Текст книги "Лето с ароматом закатов"

–Да. Но внимание к себе не должно вредить близким. Я так и не могу понять тебя: смешиваешь свой эгоизм с наигранной моралью. Кхе-кхе… А что с того, что ты ходишь в спортзал или сутками учишься? Это твое дело. Да, ты станешь лучше, через полгода сможешь каждого избить за свою сестру, например, или заработать президентскую стипендию, чтобы семье было легче. Но где ты сейчас? Полгода уходят, годы улетают. Ты делаешь для себя, а другие? Ты сказал про совместимость, и я согласен. Но на практике (и я болезненно испытал это на себе) люди забывают о близких. Не все, конечно же, не все. В искренних отношениях никуда не пропадает преданность и доверие, поддержка. Однако некоторые люди, увлекаясь чем-то, попросту забывают о других. И это не круто, знаешь ли, все время быть инициатором, не чувствовать тяги, видеть, как тебя отодвигают постоянно. Вряд ли за меня говорит сейчас самолюбие и чувство важности. А если и да, – то что ж плохого? Я говорю по факту. Дружба есть труд с обеих сторон. Посвящать себя чему-то – серьезная работа и ответственный выбор. И даже самый лучший друг может оставить тебя. Всегда происходит переоценка приоритетов. К несчастью, – в сторону эгоизма чаще всего… Позволь рассказать тебе одну историю. Был такой эксперимент где-то: каждый человек написал на воздушном шарике свое имя. Множество шаров забросили в комнату, а потом всех людей пустили туда – искать свой шар. Никто не нашел, кто-то лопнул чужие, люди толкались, гневились. А затем данное условие убрали и сказали взять первый попавшийся шарик. Все люди вышли с содержимым, а потом по очереди назвали имена, написанные на оболочках. И каждый, слыша свое имя, подходил и забирал свой шар. А теперь замени каждое слово с корнем «шар» в моем рассказе на «счастье». Что видишь? В погоне за своим счастьем люди многое теряют, даже портят чужие жизни. Но забота о счастье и благополучии других никогда не оставит человека ни с чем. Речь не о том, чтобы забыть себя. Речь об элементарной доброте, о неравнодушии, о внимательности: и вот, ты обрастаешь добром, людьми хорошими. Не имей сто рублей, а имей сто друзей. Емкая пословица, смысл понятен каждому. А если быть по себе и полагаться на свои силы… Это гибель. К сожалению, всё сейчас перевернули… И мало кто размышляет о само-заботе, как мы с тобой. Люди подменяют понятия, оправдывая себя, называя «заботой о себе» свой неприкрытый эгоизм, свой пофигизм и остальные пороки… Вот, в чем дело. И ничего хорошего я не вижу в том, когда твои друзья в бедах, твоей девушке тоскливо, а ты весь такой заботишься о себе и забиваешь на всех. Не звучит. Это подло и мерзко.

–Брат мой… Ты ведь сейчас сам все перевернул. Я же совсем о другом говорил…

–Прости, я развил тему. Не нужно было?

–Ладно, все хорошо. Забудь. В тебе много боли. Она говорит за тебя. Не ты. К чему эти доказательства? Будто я тебя не понимаю. Привычка регулярно что-то доказывать отталкивает людей от тебя. Постоянное несогласие с чужим мнением может сыграть злую шутку. Даже если ты уверен, у людей всегда есть свое мнение, они имеют на это полное право. Искренне советую не противопоставлять свои слова другим. Даже в таких маленьких спорах тратится много сил, люди после этого общения устают и в другой раз уже не хотят даже пересекаться. Не утони в мыслях и правилах, брат. В жизни все куда проще, чем можно рассказать…

Парень опешил и ничего не понял: ему казалось, будто бы было сказано нечто неправильное (впрочем, это чувство всегда его преследовало), нечто похожее на пулю, в очередной раз оставляющую трещину в отношениях с любым человеком. А Ванька будто научился проницательности за ночь, – откуда он знает про боль? Может, вообще заткнуться и молчать? Да, это беспроигрышный вариант. Молчание – золото. Но это путь к одиночеству. Поэтому юноша везде искал золотую середину. Некоторые мысли он записывал: то в блокнот, то печатал на компьютере. Когда Парень был дома в своем городе, то прямо-таки готовился к этому мероприятию. Ему нравилось печатать свои рассказы по ночам. Как будто ночью в гости заходило необыденное вдохновение: парень надевал специальную вечернюю рубашку черного цвета с красными, переливающимися на свету, запонками (левый рукав всегда был немного подтянут, чтобы не закрывать красный плетеный браслет, так живо напоминающий о самом лучшем времени); зажигал свечу, надевал позолоченный кулон с малюсенькой фотографией в нем Марины, которая и подарила его, надевал дешевые серебряные кольца, которые сам в подростковом возрасте покупал, – парню они раньше нравились. И ведь каждое кольцо что-то символизировало: на одном была выгравирована надпись на арабском языке, – девиз одного из любимых фильмов, на другом – печать эмблемы излюбленной музыкальной группы. Юноше сложившийся образ давал другое ощущение, он создавал уже не комнатную, а своего рода ресторанную атмосферу. Ведь Парень не просто садился печатать: он шел на встречу к очень важному гостю, которого сильно любил. И пусть Марина была лишь в мыслях, – сейчас ему было этого достаточно.

–А вообще… Не люблю я все эти рестораны, денег столько нет. – Рассказывал Парень Ваньке, когда тот узнал, что сосед идет на вполне «серьезную» встречу. – И людей таких не люблю, которые свысока смотрят на простые кафе и столовые: избалованные подростки, например. Я не считаю, что это действительно того стоит – ублажать свое чрево, услаждать гортань вкусами, всё это гурманство, зачем? Вся еда потом выйдет через одно место, а денег уже не будет. Качество пищи? Не знаю, в обычных столовых готовят с душой, это чувствуется. Можно наесться одной шикарной шаурмой за сотню, а не тратить тысячи на маленькие ресторанные блюда, которые претендуют на звание «шедевра кулинарии». Да, деньги – бумажки, знаю, но не бесполезные же. Важные. Можно потратить их на путешествия, на приобретения, на то, что останется в памяти, подарит нечто незабываемое или останется с тобой. Понятно, это лишь мой взгляд, кому он нужен? И всё же, я стараюсь мыслить объективно, без своих предрасположенностей, эмоций и предметов почитания. Куда правильнее, выгоднее и умнее инвестировать средства в будущее, на развитие и т.д. Еда – это лишь способ выживать. Животные особо носом не воротят в дикой природе, а почему я должен? Я потому и не привередлив, всё это – тлен. А вот память, которую ты можешь оставить, добро, которое навсегда пребудет с человеком и его родом, – это важно…

Настало время раннего вечера. Двигаясь к месту встречи, Парень решил тихонько прогуляться по шумящей Столице. В этом городе всегда было сыро, вечно лил дождь, редко проглядывало солнце, прячась за клубнями серых облаков. В Столицу ехали люди, которым это нравилось, и таких было много. Но в этот день погода стояла невероятно прелестная: лучи солнца обжигали мокрую землю, небо было чистого голубого цвета, который не рассеивался белой ватой, шелестели листья деревьев, а лёгкий ветер играл с прическами милых девушек. С огромной скоростью мчались машины, куда-то бежали люди. Кто-то занимался пленэрной живописью в парке на газоне, кто-то читал книгу на лавочке, другие же, с наушниками, уже в футболках и шортах совершали пробежку. А где-то, оперевшись на стену здания на небольшом перекрестке, молодые люди курили сигареты, и дым этот можно было без труда учуять любому прохожему. В момент такой и подумал Парень: «зачем же губить свое здоровье? Еще и кучу денег тратить на отраву. А ведь пассивному курильщику (тому же прохожему) намного больше вреда от табачного дыма, чем самим потребителям…». Думал он о том, будто бы эгоизм совсем поглотил мир прекрасный, что люди не думают о других, курят, где хотят. Хотя суждения юноши были совсем не критичны и мимолетны, они сразу же растворились в голове, как табачный дым в воздухе.

Приближался назначенный час, и парень уже прибыл в ресторан на встречу. Столичная набережная светилась от вывесок различных заведений. По реке проплывали яхты с открытой палубой – рестораны на воде. И такая атмосфера особенно подчеркивалась песнями, звенящими отовсюду. Но общая картина как будто выпадала из современности, ибо парень нигде не увидел джинсы с подворотами и футболки: дамы были элегантно одеты в бальные платья, пышные и яркие, или же обтягивающие, подчеркнутые роскошными украшениями; а мужчины красовались своими строгими классическими костюмами. Их белые рубашки очень эстетично скрывались под жилетками с застежками, которые в свою очередь были под пиджаками и пальто, а бабочки и галстуки завершали прекрасный образ. Парень понял, что находится в необычном месте ценителей роскоши и элегантности. Он по пути увидел невероятно красивый дом, обвитый плетущимися растениями, которые еще не расцвел, и огражденный робкими веточками сирени: белой, розовой, фиолетовой. Перед зданием находились красивые клумбы с примулами, ирисами, флоксом, медуницей и мускарями, а за домом уже виднелся небольшой сад. Запах цветущей сирени и спиреи, как и вид цветущих каштанов и боярышника, невозможно было спутать ни с чем. Повсюду так же виднелась липа: Парень узнал ее по лепесткам, которые в отличие от зеленых листьев дерева чуть светлее, тоньше и имеют странные тычинки.

На балконной террасе того самого коттеджа стоял столик и два стула, на одном из которых сидела солидная дама с округлыми формами и мощными густыми волосами каштанового цвета. Сидела пышная леди в жемчужно-сером платье, отделанным серебряным галуном и вышивкой, с воротником и манжетами, обшитыми толстыми кружевами. Видимо, ей очень нравился такой аристократический вид и образ: дама с удовольствием пила кофе на балконе, наблюдая за невероятным пейзажем. А справа от леди сидела молодая девушка, наверное, – дочь. Её роскошное белое платье, похожее на занавеску, но в то же время, обвораживающее своей красотой, чудно переливалось со всеми красками природы. Парень успел подумать о том, что эта худенькая блондинка терпеть не могла платья, всегда надевая в город прочие наряды, но, судя по всему, эта снежная одежда была девушке по душе.

Постылый доселе день, полный узуса и рутинности, снедающий измученных хлопцев срамных и барышней утомленных, ныне теряя стенания людские, обретал краски новые. Днесь удивительная атмосфера град сей покрывала. В этом районе большой Столицы протекала совсем другая жизнь! Парень будто бы очутился в средневековом богатом городе, уже полностью поглощенном красотой и величием эпохи ренессанса. Здесь и девушки были другими. У одной Парень увидел прекрасное ангельское личико. Брови были золотистые, ровненькие, голубые как океан, добрые милые глаза так и сияли милосердием и чуткостью, ресницы были тонкие, чёрнее полярной ночи, но очень длинные и потому красивые. Носик был прямой, да такой крохотный, однако он и давал весь таинственный образ этой загадочной персоне. А губы, какие у неё были губы! То ли красные, как кровь, то ли бледные, как настоящий снег, уже не вспомнить и не разглядеть, таинственный образ незнакомки просто смутил голову юноше. Встретилась также и другая дама. Когда она поднимала руки вверх, чтобы поправить причёску, собранную из прекрасных сверкающих, переливающихся на солнце волос истинной блондинки, казалось, будто бы небо тянулось к ней от такого обаяния. Ее изысканное красное платье было как у настоящей принцессы. Корсет на талии был заужен, казалось, дальше затягивать просто некуда!

Наконец, Парень вошел в эстетичное помещение, яркое и настолько приятное, напоминающее всем видом своим стиль барокко. За столиком уже сидел господин Рихтер, заказавший хорошее сухое вино. Парень поприветствовал его и никак не мог оторваться от разглядывания чудного зала. Но Рихтер не видел в этом ничего замечательного, открыто высмеивая то одно, то другое, то покушаясь на неполноценность некоторых людей, присутствовавших в ресторане. Он даже успел дать негативную оценку певице, которая еще не начала петь. На этом и завязался диалог, который постепенно набирал обороты: от медленных фраз с паузами до горячего обсуждения:

–Почему тебе так не нравятся недостатки людей? – спросил Парень.

–На то они и недостатки. Что с них взять? – отвечал Рихтер.

–Но ведь можно обратить внимание на преимущества, отнестись к недостаткам, как к болезням. Идеальных людей нет.

–К идеалу можно приблизиться. Мой круг общения является таковым.

–То есть вы открыто заявляете о своей безгрешности?

–Не об этом речь.

–Но я об этом уже спросил.

–Нет. Мы не безгрешны. Но лучше остальных. В мире не просто так существует иерархия, в которой всегда выделялась элита. Элита общества.

–Критериями любой элиты является лишь авторитет. И деньги.

–Элиты всегда выбирались по самым разным признакам. Мы не перестаем быть элитой, если наш авторитет в ваших кругах общения равен нулю. Если ты талантлив, а значит, – нужен нам, никто не будет смотреть на твою материальную обеспеченность.

–Это ли не гордость? Люди равны, у вас сердца – такое же мясо, не золото.

–Люди не могут быть равны. У них разные генетические данные, предрасположенность, навыки, интересы, умения, таланты, взгляды, даже физиологическое строение тел.

–Но мы все равно призваны к равенству. У душ не может быть различий.

–Душа – лишь субстанция. У кого-то она светится добром, у кого-то злом. В чем же одинаковость?

–Добро и зло – это выбор, которым душа обрастает. Сама по себе она неизменна. И вышеупомянутые вами качества не могут быть преимуществом для авторитета. Человек может превозмочь таланты всех людей мира, но если он злой и мерзкий, то кому он нужен? И когда отнимутся у него деньги и возможности, с ним не останется никто. Но любовь не отнять.

–Не нам судить людей, мы лишь фильтруем их посредством их же качеств, которые они не скрывают. Каждый вправе выбирать того, с кем комфортнее.

–Но вы судите! И высокомерно даете понять другим, что они – хуже. К настоящей элите люди тянутся душами. А на тебя всем противно смотреть.

–Теперь ты судишь сам. Хочешь сказать, что наши взгляды неправильны?

–Не могу вывод делать. Я сказал то, что видно. Люди называют таких мизантропами.

–Видение ошибочным быть может. Потому что каждый видит то, что ему выгодно.

–Для меня нет никакой выгоды по отношению к вам. Я использую независимые факты.

–Ты хочешь что-то изменить в нас? Какова суть твоих слов?

–Измениться вы можете лишь самостоятельно, а суть моих слов в несении любви. Я не судья и не эксперт, не знаю я, что прячут ваши души, но если любовь есть в человеке, ее видно хоть немного. Любовь покрывает все недостатки, не превозносится, прощает. А ты сам сказал, что в вашем обществе всего этого нет.

–Ты поступаешь некомпетентно, вмешиваясь в чужие жизни и не дожидаясь согласия. Каждый живет так, как ему удобно и комфортно. А мизантроп – это и не плохо.

–Это никак не говорит о том, что такой комфорт не может быть иллюзорным. Некоторым нравится убивать людей, для них это – комфорт. Но всегда были и есть непоколебимые заповеди морали и любви. Они – не только мой критерий. Это руководство для счастливой жизни каждого. Неправильно было бы сказать, что я хочу вам помочь… но именно это я и делаю, по сути.

–Мы не считаем себя теми, которые имеют нужду во враче.

–Многие болящие тоже так думают.

–Потому что они слабы. Твои слова фанатичны. Не нужно навязывать свои убеждения. Счастье спокойно может существовать там, где нет любви. Ибо любви уже не осталось в мире, а счастье есть. Любовь – лишь помеха, блокирующая разум и свободу.

–Ты путаешь счастье с удовольствием, которое уж точно временно и даже отяготительно. А любовь – с привязанностью, которая действительно является помехой, ибо не позволяет быть самим собой, но заставляет жить жизнью кого-то. Любовь же настоящая – это истинная свобода. В ней нет порока.

–Ты заплутал в своих словах. Ведь сейчас сам же привязан к одной лишь точке зрения.

–Отстаивание истинной позиции не есть привязанность к ней. Это не отсутствие свободы мыслей, но полная свобода рассудка в рамках того, чему ты верен.

–В рамках. Ты сам сказал. У нас рамок нет, в этом и есть свобода.

–Именно отсутствие рамок ведет к предательству. В данном случае – самого себя. Наличие разумных рамок – не скованность. Никогда еще доброта, преданность и мораль не замыкали людей. А распутство и вседозволенность до добра не доводят.

–Разумных рамок. Не сердечных. Сердце – лишь обуза для рассудка. Чувства мешают.

–Согласен с чувствами. Но ведь нужно учиться их контролировать, а не делать из сердца камень. Человек может быть расчетлив, но один лишь прагматизм – ненадежный спутник по жизни. Сердце сдерживает ум, когда это нужно. Гитлер тоже был гением политики и мастером слова, но что допустило его холодное, жестокое сердце? Ум и сердце должны быть в синергии, они взаимосвязаны неразрывно и должны преследовать общую цель для общества, ради своего совершенствования. А знание без нравственности – это «меч в руках сумасшедшего», такой человек принесет миру лишь вред.

–Я тебе открою один секретик… Всем плевать. Людям плевать на других. И ты убедишься в этом, твое доверие к миру до добра не доведет.

–Оно уже довело до добра. Прежде всего, научило быть добрее именно меня. Я знаю, что людям почти всегда плевать, не надо меня учить, ничего нового я сейчас не услышал. Зато мне не плевать. И это для меня важно. Пусть люди делают, что хотят, – это их дело. А свое дело я знаю. И буду жить по совести.

–Gut. Ты прекрасный собеседник. Ну, всё, Ich muss nach Deutschland!⁶

Господину Рихтеру понравился последний ответ своего визави. Мужчина поблагодарил его за общение, извинился за нехватку времени, протянул свою руку для рукопожатия и, немного улыбнувшись, кивнув, будто сказав этим «пусть будет так», накинул сюртук и покинул так называемый кафешантан со словами: «отдыхай, побудь здесь, всё оплачено». Он давно ждал такой великолепной дискуссии и был восхищен, что люди не из его сообщества тоже могут адекватно рассуждать, а не бездумно спорить, основываясь на слепой вере лишь в свою правоту. Дискуссия эта была конкретным столкновением противоположных взглядов, но прошла она без крика, без возмущений и гнева. И это ли не красота? А ведь забавно: Рихтер так ярко доказывал ненужность сердечного участия в мыслительном процессе, хотя сам был воспитанным и внимательным, весьма не черствым. А может он имел в виду только чувства? Тогда суть его слова более понятна. Легче, конечно же, не обращать внимания на одних, игнорировать других, не давать воли сочувствию и позволять эгоизму укореняться в тебе. Легче. Но лучше ли? Человек, живущий для себя, в итоге когда-то поймет, что гипертрофированная зацикленность на себе приводит к деформации социальных отношений между людьми, она является трагедией индивидуальности, хотя и каким-то образом ее формирует. Внимание к себе – это, прежде всего, правильный ориентир для выживания, но излишняя концентрация своей самости приводит к разрушениям, ибо не может один человек даже благодаря своим гениальным способностям и талантам быть исключительным, быть центром земли, в то время как имеет нужду в таких же физиологических потребностях, как и весь мир. Но кто-то считает, что может, что его достижения и умения делают его возвышеннее всех. И думает он вполне логично, обоснованно, но слова сии несправедливы совсем. Хотя бы потому, что ни один человек не огражден от пороков. Абсолютная святость невозможна для людей. Конечно, можно сказать, что не надо смотреть на плохое, ведь я и сам этому учу. Но мы рассматриваем целого человека, а не его составляющие. Наличие добрых дел не говорит о том, что серийного убийцу и вора, долгое время перечислявшего деньги на лечение больных деток, не нужно судить. Добро должно подкрепляться добром. А тут человек совершает преступления против самой жизни – страшнейшее и необратимое действие, полностью и мгновенно разрушающее свободу другого человека, его личность, его право на существование. Люди созданы для взаимодействия, а оно возможно только при наличии таких навыков, как умение слышать, помогать, прощать, нести ответственность, иметь уважение и тактичность. Ведь если тебе нужно хорошее отношение, почему другим не нужно? Какая же простая инструкция: «Не делай другим того, чего не хочешь себе»! Получается, совсем не простая, раз существует столько разногласий. Ну если тебе неприятно и больно от чьих-то поступков, почему другим должно быть хорошо?! Речь сейчас не про обидчивость, а элементарное воспитание, про то, что люди не задумываются о важности чувств тех, кто находится рядом. Как вообще человеческая самовлюбленность допускает факт признания себя токсичным веществом, ядом для окружающих?! Хотя, понимает ли это сам эгоист? Даже маленькие дети знают: чтобы что-то получить, надо взамен что-то отдать. Кто-то в песочнице является жадиной, кто-то просто так отдаст свою лопатку: дети разные. Но они уже знают, что такое компромисс, как договориться, как дружить. Тогда почему же взрослые считают себя такими умными, но так ужасно себя ведут? Всякий раз эгоизм человека будет разбиваться об эгоизм других людей, потому что он является манипуляцией, а не консенсусом. А где нет согласия, там нет ничего хорошего… Такие люди остаются в одиночестве. Только вот сначала они думают, что счастливы, ибо и так не любят никого вокруг. Но как же они ошибаются…

М

Глава 18

ы не знаем, что такое любовь. Говорят, это нечто святое. Хотя ты сам все понимаешь, когда что-то теплеет в груди и хочется всю жизнь пройти рядом с одним лишь человеком. Любовь видна в особенных поступках. Например, – жертвовать своим сном, чтобы поговорить с кем-то, побыть с человеком. Говорить ему: «Позвони, как доедешь», потому что любишь и искренне желаешь легкой дороги, переживаешь и ждешь весточку об окончании пути, а дождавшись, выдыхаешь от доброй новости. Доверять свой личный блокнот с самыми сокровенными записями, не боясь, что поступаешь неправильно. Целовать его перед сном, чтобы крепче спалось. Радоваться, встречая любимого человека на перроне с широкой улыбкой. Защищать от всяких гадостей, становясь эгидой и уютом для любимой. Долго обниматься и не стирать толстовки, которые напитались запахами друг друга, чтобы еще дольше их потом обнимать и нюхать. Когда она отдает последний кусочек уже не горячей пиццы именно тебе и не думает, как бы его урвать. Когда ты не хочешь отпускать ее ладони и прекращать смотреть в любимые глаза. Когда впереди у вас целая жизнь.

Не так давно я понял одно: когда любишь, – боишься сделать больно. А если не боишься, если плевать на чувства, – что это тогда? Страшно, когда пропадает понимание. Еще хуже, если оно пропадает только у одного из пары. И этот человек не видит, что происходит с близким, не чувствует его. Что остается другому? Терпеть и только. Любви нет без взаимопонимания. Это лишь одна ниточка из миллиона таких же, из которых и состоит любовь – большой платок. Без какой-то нити он не потеряет своего вида внешнего, но стоит ей исчезнуть, как вылезут все остальные, и вот – платка нет… Это самое страшное. Даже если пропадает связь, не нужно поддаваться. Важно пройти испытания ради любви и решить все проблемы. Между любимыми не должно быть преград, все они суть пыль. Преграды в нас самих, и все – решаемые.

В минуты отчаяния даже самому спокойному человеку на свете становится не по себе. Все потому, что он не знает, где выход. А без близкого человека это еще сложнее перенести. И это больно. Особенно больно, когда самый родной человек о тебе забывает, оставляет в одиночестве. Я где-то слышал такую фразу: «Простить можно всё, кроме отсутствия». На самом деле простить можно и это, когда искренне любишь. Однако отсутствие – это так или иначе маленькое предательство. И пусть оно понимается по-разному, – я вижу так. Как может тот, кто любит, оставить тебя наедине с проблемой, болью, грустью? У всех есть обязанности, дела, от которых никак нельзя оторваться даже на минуту. Но когда твой родной человек оставляет тебя по своей воле, ставит этот поступок личным выбором… Это ужасно. А ведь все равно прощаешь, ибо любишь. Однако когда-то прощение заканчивается, когда сердце изранено.

–Я смотрю на город, но он как будто другой. – Рассказывал Парень Сусанне в предпоследний майский день, когда они решили пойти в кофейню. Толпы выпускников гуляли по нагретым улицам, солнце припекало головы людей, нигде уже не было видно ни курток, ни шапок. – Я не знаю, как это объяснить. Мне будто бы вручено какое-то новое понимание. И передо мной сейчас не просто мой город, в который я всегда приезжал. Передо мной старый город, который я особенно полюбил, как что-то новое, в котором я любил важных людей. Раньше, когда я здесь гулял, меня преследовало чувство такое: каждый уголок был еще не столь изучен, был обычным; и вот ты ходишь со своей любовью и связываешь с простыми местами нечто важное. Потом эти локации уже не могут быть для тебя чем-то пустым. Столько смешанных чувств. Особенно с погодой. Вроде бы сейчас не жарко, но и не холодно, а я хорошо помню сие сумеречное тепло, прекрасное затишье, романтику… И эти составляющие образуют что-то одно, что-то любимое. Родной город почему-то напоминает мне сейчас Столицу. В ней было то же самое: когда ты по такой приятной, еще теплой сентябрьской погоде идешь гулять, а каждая проезжающая машина для тебя неизвестна, незнакома, все куда-то едут, их так много. А ведь сейчас мне все так знакомо, мною изучено, но как будто другое, жамевю какое-то. Есть такой научный термин – «дереализация». Он, конечно, относится к психическим нарушениям: когда окружающий мир воспринимается иначе и, между прочим, в негативе – неотчетливо, тускло, безжизненно, как нечто уже увиденное или наоборот. Я, наверное, испытываю нечто подобное, но с оттенками эйфории. Да, очень сложно .

–Нет, нисколько. Продолжай, я хочу тебя слушать.

–Спасибо… Я понял, что так сильно напомнило мне Столицу и перевернуло мое восприятие! Это маршрутки! Я никогда не видел в нашем городе так много маршруток именно городских, с обычными номерами: однушки, девятки. А сегодня утром их было слишком много, ездили так часто, как в Столице. Да, город наш не мал, но я не видел раньше этот транспорт в большом количестве. Или не обращал внимания… А еще – это ходьба без цели. Ведь там, на учебе, я вечерами гулял бесцельно, просто так смотря на великий город. И сейчас я фланирую по родному селению, в котором уже и прогуляться не получается иногда.

–Прости, что перебью. Тебя укачивает в дороге? Меня да… Пью таблеточки.

–Нет, не укачивает. Я люблю дорогу. Провел бы в ней всю жизнь… Хм, вспомнился сейчас забавный случай… У Ивана, моего соседа по комнате, есть кавакинью – небольшая гитара. Мы с ним сели однажды на троллейбус, ехали в общежитие после прогулки. Ваня уже засыпал почти, смотрел в телефон, кому-то писал. И долго он туда смотрел, а когда направил взгляд на окно, то сразу же понял, что его укачивает . С непривычки, можно сказать, потерялся в пространстве. А потом ближе к нашей остановке как-то он стал неудачно, что инструмент зажало открывающимися дверьми. Вот было крику! Ванька подумал, что это конец, что гитара сломана, а я быстро попросил водителя закрыть двери обратно. К счастью, всё обошлось. Вот так бывает.

–Слушай, когда ты уже подстрижешься?! Как леший ходишь .

–Скоро уже. – Просто ответил Парень. Знаешь… Я отпустил волосы не из-за моды: я за ней не слежу. Да, сейчас прическа мне нравится, она классная, волосы длинные, но это даже не каре, как видишь, хотя объем впечатляет.

–Наверное, чтобы завязывать себе хвостики и косички?

–Если бы. Все это здорово, но мне неинтересно. А сделал я так, как напоминание о той любви, которая была смыслом всей моей жизни. Мои волосы ветром развеваются, нежно бьют по всему лицу, а я представляю, что это Марина. Она знала, как мне нравились ее волосы. Мне всегда было приятно их ощущать, трогать, когда она ложилась на мое плечо, и я мог касаться их, чувствовать этот аромат, пропускать каждый локон сквозь пальцы, будто это река текла, огибая препятствия. А теперь, когда я днями сижу дома один, я могу на много времени выпасть из этого мира, и, закрыв глаза, легонько мотать головой, чтобы мои волосы падали прямо на мое лицо. При этом я представляю, что это не я, что рядом со мной та любовь, которая была моим спасением, что ничего плохого не случилось, что мы вместе. Иногда даже беру мамин шампунь, который более ли менее напоминает аромат ее волос. Такая вот шизофрения. Знаю, бред.

–Ну и ну… Извини, эй.

–Ты что? Ничего страшного, не извиняйся. Раз я об этом рассказал, значит все нормально.

–Да я ж всегда считаю себя во всем виноватой… Постоянно боюсь что-то не так сделать.

–Ну что за самооценка? Вот, давно я хотел с тобой об этом поговорить! Надо жить на полную катушку! Ты понимаешь? Нельзя так себя унижать и заниматься самобичеванием. Анализ, но не копание! Людям и так плевать, понимаешь? Как бы праведно человек ни жил, будут те, кто по своим причинам не смогут жить без ненависти к нему, всячески мешая его жизни. Люди эгоистичны, им всё равно на всех. Им нужны обсуждения: сегодня поговорят, завтра забудут. Но они будут осуждать. И что теперь? Не бьют только мертвых! Пойми это и не бойся ничего. Людям и так плевать, а ты еще тут своей скромностью себя сковываешь. В жизни смелость нужна, понимаешь?

–Понимаю! Но не могу. Вот такая я трусиха. И что ты мне сделаешь?

–Ну… Я подумаю .

–Кстати, спасибо, что пришел. Я уже и ждать перестала.

–Я не сделал ничего великого. Это тебе спасибо. За то, что ты есть. Я бы не пришел, если бы тебя не было.

–Ничего великого для себя. Но не для меня.

–А знаешь, какова твоя ценность? Она равна количеству тех людей, которые не могут жить без твоей заботы.

–То есть?

–То есть не ноль! Как ты говоришь, родители тебя любят и не могут без тебя. Без тебя было плохо твоим подругам, твоим бабушке и дедушке. Это же правда! Не нужно пользоваться алгоритмом несчастья. Знаешь, каков он? – Обесценить то, что имеешь, и придать важности тому, чего нет. Ну, зачем за чем-то гоняться, скажи? Счастье в том, что есть сейчас. А чего нет, – того нет, и не наши это дела уже.

–Расскажи мне про Марину. Расскажешь?

–Ой, можно не надо? Не лучшая тема для разговора. Я свел все к тому, что эти отношения были прекрасным сном. Мне редко что-то снилось раньше. Сейчас же Марина снится почти всегда. И в этих неуправляемых фантазиях мы вместе, я бываю так счастлив, что наутро не до конца понимаю действительности. А когда осознаю, то лишь грущу, – мой мозг снова меня обманул. Но это не столь важно, честно.