Текст книги "Расследования комиссара Вернье"

– Можно и в офис, – нехотя согласился комиссар. – Хотя нового мы там ничего не узнаем.

– Боже мой, кого я вижу! – пронзительный женский голос заглушил шум дождя. – Неужели это вы, господин комиссар?

Вернье обернулся. В двух шагах от него остановился Кадиллак невообразимого розового цвета, из которого выскочила пестро разряженная дама и, не обращая никакого внимания на дождь, рванулась навстречу к комиссару.

– Клара? – Вернье содрогнулся? – Клара Моршан?

– А я думала, вы меня позабыли, – дама шутя погрозила пальчиком комиссару.

– Вас забудешь? – Вернье недовольно поморщился. – Только не говорите, что у вас опять возникли какие-то проблемы.

– Боже упаси! – Клара всплеснула руками. – С момента нашей последней встречи всяческие проблемы и неудачи меня просто минуют стороной. Наверное, господин комиссар, вы послужили для меня чем-то вроде талисмана. А я ведь знаю, что вы меня недолюбливаете.

– Недолюбливаете – не то слово! – сердито произнес Вернье и, повернувшись спиной к давней знакомой, спешно зашагал по мокрой мостовой.

Клару такое поведение ничуть не смутило. Напротив, без умолку вереща, она бросилась вслед за комиссаром.

– А вы по-прежнему служите в полиции? Все еще в комиссарах ходите? А я думала, что уже дослужились до генерала. С вашими-то способностями! Хотя, что я говорю? Кого в наше время интересуют чьи-то способности? Сейчас важнее связи, знакомства. Кстати, вы знакомы с господином Ковальским? Новым управляющим банком. Как? Вы с ним не знакомы? А впрочем, с какой стати, вы должны быть с ним знакомы? Ведь у вас нет таких средств, чтобы хранить их в банке. Да и кредиты вас мало интересуют. А когда вы в последний раз виделись с Легри? Следовало бы навестить их. А то я совсем о них позабыла. А нас столько всего связывало. Да и вас тоже, господин комиссар! Ведь не станете же вы отрицать, что Шарль и Элен не так уж и мало для вас сделали? А что вы здесь делаете? Ведете очередное расследование? Ну, не буду, не буду. Понимаю, это тайна. Но неужели по старой памяти вы не намекнете мне, чем вы сейчас занимаетесь? Хотя я итак знаю. Бедный Роже! Вляпаться в такую неприятную историю! А все из-за этой кокотки Мадлен. А Софи и не догадывается, что ее Леви изменяет ей прямо у нее под носом…

– Леви? – Вернье резко остановился. – Вы упомянули имя Леви?

– Кажется, я сказала что-то лишнее, – Клара поспешила вернуться к своей машине, но комиссар ухватил ее за руку.

– Или вы мне сейчас расскажете все, что вы знаете о Леви, или…

– Хорошо! – Клара понимала, что возражать комиссару просто бессмысленно. – Я вам все расскажу. Только отпустите мою руку. Мне больно!

– Извините, – Вернье ослабил свою железную хватку. – Давайте! Выкладывайте, что вам известно.

– А что выкладывать? – Клара обиженно надула губки. – Выкладывать-то особо и нечего.

– Не тяните! – Вернье встряхнул даму.

– Ну изменяет он своей жене… Ну и что? Кто сейчас не изменяет?

– Как давно?

– Месяца четыре.

– С кем?

– С какой-то девицей из бухгалтерии.

– Имя девицы.

– Это допрос?

– Считайте, что так.

– Тогда я имею права на адвоката, – заартачилась Клара.

– Тогда я вас препровожу в участок, – в тон ей ответил Вернье.

– Не надо в участок. Ее зовут Мадлен. Мадлен Руанар.

– Откуда вам все это известно? – Вернье недоверчиво посмотрел на свою собеседницу.

– Ах, бросьте, господин комиссар! Об этой интрижке в городе не болтает разве только ленивый и глухой! Но вот я никак не могу понять Леви. Променять Софи и на кого? Какую-то пустышку! Особу ничего из себя не представляющую и ничего не значащую…

– Это все? – Вернье порядком утомила болтовня Клары.

– А вам и этого мало?

– На первый раз достаточно, – Вернье стал прокручивать в голове разные версии.

– На первый раз? – Клара вздрогнула. – Вы намекаете на то, что может быть и другой? Простите, господин комиссар, но другого раза не будет. Я итак, чисто по-дружески, рассказала вам то, что не должна была рассказывать. К тому же, пообщавшись с вами, я усвоила одну, но очень важную вещь…

– И какую же? – Вернье ехидно усмехнулся, ожидая услышать от Клары очередную глупость.

– Все, что сказано не в присутствии адвоката и не внесено в протокол не может восприниматься как показание. Так что я вам ничего не говорила, а вы ничего не слышали. Прощайте, господин комиссар! – Клара выскользнула из цепких рук Вернье и поспешила к своему Кадиллаку. – Передавайте привет Легри!

Розовый Кадиллак выпустил клуб сизого дыма и рванул с места.

Вернье с облегчением вздохнул.

– Это ваша знакомая? – поинтересовался Жиль, когда машина скрылась из виду.

– Знакомая, – буркнул в ответ комиссар.

– Эффектная дама.

– Эффектная, – согласился Вернье. – Если бы к этому добавить немного ума…

– А мне кажется, – перебил Жиль, – что она довольно рассудительная и здравомыслящая женщина.

– Вы просто с ней тесно не сталкивались, – недовольно бросил Вернье и, втянув голову в плечи, зашагал по мостовой. Жиль бросился следом, едва поспевая за размашистым шагом комиссара.

Полчаса в участке. Пара телефонных звонков. Пара несерьезных бесед с коллегами и комиссар Вернье в сопровождении Жиля уже восседали в пухлых креслах будуара Мадлен Руанар.

Эта блондинка из бухгалтерии оказалась не такой уж и ничего из себя не представляющей и ничего не значащей особой, как ее описала Клара. Напротив, девица была довольно миловидной, довольно обходительной и довольно рассудительной. При виде комиссара полиции она не стала причитать, заламывать в сердцах руки и размазывать по лицу слезы, пытаясь тем вызвать сочувствие и сострадание к ее отчаянному положению. Любезно предложив нежданным гостям чаю, она первой завела разговор о Леви.

– Я не знаю, что вам там наговорили о нас с Роже, но я могу сказать вам только одно – мы любим друг друга.

Вернье недоверчиво хмыкнул.

– Ваша ирония, господин комиссар, здесь совершенно не уместна. Мы с Роже любим друг друга. И не важно, что он мой босс, а я всего лишь его подчиненная. Это ничего не меняет. В жизни есть вещи поважнее денег, успеха или титулов. Вы никогда не задавались вопросом, на что вы способны ради денег? А ради любви? На что, господин комиссар, вы способны ради любви?

– Ну… – Вернье замялся, ошарашенный таким вопросом. – Я не знаю…

– Не знаете, – Мадлен невольно улыбнулась. – А вот Роже знает! Ради нашей любви он готов пожертвовать своей карьерой, своим положением, начать все с нуля.

«Имея в кармане три миллиона, – подумал Вернье, – и я бы начал все с нуля».

– А мадам Леви, – продолжала лепетать девушка, – может сколько угодно противиться нашим встречам, поливать нас грязью, это все равно ничего не изменит. Но, как мне кажется, вы не за этим сюда пришли?

– Вы совершенно правы, – комиссар поставил чашку с нетронутым чаем на стол и приготовился засыпать блондинку вопросами, но Мадлен вновь опередила его.

– Что касается пропавших денег, то я убеждена, что Роже не имеет к этому никакого отношения.

– Я бы не стал отрицать такой возможности, – комиссара раздражал слишком самоуверенный тон девушки.

– Господин комиссар, – Мадлен недоуменно посмотрела на Вернье, – не кажется ли вам, что красть деньги у самого себя просто абсурдно. Да и для чего?

– Чтобы получить страховку, – выпалил комиссар первое, что пришло ему в голову.

– Страховка не покроет пропажи, – со знанием дела заметила девушка. – К тому же у господина Леви нет необходимости укрывать подобные суммы. При желании он может позволить себе траты значительно большие, легально, не прибегая ни к каким уловкам и ухищрениям.

– Возможно, – рискнул предположить комиссар, – что таким образом он пытался избежать огласки.

– Огласки, – удивилась девушка. – Но зачем?

– Хотя бы для того, чтобы передать эти деньги вам. Тихо и без свидетелей.

– Я похожа на человека, у которого есть три миллиона? – Мадлен язвительно усмехнулась. – Поверьте, господин комиссар, Роже не станет опускаться до такого. Да и мне ни к чему такие деньги.

– Не скажите, – комиссар окинул взглядом с шиком и изяществом обставленную квартирку. – Для бухгалтерши вы слишком хорошо, если не сказать роскошно живете.

– Завидуете? – парировала девушка.

– Вот еще! – хмыкнул Вернье.

– Просто я умею распоряжаться своими средствами…

– И не только своими…

– Это вас не касается, – Мадлен начал раздражать надменный и заносчивый тон комиссара. – Если вы пришли по поводу пропажи, то задавайте вопросы по существу.

– Как скажете, – Вернье удобнее примостился в кресле. – Что вы знаете об этом деле?

– Ничего, – коротко отрезала девушка.

– Совсем ничего? – комиссар недоверчиво посмотрел на блондинку.

– Ничего из того, чтобы не знали вы.

– У вас есть подозреваемые?

– А у вас?

– Вопросы теперь задаю я, – громыхнул Вернье.

– Нет, – девушка решила не выводить из себя комиссара. – У меня нет подозреваемых.

– Возможно, – продолжал Вернье, – вы что-либо слышали? Или кто-то в разговоре случайно упомянул об этом деле? Ведь, наверное, вы на работе обсуждали это происшествие?

– Нет. Я ничего не слышала. И у нас нет привычки обсуждать то, что нас не касается.

– Странно, – ухмыльнулся Вернье. – Пропало три миллиона, а вас это не касается.

– Господин комиссар, – Мадлен поняла, что разговор может затянуться, – если бы пропажа касалась бухгалтерии, то я могла бы вам что-нибудь да рассказать. Но поскольку деньги пропали из личного сейфа господина Леви, то к ним ни я, ни кто-либо другой никакого отношения не имеет. Насколько мне известно, доступ к сейфу имеет весьма ограниченный круг людей. И о том, что в день пропажи в сейфе находилась такая сумма, знало всего лишь несколько человек. Надеюсь, их фамилии вам известны?

– Естественно!

– В таком случае, господин комиссар, мне больше нечего вам сказать. И, не сочтите за наглость, я бы попросила вас удалиться! У меня тоже есть неотложные дела. Всего доброго.

Вернье даже не успел возмутиться. Поддавшись какому-то непонятным чарам блондинки он, учтиво раскланявшись, послушно вышел за дверь.

– Эта Руанар напрочь развеяла миф о блондинках, – спускаясь по лестнице, пробормотал Вернье.

– Что вы хотите этим сказать? – поинтересовался Жиль, неторопливо следуя за комиссаром.

– А то, что эта особа уложила нас на обе лопатки своими доводами!

– Ну не нас, – случайно вырвалось у Жиля, – а вас, господин комиссар.

– И если пораскинуть мозгами, – Вернье пропустил мимо ушей замечание помощника, – то она в чем-то и права. Искать нужно среди тех, у кого был доступ к сейфу. Кто знал, что именно в это день там окажется такая саму денег. Но черт возьми! У них всех алиби!

– Ну и что нам теперь делать? – растерянно спросил Жиль, выходя следом за комиссаром на улицу.

– Откуда я знаю! – взбешенно гаркнул Вернье. – Вы мой помощник, вот вы и думайте!

– Мало того, – чуть слышно проворчал Жиль, – что я заполняю вместо него все бумаги, так теперь я должен за него еще и думать…

Прошла неделя. Долгая и утомительная. Измученная нескончаемыми дождями и безрезультатными попытками комиссара Вернье продвинуться хоть на немного в деле Леви. Все возможные и невозможные предположения, все самые невообразимые гипотезы и самые нелепые домыслы были тщательно проверены и отброшены за их несостоятельностью. Миллионы Леви растаяли, словно их никогда и не было.

– Не может быть! – Вернье ломал голову над этой неразрешимой загадкой. – Не может быть, чтобы я не раскопал это дело! Я добью его, чего бы мне это не стоило! растормошу не только этот вялый и заспанный городок! Если понадобится, я подниму на уши всю страну!

– Если их переправили за границу, – посмел высказать свое мнение Жиль, – то навряд ли вам придется это делать.

– За границу? Бросьте! Вы представляете, Жиль, сколько это – три миллиона. Это вам не рождественская открытка. В карман ее не спрячешь! К тому же через границу не так уж и просто переправить такую сумму, если…

– Если они не осели в каком-нибудь банке, – закончил мысль комиссара Жиль.

– Этот вариант я уже проверил. Господин Ковальский, о котором так упорно твердила Клара Моршан, оказался весьма добропорядочным и великодушным. По своим каналам он проверил, что подобная сумма в ближайшее время ни в одном из банков не фигурировала. Так что и от женщин, оказывается, бывает польза.

– Но сумму могли положить в банк и по частям.

– Мы проверили и эту возможность. Увы! Ничего утешительного.

– Остается одно, – Жиль начал впадать в меланхолию. Вся эта история с испарившимися миллионами ему порядком надоела. – Их украл какой-то маньяк и ночью на пустыре просто сжег их.

– Жиль! – Вернье подозрительно посмотрел на своего помощника. – Вы бредите! Найдите мне хоть одного человека в мире, который бы от нечего делать спалил бы три миллиона! Это надо быть полным идиотом, чтобы решиться на такое! Придумали! Сжечь! И как вам только в голову такое пришло?

– Просто в мою голову больше уже ничего не приходит, – Жиль обреченно уронил голову на стол.

– Тогда займитесь делом Марсена! – прогромыхал Вернье, выскакивая за дверь. – А то его соседи уже достали жалобами на него и его собаку!

– Марсен, так Марсен, – безропотно произнес Жиль и выудив из стопки пухлую папку принялся просматривать кипу мелко исписанных отвратительным подчерком листков.

Так прошел день. За ним другой. За ним еще один. Еще… Жиль занимался разборками соседских перебранок, поиском сбежавших кошек, разборками с продавцами, обвешивавших и обсчитывавших своих покупателей и прочими, как ему казалось маловажными и несущественными делами. А доблестный комиссар Вернье все это время пропадал неизвестно где, всецело посвятив себя делу Леви. Кажется, он что-то раскопал. Нащупал какую-то неведомую ниточку и осталось только потянуть за нее и вся эта запутанная и таинственная история всплывет наружу. В участке комиссар появлялся изредка, лишь для того, чтобы отметиться и подкинуть Жилю очередную семейную ссору или помятые на чьей-то клумбе цветы. В пылу расследования Вернье даже не занимал себя вопросом, что происходит вокруг.

Когда комиссар в очередной раз заскочил в кабинет, чтобы дать Жилю указания насчет дальнейших действий его взгляд натолкнулся с несколько странным выражением лица помощника.

– У меня две новости, – не дожидаясь вопроса, произнес Жиль. – Плохая и не очень. С какой начать?

– Все равно! – отмахнулся Вернье.

– Тогда начну с не очень плохой.

Вернье закурил.

– Дело Леви передали Курто.

– Курто? – Вернье выронил сигарету. – Когда?

– Еще вчера. Я несколько раз пытался вам об этом сказать, но…

– Курто? – Вернье не дал договорить. – Этому выскочке? С какой стати? С какой стати дело вдруг передают другому, когда преступление почти раскрыто. Когда до его разгадки остается один шаг. И кому? Этому недотепе Курто! Не спросив, не поставив в известность…

– Вас просто не было на месте, – Жиль умудрился ввернуть словечко в бесконечный поток эмоций комиссара.

– Ну и что из того? – Вернье метался по кабинету, снося на пути стулья и сметая со стола бумаги. – Это мое дело! И я не собираюсь никому его отдавать! Мы еще посмотрим, кто из нас – я или эта мямля Курто его закончит! Ну да черт с ним!

Вернье поднял оброненную сигарету, закурил. Сделав пару затяжек, он немного успокоился. Перестал метаться по кабинету, подошел к своему столу и грузно опустился в кресло.

– Если это была не очень плохая новость, то какая же плохая?

Жиль молчал. Он никак не мог собраться с мыслями, чтобы выдать комиссару новость, услышав которую, как ему казалось, комиссар просто сравняет участок с землей.

– Леви…

– Что вы там бормочете? – Вернье напрягся. – Я ничего не слышу.

– Леви… – Жиль не осмелился произнести фразу громче. – Леви арестован…

Помощник комиссара приготовился принять на себя гром и молнии, но в ответ раздался приглушенный голос комиссара:

– Этого и следовало ожидать.

Вернье встал и, не произнеся ни слова, вышел в коридор.

Ошарашенный такой реакцией комиссара Жиль просто прилип к стулу.

А Вернье, как ни в чем не бывало, попыхивая сигареткой, прогуливался по длинному сумрачному коридору.

– Леви арестован? Прекрасно! Вместо того, чтобы искать настоящего вора, Курто решил все списать на бедного коммерсанта. Хотя какой он бедный? Три миллиона пропало, а он даже не расстроился. А может, Курто прав? Может быть, Леви сам стащил эти денежки? Но зачем? Чтобы ублажить свою блондинку? Но для этого ему совершенно не нужно было их красть. Он мог их спокойно взять, а не раздувать целую историю с кражей. А вот и Курто собственной персоной!

Вернье попытался изобразить на лице что-то наподобие дружелюбной улыбки.

– Браво! Браво! Я слышал, что в деле Леви ты за один день сделал больше, чем я за две недели. Прими мои поздравления!

– Злорадствуешь? – Курто старался держаться от Вернье на расстоянии. Зная вспыльчивый нрав коллеги, он опасался ненароком схлопотать по шее.

– Ну что ты! – заискивал Вернье. – Наоборот. Восхищаюсь. Я из кожи вон лезу, чтобы докопаться до истины, а ты – раз, два и в дамках!

– Возможно, ты просто не там копал.

– Возможно, – согласился Вернье. – Но я ни за что не поверю, что Леви сам пришел к тебе и сам во всем сознался.

– Да, – Курто, не замечая язвительности Вернье, самодовольно улыбался, – тут пришлось немного постараться…

– Поднажать, – подсказал Вернье.

– Поднажать.

– Припугнуть немного.

– Не без этого.

– Оклеветать невинного…

– Разумеется, – проговорил Курто и понял, что повелся на уловку комиссара. – А ну тебя! Ты просто мне завидуешь. Ведь не ты, а я раскрыл это дело. Не ты, а я засадил этого мошенника Леви. Ну и где теперь пресловутый комиссар Вернье? Нет его. Выдохся. Иссяк. Истоптался, как старый башмак. Ты просто стареешь. Тебе уже не о делах думать надо, не о преступниках а о маленьком уютном домике за городом, с клумбой под окном, с сиделкой, что по вечерам будет заваривать тебе чай из ромашки и читать вчерашние газеты. На пенсию не думаешь уходить? На твоем месте это самое лучшее решение.

– Не дождешься! – рассержено рявкнул Вернье.

– Как знаешь, – Курто ухмыльнулся и, гордо прошествовав мимо комиссара, направился к выходу.

– А можно один вопрос? – в спину Курто ударил оглушительный голос Вернье. – А Леви сказал тебе, где он спрятал свои миллионы?

Вместо ответа Курто как-то сжался, съежился и поспешил выскочить на улицу.

– Не сказал… – задумчиво протянул Вернье. – Значит, он их не крал…

Прошло несколько дней. Дело Леви можно было считать закрытым. Благодаря рвению Курто ему вменяли обвинение в мошенничестве и злоупотребление служебным положением. В общем участь незадачливого коммерсанта была предрешена. Дело спокойно можно было бы передавать в суд, если бы не одна маленькая загвоздка – самих денег Курто так пока и не нашел. Леви, со своей стороны покорно приняв все обвинения, наотрез отказывался сообщить, куда он припрятал проклятые миллионы. Курто злился, Вернье ликовал.

– Пусть этот выскочка и рохля Курто поломает голову! Выбить признание из человека, не совершившего преступление – это он мастер. Тут особого таланта не нужно. А теперь пусть попробует разыскать то, чего Леви никогда не крал! Кишка тонка! Ставлю сто против одного, что ему это не удастся. Шиш он получит, а не миллионы…

– А вы? – Жилю было забавно наблюдать, как комиссар злорадствует по поводу Курто.

– Что я? – рассеянно переспросил Вернье.

– Вы знаете, где искать эти миллионы?

– Мой дорогой Жиль, – комиссар вдруг осознал, что его помощник нелепым вопросом загнал его в тупик. – Этим делом занимается господин Курто. А я не имею привычки совать нос в чужие дела. И вам не советую. И вообще! Вам что? Заняться нечем? У вас что? Своей работы не хватает?

– Хватает, – Жиль уныло посмотрел на гору папок на своем столе. – Но я бы с большим удовольствием занялся поисками пропавших миллионов, чем возиться с разбирательствами насчет выбитых стекол, магазинных краж и прочей ерунды…

– Не скажите, мой дорогой Жиль! – Вернье попыхивал сигаретой. – Любой великий сыщик начинал когда-то, как вы выразились, с ерунды. Не будь этой ерунды, вам никогда не удастся постигнуть тонкостей нашей профессии, котором не обучают в полицейской академии. Не будь этих дел, вы не сможете до конца овладеть навыками ремесла ищейки, уразуметь психологию злоумышленника, пусть и не закоренелого преступника, а всего лишь обычного хулигана. К тому же…

Договорить комиссар не успел. Дверь кабинета отворилась и на пороге появилась женщина с пухлым саквояжем в руках. Это была Софи Леви.

– Вот, – вместо приветствия она поставила на стол перед комиссаром саквояж.

– Что это? – ошеломленный внезапным визитом мадам Леви спросил Вернье.

– Деньги, – мадам Леви не дожидаясь приглашения, опустилась на стул. – Три миллиона. Все до последнего гроша.

– Три миллиона? – Вернье не верил своим ушам.

– Вы не ослышались, – тихо проговорила мадам Леви. – Три миллиона. Те, в краже которых обвиняют моего мужа.

– Но как? Откуда? – удивлению комиссара не было предела.

– Вы не возражаете, если я закурю? – женщина кивнула головой на переполненную пепельницу.

– Курите, пожалуйста, – Вернье немного смутился из-за своей неряшливости.

Мадам Леви достала из сумочки пачку сигарет, вытащила из нее тонкую, сильно разящую ментолом сигарету, закурила.

– Я понимаю, господин комиссар, – начала она, выдыхая едкие сиреневые клубы дыма, от которых даже у заядлого курильщика Вернье щекотало в носу, – что у вас ко мне возникло много вопросов. Но, дабы не отнимать ни вашего драгоценного времени ни моего, я буду краткой. Никакого похищения не было. Это я взяла деньги. Я понимала, что пропажа быстро обнаружится и, не найдя реального похитителя, подозрение рано или поздно падет на моего мужа. Его обвинят в хищении, растрате или чем-либо подобном и тогда единственно, что ожидало бы его в дальнейшем – это тюрьма.

– Но зачем? – недоумевал комиссар. – Зачем вам понадобилось упечь собственного мужа за решетку? Причем таким необычным способом.

– Зачем? – мадам Леви пожала плечами. – Банальная история. Обычная ревность. Полгода назад я стала подозревать, что мой муж мне изменяет. Я наняла частного детектива и мои подозрения подтвердились. У моего мужа действительно оказалась любовница – блондиночка из бухгалтерии.

– Мадлен Руанар, – выпалил Жиль, пытаясь хоть как-то принять участие в разговоре.

– Да, – при упоминании этого имени мадам Леви недовольно поморщилась. – Мадлен Руанар. Ничего не обещающая, ничего не требующая, довольная лишь тем, что попала в поле зрения своего шефа. Я понимала, что этому увлечению Роже не стоило даже придавать значения. Мало ли у него было таких Мадлен! Но на этот раз мне захотелось немного проучить.

– И вы придумали эту историю с мнимой кражей? – Вернье тоже не хотелось оставаться безучастным в беседе.

– Воспользовавшись тем, – продолжала мадам Леви, чередуя предложения с затяжками, – что у меня был доступ к его деньгам, я взяла их и припрятала.

– Причем весьма успешно, – заметил комиссар. – Ни тщательные обыски, ни отслеживание счетов не дали ни малейшего намека на то, куда вы их дели. Мы даже на границе установили проверку, но…

– Господин комиссар, – женщина была польщена, – для того, чтобы хорошо спрятать вещь от посторонних глаз вовсе не обязательно их переправлять через границу или помещать на счет в каком-то отдаленном банке. Для этого вполне достаточно иметь старую добрую тетушку, которая ради вас готова хранить у себя хоть слона, не задавая при этом лишних вопросов.

– В этом вы абсолютно правы, – комиссар вдруг вспомнил о своей тетке Соланж Огюстье, к которой он так и не соизволил зайти. – Ох, уж эти тетушки! И все равно – я не улавливаю связи между мнимой кражей и неверностью вашего мужа…

– Мадам Леви, – Жиль решил блеснуть познаниями женской психологии, – таким образом хотела вернуть мужа.

– И да, и нет, – женщина улыбнулась. Ее развеселило то, что молодой человек оказался более проницательным, нежели степенный умудренный опытом и годами комиссар.

– А вы не боялись, – Вернье задавал вопросы скорее не из любопытства, а просто потому, что его должность обязывала это делать, – что полиция могла выйти и на ваш след?

– Нисколько, – женщина небрежно бросила погасшую сигарету в пепельницу и закурила следующую. – У меня было стопроцентное алиби. Если не сказать большее…

– Но как?

– Господин комиссар, я в своей жизни прочитала немало детективных историй, к тому же у меня было предостаточно времени и средств, чтобы предусмотреть и такую мелочь как алиби. Но я думаю, вас это мало волнует. Вас больше занимает сам мотив преступления. Так вот. Загнанный зверь всегда стремится в свое логово. Но в отношении Леви я ошиблась. Я думала, что когда ему будет угрожать тюрьма, бесчестие, унижение, он забудет свою блондиночку и вернется ко мне, на коленях и в слезах вымаливая прощения. Но Леви пренебрег всеми канонами и правилами. Они еще больше сблизились. Подумать только! Я прожила с ним более двадцати лет и не думала, что кроме денег, положения, дома для семейной жизни необходима еще одна немаловажная вещь – любовь.

– Простите за бестактный вопрос, – комиссар усмехнулся. – Но разве вы не любили своего мужа?

– Не знаю, – мадам Леви вдавила недокуренную сигарету в пепельницу. – Поначалу, наверное, любила. Но это была совсем не та любовь, о которой пишут в сентиментальных романах. Не было прогулок до рассвета, не было серенад под балконами, не было пылких и страстных признаний и клятв. Но были цветы, подарки, были поездки за город. Леви как никто умел угождать. Он всегда знал, что в данный момент хочет и о чем думает женщина. Он предложил стать его женой и я, не раздумывая, согласилась. Любила? Возможно и любила. Мне нравилось, когда утром уходя на работу, он нежно целовал меня в щеку. Мне нравилось, что он постоянно звонил, предупреждая, что задерживается. Мне нравилось, что возвращаясь с работы, он всегда приносил то цветы, то какую-нибудь безделушку. Он обожал меня. И я старалась отвечать ему взаимностью. Вы скажете, что это не любовь? Тогда что это? Привязанность? Дружба? Обоюдная симпатия? Я никогда не задумывалась над этим. Я воспринимала все так, как есть. Вскоре симпатия переросла в обычную привязанность, переходящую в собственность. Я стала воспринимать Роже как нечто должное, как вещь, которая всегда будет рядом и с которой я ни с кем не намерена делиться. Но он стал постепенно отдаляться от меня. Первую интрижку я даже не приняла в расчет. Другие его романы я посчитала за необходимость расслабиться, сменить наскучивший образ жизни, встряхнуться. Но в этом случае… Я быстро догадалась, что теперь это нечто большее, чем обычное увлечение. Деньги, положение, связи, обязательства – все полетело к черту из-за какой-то смазливой мордашки. Оказывается, любовь может быть превыше всех привилегий…

Мадам Леви замолчала. Вернье тоже не нашел, что спросить. Из оцепенения всех вывел Жиль:

– Мадам Леви, но ведь теперь вас обвинят в похищении этих денег! – наивно по-детски воскликнул помощник комиссара.

– Что ж! – женщина равнодушно пожала плечами. – Я к этому готова! Я затеяла эту битву, и я же ее проиграла.

– Черта с два! – Вернье стукнул кулаком по столу. – Я не позволю недоумку Курто погреть руки на этом деле! Похищение? Кто тут говорит о похищении? Не было никакого похищения! И вы, мадам, не совершали ничего противоправного.

– Но ведь это я украла у мужа деньги, – женщина непонимающе смотрела то на комиссара, то на его помощника.

– Не украла, – Вернье понизил тон, – а одолжила. Назовем это так. Одолжили, и забыли об этом сказать мужу. Я думаю, что господин Леви в нынешнем положении не станет отрицать о совершенно выскочившим из его памяти моменте, что это он собственноручно распорядился выдать вам эти деньги, ну и запамятовал. С кем не бывает? Такое с каждым может случиться? Не так ли, мой дорогой Жиль?

Жиль и мадам Леви недоуменно переглянулись. В словах Вернье, не смотря на отсутствие здравого смысла, явно проблескивало рациональное зерно.

– А раз не было кражи, то и не было преступления! – Вернье упоенно закончил свою тираду.

– И его теперь отпустят? – мадам Леви сникла.

– Разумеется! – Вернье ликовал. – Хотел бы я посмотреть на выражение лица Курто, когда тот узнает о невиновности Леви…

– И он снова вернется к своей блондинке, – задумчиво проговорила мадам Леви. – Хотя это теперь уже и не важно. Вместо суда Леви теперь ждет бракоразводный процесс.

Женщина медленно поднялась со стула и направилась к выходу.

– Прощайте, господин комиссар.

– А деньги? – комиссар указал на оставленный саквояж. – Вы забыли деньги!

– Деньги? – мадам Леви остановилась. – Мне они больше не нужны. Приобщите их к делу, как улику. Так, кажется, у вас поступают с украденным? К тому же при разводе я получу значительно больше.

Мадам Леви взмахнула рукой, словно выводя в воздухе какие-то буквы, и бесшумно скрылась за дверью. Вернье самодовольно закряхтел.

– Ну вот, мой дорогой Жиль, – комиссар многозначительно подмигнул помощнику, – помнится, вы горели желанием подержать в руках три миллиона? Так вот, вам представилась такая уникальная возможность. Прошу вас. Вот. Ровно три миллиона.

– И все же, – недоумевал Жиль, – в этой истории для меня кое-что остается неясным. Во-первых, как мадам Леви удалось взять деньги из сейфа, не оставив после себя никаких улик и свидетелей? Во-вторых, почему она принесла деньги именно вам, а не Курто, ведь это он занимается делом Леви? В-третьих…

– На этом, пожалуй, можно и остановиться, – комиссар загадочно улыбался. – Вы все равно не получите ответов на свои вопросы. И вот что я вам скажу, мой друг, читайте больше детективов. Из них вы почерпнете гораздо больше полезной информации, нежели из своих отчетов. Кстати, об отчете! У вас готовы материалы по делу Буатье? Да, чуть не забыл! Тетушка Соланж слезно просила, чтобы вы навестили ее в эту субботу. Не знаю, чем вы ее подкупили? В последнее время она только и говорит, что о вас. Ну так как, мой дорогой Жиль? Вы ведь не сможете отказать старой больной женщине в этой маленькой прихоти? Не так ли?