Текст книги "10 гениев политики"

Около десяти лет сыновья Ярослава прожили в мире. Затем между ними вспыхнули раздор и вражда. Никто из потомков великого князя не смог принять «власть русскую всю», как сказано в летописи. Причиной этого стало непрерывное продолжение рода Ярослава, увеличение числа претендентов на власть и наделы. Русская земля делилась и перекраивалась многочисленными внуками и правнуками Ярослава Мудрого.

Изначально Ярослав разделил русскую землю по такому принципу: самый старший сын получал более доходный удел. Однако дальнейшее наследование было предусмотрено князем лишь для трех старших братьев, остальные же его сыновья отодвигались на второй план, имея такие же права, как и племянники – дети старших братьев. В этом порядке наследования и была заложена причина дальнейших русских бедствий.

В 1057 году умер Вячеслав, четвертый по старшинству наследник Ярослава, княживший в Смоленске. Он оставил после себя сына. Старшие братья решили перевести в Смоленск Игоря – младшего брата, княжившего на Волыни. Его место занял племянник Ярослава Ростислав, до того правивший в Тмутаракани. Спустя три года Игорь умер, также оставив после себя сыновей. Но старшие братья не отдали власть в Смоленске ни сыновьям Игоря, ни Ростиславу. Обделенный племянник Ярослава решил взять свое силой и принялся собирать войско для отстаивания своих притязаний на Смоленск. Тем не менее, тогда это не привело к открытому конфликту.

В 1073 году возник спор уже между старшими братьями, прямыми наследниками Ярослава. Святослав и Всеволод решили объединиться против великого князя Изяслава и отобрали у него власть в Киеве. Великим князем стал старший из двоих братьев Святослав, а на его трон в Чернигов переехал Всеволод из Переяславля. Но через три года Святослав умер. У него остались сыновья, но великокняжеский трон достался не им, а Всеволоду. Вскоре о своих законных претензиях на престол вновь заявил Изяслав. Для пущей убедительности он подтвердил свои права, приведя под стены Киева войско, набранное им в Польше. Всеволод уступил ему Киев без сопротивления и вернулся в Чернигов. Вскоре Святослав погиб, пытаясь усмирить постоянно бунтующих и требующих власти племянников. Всеволод снова переехал в Киев и опять стал великим князем. Наконец в 1093 году умер Всеволод. После этого началась борьба за власть среди второго поколения Ярославичей. Первым из них киевский престол занял старший сын старшего из сыновей Ярослава, Святослав Изяславич.

Как видно из описанной истории смены власти в Киеве и удельных княжествах, правление князя в столице и других городах не является постоянным и, кроме того, князь не вправе завещать свою власть сыновьям. После смерти какого-либо из столичных или удельных правителей происходила ротация следующих по старшинству наследников: каждый из них перемещался в более высокий по рангу удел. Фактически, так была реализована идея о нераздельности княжеского владения Русью. Ею владели все Ярославичи совместно, т. е. изначально было определено, что они не делят между собой русские земли, а перераспределяют их, чередуясь по старшинству в случае смерти кого-то из них. Соотношение между князьями и уделами, или волостями, определялось старшинством. Это соотношение постоянно колебалось и изменялось. Все князья составляли единую генеалогическую лестницу по степени старшинства, как и вся русская земля была условно представлена в виде иерархии областей, упорядоченной по степени их доходности. Князь, находившийся на вершине лестницы, то есть старший на данный момент времени, занимал Киев и носил титул великого князя. Помимо почета и доходов, получаемых от столицы, великий князь обладал некоторой властью над всеми остальными. Порой ему принадлежало право решения споров, возникающих между остальными князьями, в том числе и споров о праве на очередной удел. Но в особых случаях великий князь не должен был принимать решение единолично, ему полагалось консультироваться с братьями, созывая их на совет. На великого князя возлагалась также обязанность следить за выполнением решений такого совета.

Причины такого порядка смены власти историки видят в следующем. Во-первых, он обуславливается присущим населявшим Русь восточным славянам родовым порядком отношений. Во-вторых, и эта причина является одной из важнейших, русские князья были по происхождению варягами. И хотя с момента прихода чужеземных правителей миновало уже несколько поколений, князья продолжали рассматривать себя не хозяевами страны, точнее, некоторой ее области, а скорее, наемными управляющими, которые должны подчиняться определенным цеховым правилам.

Однако лишь при небольшом числе претендентов на власть порядок чередования князей был понятным и работал без перебоев. Когда же появилось много князей разных поколений, большинство из которых уже не знали Ярослава и смутно представляли себе порядки наследования, ситуация перестала быть столь однозначной. К тому же среди многочисленных потомков Ярослава в результате нескольких внутриродовых браков появилось перекрестное родство.

Князья попытались устранить возникающие противоречия, принимая дополнения к порядку наследования по мере появления новых спорных случаев. Однако поскольку такие решения были ситуативны и неизбежно приводили к ущемлению интересов кого-то из князей, они не принимались в качестве непреложной истины. Ведь при составлении схемы наследования Ярослав и его дети не могли предполагать, что вскоре их род фактически распадется на несколько параллельных ветвей и многочисленным потомкам будет весьма нелегко определить, кто из них кому приходится дядей, а кто племянником, и какой степени их родство.

Через сотню лет после смерти Ярослава число князей – его потомков – возросло настолько, что каждая смена власти в каком-либо из уделов рождала споры о старшинстве и очереди владения. Чаще всего конфликт возникал между младшим дядей и старшим племянником (в те времена довольно часто бывало, что старший брат успевал родить своих детей, прежде чем рождался его младший брат).

Способов разрешения этих конфликтов было два. Либо порядок старшинства родственников определялся на княжьем совете, либо решался в ходе Божьего суда. Под последним понималась самая обыкновенная война или же выяснение отношений между претендентами силой оружия. Причем по значимости оба эти способа были практически равноправны и имели примерно равные юридические последствия; победа в военном конфликте за право наследования обычно признавалась остальными князьями, и в общей иерархии производились соответствующие изменения. Такой военный конфликт носил название «усобица».

Подобная система разделения власти между князьями не могла не привести к расколу единого государства. Поначалу княжеский род Ярославичей раскололся на две противоборствующих ветви: Мономаховичей и Святославичей. Затем первая линия разделилась еще на три: Изяславичей, правивших на Волыни, Ростиславичей, сохранивших за собой власть на Смоленщине, и Юрьевичей из Суздаля. Святославичи же распались на Давидовичей черниговских и Ольговичей из Новгород-Северска. Указание рядом с названием ветви места их правления является свидетельством того, что с дальнейшим дроблением рода тенденции к отказу от непрерывной смены уделов стали нормой и князья постепенно переходят к постоянному правлению в некоторой области.

Новая система смен власти была узаконена в 1097 году на съезде князей в городе Любече. Новое правило наследования было определено так: «Каждый да держит отчину свою». Под отчиной понималось место, или территория, которой правил отец князя. Таким образом, внуки Ярослава должны были владеть тем, чем владели их отцы.

Следствием этого и стал распад единого государства, влияние великого князя фактически перестало распространяться на части Руси, где правили князья не из его ветви. Князья в уделах перестали платить дань великому князю. Естественно, такое раздробление делало мелкие государства весьма уязвимыми перед лицом внешней агрессии. К еще большему ослаблению приводили постоянные стычки и конфликты между соседними областями. Следствием такой раздробленности стала последовавшая вскоре утрата самостоятельности русского государства, точнее, русских государств под ударами кочевников с Востока…

Существуют два исторических мифа, прочно закрепившихся за Ярославом. Первый из них – о разделении Руси. Считается, что Русь была разделена на уделы между сыновьями Ярослава, которые начали распрю за Киевский престол. Но это не совсем верно. Завещание Ярослава не содержало приказа разделить Киевскую Русь. Он предложил закон о переходе власти: престол наследуется старшим сыном, затем – всеми братьями по возрастной очередности, после них – их старшими сыновьями и т. д. («Вот я отхожу от сего света, дети мои. Любите друг друга, ибо вы братья родные, от одного отца и одной матери. Если будете жить в любви между собой, то Бог будет с вами. Он покорит вам всех врагов, и будете жить в мире. Если же станете ненавидеть друг друга, ссориться, то и сами погибнете, и погубите землю отцов и дедов ваших, которую они приобрели трудом своим великим»). Этот закон основывался на старинном родовом порядке, вернее, на его идеальной версии. В реальности братья как можно скорее разделялись – эти неизбежные семейные склоки перенеслись на государственный уровень.

Вторым мифом считается приписываемая Ярославу любовь к деньгам. Сторонники этой версии трактуют реформы Ярослава следующим образом: Ярослав превратил уголовный кодекс в средство наживы и наполнения казны. «Русскую правду» недолюбливали российские исследователи, называя безнравственным порядок, где поджог и конокрадство наказываются более тяжкой карой, чем даже убийство. Для эпохи Ярослава – становления основ «денежных» отношений и торговли – то, что человек сам заработал, вырастил или построил, становилось долгосрочным, в отличие от короткой жизни. Тогда самым тяжелым, с точки зрения повседневной жизни, преступлением были драка или оскорбление, а наибольшей ценностью – честь. Даже наказания в «Русской правде» не должны были унижать человеческое достоинство и терзать тело человека. Самой страшной карой считались конфискация имущества или продажа в рабство.

Существуют и некоторые околоисторические курьезы, связанные с именем Ярослава. Так, в 2000 году в России вышла книга «Русь и Рим», автор которой, «пересчитав» данные «Амальгеста» Птолемея, предложил «омолодить» историю на тысячу лет. Он утверждал, что Ярослав Мудрый, атаман Батя, хан Батый и Иван Калита – один и тот же человек. Далее говорилось, что монгольского ига не было, а существовала общая русско-монгольская орда, которая держала в страхе всю Европу. Этот «исторический труд» пытался доказать, что русские «никогда не были рабами».

Желая подчеркнуть значимость Ярослава как исторической личности, в 1995 году президент Украины ввел новую государственную награду – Орден князя Ярослава Мудрого. Девиз этой награды: «Мудрость, честь, слава». Орден имеет пять степеней и вручается за заслуги в сферах государственного развития, укрепления государственного авторитета Украины, развитие экономики, науки, образования, за гуманистическую общественную деятельность. Возможно, такая трактовка упрощена, но она подчеркивает вклад Ярослава Мудрого в историю Украины. Ведь хороший правитель – не тот, что строит идеальное государство, расширяет территорию, увеличивает казну, а тот, кто создает строй, максимально близкий современникам.

В год 950-летия со дня смерти князя Синод Украинской православной церкви предоставил документальные подтверждения существования культа Ярослава Мудрого в Киевской Руси. Основываясь на этих документах, Синод занес Ярослав в святки УПЦ, назначив днем празднования 4 марта (20 февраля по старому стилю) – день смерти князя. Святой князь Ярослав Мудрый считается покровителем государственных деятелей и ученых.

«Русская правда» в краткой редакции

1. Убьет муж мужа, то мстит брат за брата, или сын за отца, или сын брата, или сын сестры; если не будет никто мстить, то 40 гривен за убитого.

Если убитый – русин, или гридин, или купец, или ябедник, или мечник, или же изгой, или из Словении, то 40 гривен уплатить за него.

2. Если кто будет избит до крови или до синяков, то ему не надо искать свидетеля, если же не будет на нем никаких следов (побоев), то пусть приведет свидетеля, а если он не может (привести свидетеля), то делу конец. Если (потерпевший) не может отомстить за себя, то пусть возьмет с виновного за обиду 3 гривны и плату лекарю.

3. Если кто кого-либо ударит палкой, жердью, ладонью, чашей, рогом или тылом оружия, платить 12 гривен. Если потерпевший не настигнет того (обидчика), то платить, и этим дело кончается.

4. Если ударить мечом, не вынув его из ножен, или рукоятью меча, то 12 гривен за обиду.

5. Если же ударит по руке и отпадет рука или отсохнет, то 40 гривен, а если ударит по ноге, а нога останется цела, но начнет хромать, тогда мстят дети (потерпевшего).

6. Если кто отсечет какой-либо палец, то платит 3 гривны за обиду.

7. А за усы 12 гривен, за бороду 12 гривен.

8. Если кто вынет меч, а не ударит, то тот платит гривну.

9. Если пихнет муж мужа от себя или к себе – 3 гривны, – если на суд приведет двух свидетелей. А если это будет варяг или колбяг, то ведет к присяге.

10. Если холоп бежит и скроется у варяга или у колбяга, а они его в течение трех дней не выведут, а обнаружат на третий день, то господину отобрать своего холопа, а 3 гривны за обиду.

11. Если кто поедет на чужом коне без спросу, то уплатить 3 гривны.

12. Если кто возьмет чужого коня, оружие или одежду, а владелец опознает пропавшего в своей общине, то ему взять свое, а 3 гривны – за обиду.

13. Если кто опознает у кого-либо свою пропавшую вещь, то ее не берет; не говори ему – это мое, но скажи ему так: пойди на свод, где ты ее взял. Если тот не пойдет, то пусть (представит) поручителя в течение 5 дней.

14. Если кто будет взыскивать с другого деньги, а тот станет отказываться, то идти ему на суд 12 человек. И если он, обманывая, не отдавал, то истцу можно взять свои деньги, а за обиду – 3 гривны.

15. Если кто, опознав холопа, захочет его взять, то господину холопа вести к тому, у кого холоп был куплен, а тот пусть ведет к другому продавцу, и когда дойдет до третьего, то скажи третьему: отдай мне своего холопа, а ты ищи своих денег при свидетеле.

16. Если холоп ударит свободного мужа и убежит в хоромы своего господина и тот начнет его не выдавать, то холопа взять, и господин платит за него 12 гривен, а затем, где холопа застанет тот ударенный человек, пусть бьет его.

17. А если кто сломает копье, щит или испортит одежду и испортивший захочет удержать у себя, то взять с него деньгами; а если тот, кто испортил, начнет настаивать (на возвращении испорченной вещи), платить деньгами, сколько стоит вещь[3]3
  «Правда», уставленная для Русской земли, когда собрались князья Изяслав, Всеволод, Святослав и мужи их Коснячко, Перенег, Никифор Киевлянин, Чудин, Микула.


[Закрыть].

18. Если убьют огнищанина умышленно, то убийце платить за него 80 гривен, а люди не платят; а за княжеского подъездного 80 гривен.

19. А если убьют огнищанина по-разбойничьи, а убийцу люди не ищут, то виру платит та вервь, где найден убитый.

20. Если убьют огнищанина у клети, у коня, или у стада, или во время кражи коровы, то убить его, как пса; тот же закон и для тиуна.

21. А за княжеского тиуна 80 гривен, а за старшего конюха при стаде также 80 гривен, как постановил Изяслав, когда дорогобужцы убили его конюха.

22. За княжеского сельского старосту или за полевого старосту платить 12 гривен, а за княжеского рядовича 5 гривен.

23. А за убитого смерда или холопа 5 гривен.

24. Если убита рабыня-кормилица или кормилец, то 12 гривен.

25. А за княжеского коня, если тот с пятном, 3 гривны, а за коня смерда 2 гривны.

26. За кобылу 60 резан, за вола гривну, за корову 40 резан, за трехлетнюю корову 15 кун, за годовалую полгривны, за теленка 5 резан, за ягненка ногата, за барана ногата.

27. А если уведет чужого раба или рабыню, то он платит за обиду 12 гривен.

28. Если придет муж в крови или в синяках, то ему не надо искать свидетеля.

29. А кто украдет коня или вола, или обкрадет клеть, если он был один, то он платит гривну и 30 резан; если же их было и 10, то каждый из них платит по 3 гривны и по 30 резан.

30. А за княжескую борть 3 гривны, если выжгут или разломают.

31. За истязание смерда, без княжеского повеления, за обиду 3 гривны.

32. А за огнищанина, тиуна или мечника 12 гривен.

33. А кто распашет полевую межу или испортит межевой знак, то за обиду 12 гривен.

34. А кто украдет ладью, то за ладью платить 30 резан (владельцу) и 60 резан продажи.

35. А за голубя и курицу 9 кун.

36. А за утку, гуся, журавля и за лебедя платить 30 резан, а 60 резан продажи.

37. А если украдут чужого пса, или ястреба, или сокола, то за обиду 3 гривны.

38. Если убьют вора на своем дворе, или у клети, или у хлева, то тот убит, если же вора додержат до рассвета, то привести его на княжеский двор, а если его убьют, а люди видели вора связанным, то платить за него.

39. Если украдут сено, то платить 9 кун, а за дрова 9 кун.

40. Если украдут овцу, или козу, или свинью, а 10 воров одну овцу украли, пусть каждый уплатит по 60 резан продажи.

41. А тот, кто схватил вора, получает 10 резан, от 3 гривен мечнику 15 кун, за десятину 15 кун, а князю 3 гривны. А из 12 гривен поймавшему вора 70 кун, а в десятину 2 гривны, а князю 10 гривен.

42. А вот вирный устав: вирнику взять на неделю 7 ведер солоду, также барана или полтуши мяса, или 2 ногаты, а в среду резану за три сыра, в пятницу так же; а хлеба и пшена, сколько смогут съесть, а кур по две на день. А 4 коня поставить и давать им корма сколько смогут съесть. А вирнику взять 60 гривен и 10 резан и 12 вевериц, а сперва гривну. А если случится пост – давать вирнику рыбу, и взять ему за рыбу 7 резан. Всех тех денег 15 кун за неделю, а муки давать, сколько смогут съесть, пока вирники соберут виры. Вот тебе устав Ярослава.

43. А вот устав мостникам: если замостят мост, то брать за работу ногату, а от каждого устоя моста по ногате; если же ветхий мост починить несколькими дочками, 3-мя, 4-мя или 5-ю, то так же.

Ришелье (Арман Жан дю Плесси, герцог Ришелье)

Французский государственный деятель, кардинал, первый министр, глава королевского совета во время правления Людовика XIII.

Кардинал Ришелье – одна из наиболее противоречивых личностей в истории Франции. И при жизни, и после смерти его то превозносили до небес, то подвергали жесточайшей критике. До сих пор отношение к нему довольно неоднозначно, причем оно во многом зависит от позиций и мировоззрения, которых придерживается критик. Так, католики считают Ришелье выдающимся государственным деятелем, мудрым и гениальным правителем. Протестанты же практически не признают его заслуг и всячески выпячивают промахи и неоправданные поступки. Либеральные мыслители упрекают Ришелье в том, что он не сумел или не захотел сделать Францию первой страной в мире, в которой была бы учреждена конституционная монархия, хотя все предпосылки для этого у него имелись. Убежденные приверженцы монархии, напротив, осуждают великого политика за то, что он своими действиями по укреплению власти короля чуть ли не создал почву для будущей революции.

Кардинал Ришелье получил среди современников, а затем и потомков, прозвище Красный кардинал. Он, как и все его «коллеги» по сану, носили красные мантии. Однако советник Ришелье, монах ордена капуцинов отец Жозеф, был постоянно облачен в серое одеяние, и поэтому его прозвали Серый кардинал.

Арман Жан дю Плесси, герцог Ришелье, появился на свет 9 сентября 1585 года в Париже. Его отец относился к древнему дворянскому роду. Он оказал весьма существенную услугу королю Генриху III, за что был награжден орденом. При Генрихе IV Франсуа дю Плесси проявил себя как храбрый воин и дослужился до капитанского чина в полку королевской гвардии.

Изначально семья готовила Армана Жана к военной службе, видя в нем продолжателя дела отца. Тем не менее ребенок получил весьма хорошее для рубежа XVI–XVII веков начальное образование. По окончании начального обучения мальчик поступил в военное училище. Там он преуспел в таких нужных для военного дела предметах, как фехтование и езда верхом.

Но неожиданно его судьба круто изменилась. За родом дю Плесси было закреплено право предоставлять епископов в Люсон. Как раз на момент совершеннолетия Ришелье место епископа освободилось, и королевским указом 22-летнего юношу назначили епископом. По церковным правилам возраст Армана Жана был недостаточным для посвящения в епископы. Тем не менее он отправился в Рим, где убедил Папу Римского Павла V все же посвятить его в сан.

Несмотря на то что он стал полноправным главой епархии, дю Плесси поехал из Рима не к месту службы, а в Париж. Так было заведено в ту пору: епископы значительную часть времени проводили в столице вблизи королевского двора, а в свои резиденции возвращались лишь для решения неотложных дел. В Париже Арман Жан закончил курс в Сорбонне и в 1607 году получил ученую степень доктора богословия. Его проповеди нравились корою Генриху IV, который покровительствовал молодому епископу. Однако герой нашего рассказа был не так богат, чтобы чувствовать себя комфортно среди наполнявшей балы и салоны более обеспеченной молодежи. Поэтому вскоре после окончания курса в Сорбонне, холодной зимой 1608 года, он вернулся в Люсон и приступил к непосредственному исполнению своих обязанностей.

В письме Ришелье называл территорию подчиненного ему аббатства «самой жалкой, уродливой и неприятной во Франции». Молодой человек был разочарован и расстроен: «Мне обидно, – писал он в дневнике, – что я не могу жить так, как хочу». К слову сказать, даже сани ему пришлось одолжить у друга.

На своем посту епископ дю Плесси проявил несвойственные его юному возрасту таланты к управлению. За пять лет ему удалось перестроить разрушенные в ходе многочисленных войн храмы (хотя при этом он поправил и свое материальное положение). В планах Армана Жана, тем не менее, не значилось долгое пребывание в скучной провинции. Он стремился вернуться в Париж, причем так, чтобы занять там положение, которое он считал достойным своих талантов.

Свои планы покорения столицы Арман Жан излагает в дневнике, который он называл «Руководством и правилами нахождения при дворе». Так, например, дю Плесси полагал, что в первое время стоит почаще обращать на себя внимание короля и поэтому необходимо являться во дворец ежедневно. Позже, когда государь уже привыкнет к присутствию епископа Люсонского в Париже, можно будет навещать его пореже. При этом в разговорах с королем Арман Жан предполагал быть смелым и свободным, чтобы сразу заслужить внимание и уважение монарха; но при это нельзя было выходить за границы вежливости, принятой при общении с королем Франции. В планах дю Плесси было также добиться расположения сильных мира сего; их он заранее распределил на потенциальных сторонников, которые могли бы помогать ему и впоследствии были бы им вознаграждены по какому-либо подходящему случаю, и вероятных противников – им также стоило преподнести какой-нибудь дар, чтобы у них было меньше оснований препятствовать его расчетам. При общении с придворными епископ Люсонский планировал поменьше говорить и побольше слушать, набираться опыта и правильно оценивать расстановку сил. Вот как он сам описывал принципы поведения при дворе: «…необходимо принять во внимание, что королю нравятся лишь те из приближенных, которые обращаются с ним смело и свободно, не выходя, однако, из границ должного уважения. Надлежит почаще повторять королю, что только обстоятельства вынуждают меня ограничиваться оказанием маловажных услуг и что для верноподданного нет ничего трудного или невозможного на службе у такого доброго государя и такого великого монарха… Важнее всего наблюдать, откуда именно дует ветер, и не мозолить королю глаза, когда он в дурном расположении духа».

Планы Ришелье по завоеванию королевского двора были нарушены убийством короля Генриха IV, произошедшим в мае 1610 года. Епископу пришлось раньше запланированного отправиться в Париж. Там он принял присягу на верность королеве Марии Медичи, назначенной на должность регентши при Людовике XIII. Но и в этот приезд дю Плесси обнаружил, что он еще недостаточно богат для того, чтобы чувствовать себя своим в Париже. Поэтому он снова вернулся в Люсон.

Следующее появление герцога при дворе было вызвано созывом Генеральных штатов в 1614 году. Дю Плесси прибыл на заседания этого совещательного органа при короле в качестве делегата от духовенства. Несмотря на молодость, ему удалось быстро завоевать влияние среди делегатов своего сословия. Те поручают ему представление доклада королю от имени всего французского духовенства. Речь люсонского епископа произвела большое впечатление и на короля, и на членов собрания. Фактически Арман Жан выступил против общей воли делегатов, осуждавших методы правления регентши Марии Медичи. (Особенное негодование вызывал стремительный карьерный рост фаворита королевы, итальянца Кончини. Вопреки всем правилам и традициям Мария произвела этого человека, не имевшего практически никаких военных заслуг, в маршалы).

Старшие дипломаты отзывались тогда о Ришелье, как о «самоуверенном молодом человеке». Его же мнение о коллегах было следующим: «Они могут и дальше считать, что я буду хвататься за любую выгоду. Со своей стороны, они очень меня обяжут, если эту выгоду предоставят. В любом случае, я не нуждаюсь в их мнении о том, в чем сам прекрасно разбираюсь». В своей же речи Арман Жан осыпал Марию похвалами, особо подчеркивая ее блестящий стиль управления страной (хотя среди делегатов преобладало прямо противоположное мнение об успешности правления Марии). Вознаграждение последовало незамедлительно. Вскоре Ришелье был назначен личным священником королевы Анны Австрийской, супруги Людовика XIII. Теперь он уже мог себе позволить не стесняться в средствах и переехать в Париж, где и купил себе дом. Вскоре Арман Жан стал членом государственного совета, а также секретарем и фаворитом Марии Медичи.

В это время брак Людовика с Анной Австрийской и последовавшая за ним женитьба сестры молодого короля, принцессы Елизаветы, и испанского принца Филиппа вызвали серьезное недовольство среди многочисленных французских протестантов – гугенотов. Это недовольство разделяли многие влиятельные чиновники, которые, однако, решили использовать его в своих целях. Они хотели избавиться от Кончини – ненавистного фаворита Марии Медичи. Однако Ришелье относился к нему совершенно иначе. Их отношения были доверительными настолько, что Кончини поручил священнику выполнить несколько весьма деликатных миссий.

Вскоре Ришелье назначили одновременно военным министром и министром иностранных дел. Помимо этого, он также председательствовал в государственном совете. Казалось, перед ним открылась невероятная карьера. Но на самом деле положение Ришелье было не таким благоприятным. Военное министерство испытывало в ту пору значительные финансовые затруднения, и порой дю Плесси приходилось выплачивать подчиненным жалованье из личных средств. А его политика на поприще международных отношений сводилась к попыткам заключения мира с многочисленными протестантскими государствами. Это позволило бы не только покончить с регулярными войнами, но и лишить французских мятежников – как католиков, так и гугенотов – убежища в протестантских государствах.

Недовольство придворных выскочкой Кончини привело к заговору, закончившемуся его убийством. Накануне того дня, когда заговор вступил в свою решающую фазу, Ришелье получил анонимное письмо, в котором некий доброжелатель предупреждал его о готовящемся свержении Кончини. Фактически судьба первого министра оказалась в руках молодого епископа. Ведь он мог предупредить своего покровителя, и вполне возможно, что французская и мировая история пошли бы совсем по другому сценарию. Но Ришелье понимал, что без воли самого короля покушение на первого министра, ставленника королевы-матери, было бы невозможным, и воздержался от вмешательства, предоставив событиям развиваться по составленному заговорщиками плану. В результате капитан королевских телохранителей Витри, получивший приказ об аресте Кончини, переусердствовал и убил его.

Одним из первых решений короля Людовика XIII, который решительно взялся за управление страной сразу же после устранения мешавшего ему итальянца, было отдаление Ришелье, который считался представителем проигравшей в результате заговора стороны. Дю Плесси был отправлен в отставку со всех государственных постов. Ему было приказано удалиться от двора.

Поначалу Арман Жан сопровождает королеву-мать в изгнание и проживает с ней в Блуа. Но присутствие рядом с королевой такого ловкого дипломата, каким уже успел себя зарекомендовать Ришелье, сильно беспокоило новую власть. Поэтому вскоре король велел ему вернуться к делам своей епархии.

Епископу пришлось подчиниться. В это время он написал значительное по объему произведение, озаглавленное как «Защита главных положений католического исповедания шарантонскими пасторами». Благодаря этой работе он приобрел репутацию одного из самых ярых сторонников католической веры во Франции. Авторитет Ришелье снова растет, и он обращается к королю с просьбой вернуть его ко двору. Дю Плесси клянется в своей лояльности и верности трону, однако король по-прежнему опасается влиятельного епископа и велит ему вообще покинуть территорию Франции! Ришелье едет в Авиньон, откуда вскоре переезжает в Ангулем, где уже обосновалась также покинувшая Францию королева-мать. Мария Медичи начинает набирать войска и угрожать войной своему сыну. Фактически Ришелье прибывает в Ангелем в роли парламентера от Людовика XIII, который все же решил во избежание новой войны, на этот раз гражданской, прибегнуть к услугам столь авторитетного епископа и дипломата.

Ришелье достигает соглашения о перемирии, но оно оказывается весьма непрочным, и вскоре начинаются боевые действия между армиями Людовика XIII и Марии Медичи. Однако перевес оказывается на стороне короля, и после очередного поражения Мария Медичи вынуждена заключить новый мир, и снова значительную роль в подписании соглашения играет Ришелье.

Король, который еще недавно презрительно выслал Ришелье заниматься делами своей епархии, теперь был в восторге от его действий и в знак своей благодарности обещал ходатайствовать перед Папой Римским о посвящении талантливого епископа в кардиналы. Однако это обещание было нивелировано неприязнью, которую испытывал к Ришелье первый министр Людовика XIII де Линь. Тот по своим каналам просил папу не обращать внимания на представление французского посла о возведении Ришелье в кардиналы.