Текст книги "10 гениев политики"

В прошлую пятницу вечером я получил разрешение Ее Величества формировать новое правительство. Оно, как показывает нам желание и воля парламента и нации, должно опираться на как можно более широкую народную поддержку и должно включать в себя все партии, как те, которые поддерживали прежнее правительство, так и оппозицию. Я выполнил наиболее важную часть этой задачи. Был сформирован кабинет военных министров в составе пяти членов, представляющих, с либералами-оппозиционерами, единство нации. Три лидера партий согласились войти или в кабинет военных министров, либо в высший исполнительный комитет. Армия, флот и военная авиация получили своих руководителей. Было необходимо сделать все это в один день, принимая во внимание срочность и суровость событий. На несколько других ключевых постов были сделаны назначения вчера, а сегодня я представлю дальнейший список кандидатов Ее Величеству. Я надеюсь закончить назначение глав основных министерств в течение завтрашнего дня. Определение других министров обычно занимает больше времени, но я полагаю, что, когда Парламент снова соберется, эта часть моих обязанностей будет выполнена, и правительство будет сформировано полностью.

Нам предстоит суровое испытание. Перед нами много долгих месяцев борьбы и страданий. Вы меня спросите, каков же наш политический курс? Я отвечу: вести войну на море, суше и в воздухе, со всей мощью и силой, какую дает нам Бог; вести войну против чудовищной тирании, превосходящей любое человеческое преступление. Вот наш курс. Вы спросите, какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа, победа любой ценой, победа, несмотря на весь ужас, победа, каким бы долгим и трудным ни был путь; потому что без победы не будет жизни. Это важно осознать: если не выживет Британская империя, то не выживет все то, за что мы боролись, не выживет ничто из того, за что человечество борется в течение многих веков. Но я берусь за эту задачу с энергией и надеждой. Я уверен, что нашему делу не суждено потерпеть неудачу. И в этот момент я чувствую себя вправе настаивать на всеобщей поддержке, и я призываю: "Идемте же, идемте вперед единой силой!"».

Битва за Британию представляла собой крупнейшую в истории человечества военно-воздушную операцию. В качестве прелюдии к планируемому Германией вторжению на остров немецкая авиация атаковала подразделения английской береговой обороны, радарные станции и морские порты. 24 августа основное направление ударов было перенесено в глубь страны: немцы пытались уничтожить британские ВВС, разбомбив аэродромы и авиазаводы, а также уничтожив значительную часть самолетов в ангарах. Когда этот план не сработал, немцы перешли к ночным бомбардировкам Лондона. В конце концов им пришлось прекратить воздушные атаки из-за огромных потерь: за все время битвы за Британию – с августа по октябрь 1940 года – они потеряли почти 3000 самолетов, в то время как британские ВВС – менее тысячи.

Значительную роль в успехе британской обороны сыграло использование радаров для обнаружения самолетов врага. Это была первая военная неудача Гитлера, и, одержав победу в битве за Британию, англичане устранили опасность немецкого вторжения на остров.

После того как потерпевший неудачу с Британией Гитлер бросил свои силы на Советский Союз, возглавляемая Черчиллем Англия начала оказывать Советской России всяческую поддержку. 22 июня 1941 года, в день начала германской агрессии, Черчилль произнес речь в парламенте. Вот несколько цитат из этого выступления: «…Мы достигли одного из критических моментов войны. В один из таких поворотных моментов, год назад, Франция обессилено пала под германским молотом и мы остались в одиночестве перед бурей.

Второй момент был, когда Королевские военно-воздушные силы отбили охоту у гуннов-налетчиков совершать дневные налеты и этим предотвратили вторжение нацистов на наши острова в то время, когда мы были еще слабо вооружены и слабо подготовлены.

Третий поворотный момент был, когда президент и конгресс Соединенных Штатов провели договор ленд-лиза, выделив почти 2 000 000 000 фунтов стерлингов из сокровищницы Нового Света, чтобы помочь нам защитить наши ценности, – и их собственные ценности.

И вот четвертый сейчас перед нами.

Этим утром, в 4 часа, Гитлер напал на Россию и вторгся на ее территорию. Все его привычное вероломство было взлелеяно со скрупулезной тщательностью. Пакт о ненападении между двумя этими странами был подписан и вступил в силу. Германия не издала ни одной жалобы насчет невыполнения этого пакта. Под покровом фальшивой близости германские армии были размещены на линии от Белого до Черного морей, и их воздушные флоты и бронетанковые дивизии медленно и методично занимали свои позиции.

Затем, внезапно, без объявления войны, даже без ультиматума, ливень германских бомб обрушился с неба на русские города; германские войска вторглись в русские границы, и часом спустя германский посол, который еще ночью расточал уверения в дружбе, чуть ли не о союзе с русскими, позвонил русскому министру иностранных дел, чтобы сообщить ему, что отныне Германия и Россия находятся в состоянии войны…

Все это не явилось для меня сюрпризом. Фактически, я точно и ясно предупреждал Сталина о том, что теперь произошло. Я предупреждал его, потому что я предупреждал и других раньше. Я могу лишь надеяться, что эти предупреждения не останутся без внимания…

Гитлер – злобный монстр, ненасытный в его жажде крови и грабежа. Не удовлетворившись тем, что вся Европа лежит под его пятой или другим образом принуждена к презренному подчинению, этот кровавый мясник должен теперь опустошить обширные просторы России и Азии. Ужасная военная машина, которую мы так по-дурацки, так беспечно позволили нацистским гангстерам год за годом создавать практически из ничего, – эта машина не может пребывать в праздности, иначе она заржавеет или развалится на куски. Она должна быть в непрерывном движении, разламывая человеческие жизни и растаптывая дома и права сотен миллионов людей.

Более того, она должны насытиться не только плотью, но и нефтью. И вот теперь этот кровожадный ублюдок должен запустить свои механизированные армии в новые поля для резни, грабежа и опустошения. Нищий, как русские крестьяне, рабочие и солдаты, он должен украсть у них их насущный кусок хлеба. Он должен пожрать их урожаи. Он должен отнять их нефть, которая оживляет их плуги, и сотворить этим голод, невиданный в человеческой истории…

Я вижу десятки тысяч русских деревень, где средства к существованию с таким трудом вырываются у земли, но где существуют исконные человеческие радости, где смеются девушки и играют дети. Я вижу, как на все это надвигается гнусная нацистская военная машина с ее щеголеватыми, бряцающими шпорами прусскими офицерами, с ее искусными агентами, только что усмирившими и связавшими по рукам и ногам десяток стран. Я вижу также серую вымуштрованную послушную массу свирепой гуннской солдатни, надвигающейся подобно тучам ползущей саранчи. Я вижу в небе германские бомбардировщики и истребители с еще не зажившими рубцами от ран, нанесенных им англичанами, радующиеся тому, что они нашли, как им кажется, более легкую и верную добычу. За всем этим шумом и громом я вижу кучку злодеев, которые планируют, организуют и навлекают на человечество эту лавину бедствий.

И тогда мои мысли идут вспять времени, к тем дням, когда русские армии были нашими союзниками против того же самого смертельного врага, когда они сражались с такой великой доблестью и стойкостью и помогли добыть победу, плодов которой, увы, – и не по нашей вине – они не вкусили.

У нас лишь одна-единственная неизменная цель. Мы полны решимости уничтожить Гитлера и все следы нацистского режима – без остатка. Ничто не сможет отвратить нас от этого. Ничто. Мы никогда не станем договариваться, мы никогда не вступим в переговоры с Гитлером или с кем-либо из его шайки. Мы будем сражаться с ним на суше; мы будем сражаться с ним на море; мы будем сражаться с ним в воздухе, пока, с Божьей помощью, не избавим землю от самой тени его и не освободим народы от его ига.

Любой человек или государство, которые борются против нацизма, получат нашу помощь. Любой человек или государство, которые идут с Гитлером, – наши враги… Нацистские вожди, если о них не позаботятся соотечественники – по-простому, будут на следующее утро после победы преданы правосудию Союзнических трибуналов. Вот наша политика, вот наше заявление.

Отсюда следует, что мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем. Мы обратимся ко всем нашим друзьям и союзникам во всех частях света с призывом придерживаться такого же курса и проводить его так же стойко и неуклонно до конца, как это будем делать мы…»

Существенную роль в успехе Британии сыграли хорошие отношения Черчилля с американским президентом Рузвельтом. Благодаря им поставки американской помощи на острова через Северную Атлантику не прекращались ни на день. После того как Рузвельт был переизбран на пост президента в 1940 году, ему удалось убедить конгресс оказывать значительную военную помощь союзникам в Европе (в основном Англии) без взимания платы за предоставляемую технику, и, кроме этого, сами перевозки вооружений и другой помощи осуществлялись за счет американцев. Это была помощь по ленд-лизу: Рузвельту удалось убедить нацию, что помогая таким образом Англии, Америка берет на себя куда меньшие расходы, чем если бы ей самой пришлось участвовать в военных действиях. За время войны Черчилль и Рузвельт провели двенадцать встреч и конференций, на которых были рассмотрены многие вопросы как организации совместных военных действий против гитлеровцев и их союзников, так и послевоенного устройства мира. Американский президент скончался 12 апреля 1945 года, не дожив всего месяца до окончания войны. В своих мемуарах Черчилль посвятит целую главу своей реакции на смерть Рузвельта:

«Можно сказать, что Рузвельт умер в самый кульминационный период войны, в момент, когда его авторитет был крайне необходим для того, чтобы направлять политику Соединенных Штатов. Когда я рано утром в пятницу 13 апреля получил известие о его смерти, я почувствовал себя так, словно мне нанесли физический удар. Мои взаимоотношения с этим блистательным человеком имели огромное значение на протяжении долгих тяжелых лет совместной работы. Теперь этим отношениям пришел конец. Я был подавлен сознанием большой, непоправимой утраты. Я отправился в палату общин, которая собралась в 11 часов, и в нескольких словах предложил почтить память нашего великого друга, немедленно отложив заседание. Этот беспрецедентный шаг, предпринятый по случаю смерти главы иностранного государства, соответствовал единодушному желанию членов палаты. Медленно покидали они парламент после заседания, продолжавшегося всего лишь восемь минут.

Все страны в той или иной форме чтили память Рузвельта. В Москве были вывешены окаймленные крепом флаги, и когда собрался Совет, его члены вставанием почтили память президента. Японский премьер-министр выразил американцам глубокое соболезнование в связи с потерей их лидера, которому он приписывал заслугу в том, что "Америка в настоящее время занимает выгодное положение". В противовес этому германское радио заявило, что "Рузвельт войдет в историю как человек, который своим подстрекательством превратил нынешнюю войну во Вторую мировую войну, как президент, который в итоге сумел усилить мощь своего самого большого противника – большевистского Советского Союза"».

Нужно отметить, что некоторые из военный операций, одобренных Черчиллем во время войны, в настоящее время оцениваются весьма неоднозначно. Премьер-министр остался совершенно безучастным и даже, возможно, был виновен в возникшем в 1943 году голоде в Бенгалии, унесшем жизни более трех миллионов человек. Голод возник из-за того, что практически весь урожай риса в Бенгалии уничтожили вредители, а запасы были вывезены британской администрацией для нужд сражавшейся в Европе английской армии. Поставка продовольствия из Бирмы, к которой англичане прибегали в подобных случаях, была невозможной потому, что эту английскую колонию к тому времени оккупировали японские войска. Британское правительство, полностью поглощенное военными действиями в Европе, не предприняло практически ничего, чтобы помочь умирающим от голода жителям колонии.

Еще одним неоднозначным решением Черчилля была предпринятая уже в самом конце войны разрушительная бомбардировка Дрездена. В то время Дрезден уже не представлял собой серьезной военной цели и был полон беженцев из восточных районов Германии. Однако бомбардировка города была давно запланирована союзниками в качестве помощи наступающим с востока советским войскам. Кроме того, Дрезден был крупным железнодорожным узлом, через который Германия могла перебрасывать войска с фронта на фронт. В результате весь исторический центр города оказался полностью уничтоженным бомбами союзников. Из 28 тысяч зданий в центральных районах было разрушено более 24 тысяч. Количество жертв бомбардировки точно подсчитать не удалось, историки полагают, что погибло 25–35 тысяч человек. И хотя главные цели союзников – железнодорожный вокзал и коммуникации – были также полностью уничтожены, немцам удалось за несколько дней восстановить железнодорожное сообщение. Несмотря на то что Черчилль лично утвердил решение о бомбардировке Дрездена, уже через месяц в одном из своих писем он подвергал сомнению необходимость такого шага.

Черчилль был одним из творцов послевоенного устройства мира. Многие из идей, заложенных лидерами трех сражающихся против Германии держав – Великобритании, США и СССР, – и до сих пор являются основами современного миропорядка. На трех конференциях – в 1943 году в Тегеране, в 1944 году в Ялте и состоявшейся уже после разгрома Германии в 1945 году Потсдамской конференции – мировые лидеры согласовывали сферы влияния и границы государств, договаривались о создании Организации Объединенных Наций и других международных институтов.

Одним из наиболее существенных вопросов для Черчилля была проблема определения послевоенных границ польского государства. Необходимо было определить линию прохождения восточной границы Польши, между ней и Советским Союзом, и западной, соединяющей Польшу с Германией. Важность проблемы Польши для Черчилля объяснялась тем, что во время войны в Англии находилось в изгнании польское правительство, а кроме того, значительная часть польских беженцев. Кроме того, именно агрессия Германии против Польши и стала непосредственной причиной начала Второй мировой войны. В конце концов было принято решение, которое поляки посчитали предательством по отношению к ним: границы польского государства были определены таким образом, чтобы избежать смешения польского и немецкого населения. А там, где это было невозможно, провели массовые операции по переселению народов. В результате не обошлось без жертв и взаимных претензий. Что касается восточной границы, то этот вопрос был не таким принципиальным, потому что планы Советского Союза относительно Польши были достаточно очевидными. В конечном итоге союзники были вынуждены уступить Сталину Польшу, а вместе с ней и всю Восточную Европу.

Несмотря на то что роль Черчилля в организации победы в войне не подвергалась сомнению, он сумел нажить себе немало врагов внутри страны. Так, например, премьер-министр принимал в штыки многие популярные идеи социального переустройства Англии, такие как введение системы общественных больниц и улучшение качества образования значительных слоев населения. Особое недовольство вызывало то, что он не хотел пойти навстречу той части населения, которая в основном и составляла регулярную армию, принесшую ему успех и славу. Поэтому сокрушительное поражение Черчилля и его партии на парламентских выборах, состоявшихся вскоре после окончания войны, не стало большой неожиданностью. К власти пришли лейбористы во главе с Климентом Эттли. Многие историки считают, что на тех выборах британцы руководствовались следующей логикой: «хороший полководец не обязательно окажется хорошим правителем». Другой попыткой объяснить провал Черчилля является недовольство избирателей не им лично, а его консервативной партией, слишком долго находившейся у власти.

Сразу по окончании Второй мировой войны и последовавшего за ним поражения на выборах Черчиллю предложили войти в палату лордов и получить титул герцога Лондона. Раньше такого титула не существовало, что делало его присуждение еще более почетным. Однако 71-летний Черчилль, надеясь, что его политическая карьера еще не закончена, отказался от титула лорда.

Уинстон Черчилль был одним из первых, кто поддержал возникшую в послевоенные годы идею объединения Европы, которая вскоре вылилась в общеевропейский рынок, а позднее – в Европейский Союз. За роль, которую Черчилль сыграл в формировании европейских структур, его именем назвали одно из трех главных зданий европейского парламента. Черчилль также настоял на том, чтобы Франция, роль которой в победе над нацистской Германией была куда меньше, чем роль других союзников, тоже получила постоянное место в Совете Безопасности ООН с правом вето при голосовании. Благодаря этому европейские страны и Соединенные Штаты получили преимущество в ООН перед Советским Союзом, противостояние с которым в послевоенное время уже было неминуемым.

Это противостояние вошло в историю под названием «холодная война». Началом холодной войны считается 5 марта 1946 года. В этот день Черчилль, который в то время находился в США по приглашению американского президента Гарри Трумэна, выступил с речью в Вестминстерском колледже в городе Фултон, штат Миссури. В своей речи он упомянул о железном занавесе, который разделил Европу напополам. Авторство термина «железный занавес» приписывается Геббельсу, который использовал его в своих антисоветских выступлениях, однако всемирную известность этот термин получил именно после фултонского выступления Черчилля.

Идея речи Черчилля в Фултоне сводилась к следующему: Советский Союз становится главной угрозой мирового спокойствия, свободы и безопасности стран и народов. Поэтому человечество должно объединиться под началом англо-американского союза для ликвидации этой угрозы всеми доступными средствами, в том числе военными. Естественно, это было с негодованием воспринято в Советском Союзе, и в результате отношения между СССР и западными странами резко ухудшились. На Западе многие восприняли выступление Черчилля как призыв к развязыванию очередной мировой войны. Официально его речь была преподнесена лишь как частное мнение частного лица (в тот момент Черчиль не исполнял никаких официальных обязанностей в английском правительстве), однако вскоре и США, и Англия фактически приняли на вооружение идеи, высказанные бывшим премьер-министром, и стали реализовывать их в своей внешней политике.

Из выступления Черчилля в Фултоне: «Тень упала на место действия, в последнее время освещенное победой союзников. Никто не знает, что Советская Россия и коммунистическая международная организация намерены делать в непосредственном будущем или каковы пределы их экспансии и тенденции обращения в свою веру. Я испытываю сильный восторг и уважение к храбрым русским людям и к моему боевому товарищу, Маршалу Сталину. Имеется глубокое сочувствие и доброжелательность в Англии – я не сомневаюсь в этом – ко всем русским людям и решение стойко добиваться, несмотря на множество различий и проблем, установления долгой дружбы. Мы понимаем потребность России в безопасности ее западных границ удалением всей возможности немецкой агрессии. Мы приветствуем Россию на ее законном месте среди ведущих наций мира. Мы приветствуем ее флаг в морях.

Прежде всего, мы приветствуем постоянные, частые и возрастающие контакты между русскими людьми и нашими собственными людьми с обеих сторон Атлантики. Это – моя обязанность, однако я уверен, что вы бы желали, чтобы я предъявил факты так, как я их вижу, о существующем положении в Европе.

От Щецина на Балтике до Триеста в Адриатике железный занавес протянулся поперек континента. По ту сторону воображаемой линии все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы. Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София – все эти известные города и поселения вокруг них находятся в том, что я должен называть Советской сферой, и все подчинено, в той или иной форме, не только Советскому влиянию, но очень сильному и, во многих случаях, чрезвычайно сильному контролю Москвы. Только Афины – Греция с бессмертной красотой – является свободной в выборе будущего под британским, американским и французским наблюдением. Контролируемое русскими польское правительство было поощрено делать большие и неправомерные нападки на Германию, и массовые изгнания миллионов немцев в масштабе, печальном и невообразимом, теперь имеют место. Коммунистические партии, которые были очень небольшие во всех восточных государствах Европы, дорвались до власти повсюду и получили неограниченный тоталитарный контроль. Полицейские правительства преобладают в почти каждом случае, и пока, кроме Чехословакии, нигде нет никакой подлинной демократии.

Турция и Персия также глубоко встревожены и обеспокоены требованиями, которые предъявляет к ним московское правительство. Русские сделали попытку в Берлине создать квазикоммунистическую партию в их зоне оккупации Германии, особо поддерживая группу левых немецких лидеров.

Если теперь Советское правительство попытается отдельно создать прокоммунистическую Германию в их зоне, это причинит новые серьезные трудности в Британской и Американской зонах и разделит побежденных немцев между Советами и Западными демократическими государствами.

Любые выводы могут быть сделаны из этих фактов, и факты таковы: это, конечно, не та освобожденная Европа, за которую мы боролись. Это не то, что необходимо для постоянного мира.

Безопасность мира требует нового единства в Европе, от которого никакая нация не должна быть в стороне. Из-за ссор между сильными расами в Европе происходили все войны, как в прошлое время, так и та мировая война, свидетелями которой мы были.

Я уверен, что наша судьба все еще в наших собственных руках и что в наших силах спасти будущее, что я чувствую, что я обязан говорить об этом всегда, когда представляется случай и возможность делать это. Я не верю, что Советская Россия желает войны. Что желания русских являются плодами войны и неопределенного расширения их мощи и доктрины. Но что мы должны рассмотреть сегодня, – это постоянное предотвращение войны и учреждение условий свободы и демократии так быстро, насколько это возможно во всех странах. Наши трудности и опасности не исчезнут, если мы закроем наши глаза на них. Они не исчезнут от простого ожидания того, что должно случиться; и не будут удалены политикой успокоения. Необходимо урегулирование, и чем дольше это будет отсрочено, тем труднее это будет и тем больше возрастет опасность».

Находясь вне правительства, Черчилль писал много статей, ездил по стране и миру, выступал перед аудиторией. Было очевидно, что у него еще достаточно сил и здоровья для большой политики. Помимо публичной деятельности, Черчилль увлекся рисованием и организовал несколько выставок своих картин. В 1948 году экс-премьера избрали почетным членом Академии художеств. Также он занимался сельским хозяйством и скачками, хотя и не очень удачно – его лошади никогда не занимали первых мест.

Но основным занятием Черчилля в те годы была литература. Он приступил к написанию огромной, многотомной истории Второй мировой войны. Надо сказать, что наш герой готовился к написанию подобной книги, когда война еще была в самом разгаре. Находясь на своем посту во главе правительства, он регулярно снимал копии со всех важных документов, проходивших через него. Это касается и переписки с лидерами мировых держав во время войны. Таким образом, к моменту отставки у Черчилля скопился огромный документальный архив. Он превратил работу по написанию истории войны в некое подобие мануфактуры. Естественно, человеку «за семьдесят» было бы чрезвычайно тяжело самому написать сочинение такого объема, не говоря уже о том, чтобы его напечатать. На Черчилля работало несколько стенографистов и машинисток, порой даже в две смены. Бывали дни, за которые Уинстон Черчилль надиктовывал до 9 тысяч слов.

О работе экс-премьера довольно быстро стало известно в Англии. Черчилль пригласил в качестве консультантов многих людей: генералов и офицеров, министров и советников министерств, военных журналистов. Практически все они сочли за честь бесплатно помогать автору в его работе, только лишь ради того, чтобы их имя было упомянуто в книге. Черчиллю было тяжело вспомнить многие эпизоды войны, кроме того, он не был посвящен во все детали, поэтому часть текста была написана консультантами, гораздо лучше владевшими вопросом, о котором шла речь.

Параллельно с написанием книги была развернута широкомасштабная рекламная кампания монументального труда Черчилля. Ведущие издательства Англии и Америки боролись за право напечатать мемуары бывшего премьер-министра. Выиграл борьбу американский журнал «Лайф», заплативший гонорар в 2 миллиона долларов. Это было гораздо больше тех сумм, которые Черчилль получил за все свои более ранние произведения. К тому же право на издание его книги получили и издательства в других странах, также выплатившие автору немалые суммы.

Естественно, все события войны показаны в книге с точки зрения самого Уинстона Черчилля. Успех многих военных операций он часто приписывает своим умелым действиям, ответственность за промахи и неудачи перекладывает на плечи союзников по антигитлеровской коалиции.

Несмотря на то что шеститомная «История Второй мировой войны», по сути, представляет собой лишь выдержки из большого количества военных и дипломатических документов, снабженные комментариями Черчилля, она обладает рядом несомненных литературных достоинств и пользуется большой популярностью не только у специалистов по военной истории, но и у широкого круга читателей. В 1953 году за литературные произведения и, в первую очередь, за мемуары о Второй мировой войне Уинстону Черчиллю была присуждена Нобелевская премия в области литературы.

Черчилль был неутомимым лидером консервативной партии в послевоенные годы, когда она находилась в оппозиции. Однако его лидерство сводилось к многочисленным поездкам и выступлениям, а не к повседневной работе над выработкой новых идей. Многие однопартийцы были недовольны Черчиллем, поскольку он не имел представления ни о партийной программе, ни о тех новых проблемах, которые появились в послевоенном обществе и решение которых могло бы обеспечить консерваторам победу на выборах. Как лидер оппозиции Черчилль сосредоточил свою деятельность на критике работы правительства лейбористов. Он регулярно выдвигал в их адрес обвинения в приверженности социалистическим идеям, кроме того, утверждал, что политика лейбористов неминуемо приведет британскую экономику к полному краху.

Парадокс заключался в том, что многие действия лейбористского правительства, в частности национализация железных дорог, были в свое время горячо поддержаны… самим Черчиллем, когда он был либералом и занимал посты в правительстве как представитель этой партии.

Лейбористам не удалось выполнить свои предвыборные обещания, и на выборах в 1955 году консерваторы во главе с Черчиллем возвращаются к управлению страной. Наш герой пробыл на посту премьер-министра еще четыре года и ушел в отставку в 1955 году. За это время он установил «особые отношения» – такое определение дал сам премьер-министр – с Соединенными Штатами. Значительное внимание он уделял и вопросам послевоенного мироустройства, которые предпочитал решать с позиций холодной войны.

Его послевоенное правление оказалось несколько омрачено целой серией внешнеполитических кризисов и провалов, вызванных неуклонным снижением престижа Британии как ведущей мировой державы на фоне роста влияния Соединенных Штатов и Советского Союза.

Первым из таких кризисов был конфликт с Ираном. Он начался еще при лейбористском правительстве Эттли. В марте 1951 года иранский меджлис принял закон о национализации англо-иранской нефтяной компании и ее имущества. Этот закон был предложен опытным иранским политическим деятелем Мохаммадом Моссадехом, которого вскоре избрали премьер-министром Ирана. Естественно, Англия была категорически против такого решения правительства Ирана. Ситуацию попытался разрешить международный суд, однако выработанное им предложение о равном участии стран в распределении прибылей компании вместе с формальным признанием решения Ирана о национализации было отвергнуто радикально настроенным иранским премьером. После этого переговоры между английским и иранским правительствами были прерваны, и в течение 1951 года лейбористское британское правительство оказывало формальное давление на Иран, прощупывая в то же время варианты для организации переворота и свержения Моссадеха. Американский президент Трумэн был не склонен соглашаться на принятие решительных мер против Ирана, поскольку в то время на повестке дня у США стоял другой конфликт, корейский. Эффект от предпринятой Англией блокады Ирана и эмбарго на товары из этой страны был поначалу практически нулевым, поскольку привел лишь к незначительному снижению экспорта иранской нефти.

Возврат к власти Черчилля вернул к жизни идею о смещении правительства Моссадеха. Обе стороны продолжали выдвигать друг другу неприемлемые предложения по разрешению конфликта, полагая, что время на их стороне. Бесплодные переговоры в конце концов были прерваны. В самом Иране, где длящаяся несколько лет блокада наконец привела к падению национальной экономики, начало зреть недовольство политикой Моссадеха, так что идея о перевороте могла найти своих сторонников среди высокопоставленных армейских офицеров и политиков меджлиса.

Черчилль и его Министерство иностранных дел преследовали две взаимно исключающие цели. С одной стороны, они хотели реформирования Ирана, а с другой – не собирались отказываться от контроля за доходами от деятельности нефтяной компании, которые, будучи предоставленными в распоряжение Ирана, могли бы значительно ускорить развитие страны и проведение необходимых реформ. В своих сомнениях правительство Черчилля фактически сделало круг от сворачивания планов переворота, затеянного еще правительством Эттли, до начала разработки собственных планов, преследовавших аналогичную цель.