Текст книги "Кольцо судьбы. Том 1"

Квартира полковника не входила в списки Форбс. То есть я бы не назвала эту квартиру, дом, улицу и район престижными. Но дороги были чистыми, тротуары украшали кусты и клумбы, жилые дома снабжались домофонами. Квартира-студия была просторной, оформленной в чёрно-белых тонах; находилась на седьмом этаже не высотного дома. В гостиной, совмещённой с кухней, не было ничего примечательного. Чёрный ковёр с белыми разводами расстилался по всей гостиной, а стены украшали обои в чёрно-серебристую полоску. Кухня, находившаяся на небольшом пьедестале, выглядела, словно шахматная доска: дверцы шкафчиков и кафель на полу меняли цвет поочерёдно. Но самое интересное было сокрыто в спальне полковника. Эта комната располагалась в углу здания, который был обрамлён панорамным окном. Две оставшиеся стены замостили шкафы от потолка до пола со скошенными углами. Но в двух местах шкафы украшались полками, на которых находилась фотографии в рамках и кое-какие сувениры. Оказывается, Уилл не тщеславный человек, и все грамоты, награды, какие-либо благодарности и даже ордены он не выставлял напоказ. Он их держал в комоде, рассчитывая на то, что настанет чёрный день, и он сможет всё это продать. Но это не самое интересное. У строгого военного человека вся спальня была украшена лилиями. Не живыми. Лепнина в виде распустившихся цветов лилий украшала чёрные дверцы шкафов и потолок. Её осыпали бело-золотистые неосыпающиеся блёстки. А люстра в центре комнаты имела форму этого цветка. На ковре, занимающем всю комнату, белым по-чёрному тоже была вырисована лилия. Всё это немного странно. Красивая комната, но не мужественная. Она не подходила образу военного человека. На самом деле, я давно знаю это, в полковнике очень мало военных замашек. Он аккуратный, даже педантичный, пунктуальный (в основном), держит своё слово, строг и требователен к большинству. Но в остальном – он совсем не военный, символичен в чём-то, немного даже мечтателен. Уилл сказал, что сам оформлял эту комнату и крайне редко пускает в неё кого-то. Лилия – символ чистоты, символ новой жизни. Эта комната была оформлена так в тот день, когда Уилл решил обосноваться на базе подготовки. Для него это было совершенно новой жизнью, поскольку он привык к оперативной работе, а совсем не к педагогической.

Приняв душ, я надела футболку Уилла и вернулась в спальню, озарённую приглушённым светом люстры, от которого поблёскивал весь потолок, словно звёздами усыпан. Частично укрывшись простынёй, Уилл лежал на животе, что-то читая в телефоне. Его накаченную спину украшала небывалой красоты татуировка. Две вертикальные линии описывали позвоночник, исполняя роль длинной части креста. Они начинались не с самого верхнего позвонка, но заезжали за линию поясницы, уходя в интимную зону тела. Поперечный контур креста простирался под лопатками. Центр креста был круглым, в нём пряталось солнце. Крест был весь исписан различными символами, украшен шипованной проволокой, по спирали обвивающей его, а фоном для креста служили крылья ангела, занимающие почти всю спину полковника. Когда я вернулась в комнату, Уилл отложил телефон на прикроватную тумбочку и перевалился на спину. Я взобралась на кровать, встав на колени.

– Прячешь что-то? – сощурилась я.

Он улыбнулся, отрицательно мотнув головой.

– Просто время коротал…

Отодвинув простыню, он мне подмигнул, кивнув на себя. Я нырнула под простыню, улеглась рядом с Уиллом и прижалась к нему. Он меня обнял, придвинув к себе и поцеловав. Мы нежно целовались не одну минуту. После чего я упёрлась подбородком в его грудь:

– Зачем тебе прокладки?

– Тебе купил.

– И давно ты готовился к моей дефлорации?

Он усмехнулся, ответив не сразу и немного неловко.

– Давно.

Я хмыкнула, ничего не ответив. Сдвинув простыню вниз, прошлась пальцами по идеальному прессу полковника, чувствуя подушечками контуры рисунков.

– Сделаешь мне татуировку?

– Да. Где?

– Я хочу… ну, в будущем, символы набивать внизу живота – полумесяцем. Одобряешь?

Он вздёрнул бровями, кивнув. При этом смотрит на меня, как на драгоценную, небывалой красоты вазу. Его и без того красивые глаза украшал блеск ярче чистых кристаллов.

– Я люблю тебя… – сказал он.

– Я тебя тоже люблю…

Глава 9

Январь, февраль, март, апрель, май, июнь… прошло полгода. Жизнь на базе подготовки текла. Если в начале службы с каждым новым месяцем вводились новые занятия, то со второго января две тысячи шестого года ежедневный график приобрёл стабильность. Подъём и зарядка, бег и другие упражнения. Стрельба и метание ножей. После обеда ─ общественные работы различного характера, начиная от уборки территории и заканчивая готовкой еды и другими дежурствами. Затем занятия с транспортом – сегодня получаешь права на вождение автомобиля, завтра – самолёта, а на следующей неделе научат управляться с танком. Девять часов тренировок. День за днём, неделю за неделей, месяц-раз-месяц-два. По ночам и не только индивидуальные занятия с полковником. Самое лучшее время отношений – начало. Их рассвет. Когда вы становитесь друзьями и любовниками. Когда вам всё время мало друг друга, и вы, буквально, можете жить на кровати, слезая друг с друга лишь для перебежки до туалета. Некоторые женщины жалуются на то, что их мужчины уделяют им мало внимания – они вечно заняты, много работают и часто устают. С Уиллом я поняла, что если мужчина хочет быть с тобой, то он будет. И привалит он к тебе даже с другой планеты! Мужчины не мыслят полунамёками, у них всё просто – хочу или не хочу. Хочу – делаю, не хочу – ничем не заманишь. Так что, если ты не получаешь от него достаточно внимания, смело разворачивайся и беги. Не стоит тратить время на того, для кого ты просто игровой автомат. Да, отношения – это работа, но это и комфорт. Отношения должны доставлять удовольствие. Не без ссор, конечно, но отношения всё равно должны быть в радость обоим. Главное – взаимное желание быть вместе, всё остальное приложится. Уилл проводил со мной не свободное время, а выкраивал для меня минуты, часы и дни. Он проявлял искреннее желание быть рядом со мной, иногда просто даже посмотреть, поговорить, рядом побродить…

11 июля 2006 года…

Майор Тобиас Картер выглядел чуть старше учеников, хоть и, по факту, ему было тридцать два года. Подкаченный невысокий парень с русыми волосами средней длины, зачёсанными назад и голубыми глазами. Он слегка косил, но от того не казался менее симпатичным. Мне он казался даже самовлюблённым бабником, хоть и на работе он вольностей себе не позволял. Майор уже около десяти минут проводил лекцию на свежем воздухе возле вертолётной площадки, рассказывая об особенностях вождения данным видом транспорта. Тема была нужной, но не необходимой. Большинство ребят учится посредством собственного опыта. Учения проводятся просто – тебя сажают за штурвал или руль транспортного средства, объясняют, как им управлять, затем только контролируют. На базе подготовки все транспортные средства оснащены дополнительным управлением. Только в особенных случаях дистанционным, а, по большей степени, с тобой рядом сидит инструктор со своим штурвалом/рулём для экстренного перехвата инициативы. И всё время урока он находиться возле тебя. Так что лекция майора была лишней. Время пробного полёта, на минуточку, пятнадцать минут. Как правило, такого рода занятия либо делятся на два дня – по двадцать человек в день, либо майору помогают другие командиры. Но майор здесь один, а нас здесь сорок человек, так он ещё и с лекцией развернулся, которая уже через семь минут стала утомлять. В общем, на девятой минуте его лекции, я спряталась за ребятами и написала Уиллу сообщение: «Майор опять херню творит. Вертолётная площадка». Уже через четыре минуты на горизонте появился Руссо, и многие участники роты заметно оживились. «Сейчас поржём» – читалось в глазах многих. В последнее время мы всё чаще становимся свидетелями странного для нас поведения начальства. Возможно, они позволяют иногда себе вольности в присутствии рядовых чисто для разрядки обстановки. Или же делают это из желания напомнить нам о том, что они все здесь тоже люди, и у них есть чувство юмора. Хотя лично у меня создаётся впечатление, что все они стараются казаться строгими и хладнокровными лишь в присутствии новичков. А потом расслабляются. Мы уже многократно были свидетелями неизменной картины того, как Руссо подшучивает над всеми своими коллегами. И не только он это делает. На базе периодически даже генерал жёстко стебёт армейский устав. Если вдруг приедет проверка какая – тут все по струнке ходить будут, я надеюсь. Но пока никого постороннего на базе нет, начальство отжигает, как может. Правда, они это делают не регулярно, чтобы сильно мы не расслаблялись. И им это удаётся: никто не относится к Руссо или генералу как к клоунам, их всё равно уважают и немного опасаются, звания их ещё никто не отменял. Но бывалые ученики Центра знают, что чувство юмора есть даже у генерала, но самое искромётное только у Руссо…

Полковник подошёл к майору сзади, и тот его долгое время не замечал. Уилл озадаченно посмотрел на затылок парня, послушал его речь около минуты. Сначала внимательно слушал, потом скривился и посмотрел на нас. Мы его все прекрасно видели, кто-то уже тихо смеялся. Сочувственно вздохнув, Руссо демонстративно откашлялся. Тогда майор прервался на полуслове и обернулся хмуро.

– Майор, у Вас что, солярий дома сломался? – брякнул Руссо. Тобиас закатил глаза, пытаясь сообразить – с чего такое умозаключение. Руссо не дождался ответа, пояснив: – стоите и загораете тут…

Майор снисходительно хмыкнул, вскинул рукой и продемонстрировал полковнику свой рабочий планшет:

– Вот, видите?

– Что? – беззвучно смеясь, спросил Уилл.

– Жирным текстом, что написано?

– Ну, «Инструктаж».

– Так вот, я провожу уроки по инструктажу.

– Майор, придерживаться правил – хорошая практика, но и своей головой думать иногда надо. Сколько времени уделяется одному человеку на пробный полёт?

Уже понимая, к чему ведёт Руссо, майор отвечал недовольно:

– Пятнадцать минут.

– В роте сорок человек, и каждому из них Вы должны уделить пятнадцать минут. Сколько это получается?

– Девять часов.

– А по графику у них, сколько часов в день занимают Ваши занятия?

– Четыре часа.

Уилл закивал с таким видом, будто бы разговаривает с дураком, не умеющим считать, а потом заговорил:

– У меня несколько вопросов. Почему Вы здесь один? И если Вы решили, что сами справитесь, то почему Вы не поделили роту и не отправили двадцать человек на другие занятия? Допустим, я готов закрыть глаза на то, что сорок человек стоит и мух ловит два дня. Как и на то, что каждый из них будет занят за эти два дня только пятнадцать минут. Но, скажите мне, каким образом Вы планируете за два дня провести им пробные полёты, если по графику – это восемь часов? Или вы решили растянуть на три дня, и сегодня планируете болтать три часа, затем провести пробные полёты двум рядовым?

Майор промолчал, но не так чтобы до него вдруг только сейчас дошло, что он неправильно время занятий рассчитал. Скорее, он просто действовал по обстоятельствам. Как и всегда, мол, сегодня – как пойдёт, а завтра подключу ребят. Это довольно частая практика здесь – в случаях не групповых занятий, справиться с ротой помогают капитан, подполковник, полковник, иногда даже генерал, реже – сержанты из старшей роты.

– Чересчур длительные лекции утомляют людей. Вам ли этого не знать. Кажется, даже Вы уже утомлены звуками собственного голоса.

Рота тихо засмеялась, в то время как майор снисходительно хмыкнул.

– Между прочим, – парировал Картер, – уроки на базе проводятся по составленному Вами инструктажу.

– Серьёзно? – скривился Уилл. – Не помню, чтобы я инструктажи какие-то составлял. Там нет приписки – проводить лекцию в процессе обучения?

– Нет. Там есть приписка – проводить лекцию ДО урока.

Руссо завис с изогнутыми бровями. Поглядел на Тобиаса с видом Папы Римского, увидевшего Ватикан в свой первый рабочий день.

– Ну, дела… – Руссо ошалело почесал репу. – И давно Вы работаете по этому инструктажу?

– С тех пор, как работаю здесь – пять лет.

– Ух ты… – буркнул Руссо, задумчиво мыкнув. – Скорее всего, я бухой был, когда писал это… – выдал Руссо, отчего «порвало» полроты, а майор саркастично и с осуждением покачал головой. – Знаете, как это бывает? Наверное, меня заставили это сделать, и я решил оторваться…

– А может, просто у Вас с головой не всё в порядке?

– Может быть, – вздёрнув бровями, согласился Руссо. – Но если Вы пять лет работали по наставлениям идиота, то кто тогда Вы?

– Ну, видимо, идиот.

– Так Вы согласны с этим утверждением?

– Если даже полковник признаёт себя идиотом, то и я согласен им быть. Видимо, это место такое… – Тобиас огляделся, отмахиваясь от воображаемого роя мух.

– База кретинов? – изогнув брови, спросил Уилл. Его физиономия на этом вопросе как раз таки явственно напоминала рожу кретина. Роту накрыло, хоть и старались мы все ржать тихо, затыкая рты руками.

Майор пожал плечами в знак неопределённого согласия.

– Может, окончим этот диалог? – предложил майор.

– Ну, можно и окончить, – согласился Руссо. Посмотрел на нас. Немного помолчал, а потом вновь обратился к майору. – У Вас нет при себе пшикалки?

– Чего? – не понял Картер.

– Ну, как в фильме «Люди в чёрном». Пшикнуть им в глаза, и они всё забудут.

Майор криво и молча посмотрел на полковника. Не сразу он сказал:

– Полковник, Вы – идиот. Это ведь ФАНТАСТИЧЕСКИЙ фильм.

– А, – с нарочитым пониманием буркнул Уилл.

– И эта штука называется «нейтрализатор»… – добавил Тобиас. Только в следующий момент он понял, что не нужно было этого говорить и, скривившись, замер, уже ожидая последующих издевательств. Но полковник только поржал над ним про себя, решив простить парню любовь к фантастике.

– Короче! – прикрикнул оживлённо полковник на ухо майору, заставив того вздрогнуть. Руссо обратился к нам со следующим лозунгом: – возрадуйтесь маленькие эльфы, король принёс движуху в ваши серые будни! Разделитесь на две группы по двадцать человек. Я забираю красные вертолёты, остальные идут к майору и… – он резко поменял интонацию, косо поглядывая на майора Картера, – голубеньким вертолётикам.

– Они синие! – огрызнулся тот. Но Руссо только усмехнулся в ответ.

– И Лоуренс! – крикнул Уилл в роту. – Не порти мне настроение – иди в голубую стаю!

Пока мы, тихо посмеиваясь, расходились, Уилл сказал майору, что вызовет Браунинг и Холла. Не сложно догадаться, что я пошла к красным вертолётам. Более того: сегодня мы с Джоном дежурные сержанты, и, поскольку рота была разделена, мы тоже должны были разделиться. Так вот, Джон молча направился к синим вертолётам, не задавая глупых вопросов. Когда мы прошли к красным вертолётам, стоявшим на площадке в ряд, то Уилл разбил нас ещё на две группы. Потом достал и включил свой планшет, настроил там всё. К этому времени к нам уже подошли капитан с подполковником. Стэнли Холл – подполковник, немного смахивал на Руссо образом: высокий, спортивный, тридцати лет на вид. Разве что он был смуглым с кудрявыми короткими волосами. На занятиях он весьма строг, но для Руссо он явно любимейшая кукла для издевательских шуточек. Стэн с Оливией пришли вместе, немного вразвалочку, подбрели к Руссо. Из всех участников роты я стояла к командирам ближе всех и прекрасно их слышала. Почти не отрываясь от планшета, Уилл сказал:

– Подполковник, Вам туда – к майору.

Холл оглянулся, скривился.

– Почему мне туда?

– А почему нет? – хмуро спросил Уилл, глянув на парня исподлобья. На самом деле, все они трое знали, что именно смущает Холла.

– Я не хочу в голубую стаю! – брякнул Стэн раздражённо, будто наизусть знает все шуточки Руссо.

– Вертолёты – синие, – беззвучно смеясь, поспорил Руссо. – По крайней мере, майор в этом уверен.

– Разумеется, он уверен, – фыркнул подполковник. – Вы ведь и его мнения не спрашивали. Ему ничего не остаётся делать, кроме как убеждать всех вокруг в том, что вертолёты не голубые.

Уилл с Оливией синхронно усмехнулись, переглядываясь.

– Подполковник, Вы ведь – мужчина, – напомнил Руссо Холлу. – Не считаете, что красненькие вертолёты капитану больше подходят?

– Нет, не считаю, – отозвался Холл. – Если те вертолёты – синие, а красные – для девочек, то почему же Вы здесь?

Уилл свернул губы трубочкой, сдерживая смех и даже улыбку. Потом перевёл взгляд на Оливию:

– Капитан, может быть, Вы уступите место подполковнику?

– Нет, – выдала Браунинг. – Я хочу красненькие вертолётики!

Холл раздражённо закатил глаза, прекрасно понимая, что теперь ещё и Браунинг над ним издевается. В принципе, это уже в порядке вещей – Оливия с Руссо весьма неплохой тандем. Я бы даже ревновала, если бы не знала, что она – лесбиянка.

– Ну, и что же делать? – вскинул Руссо руками.

– Вы ведь – начальник, – прыснул Стэн. – Вот и решайте проблему.

– А я уже решил, – ответил Руссо. – Идите в голубую стаю!

– Не стоит подолгу стоять к ней спиной… – пробубнила Оливия.

– Действительно, – хохотнув, поддержал её Руссо.

– А я не хочу в голубую стаю! – не унимался Холл, наезжая на Руссо. – И капитан тоже не хочет. У нас конфликтная ситуация, а Вы ведь – дипломат! Так решайте проблему дипломатическим путём!

Уилл молча посмотрел на парня, изгибая брови и брезгливо кривясь. Потом он глянул на Оливию вопросительно, та нарочито-ошеломлённо покачала головой.

– О демократии мечтаете? – обратился Руссо к Холлу. – У нас здесь – диктатура, – почти по слогам проговорил Руссо. В следующий момент он прикрикнул, но это было для достижения наилучшего эффекта: – валите в голубую стаю! Это приказ! – Холл смачно сплюнул в ноги Руссо. Развернулся и ушёл, по пути ещё проклиная тихо эту парочку. А они провожали его взглядами, заговорчески посмеиваясь.

Уже через три минуты Руссо с Браунинг начали инструктаж. К полковнику передо мной прошли четверо – Уилл специально вызвал меня не в первую очередь, для отвода глаз. А потом пришёл мой черёд. Мы уже учились летать на некоторых самолётах, так что взлёт, посадку и панель передач я уже освоила. Разумеется, между управлением самолётом и вертолётом был ряд отличий, но я разобралась с ними за пять минут. Без особых сложностей подняла вертолёт, выровняла. После нескольких часов в воздухе я перестала испытывать детский восторг от поднятия на такую высоту. В общем, как только я выровнялась, у меня уже были планы на оставшиеся десять минут своего времени с инструктором…

– Тут есть автопилот? – спросила я, разглядывая панель.

– Это ведь не самолёт, какой автопилот? – косо глядя на меня, буркнул Руссо. Он сидел на пассажирском сидении. Вертолёт шумел не очень сильно, но на нас были наушники с микрофонами, по которым мы и переговаривались для лучшей слышимости. Я поглядела на Уилла. Потом на языке жестов уточнила «Нас никто не слышит?». Он усмехнулся, чисто ради стёба – безмолвно мотнув головой в знак отрицания.

– Майор говорил, что в этих вертолётах есть автопилот, – произнесла я. – Это какая-то там новая серия вертолётов. С хорошей шумоизоляцией и автопилотом с навигатором.

Уилл изумлённо наморщил лоб:

– Не думал, что ты его слушала…

– Я всегда слушаю главнокомандующих. Так, где кнопка?

– Но ты ведь внимательно его слушала… – издевнулся Руссо.

– О внимательности я ничего не говорила.

– А, – хмыкнул Уилл, улыбаясь. – Зачем тебе на автопилот переключаться? У тебя пробный полёт. Ты сама должна им управлять.

Я потемнела, с подозрением приглядевшись к полковнику:

– Мы что, действительно будем прямо летать всё это время?

– Ну, да… – недоумевающе буркнул Руссо.

– И для этого ты пришёл, взял меня в свою группу?

– Я пришёл, потому что ты пожаловалась мне на майора. И чтобы научить тебя летать на вертолёте. А ты что подумала?

Я промолчала, решив не говорить так сразу в лоб, о чём я подумала, если уж такие дела. Прошло полминуты, я раздражённо цыкнула:

– Будем трахаться, не?

Руссо ошалело на меня уставился:

– Какие «трахаться», женщина?! Совсем без тормозов?! Ты ведь дежурный сержант! И предлагаешь полковнику перепихон в вертолёте? На военной базе во время учений. Озверела, что ли, совсем? – скривился он весьма уничижающе.

Я тяжело вздохнула. Вечно эта херня! Все мужики как мужики – им предлагаешь секс, они сразу же штаны снимают. А этот… на мозги начинает капать и уличать меня в невоспитанности! Строит из себя целку! «Тут нельзя, там нельзя…». Но, в конечном итоге, соглашается даже в самых неожиданных местах и в самое неподходящее время.

– Почему тебе постоянно нужно изображать недотрогу? – брякнула я.

– Ну, кто-то же должен ею быть… – не подумав, произнёс Уилл. Я изумлённо наморщила лоб, тогда он понял, что сказал это вслух. – То есть! – спохватился он. – Ничего я не изображаю. Пришла учиться – сиди и учись летать!

– Лучше научи меня пятьдесят четвёртой позе из Камасутры.

Уилл на мгновение завис, а потом прыснул сквозь смех:

– Я не знаю этой позы.

– Зато я знаю… поза «петля», давай научу? – вздёрнула я бровями. Уилл подозрительно на меня посмотрел, не решаясь что-либо говорить. – Руссо, мы тратим время!

– Да не буду я тут с тобой практиковать Камасутру!

– Ой, да куда ты денешься! – психанула я, резко дёрнув, а затем отпустив штурвал. Вертолёт тряхануло вниз, Руссо заматюгался, схватившись за свой штурвал и выравнивая транспорт. Конечно, когда транспорт полетел вниз, а потом резко выровнялся Уиллом, поднялся и снова выровнялся, у меня сердце к горлу подскочило. Но я не нервничала за свою жизнь, поскольку была уверена в реакции полковника на все сто процентов. Рядом с ним я абсолютно ничего не боялась. Пиликнула рация, закреплённая Уиллом на передней панели транспорта, сообщая о попытке связи. К этому времени Уилл уже выровнялся. Мысленно чертыхаясь при злостном взгляде на меня, он взял рацию и включил:

– Руссо.

– Полковник, у вас всё нормально? – послышался голос майора.

– Да, – буркнул Уилл, ещё пытаясь отдышаться. – Управление на мне.

– А что стряслось?

– Ничего, – Уилл брезгливо глянул на меня. – Женщины! Тыкнула не туда…

Я саркастично и демонстративно посмеялась, снимая наушники. Повесив их на специальный крючок, отстегнула ремень безопасности. Поднялась с кресла и бесцеремонно сняла с себя майку. Уилл от неожиданности ахнул, выронил рацию, но тут же её поднял со своих ног. Думаю, звуки были странными для майора.

– В чём дело? – снова забеспокоился майор.

– Тут… не, это… – заикаясь, Уилл не мог сформулировать мысль. Пытался смотреть куда угодно, только не на меня. Но глаза сами тянулись к моей груди, хоть и на мне ещё был лифчик. Да и я не тушевалась, начав расстёгивать свои штаны. Не быстро, но и не медлительно, ловя реакции Уилла. – Сис… тьфу! Синяя кнопка!

Я хохотнула, поджав губы.

– Чего? – не понял майор.

Уилл на секунду замер, глядя в потолок.

– Синюю кнопку надо было нажать, а она красную тыкнула, – удалось-таки Уиллу хоть какую-то мысль сформулировать. Хотя майора эта мысль явно не устроила, поскольку после изданного им звука «Эээ…», воцарилась настороженная тишина. А Уилл уже начал признавать тот факт, что секса не избежать. Слегка постукивая рацией себе по виску, он прошёлся быстрым взглядом по моей груди, животу и расстёгнутым штанам, которые я слегка приспустила. – Майор, – собрался он, – у нас всё нормально, возможно выбьемся из графика на пару мин… блин! – здесь я перебралась к его паху и схватила с умеренной силой за…

– Да что ещё?! – зачертыхался Картер.

– Не та кнопка, Сандерс! – брякнул Руссо, вдавливаясь телом в кресло, пытаясь таким образом отстраниться от меня. Ведь одной рукой он держал штурвал, а в другой была рация. Совсем беспомощный. Я остановилась, глядя на Уилла удивлёнными глазами, наморщенным лбом и беззвучным смехом. Он посмотрел на меня и тоже заржал про себя. Прыснул.

– Да что у вас там за хрень с копками?! – взбесился Картер.

– Всё под контролем, майор! – обрезал Руссо, отключив рацию и кинув куда-то на панель передач. – Что ты делаешь?! – рыкнул он уже мне, ведь я просунула руку ему в штаны. – Погоди! – изворачиваясь в сторону, он пытался справиться со мной одной освободившейся рукой. Вторая была занята штурвалом, и, между прочим, нас слегка качало, потому что штурвал без конца крутило. Чем лучше Руссо изображал недотрогу, тем сильнее мне хотелось его изнасиловать. Так что я уже начала вешаться на него! Прижиматься, целовать в губы, шею и покусывать мочку уха. – Блин, Селин! – с трудом справляясь со мной, Уилл рвался к панели передач. – Дай мне навигатор настроить! А то улетим к чёрту на куличики!

Я цыкнула, немного ослабив напор, и он стал вводить координаты в навигатор. Тем временем я расстегнула его ремень безопасности. Намного нежнее прошлась руками по его плечам, груди, животу и в области паха, расстёгивая молнию. В то же время, касаясь губами его щеки и шеи. Слышу, как он сглатывает, и перед глазами встаёт картина его движущегося кадыка, что меня возбуждает. Через полминуты работы с навигатором, Уилл нажал кнопку и отпустил штурвал. Нажал на ещё одну кнопку на панели, и его кресло слегка отъехало назад. Взял меня за руку и подвинул, поставив перед собой. Погладил по талии, прошёлся взглядом по моему телу вверх, а когда добрался до лица, улыбнулся. Так и не стирая усмешки и не сводя с меня глаз, сдёрнул вниз мои штаны вместе с бельём. И, спустив ниже колен, взялся за ягодицы, усаживая на себя. Сев на него, я к нему прижалась, обняла и поцеловала. Поначалу он поглаживал меня по спине и ниже, потом его касания становились всё жёстче – их насыщало желание. Целуя меня и прижимая к себе, периодически он поглядывал в окна, потом, видимо, посмотрел на панель…

– У нас четыре минуты, – предупредил он.

– Ну, ты успеешь, – брякнула я. Уилл резко извернулся, отстранившись и смерив меня возмущённо-ошалевшим взглядом. Я хохотнула. – Да я не в том смысле…

– Я могу и за минуту успеть! – брякнул он. – Если надо…

Я засмеялась ему в рот, целуя. Пролезла за молнию его штанов. Он выдохнул, секунды просто наслаждаясь. Потом резко взялся за мои бёдра и подтянул к себе. Сам чуть сдвинулся вниз. Я помогла ему войти в меня и, как только это произошло, то обхватила его за шею, а он вдавил пальцы мне в бедра, направляя. Вскоре его руки стали шарить по моей спине. Он опустился носом по моей шее, прошёлся губами по груди. Сжав грудь ладонью, приспустил лифчик, добрался до соска, слегла посасывая. Потом обнял меня крепко, будто бы пряча от окружающего мира. В то же время, направляя моё тело, грубо, но, не больно насаживая на себя. Периодически он отвлекался на происходящее за окном. И в очередной раз, когда он даже слегка отпихнул меня вбок, чтобы выглянуть в окно, я раздражённо цыкнула. Вечно ему надо всё контролировать…

– Там всё нормально! – обняла его и прижала к груди, закрывая обзор. Уилл прыснул, посмеиваясь мне в грудь. Извернулся и взялся за мои руки, пытаясь их убрать. Я только слегка ослабила хватку, позволив ему поднять лицо, но закрывая боковой обзор ладонями. Целуя меня, он смеётся. Его руки возвращаются на мою поясницу и чуть ниже. Насаживая на себя все резче, он сдавливает моё тело, кончает. Постепенно утихает, обнимает и поглаживает. Роясь носом в моих волосах, знаю, что пялится в окна…

Несмотря на все обстоятельства: на его отвлечение, скорость и отсутствие оргазма у меня, я просто обожаю спонтанный быстрый секс! Когда страсть захлёбывает, возбуждением горит всё тело. И я чувствую, как ему хорошо, то мне становится неважно, что я не испытала оргазма. Слишком уж эти минуты насыщены эмоциями, необъятным желанием и альтруистическим для меня удовольствием. Уилл одинаково способен делать это часами и успевать за минуты. Часы – наедине, а спонтанный секс в неожиданных местах всегда чреват быстрым течением. О, где мы только это не делали… серьёзно. Если простых людей врасплох может застать желание сходить в туалет, то нас регулярно застаёт врасплох секс. Мы уже «пометили» почти все углы на базе и даже на территории академии. Да и за пределами Центра мы редко делаем это в постели. Мне нравится не только спонтанность в сексе, но и чувство опасности. Как оказалось, я совсем без комплексов и, видимо, без тормозов. Уилл частенько строит из себя девственницу и настоятельно рекомендует не заходить так далеко, мол, здесь – не стоит. Но, в конечном итоге, результат вам известен. На самом деле, он уже давно привык к тому, что где бы мы ни оказались, я вдруг могу захотеть. И плевать мне – похороны или апокалипсис. Он говорит, что я сумасшедшая, но без конца потакает. За время отношений с полковником я поняла, что в любви нет извращений. Секс с любимым человеком может быть нежным, мягким и медленным. Может быть спонтанным, резким и быстрым. Он даже может быть с применением насилия – со связываниями, сопротивлением, руганью, пощёчинами, поркой. Да чем угодно. Возможно, это не есть норма, но когда всё это происходит по любви, то совершенно не кажется извращением. Лишь с любимым человеком любого рода эксперименты, немного грубости и животной страсти, не являются чем-то отвратительным. Думаю, страсть в чистом виде, «просто секс» – он не такой. В нём нет такого количества эмоций. Если ты не любишь человека, с которым спишь, то вряд ли вы сможете чувствовать друг друга, понимать, когда можно быть грубее, а когда хочется нежности.

Я сама посадила вертолёт. Уилл в это время вводил данные в планшет, и казалось, что он меня вовсе не контролирует, но я чувствовала, что он страховал.

– Баллы за технику прибавишь? – брякнула я.

Он беззвучно заржал в планшет.

– За изящность, артистизм и настойчивость, – прыснул он.

Я засмеялась, заглушая мотор.

– А ещё я быстро оделась.

– Точно, – согласился Уилл. Посмотрел в планшет, и артистично надул губы, взгрустнув. – Тут нет такого пункта, к сожалению. Как и многих других… – пробубнил он, вычитывая содержимое планшета с подозрительной физиономией.

– Погоди, так мы что… эм, не надо было сексом заниматься?

– Выходит, что нет, – прыснул Уилл. Посмотрел на меня, и мы рассмеялись.

Я вылезла из кресла, Уилл двинул за мной, открыв мне дверь. Я спрыгнула с вертолёта первой. Многие ребята из роты и командиры косились в нашу сторону. Кто-то иронично хмыкал, кто-то осуждающе качал головой. Чья-то реакция была мне хорошо видна, а кто-то был далеко, но даже они всё равно поглядывали в нашу сторону издалека. По-моему, уже вся база знает, что у нас с полковником! Говорю же, «где мы только этим не занимались»… Мы не делаем это у всех на глазах, но конфузы случались. Как, например, однажды застукали нас с Руссо в кустах возле базы. На тот момент мы ещё были одеты. Так полковник не нашёл ничего лучше, чем сказать, что сержант потеряла где-то здесь серёжку. На нас посмотрели как на идиотов, покивали и оставили в покое. Так и сейчас: майор, капитан, подполковник – они не идиоты. Если каждый раз, когда мы с Руссо остаёмся одни в транспортном средстве, и там начинается какая-то хрень с кнопками – дураку понятно, что мы не уроки там учим. Но Уилл сказал, что все они могут догадываться, но не знать наверняка. То есть афишировать свои отношения мы не можем, и даже если нас застукали в процессе, лучше подкосить под идиотов, сказать, что замёрзли и решили так вот согреться, чем сознаться в том, что мы сексом занимаемся. Это из той же серии, как курение возле сетчатого забора. В процессе соития мы не были застуканы ни разу. И пока нас не поймали с поличным, подавляющее большинство тех, кто знает о наших отношениях, будут делать вид, что они слепые, глухие и тупые. Вот такие дела…