к чёрту, сердечки? Думаете, Руссо – такой человек? – скривила я пренебрежительную мину. Такой он – да, но им вовсе не нужно об этом знать. – У меня и телефона его нет! И не шушукались мы с ним три года.

– Кончай комедию ломать! – выдала Ньютон. – В прошлом году тебе пришла смс-ка посреди ночи, ты оделась и молча ушла. Думаешь, мы с Сабиной за тобой не ходили? И не знаем, что ты с полковником в сквере встречалась?

Я офигела просто! Внутренне съёжилась, но постаралась сохранить внешнее спокойствие.

– Он просто поздравил меня с днём рождения…

– В час ночи?

– Ну и что?! Что ж сделаешь, если только в час ночи он освободился.

– Что-то он больше никого из академии с днём рождения не поздравлял. А тебе так каждый год подарки дарил!

Я цыкнула, промолчав. Сука, блин! Вот, я влипла! Выдохнув, я встала со скамейки. Морган вскочил следом, перегораживая мне путь.

– И куда ты? – с излишне любопытной физиономией спросил он.

– У меня появилось непреодолимое желание – полежать в своей койке! – сказала я. – Подальше от вас, раздражителей! И вы не имеете право преграждать мне путь – помните, я всё ещё больна!

– Ты здоровее нас! – нагло оспорил Морган. – Кстати… из серии забавных совпадений: больничный лист тебе полковник выписал подозрительно длительный для той, у кого ускоренная регенерация!

– Отвали уже, – раздражённо цыкнула я, – Шерлок Холмс недоделанный!

Морган издевательски засмеялся, Амелия вскоре к нему присоединилась. Именно под эти звуки я и покинула ребят. Они не стали меня останавливать, но я чувствую, это не последний допрос с их стороны в мой адрес. Как так получилось, не пойму?! Скрываешь тщательно годами, а потом оказывается, что все знают всё, а ты как дебил, таился – не пойми зачем.

Дожить до вечера оказалось очень сложной задачей. Кроме того что я полдня выстраивала в голове будущий диалог с Уиллом, так ещё и нытьё Лоуренса, Элен и всех ребят, дежуривших в медпункте приходилось слушать постоянно. И не слушать всё это просто не получалось! Лоуренс лежал в соседней палате, откуда доносилось извечное недовольство блондинистой Барби. Если с ним в палате кто-то был, Лоуренс на него огрызался. Когда все, даже больные, покинули палату, Том стал орать, мол, где все. Окно закрыто – душно, окно открыли – дует. Ему не нравились его соседи по палате, дежурные санитары, парень, который плохо готовил еду, местный интерьер. Он огрызался на всех, кто только попадался ему на глаза, и кое-кто даже начал планировать его убийство. Он упрекал Элен в том, что у неё недостаточно нежные руки. Жаловался на боль в ноге, спине, руке. И голова у него болит и глаз, ухо правое, челюсть. Он так достал Элен, что она вколола ему снотворное. Но, видимо, он изрядно из неё кровушки попил, потому что она притащилась ко мне в палату, лишив возможности свинтить. И последующий час она вся тряслась, рассказывая о чересчур нежной натуре Лоуренса. Она мне в красках описывала, как он себя вёл в процедурной комнате, когда ему вправляли плечо. Мол, у него аж слёзы из глаз полились. Сказала о том, что ему придётся лежать здесь с вывихом ноги около двух недель, но, видя его характер, она предположила, что он пролежит тут и целый месяц. Потом она стала ныть, что я её покидаю, и она один на один с ним здесь останется. В общем, к вечеру у меня разболелась голова. И виновником всего этого дурдома я считала благородного принца Руссо. В жопу его благородство! Но и нечто положительное во всей этой ситуации я нашла. Я вдруг поняла, насколько жалок мой серый волк. Он – не тот, кого все боятся, он просто – чмо! Реальное, и по-другому не скажешь. Позер, способный навалять лишь тем, кто слабее его самого. И под себя он подминает лишь тех, кто слабее его, чтобы выгоднее казаться на их фоне. Но и даже их, своих друзей, единственных, кто о нём беспокоится, кто ему помог дойти до медпункта, он не ценит. Короче, говно он, а не человек. Даже скорее, маленькая вонючая какашка.

Всеобщий отбой и конец рабочего дня Уилла в девять часов вечера. В девять пятнадцать я покинула медпункт, ставший за этот день самой настоящей психушкой. По проторенной дороге добралась до забора, вылезла в щель. Прошла в чащу леса, вышла на небольшую полянку, где валялось давно погибшее и заросшее мхом бревно. Завидев меня, Уилл потушил сигарету и поднялся с этого бревна. Подступился ко мне и поцеловал. Я понимала, что упрекать его в чём-то было неразумным, ведь он преследовал благородные цели. Но, видимо, душевное состояние сказалось на открытости поцелуя. Уилл почти не отстранился, спросив:

– В чём дело?

– Зачем ты это сделал?

– Что? – не понял он (типа), поглаживая меня по щеке ладонью и любуясь моим лицом.

– Ты прекрасно знаешь, что. Лоуренс уже всех задолбал!

Уилл хмыкнул, а потом скривился, убирая от меня руку.

– Это он может, – подтвердил Руссо. Спрятав руки в карманы штанов, он слегка передёрнул плечами. – Он нежнее девочки… – сказал полковник, издевательски посмеиваясь про себя. Я скрестила руки на груди, ничего не сказав, но посмотрев на мужчину с осуждением. Тогда Уилл откашлялся, осознавая то, что мыслит как подросток.

– Уилл… я, возможно, реагирую странно, но зачем ты это сделал? Разве я тебя просила отстаивать мою честь?

– Не просила. Но ты и не должна просить. Я просто не мог оставить это без внимания, потому что я – мужчина. Я вообще не должен был допустить того, что он сделал с тобой. Но я допустил и, по-твоему, должен был и дальше на тормозах спускать?

Я выдохнула. Сама не понимаю, почему так реагирую. Другие на моём месте, наверно, радовались бы. Может, дело в том, что благородные и правильные поступки Уилла заставляли меня саму чувствовать себя беспомощной. Типичной девчонкой, за которую только все заступаются…

– Ты говорил, что его нельзя унижать при всех, но сделал это с ним.

– Я сказал, что ТЕБЕ нельзя этого делать, потому что он захочет мстить.

– А тебе он мстить не будет?

– До меня он не дотянется.

Я промолчала, уже заведомо зная, что Уилл всегда прав. Это нравилось мне и раздражало одновременно.

– Я понимаю, почему ты так реагируешь. Потому что я тебя подвёл. И потому что ты не знаешь, что значит полагаться на кого-то, верить ему. Но пройдёт время, и ты поймёшь, что когда я рядом – только я и должен решать любую твою проблему.

– Если так, то зачем ты учишь меня драться?

– Потому что… как в нашем случае, ты сама должна дать ему отпор, чтобы он отвязался от тебя. Да, ты должна уметь постоять за себя, но, когда я рядом, ты должна быть уверена в том, что я в лепёшку разобьюсь, чтобы решить самому твою проблему или чтобы помочь тебе её решить.

– Хорошо, но, следуя твоей же логике, я сама должна дать ему отпор. А если он поймёт, зачем ты всё это делал? Ты понимаешь, в каком я тогда выйду свете? Джон меня защищает, полковник защищает, а сама я ничего не стою! И я уже не смогу дать ему должного отпора! Он просто не поверит…

– Да, ты права. Но я не поджидал его в тёмном углу, не говорил ему тебя не трогать или что-то в этом роде. Я не сделал ничего противозаконного – всё по местным правилам. Кто ж виноват в том, что он навернулся и ударился башкой? Он сам. И, между прочим, я ещё первого сентября предупреждал его, что он будет выступать в роли наглядного пособия. Так что он не поймёт ничего. И с ним ничего серьёзного – вывихи да синяки. Я специально сделал всё это в твоё отсутствие, чтобы он не подумал, что вот ты вернулась с «больничного», и я к нему прицепился. А теперь ещё и он на «больничном», и у тебя будет время подтянуть рукопашку. К тому же тебе пошло на пользу видеть его таким.

– В смысле?

Уилл наморщил лоб, приглядываясь ко мне. Кажется, он слишком хорошо меня понимает. Знает всё, о чём я думаю.

– Ты его больше не боишься, разве нет? Увидела, какой он жалкий. В честном бою и с более сильным противником он – ничто. И теперь ты сможешь дать ему должный отпор.

Я выдохнула, сгребая пальцами волосы назад. Только сейчас меня отпустило по-настоящему. Хоть и прежде я понимала, что моя реакция неправильная, я не могла расслабиться. Бывает такое – самая простая ситуация порой доводит вас до белого каления. Мысли лезут в голову, и вы ничего не можете с ними поделать, с каждой минутой только больше себя накручиваете. Так вот, только сейчас меня отпустило то чувство, и я по-настоящему осознала правоту Руссо.

– Извини, – буркнула я, уловив краем глаза умилительно-простительную улыбку Уилла, такую, мол, да я и не злился. – Я немного перегнула палку. Просто я уже психанула! У меня голова разболелась под конец дня. Потому что весь день Лоуренс ныл на весь медпункт! А когда он умолкал – во время еды, в туалете или под снотворным – то ныли все остальные! Дежурный повар хочет расчленить и скормить Лоуренса рядовым, а Элен планирует эвтаназию.

Уилл хохотнул с закрытым ртом, поглядывая в сторону от меня.

– Это не смешно, – фыркнула я. – А реально страшно! Лоуренс её довёл совсем, и она с абсолютно серьёзной физиономией, но безумным взглядом, говорит мне, что эвтаназия крайне необходима. Пусть у него болезнь излечимая, но все ведь вокруг страдают. Я серьёзно опасаюсь за её психическое здоровье! Люди с ума сходят неожиданно, – закивала я энергично.

– Не настолько резко, – поспорил Руссо.

– Ой, откуда тебе знать. К слову сказать, мне ещё вынесли мозг Джон с Амелией. Оказывается, они уже три года как наблюдают за нашим стремительно прогрессирующим романом.

Изгибая брови, но при этом, беззвучно смеясь, Уилл ненадолго задумался. Его явно не особенно парило то, что Джон с Амелией о нас знают, поскольку они – мои друзья и не навредят мне.

– То есть они три года наблюдали то, чего технически не было?

Я энергично закивала.

– Я понял, – вздохнул полковник. – Вокруг одни психопаты. Одни слишком чувствительны к нытью белобрысой Барби, другие и есть – та самая Барби, а третьим кажется то, чего нет. И все они тебя довели.

– Да, именно так.

– И мне досталось, потому что… ну, а на кого тебе ещё срываться.

– Ты такой сообразительный… – усмехнулась я. Он засмеялся, подступив ко мне, обняв за шею и поцеловав.

***

На базе подготовки тяжёлый график. И самое обидное то, что лишь такой график поддерживает твоё тело в должном тонусе, но когда мы окажемся хозяевами собственного будильника, мы ведь расслабимся. Не будем убивать себя на тренировках целыми днями. Даже жалко, что почти все те навыки, полученные здесь, со временем останутся лишь в нашей голове…

Армия да не совсем. На базе подготовки вовсе необязательно отдавать честь старшим по званию, вставать смирно по линейке и придерживаться военной дисциплины. База подготовки приближена к армейским условиям, но не является армией во всей её красе. Распорядок буднего дня: подъём в шесть утра. Одеться надо быстро, но спичку никто не держит. Даётся минута, после чего капитан проходит и смотрит, чтобы был порядок с тобой, твоей одеждой и на твоём месте. А затем, с перерывом в десять минут для неспешной перебежки из пункта «А» в пункт «Б», идут различного рода занятия. Сорок минут – утренняя зарядка. Полчаса – завтрак. С 7:40 до 13:40 – тренировки различного рода. Затем полчаса обеда, после чего ещё полчаса свободного времени. С 14:40 до 16:00 – общественные работы на территории базы. С 16:00 до 19:00 – дополнительные занятия с преподавателями или самостоятельные. В 19:00 – ужин, полчаса. Потом пятнадцать минут даётся на душ. Затем час свободного времени. В 20:40 – вечерняя проверка капитаном. В 21:00 – первый отбой, после которого ты должен находиться в казарме. Следующий час ты можешь читать книгу, висеть в телефоне или говорить с соседом. В 22:00 – окончательный отбой, свет в казарме должен быть выключен. Распорядок выходных дней несколько отличается. Многие командиры покидают базу, часто роль капитана исполняют дежурные сержанты, но занятия всё равно проводятся. Командиры обычно делят выходные дни или договариваются работать в эти выходные, чтобы отдохнуть на следующей неделе. А также многие увольнительные рядовых приходятся на субботу и воскресение. Правда, право на увольнительную ты получаешь только через четыре месяца службы. В выходные дни график сдвигается на час – подъём в семь, второй отбой в одиннадцать. Так же – подъём, зарядка, завтрак. Но уже есть свободное время в утренние часы, полчаса после завтрака. Нет общественных работ. Тренировки с девяти до двух и с трёх до семи, больше самостоятельные или уделяются дополнительным занятиям без сдачи нормативов. С двух до трёх – обед и свободное время. С семи вечера снова свободное время до вечерней проверки перед отбоем. Интересно получается: и в будний день и в выходной тренировки занимают в общей сложности девять часов. Но отличия всё-таки есть. Нормативы сдаются исключительно в будние дни – это, во-первых. Во-вторых, в будние дни командиры за тобой гоняются и завышают не только твою норму, но и твой максимум. Да и в будни тренировки расписаны по часам. К примеру, час на площадке, два часа в спортзале, час в бассейне и прочее. В выходные же дни тебе, например, нужно подтянуть свою выносливость, и ты просто бегаешь, и никто за тобой не гонится, не орёт. Или плаваешь себе в бассейне два часа. А может, у тебя какие-то индивидуальные занятия. В общем, в выходной день всё немного вразвалочку. Больше свободного времени, есть возможность созвониться или встретиться с родственниками и друзьями.

Но мой график был намного жестче, чем у моих сослуживцев, поскольку я брала дополнительные ночные занятия у Уилла после второго отбоя. Пока я в больнице была, то могла прийти в девять, но после выписки я должна находиться в казарме между первым и вторым отбоем. В наши индивидуальные тренировки входило то, что пригодится в драке. Но и… порой, для того чтобы научиться драться, приходится делать то, что совершенно не похоже на драку. Как в одном старом фильме парня заставляли мыть машину и красить забор, обучая каратэ. Мы не совсем этим занимались, но жонглировали апельсинами, играли в теннис и баскетбол, чтобы вырабатывать отменную реакцию и силу удара. Также занимались боксом, а он строится на ударе, выносливости, умении двигаться, уходить от атак и защищаться.

21 октября 2005 года…

Я спрыгнула с дерева с расстояния полуметра перед Уиллом. Он нажал кнопку секундомера, в тот же миг моргнув. Посмотрел на таймер, на меня. Тяжело вздохнул, мотая головой. Я знала, что это не знак осуждения или пренебрежения, так что уже поджала губы в преддверии язвительного высказывания полковника.

– Сандерс, ты что, киборг?

Я хохотнула с закрытым ртом.

– Без четверти двенадцать! Тебя с шести утра гоняли по базе. Откуда у тебя ещё энергия? Я недоумеваю… – фыркнув, полковник отбрёл в сторону, присев на бревно. – У меня аномальная физическая выносливость, и то! Ты пока наверх лезла, хоть это и было весьма завораживающее зрелище, – заверил он, приложив ладонь к груди, – я всё же прикорнул на секунду. Может, ты стероиды жрёшь? – допытывался полковник. Я отрицательно мыкнула, беззвучно смеясь. – Тогда покажи мне порядковый номер, присваиваемый всем роботам на производстве!

Я прыснула, засмеявшись.

– Ты хоть устала?

– Да чего ты пристал ко мне? Нет, чтобы похвалить!

– Не, ты – молодец. Просто я… – он замялся с ответом.

– Завидуешь!

– Да! – огрызнулся Уилл. – У меня даже в юные годы не было СТОЛЬКО энергии! Я мог не спать сутки и даже четверо суток, но примерно на семнадцатом часу бодрствования моя работоспособность падала. А ты, блин, весь день! Как электрический веник носишься-носишься и ни черта не устаёшь!

– Я устала!

– Что-то незаметно.

– Ну, а чего я тебе должна показывать свою усталость? Или ныть о том, как у меня ноги гудят? Я просто молчу обо всём этом, потому что мне надо тренироваться! Я готовлюсь к возвращению Лоуренса в строй!

– Он к такому не готов, – буркнул криво Руссо.

– Ну и хорошо!

Последовала недолгая пауза.

– Тебе стало легче от мысли, что у меня ноги гудят?

– Честно? Да. Хоть и я не хочу, чтобы ты страдала…

Я иронично угукнула, отчего Уилл беззвучно засмеялся.

– Давай спарринг устроим? – радостно предложила я. Но Уилл не поддерживал моё настроение, скривившись и тихо прохныкав. – Ну, Уилл! Больничный Лоуренса затянулся! Вдруг он что-то затеял? Мне надо тренироваться!

– Завтра он точно не выпишется! В выходные дни никто ему бумагу не подпишет. Я очень устал. Мне вставать через пять часов, а я не уверен, что даже смогу дойти до постели, – полковник огляделся, погладив бревно, на котором сидел. – Я всерьёз подумываю над тем, чтобы залезть в это мёртвое дерево и уснуть внутри…

Я хохотнула, смеясь с закрытым ртом. Вряд ли он туда влезет – дерево пустое лишь на четверть. Странное дело – устал он смертельно, но сообразить шутку всё ещё может.

– Вот если бы я секс предложила, то ты бы согласился в любом случае. Даже если надо было бы вставать через два часа…

Уилл свёл брови, всерьёз призадумавшись над данной гипотетической ситуацией. Гипотетической, потому что у нас ещё не было секса, но мы активно шутим на эту тему, видимо, пытаясь как-то компенсировать отсутствие этого дела.

– Я вынужден опровергнуть общепринятое мнение о том, что «мужчина всегда готов»… – произнёс он. Скривился, мотнул головой. – Далеко не всегда.

– Серьёзно? – переспросила я, скорее больше удивляясь тому, что мужчина способен это признать. Для них разве потенция – не самая серьёзная вещь на планете?

– Да, к сожалению, – буркнул Уилл. – Зачастую виноват не сам мужчина, но, эм… в общем, сегодня я отказался бы даже от секса!

– Да неужели? – сощурилась я.

Уилл угукнул, опустив лицо и залезая в карман штанов за сигаретами. Беззвучно смеясь, он старался кивать с серьёзной рожей. А я продолжала сверлить его взглядом вплоть до того момента, пока он не закурил и не засмеялся на выдохе дыма.

– Ладно! – сдался Руссо. – Да, от секса я бы не отказался. Но, скорее всего, это было бы нечто абсолютно не впечатляющее… вялое, но быстрое. И сразу после этого, я бы дал храпака, – брякнул он. Я тихо засмеялась с закрытым ртом. – Собственно, мы можем и спарринг провести в том же стиле. Но я всё же предлагаю сделать это завтра.

– Ага. Завтра ты то же самое скажешь? «Я устал, спать хочу»?

– Нет, завтра я придумаю другую отговорку, – издевательски захихикал Руссо. Я цыкнула, недовольно скривившись. Тогда Уилл улыбнулся одним уголком губ, серьёзно произнеся: – завтра – обещаю.

И я знала, что этому можно верить, ведь Руссо – мужчина и военный человек, это двойная гарантия того, что он держит слово.

Поглядывая на сигарету Уилла, я усмехнулась, промолчав. Но Уилл уловил нечто и вопросительно кивнул.

– Три года ты выходил курить на дорогу… – сказала я. – Аргументируя это тем, что на базе нельзя курить. Вот только у тебя на базе есть дом. И ты мог бы выходить сюда…

Уилл несколько смущённо закусил губу, улыбаясь глазами.

– Так ты действительно выходил на дорогу из-за меня?

– А ты не знала?

Я пожала плечами. Догадывалась, но не было чётких ответов. Три года полковник держал дистанцию, не говоря вслух то, что очевидно. Порой я думала над тем, что ошибаюсь, и он ничего не чувствует ко мне. Списывала те мысли на «розовые очки». Иногда девушке лишь кажется, что заинтересовавший её человек ею тоже интересуется. Приятно вдруг оказаться правой, знать это точно.

– Я не хотел тебе давать повод и отталкивать не хотел. Ну и… я не мог. Все вокруг наблюдали за нами.

– Мои родители промывали тебе мозги? – заинтересовалась я. Уилл промолчал, иронично хмыкнув. – Так и знала, – цыкнула я, отчего Уилл засмеялся.

– Это ведь – родители, – прыснул он. – Я от них и не ждал иного поведения. Правда, я не думал, что они так быстро себя накрутят.

Я вдумчиво выдохнула. Подступилась к Уиллу и прошлась пальцами по его волосам. Он запрокинул голову, его лицо озарилось внутренним светом и теплом. Слегка прикоснулся к моей ноге пальцами, ведя вверх и вниз. Такие прикосновения порой даже лучше, чем те, что пропитаны страстью и желанием владеть. Когда к тебе прикасаются еле-еле, и тебе даже может показаться, что тебя не трогают вовсе.

– Я люблю тебя, – шепнул Уилл. Спокойно так, легко и непринуждённо. Настолько просто, что я обомлела. На несколько секунд замолчала. Я знала это и раньше, но почему-то, когда люди говорят это впервые, мы чувствуем нечто особенное.

– Почему ты это сказал сейчас?

– А какая разница, когда? Я подумал, что если скажу сейчас, ты не решишь, что я ради секса это делаю.

– Ну, – парировала я не грубо, а весьма резонно, – ты итак это можешь говорить ради перспективы.

– Между мужчиной и женщиной с первой встречи всё ради этой самой перспективы, – сказал он то, что я когда-то не сказала маме. Удивительно, как схожи наши мысли. Как мы с Уиллом похожи…

***

Научиться драться не так сложно. Прежде всего, ты должен понять для себя, кто ты – нападающий или жертва. Если ты нападающий, то твоя основная задача – победить. А если жертва, то – выжить. Правило первое: верь в себя. Ставь перед собой цель «победить» (или выжить) во что бы то ни стало. Не важно, насколько большой сильный, высокий или маленький, но юркий, противник. У всех есть слабое место – ты должен это знать и верить в свою победу. Правило второе: выстраивай тактику боя. Выяви то самое слабое место. Пробные приёмы позволят тебе понять, куда и как лучше бить, а если противников несколько, ты должен знать, кого необходимо выводить из игры первым. Правило третье: бей первым. Если чувствуешь, что ситуация накаляется и драки не избежать, не жди, когда тебя ударят или попытаются это сделать, бей первым. Правило четвёртое: не дай загнать себя в угол. Всегда оставляй для себя путь отхода – в сторону, вверх или вниз – не важно. Главное, чтобы был хоть один шанс сбежать, если вдруг ты поймёшь, что не сможешь победить. Если же ты уже окружён и загнан в угол, то твоя задача – расчистить себе путь отхода. Правило пятое: не падай. Держись до конца, делай всё возможное, чтобы не терять равновесие и не падать. Если упал, то старайся подняться как можно быстрее. Это лишь основные правила. Сперва-наперво, конечно, тебе необходимо поддерживать своё тело в тонусе. Затем научиться ставить удар, вставать в правильную позу, уметь ставить блоки, выучить приёмы и основные правила. Но это не самое главное в уличной драке. А мы говорим не о честном бое и не о спортивном соревновании, мы говорим именно о драке не по правилам. Здесь важна импровизация. И это одно из основных правил. Неплохо быть мастером спорта по каратэ, например, но можно победить, зная лишь несколько основных приёмов, а в финале ударив противника чем-то тяжёлым по голове. В уличной драке в ход идут все попавшиеся под руку предметы. А в драке женщины с мужчинами тем более. Женщина слабее мужчины, и это неизменно! Прими этот факт и не пытайся изменить, используя оружие и тяжёлые предметы. А также используй как преимущество свой рост, вес, гибкость. Женщина намного более гибкая, чем мужчина. За счёт умения использовать близлежащие предметы, тебе не так важно вырабатывать силу удара, поскольку ударить противника молотком по зубам уже будет достаточно для победы. Скорее всего. Но и силу удара всё-таки тоже важно тренировать. Поскольку, возможно, ты окажешься в той ситуации, где использовать ничего нельзя, кроме своих кулаков. Ситуация редкая, когда на тебя нападают в пустом поле, ты без оружия и один, но случается всякое. В любой драке важна отменная реакция, способность быстро ориентироваться. Вот это самое сложное на самом деле. Не расслабляться и быть готовым к выпаду в любой ситуации. Вовремя предостеречь нападение врага и в дальнейшем знать – бить надо по ногам или хука справа будет достаточно. Научиться действовать рефлекторно. Выдрессировать себя так, чтобы наносить удар раньше, чем ты сам успел продумать тактику дальнейшей битвы – инстинктивно, при помощи давно выработанных рефлексов…

Я ошиблась. Оступилась, потеряла секунды и оказалась захваченной полковником сзади. Он стиснул мою шею одной рукой, вывернул левую руку до хруста суставов. Задыхаясь, я по инерции хватаюсь за руку полковника на своей шее и только потом чувствую терпимую боль в левой руке. Координация нарушается, чем полковник пользуется, толкая меня вперёд своим телом. Я стремительно приближаюсь к дереву: знаю, что через секунду вступлю с ним в порочную связь. Подставляю перед собой свободную руку, врезаюсь в дерево, и оно царапает длинные рукава футболки меж локтем и запястьем. Уилл ослабляет хватку на моей руке, хоть и мог бы её вывернуть посильнее. Но я использую шанс, высвобождаю руку резким движением, бью локтем по рёбрам мужчины. Он слегка хрипнул, отстранившись. Я наступаю на ногу полковника. Тогда его хватка значительно ослабла, и мне становится достаточным вцепиться обеими руками в его руку на моей шее, чтобы отодвинуть от себя. Присев наполовину, я смываюсь в сторону, а затем, быстро оказываюсь за спиной полковника. Толкаю его на дерево, он успевает подставить руку, но всё равно ударяется плечом.