Текст книги "Дериват"

Глава 2. Повелеваемый мухами

– То есть Вы хотите сказать, мистер Бэжамин Дэн, что, помимо сверхоперативного фиксирования девиантной активности и последующей трансляции этой информации в кор профильных надзорных структур и, конечно же, миллиона разновидностей научно-исследовательских направлений вычислительного моделирования, эта штука… – со взглядом ребенка, в зачарованных очах которого простиралась звездная карта, Бэа Ханаомэ Кид не сводила глаз с квантовой стены Аполло-2.

– Не штука, комиссар Кид, – прервал Бэжамин девушку, застывшую где-то в прострации цифрового колдовства, – а омнифрейм, как принято называть настоящий вид суперкомпьютеров в корпоративных и, что странно, в научных кругах.

– Зовите меня… – было сказала Ханаомэ Кид, но тут же с осознанной паузой оступилась и вновь попыталась сенсорно вместить в спектре видения пребывающую в дремлющем состоянии необъятность экрана.

– Так вот, я договорю за Вас, – уловив беспощадную, монолитную неподвижность женского созерцания, мистер Дэн пожелал продолжить, – эта, как Вы сказали, штука может обрабатывать ровно сто тридцать шесть целых, пять десятых зеттафлопс, когда же наиболее близкий по мощности частный омнифрейм из Ута-Лампу, максимум, может выдать два с половиной – три зеттафлопс.

– Как это стало возможным? Между всегломерациями же безупречно настроены нескончаемые потоки торговых оборотов, где наибольший вес занимают, безусловно, цифра и железо к нему.

– Любопытно видеть чиновника, так легко изрекающего жаргон компьютерщиков.

– Мистер Бэжамин, мы – ведь не какой-то обросший мхом пережиток прошлых столетий. Аппаратное упрямство и презрительная бюрократическая неповоротливость это – не по моей части, – с оттенком легкой самоиронии ухмыльнулась девушка, так и не пожаловав бизнесмена хотя бы намеком на взгляд в его сторону. – Я вот, к тому же, защитила в Викторине работу по транспланетарному нейрокорреспонденсу с присвоением научной степени магистра. Изучив столько представленных на рынке устройств – причем с рук самих архитекторов, – я с закрытыми глазами могу, проведя кончиком носа по корпусу, установить, с какой межорбитальной задержкой выгруженные в облачную комнату образы пары мужчины и женщины будут ощущать тактильную десинхронизацию.

– Лаг в пол секунды? – обычно непоколебимый перед любым проявлением яркости человеческих чувств мистер Дэн на мгновение замечтался: хрупкая женская ладонь, источающая природную нежность, проходит легким движением вдоль руки старика, словно умиротворяющий бриз чистокровной молодости.

– Мистер Дэн, Вы же не новоиспеченный бакалавр, чтобы начинать ехидничать, – все так же невозмутимо к окружающему миру держалась Бэа. – От ноль целых три десятых секунды до десяти секунд ровно в пределах Млечного пути, а там уж сами думайте.

– Так вот, – нервно кашлянул Бэжамин Дэн и продолжил, – никакие вместе взятые коры всего Нового Дэ’Вона не превзойдут Аполло-2, как бы они ни старались. Ведь причина безупречности суперкомпьютера…

– Так суперкомпьютера или омнифрейма? – со спокойной для души невежественной манерой прерывать собеседника девушка застала пятидесятилетнего бедолагу врасплох.

– Ни то и не другое. – За спинами обоих, преодолевая гул вентиляторов, донесся звук сомкнувшихся дверей. К разговору присоединился третий участник: – На протяжении, как минимум, двух последних столетий все умы высоких технологий, а также бездонные карманы цифрового бизнеса пытались объять своим невразумительным упрямством ту область информационного параллелизма, которая в ответ на их невежество все дальше и дальше ускользала от заинтересованного научного сообщества. Раз за разом она терялась в дискуссионных заблуждениях и откровенно нелепой близорукости обсессивных ученых.

Бэа, пронзенная импульсом любопытства, таки позволила обернуться в сторону незваного оратора, нарушившего ее деловую уединенность, – только если мистер Дэн думал о себе как о субъекте, с кем тет-а-тет находилась девушка, то для нее самой этим желанным собеседником было немое цифровое существо, заточенное в квантовом экране. Тем временем, словно вжавшийся от детского стеснения в холодную стену зверек, Аполло-2 внимательно наблюдал за красивой девицей, но виду не подавал.

– Что конкретно Вы имеете в виду? – Бэа старалась сдерживать оценивающие движения глаз вдоль расплывчатого силуэта: перемещаясь мужская фигура рассеивала легкую затенённость аппаратной – через каких-то десять шагов незваный гость предстал перед ней в облачении молодого человека схожей с ней возрастной категории.

– Все крупнейшие производители пытались вместить столько высокопроизводительной емкости в один нанометровый проводник, сколько необходимо для того, чтобы приблизиться к номинальному значению числа нейронов человеческого мозга, – Спри остановился рядом с Бэей, едва удерживая мускулинную вульгарность скользнуть вбок краем заинтригованного глаза. – Ну и что дальше-то? Это к чему-то привело? Уже как лет сто назад прогресс, зацикленный на экстенсивном пути расширения научно-технической базы, добрался до того же количества единиц нервной системы человека. Да что уж там – сейчас умудряются вырастить и двукратные и трехкратные значения мозга человека в кремниевых теплицах.

– Толку что-то от этого я особого не увидела. Только лишь увеличенные платежные ведомости на командировочные моих коллег для постоянных ревизий компьютерных ubermensch22
  Сверхчеловек


[Закрыть]. Вы же о них говорите, верно?

– Верно, – испущенная оратором улыбка означала переговорное доверие, которое неосязаемым шлейфом расползлось между ним и девушкой; теперь Крео стоял с Бэей на одном уровне отдаленности от Аполло 2. – Эти сверхтяжелые коры только и делают, что трещат по швам от жировых слоев втиснутых в их брюхо процессоров. По сути же, они ничем не отличаются от сорока семи хромосомного живого субъекта, так как до сих пор их создатели не дали им право на понимание.

– То есть как бы ты ни отелеснивал андройда или киборга, ты не вдыхаешь в него истинную эмоциональную привязку к жизни?

– Вот употребление андройда в этом контексте не совсем релевантно, – вмешался Бэжамин, но тут же понял, что его замечание испепелилось в наэлектризованной цепи диалоговой симпатии, вдруг возникшей между молодыми людьми.

– Все верно, – Спри поддержал Бэю и безропотно продолжил, – интеллект, сознание и разум, объединенные под одной общей крышей понимания. Цифровой интеллект только тогда очеловечен, когда его понимание процессов не является миллионами вычислений, заданных алгоритмом.

– То есть Аполло-2… вот этот скромный гигантик, – уже пальцем показала Бэа в сторону квантового экрана, тем временем игравшегося бесконечными переливами цветовых гамм, – в отличие от всех существующих в мире омнифреймов или иных форм супермкомпьютеров, содержит в своих нанометровых жилах имитацию эмпатии, присущую человеческой природе?

– Имитация как раз бы приравняла Малыша… простите, Аполло-2 к обычному сверхмощному кору. Сеть персептронов Аполло-2 полностью идентична человеческим нейронам и их высокоуровневому формату мышления. Возвращаясь к тому, с чего мы начали: это – не суперкомпьютер, не омнифрейм, это – разумное существо без какого-либо искусственного алгоритма понимания… но оно понимает. Это – почти что человек, заключенный в скелетный каркас из стали и алюминия, а его мышцы – сплошной кремний, пропускающий по микросхемам людскую грусть, любовь, разочарование.

– Как в сказке про инженера-робототехника и ребенка, которого тот выстругал из электроактивных полимеров.

– Копкиони, все верно.

Одурманенные оброненным силлогизмом ликующие глаза мужчины и женщины были обращены друг к другу – в такт этой экзальтации, на фоне их профилей, кванты цвета черного оникса с обоих краев панели пустили по экрану рябь, точно сказочное существо перебирало пластины своей чешуи. В самом центре экрана, сомкнувшись изящным симбиозом, инсталляционное явление представило аудитории крошечное око, вертикально разрастающееся ровно между Крео и Бэей. Оба повернулись к источнику сего представления.

– Как в таком случае можно понять, спит ли Ваш омнифрейм, если его уникальная природа прямо не относится к контролируемым человеческой рукой нейросетям? – удивлению девушки не было зримых границ.

– Скажите, мэм… – Крео тут же осознал поспешность выбранного обращения, когда, наконец-то дав волю глазам опуститься по фигуре незнакомки, убедился в отсутствии обручального кольца, – то есть, мисс. Вы же в детстве частенько притворялись спящей, когда родители будили Вас?

– Этот невинный грешок простителен каждому ребенку, – озаренные визуальным потрясением глаза Бэи также передали энергию постепенно проявляющейся улыбки.

– А Копкиони любил обрушиться на редеющую голову плотника своими детскими шалостями?

– Интересное слово, «плотник». Никогда не слышала его.

Крео сам задумался, где он ухватил это причудливое слово, по структуре лингвистически напоминающее бетонного гидротехнического титана, перегораживающего водоток. Неподдающаяся объяснению озадаченность искрометно была сметена со своего пути усердием в непримиримой игре улыбок между говорящими, которые вновь смотрели друг на друга.

– Зовите меня Бэа, – чиновница протянула для рукопожатия кисть весьма утонченной фактуры.

– Крео Спри. Очень приятно, мисс Бэа.

– Просто Бэа.

***

Бэа Ханаомэ Кид, и двое ее коллег из комиссии по трансконтинентальной нейробезопасности, Гон и Клинтрек, линейкой сидели по одну из сторон высокочастотного голографического стола. Напротив расположились мистер Дэн и секретарь представительства его холдинга в бизнес-центре, Нэйрек: девушка обладала элегантной внешностью, ее безупречность начиналась от смягчающего кожу сфумато – вживленные под оболочку наночастицы знали толк в своем деле – и тянулась вдоль обожествленных манящим лоском ног, удлинение биоинженерным вмешательством которых влетело молодой корпоративной обольстительнице в копеечку. Рядом с ними где-то в своих мыслях продолжал гулять Крео Спри. По бокам стола уселись молодой геолог из новодэниского университета магмы и сланца, Гек Клем, и неугомонно ерзающий в кресле представитель администрации новодэвонской агломерации по вопросам внешней коммуникации, Арнибальт Умми.

– Правильно ли я понимаю, мисс Ханаомэ Кид, что вопрос весьма деликатен, и будет непозволительно дать мельчайший намек на суть сегодняшней встречи условному проныре из даже самого нечитаемого издания? – в интонации, сдержанной изысканной дипломатичностью, уточнил Бэжамин.

– Все верно, мистер Дэн, – подчиненный мисс Кид, Гон, потряс запястье, от чего лазерное отображение часов вслед за рукой стало качаться в парящем на расстоянии сантиметра от ремешка модифицированном воздухе. – Все, что Вами, мистером Спри, мистером Умми и магистром Клемом будет услышано, не должно покидать стены данной переговорной.

– Замечательно. Тогда, чтобы не терять время – а устройство по его обратимости еще не изобрели, – Бэжамин утопил своим неодолимым спокойствием чуть встревоженное обращение чиновника, – думаю, пора приступить к обсуждению.

– Мистер Дэн, – начала Ханаомэ Кид, – как Вы уже наверняка поняли, мы здесь не для ревизии Вашего цифрового имущества. Отнюдь, мотивы приезда, скорее, предпринимательского, нежели процедурно-контрольного характера, чем, по сути, и является функционал любого исполнительного департамента Полиса.

Смешок, явивший собравшимся неодобрительную ухмылку Клема, незапланированной цезурой оборвал устное торжество тезауруса из мира бюрократических формальностей.

– Прошу прощения, – взгляд геолога уперся в кружащую по своей оси голограмму земли размером с мизинец, – но, как я помню, меня позвали, чтобы протестировать на возможные математические регрессионные ошибки одну из динамических моделей здешнего омнифрейма, а не принимать участие в каком-то созидательном процессе.

– Аполло-2 не требуются никакие проверки, – с томной теплотой каждого слова Крео Спри поднял глаза из-под тяжелых век. Его голова поникла в пристрастном внимании к каждой застольной фразе. – Он сам может прогнать по любому докладчику «зэт» и «тэ» тесты, выявив неподвластный любому технологическому прогрессу закат эпохи человеческой.

Бэжамин Дэн взглянул на своего сотрудника как на полоумного и тут же извинился:

– Мистер Спри бывает местами чересчур категоричен. Прошу его простить, господа.

– Он, и правда, составлял мной упомянутые апокалиптические апроксимизации, – с прежним задиристым нигилизмом Спри уже оппонировал начальнику.

– И безнадежно несговорчив, – процеживая сквозь зубы, Бэжамин сигнализировал Спри, чтобы тот нашел внутренний рычаг заткнуть свой поток юношеской кичливости. – Прошу продолжайте, госпожа комиссар Кид.

– Спасибо, мистер Дэн, – с благодарным кивком девушка приняла эстафету этого, ей казалось, зыбкого чуть ли ни на каждом шагу разговора, разговора, который безвозвратно, движением всей женской воли, ставил на кон ее репутацию: та являлась храмом социогендерной непокорности и самоуважения Бэи. – Прошу Вас, мистер Клем, услышьте меня всецело как человек науки, всем своим неравнодушием к техногайянизму. Поверьте мне, мои слова Вас не разочаруют, а скрытый за ними потенциал для экспоненциального роста людской технологической базы поразит масштабами.

Гек Клем в согласии откинулся на спинку стула и вместе с остальной частью новоиспеченной коллегии стал прислушиваться к каждому докладываемому слову.

– Армейские гексакоптеры Осевого Полиса проводили процедурные вылазки для идентификации телеметрии ионизирующего излучения в районе восьми ста двенадцати километров от южной пограничной зоны центральной всегломерации, а именно, близ сектора сорок тире ноль пять. В течение всего полета, как видно с записи, а также на основании данных состояния беспилотников, аппарат ловил по каким-то причинам неустановленный нашими системами сигнал с постоянно меняющимся значением частоты. Этот неуловимый импульс соскакивал с одного диапазона на другой в считанные миллисекунды.

– Так, как он, этот Ваш беспилотник, тогда ловил данный сигнал, если ни природа, ни источник импульса не были установлены? – Гек, не давая логически замкнуть нить объяснения, прервал докладчика. Так он ответил школьнической обидой на раннюю просьбу девушки откинуть все предубеждения, оправдано скопившиеся остроконечным частоколом у представителей науки – коим и являлся Клем – в отношении пустословной предприимчивости служащих из министерств.

– Оператор, контролировавший дрон, увидел матричный круглокод в виде наслоенных бликов поверх картинки записи с камеры на корпусе его беспилотного аппарата. Динамики же слегка трещали от фона ионизирующего излучения, – Гон подхватил докладную фабулу за свою коллегу, за что тут же поплатился, так как Ханаомэ Кид перед встречей предупреждала своего заместителя, чтобы тот не вилял от текста, заранее утвержденного по итогам изнурительного корпения.

– Мистер Гон, я продолжу, не с Вашего позволения, – найдя в глазах рядом сидящего повинующуюся мину, строгая начальница продолжила. Спри в это время уловил скрежещущую несбалансированность коллективного духа чиновников: группа, явно, старалась не выдать лишнее инсайдерское слово. – Расшифровка оптической метки с записи дала очень странные телеметрические показания неизвестного источника энергии.

– Кью-Ар код, код быстрого реагирования, – уточнил Спри, – не является формой диагностического оборудования, а его штрихметки не больше, чем поля тетради для записи под диктовку. Работа какого устройства на самом деле законспектирована в коде?

– Откуда мы это знаем, мистер Спри? – молниеносно, без доли размышления, Бэа пыталась отделаться от вопроса. – Патрульный гексакоптер просто-напросто видел зашифрованное послание о непостижимых уму значениях кинетики.

– Миссис Ханаомэ Кид, – с улыбкой, включавшую всю бережность мужской невзыскательности перед лицом легкомысленного женского умалчивания, Крэо обрушил на держащегося каменным изваянием комиссара разоблачающее ее краткость откровение, – Вы же сами только что с глазами полными полагающегося на наше неравнодушие оптимизма просили быть честными, но зачем-то в присутствии, осмелюсь заметить, профессионалов своего дела утаиваете важнейшие свидетельствования.

– Штрих-код транслировал телеметрию с сорока шести порт-плагов, – в отсутствии алиби коллега Бэи осознал, что члены министерства не выкрутятся из цепких объятий компетентности оппонентов.

– Мистер Гон, да что Вы себе позволяете? – несоразмерно внутреннему негодованию Ханаомэ Кид с наитончайшей нотой разочарования констатировала брешь в защите их свежего объекта государственной тайны.

– Бэа, тогда как люди вообще поймут, с чем мы предлагаем им иметь дело? Немного доверия не навредит, – Гон обратился к лицам напротив. – Какое именно явление пеленгует датчик – неясно, однако…

– Заткнись, пожалуйста.

Крео Спри, не обращая внимание на предостерегающее Гона замечание, навалился на него всем дознавательным арсеналом, шквалисто вырывающимся из оков деликатности:

– Как нам всем известно, порт-плаги служат диагностическим оборудованием, пронизывающим многослойные, сложные по составу структуры. Такого рода оборудование дает взглянуть на сокрытое рядом контуров пространство, в котором протекают явления трансцендентно космического масштаба.

– Неизмеримые относительно примитивным оснащением геолого-разведочных мероприятий, – поддержал линию аргументации Гек Клем.

– Мощность пеленгуемой энергии, мисс Ханаомэ Кид? – наплыв неистощаемого упорства Крео экспонировал тем сильнее, чем большими мегаваттами набрякали очертания интриги.

– Около трех ста… – не успел закончить Гон, как его тут же осекла Бэа, восстановившая трудноулавливаемый баланс скрещенных ног на мысленном гимнастическом бревне внутреннего спокойствия.

– Около трех ста миллионов градусов по Цельсию, мистер Спри, – Бэа улыбнулась, увидев в ответ знакомый по ранней встрече в операторской нежно-томительный магнитизм между ними: он продолжал перебирать чувственные струнки обоих и не умолкал.

– Пальцами лучше не прикасаться к такому, мисс Кид, – можно и обжечься, правда?

– Просто Бэа, мистер Спри. – Девушка понимала, что ее профессиональный визит внезапно пропустил пробоины в виде первозданного желания близости, и их, для приличия, нужно было хотя бы наскоро залатать.

– Внутри также зафиксировано давление десять в минус шестой степени Паскалей, – втиснул важное уточнение Гон.

– Постойте, пожалуйста, – наконец подал признаки присутствия чиновник новодэвонской агломерации, Арнибальт Умми, – я не особо смыслю в физико-химических науках, или о чем вы еще там говорите, но причем здесь давление?

– В космосе вакуум характеризуется показателем десять в минус четвертой степени, – Гек Клем оперся локтями о стол, словно говоря движением тела о еще большем погружении разума в обсуждаемые обстоятельства неизвестного, – в настоящем же случае, мистер Умми, речь идет о сверхвакууме.

– С языка сорвал, – Спри был рад вернуться в поле дискуссионного вихря после внезапно заставшей его врасплох тяги к другому человеку: как правило, такие вспышки мужчина мгновенно купировал закостенелым стоицизмом. – Вкупе с идентификацией столь поразительно высоких значений генерируемой энергии можно говорить о том, что…

– В жерлах сканируемых гексакоптером пород источают фонтаном то ли протонных, то ли нейтронных доз признаки управляемого термоядерного синтеза, – слова Гека разграфляли на лике уже единственной проводимой в шарде встречи первые знаменательные вехи по вскрытию оболочки таинственного источника энергии.

– А как же пресловутая радиация, какой век уже в безмолвии мясника испепеляющая ионизирующим излучением все живое концентрационных зон? – задал вопрос Гон с подозрением на то, что ответ ему известен. – Мы же знаем, как работает эквивалентная доза, распыленная в схватке со «слепой яростью» нашими давнишними военными предшественниками из комиссии по военным делам Земного полиса. Может, она также оказывает влияние на показатель ядерного излучения, как бы наслаиваясь на значение той непонятной подземной энергии?

– О чем Вы говорите, уважаемый? – присоединился мистер Бэжамин Дэн, – терравосстановительные вышки, которые дочернее общество периметра моего холдинга до сих пор конструирует для последующей отправки на замену изношенным единицам, уже, как минимум, лет двадцать не просто рассеивают радиацию, но и преобразовывают через специальный фильтрационный механизм атомные частицы в полезные удобрительные вещества.

– Но они все равно не спасают животный мир от тех членовредительств, которые ей принесла лучевая болезнь, – Крео вновь ощутил в себе нарастающий ком необузданной агрессии. Не зная, что с ним делать, он позволил себе нарушить клятву немого хладнокровия, данную когда-то искавшему для Спри путь обретения мудрости Сиккэну, и второй раз за вечер воспользовался этим варварским, но отдающим неприкрытой первобытной справедливостью орудием. – Изувеченные неестественными отростками лозы; животные, бегающие с рогами из слепящего хрусталя, вместо костных продолжений, хотя неизвестно, что сейчас представляет из себя их скелет; реки с озерами, поверхность которых может напоминать радугу из миллиона радиационных оттенков, но никак не пригодную для жизни природы воду. Вот, что из себя представляют продуманные планы решений Земного Объединенного Полиса. Вот, что погубило и оставило на растерзание техногенному неистовству столько людских душ, которые до сих пор вынуждены…

– Это абсолютная ложь, – едва удержал себя от импульсивного вскакивания с места Клинтрек, до этого с осторожностью внимавшего устные размышления присутствующих. – Земной Полис тогда боролся со «слепой яростью», и она была уничтожена. Нет никаких оснований утверждать, мистер Спри, что люди могли остаться там и продолжать существование. Если и были жертвы, то они ушли с миром, а не в муках.

– Под бравые звучания галлюциногенных излучений, разъедавших их организм изнутри? Надеюсь, вы так шутите? Мистер не знаю, как Вас там, тех, кто до сих пор обитает в концентрационных зонах, язык не повернется назвать людьми – они перестали ими быть, как только совет комиссии по военным делам Земного…

– Хватит, оба, – мистер Дэн вовремя применил буфер властной интонации для примиряющего эффекта. – Все, что касается «слепой ярости», должно оставаться в прошлом и служить язвительным примером для всего человечества, когда оно позволяет в своем скотском высокомерии посягать на непреложные составляющие естественного порядка. Триста лет назад полярные снежные глыбы севера и юга были уничтожены, высвободив из-под обледенелых оков целый рой штаммов. Мы победили эту безжалостную армию первозданной чумы, на этом все. Мисс Бэа, к чему, в итоге, Вы хотели подвести?

– Спасибо, Бэжамин, – Ханаомэ Кид, для верности, с холодным осуждением оглядела Клинтрека, только что вспыхнувшего неуместно демонстративным долгом охранять честь госаппарата от злословия. Тот, стыдливо клюнув носом, замолк. – В отличие от своих коллег, я согласна с Вами в том, что триста миллионов градусов по Цельсию исходят исключительно от зажатого в каком-то подземном резервуаре источника. Если и допустить, что оптодозиметровые сенсоры улавливали постороннее, не относящееся к синтезу в породе ионизирующее излучение, то его величина неумолимо ничтожна – по сути, белый шум, крутящийся вокруг скудного дискретного набора с минимальной дисперсией.

– Ну хоть кто-то из министерских шишек владеет базисом дефиниций регрессионного анализа с примесью ядерной физики, – позволил восхититься молодой геолог.

– Транспланетарный нейрокорреспонденс… полагаю, даже магистр, – с уверенностью волхва Спри заглянул вглубь прекраснейших глаз не менее чародейной своими умениями Бэи.

– Вы хотите, чтобы Аполло-2 провел геологическое изучение местности, так как она – если я правильно понял – скрыта под толщей как естественных пород, так и пород, образовавшихся в результате искусственно деструктивного воздействия? – откинув все мельтешащие топтания на месте, Бэжамин Дэн применил свою акулью прямолинейность, проверенную сонмами успешно заключенных сделок.

– Кто такой Аполло-2? – с непониманием обратился к присутствующим в конференц-зале Гон, надеясь получить хоть какое-то просвещение.

– Суперкомпьютер, омнифрейм господина Дэна, – обрабатывая непредсказуемо быструю реакцию бизнесмена в виде баллистически искрометного вопроса в лоб – что, кстати, в очередной раз пошатнул казавшуюся госслужащим выверенной линию переговоров, – Ханаомэ Кид дала себе отдышку путем объяснения Гону элементарных вещей, не знать которые было непростительным дилетантством со стороны инициативной группы. – Да, мистер Дэн, вы правы, мы хотим, чтобы Вы дистанционно обработали пространственно-геологическую модель в максимально возможной четырехмерной динамической детализации.

– Географическая отстраненность неприемлема, – Крео пытался высмотреть в Ханаомэ Кид внешние, а, может, и вовсе скрываемые за стальной непреклонностью скул возбудители его беспокойного томления от мыслей о женщине. – Мистер Клем, я ведь прав, что в целях изображения структуры обнаруженной полости необходима сейсморазведочная инфраструктура на местности с мощной связью со спутниками для передачи сверхмассивных данных о породе?

– Иного пути я не вижу, – согласился Гек, откинувшись на спинку кресла, – стандартная пневмопушка будет оптимальным решением, подобравшись с ней на том же гексакоптере на высоте ста метров. Только вот я не понимаю, почему…

– Мистер Спри, – словно никто другой, именно в тот момент, для Бэи не существовал, поэтому девушка и не могла приказать сойти парализованной восторгом мине, – не при каком условии ваше участие не может выходить за рамки дистанционного режима работы по воспроизведению модели объекта. Все обнаруженное будет сперва всесторонне изучено представителями Объединенного Полиса, а уже потом его центральный дом решит, как полученный кладезь может послужить на благо людей.

– Зовите меня Крео, просто Крео, – для мужчины являлся удивительно непостижимым факт их непрекращающейся дуэли, ведь в этом споре чудеснейшим образом находили себе место искренние любезности и нескончаемые выпады рапир взаимодополняющих улыбок. – Вы весьма справедливо ограничили представителей Объединенного Полиса – как я понимаю, чиновников – от преисполненных свободой мышления жителей нашей планеты. Ведь они уже не подчиняются административно-территориальным эдиктам, а наоборот – рассекают по ослабленным государственной неповоротливостью просторам на машинах рационального индивидуализма. Если Вы не заметили, люди уже создают под носом дремлющих властей легитимированное правовое поле для существования невидимых, но защищенных от грозного вмешательства чужаков сверху коммун. Разум человека, прежде всего, а не намертво обколотый служебными записками мозг бюрократии решает, нужен ли этот кладезь знаний или нет, какие бы неисчерпаемые знания он ни нес.

– Не превращайте разговор в отнимающую время болтологию, – вскипел уже Гон.

– Крео, – фехтовальная дорожка по-прежнему принадлежала только им двоим, – я с Вами отчасти согласна, но это не отменяет наше решение изолировать вас от полевых работ.

– Понимаете ли, Бэа, – Спри решился на завершающий взмах аргументирующим приспособлением, – я ни при каких обстоятельствах не позволю читать Аполло сигнал, если не уверен в защищенности его источника. Другими словами, любой установленный в землю или парящий над плоскостью сейсмодатчик подвержен высокому риску быть хакнутым, из-за чего он может спалить всю нейронную биосферу Аполло. Я не смогу контролировать на таком расстоянии сетевую непоколебимость обороны омнифрейма. Спросите, откуда такое немыслимо гнусное недоверие, я отвечу: не желал бы я своему близкому другу хлопот сравни эксгумации искалеченной сети персептронов кора, принадлежащего когда-то гиганту из индустрии фотовольтаики в Чиркулум-Чинере.

– Кого Вы опасаетесь? – Клинтрек сидел надутым мальчуганом: возмущение от роли осужденного за ребячество постепенно спадало. – Как уже было сказано, никаких сказочных существ, облученных эквивалентной дозой яда, там нет. Тем более, если бы они и существовали, то как обезумевшее от слепой ярости животное вдруг обнаружит в себе склонность к виртуозному сносу брандмауэра? Пустынные набежчики… да они сами давным-давно поубивали друг друга, либо повернулись лицом к цивилизации и растворились в ней, как мы с Вами.

– Что на счет лихих фортелей госслужащих в части несанкционированного проникновения с последующей ассимиляцией шпионских ретрансляторов в артисинаптических связях нейросети? – хлесткой пощечиной, отбивающей желание оппонента в продолжении диалога, Крео наконец сменил фокус своего взгляда.

– Вы обвиняете нас в…

– Я думаю, на этом хватит пререканий. Вы либо соглашаетесь на оговоренные условия физического присутствия нас в сканировании зон, либо прошу пожаловать на изучение общедоступной книгодинамики одно-контрактных предложений, коих сейчас пруд пруди. Каждая, без исключений, средне-эшелонная компания по нейросетевому обеспечению может воссоздать качественную четырехмерную динамическую модель местности. Если же вам нужно что-то помощнее – вперед! Центральному омнифрейму юго-восточной всегломерации – стоит заметить, физически отстраненному от нашего планетарного пространства, но контролируемо всевидящему с марсианской экзомерации, – полагаю, не покажется лишней предлагаемая вами пара миллиардов гстоунов для финансирования технологического присутствия на необжитых просторах марсианских кремнеземовых равнин. Дело ваше, хотя деньги, которыми вы распоряжаетесь – не Ваши, а каждого гражданина Осевого Полиса.

Мистер Бэжамин Дэн сделал несколько скрипящих движений на сидении, неприлично сильно въевшемся за длительный переговорный процесс в таз – настал черед его резюме:

– Мистер Спри, хоть и заносчив, а местами и вовсе непростительно невежественен, но общую линию моей компании понимает лучше, чем любая консалтинговая вошь. В этой связи жду от Вас согласие на наше полевое участие, непосредственное физическое присутствие при изучении породы. На этом, если Вы не против, предлагаю закончить.

В несколько мгновений переговорная опустела, оставляя замкнутую в блужданиях своих рассуждений Ханаомэ Кид совсем одну. Она замерла у панорамного остекленения зала. Неподвижная фигура Бэи, казалось, могла служить постоянным декором для длительной экспозиции тропы людского трафика в помещении – как бы то ни было, девушка все-таки решила последовать примеру коллег и ушла. Превозмогая самобичевание строгого характера, она, в конце концов, проглотила в бездне памяти провальную сдачу флагманских позиций, допущенную из-за суматохи нескоординированного понимания между коллегами. Руководство комиссии четко дало ей понять, что поблажки частным лицам в вопросах доступа к неопознанному месту неприемлемы.