Текст книги "Расследования комиссара Вернье"

– Мадам, – Вернье еле сдерживался, чтобы не взорваться в ответ, – возможно, Вы просто забыли… Возможно, лошадки там просто не было…

– Не порите ерунды! – вскричала мадам Дюшон. – У меня с памятью все прекрасно! Если я говорю, что лошадки нет, значит, ее нет.

– Мадам, – сквозь зубы цедил комиссар, – возможно, она просто выпала.

– Из закрытой коробки?

– Да. Я как раз послал своего помощника посмотреть, не обронили ли ее случайно, когда доставляли коробку. Знаете, нынешняя молодежь такая безрукая. Не мне Вам объяснять, с кем приходится работать.

– Кончено, – язвительно хмыкнула старушка, – ведь у них такой начальник. Ну и где Ваш помощник? Сколько он будет бегать? Или Вы просто мне морочите голову?

– Ну что Вы, мадам, – нелепая улыбка на лице Вернье начала превращаться в гримасу. Весь свой гнев, разрывавший его внутри он переключил на Жиля.

«Где его черти носят? Уже давно пора вернуться. У нас не столько много антикварных лавок, чтобы потратить на них полдня. Если через пять минут он не вернется, я не знаю, что я сделаю. Пока не знаю. Но, клянусь, этот день он запомнит надолго…»

– Я не собираюсь ждать целую вечность, – мадам Дюшон поднялась со стула и решительно направилась к выходу. Вернье метнулся за ней следом.

И в этот момент в дверях показался взмыленный Жиль. Вернье хватило и сотой доли секунды, чтобы понять, что Жиль нашел злополучную лошадку.

– А вот и мой помощник! – не давая Жилю сказать и слова, Вернье подхватил старушку под руку и оттащив ее от двери чуть ли не насильно усадил на стул. – Вы ведь нашли лошадку? Я же Вам говорил, что ее просто обронили. Где Вы говорите ее нашли? В коридоре? Возле дежурного? Ай-ай, какая неосторожность. Я разберусь. Я обязательно разберусь с этим. Ну, что Вы стоите как истукан? Давайте скорее лошадку. Мадам начинает нервничать. Вот, прошу Вас. Это она. Целая и невредимая. Надеюсь, теперь вы удовлетворены.

– Вполне! – старушка выхватила лошадку из рук комиссара и, не глядя, засунула ее в коробку к остальным безделушкам.

– Рад Вам услужить, – Вернье рассыпался в любезностях.

– Вот только не надо притворяться, господин комиссар. Я же знаю, какая у нас с Вами обоюдная антипатия, – и, сунув коробку под мышку, мадам Дюшон удалилась.

Вернье и Жиль наконец-то смогли облегченно вздохнуть.

Жиль – оттого, что ему больше не нужно бегать сломя голову по всему городу. Вернье – оттого, что весь этот кошмар закончился. Даже приливы ярости и гнева улетучились вместе с этой тошнотворной мадам Дюшон и ее бесполезным хламом.

– Великолепно сработано, Жиль! – комиссар дружески похлопал помощника по плечу. – Ну, рассказывайте, где вы ее нашли?

– В лавке у Норштейна.

– Черт! – взревел комиссар. – Но это же самая дорогая лавка в городе! И сколько вы отдали за эту побрякушку?

Жиль ответил. Вернье взревел еще громче.

– Да за такие деньги можно купить сотню таких лошадок! Этот старый мошенник Норштейн Вас попросту надул.

– Но Ваша репутация стоит дороже, – Жиль начал оправдываться.

– Тут Вы правы, – Вернье сбавил пыл. – Тут Вы совершенно правы. Черт бы побрал эту старуху. Ее визит обошелся мне слишком дорого. И для кошелька и для моей нервной системы. Хотя… Чего не сделаешь для спасения собственной репутации. Кстати, о репутации. Как поживает наш отчет? Надеюсь, он готов?

Жиль только уныло вздохнул.

Любовь как повод для убийства

Они сидели друг напротив друга. Грузный комиссар Вернье и эта хрупкая женщина. Вернье молчал, женщина говорила. Тихо, без эмоций, лишь изредка смолкая, чтобы перевести дух, собраться с мыслями и вновь продолжить свою исповедь.

Женщина говорила. Вернье молча внимал ее словам, лишь изредка извлекая из пухлой папки какие-то бумажки, пробегая по ним глазами и засовывая их обратно.

Женщина говорила. Вернье слушал. И так продолжалось около часа. Жиль даже начал немного нервничать. Было странно наблюдать, как строптивый комиссар Вернье, привыкший по большей части разрешать все вопросы криком, не проронил за это время ни слова, не задал ни одного вопроса, не выкурил ни одной сигареты. Или он просто спасовал перед этой тоненькой, как былинка, застенчивой, словно школьница, женщиной? Но это было так не похоже на Вернье. Надменного и строптивого. Неукротимого и заносчивого комиссара Вернье.

Жиль не слушал, что говорила женщина. Он ждал. Он ждал, когда его начальник выйдет из состояния заторможенности и начнет действовать. Начнет маятником метаться по кабинету, засыплет подозреваемую тысячей вопросов и, не дожидаясь ответов, начнет выдвигать тысячу версий, пытаясь вывести свою жертву из равновесия, одну за одной станет курить свои вонючие сигареты… Но ничего этого не произошло.

Когда женщина в очередной раз замолчала, Вернье по ее растерянному виду понял, что все сказано. Он еще раз выудил из папки какую-то бумажку, долго и усердно изучал ее, потом отложил ее в сторону, шумно втянул в себя воздух и выдохнул только одну фразу:

– Зачем? Зачем вы это сделали?

Женщина отрешенно посмотрела на комиссара.

– А разве они имели право жить, когда мой сын мертв?

Жиль напрягся. Вот сейчас Вернье извергнет весь поток негодования и спесивости. Но вместо этого комиссар спокойно произнес:

– Продолжайте.

Женщина потерянно опустила глаза.

– А что продолжать? Моего Рене больше нет…

– И вместе с ним Марго Ларош, Николь Ану, Софи Штайн… Мне продолжать?

– Не стоит, – женщина устало вздохнула.

– Хорошо, что вы осознали свою вину. Не стали отрицать свое причастие к убийству этих ни в чем неповинных девушек…

Женщина невольно улыбнулась.

– Что такого смешного я сказал? Убийство невинных девушек не такая уж и веселая штука.

– Не такие они уж и невинные, – женщина перевела взгляд на окно.

– И чем же их вина, позвольте узнать?

– Их вина в том, что они живы, а мой сын нет.

– Послушать вас, – неожиданно вспыхнул Вернье, – так и я, и мой помощник должны были угодить в ваш список.

– Вы к этому не имеете никакого отношения.

– А они? – в голосе Вернье начали проскакивать гневные нотки. – Какое отношение они имели к гибели вашего сына? Насколько я в курсе, ваш сын попал в автомобильную аварию. Несчастный случай и не более того. При чем тут эти девушки? Их даже не было рядом!

– Их вина в том, что они остались живы, а мой сын нет, – упрямо повторила женщина.

– Черт! – Вернье ошеломленно вскочил со своего места. – Вы понимаете, что вам теперь грозит?

– Мне все равно, – женщина бессмысленно продолжала смотреть в окно.

– Как хотите! – Вернье изнеможенно шлепнулся обратно в кресло. – Жиль, вызовите дежурного. С этим делом все понятно!

Комиссар схватил папку и небрежно зашвырнул ее в ящик стола.

– Простите, мадам, но я больше ничем не могу вам помочь.

Женщина ничего не ответила.

Вошел дежурный. Женщина медленно поднялась со стула и неторопливо проследовала за полицейским. Возле двери, она на мгновенье остановилась и повернувшись к комиссару, тихо произнесла:

– Вам этого никогда не понять. Вы ведь никогда и никого не любили.

Сказала и вышла в коридор.

И тут Вернье словно подменили.

Последние слова подействовали на него словно бомба. Комиссар взревел:

– Чертова баба! Прикончила шесть человек и думает, что так и надо! Нет, вы только посмотрите на нее! Другая бы на ее месте волосы на себе рвана, локти кусала! А эта? Ни тебе слезинки! Ни тебе раскаяния!

Жиль удовлетворенно наблюдал, как комиссар носится из угла в угол, сердито размахивая руками.

– А как на нее вышли? – Жиль понимал, что в этой истории не все так просто.

– Случайно, – Вернье перестал метаться по кабинету, плюхнулся в кресло и закурил. – Совершенно случайно. Если бы не соседи, не знаю, как долго мы бы провозились с этим делом. Это они учуяли запах и вызвали полицию.

– Запах? Что еще за запах?

– О! – Вернье выпустил колечко сизого дыма. – Запах – это слишком мягко сказано. Это была вонь. Вонь от разложившегося трупа. Вы даже не представляете себе, мой дорогой Жиль, на что способны женщины! Вместо того, чтобы похоронить своего сына, как это подобает по всем правилам приличия, эта мадам устроила у себя дома нечто вроде некрополя. Труп, разумеется, рано или поздно начинает гнить. А где гниль, там и вонь. Нужно быть медиком или на худой конец фармацевтом, чтобы знать, как избавиться от этого ужасного запаха. Но, увы, познания медицины у этой дамочки ограничиваются лишь знанием средств от бессонницы и поноса. Поэтому она и пыталась перебить эту вонь духами. Но ни одни духи, даже самые стойкие, не способны заглушить запах гниющей плоти. Кстати, Жиль, вы не могли бы сменить свой одеколон?

– Одеколон? – Жиль не ожидал такого резкого перехода.

– Да, – Вернье вдавил окурок в пепельницу и закурил по новой. – Купите себе что-нибудь поприличнее. У этого слишком тошнотворный аромат.

«Что уж говорить про ваши сигареты!» – про себя проворчал Жиль, но вслух произнес:

– Хорошо, я учту ваши пожелания.

– Так вот, – Вернье с наслаждением посасывал сигарету. – Соседи унюхали вонь и вызвали полицию. Но это еще что! Полиции и не такое доводилось видеть. Но то, что они там увидели, потрясло даже самых стойких. Мухи. Тысячи. Миллионы мух. Они были везде. На окнах, на стенах, на потолке. Они жужжали так, что нельзя было услышать собственного голоса. Они ползали под ногами, скрыв под собой ковер. Миллиарды огромных толстых мух и еще столько же их мерзких личинок…

Жиль ощутил, как тошнота подкатывает к его горлу.

– А нельзя ли обойтись без этих подробностей?

– Как хотите! – Вернье обиженно засопел.

– А девушки? Причем тут девушки?

– Это просто, – Вернье выплюнул сигарету. Рассказ о полчищах мух он считал гораздо более занятным, чем убийство каких-то там девушек. – Мать погибшего посчитала, что виной его гибели является его возлюбленная. Но поскольку ни имени, ни адреса, ни как выглядит очередная пассия ее сына женщина не знала, она решила действовать наверняка. Раскопав в записной книжке сына записи обо всех девушках, она начала действовать. Хладнокровно и уверенно. Марго Ларош она отравила. Николь Ану под предлогом поговорить о сыне она вызвала на встречу и сбросила ее с моста…

– Но ведь девушка могла и выжить, – Жиль невольно перебил монолог комиссара.

– Могла, но не выжила! – недовольно пробурчал Вернье. – А вы бы выжили, если бы вам привязали камень на шею?

– Простите, господин комиссар, – Жиль осознал свою оплошность. – Продолжайте, пожалуйста.

– Потом были Софи Штайн, Валентина Делерю, Анна Мэй. Ничего интересного. Заурядные убийства. Без извращения, без насилия, без фантазии. И заметьте, мой дорогой Жиль, никаких свидетелей, никаких следов, никаких зацепок. А это даже матерым маньякам не всегда удается. Только вот с шестой девушкой вышла небольшая загвоздочка. Жанна Бойль. Вот про кого бы нашим графоманам книги писать! – Вернье восхищенно взмахнул руками. – Ну не захотела она с первого разу умирать. Толи отрава была слишком слабой, толи девушка оказалась слишком крепкой, но все закончилось банальным расстройством желудка. Девчонка даже не поняла, что произошло. Но нашу мадам этим не остановить! Она выждала момент, когда Жанна возвращалась с работы, и на всем ходу налетела на нее на своем фордике. Но и тут невезение! Бойль отделалась лишь парой царапин. Взаимные извинения. Ох, какая я рассеянная! Ну что вы, мадам, это я невнимательная! И они чуть ли не лучшие подруги. Мадам запаниковала. Таких промахов у нее еще не было. Но остановиться мамаша уже не могла. Она приглашает Жанну на прогулку, вроде бы как компенсация за причиненные неудобства. Бойль по своей наивности соглашается. Они едут на какую-то станцию и наша мадам, вероятно начитавшись Толстого, толкает девушку под проходящий поезд.

– И на этом все закончилось? – Жиль с увлечением слушал рассказ комиссара.

– Если бы! – Вернье снова закурил. – Эта девчонка словно заговоренная. Короче, она отделалась парой переломов и сотрясением мозга. Сейчас она в больнице. Еще недельку и она сможет вернуться домой.

– А как же наша серийная убийца? Она ведь, наверное, узнала, что Жанна осталась жива?

– Разумеется! – находчивость Жиля позабавила комиссара. Он перестал дымить и, загасив недокуренную сигарету, направился к выходу. – Но довести свой план до конца ей не удалось. В дело вмешались соседи. У вас есть соседи?

– Конечно, – Жиль был обескуражен таким вопросом. – Весьма приличные люди.

– Так вот, – Вернье дружески похлопал помощника по плечу, – никогда не доверяйте соседям. Даже если они весьма приличные люди. При удобном случае они с превеликой радостью сдадут вас полиции. Как говорится, из благих побуждений.

– Нет, – Жиль недоверчиво покачал головой. – Это невозможно.

– А то, что обычная добропорядочная женщина, любящая заботливая мать, ничем не примечательная, ни в чем ранее не замешанная отправила на тот свет шесть человек? Это возможно?

– Ее тоже можно понять, – Жиля изрядно утомила эта история. Ему хотелось поскорее выбраться из этого душного прокуренного, насквозь пропитанного убийствами, мошенничеством, воровством и еще множеством злодеяний помещения и отправиться домой, где нет подозреваемых и преступлений, нет нескончаемых допросов и бесконечных дознаний. Где жизнь протекает тихо и размеренно без всяких домыслов, догадок и предположений. Где нет комиссарской напыщенности, властности и чопорности. И он был уже там – в тишине и уюте, покое и неге. Заботливо укрытый теплым пледом, с чашкой горячего ароматного кофе. И рядом его ласковая, любящая Кристин.

– Понять? – резкий окрик Вернье отбросил прочь плед, кофе и обожаемую Кристин. – Разве это можно понять? Чтобы это понять, нужно уразуметь мотив, причину! Найти оправдание, в конце концов! Вы можете найти оправдание содеянному этой мамашей?

– Кажется да, – бездумно произнес Жиль и сам испугался сказанного.

– Вот как? – глаза комиссара округлились. – Ну и в чем тут причина? Поделитесь, если вас не затруднит, своими мыслями на этот счет. Просветите, так сказать, коллегу.

– Любовь, – только и смог выдавить из себя Жиль.

– Что? – Вернье недоумевал.

– Любовь, – повторил Жиль. – Эта женщина любила своего сына. Даже слишком любила. И из-за своей любви она сошла с ума. Она даже не осознавала, что делала.

– Никогда не слышал, чтобы любовь служила поводом для убийства, – такое заявление помощника повергли в комиссара в транс.

– А вы когда-нибудь любили, господин комиссар? – перед глазами Жиля вновь возник нежный образ Кристин.

– Какое вам до этого дело! – Вернье рассерженно выскочил из кабинета.

– Тогда вам этого не понять, – вслед комиссару негромко проговорил Жиль.

Дело о трех миллионах

Вернье психовал. Всего лишь полчаса назад он выкурил последнюю сигарету, а сейчас снова изнемогал от желания закурить. Он перерыл все ящики, перетряс все папки, он даже не побрезговал заглянуть в урну в поисках случайно завалявшейся сигаретки. Но все его старания были тщетны. Ни в ящиках письменного стола, ни в книжном шкафу, ни в карманах собственного плаща ничего не было. Даже полная пепельница убила последнюю надежду комиссара сделать хотя бы одну затяжку.

– И все эта дурацкая привычка докуривать сигарету до фильтра! – упрекал себя Вернье. – Все! Решено! Бросаю курить! Давно пора избавиться от этой вредной манеры! Да и для здоровья оно полезней…

Вернье тоскливо вздохнул.

– Черт! Как же хочется курить!

Вернье высунул голову в коридор.

– Рамье! – кликнул он дежурного по участку. – У тебя закурить не найдется? А то у меня сигареты закончились.

– Вы же знаете, господин комиссар, – добродушно ответил Рамье, – что я не курю.

– А напрасно! – рявкнул Вернье и захлопнул дверь.

Кончено, ему ничего не стоило попросить того же Рамье сбегать в ближайший киоск и купить пачку сигарет. Но кое-кто мог воспринять эту невинную просьбу как злоупотреблением служебным положением. А раздувать целую историю из пустяка Вернье не хотелось. Так же как и не хотелось идти за сигаретами самому. На улице накрапывал дождь, а у Вернье после телефона на втором месте самых ненавистных вещей стояли сырость и слякоть. Так что комиссару оставалось только озлобленно метаться по кабинету, чтобы хоть как-то заглушить дикое желание втянуть в себя пару клубов едкого дыма.

– И где это Жиль запропастился? – Вернье попытался отвлечься, переключить свой мозг на другую тему. – Уже как полчаса назад он должен быть на работе! Неужели он и сегодня проспал? Ну, на этот раз ему это так не сойдет! Я ему устрою разнос по полной программе! Почему я – комиссар полиции со стажем, с множеством благодарностей от начальства должен приходить на работу вовремя, а какой-то там мальчишка позволяет себе постоянно опаздывать! Все! Точка! Сегодня же потребую от него рапорт на увольнение. Пусть катится ко всем чертям! Хотя нет… Лучше я переведу его в отдел к Курто. Вот уж где он…

Но закончить фразу Вернье не успел. Дверь кабинета тихо открылась и на пороге появился довольный Жиль. Стряхнув воду с зонтика, он негромко и любезно произнес:

– Доброе утро, господин комиссар.

– Можете не раздеваться! – вместо приветствия рявкнул комиссар. – С данного момента вы поступаете в распоряжение Курто!

– Надолго? – не обращая внимание на повышенный тон Вернье, поинтересовался Жиль.

– Навсегда! Мне больше не нужны помощники, которые не умеют приходить на работу вовремя!

– Значит, дело господина Леви тоже передать Курто? – немного разочарованно произнес Жиль.

– Леви? – Вернье поубавил пыл, – Какого еще Леви?

– Господина Леви, – Жиль сложил зонтик и спокойно повесил его на спинку стула, – которого ограбили на прошлой неделе.

– Черт! – Вернье хлопнул себя по лбу. – Как же я мог об этом забыть! Ну уж дудки! Курто обойдется! Кому-кому, а ему я никогда не доверю такое деликатное дело. Пусть лучше возится с карманными кражами. Такие дела как раз по нему.

– Насколько я понимаю, – Жиль невольно улыбнулся, – мой переход к Курто откладывается?

– Хватит о Курто! – Вернье снова вспылил. – Вы лучше мне разъясните, почему вы опоздали на этот раз? Только придумайте сказку поинтересней. А то мне надоело слушать про не прозвонивший вовремя будильник, про сломавшийся трамвай и несчастных старушек, которых вы по полдня переводили через улицу. Ну… Я вас слушаю. Начинайте оправдываться.

– А что оправдываться? – Жиль уселся за свой стол и, как ни в чем не бывало, стал разбирать скопившиеся за вчерашний день бумаги. – Вы ведь сами просили меня сегодня утром зайти к мадам Огюстье и передать ей билеты в театр.

Вернье засопел. В последнее время он что-то стал слишком забывчивым.

– А вы же знаете подобного рода старушек, – продолжал Жиль. – Они ни за что не отпустят, пока не напоят вас чаем. Кстати, она на вас немного обижена.

– С какой стати? – вспыхнул Вернье.

– Она думала, что вы сами принесете ей эти билеты.

– Слишком много чести, – отрезал комиссар. – Пусть будет довольна тем, что ее регулярно два раза в месяц снабжают билетами в оперу и театр. И заметьте, мой дорогой Жиль, бесплатно.

– А еще она просила, вернее сказать, настаивала, чтобы вы в нынешнюю субботу обязательно пришли к ней сами. Кажется, у нее намечается какое-то торжество и вы, передаю дословно, могли бы хотя бы на день забросить к дьяволу свою идиотскую работу и соблаговолить отдать долг уважения старой, но пока еще живой тетке.

– Вот еще! – Вернье покосился на пепельницу. При упоминании своей родственницы желание курить обострилось еще сильнее.

– С вашего позволения я заверил старушку, что вы по возможности будете.

– Вы слишком многое себе позволяете, – заметил комиссар.

– По крайней мере, старушка осталась довольна, – не обращая внимания на замечания Вернье, продолжал Жиль. – Даже если вы и не придете, она вряд ли станет вас этим попрекать. Обещание быть равносильно самому визиту. И, если вы не станете возражать, я позволил себе еще одну вольность…

С этими словами Жиль протянул комиссару пачку сигарет. Вернье ошарашено завертел глазами.

– Как вы узнали, что у меня закончились сигареты?

– Я и не знал, – Жиль пожал плечами. – Я просто предположил, что мое опоздание вас немного расстроит и таким способом я хотел бы избежать последствий.

– Забудьте про опоздание! – Вернье выхватил пачку из рук помощника, одним рывком сорвал обертку, вытащил сигарету и, чиркнув спичкой, блаженно затянулся.

Жиль умолк. За время совместной работы с комиссаром он прекрасно усвоил два момента. Первый – никогда не говорить с комиссаром о женщинах. И второй – не мешать своему начальнику когда он курит или ведет беседу с посетителем. Если второй момент Жиль мог хоть как-то объяснить, то первый для него оставался загадкой.

– Ну? – Вернье докурил сигарету и, опустившись в кресло, закурил другую. – Что у нас там с этим Леви?

– Ничего конкретного. Свидетелей нет. Мотив не ясен. Подозреваемых тьма, но почти у всех алиби, – Жиль растеряно развел руками. – Дело безнадежное. Я бы на вашем месте спокойно передал его Курто.

– Поэтому ты и не на моем месте, – Вернье самодовольно пыхтел сигаретой. – И много украли?

– Три миллиона.

– Ничего себе! – присвистнул комиссар. – И вы так спокойно об этом говорите?

– А разве что-то изменилось, если бы украли больше или меньше? – Жиль сник. – Я такие деньги даже в руках не держал.

– У вас все еще впереди.

– Об этом можно только мечтать! – Жиль невесело вздохнул.

– Хватит вздыхать! – Вернье вдавил окурок в пепельницу и поднялся с кресла. – За вас никто работать не будет! Где у вас бумаги по делу этого…

– Леви, – подсказал Жиль.

– Ну да… Дайте их мне. Не может быть, чтобы в этом деле не было ни одной зацепки.

Вернье схватил протянутую помощником тоненькую папку и снова бухнулся в кресло.

– Да! – протянул он, вытряхивая содержимое папки себе на стол. – Негусто. Теперь я понимаю, почему Курто от него отказался.

Жиль недоуменно посмотрел на комиссара.

– Ладно! – Вернье сгреб бумаги в верхний ящик стола и направился к выходу. – Нет подсказок на бумаге, поищем их на месте преступления. Ну? Чего вы сидите? Я что один должен расхлебывать это дело?

Жиль удрученно посмотрел в окно, за которым все также моросил противный дождь.

– Сколько вас можно ждать? – Вернье нетерпеливо тряс ручку двери.

Жиль неторопливо взял зонтик и без особого энтузиазма направился следом за комиссаром.

Супруги Леви, к которым первым делом решил заглянуть Вернье, восприняли визит комиссара полиции как-то слишком спокойно, если не сказать равнодушно. У Жиля даже создалось впечатление, что речь шла не о краже трех миллионов, а просто о потере старой безделушки.

Роже Леви управляющий какой-то фирмой по продаже недвижимости любезно предложил комиссару чашечку чая, от чего Вернье как можно учтивее отказался. А вот от соблазна выкурить сигару комиссар удержаться не смог. Мало того, он умудрился тайком стянуть еще одну сигару и незаметно, как он думал, для окружающих спрятать ее в нагрудный карман пиджака.

– Я догадываюсь, – первым начал разговор Леви, – какой повод привел вас в мой дом. Все это настолько глупо и нелепо, что просто не укладывается в голове. Я ведь прекрасно понимаю, что ответственность за случившееся целиком и полностью лежит на мне и в случае, если настоящий похититель не будет найден, мне грозит тюрьма.

– Уж сразу и тюрьма! – комиссар поперхнулся сигарным дымом. Эти изыски богемной жизни были не для него. Вернье больше по нраву были дешевые вонючие сигаретки, но не мог же комиссар полиции пасть лицом в грязь перед каким-то там новоиспеченным коммерсантом. Вот и приходилось через силу пропускать через себя сизый не привычный для его организма дым.

– Если не тюрьма, – равнодушно пробормотал Леви, – то скандала мне избежать точно не удастся. Так что задавайте свои вопросы. Я с готовностью на них отвечу.

Вернье сделал затяжку, покривился и, отложив сигару в сторону, перешел в наступление. Он задавал вопросы, Леви отвечал на них. Вернье пытался быть корректным, Леви – искренним. Но со стороны их разговор походил не на откровенный разговор, не на допрос с пристрастием, а на экзамен, где экзаменатор всячески пытается завалить экзаменуемого.

Жилю и мадам Леви отводилась роль сторонних молчаливых наблюдателей, в голове которых возникала только одна мысль – когда же это все закончится? Но, казалось, этому не будет конца.

– Когда это произошло? – Вернье никогда не записывал сказанное, надеясь на память.

– В пятницу, двенадцатого.

– Точнее.

– В шестом часу. Уходя домой, я решил захватить кое-что из бумаг. Открыв сейф, я обнаружил пропажу.

– Когда вы положили деньги в сейф?

– Сразу же после того, как господин Вилье передал их мне.

– Время.

– Что-то около полудня. Точнее сказать не могу.

– Зачем господин Вилье передал вам такую крупную сумму?

– Это коммерческая тайна.

– Нам сейчас не до тайн! – Вернье нахмурился. – Отвечайте на поставленный вопрос.

– Это были деньги для реализации одного проекта. Надеюсь, я могу не посвящать вас в суть данного проекта?

– Как знаете. Почему Вилье передал сумму наличными, а не чеком или через банк?

– Потому что по ходу выполнения заказа мне и моим подручным приходится расплачиваться с поставщиками, их рабочими, а они к чекам относятся предвзято. Рабочий люд сами понимаете.

– Ясно. Кто кроме вас знал о существовании этой суммы?

– Я, мой заместитель Дакен и господин Вилье.

– Кто еще?

– Кажется больше никто?

– Выражайтесь точнее.

– Больше никто.

– А бухгалтерия? Кто-нибудь из бухгалтерии знал об этих деньгах? Ведь, насколько мне известно, такие суммы всегда должны проходить через бухгалтерию.

– Я не успел поставить их в известность. Пятница. Конец рабочей недели, рабочего дня. Вилье совершенно неожиданно привез деньги и я подумал, что будет лучше, если их оформлением мы займемся в понедельник. Два дня все равно ничего бы не решило.

– После того как Вилье передал вам деньги, вы покидали кабинет?

– Нет. Разве что съездил домой пообедать.

– Как долго вы отсутствовали?

– Что-то около часа.

– В ваше отсутствие кто-нибудь мог проникнуть в кабинет?

– Вряд ли. Ключ находится только у меня, моего заместителя и…

– И… – Вернье напрягся.

– И у Софи.

– Кто такая Софи? – Вернье оживился. Ему показалось, что он нащупал ниточку к разгадке.

– Моя супруга, – недоуменно произнес Леви.

– Хорошо, – ниточка оказалась обманкой. – А запасного ключа у вас нет? На случай пожара или еще для каких-нибудь целей?

– Я же вам уже говорил, что дубликат ключа есть у моего заместителя.

– А где в момент вашего отсутствия находился ваш заместитель?

– В Лидо. По делам фирмы. Вернется дня через три.

– Он знал о деньгах?

– Вы повторяетесь, господин комиссар.

– Извините, – сконфуженно пробормотал Вернье. – После вашего возвращения вы открывали сейф?

– Нет.

– У вас были посетители?

– Нет.

– Вы отлучались?

– Нет.

– А если подумать?

– Нет, – настаивал Леви.

– Понятно, – угрюмо просопел Вернье, хотя ему ровным счетом ничего не было понятно. Три миллиона наличными исчезли из запертого сейфа в течение каких-то трех часов и никаких следов. Но комиссар не терял надежды нащупать хоть какую-то зацепку, хоть какую-то подсказку, хоть малейший намек и он продолжал засыпать Леви вопросами. – У кого из вашего окружения был ключ от сейфа?

– У меня и моего заместителя.

– Еще у кого?

Леви посмотрел на жену и. выдержав паузу, нерешительно произнес:

– У моей жены.

Вернье оживился.

– Так. А мадам Леви с какой целью понадобился ключ от сейфа?

– Она держала в нем свои драгоценности. Мы решили немножко сэкономить и, чтобы не открывать ячейку в банке, хранили драгоценности в сейфе фирмы. Так безопаснее.

– Драгоценности пропали?

– Слава богу, нет.

– Странно, – Вернье задумался.

– Возможно, – Леви озвучил мысли комиссара, – вор подумал, что от украшений будет сложнее избавиться. Сами понимаете, драгоценности не так легко продать, не засветившись.

– Логично, – Вернье поразила рассудительность коммерсанта. – Что-нибудь еще пропало? Бумаги, документы?

– Нет, – Леви отрицательно покачал головой. – Только деньги.

– Так, – Вернье озабоченно бренчал пальцами по столу. – Пройдемся еще раз. Вы кого-нибудь подозреваете?

– Увы.

– Вилье может быть как-то причастен к краже?

– Позвольте, – Леви окатил комиссара недоумевающим взглядом, – он сам дал мне эти деньги.

– Ваш заместитель?

– Он в отъезде, – Леви раздражала забывчивость комиссара, но он относился к этому весьма снисходительно. Возможно у Вернье просто такая тактика. Возможно таким образом комиссар пытается его сбить с мысли, запутать, выведать то, о чем ему знать не положено. Полиция против коммерции. Посмотрим кто кого?

– Ваша жена… – Вернье и самому порядком надоело повторять одно и то же. Но он не мог уйти просто так, не выудив из этого утомительно долгого разговора ни крохи того, что приведет его к разгадке, возможно, самой запутанной истории в его карьере.

– Вы подозреваете Софи? – Леви начал нервничать. – Но это же нелепость!

– Я должен проверить все версии, – Вернье уже ощущал, что еще немного и козырная карта будет у него в кармане. Коммерсант занервничал, а это означало, что еще немного и он перестанет себя контролировать и выложит комиссару как на духу все, о чем умалчивал. – Итак, где на момент пропажи была ваша жена?

– Я… – Леви замялся. – Я не знаю.

«Есть!» – Вернье самодовольно улыбнулся. Вот оно – приближение к заветной развязке.

– Весь день я была в гостях у своей тетушки в Пьемонте.

– И вы можете это доказать? – развязка стала таять как снежный ком весной.

– Разумеется…

– Простите, господин комиссар, – нервозность Леви переросла в нетерпение. – Вы не могли бы перенести продолжение нашей беседы на другое время? Скажем на завтра? У вас в участке. В удобное для вас время. Просто некоторые коммерческие дела не терпят отлагательств. Как говорится время – деньги.

– Пожалуй, вы правы, – Вернье с тяжелым вздохом поднялся с кресла. – Продолжим завтра. В одиннадцать ноль-ноль вас устроит?

– Вполне, – Леви заискивающе заулыбался. Пытка закончилась, так и не принеся удовлетворения ни одному, ни другому. Вернье так и не получил ответов на свои незаданные вопросы, Леви же из всего сказанного уразумел только одно – свои миллионы он не скоро получит обратно.

Раскланявшись с хозяевами, пропустив вперед себя Жиля, комиссар задержался у двери.

– Вы понимаете, – пробасил он, – что на время расследования вы не имеете права покидать пределов города?

– Разумеется, господин комиссар, – Леви тупо улыбался.

– И вы, мадам Леви, тоже, – бросил Вернье и скрылся за дверью.

Супруги Леви облегченно вздохнули.

– И куда теперь? – Жиль поморщился, уныло глядя на непрекращающийся дождь.

– Понятия не имею, – Вернье брезгливо передернулся. Дождь и разговор с Леви на него наводили тоску.

– Может наведаемся в офис Леви? – рискнул предложить Жиль, раскрывая над головой комиссара зонтик. – Возможно, там что-нибудь удастся узнать?