Текст книги "Охотник за головами"
Автор книги: Дмитрий Манасыпов
Жанр: Боевое фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
1
На востоке медленно поднималось багровое солнце. Где-то вдалеке, в той дали, что сливается с линией горизонта, клубами вставал черный и жирный дым, и несколько темных облаков ходили по кругу над тем местом. Стервятники, вороны и другие мелкие птицы слетались на щедрый завтрак. Обильный, на любой вкус, подкинутый пернатым глупыми людьми, которые все никак не могли ужиться на раздольной и привольной земле, расстилавшейся под крыльями птиц. Птицы кружили, выбирали, опасались. Но на поле уже не было живых. Только лисы и волки, даже не огрызавшиеся друг на друга. Еды хватило всем.
В последнем, решающем броске, ринувшиеся друг к другу, застыли на мягкой степной траве высокие двуногие фигуры, намертво сцепившиеся в смертельном объятии. Тела, тела, в доспехах и уже без них, голые и прикрытые, целые и не очень. С ног до головы покрытые засохшей кровью, своей и чужой. Обожженные смолой и горящим деревом вперемежку с тканью шатров. Изувеченные головы, руки, ноги, размозженные ударами палиц, шестоперов, цепов, моргенштернов и просто дубинами. Рассеченные мечами, топорами и секирами, пронзенные копьями, стрелами и дротиками. Наваленные друг на друга, воины и лошади, смешанные в одной сплошной мертвой массе, фарше из мяса, крови, кожи, костей, дерева и металла. Лишь вчера бывшие живыми, радующимися жизни, поджаривающими кролика на костре, хохочущими, играющими в кости, поющими песни или починяющими одежду. Сегодня их уже не было. Но навряд ли что-то закончилось на этом. Просто вновь в земли Нессара пришла война. Птицы, кружась, опускаясь, смотрели по сторонам, на людей… Точки птичьих глаз видели все.
Скрюченные в судорогах пальцы молоденького пехотинца из первого нессарского полка, добитого колотушкой степняка-гасильщика, идущего за передовыми отрядами. Раскрытый в немом вопле рот тысячника Субдэя, окруженного вместе с небольшим отрядом верных телохранителей тургаудов и пронзенного копейщиком Вагой из наемной древальтской конной сотни. Колоссальная фигура Вигейра, телохранителя кронпринца Альберта Нессарского, исполина, которого смогли свалить лишь с помощью баллист и их тяжелых стрел. Погибшего, но так и не выпустившего из рук черно-желтого королевского знамени. И сотни, тысячи других, степняков и нессарцев, наемников и волонтеров – всех, кто сражался вчерашним днем и сегодняшней ночью посреди широкого поля Последней черты, за которым начиналась земля королевства Нессар, обильная и плодородная. Все они остались здесь. Навсегда.
– Птицы слетаются, значит, пока никого нет, – совсем еще молодой всадник разговаривал то ли сам с собой, то ли со своим конем. – Нам нужно торопиться, Быстрый…
Крепкий, соловой масти конь набирал скорость именно так, как должен нестись вперед конь с таким именем. Гойко, лучший всадник Алой сотни кронпринца, не жалел ни себя, ни его, торопясь быстрее выполнить порученное. Если получится, то он еще успеет помянуть память погибших друзей, оставшихся на Последней черте. Пока же перед ним лежали многие и многие лиги, отделявшие его от столицы, где король Богуслав должен был собрать всех, кого только сможет. Его сын, кронпринц Альберт, погнав назад степняков, отправил Гойко, своего лучшего гонца, к отцу. С вестью о битве и для того, чтобы тот знал, с кем им пришлось столкнуться в степи. Гойко уже задержался.
К нему прицепились трое верховых, углядевших его в сутолоке жестокого боя, когда он выбирался за холмы, и погнавшихся за ним. В окружавших сумерках ему удалось сбить их со следа и зайти к ним в тыл. Серые спины в кожаных панцирях колонтарях, с маленькими круглыми шлемами, со следами пота, торопливо скакали впереди, трясясь в седлах. Гойко хорошо знал местность и подловил их на выходе из неглубокого, но длинного овражка. Первого он свалил из лука, спустившись из-за густого кустарника на склоне. Второму достался последний дротик из того пучка, что висел с правой стороны седла еще утром. А с третьим, коренастым и приземистым, с разлетающимися на ветру маленькими косичками, Гойко пришлось столкнуться вплотную.
Он отбил первый удар окованной железом палицы щитом, ушел от второго. Быстрый в это время жестко толкнул коня противника, всхрапнул, кусая, тот покачнулся. Его всадник, не сумев выровняться, на миг открылся, и Гойко хватило этого, чтобы воткнуть ему в горло острие отточенного изогнутого меча. Он успел увидеть гримасу удивления и боли на лице степняка, чуть отклонился назад, уходя от возможного последнего удара. Но тот все-таки умудрился его достать, пусть и слабым, но еще очень неплохим выпадом. Палица скользнула по яловцу шлема, взорвав в голове небольшое солнце. После этого Гойко вырубился и пришел в себя только перед рассветом.
Сел, охнув и схватившись за голову. Рядом стоял Быстрый, мягко тронувший губами его за лицо. Погладив умницу коня по нежной коже у ноздрей, Гойко встал, взявшись за конскую шею. Потер громадную шишку на голове, про себя попросил солнечного Яра послать много лет кузнецу, выковавшему шлем, что минувшей ночью спас ему жизнь. И пусть шлем этот сейчас валялся в траве, далеко отсюда, после скользящего, но удивительно сильного удара никуда уже негодный, но все-таки спасший его многострадальную голову. Шлем еще можно будет приобрести, даже лучший, голова на месте. И лишь бы успеть сейчас, не опоздать, добраться вовремя.
Гойко поискал глазами меч, подобрал и вложил в ножны. Жалко, что нет больше дротиков и стрел осталось не так много. Путь неблизкий, опасный. Подозвал Быстрого, прыгнул в седло. Голова закружилась, но ничего, удержался. Причмокнул, пятками мягко толкнул друга, посылая сразу в мерную и ровную рысь. Силы жеребца надо беречь до ближайшего пограничного городка. Там Гойко намеревался взять заводного коня и гнать вперед еще быстрее. Надо было торопиться. И тут судьба подкинула ему подарок.
Со стороны убитых им степняков донеслось измученное ржание. Быстрый повернул туда, как будто угадывая мысли всадника. Они подъехали ближе, и Гойко улыбнулся. Конь степняка не ушел. Его мертвый хозяин запутался в поводьях, намотанных на левую руку во время атаки, и вороной не смог уйти. Протащил за собой тяжелое тело, пока убитый не завяз в густых зарослях чертополоха, и встал.
Гойко соскочил с Быстрого, подошел к вороному. Тот даже не пытался отвернуться, когда уверенная рука взяла его под уздцы. Потрепал по крепкой шее, вздувавшейся сильными мышцами. Шерсть была гладкая, шелковистая. Видно было, что коня перед боем не загнали, засохшего пота было совсем немного. Наверняка степняк любил его, мыл, чистил, чесал. Вон какой хвост, волосок к волоску, стянутые вместе в нескольких местах шнурами. Грива, густая и длинная, заплетена в плотные косички, украшенные на концах какими-то зеленоватыми резными кругляшами.
Времени было мало, но оставить коня вот так Гойко не мог. У седла, крепко притянутая ремнями, висела кишка бурдюка. Вороной повернул голову, покосился на него с одобрением. Надо думать… столько времени простоял, после боя и погони за чужаком.
Воронок пил долго. Гойко, как мог, подставлял ему медленно текущую из широкой горловины струю. Бока коня ходили ходуном, бурдюк опустошился, но конца водопоя не было видно. Но всему приходит конец, вместе с остатками воды закончилась и жажда. Благодарный взгляд и мягкий толчок в плечо заставил Гойко еще раз порадоваться своей негаданной удаче. Распутав длинный кожаный ремень с запястья убитого, он повел вороного к Быстрому. Закрепил удила на луке, обмотав возле выступа спереди. Сел в седло, почувствовав вернувшиеся силы. И, наконец-то, двинулся вперед.
Уходило, убегало драгоценное время. Как песок просачивалось меж пальцев, ручейками воды из битого кувшина утекало прочь. Были те степняки разведчиками или не были, это уже не важно. Важнее то, что видели глаза молодого гонца, что слышали его уши и что билось в кожаном мешке, притороченном у седла. Гроза, мощная и неумолимая, надвигалась на солнечные земли, в которых люди уже бежали, кто куда мог, от одних только слухов, докатывающихся из степи. Поэтому ему нужно было гнать вперед, не думая о себе и верном четвероногом друге, много раз выручавшем, пусть не подведет он и на этот раз.
2
Степь заканчивалась. Все больше и больше пролесков начало появляться вокруг. Утоптанный шлях вел его все дальше в глубь страны. Пересаживаясь на вороного, Гойко давал отдых Быстрому. Лига меняла лигу, уже чаще мелькали по бокам шляха обжитые деревни, лишь недавно брошенные хозяевами. Дорога была разбита колесами телег, карет и ямских повозок, копытами и просто ногами. Прошло по ней, всего лишь за последние несколько дней, очень много людей. Гойко гнал вперед, не обращая никакого внимания на саму дорогу, плевать на то, что она пришла в полную негодность. Кони выносили, да и ладно.
В пути он сделал лишь одну остановку, в Кременце-Заторном, самом пограничном городке из тех, что выросли за последние несколько лет. Взял у бургомистрова конюха нового коня, взамен вороного, да хлебнул пива, заедая его свежим мясным пирогом. Вокруг собралась толпа народу. Солдаты стояли поодаль, не подходя и ничего не спрашивая. В толпе было с десяток горожан, два купца, разносчик пирогов и паломники, если судить по одежде и посохам. Стояли, переминаясь с ноги на ногу, косились на него, запыленного, уставшего. Человека, вернувшегося оттуда, где решалась их судьба. Стояли, сопели перегаром, луком, страхом и ожиданием. Вопросов никто не задавал.
Люди подались в стороны, пропуская одышливого толстяка в отороченной затертыми бобровыми шкурками мантии нараспашку. Четырехугольная шапка сползла на затылок, но он не замечал этого. Трясущийся, от взгляда на засохшие потеки крови на чепраках коней бургомистр еле смог выдавить из себя нелепый вопрос:
– Как дела у принца? – вопрос завис в воздухе.
– Хорошо, – шевельнулись в ответ пересохшие от солнца губы Гойко, чуть дрогнуло запыленное лицо. – Передай своим горожанам, кронпринц Альберт выиграл этот бой.
– Выиграл… – Вспотевшая от волнения ряха градоначальника облегченно скривилась.
Бургомистр ойкнул, откинутый в сторону крепкой, жилистой рукой. Высокий, с полощущими по груди пышными усами, худой воин подошел к Гойко.
– Где сам принц, гонец? – внимательные черные глаза уставились в его лицо. – Я спрашиваю, где он? Жив?
– Был жив, капитан Эстольд, – Гойко моргнул. – Был жив… Мне надо скакать дальше.
Командир воинов-пограничников пригляделся к гонцу:
– Господь мой Яр! Ты, что ли, Гойко Медвежонок?
– Я, господин капитан.
– Да постой же ты. Расскажи, что да как было?
– Не могу. Готовьтесь, капитан, и уводите оставшихся гражданских, нечего им здесь делать… Не дадите людей в дорогу?
– Нет, – капитан покачал головой. – У меня их тут хрен да маленько, Медвежонок.
– Ладно, господин капитан, удачи вам. – Гойко ударил нового коня по бокам, и тот с места рванул вперед, неся бешеного всадника дальше, на север.
Остался позади пограничный городок. Широкая дорога вела все дальше и дальше, мелькали кусты по краям дороги, начали появляться первые признаки близких лесов, которые вплотную должны были обступить дорогу завтра. На ночь ему пришлось остановиться посреди поля, для того чтобы передохнули кони. Да и самому надо было хоть немного отдохнуть. Несмотря на привычку к скачке, тело ломило. Отбитый зад саднил и требовал отдыха, бедра налились тяжелой болью в сведенных мышцах.
Гойко отошел в сторону от дороги. Насобирал хвороста в небольшой рощице. Там же нашел маленький родничок, умылся, наполнил мех. Водил коней, остужая, внимательно слушал запасного. Долго и старательно вытирал и только потом напоил коней. Осмотрел обоих, проверил подковы. Новый уже начал сдавать, а упрямец Быстрый все никак не показывал усталости. Гойко пожевал сушеного мяса и сухарь, не забыв о конях и насыпав овса в торбы. Костерок прогорел и начал затухать, Гойко закутался в теплый плащ, снятый с седла Быстрого, и моментально заснул.
Лишь забрезжил рассвет, он проснулся. Сборы много времени не заняли, и вскоре он опять несся по твердой, похожей на камень полосе, ведущей его к цели.
Путника он заметил издалека. Высокий и крепкий, не сгорбленный от старости, седой, как лунь, дед бодро вышагивал по дороге, меряя лиги с помощью своих двоих да большого посоха из ясеня, крепко сжатого в правой руке. Догнав его, он решил спросить про заставы, которые должны были попасться на пути, но которых Гойко и в глаза не видел. Перегнувшись с седла, чтобы выказать уважение к возрасту, гонец усмотрел лицо, изборожденное морщинами. На лице обнаружилась повязка через левый глаз и пыль. Такая же, как на длинных сивых космах, перетянутых на лбу тесьмой, аккуратно подстриженных усах с бородкой, запыленных до абсолютной мышиной серости.
Дед был одет в удобные и свободные штаны, рубашку и полукафтанье, обут в удобнейшие, низкие сапоги, а на плечах его свободно висел незаменимый для дальнего пути плащ с капюшоном. Все это, включая мешок за плечами, также было покрыто густейшим слоем дорожной пыли. Стоял престарелый путешественник, перенеся вес на левую ногу, занимая опять же удобнейшую позицию для обороны, а правая рука уже лежала на рукояти большого боевого ножа, висевшего на левом бедре.
«Тертый дед, – подумалось Гойко, – не иначе имеет большой опыт дальних прогулок пешком». Он протянул вперед раскрытые ладони, показывая, что оружия в них нет. Дед внимательно осмотрел его недобрым взглядом уцелевшего глаза, задержав его на мече, но руку с ножа убрал. Позу, правда, менять явно не собирался.
– Добрый день, дедушка, – Гойко поморщился: пересохшие губы не выдержали и треснули, – далек ли путь лежит?
– Да уж не дальше, небось, чем у тебя. И тебе добрый путь, – дед усмехнулся, – внучек…
– А что, почтенный, не встречались тебе по дороге заставы? – Гойко пытливо посмотрел на путника. – Давно скачу, ни одной не встретил.
Дед малость помолчал, обдумывая ответ:
– Видел я пару-другую засранцев, которые меня чуть не сбили, когда драпали на север. – Он усмехнулся в усы. – С кокардами нессарских волонтеров, ты это про них, что ли?
– И давно драпали?
– Да уже дня два тому. Слухами земля полнится, поговаривали, что тьма-тьмущая степняков на Нессар прет, вот, наверное, парни и перепугались.
Гойко огорченно поморщился. Дед, судя по всему, говорил правду, и надеяться на помощь застав не приходилось. Он сглупил, не добившись людей у капитана Эстольда. Простой проезд по дорогам Нессара недавно стал большой проблемой. Кучки дезертировавших наемников, разбойничьи банды и шайки в последнее время стали проклятьем большаков. Не хватало ему попасть на такую вот неприятность, этим бандитам, без роду и племени, все равно кого резать, не посмотрят, в форме он или нет. Гойко надеялся взять провожатых на заставе, а застав-то, оказывается, и днем с огнем не сыскать.
– Спасибо, дед, хоть правду сказал. Доброго пути, да осветит тебя великий Яр.
– И тебе того же, лети, как на крыльях, – дед чуть замолчал, но тут же продолжил: – И пусть ветер поможет тебе, гонец…
Гойко тронул коня ногами и рванул вперед, не забыв оглянуться. Пусть встречный сказал слова, которые должны оберегать его как гонца, но мало ли кем мог оказаться этот дед на самом деле. Тот стоял, подняв вверх правую руку, и дружелюбно смотрел ему вслед. «Доброго пути тебе, – подумалось ему еще раз, – как знать, может, доведется увидеться и еще».
С такими мыслями Гойко въехал под кроны зеленых дубов начинающегося леса. Если бы он мог знать, как здорово ошибся в собственных мыслях.
3
Боран и Борен, братья-близнецы, сидели на поваленном дереве, почесываясь от донимающих вшей. Им было скучно, парни давно отоспались на неделю вперед и жаждали дела. Точили и правили вытянутые в небольшую плавную дугу лезвия сабель, подтрунивали друг над другом. Больше было не над кем. Косой и Веселый ушли в дозор, командира задевать было чревато, а Стефана они откровенно опасались. Сидели, зевали, развлекались игрой в ножички и детскими считалочками с весьма туповатыми словами:
Выполз рыцарь из тумана,
Вынул что-то из кармана…
Буду мучить, буду бить,
Лишь бы мне тебя допить…
Стефан Вырви-зуб правил топор, пользуясь точилом. Зачем он это делал, доводя кромку до бритвенной остроты, никто не понимал. Но вмешиваться в дела бородача было себе дороже. Раз делает что-то, значит, так надо. Стефан прел в своей почти никогда не снимаемой бригандине, потел, но не сдавался. Точильный камень вжикал взад-вперед, солнце играло лучами на блестящей кромке, Стефан сопел. Близнецы перестали заниматься оружием и заткнулись, заскучав. Косой Заяц и Веселый торчали над дорогой, примостившись на ветках большого карагача.
Главное преимущество старого дерева заключалось в прекрасно просматривающемся небольшом овражке, в который дорога ныряла почти сразу, как только заходила под деревья. Оба разбойника затаились в листьях на двух самых нижних ветках. Старайся смотри не смотри, не увидишь. Навострились таиться за несколько лет такой жизни-то.
Выверн Ангус Розенгрюншен, или Дикий Ангус, он же Выверн Хитрец, подсчитывал несложную бухгалтерию. Почесывал давно не бритый вытянутый подбородок, потом, по давней привычке, кончик длинного переломанного носа. Мысли были невеселые, скорее даже наоборот. Не с чего им было становиться веселыми. За минувший месяц, прошедший с момента разгрома банды, успешных дел вышло мало. Пару раз тормознули купцов-одиночек, добычу по нынешним временам редкую и, как правило, не очень прибыльную. Обложили данью четыре деревушки, из которых три полностью исчезли к моменту их второго приезда. Встретили разок группу редких уже теперь странствующих эльфов. Лупоглазые делиться своими побрякушками и бабами не хотели, пришлось замочить. Даже до длинноухих девок добраться не удалось. Один из эльфов сам перерезал им глотки, когда стало ясно, что не получится уйти от нападающих. Теперь банда сидела на урезанном и голодном пайке, готовая вцепиться во все, что движется.
Так что поневоле главаря одолевали грустные мысли, а если учесть разгром, произошедший в том месяце, то ничего хорошего в голову не лезло вообще. Доведенные до лютого ожесточения нессарские купцы в складчину наняли профессионалов – группу охранников из гильдии стражи Сеенхавена. Те подкараулили банду на походе, хорошо, что самому Ангусу удалось вывернуться. Вдобавок к этому купцы умудрились среди царящей неразберихи нанять охотника, как рассказал ему давнишний осведомитель.
Откуда тот узнал об этом, так и осталось неясным, но человеку этому Выверн доверял. Вот и думай тут, а ведь куда ни кинь, так всюду клин. С одной стороны, профессиональные головорезы-стражники, а с другой – охотник за головами, что еще хуже. Пока из них больше постарались озерные вояки[7]7
Сеенхавен расположен на озере. Стражники являются не сотрудниками его ППС, а профессиональными рубаками, охраняющими торговые караваны. – Прим. автора.
[Закрыть], и банда Выверна сократилась по численности раза в три. Что ожидать от охотника, Ангус представлять не хотел.
Плохая бухгалтерия складывалась в голове бывшего рыцаря, опального дворянина и оступившегося военного, когда-то изменившего присяге. Выверн поскреб подбородок, густо заросший жесткой, больше чем наполовину седой щетиной, и покосился на своих людей. Вот они, последние, выжившие. Может, не лучшие и уж явно не самые надежные, но какие есть. Стефан, выродок, убийца, живодер и насильник. Бывший мельник, ограбивший два года назад церковку, зарубивший попа и потом снасильничавший дочку деревенского старосты. Близнецы, два раздолбая, бежавшие из войск Вольных городов и вовсю промышлявшие на трактах, пока не попались пограничникам Нессара. Из этой беды их Выверн вытащил сам. Практически из петли, пусть и случайно. И вон те двое, сидевшие на дереве. Вот и все, что остались от крепкой и немалой банды, с которой он хотел податься на юга, подальше от войны. Тьфу ты, пропасть… снова не повезло.
– Верховой! – Заяц возник сбоку, косоватые глазенки поблескивали от возбуждения.
– Все по местам! – Ангус вскочил и ринулся к дороге. Близнецы, чуть не сбив его с ног, рванули следом. Коренастый, заросший жесткой бородой по самые глаза Вырви-зуб, не торопясь, поплевал на ладони и, поухватистей облапив топорище, пошел следом. Уже подбегая, все услышали, что Веселый начал собственное веселье.
Заводной жеребец, захрипев, начал заваливаться на бок. В крепкую шею с причмокиванием воткнулась длинная стрела. Гойко успел выпрыгнуть из седла, пружинисто вскочить на ноги, когда из кустов посыпались нападающие. То ли стрел у них больше не было, то ли еще что, но на него напали не из-за кустов, а в открытую. Да только легче от этого не становилось.
Первого шелудивого недоростка с косыми глазами он сумел проткнуть взятым в городке копьецом, а потом уже пришлось отступать. Спереди заходили два невысоких, одинаковых крепыша в добротных кожаных панцирях, слева вылез из зарослей ежевичника худой и длинный, затянутый в кольчугу тип с длинным мечом. За ним появился страхолюдный бородатый громила с большим топором. И еще где-то затаился лучник. А живым нужно было остаться, если он не довезет новости, все пропало, и в первую очередь его собственные ребята, которые ждут помощи там, в степи…
Лучник свалился сверху прямо на спину Быстрого. Близнецы, одновременно выхватив кривые сабли, кинулись на Гойко. Кольчужник зашел слева, замахиваясь двуручным мечом. Бородатый подстраховывал его сзади. На четыре клинка и один топор у Гойко было небольшое копье и изогнутый старый меч. Чудес на своей памяти он не помнил.
* * *
«Я часто поднимал в бой уже поникших духом бойцов. Ведя их к победе, думалось: неужели они идут за мной в ожидании чуда? И тогда мне пришли в голову две мысли.
Чудо может появиться лишь в двух случаях: или в результате божественного либо сверхъестественного вмешательства, или когда оно заранее продумано, просчитано и подготовлено хорошим стратегом…
Максимус Гальдерран, командующий третьей ударной армией Западного Имперского Номеда: Избранные воспоминания великих полководцев».
* * *
Быстрый, бешено взбрыкнув и выгнув спину, скинул с себя лучника. Встал на дыбы, несмотря на чиркнувшее по груди лезвие, проломил ему голову одним мощным ударом кованых копыт. Выверн запутался в густых усах ежевики и упал. Гойко успел отбить удар Борана и, пригнувшись, уйти от Борена. Острие клинка одного из близнецов успело чиркнуть его по плечу, боли он не почувствовал, лишь горячая струйка, сразу же брызнувшая из пореза, дала знать о ране. А вот Боран, охнув, начал заваливаться на правый бок, Гойко ткнул его прямым быстрым ударом, попав прямо в щель между застежками панциря. И, судя по всему, это было последнее везение Гойко Медвежонка. Борен, побелев от вида умирающего брата, рыча, ринулся на него. Заходил слева, замахиваясь для удара. Справа надвигался Вырви-зуб. И высокий Выверн, выпутавшийся из ежевики, шел прямо в центре.
Треснули ломающиеся под мощным напором продирающегося тела придорожные кусты. Что-то свистнуло в воздухе, обдав щеку Гойко ветерком, и кряжистый Вырви-зуб с хрипом завалился назад, с торчащей из горла рукояткой ножа. Снеся в сторону оторопевшего гонца, перед разбойниками выросла фигура оставленного позади деда. Сильная жилистая рука рванула на себя один конец ясеневой палки. Блеснул, переламываясь на зеркально отточенной стали, солнечный луч, полетел в сторону, не нужный, сыгравший роль ножен кусок посоха. Вместо раненого, вымотанного долгой скачкой Гойко перед уцелевшими бандитами застыл только казавшийся старым путник-пешеход. Чуть вывернув носок левой ноги и перенеся на нее вес, застыл в великолепной боевой стойке профессионал, уверенный в себе и знающий, что он делает. Выверн это понял, Борен нет, и в этом заключалась разница между опытным главарем и недалеким туповатым исполнителем его приказов.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?