Текст книги "Битва за небо Кубани. 1943 г."

249-й ИАП в этот день выполнил 18 самолето-вылетов на прикрытие наземных войск в районе Горлачев – Свистельников. Во время первого задания, состоявшегося в 06.32–07.18, произошел короткий воздушный бой, во время которого старшина Василий Крючков подбил Ме-109Ф.

В общей сложности ВВС СКФ выполнили 422 самолето-вылета, заявив о 6 сбитых самолетах. Кроме уже упоминавшихся летчиков, пилот Ла-5 Владимир Ерохин 13-го ИАП – Ме-110 над Красным Сулином. Но и эта победа не находит подтверждений.

Собственные потери составили 2 самолета. Был сбит Як-1 капитана Я.С. Макеева из 6-го ГИАП ВВС ЧФ. Летчик, имевший на счету 2 личные и 4 групповые победы, погиб. Достоверно установлено, что его в 11.46–11.48 сбил фельдфебель Ханс Гляйсснер из 4./JG52.

В 16.30 люфтваффе совершили внезапный налет на Тихорецк. По сообщению постов ВНОС, группа в составе 39 – Не-111 шла к цели на высоте 1200 м, используя в качестве ориентира полотно железной дороги Павловская – Тихорецк. Главной целью налета была станция Тихорецк, на которую было сброшено около 300 фугасных и осколочных бомб. При этом «хейнкели» сделали два захода на цель, не встретив никакого противодействия со стороны ПВО. На станции возникло три больших пожара, работа узла была парализована на несколько часов. От бомбежки пострадал также аэродром и казармы летчиков. Вот как этот налет описывался в журнале боевых действий 230-й ШАД: «В расположении 103 ШАП одна из бомб разрушила угол общежития, выбиты все стекла, ранена в руку и в голову стрелок авиавооружения мл. сержант Шарея (девушка). В расположении общежития личного состава 7 ГШАП одна бомба упала в 8 метрах от общежития – сожжен деревянный сарай, сгорела спецмашина ПАРМ 7 ГШАП, выбито 50 % стекол дома, ранен осколками в голову и спину (легко) лейтенант Шахов, в левую ногу сержант Климко… Зенитная артиллерия ПВО при первом заходе первой группы открыла огонь, затем прекратила и больше не открывала. Наши истребители появились над городом после ухода бомбардировщиков противника». Отметим, в документах 105-й ИАД ПВО этот налет не отмечен вовсе.

В 10.27–10.43 9 Ju-87 в сопровождении четырнадцами Bf-109 совершили налет на Батайск. Каждая «штука» сбросила по одной бомбе крупного калибра, в результате было повреждено железнодорожное полотно. На перехват было поднято 18 истребителей из 182-го, 234-го и 266-го ИАП. Летчики отчитались об одном подбитом Ю-87 и одном подбитом Ме-109, но эти сведения не подтверждаются данными противоположной стороны.

Итоги марта:

298-й ИАП отчитался за март о 27 сбитых и 9 «подбитых» самолетах, в том числе 12 – Ю-52, 21 – Ме-109, 2 – ФВ-189 и 1 – Ю-88. Следует заметить, что заявленные потери были значительно завышены. Так, например, противник за весь март потерял на южном фланге Восточного фронта по боевым причинам всего шесть Ju-52, и еще 9 – по небоевым. Еще три Bf-109 и 2 грузовых планера были повреждены во время налетов на аэродромы. Собственные же боевые потери 298-го полка составили 7 машин, еще 3 получили серьезные повреждения.

В докладе о разведывательной и боевой деятельности ВВС противника на Кубани за март месяц 1943 г., составленном для начштаба 219-й БАД заместителем начальника штаба 298-го ИАП, говорилось: «По материалам боевых и разведывательных донесений, представленных летными экипажами, а также наземным аэродромным наблюдением за действиями ВВС противника в марте месяце видно, что в основном вся боевая и разведывательная деятельность была направлена:

1. Всеми имеющимися средствами и силами истребительной авиации сковать боевые действия нашей бомбардировочной авиации и уничтожать ее сразу же при залете на территорию, занятую немцами

2. Массированными налетами бомбардировочной авиации совместно с истребителями наносить удары по нашим аэродромам, уничтожать материальную часть наших ВВС и этим обеспечить себе господство в воздухе

3. Сковать работу нашего железнодорожного транспорта путем разрушения крупных железнодорожных узлов, создать этим затруднения в снабжении наших войск, задержать наступательные действия наших войск и этим обеспечить планомерный и организованный отход своих войск в Крым.

Итоговые материалы боевой работы полка за март месяц показывают, что замыслы и надежды немецкого командования на свои ВВС не оправдались и ВВС противника в истекшем месяце несут очень значительные поражения, сковать работу нашей авиации ей не удалось, и господствующее положение целиком осталось за нашей авиацией… Несмотря на то, что истребители противника действуют в большинстве случаев довольно нахально, за последнее время отмечается, что они начинают опасаться вступать в бой с Аэрокобрами и за последние дни имеют место случаи, когда группа Ме-109 из 12 самолетов, имея численное преимущество, побоялась вступать в бой против 9 Аэрокобр и ограничились отдельными попытками атаковать только в удобные для них моменты. В сумме это дает право сделать вывод, что на сегодня наша авиация на этом участке фронта занимает господствующее положение».

249-й ИАП выполнил в течение месяца 364 вылета и заявил о 14 сбитых самолетах, в том числе 10 – Ме-109, 2 – ФВ-189, 1 – Ю-52 и 1 – Хе-111. Собственные потери в воздушных боях составили 6 – ЛаГГ-3 и 1 – Ла-5, еще 2 – Як-1 были сильно повреждены на аэродроме в результате бомбардировки. Что касается 230-й ШАД, то она потеряла за месяц 19 самолетов, в том числе 13 – Ил-2 и 6 – ЛаГГ-3. Большая часть штурмовиков была сбита огнем с земли. Общие же потери советской авиации на Кубани (по сводкам ВВС СКФ) составили 110 самолетов.

Немцы и их союзники помимо нескольких Ju-52 потеряли в общей сложности 23 самолета, в том числе 13 – Bf-109, 5 – Ju-88, 3 – Не-111, по одному Ju-87 и Hs-126.

Свои выводы по итогам мартовских боев сделало и командование 105-й ИАД ПВО. Оно сетовало на несвоевременное оповещение, нехватку сил и разнотипность матчасти, а в случае пополнения обещало сбивать чуть ли не все немецкие самолеты! «Воздушные бои в марте месяце проходили при условии постоянного численного перевеса истребителей противника, несмотря на то, что в бою участвовала совместно со 105-й ИАД 6-я Гвардейская истребительная авиадивизия 8-я ВА, дислоцировавшаяся частью сил на аэродромах Ростовского аэроузла, – говорилось в выводах. – Недостаточное количество материальной части не дало возможности 105 ИАД в мартовских воздушных боях нанести еще большие потери противнику. Всего за март месяц сбито 33 самолета противника, но, если бы дивизия имела возможность поднимать на отражение не 10–20 истребителей, а 80—100, большая часть бомбардировщиков противника была бы уничтожена. Большим недостатком проведенных воздушных боев явилось недостаточное управление в группах – обычно после первой атаки строй наших истребителей нарушался, управление также, и истребители начинали действовать парами и поодиночке. Здесь имела значение также разношерстность материальной части, имеющейся на вооружении дивизии – здесь наряду с самолетами Як-1, Як-7Б, ЛаГГ-3 имелись в большом количестве еще И-16, И-153, что, естественно, не способствовало совместным действиям всех истребителей группы».

Как было указано выше, дивизия заявила в марте о 33 сбитых самолетах (подтверждаются только 5). При этом собственные потери составили 12 истребителей, из которых 7 было потеряно в воздушных боях, 4 уничтожено на аэродромах и 1 потерпел катастрофу. Погибло 5 летчиков.

Глава 3. Первая битва за Крымскую

«Над этим местом доминировала гора Мысхако»

1 апреля.

С наступлением апреля на Кубани, наконец, установилась теплая погода, температура воздуха повысилась до +13 – + 16 градусов. Состояние дорог в равнинных районах значительно улучшилось, но в гористой местности по-прежнему была сплошная грязь и распутица.

249-й ИАП опять занимался сопровождением И-16 из 84-го ИАП, которые действовали в роли штурмовиков. В 07.50 шесть ЛаГГ-3 (летчики Карпизенко, Алексеев, Жаров, Крючков, Кулагин и Мосягин) из 1-й, 2-й и 3-й эскадрилий взлетели из Старо-Нижнестеблиевской и эскортировали «ишаки» до Красного Октября, где те нанесли удар по скоплению немецких войск. В районе Красноармейской была встречена пара Bf-109, которая в бой не вступила, а просто проследовала параллельным курсом до самой цели. Очевидно, пилоты «мессеров» просто ждали удобного момента, например, распада строя наших самолетов или что кто-нибудь из них отстанет, став легкой добычей. В 08.45–08.50 все истребители вернулись на базу. Запланированные дальнейшие вылеты на сопровождение И-16 были отменены из-за сильного ветра, который поднял пыль на аэродроме.

298-й ИАП начал боевую работу в апреле с вылета 11 «аэрокобр» на сопровождение 5 бомбардировщиков А-20 из 277-го БАП, состоявшегося в 14.28–15.33. Вылет прошел без происшествий (если не считать обстрела своей зенитной артиллерией), «дугласы» с высоты 1700 м сбросили бомбы на Запорожский. Правда, все они упали в поле в стороне от цели… В 17.28 8 истребителей отправились к той же цели, на сей раз вместе с шестью Ил-2 из 210-го ШАП (штурмовики взлетели в 17.40). Согласно докладам летчиков-истребителей, пилоты «черных смертей» были более точны, разрывы бомб и «эрэсов» виднелись непосредственно в Запорожском. Вместо отправившегося на отдых и доукомплектование 7-го Гвардейского ШАП в составе 230-й штурмовой авиадивизии гвардии полковника Ивана Гетьмана теперь действовали 210-й и 805-й ШАП (2 апреля прибыл на аэродром Нововеличковская, имея в своем составе 26 двухместных Ил-2).

Всего же ВВС СКФ отчитались о 2 воздушных боях и 7 сбитых Ме-109. Четыре из них были на счету Р-39 из 45-го ИАП. Павлу Берестеневу был засчитан сбитый «мессер» в районе Киевского, Дмитрию Глинке, Николаю Кудре – в районе Крымской, а Гедалию Микитянскому – в районе Троицкой. В действительности потери немцев на Кубани составили 3 самолета. В районе Крымской был сбит Bf-109G-2 W. Nr. 14563 из 6-й эскадрильи JG52. Его пилот спасся, выпрыгнув с парашютом. Еще один Bf-109G-2 W. Nr. 14695 из той же эскадрильи был подбит и тяжело поврежден (50 %) при аварийной посадке. В районе Курчанской зенитным огнем был сбит Ju-87D-3 W. Nr. 1315 из 2./StG3 «Иммельман». Один немецкий летчик погиб, а второму удалось перейти линию фронта.

Собственные потери составили… два У-2.

В 09.40–10.30 Люфтваффе группами по 9—12 Ju-87 под прикрытием тридцать Bf-109 осуществили очередной налет на железнодорожный узел Батайск. При этом «мессершмитты» не ограничились собственно эскортированием, а применили тактику одновременного блокирования аэродромов Ростовского аэроузла, на которых базировались истребили 105-й ИАД ПВО и 5-й Гвардейской ИАД. В частности, аэродром Батайск подвергся штурмовке 3 истребителей. «Малое количество материальной части к началу налета – 4 боеготовых самолета в 182 ИАП, 2 в 234 ИАП, 1 боеготовый экипаж 266 ИАП на аэродроме Батайск – не дали возможности противопоставить противнику сколько-нибудь значительные силы наших истребителей», – сообщалось в журнале боевых действий 105-й ИАД. В воздух было поднято только 5 самолетов. В итоге только младший лейтенант Машечников из 266-го ИАП на И-16 атаковал и сбил один Ю-87, но потом сам был сбит бортстрелком одной из «штук» и погиб. Куда подевалась матчасть в дивизии (номинально по состоянию на 1 апреля она располагала 49 истребителями, в том числе 14 – Як-1, 13 – И-16, 11 – ЛаГГ-3, 5 «харрикейнами», 4 – И-153 и 2 – Як-7Б[15]15
  Не считая 961-го ИАП, который по-прежнему базировался в Краснодаре и располагал 20 – И-16.


[Закрыть]), история умалчивает… Еще о нескольких сбитых штурмовиках заявила фронтовая 5-я Гв. ИАД. Ну а сам узел был в очередной раз разрушен, на путях сгорело несколько эшелонов, а в сводке ПВО скромно указаны «серьезные жертвы».

Надо сказать, что радикальные перемены произошли не только в погоде, но и в оценке ситуации советским командованием. Если еще в конце марта (как это видно даже из цитировавшегося выше обзора 298-го ИАП) оно было полностью уверено в том, что главная цель немцев – это задержать наступление наших войск и организованно эвакуироваться в Крым, то теперь выяснилось, что все обстоит с точностью до наоборот. То есть 17-я армия не только не планирует переправляться через Керченский пролив, а, напротив, с удерживаемого плацдарма собирается начать контрнаступление. Несомненно, на видение общей обстановки повлиял и ход боевых действий на других участках Восточного фронта. В феврале и даже начале марта казалось, что начатое под Сталинградом и на Дону наступление Красной армии будет безудержно продолжаться вплоть до Днепра (всерьез обсуждались планы, как не дать «фрицам» удрать на западный берег), а судьба армии Наполеона, которую гитлеровцам предсказывали еще год назад, наконец станет реальностью. В этих условиях немцам вроде бы не было никакого резона удерживать выдвинутый далеко на восток и отрезанный морем Кубанский плацдарм, а наоборот, следовало как можно быстрее перебросить находившиеся там части на север.

Однако вместо этого группа армий «Зюд» нанесла мощный контрудар и 26 марта ее части снова заняли Харьков и Белгород. Линия фронта к югу вплоть до Азовского моря стабилизировалась по Северскому Донцу и Миусу, то есть вернулась к статус-кво годичной давности. Севернее Харькова немцы эвакуировали свои Ржевский и Демянский выступы, но зато высвободили значительные силы и удержали почти весь растянутый фронт вплоть до Ленинграда. В этих резко изменившихся условиях удержание Таманского полуострова как одного из выдвинутых вперед «форпостов», о которые «волна за волной разбивались большевистско-азиатские орды», приобретало совсем иное значение. Ну а советский Генштаб теперь понял свою роковую ошибку, совершенную в конце января, когда главной задачей Северо-Кавказского фронта стал не быстрейший захват Тамани, а отрезание путей отхода 17-й армии через Ростов. «Усиленные оборонительные работы на ряде участков фронта, возросшее сопротивление противника на занимаемых рубежах, подтягивание войск с целью усиления Новороссийской группировки свидетельствуют о намерении противника временно удержать Таманский плацдарм, нанести удар по десантной группе войск 18-й армии с целью не столько тактического улучшения своих позиций, сколько для политической трескотни и повода для нового потока бахвальства и лжи о немецких “Каннах”, “мести за Сталинград” и т. д. и т. п.», – говорилось в журнале боевых действий 18-й армии за 2 апреля.

Более того, теперь уже наше командование ожидало не только контрудара противника на Кубани, но и всерьез опасалось высадки морских и воздушных десантов в духе «второго Крита»! Именно с целью предотвратить эту операцию был проведен упоминавшийся массированный налет на Севастополь 30 марта. «По имеющимся данным, противник в первых числах апреля намерен провести воздушно-морскую десантную операцию на побережье Черного и Азовского морей, вероятным районом высадки противника считать участки: Маргаритовка, Приморско-Ахтарская, Кабардинка, Фальшивый Геленджик, Джугба, Ново-Михайловка», – говорилось в боевом распоряжении штаба СКФ за 1 апреля. И это была вовсе не первоапрельская шутка. Войска и флот получили приказ срочно укрепить противодесантную оборону, создать резервные и подвижные группы для быстрой переброски к районам высадки, а в районе Геленджика (считавшегося наиболее подходящим для высадки морского десанта) была срочно сосредоточена 8-я Гвардейская танковая бригада. В свою очередь командующий Черноморским флотом адмирал Октябрьский утвердил план использования крупных кораблей (вплоть до линкора) в операции по отражению десанта. А в тыловых районах фронта срочно формировались подвижные отряды силой до батальона для отражения парашютных десантов. Соответствующие распоряжение получило и командование ВВС СКФ:

«а/ силами ВВС фронта усилить ВР морского сектора в границах Керченский пролив, Феодосия, Адлер, включая и порты данного участка. Силами ВВС фронта организовать и ВР Азовского моря. По согласованию с командующим ЧФ ускорить передислоцирование ВФ.

б/ на всех прибрежных аэродромах личный состав аэродромного обслуживания иметь в боеготовности к отражению возможного десанта противника.

в/ предусмотреть согласованный с наземными войсками 18А удар Геленджикской авиагруппы по десанту противника на случай его высадки на участке от Кабардинка до Адлер.

г/ предусмотреть действия ВВС фронта на побережье участков Азовского и Черного морей». Отметим, что именно мнимая угроза воздушно-морского десанта стала одной из причин резкого усиления советской авиации на Кубани. Отметим, что опасения, будто бы немцы будут использовать Кубанский плацдарм для последующего летнего наступления, в действительности исходили от маршала Г.К. Жукова, который в тот период в качестве представителя Ставки разъезжал по разным фронтам и помогал их командующим выполнять указания «сверху».

2 апреля.

В 07.35 десять Р-39 (бортовые № 31, 30, 38, 39, 41, 15, 22, 23, 27 и 40) из 298-го ИАП снова отправились на сопровождение бомбардировщиков А-20 из 277-го БАП. На сей раз целью 9 «дугласов» являлся совхоз «Пятилетка». Вылет снова прошел удачно в плане отсутствия помех со стороны противника, но неудачно с точки зрения боевой задачи. Самолеты сбросили бомбы с высоты 2000 м с одного захода, при этом все они упали в поле в стороне от цели. Кроме того, пилоты «аэрокобр» второй день подряд жаловались на проблемы со связью. Если днем ранее эфир «забивали» переговоры между экипажами Ил-2 (о чем даже было доложено Гетьману), то теперь в наушниках слышался сплошной свист, писк и шум. В следующие 6 дней 298-й полк боевых вылетов не проводил, занимаясь разными «текущими» делами (перегонкой и облетом новых и отремонтированных самолетов и т. п.).

249-й ИАП опять занимался сопровождением И-16 из 84-го ИАП. В 07.55 в небо поднялось восемь ЛаГГ-3 (летчики Судариков, Карпизенко, Крючков, Кулагин, Могильницкий, Богачев, Иванов и Жаров). Вылет проходил на высотах 1300—600 м, при этом в районе Троицкой к группе снова «присоединилась» пара Bf-109, которая «проводила» ее до цели, но в бой не вступала. И-16 нанесли удар по немецким войскам у железнодорожного моста через р. Адагум, что в 12 км северо-восточнее Крымской. Задание прошло без потерь и без воздушных боев.

Немецкая авиация наносила удары по советским войскам в районах Абинской, Холмской, Красноармейской и Мысхако (на «Малой земле»). В результате было убито 38 красноармейцев, разрушено 15 домов, уничтожен 1 трактор и цистерна с бензином. Зенитная артиллерия заявила о 6 сбитых самолетах.

В общей сложности ВВС СКФ выполнили 184 самолето-вылета, в основном для ударов по наземным целям. Наиболее отличился Михаил Косса из 42-го ГИАП, который заявил сразу о 2 сбитых Ме-109 в районе Анастасиевской. В действительности никаких потерь у немецких истребителей в этот день не было. Зато во время налета на станцию Кропоткин зенитным огнем был сбит Ju-88A-4 W. Nr. 88—1216 «9K+DR» из 7-й эскадрильи KG51 «Эдельвейс». Весь экипаж бомбардировщика погиб. В районе Крымской был сбит Bf-109G-2 W. Nr. 13650 из 5./JG52, его пилот не пострадал. Кроме того, FW-189A-2 W. Nr. 2190 из 1.(Н) /21 после атаки советского истребителя в районе Мысхако разбился в ходе вынужденной посадки (90 % повреждений). Все 3 летчика (пилот унтерофицер Р. Грубер, штурман обер-лейтенант А. Хеуке и бортмеханик ефрейтор Е. Клевер) были ранены. Про сбитую «раму» в этот день докладывали летчики сразу нескольких полков (в том числе Иван Горбунов из 42-го ГИАП), но, скорее всего, ее сбил на Як-1 младший лейтенант Б.Г. Акулов из 6-го ГИАП. Он атаковал разведчик именно в районе Мысхако, а остальные истребители в качестве района атаки «рамы» указывали совсем другие места (Анастасиевская, Троицкая и т. п.).

3 апреля.

Погода резко ухудшилась, всю ночь на Кубани шел дождь, а утром установился плотный туман и низкая облачность. В связи с этим действия авиации носили ограниченный характер. ВВС СКФ выполнили всего 61 вылет, в том числе 10 ночью. Так, в 15.10–16.00 шесть ЛаГГ-3 из 979-го ИАП выполнили вылет на разведку в район Красный – Ольховатский – Крымская.

Действия наземных войск также затруднялись погодой и плохой видимостью. А немцы, воспользовавшись этим, скрытно оставили долго оборонявшийся и разрушенный бомбардировками Свистельников, в очередной раз планомерно отойдя на заранее подготовленный рубеж обороны.

В этот день, помимо неправдоподобных сведений о десантах, штабу СКФ все же удалось получить и точные разведданные. «С целью ликвидации нашей десантной группы южнее Новороссийск противник производит перегруппировку войск, усиливая свою Новороссийскую группу частями 4 ГСД (нем), 10 КП 6 КД (рум)[16]16
  10-го кавалерийского полка 6-й кавалерийской дивизии румын.


[Закрыть], одновременно уплотняет боевые порядки, рокируя часть сил 73 ПД к ее правому флангу», – сообщала разведывательная сводка штаба фронта.

Еще в конце марта, когда 17-я армия отошла на новые позиции и значительно сократила линию фронта, штаб группы армий «А» начал разработку операции «Нептун», целью которой была ликвидация советского плацдарма в районе Мысхако. Первоначально она была намечена на 6 апреля, но эта дата не была окончательной, так как основным условием для начала наступления с самого начала была поставлена массированная поддержка со стороны люфтваффе. В первую очередь авиация должна была подавить позиции советской дальнобойной артиллерии на восточном берегу Цемесской бухты, а также во взаимодействии с кригсмарине нарушить снабжение плацдарма по морю.

Ударная группировка состояла из 4-й горной дивизии (в составе 5 батальонов, 2 батальонов горной артиллерии, усиленных дополнительными артиллерийскими и инженерными частями), 125-й пехотной дивизии (усиленной одним батальоном штурмовых орудий и другими частями) и 73-й пехотной дивизии. Чтобы добиться максимальной скрытности и внезапности, переброска 4-й GD и перегруппировка 125-й и 73-й ID должна была производиться в темное время суток малыми группами в режиме строгого радиомолчания и завершиться к 18.00 5 апреля. Кроме того, в начале апреля была проведена кампания по дезинформации противника, включавшая в себя распространение ложных слухов о скором уходе немцев из Новороссийска и усиление разведывательных действий на других участках фронта. Сама атака на плацдарм должна была начаться без артподготовки. «3 апреля. Марш к русскому плацдарму юго-западнее Новороссийска, – писал в дневнике артиллерист Маттеус Линднер из 4-й горной дивизии. – В феврале русским удалось закрепиться. Над этим местом доминировала гора Мысхако высотой 468 м. Оттуда можно легко увидеть нас. Она должна стать основной целью 4-й горной дивизии. В качестве помощников в боевых линиях были румыны… 4 апреля. Оборудование огневой позиции в Широкой щели. Строительство линии связи до наблюдательной позиции на горе Амсай восточнее Федотовки».

Как видим, несмотря на принятые немецким командованием меры, штаб Северо-Кавказского фронта узнал о грядущем наступлении за три дня до первоначальной даты его начала. Правда, конкретное время и место установлено не было. В свою очередь 1 апреля уже немецкая разведка на основе данных радиоперехвата и докладов разведгрупп предположила, что «Советы» в ближайшее время собираются перейти в наступление против 44-го горного корпуса. Этот факт, а также резко ухудшившаяся в начале месяца погода заставили штаб группы армий «А» перенести операцию на 10 апреля.

В результате всех этих проволочек у десантников 18-й армии, оборонявших плацдарм, оказалось два месяца на то, чтобы подготовиться к отражению штурма. «По сути, вся Малая земля превратилась в подземную крепость, – вспоминал Леонид Брежнев, в то время начальник политотдела 18-й армии. – 230 надежно укрытых наблюдательных пунктов стали ее глазами, 500 огневых укрытий – ее бронированными кулаками, отрыты были десятки километров ходов сообщения, тысячи стрелковых ячеек, окопов, щелей. Нужда заставляла пробивать штольни в скальном грунте, строить подземные склады боеприпасов, подземные госпитали, подземную электростанцию… На узком пятачке Малой земли были созданы три линии обороны, отстоявшие одна от другой на километр. Вдоль каждой – минные поля. Надежно действовали подземные линии связи. Командный пункт десанта, врезанный в скалу на глубине шести с половиной метров, мог скрытно, по ходам сообщения, перебрасывать войска туда, где создавалось угрожающее положение. Укрепленный плацдарм стал своеобразным городом-крепостью. Появились даже улицы – Госпитальная, Саперная, Пехотная, Матросская. На них не было ни одного дома, неизвестно, кто придумал эти названия, но случайными они не были. Скажем, Саперная – это овраг, защищенный от огня, а Госпитальная – бугристая местность, насквозь простреливаемая, откуда люди часто попадали в госпитали».

4 апреля.

Как и ожидал противник, в 05.0 °Северо-Кавказский фронт перешел в наступление сначала на правом фланге силами 9-й и 58-й армий, а в 10.00 и частями 37-й, 56-й и 3-м стрелковым корпусом 18-й армии (приставка «десантная» больше не употреблялась). В районе Свистельникова немцы не стали оказывать никакого противодействия, а сразу же после начала артподготовки, прикрываясь арьергардами, планомерно отошли к опорному пункту Красный Октябрь. На остальном же фронте противник оказал ожесточенное сопротивление. Части 55-й гвардейской, 383-й и 61-й стрелковых дивизий сумели прорвать немецкую оборону на стыке 97-й егерской и 9-й пехотной дивизий. К полудню глубина прорыва составила полтора километра, а передовые полки достигли сада совхоза «Пятилетка» (южнее Крымской). Но к вечеру штурмовые группы, сформированные из состава 97-й JD при поддержке штурмовых орудий («танков», по советским данным), провели контратаку и восстановили положение. Кстати, штаб 56-й армии был уверен, что перед ними действует только 19-я пехотная дивизия, в боевых порядках которой находятся подразделения горных стрелков.

«На рубеже Ново-Георгиевский, Ленинский, Киевское отмечены сплошные окопные работы противника, устройство ДЗОТов, блиндажей, – сообщал журнал боевых действий СКФ. – Противник на северном берегу р. Кубань закончил отход на заранее подготовленный рубеж по р. Курка…» Отметим, советское командование традиционно не видело никакой разницы между егерскими и горными подразделениями, именуя их все «горно-стрелковыми».

Из-за плохой погоды авиация почти не действовала. К примеру, 979-й ИАП выполнил 5 вылетов. Пара истребителей летала на разведку в район Крымской, еще три – на прикрытие своих войск в районе Абинская – Шептальский. А 249-й ИАП в период с 3 по 9 апреля вовсе не выполнил ни одного вылета из-за того, что аэродром Старо-Нижнестеблиевская «совершенно раскис». ВВС ЧФ потеряли 1 самолет (Як-1 из 6-го ГИАП).

Армейский паром «Зибель», шедший на Кубань с грузами для вермахта, подорвался на мине южнее косы Тузла. Потерявший ход корабль немцы отбуксировали в Камыш-Бурун, но в строй его ввести так и не удалось.

5 апреля.

Черноморский флот продолжал снабжать плацдарм на Малой земле и нести потери. В ночь на 5 апреля на плацдарм было доставлено 74 чел., 21 тонна боеприпасов и 9,2 тонны продовольствия, а обратно вывезено 106 раненых. При этом на обратном пути подорвались на минах и затонули буксир «Симеиз» и СКА № 095.

В связи с дождями и распутицей на аэродромах авиация продолжала бездействовать. ВВС СКФ выполнили всего 16 вылетов, в том числе на сопровождение судов, поиск немецких подлодок и разведку.

Люфтваффе потеряли на Кубани 2 самолета: Ju-88A-4 W. Nr. 88—1145 из III./KG51 «Эдельвейс» (экипаж погиб) и штурмовик Hs-129B-1 W. Nr. 0377 из 8./Sch.G1 (его пилот оберефрейтор Г. Зембритцки тоже погиб).

6 апреля.

В этот день погода на Кубани еще более ухудшилась. Стояла сплошная облачность, беспрерывно лил дождь, а температура воздуха составляла +4 – +7 градусов. ВВС СКФ выполнили 26 самолето-вылетов на разведку. Ко всему прочему, на Кубани начался весенний паводок, реки и ручьи стали разливаться, затруднив не только передвижения войск, но и доставку боеприпасов и подкреплений на передовую. Благодаря этому наступление с далеко идущими целями, упомянутыми в директиве от 28 марта, можно сказать, закончилось, не начавшись. Это дало 17-й армии длительную передышку, крайне необходимую для достройки главной полосы обороны.

Советские разведгруппы, действовавшие в тылу у немцев, установили, что возле станицы Курчанской оборудован полевой аэродром, на который регулярно на малой высоте прибывают транспортные самолеты. Из них выгружались боеприпасы, фураж, продовольствие и горючее, а обратными рейсами вывозились солдаты в форме горных стрелков. Свои разведданные предоставил в штаб СКФ и разведотдел Черноморского флота: «Для борьбы с воздушными налетами немцы в качестве пассивных средств защиты городов и военных объектов используют искусственный туман, который ставится специальными аппаратами – “туманометы”».

Зато под прикрытием туманов и дождей флот увеличил поставки на Малую землю. В ночь на 6 апреля туда было переброшено 782 бойца, 84 тонны боеприпасов и продовольствия, вывезено 163 раненых.

7 апреля.

Из-за продолжавшихся сильных дождей, сильной облачности и туманов авиация снова действовала ограниченно. ВВС СКФ выполнили всего 14 самолето-вылетов. Шесть ЛаГГ-3 из 979-го ИАП с аэродрома Краснодар выполнили дальний разведывательный вылет по маршруту Крымская – Киевское – Варениковская – Красный Октябрь – Темрюк. Вылеты прошли без встреч с противником. В эти дни из-за сильной распутицы действовал только Центральный аэродром Краснодара, на котором имелась бетонная взлетно-посадочная полоса.

В этот день в окрестностях колхоза им. Штойнгардта (северо-восточнее Петровской) был задержан экипаж немецкого бомбардировщика в составе четырех человек (унтер-офицер Ф. Галерт, фельдфебель Х. Ассман, обер-фельдфебель Г. Тюбуш, оберефрейтор Н. Тейсбен и ефрейтор Ф. Лайер). Летчики пояснили на допросе, что с 29 марта скрывались в плавнях, а их самолет принадлежал 3-й группе 4-й бомбардировочной эскадры «Вефер» (9./KG4), базировавшейся на аэродроме Саки. Как это было принято (по умолчанию) в таких случаях, немцы естественно заявили (а наши, как всегда, поверили), что на Востоке они совершали чуть ли не первый вылет, а до этого были переброшены из Франции. Среди прочего пленные назвали и командира эскадры – «полковник Вольф»[17]17
  В действительности командиром KG4 «Генерал Вефер» в тот момент был оберст-лейтенант Хайнц-Йоахим Шмидт, который сменил на этом посту оберст-лейтенанта доктора Готтлиба Вольфа 11 января 1943 г.


[Закрыть]. По всей видимости, речь шла о бомбардировщике, сбитом над Кубанью 30 марта. Наше командование всегда охотно верило подобным россказням, так как они, во-первых, как бы доказывали, что немцы несут на Восточном фронте огромные потери, а дыры затыкают за счет Запада, во-вторых, подтверждали «бездействие» союзников, которые никак не хотели открывать второй фронт.