Текст книги "Балканский тигр"

Глава 17.
КОНЕЦ ОПЕРАЦИИ «КАМИКАДЗЕ».

– Ну что? – Ясхар впустил взводного.

– Все в порядке. О том, что Энвер пошел за помощью, все уже слышали.

– Как отреагировали?

– Кто как… В основном рады.

– Черт! – агент ЦРУ стукнул ладонью по столу. – Рады они… Ни хрена сами не умеют, вот и радуются. Кто остался недоволен?

– «Старики». Они в курсе, что резервная группа подчиняется «Змее».

– Поставь «стариков» на центральный вход. Наблюдатели вернулись?

– Да, я их отозвал, – взводный развалился в кресле и вытянул ноги. – Устал немного…

– Диверсы больше не высовывались?

– Не-а. Думаю, они на время притихнут. После того как наши одного чуть не грохнули, они должны усилить осторожность.

– Ты поговорил с той группой?

– Да, – взводный откинул голову и прогнулся. Потом подтянул ноги и сел прямо. – Они его едва не зацепили.

– Все время едва… Почему не попали?

– Не были готовы. В первую секунду решили, что это кто-то из наших, больно резво и открыто шел, а потом уже поздно было. Прыгнул за камень, дал очередь, швырнул гранату и смылся в тоннель. На все про все – секунд пять. В той группе молодняк, не сообразили сразу.

– Диверс был один?

– Непонятно. Одного они видели, а когда началась пальба и рванула граната, вроде второй пробежал… Коридор узкий, темно, дым. Там человек пять могло быть, все равно точно не скажешь.

– Диверсы могли и разделиться, – поучающе заметил Ясхар.

– Скорее всего, они изначально двумя группами работали. Да, кстати… Перед тем, как жахнула граната, ребята слышали, как диверс что-то орал. Первый раз не поняли, а второй раз – по-английски.

– Как по-английски?

– А так. I`ll be back! Ребята точно слышали.

– Что за ерунда! Зачем он это кричал?

– Не знаю. Может, попугать решил? Или для понта…

– А в первый раз?

– Не разобрали. То ли на словенском, то ли на греческом.

Ясхар прошелся по комнате.

– Вероятно… У Хашима в отряде есть словенцы.

– Я уверен, что это люди «Змеи», – взводный налил себе кофе из прозрачного пластикового кувшинчика. – Других тут быть не может. Но как они узнали о деньгах?

– Если б я знал… Хашиму могли стукануть либо чеченцы, либо мой подельник. Оба варианта равноценны.

– Однако деньги у диверсов. Какой смысл продолжать операцию?

– Помимо денег «Змее» нужна база. Выбить нас отсюда в открытую нельзя. Иначе он поссорится со Штатами, и те быстро заменят его на более послушного командира. А так у него все козыри на руках – и деньги получил, и базу. Нас он спишет на боевые потери, мол, когда его люди сюда прибыли, мы уже были перебиты. Потому для него так важно, чтобы мы просили о помощи. Чистеньким хочет выйти. Эта сволочь давно так действует. Я знаю как минимум три подобных случая. И всякий раз Тачи подминал под себя очередной район.

– А твои друзья в Америке не в курсе?

– Им то что! «Змея» выполняет свою работу, договоренностей со Штатами не нарушает, а методы ни ЦРУ, ни Госдеп не волнуют. Вот если б доказать, что диверсы – люди Тачи, тогда другое дело. Его бы в шесть секунд задавили.

– Так сообщи…

– Легко сказать. А где доказательства? Чтобы выступить против Хашима, нужен хоть один живой диверсант. А я пока не вижу способа взять пленного.

– Пятый этаж свободен. Вентиляция там не заварена, – предложил взводный. – Давай на живца. Посадим туда пару-тройку ребят, а сами разместим в вертикальных колодцах на шестом по килограмму пластида. Только их попытаются убрать, мы подорвем заряды.

– Интересная мысль. А как наблюдать?

– Снимем одну камеру с входа. Пусть ребята поизображают активность, начнут перетаскивать оборудование. Вроде как мы решили смыться.

– А те клюнут?

– Должны, – взводный вытряс из лежащей на столе пачки сигарету. – По крайней мере заинтересуются, что происходит. Как только на мониторе увидим хотя бы одного диверса, рвем заряды и пускаем в отсек газ.

– План хорош. Думаю, сработает. «Си-Эса»[50]50
  слезоточивый газ


[Закрыть] у нас хватит. Кто будет действовать на захвате?

– Только «старики». Молодняк пусть тащит службу подальше оттуда. Если у нас и есть агент Хашима, то он среди молодых.

– Согласен, – Ясхар позволил себе улыбнуться. – Ты еще что то хотел?

– Да. Мне бы позвонить родственникам в Пешкопию. Если мы с тобой смываемся, то надо иметь местечко, где переждать.

– Родственники надежные?

– Если нет, то можешь меня убить.

– Так и будет, – пообещал Ясхар. – Не возражаю. Возьми трубку. Но только один звонок, и покороче. Если твой разговор перехватят, все сорвется…

– Не дергайся. Я буду говорить с братом и назову место, которое знаем только мы двое. Посторонний ничего не поймет.

– Хорошо, иди. Как отзвонишься, начинай размещать людей. Я подойду через часок.

– Договорились.

Ясхар запер за взводным дверь, вытащил из сейфа документы и принялся жечь их в огромной хрустальной пепельнице. Листок за листком, разминая пепел ложкой и следя, чтобы не осталось ни одного целого обрывка.

Раз в пять минут он вытрясал пепельницу в унитаз и спускал воду…

Молодой албанец прошел до пятого этажа, прикрикнул на суетящихся бойцов и по винтовой лестнице, ключ от которой имели только он и Ясхар, поднялся на замаскированную смотровую площадку.

Позвонив брату и дав ему краткие, но понятные указания, он вернулся в коридор, запер за собой дверь, сделал шаг к ступеням – и наткнулся взглядом на неподвижную фигуру у противоположной стены.

Взводный с ужасом осознал, что не успевает вытащить пистолет, что никто не подумал о вентиляции в этом блоке, что темная фигура не принадлежит никому из его бойцов, что…

Его ладонь все же нырнула к кобуре, но противник действовал быстрее. Диверсант сделал стремительное движение, будто раздавал карты, и взводный почувствовал жуткую боль в горле, потом в носу, потом что то разорвало ему левый глаз, и он хрипящей беспомощной куклой впечатался в бетонную стену.

* * *

Иван Вознесенский бросил куртку на столик возле зеркала, снял ботинки и в носках прошел на кухню. Подхватил чайник, из горлышка выпил пол-литра воды, грохнул посудину на плиту и уселся на табуретку, сцепив перед собой руки.

Его жена понимающе вздохнула и уселась напротив, готовая выслушать взбешенного мужа.

– Что на этот раз?

– Обнаглели до предела, – Иван стукнул сжатыми кулаками по столешнице. – Заявляют, что охрана не подлежит разглашению. На запросы МИДа им наплевать, со следователем они вообще говорить отказываются, я, по их мнению, сам во всем виноват, якобы дрался три раза и каждый раз с новыми людьми… Омоновцы нас разняли и забрали меня в отделение…

– Подожди, не части. Давай по порядку. Что такое «охрана не подлежит разглашению»? По-моему, это не по русски.

– Действительно, – Вознесенский подпер щеку, – это я процитировал фразу из письменного ответа консула… Короче, список охранников америкосы не дают и давать не собираются. Госдепартамент просьбу МИДа не удовлетворил. Точка.

– Как же так? – Ирина растерянно посмотрела на мужа. – Они же граждане нашей страны…

– Оказывается, не совсем, – со злостью бросил Иван. – Когда дело касается работы в консульстве, то США оставляют за собой право самим решать, давать сведения или нет. Вроде как это внутреннее дело Америки. И нам с нашим свиным рылом путь в их вотчину заказан.

– А что говорит следователь?

– Ничего конкретного. Нудит о том, что у нее нет достаточных оснований не верить американцам… Я ей попытался объяснить, что уголовное дело и есть такое основание, но она стоит на своем. Даже свидетелей не опросила.

– Думаю, и не опросит.

– Наверное. Прав был Димон, ничего тут по закону не сделать. Для охранников консульская защита, как броня. А ментов не сдадут свои же. Они за честь мундира до конца бьются, им легче меня посадить, чем признать, что их сотрудники совершили преступление.

– Я тебе не позволю заниматься собственным расследованием. И Диме скажу, чтоб не лез. А то он со своими дружбанами еще кого-нибудь из охранников поймает, в лес вывезет и пытать начнет. Подозрения тут же падут на тебя.

– Да не будет Димон никого пытать! У него своих забот хватает. Так, если только посоветует мне чего…

– Знаю я его советы! Особенно последний – если вы хотите быстро получить нужную информацию, положите испытуемого на стол, поставьте ему утюг на живот, в рот суньте кипятильник, а в задницу паяльник. И воткните тройник в розетку, – процитировала Ирина. – У него все советы аналогичные.

– У человека живой ум, – хмыкнул Иван. – И он не виноват, что по-другому не получается. Между прочим, Димон просто треплется, никому он никаких паяльников не вставлял. А ты веришь…

– Я перестраховываюсь, – смутилась жена. – Ты есть-то будешь?

– Пока не хочу. Вот от чая не откажусь.

– Когда ты в следующий раз придешь такой взвинченный? – Ирина зажгла конфорку и пустила воду.

– Недели через две, когда опять с этой дурой пообщаюсь.

– Не бросишь?

– Нет уж! – Вознесенский сходил в прихожую за тапочками. – Пусть не надеются! Если эти скоты решили, что им в нашей стране все можно, то я их разубежу.

– Да, кстати, – вспомнила супруга, – тебе из Белграда звонили.

– Кто?

– По моему, Боянич… Я записала в блокноте у телефона.

– Ого! Здорово. Сто лет его не слышал.

– Это тот молодой парень, с которым ты познакомился в Кралево?

– Ну. Он ничего не передавал?

– Нет. Только сказал, что перезвонит…

– Ах да, он же плохо русский знает. Я и забыл. Когда перезвонит, не говорил?

– Очень плохо было слышно. Сплошные помехи. Я едва успела расслышать фамилию.

– Удивительно еще, что связь до сих пор действует, – кивнул Иван. – Ладно, в ближайшие дни я все равно дома сижу, так что дозвонится…

* * *

О винтовой лестнице, прорезающей насквозь все семь этажей, большинство бойцов и не подозревали. Это был особый, резервный выход, предназначенный только для командного состава базы. С гибелью двух взводных из трех число знающих о тайном проходе сократилось. Теперь только Ясхару и самому молодому младшему командиру было известно о потайном ходе.

На шахту пятиметрового диаметра Влад наткнулся случайно, еще в самом начале своего путешествия по вентиляции. И когда его чуть не пристрелили охранники, он решил передохнуть в пустующем помещении, куда никто не заглядывал.

Рокотов разлегся в широком боковом проходе и тут же услышал, как под ним звякнула железная дверь. Мимо сетки, отделяющей вентиляцию от лестницы, прошаркали чьи-то ноги.

Человек был один.

«Ну вот! Отдохнуть толком не дадут. Шляются и шляются… – брюзгливо подумал биолог. – Этот хоть один, мороки меньше. Только жаль, что не Ясхар. Ясхара мне обязательно прикончить надобно. – Сверху раздался скрип и хлопнула еще одна дверь. – Вышел на свежий воздух. Лады, посмотрим…»

Рокотов сдвинул решетку, выбрался на лестницу и поднялся на верхнюю площадку. В двери обнаружился маленький глазок, и сквозь него Влад разглядел невысокого албанца в бронежилете, что то втолковывающего по мобильному телефону.

Автомата у албанца не было, только кобура на поясе.

«Стоп! Врач говорил, что мобильник у Ясхара. Сей отрок точно не Ясхар, я того все же один раз видел… Вызывает подмогу? Поздновато они спохватились – когда я им половину личного состава угробил. И почему он один, без охраны? Не хочет, чтобы рядовые знали? Похоже. Это мне подходит. Значит, искать его начнут не скоро…»

Албанец договорил, сложил «трубу» – и сунул ее в нагрудный карман.

«Стрелять нельзя, могу попасть в телефон. Горло и лицо открыто. Что ж, поиграем в сикха[51]51
  одна из народностей Индии, использующая и качестве традиционного оружия «ваджару» – метательный круг с острыми краями и треугольным отверстием посередине. «Ваджара» является прародителем «сюрекена» – метательной «звездочки» ниндзя. Сикхи носят запас «ваджар» в чалме между слоями материи


[Закрыть]… – Влад отступил к противоположной стене и взял в левую руку три зазубренных кругляшка от циркулярной пилы.

Косовар запер за собой дверь… и наткнулся взглядом на Рокотова. Бросил руку к поясу, но биолог оказался проворнее – один за другим три лезвия распороли албанцу горло и нос, а последнее впилось точно в левую глазницу, сокрушив заодно и височную кость.

Труп повалился навзничь.

Владислав мгновенно очутился рядом с телом и выхватил из кармана трубку мобильного телефона, стараясь не запачкаться в хлещущей из рваной раны крови.

Не запачкался.

Биолог ненадолго включил телефон, посмотрел на зеленоватый экран и довольно усмехнулся. Аккумулятор заряжен почти полностью.

«Стандарт „ Джи-Эс-Эм“. Позвонить можно в любую точку мира. Ну все, теперь вперед, к пленницам. Как их выводить, я уже придумал…»

Труп албанца Рокотов прятать не стал, лишь перетащил от двери на площадку. Чтобы не путался под ногами.

Он спустился на нижний этаж, запирая за собой все двери. Замки, на счастье, были исправны.

Внизу он успокоил дыхание и на миллиметр приоткрыл дверь.

Коридор до самого поворота был пуст.

Влад прислушался.

Издалека доносилось невнятное бормотание.

«Главное – спокойствие. Тут любой звук слышен за сто метров. Ме-е-едленно открываем дверь…»

Рокотов выставил перед собой «Хеклер-Кох», поправил висящие за спиной второй пистолет пулемет и гранатомет и шагнул через порог.

Никого.

Тональность бормотания не изменилась.

Биолог распахнул дверь настежь и подложил под нее камень. Теперь сама не закроется.

Он сделал несколько шагов и прислушался.

Все то же самое.

«Хорошо, что я переобулся. В сапогах меня бы тут враз засекли…»

Влад пошевелил пальцами ног и бесшумно двинулся дальше.

Дойдя до поворота, он сделал глубокий вдох и крайне осторожно, правым глазом осмотрел следующий отрезок коридора.

На ящике спиной к нему сидел мужик в черной форме УЧК и поигрывал узким ножом перед лицом съежившейся женщины в разорванной одежде.

Стрелять было нельзя, чтобы не задеть пленницу.

Владислав отодвинул за спину «Хеклер-Кох», вытянул мачете, подбросил на руке, расслабляя кисть, и вышел из-за угла.

До албанца было три метра.

Рокотов оттолкнулся левой ногой, прыгнул, приземлился на правую, сделал еще один шаг и наискось опустил сверкнувшее лезвие.

Глаза женщины расширились, когда из-за спины ее мучителя вдруг выросла темная фигура. Она открыла рот, но тут албанец развалился надвое. Голова вместе с левой рукой шлепнулись на пол, туловище дернулось и повалилось ничком, ей в ноги.

«Классический „монашеский плащ“… Как на гравюре Хокусая», – отстранено подумал Влад.

– Вот и все, – сказал он по-сербски. Женщина открыла рот еще шире. – Если вы сейчас произнесете хоть слово, нам всем конец.

Сербка испуганно зажала рот руками.

Рокотов посмотрел налево. За прутьями решетки сидели женщины и качали лежащих у них на коленях младенцев. На клетке болтался огромный замок.

Все пленницы пребывали в шоке. Если не предпринять срочных мер, через несколько минут начнется массовая истерика.

– Всем молчать, – тихо, но весомо прогудел Влад. – Медленно встаем… Отходим от решетки… – Он прицелился и двумя выстрелами сбил замок. – Замечательно. Быстро в коридор. Встаньте у стены…

Из тридцати женщин вышли только двадцать две. Остальные не сдвинулись с места, так и остались сидеть, привалившись спинами к дальней стене. Их детей забрали другие.

В клетке было темно и Рокотов не видел, что с оставшимися. Но входить за решетку он не собирался.

– Кто способен соображать, говорить тихо и объяснить мне, что происходит?

– Я, – высокая черноволосая женщина лет тридцати сделала шаг вперед.

– Как вас зовут?

– Петра.

– Какой сейчас год? – тут же задал биолог второй вопрос, проверяя психическое состояние женщины.

– Девяносто девятый. Я сама врач, так что пока себя контролирую.

– Почему остальные не вышли?

– Они мертвы. Их убил этот ублюдок за то, что они отказались с ним…

– Я понял. Все дети живы?

– Пока да.

– Почему они не плачут?

– Им дали какое то снотворное.

– Сколько времени оно будет действовать?

– Не знаю. Часа два есть…

– Черт! Мало. Значит, так. Отдайте кому нибудь своего ребенка и возьмите вот это, – Влад снял с плеча «Хеклер-Кох». – Знаете, как обращаться с оружием?

– Немного. Но с этой маркой я не знакома, – Петра осторожно передала спящего младенца рослой полной блондинке.

– Вот затвор, сверху. Передергиваете и стреляете… Вот предохранитель.

– Ясно.

– Тогда вперед. Лестница в той стороне. Поднимайтесь наверх и выходите на внешнюю площадку. Вот это – радиотелефон.

– Я знаю, как с ним обращаться.

– Секунду, – Влад достал фломастер и написал на ладони у Петры номер. – Человека зовут Марко. Если его нет, передайте информацию Джуро или любому, кто подойдет. Пусть высылают сюда вертолеты спецназа. Ясно?

– Совершенно. Куда им лететь?

– Мы сейчас в массиве Шар Планина, гора с высотой две тысячи пятьсот восемьдесят два метра. Самая высокая, так что не ошибутся.

– Два-пять-восемь-два, – повторила Петра.

– Верно. Если все пойдет удачно, то вертолеты появятся через два-три часа. Марко обо всем позаботится, не подведет. Кстати, человек он пожилой, так что обращайтесь на «вы». И скажете, что этот номер вам дал Влад. Запомнили?

– Да. А вы куда?

– У меня осталось одно маленькое дело. – Рокотов довел женщин до поворота. Сербки шли молча, прислушиваясь к разговору Петры с незнакомцем. – Если через два часа я к вам не присоединюсь, то лучше про меня не упоминайте, когда прилетит спецназ.

– Почему?

– Давайте без лишних вопросов, хорошо? Грузитесь в вертолеты и спокойно летите в Сербию… Черт! – Позади них заскрипел поворотный рычаг двери.

– Бегом! – заорал Влад и толкнул Петру за угол. – Быстро! – Он сорвал с плеча трубу гранатомета и раздвинул ее на всю длину. Женщины гурьбой протиснулись в широко распахнутую дверь и побежали вверх по лестнице. – На замке фиксатор! Опустите его вниз до упора! – Петра выбила ногой камень из створки и кивнула. – Да закрывайтесь же!

Женщина потянула на себя стальную плиту.

Рокотов вовремя выскочил из за поворота: дверь в противоположном конце коридора уже начала приоткрываться.

Биолог упал на одно колено, бросил гранатомет на плечо и нажал на пусковую кнопку.

Ракета с шипением вырвалась из направляющей трубы, реактивная струя отразилась от стены, швырнула Влада на пол, опалила волосы на затылке. Заряд чиркнул по потолку и, врезавшись в бетон аккурат над стальным косяком, пробил в нем дыру размером с тарелку. Полтора килограмма тротила сдетонировали в следующем отсеке – над головами шестерых албанцев, посланных Ясхаром, чтобы прикончить пленниц.

Косоваров разорвало в клочья. Стальную дверь перекосило так, что для прохода остался лишь кривой лаз, в который протиснется разве что ребенок. Коридор заволокло клубами пыли и дыма.

Рокотову повезло.

Взорвись ракета перед дверью, его бы контузило. А так он отделался отбитыми локтями и сгоревшими до макушки волосами.

Биолог вскочил, добежал до двери на лестницу, подергал штурвал.

«Отлично! Заперто. Теперь до них не добраться… все, остался только Ясхар. – Влад подтянулся на руках и закинул свое тело в уже родную вентиляцию. – Прикончу его и заодно потяну время, пока не улетят вертухи. Внутрь сербы не сунутся, заберут женщин и уберутся. Что мне и надо. Потом и я восвояси отправлюсь. Гуд бай, подземелье, гуд бай, Югославия… Испытывать судьбу я больше не намерен».

Но судьба распорядилась иначе.

– Работать быстро! Перед сваркой – очередь в проем. Оставшиеся из второго и третьего взводов: патрулировать на всех этажах! При малейшем движении открывать огонь. Мне не нужны пленные, мне нужно, чтобы они носа не высунули. Все, выполнять!

Ясхар умел говорить кратко и понятно.

Косовары слаженно вскочили и помчались выполнять приказ. Желание хорошо сделать свою работу подогревалось страхом за собственные жизни.

Ясхар остановил взводного и указал на стул.

– Сядь. Что думаешь?

– Нам нужна связь.

– Согласен. Твои предложения? – начальник службы безопасности вытащил пачку сигарет и угостил подчиненного.

– На складе есть запасные блоки. Вынесем обломки из радиорубки и установим новую станцию. За сутки управимся. Правда, у нас не осталось шифратора сигнала. Придется запрашивать из центра новый.

– Об этом не переживай, пришлют… Что ты думаешь насчет диверсов?

– Это кто-то из тех, кто бывал здесь раньше. Больно грамотно действуют. Взорвали лабораторию, тут же вывели из строя рацию…

– Можешь предугадать их следующий шаг?

– Думаю, да. Они постараются открыть ворота для основной группы. Самих диверсантов немного, – трое-четверо, большей группе в шахтах не развернуться. А задача у них может быть одна – расчистить дорогу главному отряду…

– Сербы?

– Вряд ли, – взводный глубоко затянулся. – Либо наши, либо боснийцы. Прознали про лабораторию, про деньги, вот и решили под шумок сорвать куш. Тот пидор, что смылся с ксерокопиями, их и навел.

– Других вариантов нет?

– Нет. Если только наши друзья не решили нас списать.

– Они бы действовали проще, – покачал головой Ясхар. Методы родной организации со штаб квартирой в Лэнгли он знал хорошо. – Прилетели бы за очередной партией товара, да и высадили на площадке отделение «Дельты». А эти ползут по вентиляции. Значит, где-то раздобыли схему коммуникаций. В Штатах такой схемы ни у кого нет, эту базу готовил лично я и план помещений в Америку не отправлял. Чертежи есть только здесь, значит, здесь их и скопировали.

– Если ты так говоришь, значит, так и есть, – согласился взводный. – Как будем усиливать главный вход?

– Поставим еще три пулемета и десяток гранатометчиков. В ударной группе больше сорока-пятидесяти бойцов не будет. Возьмем одного живым и допросим. А там видно будет.

– Что с теми, кто в вентиляции?

– Я думаю, они на время затихнут. Или постараются напасть с тыла на пост у главного входа… Все равно основное внимание – туда.

– Я понял.

– И еще. Направь людей чинить лифты.

– Ты уже в курсе? – взводный встал и расправил плечи.

– Да уж, читал! Хорошо, что большинство наших английского не знает, – Ясхар раздраженно сплюнул.

– Не бери в голову. Тебя на понт взять пытаются. Мол, имя знаем и фамилию.

– Меня беспокоит другое, – признался албанец. – Откуда им известно, что я из Америки? Не просачивается ли информация от кого нибудь из наших?

Взводный потер подбородок и задумался. Если в собственных рядах затесался предатель, то его следует вычислить немедленно. Иначе будет поздно.

* * *

Фишборн за локоть подвел Брукхеймера к скамейке в сквере перед институтом и предложил посидеть.

Вот уже два дня, как весна вступила в свои права. Повсюду буйствовали весенние краски, щебетали нахальные птицы, перепархивая с ветки на ветку. Просидевшие всю зиму в душных помещениях сотрудники научного центра использовали каждую свободную минуту, чтобы побыть на свежем воздухе.

И профессора, убеленные сединами и отягощенные учеными степенями, исключением не являлись.

Брукхеймер расстелил на скамейке вощеную бумагу и выложил на нее два сэндвича с тунцом. Фишборн поставил рядом прозрачную пластиковую упаковку салата с креветками и пару бутылочек пива «Будвайзер».

Со стороны могло показаться, что двое немолодых людей просто решили закусить на свежем воздухе, попить пивка и понежиться в теплых полуденных лучах. Но пикник был отвлекающим маневром.

– Как отреагировал Криг? – Лоуренс весело подмигнул и намазал салат на ломоть пшеничного хлеба.

– Начал юлить. Мол, протеин не наш, потому и качество может не соответствовать стандарту. А когда я ему в лоб задал вопрос, кто подсунул нам эту дрянь, с ним чуть удар не случился.

– Ага, значит, я был прав. Старый лис в курсе, откуда товар.

– Без сомнения. – Брукхеймер отхлебнул пива. – И безумно боится, что правда всплывет наружу. Едва я ушел, он бросился к телефону.

– Подслушать не удалось? – деловито осведомился Фишборн.

– К сожалению, нет. Я задержался в приемной – сделал вид, будто просматриваю поступления журналов, – но слов было не разобрать… И потом, я же помню ваши рекомендации не привлекать внимание.

– Несомненно. Лучше мы с вами потратим в два раза больше времени, чем выдадим свой интерес. Кстати, я тут беседовал за гольфом с одним своим старым приятелем из ФБР. И спросил между делом, как нынче обстоят дела с расследованием преступлений азиатских режимов, то, се… Коснулся медицинских аспектов экспериментов над людьми. Вы помните, у нас года четыре назад были материалы по красным кхмерам и их лабораториям?

– Такое сложно забыть. – Брукхеймера передернуло. Посмотрев фотографии из Кампучии, он потом месяц мучился кошмарными видениями.

– Вскользь я у него спросил о сегодняшнем положении дел. И знаете, коллега, ФБР продолжает заниматься проблемами незаконных опытов над людьми. Даже существует отдел, специализирующийся на подобного рода расследованиях.

– По Балканам у Бюро ничего нет?

– Ну, профессор, не считайте меня дилетантом. Я же не мог спросить напрямую. Вопрос по Сербии, естественно, прорабатывается. Международный трибунал по бывшей Югославии уже запросил группу экспертов. Решено ввести подразделение ФБР в Косово – когда туда вернутся албанцы. Проверят места массовых захоронений, способы казней… Да, тут намедни казус случился. С французами. Их фотокорреспонденты привезли пленку с места расстрела мирных жителей, а оказалось, что на снимках изображены убитые бойцы албанской армии. Вы представляете? Мой приятель по секрету сообщил мне, что сам французский президент потребовал объяснений у Мадлен Олбрайт.

– При чем тут Олбрайт?

– Через нашего посла она передала французам разведданные об известных нам местах захоронений. Якобы совершенно точные… А французы взяли да перепроверили.

– Знаете, Лоуренс, мне страшно. Мне не нравится эта война и роль, которую в ней играет Америка. – Брукхеймер с грустью посмотрел на гуляющих по аллеям лаборантов и старших сотрудников. – Когда был Вьетнам, я протестовал против нашей интервенции. Когда была Корея, я злился. Когда русские вошли в Афганистан, я встал на сторону Картера и обеими руками был за санкции против Москвы. Но сейчас мне страшно… Европа – это не Саддам с его химическим оружием и не Каддафи с его террористами.

– Вы боитесь, что русские вступятся за сербов? – тихо спросил Фишборн.

– Не совсем… Я боюсь, что сербы уже победили. Билли боится их, хоть и скрывает. Достаточно посмотреть его последние выступления. И наши военные боятся. Нам не понять ни сербов, ни русских. Они другие… Не знаю, лучше или хуже, но другие. И войной мы ничего не добьемся. Только взбудоражим свое же общество. Посмотрите, Лоуренс, насколько изменилась наша страна с того момента, как мы начали бомбить Ирак. Число самоубийств растет, каждый месяц мы слышим о новой бойне в школах, увеличивается количество чисто эксцессивных преступлений. А Сербия только подлила масла в огонь. Американцы уже не чувствуют грань между реальностью и иллюзиями, меняется психология нации…

– Я заметил. Месяц назад застрелили сына моих соседей. Возле школы, – доктор сжал горлышко бутылки, – просто так. Не поделили с приятелем, кому пригласить девчонку на танцы… Парню было двенадцать. Его соперник принес из дома револьвер. И все. Ад уже здесь, рядом с нами… Но ни меня, ни вас такие, как Олбрайт или Кригмайер, слушать не станут. Подобных им людей может остановить лишь угроза их собственному благополучию.

– Вроде той, которую мы с вами собираемся создать…

– Именно так. И никак иначе.

– Что ж, первый шаг мы уже сделали. Посмотрим на их реакцию.

– Реакция предсказуема. Для начала – все отрицать…

* * *

– Wher they are?! – от злости Ясхар перешел на английский, забыв, что стоящий перед ним молодой албанец языками не владеет. – Give me the answer, sheepfucker![52]52
  Где они?! Отвечай, любитель овец! (Англ.)


[Закрыть]

Боец испуганно затряс головой.

Ясхар влепил ему пощечину.

– Where are the sabotagers?![53]53
  Где диверсанты?! (Англ.)


[Закрыть] – снова заревел он.

Сидящий в пятнадцати метрах от албанцев Владислав мстительно улыбнулся. Сквозь редкие дырочки в жестяном листе он прекрасно видел и Ясхара, и вытянувшихся перед ним в струнку косоваров. Однако выбранная позиция была неудачной для прицельной стрельбы – годилась лишь для наблюдения.

«I`m the hunter, I`m behind you, I`m the tiger…»[54]54
  «Я охотник, я позади тебя, я тигр…» (англ.) – строчка из песни группы «АВВА»


[Закрыть] – про себя пропел Рокотов и задом наперед отполз к ведущему вниз колодцу.

Чаша терпения у албанского командира была переполнена. Еще чуть-чуть – и он примется расстреливать своих. За малейшую провинность, или просто так, без причины. И тогда кто нибудь из бойцов не выдержит и выпустит пулю уже в командира. Таков закон стаи, в которую почти превратился спаянный отряд УЧК. Двое суток назад его бойцы были воинским коллективом, организованной бандой, а теперь… Потерявшие две трети состава боевики в любой момент могли стать толпой безумцев с автоматами. И тогда каждый будет рваться на волю, убивая всех, кто окажется на пути. Из тридцати бойцов уцелеют два-три – те, кто успеет раньше нажать на спусковой крючок.

Такая перспектива вполне устраивала русского биолога. К этому он и вел, методично запугивая косоваров последовательной прополкой отряда. Двое суток адского напряжения даром не прошли; в воздухе пахло коллективным психозом.

Но Ясхар был слишком опытен, чтобы сдаться без боя. Он обвел взглядом строй и заставил себя говорить тихо.

– У всех нервы взвинчены. И у меня, и у вас. Поэтому я объявляю премию, – агент ЦРУ вытащил из кармана пачку долларов. – Здесь двадцать тысяч. Кто доставит мне труп диверсанта, получит эти деньги. За живого диверса я плачу вдвое больше…

Взгляды бойцов прояснились, стали осмысленными. Волшебное слово «деньги» перевешивало даже страх перед неуловимыми убийцами. При всей своей якобы патриотичности албанцы так и остались примитивными грабителями, готовыми за твердую валюту резать кого угодно.

Расчет Ясхара оказался верным.

– Каждый получит или вся группа? – спросил седой сорокалетний солдат.

Вопрос отражал настроение всех косоваров.

– Каждый, – твердо заявил Ясхар. – Разделитесь на группы по пять человек. Если не струсите и слаженно погоните диверсов, то через несколько часов получите свои деньги. Все, разошлись! Двое ко мне. Ты и ты. Сопроводите меня вниз. Я хочу лично убедиться, что все ходы перекрыты…

Агент ЦРУ спустился до второго этажа и двинулся вдоль приоткрытых дверей, ведущих в помещения складов. Двое молодых албанцев шли в трех шагах позади, держа винтовки М-16, как герои американских боевиков, – ствол под углом направлен вверх, левая рука на цевье, правая охватывает узкую часть приклада. Красиво, но совершенно бессмысленно в боевых условиях. Чтобы начать стрельбу из такого положения, потребуется не меньше трех секунд. Однако косовары в такие тонкости не вдавались, бездумно копируя виденных по телевизору морских пехотинцев. И красуясь перед своим американским командиром.

Все произошло мгновенно.

Из-за двери вылетел темный смазанный силуэт, Ясхар дернулся и обвис, ударом ноги неизвестный швырнул правого сопровождающего на левого и, прикрываясь телом командира отряда, скрылся вместе с ним в проеме. Грохнула стальная дверь, и все стихло.

Албанцы вскочили, принялись поливать свинцом двадцатисантиметровую плиту герметичного люка, но, конечно, безрезультатно. Диверсант переиграл их по очкам, захватив в плен единственного, кто мог координировать действия отряда.