Текст книги "Дериват"

– Хорошо, но ты не ответил, Крео Спри. По поводу музыки.

Спри попытался разжать кожные складки, но глаза были неподатливы:

– Мне кажется, Аполло, я понял все ее слова вдоль и поперек. Как будто я всю свою жизнь, сам того не ведая, знал покинувший язык.

Молчание. Однако омнифрейм так просто не отпускал своего оператора, друга:

– Это – невозможно.

– Как и первый снег зимы в этих нескончаемых жаровнях города, но он выпал. Пора отдохнуть, – тьма и долгожданный покой на время увлекли с собой обессиленное тело.

Глава 3. Мост

– Тебе понравилось? – голос принадлежал взрослому. Лживую заботу в тоне выдавали вкрадчивость и легкая гнусавость. – Я полагал, что вам такие штуки по душе. Прости, если ошибся, я просто…

– Да нет, ничего страшного, – собеседником однозначно был ребенок. Преждевременно осипший голосок сквозил бескорыстной любвеобильностью: такое добродушие могло сыграть злую шутку с доверчивым дитя. – У моих одноклассников точь-в-точь такие же. Спасибо большое.

– В нем тепло, и, мне кажется, выглядит достаточно модно. Многие в Новом Дэ’Воне носят его.

– Ага, – всего лишь гулкая вибрация гортани: мальчишка как-то с грустью мычал себе под нос.

– И со сверстниками в нем будешь бегать, мм?

– Ага,

– Ты среди них, наверняка, самый смышленый и удалый, поэтому любому можешь дать фору, так? – мужчина стал более искренен. – Палец на отсечение даю, что у них каждый раз резня между собой за то, чтобы забрать тебя к себе в команду.

– Ну вообще меня не так уж все и любят. Бывает, всезнайкой курносой называют. А Дейрок и вовсе последний раз грозил глаз на заднее место натянуть, если я еще раз вступлюсь за новенькую девочку из Чиркулум, у которой проблемы с восприятием нового для нее диалекта.

– Ты вовсе и не курносый, – внимательный осмотр лица тут же увенчался неоспоримым вердиктом. – А то, что они мальчишки задираются, значит, что просто-напросто завидуют тебе и твоей дружбе с новой девочкой. Как, кстати, ее зовут, ты до сих пор не сказал мне?

– Мама говорит, чтобы я не обращал на них внимание. Подумаешь, говорит, какие-то балбесы кулаками бряцают – всегда нужно отвечать словом, а не силой. Но я не совсем понимаю, что мама имела в виду. Я, конечно же, не драчун, но, если девятилетние хулиганы пинают мою подругу, как я могу стоять в стороне?

– Поэтому фингал?

Мальчик промолчал.

– Я жду, – спокойствие взрослого омрачила категоричность вопроса.

– Что ждете?

– Ты так и не сказал, как ее зовут, – брови вздернулись вслед за проявившимся в тоне любопытством.

– Она – мой друг. Не хотел бы я…

– Ладно, проехали, – улыбка с нотками глумления перелистывала непринужденный разговор на следующую страницу спонтанного диалога: текст писался рванными несвязностями, оба собеседника были разочарованы – каждый по-своему. – Так ты наденешь его? Боишься, что Дог не признает тебя.

– Ну нет, он мой самый лучший друг. – Мальчишка будто начитывал боевой клич доблестной клятвой: его связь с овчаркой гладкошерстой породы могла уместиться на страницах ни одного приключенческого романа, которыми неравнодушные читатели – такие же юные, как и этот мальчик – зачитываются под одеялом ночью втайне от родителей. – А я – его лучший друг. В какую бы беду мы ни попали, обязательно поможем друг другу выкарабкаться, да еще и печенье отхватив с верхней полки. Правда, я боюсь, а как же он там сейчас без меня? Целое море… то есть океан между нами. А что, если он каждый день ждет-ждет меня, пока я на этой папиной конференции, и все никак не дождется? Что если, – юный рыцарь с золотым сердцем сам себя накручивал все большим и большим количеством пугающий домыслов, – что, если он сбежит из дома, чтобы найти меня, и заблудится. Как я его потом отыщу?

– В Новом Дэ’Воне тоже легко заблудиться. – Что-то намеренно прикрытое пыталось ворваться в разговор из, на первый взгляд, отзывчивого голоса взрослого. – Тебе, кстати, понравился фильм? Ты говорил, что вроде ничего.

– Слишком много бессмысленных убийств, – искренне признался ребенок. – Не понимаю, зачем режиссер столько раз это сделал. Когда я смогу уже пойти?

– Мы говорили об этом уже не раз, ты что забыл? – басистый укор колол холоднее медицинской иглы. – Пока мы с тобой не дождемся…

– Но мама и папа беспокоятся обо мне, да и брат с сестрой, поди, тоже, – мальчишка прервал мужчину, не смотря на его грозный вид. – Я не хочу, чтобы из-за меня кому-то было грустно. Можно, я хотя бы скажу им, что со мной все в порядке?

– Нет. – До сих пор о судьбе Мишэ Моула никто не знал, кроме незнакомца, что увел мальчика у всех под носом. – И это не обсуждается. Ты думаешь, Осквальт и Белл стали друзьями просто так? Они верили, доверяли друг другу – так и выплавилась нерушимая многочисленными испытаниями дружба двух неотразимых стражей герцогских лесов.

– Этот рассказ – один из самых глупых у Микзимо. Не люблю его.

– Запомни, Мишэ, – уже пригрозил неизвестный, – тебе придется смириться с тем, что в ближайшее время ты никуда не денешься.

***

Мягкой акварелью розовых пятен зарево пропитывало сумеречный горизонт с обратной стороны. Густой туман опустошил мегаполис от стальных гигантов – были лишь зардевшее полотно и панорамные окна с видом на пробуждение остывшей за ночь Земли. Выспавшийся мужчина поднялся с кровати и побрел на встречу пунцовым проблескам на прозрачном теле предрассветной завесы; пес засеменил следом за своим новым хозяином. Он подошел к окну. Свеж и полон сил, словно они всегда с ним были, и никогда не покидали его. Крео Спри вздохнул полной грудью, его плечи после вращательного движения звонко хрустнули.

Что значит фраза «ведь то, что они утаивают от всех нас, может сотрясти весь мир?» – размышлял Спри. Говоря о «самом большом обмане в истории Земли», что имел в виду тот человек, чей жизненный путь нетленно плыл по руслу длинной в два тысячелетия? О чем он, безродный страстотерпец, лишенный представлений об эстуарии, куда неминуемо истечет его земное время, решил умолчать, отделавшись такой скупой околичностью, как: «то, что одна семья управленцев этой планетой передает другой»? Скудное число ответов тонуло в потоках новых вопросов, количественно возрастающих отдачей от масштаба.

Встреча с двухтысячелетним человеком оставила налет прилипшей эмали еще большего незнания. Крео Спри продолжил поиски ребенка. С каждым пройденным местом в городе, о подозрительности которого сообщал Аполло, гипотезы к высказанным мыслям Чейндмена, параллельно мусолившимся черенком бусидо, лишь наслаивались друг на друга, не думая убывать от несостоятельности. Лишь один довод свидетельствовал о приятности такого незнания: из флуктуирующих размытыми представлениями оно приобрело четкую огранку, незнание обрело определенные рамки, в его кубическое пространство и надлежало теперь смотреть.

Крео Спри получил от Ханаомэ Кид одну из розыскных наводок, которую чиновница сама не имела времени проверить в связи с подготовкой к финальной сессии экстренной Земной комиссии по выходу северо-западной всегломерации из Земного Объединенного Полиса: девушка на ряду с юристами уточняла финальную редакцию договора о выходе в части порядка будущего взаимодействия департамента трансконтинентальной нейробезопасности ЗОП с новообразованными Независимыми Звездами Континента. Кульминационное заседание было назначено на последний рабочий день текущей недели: на нем под сводами могучего здания Синклита в Мэго комиссией по конституциональному устройству северо-западного полиса будет официально оглашено рождение внеосевого государства с одновременным прекращением существования северо-западной краевой единицы. Перерезать же пуповину – как бы сильно ответственное лицо ни пыталось этого избежать – удостоится специальный полисной скаут от центрального дома в Бордо путем ратификации договора, согласованного исполнительными и законодательными органами сторон. По мнению политически активных кругов Мэго, мировое сообщество стало свидетелем развода между султаном, потерявшим внимание к своим женам-наложницам, и одной из его самых прекрасных спутниц властного сосуществования. Этот сварливый муж только отбирал и подавлял свободный дух, взамен, ровным счетом, ничего не предлагая.

– Она сказала, что ПКДА совсем забросили прочесывание района Кремниевые горбы. – Буси-до едва успевал убирать плечи от идущих по его направлению прохожих, пока он говорил с Аполло. – Ведь в том числе и через этот район лежал путь, по которому представительский лат Топа Моула перемещался от отеля ко временному штабу представителей Объединенного Полиса из Бордо, так?

– Не совсем, Крео Спри, – омнифрейм поправил оператора. – Маршрут, по которому транспортное средство везло жену специального скаута с их детьми, перед тем как добраться до ресторанного дворика, где они изо дня в день питаются, проходит мимо Кремниевых горбов.

– То есть Топ Моул отсутствовал во время предполагаемого похищения сына? – небрежным тоном заметил Спри.

– ПКДА так и не смог определить интервал предполагаемого похищения. Мать ребенка заявляет, что они с детьми были в полном составе, когда приехали в ресторанный дворик близ Ноа Ги’ К Вуд. Однако, как подметил розыскной офицер полицейского контроля, в ее словах читалась весомая доля неуверенности.

Буси-до продолжал идти вдоль громадных плит тротуара, людские потоки усиливали давление, с которым наступали в противоположную для Спри сторону: могло показаться, что он один идет им на встречу, наперекор стадному буйству, так прямолинейно, так беззастенчиво завладевшему интуитивными повадками жителей мегаполиса в часы их работы. Крео выгребал себе путь против течения, против обезличенного горного потока, что невидимой энергией несся, проистекая откуда-то из-под толпы. Люди составляли каменистость русла: булыжники без выражений чувств и эмоций, их сзади омывал водоток, то самое порабощающее белым хладом рутинное проклятие, от которого трудяг Нового Дэ’Вона заточало в обломки горных пород. На их гранитных изваяниях уже заведомо можно было прочесть эпитафию, текст которой мало кто набирался смелости скорректировать за оставшееся время жизни. Большинство устраивал расклад существования от зарплаты к зарплате, нужно лишь было продолжать по-муравьиному таскаться среди себе подобных, инерционно осуществлять ряд повторяющихся каждые сутки действ, и тогда компактный островок личного комфорта был им обеспечен. Спри видел каждое лицо этих людей, на монотонность существования они приговаривали себя по собственной, а, может, и не по собственной воле.

– Знаешь, Аполло, – тайком вглядываясь в глаза случайных встречных – те даже не замечали на себе внимание к их персонам со стороны, – бусидо не находил в них хотя бы одну эмоцию с пигментами пестрых позитивных красок, – не думаю, что их сейчас заботит решение синклитсменов сверху. Выйдут они из состава Земного Полиса или не выйдут, им давно стало параллельно…

– Спешу вновь не согласиться с тобой Крео Спри, – хоть Аполло и говорил с мужчиной через аудиосвязь, бусидо казалось, что этот голос исходил из каждого прохожего лика одномоментно, словно все население Нового Дэ’Вона оправдывалось перед одиноким выскочкой или вовсе отрицало верность приговора о личностной капитуляции. – По данным фондов гражданского мнения, подотчетных Общественному Надзору, пятьдесят четыре процента граждан северо-западной всегломерации поддерживают выход Мэго из Дуги столиц.

– Они так говорят, потому что он им надоел. Сколько, вообще, благ он сулит им?

– Смотря что иметь в виду под благом.

– Вот именно. Им до сих пор это и не ясно, – Спри стряхнул ворот от накопившейся полоски снега на шве. – Чиновничий бомонд в высших кулуарах задумал чехарду с переписью на себя важных ролей, что в настоящий момент исполняет Общественный Надзор, думая таким образом вернуть лояльность граждан, но они ошибаются.

– Навряд ли исполнительная власть будущих Независимых Звезд Континента отнимет у народа самый действенный инструмент представительной демократии.

– Тогда ответь мне: зачем вообще через лет сто или сто пятьдесят будет нужен этот неподвижный центр сил в лице государственной надстройки, когда Общественный Надзор давно перенял у властных структур ликторские пучки и сам стал подобием этой самой структуры?

– Я бы не стал так все упрощать, Крео Спри… – омнифйрем поспешил притормозить бусидо, как семинарист студента, разбежавшегося в своих хаотичных мыслях.

Что этот старожил одинокого голубого шарика подразумевал под описанием змеевидных гигантов, которые когда-то пикировали с небес? Они вспороли Землю, а затем утонули в бесконечных песках Руб-эль-Хали, так он говорил? «ОАЭ» – вспомнил Спри из разговора с Чейндмэном: «так раньше называлось одно из мест в нынешних южных зонах. Бархат песка там настолько обманчив, что люди ужаснулись бы узнав, что скрыто под ним» – опять приплюсовывать очередной вопрос, ответ на который априори не может быть известен. «Сколько можно?» – негодовал Спри. «А, может, это и связано с самым большим обманом в истории нашей планеты?» – не успокаивался он. По крайней мере, в последнем разговоре с Бэей Спри попросил, чтобы она связалась с Геком Клемом и дала ему задание начать искать упомянутое место.

Парочка проделала значительную работу по изучению Кремниевых горбов, но ни один проулок, где представители субкультуры устраивали танцы при помощи модулей воссозданной реальности, ни один круглосуточный молл, откуда домработница в сопровождении няни-робота выходила с битком набитыми снедью пакетами, – ничто не хотело пролить хотя бы тоненький лучик света на судьбу мальчишки.

«Боюсь упустить тот самый единственный случай, к которому Всевышний подводил меня на протяжении тысячелетий. Что если то самое предназначение уже вот-вот готово наступить, а я подведу его…». Спри чувствовал, что упустил возможность узнать еще больше от потерявшегося во времени человека – точно наевшийся в волю чревоугодник вспоминал о яствах, оставленных нетронутыми на пышном праздничном столе.

– Нам надо вернуться к бессмертному человеку, Аполло. – Крео не в состоянии был подавить в себе бередящее совесть убеждение в упущенной возможности познать больше. – Надо было остаться, каких был усилий этого ни стоило. Нельзя было так просто уходить.

– Боюсь, это невозможно, Крео, – синтез утешительных мотивов пролился из наушника. – Вчера лицо, известное также как Никол Гратчвитчк, выписалось из места временного проживания. Впоследствии он исчез из всех баз сети. Предположительно, наш знакомых Чейндмэн уехал в южном направлении. Куда именно, я не могу до сих пор понять, Крео.

– Холера, – остановился Спри. Мимо проходила галантная бизнес-леди с эффектной прической. Девушка оценивающе посмотрела на бусидо и снисходительно цокнула, прежде чем продолжить путь модельной походкой, заученной до соответствующего звона каблуков.

Остеклённая толстым триплексом витрина безмолвствовала. Подобно отрешенным рефлексиям Крео Спри, молчаливо впитывающего тени эмоций жителей города, витринный экран с объемными проекциями безучастно транслировал вести с каждого края Земли на нескольких раздельных вкладках. Панель смиренно пропускала через себя миллионы лиц и их гримасы боли, будто бы она смирилась с тем, что ее призывы к разуму – ненужная миру вещь, и все, что ей остается, так это жертвенно замереть в дозорной стойке гвардейца на нескончаемой вахте. В этом бусидо видел неподдельную схожесть многопиксельного пограничника с собственной натурой затворника, обескураженного от своей немощности перед ходом мировой мысли. Но стоило ли продолжать молчать и бесследно проживать нигилистическую стезю? Спри неизменно считал, что в любой ситуации – даже когда несгибаемая острота подвернувшейся мысли дает выигрышный гандикап – лучше до конца выслушать противоборствующую сторону, преподнести ей великодушный дар высказаться. В этой слегка надменной манере любезной сдержанности заключалось неоспоримое превосходство. Крео его осознавал и, опуская конфуз морального арбитража, принимал и использовал. Это превосходство заключалось в опережающем на голову усвоении гносеологических величин, из которых была соткана философско-методологическая материя обсуждаемой проблематики. Поэтому бусидо молчал, вслед за похожим на него экраном. Витрина, помимо быстрых взглядов прохожих, также безмолвно притягивала белые шестилучевые формочки: снежные кристаллики липли к стеклу, как репейник к одежде.

Девять новостных окон слились в одно сплошное – в фокусе зрительского внимания оказывалась самая горячая информационная сводка дня. Очередной насильственный акт бесславного Ман Би Жа. Лидер ультрарадикального образования в южной зоне подверг массовому расстрелу жителей деревни Суд-фур, расположенной на севере горячего материка. Лицо безжалостного узурпатора фигурировало в хронике, обеспечивающей справочное сопровождение новостному материалу: оно отдавало холодом, и на нем не читались эмоции – трудно было углядеть в столь непримечательной физиономии оттенки жаждущего крови хищника. На этот раз резня была спровоцирована отказом местного племени пересекать море с последующим преодолением южной границы Земного Объединенного Полиса. Целью такой нелегальной миграции являлось насильственное трудоустройство жителей горячего материка в самых мерзких ее формах, тех, с которыми на протяжении столетий центральный дом представителей ЗОП и власти остальных всегломераций безуспешно боролись – по сути рабовладельческих.

«Зачем тебе эти погони за правдой? К чему эта справедливость? Не пора ли остановиться и подумать о себе?» – Спри не сводил глаз с человека дурной репутации, этот убийца давным-давно потерял людское обличие. «Твой век закончится так же скоро, как и начался. Зачем же тогда упорствовать и что-то доказывать, а главное – кому?» – мужчина пытался понять, не для того ли он создан, чтобы вставать на пути подобных Ман Би Жу извергов? Достаточно ли он плохой человек, чтобы обречь себя на лишение морального права иметь личное счастье, но одновременно быть призванным огораживать мир от тех, кто еще хуже? «Забери ее себе без лишних вопросов и никому ненужных нежностей. Живите вдали от надоедливых гражданских обязанностей и берегите тепло взаимного счастья от обледенелого, с каждым днем меркнущего мира. Она ведь поймет – не обманывай себя, ты в ней видел эту энергию, приветствующую жажду привязанности. Девушка пойдет с тобой, неважно куда. Главное – не потащи ее за собой, не погуби в низах невидимого фронта, где ты ведешь борьбу с нечестивым смрадом» – Крео Спри тяжело вздохнул. Не иначе как видение краха от неосуществимых грез реинкарнировало в громоздкий тромб посреди коронарной артерий: от суженных сосудов миокарду скрутило как картонную коробку, отданную на растерзание гидравлическому прессу.

Под конец дня внештатные сыщики добрались до видеопроката, в котором выставленные на продажу оптические носители мультимедийного контента казались большим анахронизмом, чем раритетные автомобили с бензиновым двигателем на музейной экспозиции.

Колокольчик издал короткий звон – дверь захлопнулась. Спри шел по залу, изучая ассортимент прокатной лавки. Не успев подойти к кассе, за которой продавец – а, возможно, и сам владелец салона – таращился на древнюю жидкокристаллическую панель, примечательная текстовая вставка всплыла внизу экрана: «Внимание! Король».

– О, смотрите, король, – указательным пальцем продавец ткнул в сторону экрана. – Говорят, неплохой многосерийный фильм. Кстати, очередная утечка продукции кинематографа на покинувшем языке. Давнишняя, прям как хозяйка комнатушки, которую она мне сдает. Вам помочь?

Спри проследил за персонажем, усыпляюще медленно вышагивающим по ту сторону экрана, потом спустил глаза на кассира:

– Нет, пока нечем.

Крео пробежался по нескольких полкам, стараясь на ходу отсортировывать картины в соответствии с их жанровой принадлежностью – однако сбился с толку, буквально, на втором стеллаже, приняв одетых в трико актеров за супергероев, когда же фильм был пародией на приснопамятный жанр во взрослом формате.

– Пойдем отсюда. – Последнее, что попалось на глаза бусидо была витрина с ручными приспособлениями для дополненной реальности. Стенд как-то неестественно закрывал вид на заднюю стену, где недюжинное число графических новелл оказалось заслонено этой тучной конструкцией. – Сюда часто приходят подростки? – Крео остановился у самой кассы.

– Ну да, бывает. Хоть есть и материал, не предназначенный для их возрастной категории. – Владелец мультимедийного салона приподнял брови: – А зачем Вам?

– Любой мальчишка может прийти, как по виду из бедной семьи, так и богатой? – бусидо задавал вопросы, игнорируя возмущенную несанкционированным допросом мину мужчины за кассой. – Не было ли тут подростка с брошью викторианского льва? В темно-сером костюме и черной водолазке? У Вас же нет никаких подсобных помещений, каких-нибудь скрытых цокольных площадей?

– Нет, у меня нет никаких подвалов, – владелец салона уперся руками в стеклянную перегородку витрины под ним. – Простите меня, пожалуйста, сэр, но, может, Вы сперва объяснитесь, чью сторону представляете? Если Вы из ПКДА по делу об исчезнувшем сыне чиновника центрального дома, то предъявите, пожалуйста, документы, как это сделал Ваш коллега двумя днями раннее, когда пришел с аналогичным вопросом.

– Двумя днями ранее? – переспросил Спри.

– Ваши документы, – незамедлительно потребовал чуть было ущемленный в правах мужчина.

Спри вздохнул, захотел развести руками, но вовремя притормозил:

– У меня, к сожалению, с собой их нет. Он был в стандартной форме офицера ПКДА, верно?

– Я полагаю, мистер, что непременно сообщу в полицейский контроль о том, как какой-то тридцатилетний подозрительный мужчина с особым рвением интересовался судьбой пропавшего мальчишки, да еще с детальным знанием его атрибутов одежды. А вот документов, которые помогли бы идентифицировать его как служащего в правоохранительных органах, при нем не оказалось.

– Я Вас прекрасно понял. Спасибо за содействие. – Спри еще раз взглянул на полускрытый стенд с глянцевыми книжками и пошел прочь. Язычок колокольчика еще раз стукнулся об ударное кольцо – бусидо покинул мультимедийную лавку.

Ишиму Спроул завис на втором высотном эшелоне. В отличие от уличных заморозков, едва смягчаемых пушистым снегом, в салоне было тепло, хоть и мрачновато: ни одно здание по соседству с латом не излучало каноничный мегаполису полуночно-пурпурный штиль из неона. Закат был близок, как никогда. Пахло рисовой лапшой и жгуче-вкусовыми пряностями дальнего Восхода. Крео Спри со свистом втянул три волнистые макаронины, ее соевые брызги разлетелись по сторонам, задев в том числе приборную панель с ветровым стеклом.

– Так зачем ты пристал к продавцу лавки, Крео Спри? – пока оператор продолжал уписывать картонный удон – бумажный сосуд так и благоухал изобилием ароматов измельченных растений, – Аполло привел в действие дворник и смыл со стекла бурую кляксу от соуса.

– Ты же помнишь, – бусидо провел рукавом по увешанным остатками кунжута губам, – Ханаомэ Кид сказала, что ПКДА не являлись в район Кремниевых горбов, но слова владельца салона говорят об обратном.

– Я регистрирую ровно тридцать один случай появления офицеров ПКДА в данном районе за последние два дня, – омнифрейм будто хотел озадачить Крео.

– Ну и что, малыш? Может, они являлись в Кремниевые горбы по другим делам, а не 6-66Д.

– В любом случае, Крео Спри, я уже сказал тебе, что мультимедийный салон расположен в слепой зоне, и ни одного представителя ПКДА замечено по близости не было.

– Бред какой-то, – Крео демонстративно вышвырнул коробку с недоеденной лапшой из окна. – Не мог ведь он исчезнуть.

– Надеюсь, ты посмотрел, что под тобой никого нет, прежде чем так легкомысленно направить на утилизацию остатки блюда Оф-Об?

– Ладно, летим по заданному маршруту в Нью-Полис, – Крео ерзал в поисках удобной точки и, водя измазанными пальцами по экрану, вручную забивал координаты искомой местности. – Надеюсь, он подскажет, какие особенности постройки Нового Дэ’Вона не столь очевидны современной системе городского пространственного видеонаблюдения.

– Такого города еще официально нет на картах, он ведь только строится, – не по месту сумничал омнифрейм, – а отстраиваться ему еще долго придется, Крео Спри.

– Лучше бы ты подобрал мне хороший аудиоряд – пока мы будем лететь с восточного побережья на западное. Я же не смогу вечно тебя одного слушать. Так и с ума сойти можно.

– Позволю заметить, что ты уже дал небольшую слабину своему рассудку, решив, что знакомый архитектор, принимавший участие в строительстве ряда новодэвонских зданий, поможет нам понять, где могут укрывать Мишэ Моула. Он архитектор, но не розыскной офицер, Крео Спри.

– Да, и человек, изучивший градостроительные планы мегаполиса вдоль и поперек, – географическая точка была установлена, можно было трогаться, – в отличие от тебя, сумевшего лишь подобрать инфраструктурные планы Нового Дэ’Вона по образцам пятилетней давности.

– Это все, что имеется в сети на текущий момент, Крео Спри.

– Вот поэтому мы и летим к Дрейвогану.

– Думаю, вот эта тебе понравится. – Турбины Имишу-Спроул рявкнули, расширенное рабочее тело толкнуло лат в белесые небеса, чреватые скорой снежной пургой.

***

Один пустырь следовал за другим, и так до самого горизонта: обособленные невысокими столбами друг от друга квадратные участки были готовы принять на своих гравийных площадях рабочие бригады под строительно-монтажные мероприятия. Такой представлялась пустынная равнина, готовящаяся скоро стать первым отпрыском нового государства – возведение Нью-Полиса ознаменовывало для Независимых Звезд Континента ту часть свободы, которую автономное властное образование получало из сделки о выходе. Нью-Полис, по замыслу правительственных планировщиков, был единственным федеральным субъектом, чье нормативно-правовое регулирование исключало насаждение дополнительного внешнего законодательства. Тогда, как все агломерационные единицы северо-западной всегломерации, как ни крути, поголовно подписывались под механизм заключения рамочных соглашений с уже внешними для них, с момента выхода из ЗОП, учреждениями для объединено-полисного режима межгосударственного взаимодействия, Нью-Полис, в свою очередь, обретал режим свободной агломерации. Ни один эдикт, выпущенный из стен органов местного самоуправления, а тем более и директива, согласованная Общественным Надзором, не обязаны были удовлетворять внешние правовые поля. Город-небылица, куда с развивающимся по ветру платком неслись на кабриолетных латах вольные от идеологических предрассудков мечтатели, настоящие космополиты без вредоносных миазмов политико-идеологической самоидентификации.

Крео Спри, осматривая готовую расцвести округу, шел, как кот ученый, по цепи прямой. Мелом расчерченные контуры с дублирующими их голографическими лентами оставляли узкую колею между земельными участками, которые могли находиться в собственности неисчисляемого астеризма собственников. Крео подходил к уже начатому объекту капитального строительства, где в вырытом котловане трудились подрядные силы. Неподалеку, около шоссе, был припаркован грузовик с бивариаторной осью, ибо в пустынных местностях инсоляция позволяла гранд-скайстерам досыта напаивать фотовольтаические элементы натуральным зарядом энергии: вылетая на реактивной тяге из хмурой, укрытой непроницаемыми облаками центральной части полиса, крупногабаритный грузовик, достигнув западного побережья, опускался на дорожное полотно, тем самым осуществляя переход на электрический двигатель. Рядом с машиной стоял высокий человек, окруженный со всех сторон ликующими детьми, – маленькие кровопийцы в изношенных одеждах, наверняка, радовались полученным от незнакомца подаркам.

Спри подошел к котловану. Спиной к нему, опираясь на черенок лопаты, мужчина в каске, по всей видимости, корпевший на ряду с остальными членами бригады, отвлеченно усмирял площадку осоловелым взглядом: могло показаться, что активность в большой грунтовой выемке подстраивалась под дыхание ее замаскированного в спецодежде руководителя. Сейчас, когда темп трудоемкого процесса ненадолго спал и синие воротнички неторопливо наносили финальные штрихи, подготавливаясь к заливке фундамента, увлеченный медитацией над проделанной работой архитектор горделиво изучал каждый квадратный дюйм основания – из него зарождаемому плоду и предстоит вырваться; гравийно-глиняной утробе надлежало в скором времени представить свету дитя из стали и стекла.

– Это будет квадратная антипризма, скорее всего с восемью равнобедренными треугольниками, – молодой мужчина снял защитную каску, провел перчаткой хаки по густой шевелюре огненного налива и явил профиль с фонтаном лихой страсти в глазах. – Ну здравствуй, Крео Спри. Я уж думал, что унылая серость стен приюта благородного Гомера, как и молоко матери, которой у тебя никогда не было, впиталась в кровь и теперь разгоняемая по сосудам, так же омраченным тусклым новодэвонским бесцветием, не позволит вечно унылой душеньке вырваться в края, день и ночь купающиеся в знойных лучах светила.

– Он слишком много говорит, – через наушник заметил Аполло.

– Ты словно в зеркало посмотрел, да? – реакция бусидо последовала незамедлительно.

– Не понимаю, о чем ты, Крео Спри. Позволю предположить, в нем умер не один прозаик, а, может, упаси наши души, и не один поэт.

– Не быть тебе одним их самых видных архитекторов, маленький кремниевый ты чурбанчик, – в полголоса ответил своему невидимому спутнику Спри. – Для таких натур, как Дрейвоган, что ни укладка камня на цементный раствор так – целое произведение искусства.

– Видать, бормотание себе под нос ты тоже подхватил от одинокого томления в одной из безликих шард муравейника? – острота задиристого фортеля эхом отразилась в акульем оскале фигляра. – С какой, интересно, из личностей мне придется сейчас вести эту беседу, заведомо мной ненавистную?

– Я тоже рад тебя видеть, ловкач, – Спри пожал руку старому знакомому.

– …ненавистную от того, что так тяжко будет расставаться, когда тебе придется уйти, – улыбка сопроводила горестный кивок Дрейвогана к земле. – Я тоже рад тебя видеть, Крео. Столько лет, иди сюда, – по значимости приветствия истинно дружеские объятия занимают у мужчин второе место после утопания в теплоте тела любимого: разумеется, если этот любимый заслуживает такой обезоруживающей обе стороны искренности.

Мужчины шли по кромке участка, ниспадающее солнце уже успело обойти их размеренный променад. Плавное скольжение засыпающего шара к линии горизонта обагряло пустынные дали предзакатной томностью, как бы настраивая небесные лампы под непринужденный антураж в лад диалогу двух старых знакомых: обычно, так родные души беззаботно встречают вечер в чинном ресторане.