Текст книги "Metahuman. Метачеловек. Как открыть в себе источник бесконечных возможностей"

Ледяной человек был не первым, кто погиб насильственной смертью. Изучая скелеты женщин, живших 14 тысяч лет назад в Мексике, можно обнаружить сломанные кости и другие травмы, говорящие скорее об истязаниях, чем о несчастных случаях. На пути от обычной человеческой реальности к метареальности происходят страшные вещи. Тысячелетиями вина за это возлагалась на греховность, изначально порочную природу человека. Я же склонен считать, что во всем виновата раздвоенная личность, внутри которой смирение и жестокость занимают как бы две отдельных ячейки. Они проявляются во внешнем мире в виде структур, ответственных за войну (армия, оборонная промышленность) и мир (органы правосудия и религии, в которых Бог олицетворяет милосердие).

Однажды в ходе эволюции человек начал осознавать себя. Никто не знает, было ли это результатом постепенного развития или внезапного сдвига.

Общество научилось жить с этим противоречием. Древние римляне считали себя величайшими миротворцами своего времени, но, завоевывая территории, где сейчас находятся Испания, Великобритания и Германия, Цезарь проявил невероятную жестокость. Например, в одной деревне он приказал отрубить кисти рук всем взрослым мужчинам. Его Галльская война унесла жизни двух миллионов человек. Римляне прославляли Цезаря, даровав ему титул императора, – а затем убили его. Правду говорят: «Homo homini lupus est», – «Человек человеку волк». С тех пор человечество не очень-то продвинулось вперед. Взять хотя бы США: главный миротворец, но и крупнейший производитель оружия.

Раздвоенность личности – это еще не все. Если взглянуть на Ледяного человека иначе – с позиции сознания, мы увидим, что в человеческой истории в то время происходило что-то очень важное. Антропологи называют это когнитивной революцией, или интеллектуальным прорывом, благодаря которому и стал возможен скачок в развитии человека каменного века. Это подтверждают сложность инструментов и оружия Ледяного человека, технологичность его одежды и разнообразие питания. Чтобы достичь такого уровня интеллектуальной деятельности, человеку было необходимо умение мыслить неординарно.

Многие из аргументов ученых указывают на то, что когнитивная революция произошла благодаря высшим функциям мозга и генетике, а также таким важнейшим событиям в истории, как освоение человеком огня. Здесь наука вновь руководствуется физическими доказательствами. Я, однако, полагаю, что истинная причина состоит в расширении сознания, которое произошло еще до возникновения физических доказательств. Подумайте, как можно было изобрести первые в мире лук и стрелу? Если бы у вас не было ничего, кроме деревьев и одного заостренного камня, смогли бы вы это сделать?

На YouTube есть интереснейшая серия видео под названием «Примитивная технология» (Primitive Technology), в которой объясняется, как это можно сделать. В ролике человек, босоногий и в одних шортах, сначала срубает при помощи камня, заточенного с одной стороны, небольшое деревце, затем расщепляет его при помощи все того же камня, пока не получает примерно метровую палку, и точит ее, чтобы она гнулась. Это сам лук. После этого нужно сделать с обеих сторон зарубки для тетивы, которую можно сплести из коры молодого деревца: надо дать ей высохнуть, а потом скрутить ее в два слоя и прикрепить к луку. Для изготовления стрел первобытный человек использует молодые побеги – удалив с них кору и обточив, можно получить длинное и тонкое древко.

Теперь нашему умельцу нужны перья, чтобы стрела могла лететь прямо, – единственная деталь, для изготовления которой нужно что-то кроме камня. Он использует перья из хвоста индюка, разделив их на несколько частей, и выравнивает их концы нагретой веткой. Затем человек мастерит колчан для стрел из коры дерева и, закончив работу, демонстрирует оружие в действии, с поразительной точностью стреляя из него в невысокое дерево, находящееся на расстоянии примерно десяти метров.

Невероятное зрелище, когда сталкиваешься с ним впервые, но, если вдуматься, современный человек, восстанавливающий то, что сделал первобытный охотник более чем 40 тысяч лет назад, – это не совсем честный эксперимент. Автор видео заранее знает, как выглядят лук и стрелы и для чего они нужны. Человек, который изобрел это оружие, имел дело с чем-то совершенно новым и проявил находчивость. Так насколько все-таки сложно было придумать лук и стрелы «с нуля»? Для этого нужно было расширение сознания, и, в частности, необходимо было использование некоторых качеств, присущих лишь сознанию человека разумного.

Так, сначала в голову первобытного человека должна была прийти мысль о том, что он хочет сделать и как это сделать. Конечно, он экспериментировал и ошибался – точно так же, как Томас Эдисон использовал несколько материалов для нити накаливания, прежде чем остановился на вольфраме. Взявшись за дело, древний изобретатель должен был на протяжении длительного времени концентрировать внимание на нем, а если все же приходилось отвлечься, то после он вспоминал о луке и возвращался к его изготовлению.

Внимание, замысел, концентрация, любознательность, усердие – все эти способности – еще не мысли. Это скорее основа мыслей, невидимая и присущая нам по умолчанию. Без них мы не смогли бы создать ничего (а ведь наш вид называют иногда еще Homo faber – «человек творящий»). В центре эволюции человека лежит понимание того, на что способно сознание. Многочисленные измерения, в которых мы существуем, не совпадают с измерениями в пространстве и являются частью сознания.

Наверное, пора прояснить, в чем разница между сознанием и разумом. Она не всегда абстрактна. Разум – это мыслительная деятельность, сознание же принадлежит сфере восприятия. В Древней Индии это различие иллюстрировалось при помощи аналогии: сознание – это океан, а разум – это волны. Как только вы это поймете, вас осенит: разум возник лишь благодаря колебаниям сознания, и уже после появились знания и умения, которые позволили человеку создать лук и стрелы (и все дальнейшие изобретения в течение следующих сорока тысячелетий).

В конце концов человек запутался в пугающем, хотя и интригующем, многообразии возможностей собственного разума, среди которых и наша темная сторона: склонность к жестокости, страху, депрессии, тоске, враждебности – словом, все характеристики раздвоенной личности. Эта раздвоенность доставляла нам немало бед и временами заставляла жалеть, что нельзя начать все сначала. Не случайно в каждой культуре существует та или иная версия мифа о золотом веке, утерянном райском саде. Мы разочарованы тем, во что превратились, и поэтому стремимся вернуться в те времена, когда мы были лучше и невиннее.

Если отбросить мифологию, то люди потеряли связь со своим истоком в виде чистого сознания. Но мы можем вернуться в райский сад, причем совершенно реальный. Однажды в ходе эволюции человек начал осознавать себя. Никто не знает, было ли это результатом постепенного развития или внезапного сдвига. Так или иначе, древние люди отошли от мышления повседневного, практического, ограничивающегося рутинными делами и удовлетворением физиологических потребностей. Можно сказать, что этот выход за рамки отражен в идее Бога – сверхчеловека, придуманного людьми по собственному подобию. Однако иногда людям приходилось задумываться о природе собственного сознания – это было, если угодно, «осознание сознания». Это то, что помогает вернуться к своим истокам. Только осмыслив, что вы обладаете сознанием, можно понять, откуда оно взялось.

Поиск сознания опасен, и ведем мы его вслепую. И культура милосердия в буддизме или христианстве, и воинственность монголов и викингов – неотъемлемая часть человеческой природы. Привычных для нас переживаний, вроде любви в романтическом смысле, во многих ранних средиземноморских цивилизациях (например, древнегреческой или египетской) не существовало. Почтительное отношение к женщинам до появления рыцарства в средние века практиковалось только в высших слоях общества. Дети не всегда считались эталоном чистоты: например, в средневековом христианстве они были носителями греха, а в английском законодательстве ребенок считался собственностью отца, фактически недвижимостью. Существование рабства ставило под сомнение само человеческое достоинство.

Общий знаменатель всех этих ужасающих исторических фактов таков: человеческий разум познавал себя постепенно, и эти фрагменты складывались в возникавшие со временем предания. Например, первое жизнеописание Гаутамы Будды, который жил еще в шестом веке до нашей эры, было написано спустя целых 400 лет после его смерти (и даже тогда оно было небольшой частью труда о жизни еще двадцати пяти Будд, которые жили до него). Первая полноценная биография Будды – эпическая поэма под названием «Буддхачарита» («Жизнь Будды»), написанная проповедником Ашвагхошей. В ней мифы и чудеса смешаны с достоверными данными, из которых удалось создать образ святого, достойного почитания и поклонения. Точно так же и Новый Завет собран из фрагментов, написанных разными людьми – предположительно, представителями ранних церквей, разбросанных по всей Римской империи. Отсюда и противоречия между четырьмя Евангелиями.

Все истории, которые стали частью мировой цивилизации, были созданы коллективно, хотя авторство и приписывается иногда отдельным людям, например Гомеру или одному из евангелистов. Эти тексты подвергались изменениям после того, как были написаны. Одни истории вдохновляли, другие становились частью идентичности людей на их духовном пути. Несмотря на очевидные положительные результаты, эти истории ограничивают наш бесконечный потенциал. О метареальности рассказов не писали, ведь она лежит за пределами времени, а значит, и истории. В отличие от разума, оставляющего за собой след, который в дальнейшем могут изучать историки, сознание не имеет начала и конца.

На сегодняшний день наиболее распространенная из всех точек зрения – научная, и в ней одна сторона деятельности разума – рациональное мышление – явно преобладает. Мы считаем, что наши наивные предки, верившие в приметы и мифы, заблуждались, но, быть может, в будущем кто-то будет точно так же высмеивать нас за то, что мы превозносим одну лишь рациональность разума, вместо того чтобы рассматривать его целиком.

В своем бестселлере «Просвещение сегодня» (2018) известный психолог из Гарвардского университета Стивен Пинкер на протяжении 450 страниц восхваляет торжество разума в развитии нашей культуры. «О рассудке, науке, гуманизме и прогрессе», – гласит подзаголовок этой книги, которая, пожалуй, могла бы родиться и в эпоху Просвещения, например, во Франции XVIII века. Именно этот период он рассматривает как поворотный момент в истории западной цивилизации.

На сегодняшний день наиболее распространенная из всех точек зрения – научная, и в ней одна сторона деятельности разума – рациональное мышление – явно преобладает.

Большинство людей на Западе заведомо согласны с точкой зрения, которую пытается доказать Пинкер, когда описывает просвещение как рациональное, не ограниченное рамками религии свободомыслие, как путь к прогрессу. Я знаком с нею еще со времен, когда получал образование в области научной медицины. Более серьезных успехов рациональность не достигла, а развитие современной медицины было частью гораздо более масштабного плана по уничтожению суеверий, проистекающих из невежества.

К примеру, в XIV веке никто не мог дать рационального объяснения ужасам чумы, которая в период с 1347 по 1352 год истребила где-то треть населения Европы – около 20 миллионов человек. Все это списали на сверхъестественные причины, результатом чего стали массовые преследования евреев и охота на ведьм. Казалось бы, спустя триста лет человечество должно было усвоить урок и понять, к чему приводят суеверия, – но нет! В то время когда Уильям Гарвей открыл циркуляцию крови, люди все еще верили в ведьм. Более того, установлено, что в течение ста лет после смерти Шекспира в 1616 году было казнено больше «колдуний», чем в предыдущем веке.

Гарвей сам расследовал некоторые дела об обвинениях в колдовстве и вскоре стал видным критиком подобного суеверного мышления. Однажды ему пришлось препарировать жабу на глазах у женщины, считавшей ее воплощением своей знакомой, которую ей послал сам дьявол. Так ученый пытался доказать, что это было самое обыкновенное животное.

Пинкер отстаивает достоинства просвещенного разума ревностно и с абсолютной уверенностью в своей правоте:

«Что такое просвещение? В эссе, опубликованном в 1784 году, Иммануил Кант дает ответ на этот вопрос: это „выход человека из состояния незрелости, в котором он пребывает по собственной вине“, избавление от „лености и трусости“, из-за которых человек соглашается с „положениями и формулами“ религиозных или политических авторитетов. Девиз просвещения – „Решимость понять“».

Вот только эта точка зрения теперь настолько общепринята, что никакой решимости уже не требует. Светская, основанная на научном знании культура не просто гордится своей рациональностью – она возводит ее в культ, такой же непоколебимый, как религиозные догмы, от которых призывал отойти Кант. Теперь смелость нужна для того, чтобы перестать бездумно возвеличивать рассудок. Рациональность принесла не меньше горя, чем безрассудство. Не средневековые монахи, живущие в соответствии с «ленивыми и трусливыми», как их описывает Пинкер, догмами католицизма, сбросили первую атомную бомбу, изобрели химическое и биологическое оружие и засорили окружающую среду до такой степени, что человек сам стал орудием собственного уничтожения.

Не спорю, разум породил и много хорошего, но в его ящике Пандоры было что-то и от дьявола. С распространением свободы мысли ничто не могло предотвратить появления разрушительных изобретений, которые регулярно возникают с тех пор, как древние римляне создали катапульту, а средневековые люди – арбалет. Разум не смог обуздать свои собственные проявления, вместо этого каждый раз придумывая новые оправдания необходимости того или иного смертоносного орудия.

Пинкер, игнорируя этот существенный недостаток своей теории, с оптимизмом предсказывает человечеству прогресс во всех сферах. На 75 графиках «Просвещение сейчас» он демонстрирует развитие человечества до настоящего момента, опровергая расхожее мнение, что наш мир катится в пропасть. Диаграммы отображают множество разных показателей, от настроения новостных заголовков, продолжительности жизни и детской смертности до процента голодных смертей, от мирового валового продукта и распределения доходов до хобби американцев и стоимости авиабилетов.

Книга отлично суммирует достижения рациональной мысли и прогресса. Однако в ней до последнего не идет речи о сознании: Пинкер вскользь упоминает это слово только на странице 425, и говорит о нем скептически, обличительно. Он отсылает нас к понятию «трудной проблемы сознания» философа Дэвида Чалмерса, в котором сформулирована загадка, почему человек обладает субъективным опытом – иными словами, внутренним миром.

Пинкер, не изменяя своей вере в рассудок, логику и науку, называет все субъективное (мысли, ощущения, представления, эмоции и т. д.), а также все особенности нашего поведения, связанные с ним, «очевидными эволюционными приспособлениями». «Достижения эволюционной психологии позволяют таким образом объяснить все возрастающее количество процессов сознания, включая навязчивые идеи, моральные эмоции и чувство прекрасного», – пишет он.

Иными словами, разум можно логически (я бы сказал, кое-как) объяснить дарвиновским принципом, руководящим всеми живыми существами – «выживает сильнейший». Автор не рассматривает вероятности, что сознание может быть основным признаком человека разумного, и, наверное, посмеялся бы над таким предположением. Я бы не хотел критиковать лично Пинкера, потому что он представляет популярное течение в науке. Но говорить, что осознаваемая нами разница между хорошим и плохим (моральная эмоция), стремление к правде (навязчивая идея) и любовь к красоте (чувство прекрасного) необходимы для выживания, в корне неверно. Отказываясь всерьез воспринимать сознание, Пинкер низводит нас до высших приматов, которым сознание помогло с большим успехом добывать пропитание и размножаться.

Виртуальная реальность и есть ограничение разума, с которым пора покончить, ведь до тех пор, пока мы в нее верим, метареальность для нас недостижима.

Некоторые «чистые дарвинисты» на этом и остановились бы, но Пинкер понимает, что сознание нуждается в более правдоподобном объяснении, потому что «трудная проблема» касается природы сознания, но не его происхождения. Повторюсь, я не виню конкретно Пинкера – он лишь один из многих «апостолов сциентизма» (как их назвал один из критиков этого направления), что подтверждают две его идеи: (1) сознание – это иллюзия, созданная сложными процессами в мозге, и (2) в любом случае это не имеет значения[9]9
  Подробнее о «трудной проблеме сознания» можно прочесть в книге «Ты – космос», написанной мною в соавторстве с физиком Минасом Кафатосом. – Прим. автора.


[Закрыть]. Приравнивание мира субъективных переживаний к иллюзии показывает, насколько в действительности слепа догма рациональности. Цитируя философа Дэниела Деннета, одного из ученых, наиболее категорично отрицающих сознание, Пинкер поражен его мнением о том, что «трудной проблемы сознания не существует»: «Это заблуждение, происходящее из сидящего внутри черепа гомункула – дурной привычки, бестелесного субъекта». Слово «гомункул» означает «маленький человечек», и оно приобрело множество значений в науке и философии. Те, кто считает сознание иллюзией, говорят, что люди ошибочно представляют внутри себя свою маленькую копию, или «свое я». Деннет рассматривает «я» как продукт напряженно работающего мозга. Пинкер до такого не доходит – в отличие от многих нейробиологов. В каком-то смысле им и полагается так считать, ведь если мозг порождает разум, то и «я» – не что иное как результат мозговой деятельности. Но если «я» любого человека – всего лишь иллюзия, то почему мы должны верить ученому (то есть его «я»), который это «я» развенчивает? Разве это не означает верить в иллюзию? Весь этот спор напрочь лишен логики.

О науке говорят как о силе, несущей свободу. Это действительно так. Но вместе с тем наука преграждает нам путь к абсолютной свободе, которую сулит метареальность. То, что некоторые ученые, при всей своей компетентности и добросовестности, считают, что сознание иллюзорно или вообще не играет большой роли, показывает, как далеко они готовы зайти в своем отрицании. Как ни парадоксально, но квантовая физика, которой в первой половине прошлого века впервые удалось проникнуть под оболочку физического мира, породила целые поколения ученых, которые не считали сознание чем-то достойным внимания.

Но был и прогресс. Выдающийся советский и американский физик Андрей Линде внес огромный вклад в развитие теории инфляции, которая изучает Вселенную на начальных этапах ее существования, когда она была не больше точки в конце этого предложения. Позже он стал одним из первых сторонников теории мультивселенной, согласно которой существует, по последним подсчетам, еще около 10⁵⁰⁰, или 10 с 500 нулями, вселенных.

В статье 1998 года с характерно громким названием «Вселенная, жизнь, сознание» (Universe, Life, Consciousness) Линде без лишней деликатности оспаривает понимание мира, существующее в современной физике. «Согласно стандартной материалистической доктрине, сознание… играет второстепенную, подчиненную роль и состоит в зависимости от материи, являясь инструментом описания материального мира, не более», – утверждает он.

Здесь аудитория, пожалуй, согласно покивала бы, не подозревая подвоха. Линде продолжает:

«Но не будем забывать, что наши знания о мире начались не с материи, а с восприятия. Я точно знаю, что моя боль существует, что зеленый цвет, который я вижу, и сладкий вкус, который ощущаю, существуют. Все это находится внутри меня и поэтому не нуждается в доказательствах. Остальное – лишь теория».

Эта последняя фраза, «Остальное – лишь теория», намекает на приближение какой-то радикальной мысли. Линде отмечает, что в научной модели мира восприятие, как и все остальное, подчинено законам природы.

«Эта модель материального мира, который живет по законам физики, так закрепилась, что мы забываем о своей отправной точке, принимая материальную реальность за единственную, в которой наши ощущения – лишь способ ее описания. Таким образом, мы подменяем реальность своих чувств довольно успешной теорией, в которой материальный мир существует сам по себе».

На этом моменте читатель, должно быть, забеспокоился, понимая, что Линде считает внешний мир подменой восприятия, которое должно бы по праву считаться отправной точкой любой модели реальности. В конце концов, объявляет он, наука нужна не для того, чтобы доказывать, что зеленое действительно зелено, а сладкое – сладко. Она и не может предоставить таких доказательств. Эти простейшие ощущения объясняются только нашим субъективным восприятием.

Вне всяких сомнений, только наше сознание реально. Линде, можно сказать, переворачивает с ног на голову представление, в котором на первом месте находится материя, а сознание – только на втором. Он продолжает: «И [материалистическая] теория стала настолько успешной, что мы задумываемся о ее недостатках, лишь когда сталкиваемся с особенно серьезными проблемами, которые не вписываются в эту модель реальности».

В интерпретации Линде «трудная проблема» сфокусирована на природе происхождения вселенной со всеми ее большими взрывами, другими мирами и элементарными частицами. Но его предположение, что без учета сознания невозможно дать никаких ответов (первопроходцы квантовой физики давно к этому пришли), пожалуй, слишком амбициозно. Сейчас, благодаря техническому прогрессу, наука более материалистична, чем когда-либо. Линде не согласен с таким положением вещей, но он, как-никак, профессиональный физик со всеми вытекающими ограничениями. Тем не менее он поддержал Стивена Хокинга и других ученых, осознающих, что наука, несмотря на высокий уровень своего развития, не описывает реальность. Линде идет даже дальше. Вот что пишет о нем в своей онлайн-статье «Сознание и новая парадигма» (Consciousness and the New Paradigm) Адриан Дэвид Нельсон:

«Линде призывал своих коллег оставить важное место в квантовой механике для сознания. “Избегание понятия сознания в квантовой космологии может привести к тому, что мы сами сузим свой угол зрения”, – предупреждает он».

Если вдуматься в эти на первый взгляд безобидные слова, Линде имеет в виду как раз то, что вселенная не может существовать в отсутствие сознания. Нельсон продолжает:

«Линде – один из немногих авторитетных физиков, которые отмечали, что коллапс волновой функции может происходить только при наличии наблюдателя».

В двух словах, без наблюдателя вселенная, начиная с Большого взрыва, не смогла бы расшириться (а значит, жизни на Земле тоже не было бы). Так кто же этот наблюдатель? В мировых религиях это Бог. Наука рассматривает два основных варианта: высший вселенский разум или человек. На самом деле они сливаются воедино. Вселенная существует только потому, что люди ее воспринимают, а наша способность воспринимать Вселенную проистекает, в свою очередь, из этого высшего разума. Слияние происходит, потому что источник сознания, как космического, так и индивидуального, находится внутри нас.

Все это время я оперировал очень абстрактными понятиями. Современный мир построен на рациональности, и в развитых обществах обычный человек не может успешно взаимодействовать с ним без тщательной подготовки. Но у всего этого есть и человеческая сторона. Мировоззрение, которое может оставить не у дел обычного человека, ведет к одиночеству. Новый айфон не заменит объятий. Эйнштейн очень точно описал изоляцию в современном мире в одной из своих самых ярких цитат.

Человек, сказал он, «воспринимает себя, собственные мысли и чувства как нечто отдельное от остальных – этакая оптическая иллюзия сознания. Эта иллюзия для нас как тюрьма, удерживающая нас в стенах наших собственных желаний и привязанности к нескольким избранным. Наша задача – освободиться…».

Это крик души ученого, призыв найти нечто, что нас объединило бы, принесло утешение в одиночестве и покончило с изоляцией. В этой книге я буду говорить как раз об этом. Виртуальная реальность и есть ограничение разума, с которым пора покончить, ведь до тех пор, пока мы в нее верим, метареальность для нас недостижима. Все, что мы делаем, мы должны делать во имя свободы – во спасение реальности и самих себя.