Текст книги "Дериват"

Всхлипы – чреда агонизирующего удушья, – звук застрявшего в костях лезвия. Спри, не теряя ни секунды, вырвался из концертного зала одного из самых кощунственных капищ; музыка – хоть и приглушенно – тонкими струйками продолжала изливаться из лекционной. Крео смотрел в темноту коридора, чреватую будоражащим ненастьем – мандраж подкосил всегда считавшего себя стоиком бусидо. Сквозь царство непроглядной черни прорвались очертания десантника – поиск причины неполадок с кабелем обернулся для него фатальным исходом. Военный удерживал толстыми подушечками перчаток тю-о меча, пробившего его грудную клетку. Не находящий слов инородному наросту на теле десантник упал на колени и сделал заключительный вздох. Лезвие хлестким рывком покинуло бронированную фигуру солдата – ассасин толкнул ногой обескровленную кучку плоти и медленно побрел к Спри.

– Стой! Назад! – Крео выставил ладонь подоспевшей Ханаомэ Кид, девушку отделяли какие-то пять метров от пригрозившего ей беглеца.

Убийца оценивающе изучал посмевшего остаться на месте мужчину в баллистической куртке армейской принадлежности, ее оттопыренный легким электрическим полем ворот едва скрывал силуэт чиновницы, отсутствующей в смертной смете «Третьего»: проскрипцию он получил от Б’Дода, Тринадцатого, в ходе инструктажа.

Делать было нечего, вывод всплыл в мозгу Спри – необходимо принимать бой. Один раз он одолел схожего противника, хоть и с помощью подставного человека в черном. Не смотря ни на что, бусидо был готов.

«Третий» резким движением пошатнулся. Карминовые светила, что только-только в лекционной привиделись Спри, нависли над алым колпаком ассасина. Убийца не успел и вскинуть тати, как неизвестное существо схватило его одной рукой за промежность, а другой за ключицу, проминая углеродное волокно вместе с металлом внутрь хрустнувших костей плечевого пояса. Оно подняло ассасина над стальной головой, знакомо отливающей серебром в редком мерцании инсталляционной лампы – те сверкали из анимированного окна комнаты «Пять Би», – и, не церемонясь, с легкостью увлеченного ребенка, что выпускает пух из порванного мишки, разорвало убийцу на две части. Разбросанные по полу, как мокрые косички мопа, внутренности подсвечивались светом пиксельной лампы: сияние исходило из глубины оконного изображения. Свет, преломляясь через кровяную кляксу, размазанную об умный стеклопакет, просвечивал напольное месиво тошнотворным пурпурно-алым цветом.

– Теперь быстро назад! – скомандовал Спри и, буквально, за два шага одолев расстояние между ним и чиновницей, цепко ухватил ее кисть и рванул за собой.

Они неслись, как могли. Инстинкты самосохранения бегущих перекрыли дурацкий соблазн взглянуть одним глазком на чудище, которое их преследовало: судя по стремительно наступающих ударам металла о такой же металл пола, создание почти вдвое сократило дистанцию между Бэей и Крео. Спри увидел, как уже близок был овальный корт, но что делать дальше, он не знал. На кольцевидном балконе, куда они бежали, вдруг появился единственный оставшийся в живых десантник:

– Жги его, Виндоуз! – Спри, все так же железно держа тоненькое запястье Бэи, забежал с ней за спину солдату, в мгновении ока водрузившего штурмовой огнемет для стрельбы от бедра.

Убийственное пламя напалма, словно оранжево-красная струя гидранта, топила двух с половиной метрового монстра. Теперь Крео Спри мог полноценно оценить без двух секунд разорвавшего его в клочья великана: это был то ли киборг, то ли робот, сплошь залитый легированным множеством самых твердых сплавов. Вмиг все стало не различаемым – огонь теперь дошел до пронзительно яркого состояния, когда невозможно было смотреть в его разинутую пасть.

– Бэа, где твоя винтовка-рельсотрон? – рявкнул Спри, чтобы перекричать нечеловеческое рычания подавляющего огня.

– Оставила в центре управления! – девушка показывала Крео, что необходимо отступать дальше, может, в саму аппаратную. – Бегом, за мной! – она наконец вырвалась из хватки бусидо и приказала идти следом.

– Оно отттт…ступило, – огнемет десантника утих. Военный смотрел во мрак, его врожденное заикание можно было спутать с симптомами безродного ужаса, сковывающего зубы от своего внезапного появления перед солдатом, – но это было обычное нарушение речи, подаренное по линии атавизма природой через целое поколение.

Спри, не спеша, подошел к огнеметчику, поглядывая вбок, чтобы видеть Бэю: вдвоем с десантников, они без разбору бегали глазами по содержимому коридорного проема, на миг ставшего потухшим прямоугольным полотном из кинотеатра – черный, как уголь, за ним невозможно было хоть что-то разглядеть в тоннеле. Оставалось гадать, на сколько далеко от них располагается чудище. Дыхание должно было бы выдать его – но создание не являлось человеком, оно было кибернетическим продуктом. В громогласном утверждении неминуемого рока из темноты проследовало обращение существа. Искаженный электрический голос говорил на покинувшем языке:

– Человеческое мясо очень питательно. Мои глаза теперь вдоволь насытятся хоть чем-то, отличным от прогорклого вкуса ржавчины трубных лабиринтов.

– Оно что, говорит? – Бэа стояла у лестницы, ведущей на другие ярусы подземного комплекса.

– Причем на покинувшем, – ни на секунду не отнимая взора, бубнил себе под нос Спри. – Живо, в комнату управления. Держи огнемет наготове, – кивнул десантнику Крео и, пятясь, оба принялись отступать к девушке.

Одна ступень за другой, пролет за пролетом – трое испытывающих страх члена экспедиции постоянно оборачивались, чтобы убедиться в отсутствии преследования неизвестным. Маленькое пламя подготовленного огнемета лениво покачивалось из стороны в сторону при каждом шаге десантника; утлая струйка зловеще подсвечивала окружающие стены. Они почти вернулись к комнате центрального управления, как вдруг все звуки мира словно прекратили существование – сплошная пустота пронзила муравейник. Где-то в дали стали шуршать сгибаемые под собственной ветхостью трубопроводные пустоты: их резкий лязг предавался рассказам о несуществующей жизни полимерного каркаса, трубы пели о нескончаемых страданиях своего неподвижного заточения.

– Заходим, быстро, – Крео впихнул обоих в помещение по управлению термоядерным синтезом и запер дверь изнутри на аварийный засов, имевший вид странной крестовой арматуры. Дернув что есть силы широкие ставни для убеждения в надежности цельнометаллической преграды перед существом, Спри отошел от нее поближе к Бэе и десантнику.

«Повтор записи сорока пяти миллионный трех ста шести тысячный семисот двадцатый раз» – донеслось из утробы помещения со стороны знакомого кинотеатрального закутка, где все так же пьянствовало просевшее полотно, а знакомое видео со старшим исполнительным офицером-ученым Ван Брюе повторно воспроизводилось на серой стене:

«Приветствую тебя. Говорит профессор Ноа Ван Брюе, по сути, старший исполнительный офицер-ученый комплекса … разумеется, после мисс Темпл …»

Крео тотчас же отрекся от окутавшей его предсмертной паранойи преследования, от которой сердечный ритм его компаньонов разрывал их вздутые сосуды. Буси-до все ближе подступал к импровизируемому экрану из бетона – все его внимание было устремлено не на бесполезную для повторного слушания болтовню профессора, а на его окружение. И тогда Крео Спри увидел это.

Выдавая не вмещающуюся в ракурс макушку легированной головы, Оно все по-прежнему мелькало за спинами коллег Ван Брюе, пока те копошились у токамака. Из-под овальных пластин, придававших существу видимость очеловечивающих бровей, вспыхнуло короткое замыкание двух красных рубинов: необычного цвета фоторезисторные глаза киборга как будто учуяли за собой слежку по другую сторону экрана и теперь холодным взглядом, выхолощенным живым содержанием, неотрывно следили за бусидо. Еще несколько секунд пронизывающей ледяным острием визуальной прелюдии, и, представлялось, что киборг разорвет бетонную ткань экрана, явившись из документального мира, а затем возьмется за человека – сгустка материалов куда меньшей прочности.

«… если вдруг Атлас ошибется в расчетах. А если он ошибется, то корректирующие катушки, ни коим образом не поддающиеся модернизации, не смогут угомонить выпучивания плазменного шнура из-за термоядерной несбалансированности…».

Оно всегда было с ними. Существо, киборг, которого профессор в дружелюбной манере любящего опекуна называл Атласом.

«… сейчас Атлас заканчивает дорожную карту по переносу этого нейтронного зверя в специальный кожух, который индусы призвались поставить в ИТЭР-3 на сегодняшнем конференц-коле. Посмотрим, что из этого выйдет. А вот и он сам… опять эти грузные шаги, проминающие пол.»

Спри, перебарывая нарастающий очаг колебания не унимаемой дрожи в конечностях, пытался налету осмыслить схваченные обрывки мрачной картины в одну последовательную смысловую мозаику злосчастных событий, что погубили группу Ван Брюе в стенах ИТЭР. Набивший оскомину в барабанных перепонках транзитный щелчок диамагазина в штатном режиме сменил очередную бесцветную подложку с пленкой. На глазах у группы воспроизводился ролик, пропущенный Спри по причине его марш-броска к лекционной «Пять Би».

– Эта штука что, – с трудом проглотил комок нервов военный, – помогала им с реактором? Она ведь нас здесь не достанет?

– И не на шутку взбесилась, – озадачено заметила Ханаомэ Кид. Девушка намеренно сблизилась с фигурой Крео, беспричинно считая его ауру безопаснее, чем даже вооруженный до зубов десантник.

Спри не реагировал, он продолжал внимать веренице проекционных событий, неотступно подходящих к фатальному апофеозу. Ван Брюе держал в руке стакан с алкогольным содержимым: ровно переливающаяся по краям сосуда жидкость гармонизировала с томной подсветкой гипсового бордюра на потолке; цвет напитка обманчиво ассоциировался с яблочным соком.

«Он один из людей, с кем я могу поговорить. Хм, забавно, я назвал его «людом». Еще забавнее выглядит тот факт, что ближе, чем робот, у меня друзей нет. Вот в такой безысходной яме безумия мы все оказались, давно сиганув с края в эту кромешную пропасть… После того, как мозги Атласа испеклись, мне стало совсем не по себе, даже Тэмпл отдаляется от меня – говорит, что я брежу. Коммуникация так и не восстановлена, а Аль-Басра укоризненно стал поглядывать на меня, будто я повинен в смерти МакКормик. Мы так и не установили убийцу, но он до сих пор среди нас, так как двери намертво запломбированы… если бы только Атлас был исправен. Именно у него имелась возможность управлять всеми системами комплекса, в том числе и входными шлюзами, – неумолимая судорога закачала кисть первого исполнительного офицера-ученого – небольшая волна алкогольной жидкости пролилась на пол, словно пробный прилив накрыл мол в преддверии надвигающегося шторма. – В последнем разговоре он вдруг подхватил за мной незаконченную мысль о бесконечности красоты человеческой мысли, которую он просто-напросто не мог понимать… но понимал! Он не тараторил сухими математико-статистическими расчетами свойственными роботам, он был изощрен и хитер в подборе каждого слова, будто сам всегда стоял за наиболее прославленными литераторами – просто ас. Говоря о Максе Рихтере, он мог часами подбирать поразительные аллегории к неизвестным мне полутонам, которые композитор пробуждал, по мнению Атласа, в оплетке нескончаемой вариативностью красот струны. Рихтер для него был натуралистом, наткнувшимся на нетронутый человеческой вседозволенностью ареал потерянного мира – его флору свежих звуковых колебаний и фауну волнующих чувства мотивов композитор жертвенно передал неравнодушному сердцу слушателя. Будь я более искушенной натуры, то непременно услышал бы заключенную словами Атласа в прозрачно-золотистой живице янтаря недюжинную драму Рихтера о – как там он говорил, -… потерявшейся в тесных стенах памяти трагедии солдата, изувеченного ужасами войны…»

Ханаомэ Кид весьма кстати приметила оставленную ею раннее на одном из столов винтовку-рельсотрон. Десантник, вцепившись в огнемет еще мертвее мертвого, медленно побрел к панорамному окну с видом на токамак.

– Я не слышу его, вообще ни единого ззззз… вука, – завороженные страхом глаза огнеметчика лихорадочно бегали по помещению. – Спри, хватит уже таращиться на этот дурацкий проектор!

«… может, это плазменный шнур на него так подействовал, ведь Атлас частенько заменял дистанционный манипулятор и демонтировал изношенные кассеты бланкета самостоятельно. Нейтронная субстанция вдохнула разум в стального дровосека. Да нет, чушь какая-то… Странно, только сейчас заметил, мысленно вспомнив комнату, где он вырубленный валяется, что его железное тело как будто перетащили с одного места на другое с момента моего предыдущего визита… очень странно…»

Запись оборвалась. Пятисекундное завывание проектора, бегущая рябь по стене. Знакомый щелчок – представление началось заново:

«Повтор записи сорока пяти миллионный трех ста шести тысячный семисот двадцать первый раз. – Все то же лицо руководителя центра вновь всплыло на экране: – Приветствую тебя. Говорит профессор Ноа Ван Брюе…»

Крео уловил странный звук привода каких-то пневматических пружин: его необъяснимый источник принадлежал месту, расположенному явно вне комнаты управления синтезом.

Панорамное стекло вдребезги разлетелось, его вспорола снаружи тяжеловесная сила, от которой осколки изничтоженного перекрытия безразборно рикошетили по всему помещению. Это был Атлас. Существо с грохотом приземлилось посреди комнаты; головокружительный прыжок размозжил плитку, пустив цепь трещин по периметру пола. Кибернетический организм, громыхая при каждом шаге, приблизился к десантнику, успевшему пустить по литому чудищу две огненные струи – но было поздно. Комариным укусом была воспринята Атласом хилая чреда напалмовых залпов. Андройд или все-таки киборг – неизвестно – ухватил солдата за горло своей полутораметровой рукой. Лопая шейные позвонки несчастного в сужающемся кольце кисти, робот резко обернул голову в сторону Беи и Спри. Существо выстрелом гаубицы пульнуло почти обезглавленного десантника в выходную дверь, прорезав телом ставни, словно разорванную изнутри консервную банку – тонколистовые лоскуты выпотрошенного проката выпучились наружу, по их стальным культям стекались ошметки органического ядра.

Атлас спешным шагом, не переходящим в бег – от чего чудище делалось еще более устрашающим – устремилось к двум оставшимся в живых.

– Сдохни, тварь! – Ханаомэ Кид не менее молниеносно, чем ход перемещения робота, произвела из рельсотрона выстрел электропроводной массы, озарившей почти сумеречную комнату управления всплеском синей бесшовной нервной текстуры. Намагниченный снаряд, попав аккурат в брюхо, унес высоченную тварь в другой конец комнаты. – Бежим!

Оба протиснулись сквозь образовавшуюся во вспоротой двери расщелину и пустились наутек, куда глаза глядят. Забежав за угол неизвестной локации, Ханаомэ Кид услышала, как ручные движки многокомпозитного зверя до конца разрывали металлические ставни, вставшие на пути исполинской фигуры.

Они выбежали на совсем незнакомое перепутье, в тревоге перепутав коридоры. Пульсирующий в висках грохот топота нарастал с каждым приближающимся шагом. Мужчина и женщина в панике высматривали спасательный путь побега, но ничего подходящего не посещало разум; сужающееся эхо тяжелой ходьбы Атласа намекало на скорое явление неостановимой машины убийств из-за ближайшего угла.

Крео подтянул к себе девушку и уперся одной ногой в стену, давая нанометровым зубцам подошвы адаптироваться к смене плоскости положения – с горизонтальной на вертикальную. Множество неприглядных бритв тут же впились в холодную стену, выпустив поле тончайших лезвий из мембраны подошвы на чуть большую, чем обычно, длину. Она схватилась за его шею и повисла обезьянкой, он же стал подтягивать себя шнурами изолированной проводки, попутно взбираясь по овальному разрезу стены. Оба спрятались за трубопроводами, прилегающими к потолку с небольшим зазором. Спри поднес указательный палец к губам – Бэа затаила дыхание, тем самым подавляя не на шутку взвинченный пульс.

Оно методично вышагивало под лежащими на миниатюрной трубной магистрали Крео и Бэей: первый, на всякий случай, прилип подошвами ботинок к потолку – если вдруг конструкция обвалится, они с девушкой продолжат висеть вопреки гравитации. Скрывшиеся как герои мультипликационного приключения на столь незатейливом месте, пара рисковала жизнью, так как отделявшим волоском от смерти для них было доброе слово, на котором держалась столетняя арматура: любой шорох, любой лязг под проминающими ее телами мог быть роковым. Атлас, не приметив их присутствие, миновал пару. Вскоре чудище растворилось в бесконечных коридорах муравейника.

Девушка повисла на вытянутой руке Спри, которую тот направил в сторону пола, встав на потолке во весь рост. Ханаомэ Кид аккуратно спрыгнула, а затем и сам Спри, дезактивировав паучью подошву. Оба оглядывались по сторонам: но ни знакомых помещений, выходов и тем более шнура-ориентира по близости не было. Они аккуратно шли по дефиле второго этажа, наступая на поверхность предельно деликатными касаниями.

– Я не знаю, как перезарядить эту штуку, – шептала Ханаомэ Кид, гнево постукивая по продолговатому полимерному кожуху, под которым вмещалась одна из электродных рельс.

Спри в молчаливой любезности аккуратно забрал из ручонок чиновницы не пропорциональную ее габаритам винтовку-бандуру и принялся ее изучать. Всякий раз, как раздавался посторонний шум, он нервно поглядывал в соответствующую сторону.

– Дебильная база Арджауи, – выругался про себя Спри, – никогда в них не разбирался. Вот это, кажется, амперный предохранитель.

– Стой, тихо. Смотри сюда, – девушка рванула напарника за баллистическую ткань рукава. – Кабинет первого исполнительного офицера ИТЭР-3. Тот самый ученый.

Крео вылупил глаза: действительно, базовые знания азбуки покинувшего языка позволяли прочитать имя того, кто занимал рабочее помещение.

– Ван Брюе, кабинет чертового Ван Брюе. Пойдем.

Девушка надавила ему на грудь ладонью, останавливая дальнейшее движение:

– Стой, стой. Не кажется ли тебе лишним, идти туда, когда нас преследует эта штука? Нам надо выбираться отсюда. Может, Дуэ с гео-сервисниками уже ищут нас?

– Ты хотела узнать природу непонятного излучения? Хотела? Так вот даже группе ученых, судя по записи, не удалось ее понять. Мы с тобой – мечущиеся по узким тропам лабиринтного манекена мыши: не знаем, куда идти дальше, постоянно упираемся в тупик. Я подозреваю, что Ван Брюе все-таки узнал что-то и, может, разгадка ведет намного дальше стен реликтового термоядерного реактора концентрационной зоны. Только этот давно померший человек является нашей единственной зацепкой, и он, наверняка, что-то оставил в этом кабинете.

– Все, кончай. Идем, я поняла. Ты прав. И отдай мне эту пушку

Девушка выхватила непомерно здоровый ствол и отперла дверь в кабинет Ван Брюе. Стальная, как, практически, все в комплексе, дверь закрылась на магнитные замки. Спри повернул щеколду электрического засова – теперь точно никто не откроет снаружи. Мужчина оглядел комнату, знакомство с которой, оказывается, уже состоялось заочно в моменты последнего отрывка с документального фильма: даже не потрепанная временем бутылка недопитого ученым алкоголя стояла на прежнем месте.

– Бинго, – удивился открытию Спри.

– Что?

– Ну так говорят, когда находишь что-то ценное.

– Никогда не слышала, – безразлично отрезала девушка и продолжила оглядывать каждый закуток комнаты.

– Пространственный перевод, – скомандовал программе через гарнитуру Спри.

Буси-до подошел к столу, на нем стояла громадная книга, перевернутая в открытом виде набок – допотопный складной компьютер. Коридорные отзвуки трубопроводного скрежета и непонятного гула, как ни крути, проникали в помещение и не могли не тревожить беглецов предзнаменованием надвигающейся расправы: она где-то там слонялась по неизвестной части подземки.

– Последняя видео запись, – Спри повторял за голосом из наушника, переводящим интерфейс компьютера. По его залитому экранной подсветкой лицу забегали тени всплывших иконок рабочего стола. – Посмотрим, что Вы нам оставили напоследок, господин-ученый.

– Крео, – внезапно потребовала его внимания чиновница, – этого не может быть.

– Что такое? – Спри не отступая от стола, пытался вглядеться в объект изучения Ханаомэ Кид.

– Воздухоочистительная система работает. Видимо, в аварийном режиме, – тонкие пальцы побегали по корпусу коробочки, через которую осуществлялось управление системой кондиционирования. – Она включается только тогда, когда в комнате кто-то есть.

– И? – Спри по-прежнему не понимал, к чему клонит женщина.

– Табло системы зарегистрировало нас с тобой только что, но тут также указано, что доктор Ван Брюе был здесь вчера! – Ханаомэ Кид с глазами, наполненными первобытным страхом, искала ответной реакции в физиономии Спри. Тот не мог сомкнуть веки – так сконцентрировано он вплелся мыслями в оглашенную сумятицу.

– Воспроизвести, – приказал голосовому помощнику Крео, и ноутбук у него под рукой заверещал под гулкое вращение подкорпусного вентилятора.

«Эта запись, если ее обнаружат, будет загружена на облачный диск ИТЭРовских серверов, – это был все тот же Ван Брюе. Его голос лишился эмоций. Только лишь признаки угасающей жизни проявлялись на лице: леденящим душу распадом они съедали человеческий организма. Место съемки не похожее на остальные: возможно, какая-то лаборатория. – Все это время нас убивал Атлас. Именно он взорвал Гладкову, убил МакКормик, разворошив бедной девчонке глазное яблоко, и безжалостно расправился со многими другими моими друзьями и коллегами. Аль-Басра лишился руки, когда мы трое поймали ублюдка в ловушку: офицера выкинуло через открытый шлюз наружу, но Атлас в последний момент своего функционирования успел его закрыть. Эта тварь убила Тэмпл, Элизабет умерла у меня на руках – единственная, ради кого я хотел добраться до истинны чертового плазменного организма, все так же висящего в вакуумной камере на каком-то собственном магнитном поле… Черт меня дери, я так ничего и не понял. Но нужно все довести до конца, хотя бы… хотя бы ради Лиз, – ученый харкнул кровью: неминуемая погибель подползала в ускоренном порядке. – Я уничтожил Атласа, отрубил его, хоть и сам сильно получил на орехи. С этим бериллиозом я не жилец, ведь никого, кроме меня, в живых не осталось, а выхода нет. Может, Аль-Басре удалось выкарабкаться и сообщить всему миру о случившемся… если этот весь мир еще сам не погрузился во тьму. Южно-корейцы поставили нам нейротрансформатор что ли… не помню точно, как они назвали эту штуку. Она была призвана на время переместить оцифрованный мозг в титановую черепушку робота на случай, если потребуется ювелирное вмешательство человеческих рук по работе с синтезом. Однако Атлас безупречно справился сам, и нейротрансформатор не пригодился. Ну вот сейчас зато и испробуем этот азиатский прорыв биоинженерии, – кашель первого исполнительного офицера стал невыносим.»

– Что же ты натворил, Ван Брюе? – удивлению Спри не было границ.

– Он что? Перенес свое сознание в робота, который до этого вырезал всю станцию? – Бэа не отрывалась от монитора.

«Надеюсь, мозг оцифруется полностью, а все синоптические связи в целостности перенесутся в нейросеть робота. Электромагнитный импульс, которым я вырубил Атласа, наверняка, смыл с его искусственного мозга всю память. Очень надеюсь, что перемещусь в кибернетическое тело без сюрпризов на той стороне… прости меня, Лиз. Это нужно сделать… ради тебя… Хочу увидеть, хоть и не своими глазами, как мы, люди, сможем в руках нести энергию солнца. Надеюсь, коллеги из Индии не оплошали с кожухом. Он сейчас где-то в ОАЭ – должны были везти оттуда с очередной выставки. Подумать только, над Землей нависла угроза, а они в игрушки играют – экспозиции устраивают в своих полуторакилометровых замках…»

Крео увидел, как к вертикально поднятому операционному столу в распятом положении было приковано высоченное деяние беспечных человеческих рук, его безжизненный корпус по-прежнему сверкал серебряным наливом. Ученый застыл подле Атласа: он наверняка представлял всю свою последующую жизнь, готовился к оковам неестественного для человека обличия в виде смертоносной консервной банки.

«Прости меня, Лиз…»

Ван Брюе сделал неуверенный шаг в сторону стального гиганта-продолжателя своей жизни, запись завершилась. Не сохранилось иных визуальных свидетельств о существовании этой противоречивой фигуры науки в громоздком человеческом сосуде из плоти и крови.

– Ты слышала? Опять упоминание о каком-то кожухе. – Видеоряд давно померк, оставив на экране лишь белую стрелочку курсора, но Спри шизофренически жаждал зацепиться за что-то еще в сплошных сумерках окошка проигрывателя.

– ОАЭ, не знаю, что это. – Как только Бэа завершила фразу, пробирающий до костей топот экспоненциально стал прорастать из глубин тоннеля за дверью.

Девушке причудилось, будто вот она одна дома, и вдруг внезапное наваждение о присутствии неизвестного в стенах квартиры как повергнет ее в оцепенение. Были ли доносившиеся из прихожей шаги – акустическим обманом от копытного гарцевания неугомонных соседей сверху? Или это было подступающее зло, прикрытое не особо зорким смирением жильца с ущербностью звукоизоляции здания. Ханаомэ Кид никогда не думала, что детские страхи прорежут ткань реальности и выкарабкаются из воспоминаний о беспощадной игре воображения с уязвимым ребенком в форме широкоплечего великана, в сжатых кулаках которого наверняка еще перемалывались куски вырванного у десантника кадыка. Еще более могильно-леденящим – в те моменты, когда отец оставлял совсем крохотное чадо одну дома – для Бэи была постоянно отгоняемая неокрепшим частоколом ее юной психики мысль о том, что вдруг она сама очутится, по неведомой бесчеловечности судьбы, в логове неизвестного зла – не по собственной воли переступит порог и будет отдана на растерзание отродию дремучих лесов.

Слизистая оболочка чуть было взмокла от представших взору девушки ужасов, так непредсказуемо и безбожно всплывших из похороненных взрослением фобий. Но, как и на любое расстройство приходилась отрезвляющая пилюля, так и у Ханаомэ Кид был под рукой ответный удар бодрящей энергии монстру, посмевшему-таки в сплавленном металлическими костями скелете явиться за испуганной девочкой спустя столько лет. Чиновница сняла амперный предохранитель на Арджауи шестьдесят четыре.

По ощущению, Атлас был в метрах десяти от кабинета Ван Брюе – не больше. Однако, неизвестно, был ли это чудесным образом сохранившийся остаток садистской программы, которая расправилась с группой ИТЭР, за исключением одолевшего ее Ван Брюе, или это был сам первый исполнительный ученый, потерявший власть над разумом в заточении трех-, а, может, и четырехсотлетнего получеловека. Оставалось всего каких-то три метра, чтобы выяснить это. Серия величественных шагов по ту сторону двери, и тишина – оно остановилось. Ни выдающее любое живое существо дыхание, ни произвольное смачивание ротовой полости с неминуемым глотком собирательной слюны, ни даже легкого похрустывания в неумолимо изнашиваемых суставах – ничего живого не существовало в телесном каркасе гиганта, стоявшего ровно по ту сторону двери. Оно смотрит, изучает нас, вспоминает лик человека как такового, думала Ханаомэ Кид в ту невыносимо растянувшуюся паузу затишья.

Двигательные системы суставчатых волокон неизвестного кроя без намека на милосердие натянули металлические пластинки кулака: Крео ожидал в ближайшие секунды скоротечное подавление их позиции немезидноподобной карой Атласа. Но ничего не происходило. Удушающий вакуум беззвучности испытывающим давлением стачивал хладнокровность обороняющихся.

– Как приятно вернуться домой, в теплое, уютное убежище, – нечто заговорило из-за двери. – Полакомиться забредшей в мое же логово дичью.

– Сдохни! – Вырвалось из Бэи.

– Стой, нет! – но было уже поздно. Выстрел электропроводной массы вынес дверь с петлями, оставив на ее поверхности обугленное месиво капающей материи.

Крео выхватил штурмовой магнитный ускоритель и медленно проследовал к проему, Бэа от него не отступала. Мужчина взглянул за левый угол косяка, затем – за противоположную боковую стенку. Каким бы устрашающим ни был риск нарваться на рубиновые огни робота, Спри беззастенчиво вырвался из кабинета – пусто, никого: словно Атлас им причудился.

– За мной, там лестница, – аккуратной поступью оруженосец ткнул стволом в другой конец коридора. – По ней, думаю, выйдем на корт и отыщем кабель.

– Куда оно делось? – Бэа будто была разочарована отсутствием монструозной конструкции. – Что за чертовщина?

– Нет времени, вперед, – Спри с неискорененной будоражащей игрой в кошки мышки обходительностью нежно обхватил руку чиновницы чуть ли ни на уровне подмышки и повел за собой.

– Да сама я, сама, – дала в конце концов свободу негодующему тону девушка и пошла в сторону пролета.

Чудище словно испарилось, словесное «заклятие-пожелание» роботу сыграть в ящик, употребленное Ханаомэ Кид с менее эвфемистической любезностью, не могло обладать такой разительной порчей – но след Атласа простыл.

Пара выбралась к амфитеатру, глотнув свежесть визуально успокаивающего вида на криостат, за которым в вакуумной камере методично выжидал уже пятое столетие раскаленный шнур: гордость тритиево-дейтериевой конвекционной смеси была усидчивее самой ревнивой к своей девственности пуританской душонки. Хватило небольшой пробежки по одной трети дугового участка чтобы оба выживших уперлись в нужным проход. Он протягивал паре рукотворную пуповину из мрака, ставшего им близким за это время, – канат вел к спасательному шлюзу.

– У него же есть доступ ко всем системам, помнишь? – тревожно обозначила свои сомнения в спасении Бэа. Они уже прошли около половины гигантской кишки. – Ван Брюе говорил.

– Считаешь, оно специально открыло двери, чтобы заманить нас в смертельную ловушку? Почему же он раньше сам этого не сделал, чтобы выбра…

Животный рев встал на их пути, прервав тормозящий работу легких диалог парочки. Оба попятились.

– Оно что? Имитирует звериный вой? В край решило нас напугать? – Бэа тряслась, схватившись сзади за бронебойное плечо Спри. – Аккуратно!

– Черт! – повернувшись на сто восемьдесят градусов лицом по направлению к зоне токамака, Спри левой рукой ограждал запуганное создание, а правой вскинул на изготовку рельсотрон. Это был Атлас: киборг, неестественно вписавшись в высоту тоннеля, стоял в пол оборота с опущенным титановым котлом и глядел исподлобья лицом, до озноба пугающим очеловеченным конструкторскими швами и желваками – это был крик отчаяния и неутолимой ненависти к своему порочному существу, переигравшему время ценой жизни.