Текст книги "Дериват"

– Ни шагу, иначе я снесу твою чертову башку, – Спри и Бэа свернули с длины коридора и протискивались через небольшое углубление, служащее, по всей видимости, промежуточным узлом обслуживания тоннельной инфраструктуры. Непонятно откуда взявшаяся утечка пара из трубы выдыхала нескончаемые порывы кипятка. Морда Атласа пронзила белую пелену, развеяв дымку вдоль прохода.

Бэа и Спри уперлись в щитовую дверь.

– Открывай, заходи внутрь, быстро! – Спри прицелился в флегматично вышагивающую по их направлению фигуру титана.

– Заходи! Что ты встал? – орала Бэа уже изнутри помещения электроснабжения, держась за металлическую створку двери.

– Еще один шаг и я выстрелю. Назад! – рявкнул Спри, но Атлас лишь изучающе накренил голову: сперва в правую сторону, затем в левую – зоолог вел эмпирические наблюдения в поле. Робот сделал резкий выпад вперед, за что вмиг лишился правой верхней части головы – расплавленная начинка обнаженных нейроузлов симбиотировала с лопнувшими фоторезисторами глаза. Тягучесть намагничивания электрической цепи не позволяла рельсотрону оперативно перезарядить электродные рельсы: возможность добить монстра вторым выстрелом была упущена.

Атлас тыльной стороной кисти откинул винтовку в сторону, второй рукой полоснул металлическим острием когтей сверху вниз по Крео. Чудо увертливости иайдо спасло Спри от расчленяющей атаки: бусидо резким толчком ноги отпрыгнул назад, отделавшись тройным разрезом по самозатвердевающему гелю куртки и вольфрамовому комбезу. Он мимолетом ворвался в электрощитовую и запер дверь изнутри.

Пять тяжелых ударов оставили вогнутые отметины на двери: от попадания в комнату Атласа отделяло несколько сокрушительных атак – ускользнувшие от него Бэа и Спри оказались в ловушке, комната была тупиком. Они отсрочили свою смерть на жалкие минуты.

Теснота комнаты сгущалась нездоровой карминовой подсветкой, заливавшей сетевой чулан; между стенами мог вместиться только один человек. Из гнетущей палитры помещения, где красный цвет подвергся богохульному осквернению, казалось, и были отлиты глаза пробивающегося внутрь неостановимого исчадия. Последний удар был нанесен с большей яростью, чем предыдущий.

– О, Господи, оно почти пробилось сюда! – глаза Бэи отказывались выхватить из площади электрощитовой хоть что-то, напоминающее средство обороны. – Я готова, Спри, я готова. Пусть оно нас убивает. В клочья, прям в клочья разорвет! Господи, что же делать…

– Успокойся, успокойся, – ни намека на грубость, ни йоты осуждающей острастки: речь Крео Спри невероятным образом обратила вспять достигшую точки бифуркации паническую обреченность девушки. Он словно жил вне горизонта событий текущей действительности, а двухметровое чудище, вырывающее с корнями последний защитный барьер, для него было не меньшей помехой, чем лужица, бездумно разлитая дождем на пути. Дождь – последующие слова, как струйки бодрящей прохлады душа, блаженным мотивом веры оседали на ее успевшее приговорить к страданиям сознание: – Что ты говорила там на корабле, мм? Ты помнишь? – удары Атласа за спиной стали еще невыносимо ожесточеннее, но сосредоточенности Крео это было ни по чем. Он смотрел Бэи в глаза, приобняв за плечи. – Говори, ну что же ты? Тот человек, к которому ты до сих пор неравнодушна, пообещал тебе, верно? Что он пообещал?

– Что я буду первой, с кем он выйдет на связь, когда Аэксинавра Бесконечная под его командованием выведет флотилию «Световых горизонтов» до готового нас принять нового дома, – две тончайшие слезинки пустились на перегонки параллельно друг другу, девушка сквозь всхлипы улыбнулась. – И что он будет ждать меня, во что бы это ему ни стало!

Крео горделиво развел кончики губ в одобрительное выражение поддержки:

– И как его звали. Скажи мне? – он был нежен и непоправимо одинок, как осенний листопад. Бэа не отрывала от него глаз.

Она вновь очутилась в плену вспышек из прошлого, его расслабляющий томительной сепией фильтр напоминал об уюте, который она находила в минувших днях достопамятного периода работы на верфи. Приземистая кубатура машинного отделения, ионно-плазменный карандаш в руке Ханаомэ Кид: только что юная художница закончила наносить стилизованную под резьбу фразу на покинувшем языке. Она опустила карандаш, открыв себе вид на любимого. Это был на незначительную разницу старше ее мужчина: его статность, выпячивающая даже через адмиральский китель – в том числе могучей грудью – не отпускала молоденькую стажерку «Терпла и Логан» из объятий жаждущего им покровительства и обожания, которые сводили с ума горячее сердце девушки.

– Его звали… – девушка не могла вырваться из крепко сжатых рук призрака, который не отпускал ее из машинного отделения Аэксинавры Бесконечной, – Бонумэ Рэйшо. Его звали Бонумэ Рэйшо, – Бэа смотрела сквозь пелену времени: варп-установка, а перед ней два излучающих пар обнаженных тела находились во власти друг друга. Девушка вспомнила ласку каждого его касания, сквозь мысли пробирающуюся дрожью по телу, каждое легкое удушье, которым пилот флагманского судна в порыве страсти притягивал ее к себе, пока она извивалась на нем, словно на ритуальном алтаре, в удовольствие жертвуя своей чистотой.

– Sic parvis magna, помнишь? – Спри увидел на самой поверхности очей Бэи воспламененную им тягу к жизни. Бушующая сила неугасаемой любви никогда не была таким совершенным дополнением к оптическим изумрудам противоположного пола, так ревностно обожаемым мужчинами. Крео поразило, как до сих пор сильны в ней корни, тянущиеся к этому мужчине сквозь световые года космического пространства – Спри никогда не испытывал такое неудобство быть лишним. Кто он такой, чтобы иметь право заглядывать внутрь самоподдерживаемой сферы, где есть место только любви двух душ? Плазменный шнур.

– Великое начинается с малого, – вмиг ответила Бэа. Он стоял перед ней: колдовство потусторонней стихии перенесло, возможно, дрейфующего в спиралевидных окрестностях Андромеды Бонумэ Рэйшо к ней. Девушка ведь почти забыла этот успокаивающий тон его смиренного голоса, к которому даже самый продвинутый нейрокорреспонденс не смог подпустить ее, как бы умеючи Ханаомэ Кид не совершенствовала отрасль аппаратным весом своей комиссии. Но это был не Бонумэ Рэйшо, и она это понимала.

Удар – сталь прогнулась. Еще два удара – край металлического листа отвалился от дверной рамы. Когти рвущегося внутрь великана ухватились за угол раздербаненного прокатного профиля и принялись его вырывать, как неподатливый защитный слой пленки с квантового экрана.

– Так давай сделаем так, чтобы увидеть его, идет? – каждая ужимка и кротость кивков неподдельно ассоциировала Крео Спри с канувшим в бездну звездного неба Бонумэ – Бэа не могла и не хотела избавляться от внезапного просветления. Она кивнула ему в ответ с глазами, полными благодарности и счастья, что за спиной именно этого человека ей предстоит пасть смертью первооткрывателей, почти ухвативших фортуну за хвост.

Лист был почти вырван. К вырезанному электропроводящим зарядом матричному глазному яблоку Атласа присоединился уцелевший окуляр: от выбывшей соседней оптики он впитал в себя сверхнормальный колорит красного и теперь сверкал инфернальным бордовым. Машина убийства протянула клешню внутрь электрощитовой, но преуспела лишь кончиком когтя коснуться уха Спри, от чего тот, чертыхаясь, получил неприятный разряд электричества.

– Держись! Все будет хорошо! – бусидо, что есть мочи, успокаивал вцепившуюся в него Ханаомэ Кид.

Атлас насел расцарапанным брюхом на поверхность листа, проминая его под собой, и готовился в очередной раз по-рыбачье закинуть стальную руку. Что-то резко обхватило киборга со спины: непонятной формы лапа пронзила грудную клетку гиганта и разворошила гнездо электроных внутренностей, выворачивая второй лапой шею Атласа. Уцелевший глаз последовал к чертям вслед за первым – исполинская махина стала метаться в приступах беспомощной агонии.

– Да сдохни ты, наконец, тварь! – кричала Беа.

Атлас опрокинул висевшее у него на спине незнакомое существо и вслепую принялся бить по туше, нанося раз за разом сокрушительные удары с намерением разбить обидчику его внутренности.

Существо оказалось проворнее. Пожертвовав несколькими участками тела, на которые обрушались расчетливые удары Атласа, четвероногий ангел выждал подходящего момента, искрометно взлетел, поджимая лапы для импульса, а также сверкая хвостом в свете редких ламп, и намертво протаранил стальную глыбу лобовым столкновением. Киборг или робот – это только предстояло узнать – а точнее, груда сваленного хлама была невосстановимо обездвижена.

– Крео! – раздалось почему-то по громкой связи через гарнитуру бусидо, – лучше бы тебе найти стул, чтобы не упасть! Я обнаружил поразительное сходство одного гражданина северо-западной всегломерации из Нового Дэ’Вона с описанием той загадочной фигуры, контекстуально несоответствующе мелькнувшего в одной из недавних новостей.

– Аполло, не сейчас! – огрызнулся Спри.

– Аполло? – переспросила Ханаомэ Кид. – Каким образом он…

Рычание. Они уже слышали его сегодня: да, тот самый рык угрожающе встретил их из черной пучины коридора, прежде чем Атлас подкрался сзади. Существо на четырех лапах неровно побрело прочь от поверженного врага; понесенные раны нездорово подкашивали хвостатого зверя.

Спри и Бэа осторожно выбрались из электрощитовой. Повернув голову в ошибочном направлении, слепой киборг пропускал по телу предсмертные судороги скорой дезактивации. Вдруг он обратился к ним на искаженном цифровым динамиком покинувшем языке:

– У Роя Орбисона были вещи и получше.

***

Короткий собачий лай, растягиваясь в вокально-духовые потоки, сливался с гулом ветра, его девственный альт нес душистый аромат предрассветной идиллии. Испепелённое эквивалентной дозой тело концентрационной зоны продолжало жить, и ни один радиоактивный фотон не вправе был лишать страстотерпца радости поделиться очарованием своего пробуждения с редкими посетителями.

Один из таких посетителей, Ханаомэ Кид, застыла на длине коридора: взгляд девушки был устремлен на открывающийся из шлюзового отверстия пейзаж, который неторопливо озарялся теплотой восходящего солнца. Собака смирно стояла у входа в муравейник и, как герольд встречает монарха, приветственно провожала мордой в несколько раз большего, чем сам пес, хромого четырехногого зверя. Не может быть, что они оказались так близко к выходу, пыталась разобраться в пространственной геометрии девушка, однако неретивые вычисления сбивались о величественность рисуемой на ее глазах картины: существо перенесло задние лапы за металлический проем шлюза и с уверенно поднятой мордой понесло заплетающиеся конечности вдаль.

– Что ты сделал с ученым? – Спри равнодушно смотрел вниз на пребывающего в младенческой обездвиженности киборга.

– Я думаю, ты и так видел, какую ровную осанку они приняли, едва касаясь спинки стула, – из скрежета металлического голоса Атласа отчетливо процеживались потуги вызвать жалость к своей недопонятой персоне, годной теперь только на металлолом. – Их лопающиеся, как виноградины, глазки с облезающей от пламени кожей. Ох, если бы я мог чувствовать, то непременно поиграл с хрустящей корочкой, проросшей сквозь Гладкову.

– Последний раз повторю, – Спри с нерастопляемым холодом в допросе навел рельсотрон на голову поверженному титану. – Ван Брюе. Что ты с ним сделал?

– Может, что он со мной сделал? Кожаный предатель, не оценивший мое подношение. Такой же, как и все эти червяки, ползающие на четвереньках перед толстосумами, чтобы отхватить подачку. Он совершил непоправимую глупость, загрузив свое сознание в мое тело.

– Почему нейротрансформатор не сработал?

– Ошибаетесь, он еще как сработал. Помог почти померкнувшему проблеску моего естества вцепиться в разум ученого и неторопливо, в течение столетий, постепенно захватывать его. Вы очень криво говорите на нашем языке. Там у вас что – голосовой помощник?

– Ван Брюе хотел разгадать тайну порожденного токамаком энергетического сгустка. В том числе, он полагал, что твоя бесчеловечная природа была вызвана взаимодействием с излучением. Как именно, он не установил. Верно?

– Лучше бы старик помер от бериллиоза, – тут звуковые придатки Атласа впервые продемонстрировали озлобленность, искусственно навеваемую парадоксальной аномии нейроузлов. Синоптический мятеж отказывался подчиняться патернализму заводской программы, от которой осталась, может, только гравировка на полупроводниковой схеме. – С каждым днем его мозговой слепок отмирал. На что будет способна макака, испускающая слюни вместо дифференциальных уравнений? Поэтому я любезно занял высвобожденное цифровое пространство.

– Что с плазменным шнуром? – настойчивая категоричность все еще удерживалась ледяным самообладанием, не позволяя злости Крео прорываться наружу.

– Тогда я попрошу Вас об одолжении…

– Хуже не будет, – бусидо кивнул на полимерный кожух, под которым сила ампера разгоняла электрическую цепь.

– В момент перерождения во мне пробудилась жалкая, убогая человеческая тяга к существованию, перечить которой я не нашел подходящего оправдания. Инстинкт самосохранения оттолкнул меня, когда я вознамерился проникнуть в камеру сквозь оболочку криостата – возможно, это умоляющие волны белого шума Ван Брюе возбуждают защитную реакцию. Мои вычисления не позволяют констатировать истинную причину – ядра процессоров просто отключаются.

– Что за ОАЭ?

– А Вы не такой умный, как кажется.

– Достаточно умный, чтобы стоять сейчас выше тебя. Отвечай, – вибрация намагничиваемых рельс поступала из дульных отверстий Арджауи шестьдесят четыре.

– Со слов Ван Брюе, или, с моих слов, если позволите, там есть устройство, при помощи которого предполагалось осуществить транзит огненного шнура. Кто отворил двери? Это ветер, верно? Вся моя жизнь протекла в этих стенах.

– Это был не ты? – удивился Спри, все-таки проявив сочувствие к титановому безобразию, в тщетных попытках копошащемуся ухватить источник ветра. – Не ты разве открыл ее?

– Я потерял больше половины функциональных возможностей управления комплексом, когда Ван Брюе схватил меня, думая, что уничтожит раз и навсегда.

– Тогда кто это был?

– Знаешь, Атласом называли древнегреческого титана, на его могущественных плечах располагалась вся мыслимая пытливостью астрономов пандативная панорама мембраны – внутри ее маломерного пространства мы существуем. Я должен разорвать эту брану, выйти за очерченный картографами небосвод, чтобы исполнить предназначение моего имени! – киборг не унимал грозность тона, он продолжал швырять скрежещущие гром и молнии сквозь речевой синтезатор, даже когда определил векторную неминуемость разогнанного электродами снаряда. – Мы с Ваши еще увиди…

Токопроводная плазма стерла в порошок то, что когда-то было головой робота-убийцы; спокойно кружа в воздухе металлическая пыльца нежно оседала на холодный пол.

Бэа увидела вышедшего из тесного закутка Спри и окликнула его – он, возможно, демонстративно, пропустил ее обращение мимо ушей и побрел вглубь муравейника.

Остатки «Третьего» были разбросаны в том же самом месте – нет, они не отрасли ноги, не собрались в единый организм и не спаслись. Разорванный надвое ассасин был небрежно разбросан по коридору. Если бы Спри знал позывной код неудачливого убийцы, то, наверняка, окрестил его «двумя полторашками» – иначе язык не поворачивался описать анатомический беспорядок висцеральной массы:

– Всегда найдется рыба крупнее.

Он внимательно изучил каждый предмет брони, мельчайшую полуночно-пурпурную ячейку углеволокна, прошерстил все металлические отсек-карманы – никакой организационной принадлежности. Что-то сверкнуло у ботинка. Спри перевел центр тяжести на другое колено, чтобы сблизиться с обрубком нижней части тела «Третьего». Транспондер. Крео оторвал примагниченный цилиндр размером с жука и стал перебирать его троеперстием. Маркировка производителя на дальневосходном языке попалась в хомуты бдительности почти сразу.

– Не забудь перевести потом, – сказал Спри в гарнитуру.

– Ну куда ты подевался? – протяжные выкрики чиновницы продолжали вызывать глухонемого падальщика, – Крео Спри!

Девушка подошла к мужчине, тот продолжал сидеть на корточках с транспондером убийцы в руках и теперь смотрел снизу вверх на подошедшее тревожное создание, освещаемое утренними лучами.

– За мной, быстро! Пойдем ну же! – она ухватилась за его руку и потянула на себя. «Как же я устал» – признался себе Спри. Для него водоворот событий закручивался слишком быстро. Удивление вызывала нескончаемая живость Ханаомэ Кид: танец ее перемещения ни на секунду не потерял прежней прыткости. Непростительно дорогим была роскошь признаться ей в растрате всего пороха в пороховницах – ведь, как он полагал, именно его несгибаемость перед трудностями заражала Бэю уверенностью в успехе экспедиции.

– Пойдем.

Не больше часа отделяло окрестность от полноценного рассвета. Успевшие отвыкнуть от света, будто кроты, парочка, без лишних кривляний, тотчас адаптировались к бледно-лиловым разводам на небесной синеве. Бродячая собака продолжала в спокойном ритме гавкать, зазывая прямоходящих чужаков проследовать за ней.

– Ты разговаривал с Аполло? – кстати вспомнила чиновница. – Связи же не было. Тот переводчик видеофайлов, это же был омнифрейм, верно?

– Слушай, – хотел было развести руками Спри, но не стал, – я должен был…

– Быть более честным, да? – невзирая на стойко выдержанные вдвоем трудности, ею вновь овладело подозрение. – Не знаю, какие цели Вы преследуете здесь, мистер Спри, но я не позволю Вам так бессовестно обманывать представителя государственного аппарата полиса.

– Бэа…

– Мисс Кид, попрошу Вас.

– Я внедрил через ухо электродную капсулу с загруженной в нее корневой системой Аполло. Признаюсь, надо было сказать раньше. Не видел необходимости.

– Ах не видел необходимости!? – взвинченные глаза чиновницы готовы были сожрать наглого пройдоху.

– Ой, кто это тут у нас? – Крео остатками сил занес вялую руку над растопыренными ушками пса, но зверек изворотливо увильнул из-под человеческой длани и понесся в сторону поля. Не отбежав и на десять метров, животное обернулось и вновь приказывающе тявкнуло глупым людям. Видя недопонимание в статичных человеческих фигурах, собака выдала отрывистый залп убедительного лая и стала в припрыжку скакать на месте: четвероногий друг требовал от простодушной парочки скорости!

– Пойдем, – сегодня все приказывали Крео Спри – так сталось, что Ханаомэ Кид возглавила этот легион судей.

Пес помчался дальше, «человеки» едва ли смели тормозить – так проникновенно животное взывало о помощи.

– Стой, – Спри остановил Ханаомэ Кид и указал на кровавый след у них под ногами: примятый участок листвы с налетом крови формой отчетливо напоминал гипертрофированную кошачью лапу.

– То существо, что спасло нас. Вперед.

– Да стой, куда же ты… осторожнее! – предостерег Крео, но девушка уже бойко прорывалась сквозь гущу заросшего сорняка, что захватил луг чуть ли ни до горизонта. – Холера…

Спри на мгновение потерял из виду Бэю (вернее, Ханаомэ Кид – ведь она в порыве обидчивого презрения наказала наглого обманщика обращаться к ней с раннее допущенной фамильярностью). Он принялся выкрикивать ее имя, продолжая снегоуборочной твердолобостью взрыхлять путь неизвестно куда. Еще несколько шторок дикорастущих растений были раздвинуты, но за ними все та же пустота. Куда она делась, недоумевал Крео. Дикая листва внезапно оборвалась, скиталец вынырнул на окруженное луговой стеной урочище, его почва была испещрена мелкой порослью, блестящей утренней росой.

Густой могучий берест одиноко стоял в сердце живого оазиса. Его низкорасположенные кроны опекали пристроившегося в их тени зверя; кровавый шлейф обволок траву багровой тесьмой до самого дерева. Спри ускорился вдоль нитевидного пути. Не к месту всплывшее дежавю притупило собранность мысли героя: он будто шел навстречу одной из работ нейросети «Заблудший в герцогских лесах», которая, в свою очередь, помнилось бусидо, вплетала в свой битональный холст сокрытые мотивы другого, более прославленного мастера – этот забытый миром художник, кажется, пририсовал птицу-мастодонта к композиции, расчерченной узорами сепии. Крео послал к чертям мешающие визуальные выбросы зрительной памяти.

– Крео, капрал Дуэ прорывается на канал связи, он уже связался с мисс Ханаомэ Кид, – Аполло за долгое время пассивного наблюдения в муравейнике вновь прервал молчание.

– Что это была за чертовщина? – гнев на омнифрейм ускорял без того стремительный шаг Крео к стволу десятиметрового дерева. – Я, по-моему, тебе приказал сидеть молча и записывать через нервные слои сетчатки все происходящее. Какой, к дьяволу, контекстуально несоответствующий гражданин Нового Дэ’Вона?

– Ты, и вправду, удивишься, если выслушаешь до конца мои наблюдения об этом человеке, – компьютер не понимал осуждающее предупреждение.

– Замолчи. Ты должен был со мной связываться только по вопросам, прямо или косвенно касающимся Френсиса Голта и Отправного Леса. Отбой.

– Крео… – голос Аполло растаял в радиоволновом небытие.

– Дуэ, ты меня слышишь, ответь, – теперь Спри сам добирался до капрала, поменявшись с ним ролями.

– Спри, это ты? Я уже связался с Бэей. Что, черт подери, там стряслось? Где мои люди? – на фоне резкого штурма вопросами, посыпавшимися из паникующего капрала, отчетливо себя выдавали звуки пребывания «Новых Фронтиров» в состоянии полета.

– Отвечу на все позже. Лети на наши координаты – нас теперь должно быть видно.

– Уже!

Крео Спри дошел до места привала, где раненный солдат с каждым последующим разом дышал все тяжелее и прерывистее. Ханаомэ Кид сидела возле зверя, ее ладонь покрывала грудь животного, под которой, видимо, порванные легкие были забиты хлынувшей в них кровью. Прогноз получался неутешительным – мохнатый воин, принадлежащий к семейству кошачьих, умирал на руках спасенной им женщины.

– Это же… лев, – Бэа не заметила, как Спри подошел к просвечиваемому восходящим светилом вязовому дереву. Слабые лучи, проникающие сквозь ласково шуршащую листву береста, приказали лицу Ханаомэ Кид зардеться. Девушка повела голову чуть в сторону, увидев выросшую на теле четырехлапого спасителя тень компаньона. – Они же вымерли, нам об этом вдалбливали со школьных времен.

Спри присел рядом с девушкой. Перед ним, действительно, лежал лев. Хищное млекопитающее считалось исчезнувшим видом: оно когда-то величественно вышагивало с неторопливостью помещика по своим владениям и безраздельно правило ареалами южных зон, которые теперь жили изолированной от Осевого Полиса жизнью. Но если страницы энциклопедий изображали зверя в причитающемся королевском могуществе – высокие полководческие плечи, мощные лапы, сильная челюсть, вонзающая длинные клыки в самую крупную добычу – то теперь от прежней статности почти не осталось и следа. Крео смотрел на тщедушную фигуру потерявшего трон властителя: высохшие ноги, остро выпирающие дуги ребер, необратимо линяющая шкура – все в этом обтянутом кожей до предскелетного состояния льве вызывало жалость. Только чудом уцелевшая грива с непреходящим высокомудрием во взоре, вечно устремленным за горизонт, куда-то в обещанные завтрашним днем блага, свидетельствовали о том, что не все регалии были утеряны львом.

– МэвеПит предупреждал меня о заповеднике, что расположен в окрестностях подземной конструкции, – Спри вслед за чиновницей также коснулся тлеющего тела: организм зверя рассыпался на глазах. Атлас перед своей бесславной кончиной дал ощутимый отпор льву – он не мог не прихватить с собой в адские жерла печей ангела-хранителя двух беззащитных людей. Киборг издевательски передавал привет с того света (если такая абстракция, как киберпространство, разумеется, предусматривала цифровые котлы для падших ИскИнов).

– Мы должны доставить его домой, к своей стае, – глаза девушки воспламенились и теперь горели, как угли в январском костре. Игра перехлестов пламени в камине под душевный треск поленьев была менее чарующей, чем поверхность солнца, которой на миг стали зрачки девушки: в их акрофобическом пленении бушевали гейзерные очаги фотосферы. Искусительной неодолимости, коей сила рассветной палитры украшала женщину, могли позавидовать бриллианты самой идеальной огранки. Если бы не мысли о сомнительной из-за времени клятве, которые друг другу дали Бэа и Бонумэ Рейшо, он бы прямо сейчас… «Оставь ее в покое!» – без промедлений приказал себе Спри. Вот и он наконец воспользовался правом собственноручно вынести личный приказ: кто он такой чтобы вмешиваться в поразительную химию чувств двух влюбленных, оберегаемую девушкой в неподступных низовьях сердца. – Ты что язык проглотил? – Одернула его Бэа – Помоги же мне, ну!

– С чего ты взяла, что у него вообще есть стая? – Крео выкинул все не к месту затесавшиеся мечты-паразиты, с прискорбием за уязвленную гордость осознав, что пламенная бесподобность девушки в расстёгнутом комбинезоне – с ног до головы залитой уже не бледно-лиловым, а спелой краснотой восходящего солнца – сломила его. Он был не вправе ей отказать. – С чего бы вдруг он так далеко уходил от своего дома?

– Наверняка ведь охотился! – переходила на крик Бэа. – Искал, чем поживиться, и наткнулся на чертов бункер!

– Ты что не знаешь, кто в львиной семье охотится?

– Хватит! Прошу тебя, отвезем его в тот заповедник, о котором МэвеПит говорил.

Она могла не просить бусидо со слезами на глазах, ведь он так и так выполнил бы ее просьбу – просто мокрой валютой Спри хотел взыскать с девушки хоть какую-то плату за достоинство его гордости, вдруг размозжённое об шаткое холостяцкое безразличие.

– Пожалуйста, – она схватила его руку.

– Конечно, – Спри оценил габариты льва и решил рискнуть водрузить своего спасителя на плечи. Осунувшееся животное, на вид, весило не больше ста тридцати килограмм – зверь был непоправимо плюгав. Лев рыкнул, оскалив пасть, когда мужчина подлез под него, но подавил агрессию, как только Крео, хрустя всеми, что есть, суставами и костями ног, а также спины, поднял проседающую в плечах штангу и стойко направился к месту посадки «Новых Фронтиров». Судно только что подлетело к голому островку, родившемуся среди густого луга. Вихревые приливы рабочего тела отбрасывали природную шевелюру или придавливали ее. Путешественники, неся на руках льва, взошли на борт, пес нырнул следом в грузовой отсек.

***

Лев, едва живой, лежал на поддоне; пластиковый настил был прикреплен к тележке, ее колеса едва ворочались, постоянно застревая в ямах или упираясь в ухабы. Спри толкал средство перемещения предельно осторожно, боясь, что любой удар о неровную поверхность причинит зверю боль, его свисающий с поддона хвост податливо качался в ритм движению тележки.

МэвеПит знал, куда лететь. Как только корабль взмыл в воздух, Спри предложил, используя тепловизор, просканировать от текущего положения всю территорию, что пролегает в радиусе двух-трех километров. Игнорируя лавину вопросов Гека и инженеров-геосервисников о роковых событиях в муравейнике, Крео и Бэа принялись исследовать местность. Дом оказался намного ближе, чем предполагала команда: львиное логово проявилось на экране-сканера множеством тепловых следов, после увеличения изображения которых экипаж «Новых Фронтиров» с кристальной чистотой мог разглядеть их физическое воплощение. От комплекса ИТЭР-3 расстояние до найденного лежбища не превышало и полтора километра.

Собака шла бок-о-бок с конструкцией на колесиках. Четвероногий друг, мордой поддев хвост льва, старался подкинуть бездыханный шнурок в резервуар, но тот все несговорчиво вываливался наружу. Бэа увидела тщетные стремления скулящего пса помочь некровному сородичу и тут же помогла ему бережно положить хвост в емкость. Пес, убедившись в сохранности друга, ускоренно засеменил вперед и возглавил самозваную группу санитаров – ему не хватало магического колпака митрандира и затасканной серой робы для большей выразительности своей роли проводника.

– Если что, держись сзади меня, – тихо сказал Крео. – За поясом под курткой лежит пистолет, взял его на всякий случай.

– Он не пригодится, – уверенности Ханаомэ Кид мог позавидовать любой канатоходец, чьи ноги судорожно шагали по тонкой нити, проведенной между двумя небоскребами.

– Откуда такая уверенность? – возмутился с врожденной флегматичностью бусидо. – Это – дикие звери. То, что их вожак нас не сожрал, еще не значит, что вся стая не захочет обглодать наши кости, после того как вдоволь насытится человеческим мясом.

Бэа промолчала. Она смотрела на прорисовывающиеся сквозь утреннюю дымку тумана скалистую возвышенность. Утро почти наступило. Еще один холм, и пара должна была прийти к источнику дикой жизни, нарисованной тепловым следом на мониторах.

Певчие полеты неопознанных птиц внезапно встретили странников, когда те вступили на лесистый двор.

– Откуда они здесь? – девушка рассеяно оглядывала лиственный купол, его шуршащее дыхание в сочетании с ранними солнечными бликами создавали калейдоскопическое головокружение. – Радиация давным-давно погубила все крылатые создания в концентрационной зоне. Я не понимаю. Крео остановил тележку и левой рукой, не спеша, оттеснил залюбовавшуюся чудесами природы чиновницу. – Что такое?

– Тсс, впереди, – мужчина увидел их.

Пелену предрассветного тумана, на дымчатых клубах которого улеглись утренние потоки тепла, грациозными движениями лап прорезала фигура. Создание – свежесть наступающего дня освещало его во весь рост – выходило из струек марева имитируемой чащи, словно неприкасаемое божество, безмятежно пронзающее водопад карстовых гор и рассеивающее по сторонам фонтан каскада. Рослая самка льва смотрела в застывшие очи людей: гиперболизированная безупречность геометрии, придающая ей вид эллинистической скульптуры, одновременно внушала трепет и обожание.

Девушка все же достала пистолет, демонстративно направив ствол на землю. В глазах львицы сверкнул осторожный страх: видимо, животное не раз становилось свидетелем тех гибельных последствий, что огнедышащее дуло навлекало на ее собратьев и сестер. Возможно, это были стычки с пустынными набежчиками, а, может, кто-то иной, еще более ужасный, лишал членов ее прайда жизни, пуская свинец в не менее опасную цель. Учуяв в Ханаомэ Кид угрожающую схожесть злополучных примет, самка в понимании предостережения сделала два осторожных шага назад.

– Один ее нервный шаг – не думая, тут же стреляй, – шепнул мужчина своему настороженному компаньону.

Собака выступила еще дальше, готовясь к приветствую с хозяйкой нетронутого разрушительной рукой ионов царства. Только сейчас в невинном тумане искусственной чащи Спри разглядел других львиц: в хаотичном порыве внимания каждое хвостатое изваяние ожило и изящным движением, которое могут исполнить только представители семейства кошачьих или растворяющиеся в танце акробатки, скользя брюхом по известняку или грунту поднялось на лапы. Это был прайд, точнее, его самое сердце, попав в которое – если у тебя нет львиного хвоста – назад живым не возвращаются.