Текст книги "Я всемогущий"

7

– Платон, у нас проблемы.

Солодовников хмурился. Озабоченность вытекала из него, как сок из вялой, мятой половинки лимона. Олег сидел в кожаном кресле в окружении папок, бумаг, графиков, цифр, фотографий и макетов снежных пушек – и был несчастным. Дело не клеилось, несмотря на все усилия.

– Мы не продали вообще ничего. Ни одной единицы продукции. Ни одного снегомёта, даже самого дешёвого. Платон, снег никому не нужен.

В голосе его звучал упрёк. «Снег – это была твоя идея, Платон, – как будто говорил он. – И она не работает».

– А продавать пытались? – нарушил я молчание.

Олег невесело усмехнулся:

– А как же. Мы набрали лучших продажников в этом городе. Я лично отсматривал каждого, ты бы видел, какой я конкурс забабахал. Ну и зарплаты у них – соответствующие. С учётом процентов от продаж. Вот только продаж-то у нас и нет.

Я молча вертел в руках игрушечный стеклянный шар со снегом внутри.

– Нет продаж, Платон, понимаешь? Ребята уже не верят, что снег кому-то нужен. Между собой называют эту идею бредовой. Люди полностью деморализованы. У меня лежат три заявления на увольнение, и я думаю, что это только начало. Ещё две-три недели – и мы лишимся наших продажников. А там и остальные потянутся на выход.

– Не паникуй, Олег, – я по-прежнему разглядывал хлопья снега внутри стеклянного шара. – Это моя идея, и я за неё отвечаю. Собери всех продажников сегодня после обеда, я с ними поговорю.

Солодовников с сомнением посмотрел на меня.

– Всё будет хорошо, Олег. – Я улыбнулся. – Теперь всё будет хорошо.

Зала для общих собраний в нашем офисе не было, поэтому мы собрались в комнате отдыха. Я сдвинул столы вместе так, чтобы получился один большой, за который мы все и уселись – я, Солодовников и менеджеры по продажам. «Тайная Вечеря. Иисус Христос и двенадцать апостолов», – подумал я с иронией. Впрочем, число не сходилось – нас было меньше.

– Ну что ж, рассказывайте, – вступил я. – Что у вас не получается? Почему продажи не идут?

Ребята переглянулись. Никто не решался начать первым. Наконец подал голос один из менеджеров – молодой человек в слегка помятом костюме и круглых очках. На голове его красовалась взлохмаченная копна волос соломенного цвета.

– Продажи не идут потому, что снег никому не нужен. Товар наш не нужен. – Он вздохнул, обвёл глазами сидящих и продолжил: – Тут даже не в том дело, что продавать не умеем. Умеем, очень даже умеем. И товар неплохой вроде бы. Только не нужен никому.

– Ну да, так и есть, – поддержал коллегу другой менеджер, плотный мужчина с короткой стрижкой. – Приезжаешь к клиенту, начинаешь ему рассказывать – и тут выясняется, что у него уже всё есть, всё недавно куплено. Причём говорят, долго искали, мучились. Мол, хорошо, что вы появились – в следующий раз обязательно у вас купим, но пока что потребности нет.

Первый выступающий продолжил:

– Либо бывает так – рассказываешь, показываешь проспекты, макеты – а они на тебя смотрят, как на идиота. Ещё и спрашивают с издёвкой, вы что, мол, хотите в России снег продать?

– Всё дело в том, – уверенным тоном заявил ещё один менеджер, спокойный молодой человек в пиджаке, надетом на чёрную водолазку, – что у нас в стране ещё не сложился рынок подобного оборудования. Спрос минимален, выбор субститутов, альтернативных вариантов удовлетворения потребностей – огромен. Соответственно, эластичность спроса по цене не следует даже принимать во внимание, так как сам спрос…

– Стоп, – прервал его я, подняв руку. – Я вас понял. Продавать пробовали – не получилось. А теории под это подводим уже задним числом, как обычно. Но я вам хочу сказать, что снег – отличный товар. И гарантирую, что продавать его мы будем, причём столько, сколько захотим.

Я обвёл глазами лица сидящих. На них было написано недоверие. Менеджер с соломенными волосами, выступавший первым, состроил скептическую гримаску. Я обратился напрямую к нему:

– Вот ты. Как тебя зовут, извини?

– Андрей.

– Вот ты, Андрей, когда последний раз пытался продать наш товар? Когда у тебя был последний контакт с клиентом?

Андрей, не поднимаясь с места, ответил:

– Да совсем недавно. Буквально вчера клиент, которого мы считали перспективным, дал окончательный отказ. То есть отказывался он сразу, но я проводил дополнительные презентации, пытался убедить… Всё без толку.

– Отлично, – сказал я. – Что за клиент?

– «Хрустальные Горы». Активно развивающаяся сеть горнолыжных баз. Пять объектов в Ленинградской области, ещё несколько – в проектах.

– Понятно. – Я обратился ко всей аудитории: – Я даже не хочу спрашивать, почему нам не удалось продать этому клиенту. Просто говорю вам: я заключу этот контракт. Какой объём мы им предлагали? – обратился я к Андрею.

– Двадцать пять пушек, что-то около сорока снегомётов, плюс ещё дополнительное оборудование… Объём-то там очень приличный мог быть… Только мы им не продадим, у них уже всё закуплено.

– А я утверждаю, что продадим, – я улыбнулся. – Хочешь пари?

Андрей недоверчиво глянул на меня. Вскинулся:

– Да без проблем. Давайте пари. На что будем спорить? – Он хитро улыбнулся.

– Чисто символически. На бутылку шампанского. Идёт?

Андрей поколебался – не попросить ли ещё большую ставку. Но всё-таки решил, что это будет не совсем честно. Слишком уж очевидным ему казалось, что с клиентом договориться не удастся.

– Идёт, – кивнул менеджер и протянул мне руку.

– Контракт на весь объём по тем ценам, которые мы уже предлагали, – уточнил я. – Если мы его заключаем в течение недели – с тебя бутылка любого шампанского, на твой выбор. Если через неделю контракт не будет подписан – то с меня бутылка самого дорогого, которое можно найти в городе.

Андрей улыбнулся, кивнул. Солодовников, глядя на меня с сомнением, разбил наши руки. В глазах остальных горел интерес и охотничий азарт. Либо я сделаю то невозможное, что им никак не удавалось, либо опозорюсь. Всем было ясно, насколько сложно выполнить обещанное. И это добавляло перца.

– Ну что ты стоишь? – обратился я к Андрею. – Доставай телефон, звони клиенту, назначай встречу. Прямо на завтра и назначай, нечего тянуть. Скажи, что с ним хочет пообщаться директор компании.

Ехать предстояло на горнолыжную базу под Токсово – офис «Хрустальных Гор» находился именно там. Я сидел в машине и ждал менеджера Андрея. Тот, немного опоздав, втиснулся на пассажирское кресло, бормоча извинения.

– Контракты взял? – спросил я, заводя мотор.

Андрей поднял удивлённые глаза:

– Нет. Неужели вы думаете, что мы прямо там всё подпишем?

– Конечно, – сказал я серьёзно. Потом улыбнулся и подмигнул: – На обратном пути заедем, ты купишь проспоренную бутылку. Давай мигом наверх, в офис. Распечатай контракт в двух экземплярах, загляни к Ирине, поставь печати. – Я взглянул на часы. – У тебя есть ровно пять минут. Одна нога здесь, другая – там.

Андрей умчался. Через четыре с половиной минуты он, запыхавшись, снова сел в машину и показал мне листки контракта. Я вырулил с парковки.

– Неплохой они себе офис отгрохали, – присвистнул я, увидев штаб-квартиру «Хрустальных Гор». Здание было похоже на огромный детский кубик, вставленный гигантским ребёнком в высокий холм. Повсюду сверкали металл и тонированное синее стекло. Заказчики такого сооружения отличались оригинальностью, да и с финансами наверняка всё было в порядке.

– Да, деньги у них есть, – кивнул Андрей.

Я удовлетворённо хмыкнул, сверился с часами и толкнул входную дверь.

В вестибюле мы встретили неулыбчивого охранника, который без лишних слов проводил нас в комнату переговоров. Там мы, просидев полчаса, всё-таки дождались управляющего фирмой. С ним пришёл ещё один человек, представившийся менеджером по закупкам. Управляющий, немолодой массивный мужчина, всем своим видом выражал вежливое раздражение по поводу нашей назойливости.

– Здравствуйте, Антон Апполинарьевич! – лучезарно улыбаясь, я протянул руку. У меня плохая память на имена, поэтому в пути мне пришлось несколько раз повторять про себя имя и отчество шефа «Хрустальных Гор». Зато в нужный момент мудреная комбинация легла на язык без сучка и задоринки.

Мы пожали руки, обменялись визитками и сели за стол друг напротив друга.

– Антон Апполинарьевич, – начал я, – Андрей передал мне, что мы никак не можем подписать контракт на поставку оборудования для производства снега. Честно говоря, – я сделал искренне-удивлённое лицо, – меня несколько обескураживает то, что мы до сих пор не завершили эту, в общем-то, небольшую сделку, безусловно выгодную и вашей, и нашей стороне.

Управляющий, не ожидая такого начала, удивлённо крякнул. Видя замешательство шефа, в разговор вступил менеджер по закупкам:

– Платон Сергеевич, – сказал он, сверившись с моей визиткой, – видите ли, мы уже несколько раз обсуждали с Андреем ваше предложение и дали чёткий ответ, что нас не интересует эта сделка. Мы совсем недавно приобрели аналогичное оборудование и не намерены возвращаться к этому вопросу, по крайней мере, в ближайшие года два-три…

Он взглянул на шефа. Тот отмахнулся:

– Пять.

– Ближайшие пять лет, – поспешно исправился менеджер. – Я думал, что Андрей передал наш ответ, поэтому был удивлён, когда вы настояли на ещё одной встрече.

Я кивнул, продолжая улыбаться:

– Конечно, – я посмотрел на Андрея, – он передал ваш ответ. Однако, – я сделал паузу, – мне хотелось бы довести до вас, что оборудование, которое вы приобрели у наших уважаемых конкурентов, к величайшему сожалению, не отвечает высоким требованиям надёжности, которые, несомненно, предъявляет такая фирма, как «Хрустальные Горы».

Управляющий непонимающе воззрился на меня.

– Что вы имеете в виду? – спросил он.

– Я хочу сказать, что продукция компании «Снег», которую я представляю здесь, отвечает всем стандартам качества и надёжности, применяемым в индустрии, – я продолжал улыбаться, в то время как по лицу моего собеседника разливалось раздражение.

– Ерунда, – буркнул он, – то, что мы купили, ничем не хуже вашего. – Он посмотрел на часы. – Вот, как раз сейчас его тестируем, готовим к сезону. Так что…

Его речь прервала трель мобильного телефона. Он поднёс трубку к уху.

– Да. Ага. Да, Фёдор…

Управляющий прикрыл динамик рукой и сказал в мою сторону:

– А вот, кстати, и Фёдор, он как раз и проводит испытания генераторов.

Я ждал. Я блефовал, как покерный игрок, однако где-то внутри был уверен, что на ривере вскроется одна-единственная нужная карта, превращающая мою руку в непобедимую.

Управляющий тем временем внимал трубке. С каждым мгновением лицо его всё более наливалось кровью, красные пятна поползли и по монументальной шее. Наконец он взорвался и закричал в телефон:

– Фёдор, ты там охренел? Что значит «сломались»? Что значит «не работают»? Как вся партия? Вы там что, сдурели все, что ли? У нас сезон на носу, а вы там всё расхреначили? – Багровый управляющий слушает трубку. – Какая нахрен гарантия? Сколько?! Нет у нас трёх месяцев! Ты им звонил? И что? Почему нет на складе? А когда будут? Ур-р-роды, мать их! Контракт разрываем нахрен, неустойка, суд! Выдоить этих уродов! По миру пустить!

Управляющий грохнул телефон на стол. Трубка в титановом корпусе осталась невредимой, массивный стол – тоже.

Менеджер «Хрустальных Гор» с ужасом смотрел на босса. Тот массировал себе шею. Я выжидательно поднял брови. Андрей с изумлением глядел на всех троих.

– Вы принесли контракт? – спросил, наконец, Антон Апполинарьевич.

Я кивнул Андрею. Он поспешно достал захваченные листки и передал управляющему. Тот пробежал глазами текст и размашисто подписал оба экземпляра. Я встал, протянул ему руку:

– С вами очень приятно работать, Антон Апполинарьевич. И будьте уверены – наша техника вас не подведёт никогда. В случае же каких-либо неожиданностей мы поставим дополнительное оборудование со склада в Петербурге в трёхдневный срок.

– Вот оно как бывает, – покачал головой управляющий, всё ещё ошеломлённый развязкой встречи. – Ну что ж, вы оказались в нужное время в нужном месте, – добавил он, тяжело поднимаясь и пожимая мою руку. – Надеюсь, у нас всё сложится.

– Я уверен в этом, – ответил я, широко улыбаясь.

Хай-тековский кубик офиса «Хрустальных Гор» остался позади. Андрей, сидящий рядом, перебирал листки контракта, рассматривая подписи, будто не веря, что они настоящие.

– Я до сих пор в шоке, – сказал он. – У меня ощущение, что это программа «Розыгрыш».

Я рассмеялся:

– Поищи скрытую камеру. И готов спорить ещё на бутылку, что ничего не найдёшь.

Он снял очки, протёр их тряпочкой.

– Но как вам это удалось? Откуда вы узнали про бракованную партию? Вы же только вчера, кажется, впервые услышали про «Хрустальные Горы». Может быть, вы организовали диверсию на складе, где хранится их оборудование?

– Упаси боже, – ответил я. – Это не наши методы.

– Тогда как? Как вы узнали, что наши конкуренты так облажаются? – Андрей смотрел на меня, как мальчишка, уговаривающий фокусника раскрыть секрет только что продемонстрированного трюка.

– Я даже не знаю, что за контора им сделала поставку, – сказал я, пряча улыбку. – Считай, что нам просто повезло.

Мы выехали на шоссе, и я увеличил скорость. По обеим сторонам дороги замелькала зелёно-бурая лента леса, прерываемая проплешинами полей. Встречные машины шли почти беспрерывно, зато попутных не было, так что я ехал быстро и вольготно, никого не обгоняя и не пропуская. Из-за тучи впереди выглянуло солнце, пальнув мне в глаза. Я потянулся, чтобы опустить противосолнечный козырёк.

Тут всё и произошло.

Навстречу неслась фура. Быстро. Обгоняя едва ползущий автобус. Может быть, водитель грузовика не рассчитал скорости. Возможно, слишком быстро ехал я. Так или иначе, многотонная махина вышла прямо на нас. Лоб в лоб.

Произойди это сотней метров раньше или позже – я бы ушёл вправо, на обочину. Но как раз в том самом месте дорога сузилась. Мост. Через небольшую речушку.

Я резко вдохнул. Выдыхал же я, как показалось, очень долго – время дёрнулось и замедлилось. Паники не было – голова мыслила ясно и чётко. Я отпустил бесполезную педаль тормоза – машину уже стало заносить. Резко дёрнул руль вправо, пытаясь смягчить удар, дать ему пройти по касательной.

Больше сделать я не успел ничего. Раздался грохот, пистолетными выстрелами хлопнули подушки безопасности. В ладонях остался сломанный руль, по рукам что-то потекло. Я уже ничего не видел, чувствовал только, что машину закрутило. Когда хаотическая пляска остановилась, я всё ещё находился в сознании и удивился тому, как тихо стало вокруг.

Затем понемногу стало уходить сознание. Мне казалось, что я полетел куда-то ногами вперёд с бешеной скоростью и в сопровождении громыхающих звуков. Это было очень похоже на то, как если ты спускаешься по самой высокой закрытой трубе в хорошем аквапарке.

Когда-то давно я отдыхал на юге Испании и попал в такой аквапарк. Над всеми аттракционами гордо возвышалась причудливо изгибающаяся труба высотою с многоэтажный дом. Я отстоял очередь, взобрался по длиннющей многопролётной лестнице на самый верх – и залез в эту трубу. Текущая внутри вода подхватила меня – и я с грохотом полетел куда-то вниз и вперёд, ослеплённый, оглушённый, крутящийся вокруг своей оси и начисто потерявший ориентацию в пространстве. Помню свою тогдашнюю мысль – «так, наверное, и должен выглядеть ад».

Сознание возвращалось весьма необычно. Сначала включился мозг. Заработав, он сразу же начал паниковать. Ему хотелось контролировать ситуацию, а ситуация не контролировалась – он не понимал абсолютно ничего. Ни кто я, ни где, ни что происходит. Информации – ноль, и это оказалось неприятным ощущением. Потом рывком включился слух – пропал грохот, и стало тихо. Тишина – и звук работающего автомобильного двигателя. Ещё через мгновение включилось зрение, и я начал видеть. Одураченный мозг конвульсивно и безуспешно пытался собрать всю эту информацию воедино. Но вот пришла память, и мозг облегчённо восстановил контроль над происходящим.

Я лежал на спине на жёсткой поверхности, которая слегка покачивалась. Скосив глаза, я увидел лица двух человек. Пахло бензином и лекарствами. Внезапно где-то сверху на несколько секунд включилась сирена, своим тоскливым воем дав сообразить, что меня везёт бригада «Скорой помощи».

– Иващенко, у тебя пациент в сознании, – раздался голос невидимого человека позади меня. – Глазами вон хлопает. А если он сейчас копыта откинет от болевого шока?

Одно из лиц наклонилось ко мне, я почувствовал сладковатый запах – и всё окружающее вновь уплыло в небытие.

Некоторое время я просто лежал, привыкая к тому, что существую. Открыл глаза, повернул голову набок, огляделся. Небольшая чистенькая палата. Две кровати, на второй – никого. Рядом с моей – подставка с капельницей. Под одеяло ныряет пластиковый проводок.

Я попробовал пошевелиться. Нет, не получается. Что-то мешает.

Начнём по порядку. Руки. Так… Пальцы не шевелятся. Это плохо. Правым локтем двинуть могу. Левым. Левого не ощущаю. Это очень плохо.

Ноги. Ноги как будто онемевшие. То есть где-то там, под одеялом, они есть, но вот пошевелить ими…

Попытка вызвала волну одуряющей боли, поднявшейся снизу. Боли явно смягчённой медикаментозно, пробивающейся как будто сквозь вату, но очень серьёзной. Я непроизвольно застонал.

Сразу открылась дверь, заглянула медсестра.

– Ну что, очнулись? – спокойным голосом произнесла она. Подошла, поправила капельницу. – Ну вот и хорошо, что очнулись. Сейчас я доктора позову.

Она исчезла, аккуратно притворив дверь. Боль в области ног зудела, прорываясь сквозь ватный заслон. Вдобавок к ней засвербело в кистях рук. Несмотря на это, я понемногу стал погружаться в дремоту. Мысли замерзали, не успевая оформиться.

Через какое-то время меня разбудил звук открывающейся двери. Уверенные шаги, бодрый мужской голос:

– Ну, что тут у нас? Посмотрим!

Доктор оказался широкоплечим бодрым старичком за шестьдесят, однако выглядящим здоровяком. Он достал из белоснежного нагрудного кармана очки, нацепил их и уставился в карточку, периодически на меня поглядывая.

Я прокашлялся. Опробовал голос:

– Доктор?

– Давно в сознании? – спросил он, обращаясь к медсестре.

– С полчаса примерно, – с готовностью сообщила она.

– Что кололи?

Ему назвали какие-то препараты. Он удовлетворённо кивнул и наклонился ко мне:

– Ну что, голубчик, как самочувствие?

Я ещё раз попробовал пошевелить ногами или руками.

– Не знаю, – ответил я. – Не чувствую ни ног, ни рук. Они у меня вообще остались?

Последняя фраза получилась какой-то жалкой.

Доктор добродушно усмехнулся:

– Остались, остались, не беспокойтесь. Вам вообще-то исключительно повезло. В таких авариях люди не выживают. Можно сказать, в рубашке родились.

Я сглотнул. Немного расслабился. И тут вспомнил про менеджера Андрея.

– Со мной парень ехал, на пассажирском сиденье. С ним что?

– Он в порядке. Поцарапало его немного, порезало осколками стекла – но домой сам пошёл. Хорошо, что удар был не лобовой, а пришёлся только по стороне водителя.

Я попытался кивнуть. Не получилось.

– А с вами, голубчик, всё не так просто, – продолжил доктор. – Пока что подозреваем переломы и ушибы – рёбра, левая нога, предплечья и кисти обеих рук. Плюс, если честно, пока не знаем точно, что с внутренними органами. Такая вот у нас картина.

Я перевёл дыхание. Кажется, инвалидом стать мне пока не грозит.

– А скоро меня отсюда выпустят?

Доктор заулыбался:

– Ну что же вы, только-только к нам – и уже назад проситесь? Я думаю, недельки две-три вы у нас ещё полежите, а там посмотрим, может быть, срок продлим.

Я задумался. Конечно, по сравнению с месяцем в «Крестах» три недели в чистенькой больнице – это просто курорт. Времени, однако, тратить совсем не хотелось – я и так слишком много его потерял. У меня вдруг появилась идея.

– А есть ли шансы, – начал я, внимательно смотря на доктора, – есть ли какие-либо шансы, что я поправлюсь быстрее?

Он попробовал отшутиться:

– Вы прямо как в казино, о шансах думаете.

– Доктор, – произнёс я серьёзным тоном, – я не шучу. Если подойти к вопросу чисто теоретически, то могу ли я выйти из больницы раньше?

Старичок вновь усмехнулся, снял очки, аккуратно сложил их и спрятал в карман халата.

– Ну, если чисто теоретически, то шансы есть всегда. Бывают удивительные случаи, уникальные организмы, у которых всё иначе, на которых всё заживает мгновенно. Но в реальности…

– Доктор, – прервал я его, – почему-то мне кажется, что у меня как раз такой уникальный организм.

Через три дня я уже вставал с постели и ходил по палате. Доктор удивлённо протирал очки и водил ко мне на экскурсию группы из мединститута и других больниц. Студенты, глядя на меня, скучали, а медики длинно и нудно друг с другом спорили. Споры эти начинались со вполне понятных русских слов, а заканчивались незнакомыми мне латинскими терминами, изредка перемежаемыми связками из русского языка.

Выписывать меня, несмотря на моё желание, пока отказывались. При этом я всё более подозревал, что дело не в моём здоровье, а в стремлении доктора показать феномен как можно большему числу коллег.

Наконец, я поставил вопрос ребром, расписался в заявлении о том, что в случае чего ответственность беру на себя, и уехал домой. Солодовников, узнав об этом, решил организовать в офисе праздник в честь подписания первого контракта и чудесного выздоровления директора. Я начал возражать, но в итоге сдался перед его энтузиазмом.

Я никогда не любил офисные вечеринки. На этих праздниках разговаривающей, смеющейся, жующей и постепенно пьянеющей жизни я чувствовал себя чужим. Обычно, дождавшись момента, когда это уже переставало выглядеть неприличным, я пытался незаметно улизнуть. На сей же раз уйти пораньше мне не позволял ранг руководителя совсем юной компании, отчаянно нуждавшейся в позитивных эмоциях. Положение обязывало.

Солодовников, поднимая бокалы, говорил про наше блестящее будущее, про единую семью и про то, что я выведу компанию из любого кризиса. Говорил с пафосом, однако делал это умеючи, искренне, зажигая людей. Глядя в блестящие глаза сотрудников, я понимал, что ему верят. Менеджер Андрей, разливая проспоренное мне шампанское, в десятый раз пересказывал историю о продаже оборудования «Хрустальным Горам», причём каждая новая версия обрастала всё более удивительными подробностями. Последовавшая же за сделкой авария превращала меня в героя, который чуть ли не пожертвовал своей жизнью ради его, Андрея, спасения. Наша идеальная секретарша Ирина смотрела на меня огромными карими глазами, и о чём она думала, я даже не брался предполагать.

Люди тянулись ко мне, люди обступали меня, глазели на шрамы, слушали мои реплики. Как-то незаметно, всего за пару эпизодов я стал для них личностью почти легендарной, и не сказал бы, чтобы мне это сильно нравилось.

К концу вечера, когда празднование разбилось по кучкам и перешло в неуправляемую стадию, ко мне подошёл уже изрядно набравшийся Солодовников.

– Платон, – проговорил он, часто моргая помутневшими глазами. – Ты знаешь, Платон, я ведь с детства верил в сказки. Ещё когда был во-о-от таким маленьким, – он опустил ладонь к полу, – ещё тогда я ждал, ждал, когда же и со мной произойдёт чудо, когда оно случится, хоть какое-нибудь самое завалящее волшебство. Каждое утро просыпался и думал – может быть, это случится сегодня?

Мимо нас прошла, пошатываясь, главный бухгалтер – женщина титанических объёмов тела и не менее гигантского опыта в ведении финансовой отчетности. Пожалуй, в пьяном виде я наблюдал её впервые.

– Время шло, Платон, – продолжал Солодовников, – а чуда всё не было. Наоборот – Дед Мороз оказался подвыпившим соседом, а Бабай – кучей грязных мешков под кроватью. – Олег грустно махнул рукой. – Скучно, Платон, понимаешь? Скучно. И как бы я жил, если бы там, внутри, – он стукнул кулаком в грудь, – у меня не было бы этого ожидания, постоянного ожидания чуда! И тут – появляешься ты и начинаешь показывать фокусы с лотереями, самолётами, своим постоянным везением. Я сразу понял – вот оно, настоящее чудо. Пусть не со мной, но я оказался сопричастным ему! Понимаешь, Платон?..

– Поехали уж по домам, Олег, – сказал я, похлопав его по плечу. – Я тебя подвезу.

На следующий день Солодовников пришёл на работу только после обеда. И немедленно появился в моём кабинете – слегка помятый после вчерашнего, но сияющий, как начищенная солдатская пряжка.

– Тебе-то хорошо, – сказал он, открывая бутылку минералки и делая немаленький глоток. – А вот я с утра думал, что помираю!

– Что, дружок, похмелье? – процитировал я фразу из старого рекламного ролика.

В ответ он ещё раз приложился к минералке. Помотал головой, как собака после купания. После этого уставился на меня:

– Вот скажи, Платон, какая радость быть трезвенником? Особенно в компании пьяных людей?

– В компании пьяных, честно говоря, никакой, – ответил я. – Хотя определённые преимущества в данном положении, конечно, есть.

– Например?

– Например, можно заметить в человеке то, что он скрывает в обычном состоянии. Будучи трезвым, это можно увидеть.

– Ну, то, каким взглядом наша Ирочка на тебя смотрела, я заметил и в нетрезвом виде, – он шутливо погрозил мне пальцем.

Я недоумённо вскинул брови:

– Ирина? Каким взглядом? По-моему, она профи до мозга костей.

– Э, не скажи. Профи-то профи, но женщина всегда остаётся женщиной. – Олег ещё раз приложился к минералке. – Ты уж прости, что я тебя вчера начал грузить про чудеса и прочее.

Я махнул рукой:

– Ерунда, не бери в голову. Лучше расскажи, с чего ты светишься, как лампочка Ильича?

Олег довольно ухмыльнулся:

– Ты ещё не посмотрел доклад по продажам, который подготовила Ирочка? Открой, открой, он у тебя в почте тоже есть.

Я залез в почтовую программу, нашёл свежее письмо от секретаря, открыл файл. Результаты и вправду настраивали на оптимистичный лад – сегодня был заключён ещё один крупный контракт на поставку, три других находились в стадии подписания.

– Ну как, – спросил Солодовников, – впечатляет? Как только ты вышел на работу, как будто плотину прорвало. Такими темпами мы уже в этом сезоне отобьём все вложения.

Я рассеянно кивнул. Цифры были неплохи, значительно лучше, чем первоначальные прогнозы Солодовникова. Но внутри у меня свербело, не давало покоя какое-то раздражение. Кажется, я постепенно стал осознавать свою силу – и нынешний масштаб нашей деятельности уже начинал казаться чуть ли не вознёй в песочнице.

Олег тем временем продолжал:

– Вот видишь, а ты отмахивался от того, что ты феномен, чудо. Честно говоря, на такое везение я даже и не рассчитывал…

– Олег, – прервал я его. Он мгновенно замолк и с опаской уставился на меня. Ему уже был знаком этот мой тон – именно таким голосом я отвергал его предложения, казавшиеся недостаточно интересными. – Олег, всё это, конечно, хорошо. Но давай пойдём дальше.

Солодовников поставил ополовиненную бутылку минералки на стол и опустился в кресло напротив меня.

– Мы же только начали, Платон. Куда – дальше?

Я задумчиво стучал карандашом по столешнице. Куда идти дальше, мне самому пока было не вполне ясно.

– Нет, в принципе, у нас всё хорошо. Кажется, снег продавать мы уже научились. – Я улыбнулся. – Но хочется не только торговать чужим оборудованием. Давай создадим что-то своё.

– Что своё? – Солодовников сидел с серьёзным лицом. Кажется, он окончательно уверился в силе или, скорее, удачливости моих идей и готовился воспринять следующую порцию.

– Не знаю, что своё, – я улыбнулся. – Ну чего ты уселся, как истукан, Олег? Расслабься!

Солодовников рассмеялся:

– Я, понимаешь ли, пришёл поделиться радостными новостями о том, что у нас только-только бизнес заработал, а ты сидишь с постным видом, как старуха из сказки о Золотой Рыбке, и всё тебе мало!

Я развёл руками:

– А что поделать, Олег? «Тянет меня в эту банальную туманную даль, будь она неладна»!

– Ну хорошо, я не против. Только ты хоть обрисуй очертания этой самой туманной дали.

Я задумался. Если с чего-то начинать, то…

– Давай начнём с начала, – я улыбнулся. – С фундаментальных исследований. Что такое снег. Как его можно быстро, дёшево и эффективно производить. Посмотрим, что уже наработано на эту тему, позаимствуем опыт у нынешних производителей. Создадим собственную исследовательскую лабораторию.

– Вон тебя куда понесло, – протянул Олег.

– Ну да. А почему бы и нет? Представь себе: «Лаборатория Снега…» Нет! Лучше «Институт Снега при Академии Наук Российской Федерации». Как тебе? Звучит?

Моим мечтам требовался простор и масштаб. Солодовников задумчиво теребил ручку кресла.

– Ну? Что ты по этому поводу думаешь? – спросил я.

– Честно? – ответил он, глядя в глаза.

– Конечно.

– Если честно, то кажется бредом. – Олег смущённо улыбнулся. – Ты извини, Платон, но ты сам просил честно.

Я взял со стола стеклянный шар со снежинками внутри. Встряхнул его. Там, в искусственном мире закружилась метель. Белые хлопья беззвучно падали на землю.

– Посмотрим, – сказал я задумчиво, – посмотрим, бред ли это.