Текст книги "Кащей"

Кашей вошел в камеру.

– Вы свободны, ваше величество! – сказал он. – Ну, и остальные заодно.

– Кащей? – вытаращил глаза царь.

– Наконец-то меня признали! – обрадовался Кащей. – Но, елки-палки, неужели вам ради такой мелочи стоило перебираться в другой мир и захватывать под временное пристанище тюремную камеру?

Пленники переглянулись. Никодим открыл было рот, чтобы задать вопрос, но Кащей опередил его:

– Все объясню позже! Надо торопиться, пока не подоспели основные войска.

– Стало быть, ты убил царевичей? – глухо спросил Бабай.

– Нет. Наоборот, – ответил Кащей, с нескрываемым весельем наблюдая, как у пленников вытягиваются лица. Совсем как у Яги. – На сей раз я пришел как друг. Торопитесь, время уходит! Царевич Артем ждет не дождется увидеть свою любовь живой и невредимой. И Ярослав с Марией не хотят играть свадьбу без вас. Вот их письмо, если не верите мне. Посмотрите. Только быстрее!

Кащей протянул свиток. Царь схватил его и развернул.

– Ее почерк.

. – Ну, раз уж разногласия улажены, – Кащей выглянул в коридор – заключенные успели мстительно отпинать жестоких охранников и покинуть негостеприимные пенаты, – бегите за угол тюрьмы, там под слоем песка лежит ковер-самолет. Вы увидите его очертания. Садитесь на него, и он отнесет вас Домой. Кружным путем, чтобы горожане не увидели!

– Минутку! Но мы улетели из нашего мира, чтобы спастись от вампиров! Их победили?

– Нет.

– Тогда зачем нам возвращаться?

– Они направились на юг, оставив после себя пустые города. Мы хотим собрать оставшихся людей. Да торопитесь же!

– А ты... вы... ты? – Никодим растерялся.

– Кого-то из вас недостает, – намекнул Кащей. – Бегите!

– Ну, ты всегда знал, чего хотел! – сказал Бабай. – Ортокс забрал с собой Иванушку. Мы не можем его бросить.

– Я найду его. Летите домой. Охранников не бойтесь, их больше нет с нами. Царь мрачно кивнул:

– Я не сомневался, что ты так скажешь.

– Я никого не убивал, – ответил Кащей. – Заключенным не терпелось выразить им свою признательность за гостеприимство, и охранники от счастья не чуют под собой ног.

– Ты Кащей, – прошептала Аленушка.

– Конечно! Но не смотри на меня так, точно перед тобой Господь Бог!

– Ты правда спасешь Иванушку?

– У меня обязательство перед царевичем Артемом!

– Какое?

– Я буду почетным гостем на вашей свадьбе. Сама понимаешь, как я буду смотреть вам в глаза, если не верну твоего брата?

– Почему ты нам помогаешь?

– Стукнулся головой об стену и немножко того!

Бегите.

* * *

Через пять минут в пустую тюрьму заявился разгневанный Ортокс. Кащей лениво помахивал шпагоплетью, устроившись на куче соломы, и демонстративно зевал.

– Ты! – прорычал колдун.

– Разумеется! – ответил Кащей. – Ты и сам отлично знал, зачем я сюда явился. Кстати говоря, я чуть не помер от тоски, дожидаясь, пока ты соизволишь выпросить у короля медаль, оторвать свои вторые девяносто от стула и переместить свое величие в наш скромный дворик. Ой, я что-то не подумал... может, у тебя и не девяносто вовсе, а все сто сорок?

Лицо колдуна налилось кровью.

– Как ты смеешь мне указывать...

– Карты на стол! – перебил его Кащей. – Я спас твой город! И забрал пленников в качестве вознаграждения за праведные труды... Куда ты дел мальчишку?

– Ха! Так я тебе и сказал!

– Тебе не видать выхода в параллельный мир, как своих ушей! – рявкнул Кащей.

– Слушай меня внимательно, Злыдень... или как тебя там... Может быть, Кащей? Мне много наговорили о твоих деяниях, и, готов признать, ты действительно чего-то стоишь. Но ты перешел мне дорогу, а это не прощается.

– Все маньяки так говорят, – перебил его Кащей. – Веришь или нет, но я выслушивал подобные заявления тысячи раз. Надоело. Избавь меня от своих сентенций и отвечай на поставленный вопрос. Где Иванушка?

– Стража! – прокричал негодующий колдун. Его Никто еще так открыто не оскорблял. Кащей мигом вскочил и выставил перед собой шпагоплеть. В камеру набежало человек двадцать с мечами нашло, и еще оставалось место для стольких же. В другой форме, более рослые, чем простые стражники. Личная гвардия колдуна.

– Слушай, а лорд Гадд у вас проездом не бывал? – спросил вдруг Кащей – Что-то камера слишком просторная...

Колдун скривился, как от зубной боли.

– Этого урода я живьем сожру! – прогрохотал он – Он появляется из ниоткуда и исчезает в никуда, но когда-нибудь я все равно его достану!

– Сочувствую! – понимающе сказал Кащей – Но мы отвлеклись. Господа! Имею честь представить вам вот это дивное оружие! Вы видели у входа во дворец кучку опилок? То, что осталось от крепкой дубовой мебели? Его работа! Так что если кто желает, милости прошу!

– Взять его живым! – предупредил колдун. – Я лично казню его на площади!

Кащей с легкостью мог убить нападающих, но в его планы это не входило. Вволю порезвившись и наставив тумаков озверевшей гвардии, он намеренно замешкался, и едва стоявшие на ногах от усталости и побоев гвардейцы заломили ему руки.

– Снимите с него плащ! – приказал колдун. – И подайте мне... Ого, да он у тебя подозрительно тяжелый! Так-так, что это мы в нем держим? Надо же... Признаю, ты оригинал, ни разу не видел, чтобы плащи превращали в походный склад... Держите его! Не отпускайте! – Он с размаху нанес Кащею сильнейший удар в челюсть – тот ему, естественно, ничего не сказал о нежелательности опрометчивых ударов, – и коридоры тюрьмы огласились дикими воплями колдуна, сломавшего запястье и разбившего кулак в кровь.

– Больно, наверное? – сочувственно спросил пленник, когда первая волна криков ушла в далекие просторы тюремных камер. Колдун хотел было повторить удар, но вовремя вспомнил, что ему и так плохо, и ограничился второй волной стонов. Под его монотонное звуковое сопровождение они и добрались до дворца. Горожане веселились на площади, и никто не заметил, что их спасителя ведут под усиленной охраной.

– Слышь, колдун, а чего ты себе рану не залечишь? – громко спросил Кащей, так, чтобы услышали даже тараканы за каминами. – Слабо применить знаменитое волшебство на себе самом?

– Заприте его в пыточную! – просипел колдун, забегая в свой кабинет и начиная третью волну причитаний. Злобно матерясь, он закрыл за собой дверь и чем-то загрохотал. Гвардейцы поволокли ухмылявшегося Кащея, принципиально отказавшегося идти самостоятельно, матерясь не менее изобретательно, чем их повелитель. Приказ колдуна не убивать пленника пока никто не отменял, а что получится, если его попробовать избить, они уже видели. Бросить его на дороге означало подписать себе смертный приговор. А водить вокруг лежачего хорошо вооруженный хоровод и ждать, пока тот соизволит встать на ноги, – смешнее этого трудно было себе что-то вообразить. Кащей между тем усиленно думал. Колдун будет неработоспособен еще час, не меньше. Пока он там нахимичит обезболивающее и наложит повязку... Шпагоплеть и плащ ему занесли, и теперь самое важное заключалось в том, чтобы они попали в одно место с магическими приспособлениями самого мага и, возможно, в то место, где он держит Иванушку. Колдун неглуп и вряд ли оставляет волшебные предметы на видном месте. Приходится идти .а риск, иначе колдуна не обыграть.

– Наконец-то! – с облегчением выдохнули гвардейцы, втаскивая Кащея в камеру пыток и бросая его на каменный пол. Он отметил, что пол наклонно шел к краю пыточной, где находился слив. Не иначе смывали кровь жертв водой прямиком в канализацию? Основательно прописались, живодеры. Он бросил взгляд на пыточный инструментарий и понял, что его еще не били, а, можно сказать, просто дружески погладили по голове.

Довольный палач с надетым на голову кроваво-красным колпаком с прорезями для глаз и рта легко поднял его и бросил на пыточный стол, напоследок защелкнув на руках наручники с цепями. Затем, не мешкая, вытянул из камина раскаленный прут и поднес его к жертве.

– А ну осади, дубина стоеросовая! – не своим голосом прокричал Кащей. – Ты что, не знаешь, что меня решил пытать сам Великий Ортокс? Если ты до меня хоть пальцем дотронешься, то тебя самого на этот стол забросят!

Палач застыл.

– Я проверю, – сообщил он глухим низким голосом. – Если ты меня обманул, то я не знаю, что с тобой сделаю...

– Сходи, сходи, – закивал Кащей. – Заодно и бинтик ему на руку завяжешь. Морским узелком. У него еще кровь из носа шла, на шею жгут наложи, не пожалеешь!

Едва палач вышел, Кащей вскочил, с силой дернул за цепи, оборвав звенья у основания стены, подбежал к стеллажам и принялся хватать инструменты и выбрасывать в окно. Хорошо, что пыточная находилась прямиком надо рвом с неизвестными хищными животными. Чем их кормили, стало понятно и без вопросов.

– Вот ты какой, последний путь, – сказал Кащей, глядя, как инструменты погружаются в бездну и неведомые хищники ломают о них свои острые зубки, думая, что им подкинули что-то съедобное. Вовремя – услышав приближавшиеся шаги, он улегся на стол, забросил цепи на прежнее место, надеясь, что никто не станет проверять их целостность, раскинул руки-ноги и сделал вид, что находится на грани потери сознания от страха.

И действительно, никто и не подумал проверять. Когда в камеру вошел сердитый колдун с забинтованной рукой, а следом за ним изрядно смущенный палач, Кащей не выдержал и расхохотался. Колдун окинул обезумевшим взглядом пустое помещение с одиноко стоявшим в углу столом, на котором вольготно расположился умирающий от смеха пленник, и ему стало совсем плохо.

– Ты его щекоткой пытаешь, да? – на всякий случай, не скрывая обреченности, поинтересовался колдун. – Ну скажи мне, что это правда!

– Ты маниакально-депрессивный психопат с одной извилиной! – прокричал Кащей. – И я даже знаю, что она у тебя находится вовсе не в голове, а гораздо ниже! Снаружи!

– Ты не доживешь до рассвета, – хмуро пообещал Колдун.

– Ну да! – смеялся Кащей. – Ты задушишь меня одной забинтованной рукой! Эй, палач, скорее принеси нашему дорогому повелителю стульчик, а то, не ровен час, он от злости выбросит в окно что-нибудь тяжелое! Например, тебя!

– Где мои инструменты? – растерянно вопросил палач, оторвавшись от бессмысленного взирания на родное, передающееся по наследству рабочее место.

– С ними здорово управляются ужастики в болоте под окном, – пояснил Кащей. – Теперь они смогут вытаскивать устриц из раковин и устраивать интимные ночные свидания.

– Это ты сделал? – задал глупый вопрос палач.

– Конечно нет! – уверенно ответил Кащей. – Ты сам приковал меня к цепи, разве забыл? Здесь гвардия колдуна похозяйничала. Они сказали, что ты отнимаешь у них их хлеб и они не намерены больше тебя терпеть.

Несмотря на явную бредовость услышанного, палач поверил безоговорочно. Он выбежал в коридор, и почти до утра из разных концов дворца доносились ругань, звон мечей, крики о помощи и треск ломаемой мебели.

– Кем я повелеваю?! – горемычно вздохнул колдун. – Дегенераты! Но ничего, скоро я захвачу тот мир, из которого прилетели освобожденные тобой узники.

– Что, вся тюрьма? – как будто изумился Кащей.

– Нет, четверо, – ответил колдун и тут же спохватился: – А что это я перед тобой отчитываюсь?

– Наверное, чувствуешь во мне хозяина, – доверительно ответил Кащей. Колдуна пробил нервный тик.

– Я не буду тебя пытать, – сказал он, – ты слишком сумасшедший для этого. Тебе просто отрубят голову завтра в полдень.

– Жду с нетерпением, – отозвался Кащей.

– Кто ты такой?! – вспылил колдун. – Что ты из себя строишь?

– Поговори мне! – пригрозил Кащей. – Много будешь знать, скоро состаришься! – Ты идиот! Кто кого пытает? Того и гляди, сейчас кондратий в гости пожалует.

– Пока еще я тебя, – признался Кащей. – А ты в этом до сих пор сомневаешься?

* * *

Утром на площади собрался весь город. Избитые сначала Кащеем в честном бою, а затем палачом – в нечестном, гвардейцы срывали злость на горожанах, сгоняя их на площадь. На помосте уже стоял Кащей, рядом палач крепко обнимал единственный оставшийся у него обоюдоострый топор. А на троне восседал измученный колдун. Сломанная рука висела на груди, а мозг сверлила мысль, каким образом он сумеет поднять одной рукой тяжелый топор палача. Прибегать же к колдовству при всех, да еще после такого ранения... вдруг не получится, что тогда?

Затрубили трубачи, забили в барабаны барабанщики, народ перестал разговаривать и устремил взоры на колдуна.

– Мы собрались здесь в этот дивный солнечный день, чтобы казнить смутьяна и организатора городских беспорядков! – объявил он. Толпа ошарашенно смотрела на его повязку. В ее представлении ранить колдуна можно было чем-то исключительно запредельным и опасным. – Мы тяжелой ценой захватили его во вчерашней битве, как видите, даже я пострадал!

Взоры толпы перешли на гордо сложившего руки на груди Кащея. Человек, сделавший то, что раньше казалось невозможным, был гораздо опаснее самого колдуна. Это завораживало. Появление врага у врага – всегда светлое событие.

– Пока мы праздновали победу над химерами, этот негодяй устроил побег особо опасных заключенных из городской тюрьмы, – распинался колдун. – Но, к счастью, многих мы успели поймать и вернуть на законное место. Мы прижали его к стенке, и он, ослепленный жаждой разрушения, предпринял попытку покушения на вашего справедливого государя!

– Это на кого это? – нагло встрял Кащей. – Я воевал только с тобой!

По толпе прошел изумленный гул.

– На меня, идиот! – рявкнул колдун.

– Да какой ты государь? – изумился Кащей. – Так, собака недорезанная! Или ты вчера успел придушить короля?

Самые эмоциональные горожане стали падать в обморок. Остальные храбро распахнули варежки и округлили глаза. Равнодушно взиравших не осталось. Колдун начал краснеть на глазах. Того и гляди дым из ушей повалит.

– Заткнись! – прорычал он, – Я не договорил!

– Да ради бога! – отмахнулся Кащей. – Псинка лает – ветер носит.

Потерявших сознание стало значительно больше. Гвардейцы и стражники и те еле стояли на ногах. Впрочем, они и до этого не особо крепко стояли... Обстановка на помосте явно накалялась. Колдун медленно сходил с ума, но все еще, желая казаться справедливым, пытался спокойно договорить и вынести приговор.

– Некультурный, грубый варвар покусился на самое святое, что у нас есть, – на нашу свободу! Он хотел отнять ее у нас и завладеть троном, чтобы править нами жестокой рукой!

– Куда мне до тебя! – подал реплику с места Кащей.

– Заткнись и слушай! – в очередной раз рявкнул колдун. – Успокойте грубияна!

Желающих не нашлось – за ночь весть о неминуемых последствиях самой робкой попытки утихомирить нового пленника разнеслась среди всех физических усмирителей.

– Договаривай, юродивый! – милостиво разрешил Кащей. – Раньше начнешь, раньше закончишь.

Колдун пробормотал себе под нос что-то чрезвычайно угрожающее. Привыкший к всеобщему повиновению, он уже начинал бояться этого странного человека, запросто извалявшего его в грязи и не теряющего присутствия духа даже перед смертью.

– И сегодня мы, – колдун говорил, обращаясь к малой кучке оставшихся в сознании экстремалов, – свершим возмездие и покараем его!

– Закругляйся, пустобрех несчастный! – зевнул Кащей. – Спать тянет.

– Недолго осталось! – злорадно ответил колдун. – Стража! Приведите людей в сознание! Я хочу, чтобы все видели смерть злодея! Палач, приступай!

Палач послушно подвел Кащея к плахе.

– Погоди, – сказал вдруг колдун. – Я хочу насладиться триумфом. Стража, привести пленника! Эй, храбрец! Смотри, кто у меня есть! Думал, всех освободил? Думал, что ты самый хитрый? А вот и нет! Смотри на дворцовый балкон! Находясь в аду, ты будешь вспоминать его лицо, потому что ты не сумел его спасти и он проклянет тебя за это!

Кащей поднял голову: гвардейцы вывели Иванушку.

– Если тронешь его хоть пальцем, я тебя в бараний рог согну! – твердо пообещал он.

– Ты меня не испугаешь! – рявкнул колдун.

– Ты и так дрожишь, как последняя крыса, – презрительно бросил Кащей.

– Отрубите ему голову! – не выдержал колдун.

– Кащей увидел, как Иванушка закрыл ладонями лицо.

– Смотреть! – рявкнул Ортокс. Гвардейцы схватили руки мальчишки и оторвали их от лица. Кашей закричал:

– Слушайте меня все! Вчера вечером я спас ваш город от неминуемой смерти! И что я получил взамен? Вместо благодарности меня привели на эшафот и собираются отрубить голову! А теперь слушайте меня очень внимательно! На ваш мир пало проклятие, и этим проклятием стану я! Вы засадили в тюрьму ни в чем не повинных людей, путешественников из дальних краев, и за это я принесу в ваши дома смерть! Страшитесь моего гнева, ибо я вернусь после своей смерти и страшно отомщу за свою гибель!

– Ха! – презрительно бросил колдун. – Пустая бравада!

Площадь кисло засмеялась, никто не поверил, но испугались все. Люди всегда боятся того, во что не верят.

– Отрубите ему голову! – приказал Ортокс. – И покончим с этой комедией,

– Ты – первый, Ортокс! – сказал Кашей. – Помни об этом.

– Неужели ты думаешь, что я поверю в твое бессмертие, Кащей? Не смеши людей! Палач!

* * *

... И палач взмахнул топором...

* * *

... Последнее, что увидел Кащей, – Иванушка зажмурил глаза и отвернулся...

* * *

... И наступила мгла...

* * *

Чернота.

Нет звезд. Нет света. Нет ветра.

Мертвая тишина.

Пространство.

Нет пространства.

Что-то мешает рукам...

Мешало.

Веревка какая-то...

Ровные стены и потолок. Низкие, прямоугольные. Впрочем, нет. Стенки угловатые. Кругом ткань.

Под головой тонюсенькая подушка.

... Взмах топора...

Ага, вот оно!

Колдун.

Казнь.

Незаконченное дело.

Иванушка.

Замок, вампиры, царевна Мария, братья-царевичи, заброшенный город, фотография.

Моя фотография.

ТАЙНА.

Хохочущий колдун.

* * *

Я понял, где нахожусь. Ортокс решил не рисковать. Допуская, что невероятное все же может случиться и я в самом деле оживу, он решил избавиться от меня раз и навсегда самым распространенным способом – похоронить. Гроб узкий, повернуться невозможно. Ударить можно, но толку будет мало. Придется долбить долго, очень долго. За это время случится всякое. Нет времени на промедление. Надо действовать.

Удар, еще удар, по касательной, опять по касательной, иначе бить просто невозможно. Колдун предусмотрел все. Сволочной колдун. Но не предусмотрел одного: я буду бить до тех пор, пока не умру. А когда умру, то снова воскресну и опять буду бить.

Год, два, сто лет, но я добьюсь своего. Я выберусь из заточения.

Нет, сто лет не пойдет. Все погибнут, даже самый молодой, Иванушка, если и не умрет, то будет глубоким старцем. Колдуном. Преемником Ортокса. Сколько живут колдуны? Сто лет, двести, или они перешагнули за пятисотлетний рубеж существования?

Нет. Для длинной жизни нужен философский камень. Создать его невозможно.

Возможно.

Компоненты для камня не собрать в одном мире. Их надо собирать по всем обитаемым и необитаемым мирам. Вот почему колдуны так старались найти выход в другие миры. Им необходимы компоненты для камня. Вечная жизнь манит их, как сыр манит мышь, как он заманивает ее в мышеловку.

Моя жизнь. Вот она, бесконечность. Кто из вас преодолеет страх перед вечностью, очутившись на моем месте?

Никто. Вам не по силам. Я сам ее не преодолел. Пока не умер и не ожил в тысячный раз. Что меня не отпускает и не дает исчезнуть в вечности, возвращая к жизни?

Не знаю.

Но у меня куча времени, чтобы это узнать.

Удар, удар, еще удар. Места стало чуть больше. Это хорошо. Гроб деформируется, стало быть, меня не замуровали в склепе, а просто-напросто закопали в обычной могиле и засыпали землей.

Олухи!

Этим меня не остановить. Меня ничем не остановить! Я – бессмертен.

Раз.

Вот только выберусь из могилы, мы вернемся к прерванному палачом разговору. Думаю, никто не будет возмущаться возобновлением диалога. Они будут до чертиков рады выслушать мои требования и избавиться от меня всеми возможными способами. Поскольку способ с отрубанием головы мы уже проходили, то исполнять его «на бис» не станут. Легендарные номера исполняются один раз в жизни. Им придется изобрести что-нибудь новенькое или прислушаться к моим предложениям. А я заставлю их прислушаться, иначе, клянусь своими будущими жизнями, они сами испытают на себе все прелести испытанного на моей шее номера.

Удар, удар...

Снаружи доносятся необычные звуки. Очень похоже, как будто... так звенит придавленная многотонным грузом цепь. Глухо и почти неразличимо.

Колдун, а ты перестраховщик! Или трус? Обмотал гроб цепью. Сколько ты намотал оборотов? Десять? Нет, это мало даже для тебя. Сто? Нет, это тоже мало. Тысяча. Нет, он озвереет, пока намотает такой клубок. Пусть будет пятьсот оборотов. Любители чертовщины наверняка предположат, что число оборотов цепи вокруг гроба равно шестистам шестидесяти шести. Но это явный перебор. Во-первых, откуда здесь известно про число Зверя, а во-вторых, колдуны и христианство стоят на разных дорожках. По крайней мере, современное, потому что раньше никакого христианства не было. Оно возникло сравнительно недавно, когда кто-то, не попавшийся мне на глаза, ужаснулся творимым людьми зверствам и предложил всем хорошим людям после смерти здесь перебраться в его личный мир, мир, созданный им, без зла и невзгод. Мир с невероятным количеством возможностей.

Жалко мне его. Из сотен тысяч правильно поняли его намерения считанные единицы. Остальные превратили его слова в предмет слепого поклонения. То же самое язычество. Их «вера» не мешает им молиться за светлое будущее и при этом творить черное настоящее.

Он сказал, что душа вечна. Я с ним согласен.

Но в отличие от него я не попадаю в его мир, а остаюсь самим собой в этом мире. А колдуны занимаются поисками философского камня, потому что им не светит жизнь в том светлом месте. Не всем. Считанным единицам. Как и простым людям. Тем, кто подходит для него.

Надо же, как могила настраивает на философский лад.

Два.

Удар, удар. Уже не по касательной. Металлический гроб проломился. Ну-ка, ну-ка... Колдун, ты все-таки перестраховщик. Двухсантиметровые стенки – надо до такого додуматься. И цепи. Ты сам себя перехитрил. Как видишь (точнее, понятия не имеешь), я таки сломал крышку. Десятки витков массивной цепи меня не задержат. Наоборот, помогут мне выбраться наружу. Цепь – это колечки металла и куча свободного пространства между ними. Стоит порвать несколько колец, как освободится немного места. Конечно, кольца придется заталкивать в глубь гроба, но это мелочи. А еще проще – просто смять кольца, и тогда ничего рвать не придется. Сминая и раздвигая цепи, я легко выберусь наружу. Что там дальше? Километровый слой земли? Вряд ли. Не по силам тебе сдвинуть столько.

Вот только выломать дыру побольше, так, чтобы можно было сесть. Порвать цепи над головой несложно. Куда сложнее дышать под постоянно сыплющейся землей. Варварство. Я бы себе не позволил хоронить восстающих из смерти врагов в обычной примитивной могиле. Я придумал бы кое-что поинтереснее. Ведь вечный противник, что ни говори, может обидеться и устроить такой ответный удар, что мало не покажется никому. К тому же я не люблю такие методы решения наших проблем. Я предпочитаю разбираться сразу и до конца – очень помогает в жизни. Не стоит откладывать проблемы на потом, это плохой признак. Все должно решаться по мере поступления.

А что бы я сделал на его месте, если бы знал, что мой могущественный враг обладает бессмертием? Если бы я хоть на миг мог допустить, что он на самом деле бессмертный? Как бы я поступил?

... Не знаю...

Так, придется вспомнить второе мое правило: не пускаться в абстрактные споры и не думать о том, чего нет на самом деле и чего в принципе быть не может. Это тоже значительно облегчает жизнь и делает ее намного интереснее. Вот повстречаю бессмертного врага, тогда и подумаю над этим вопросом. Сейчас у меня другие проблемы.

Самому бы выбраться из могилы.

Три.

А вот что меня радует: сколько раз меня ни убивали, колдун стал первым, кто меня похоронил. Не спорю, меня убивали всего-то раз-два и обчелся, в основном я сам себя убивал...

Как я себе это представляю?

Кашей, тебе не хочется жить, и потому ты заканчиваешь жизнь самоубийством. Ты прекрасно понимаешь, что похоронить тебя будет некому и твое бездыханное тело будет лежать на голом полу некоторое время. Пока ты не вернешься к жизни.

Какая радость, что во дворце нет гробовщика и могильщика.

А зачем они нужны?

С моим жизненным кредо им не дождаться момента, когда придется исполнять свою работу. Хотя нет. Кто-то из них двоих обязательно умер бы первым, и второй, пока еще живой, сумел бы показать, на что годен.

Да сколько он тут цепей намотал?

Слава мне, что я активно занимался спортом.

Да, потратить на физические упражнения несколько тысяч лет – это вам не хухры-мухры. Силищи, как у... как у... как у меня. Я – чемпион мира по силе!

Которого принимают за какого-то фокусника. Я вам нанимался выкарабкиваться из могилы?

Ненавижу плясать под чужую дудку.

Вот пролежать бы там лет тридцать, потом проснуться, выйти и заявиться в гости к постаревшему колдуну. Вот была бы встреча! Нет, не пойдет, эта зараза сразу же займет мое место! На тепленькое попадет! Я тут, значит, тридцать лет старался, обживал могилу, а он, бах – и в нее! Обойдется! Пусть свою готовит!

А мою могилу никому не занять.

Как только выкарабкаюсь и освобожусь от насущных проблем, то сразу же положу себе на могилку букетик цветов. А что такого? Имею полное на то право.

Четыре.

Как ты там, колдун? Небось спишь себе спокойным сном. Или ворочаешься в постели, мучительно представляя, как мой призрак появляется у тебя за спиной и вцепляется скрюченными пальцами в твою хлипкую шею?

Вот представил, аж самому страшно стало.

Все-таки земля. Свежевскопанная. Мягкая. Вдыхаем побольше воздуха и роем. Пусть падает вниз, в гроб, освобождая место. Так и будем перебираться, пока не выплывем на поверхность.

Или как правильно сказать?

Пока не выкарабкаемся?

Дышать трудно. Конечно. Землей всегда трудно дышать. Я успею выкарабкаться, или придется еще раз умереть и воскреснуть?

Нет, я должен выкарабкаться. Умирать два раза подряд в один день – перебор. Ну, воскресать – еще куда ни шло.

Я докопаюсь до поверхности.

Как кроты всю жизнь ходы роют?

Кащей – крот.

Не смешно. Но оригинально.

Тьфу. Невкусная земля. Красная. Прямо глина какая-то.

Ты куда меня захоронил, Ортокс?

Отдельное кладбище?

Где?

А земля-то сырая. Слишком сырая.

М-м-м... Похоже, наверху идет дождь. Чувствую, выглядеть я буду неотразимо.

Да что мелочиться?!

Я буду выглядеть фантастично.

Дайте передохнуть. Сколько я прополз? Метра три, или мне так кажется?

Оперативно сработали.

А, конечно, это же колдун. Ему не требуется копать могилу с утра до вечера. Выстрелил из метлы – и вся недолга.

Как я устроил сражение!

Я собой горжусь!

Земля стала мягче. Мокрее. Еще мокрее. Это уже не дождь. Это прямо озеро какое-то.

Ортокс, ты где меня похоронил? В центре озера?

А помнишь старую историю о том, как отец завещал своим сыновьям похоронить его в море? И как они утонули, пытаясь выкопать в воде яму?

Пять.

Надо сильнее работать ногами, надо утоптать землю посильнее. Надо сбить ее, и получится немного масла. Ква-ква.

О, червяк. Точно червяк. Нет, я не вижу его. Я вообще ничего не вижу. На ощупь. Вдруг змея?

Откуда? Такая маленькая?

Все-таки червяк.

Червяк в почве – все равно что чайки в море. Это значит, что скоро твердая поверхность, по которой можно безопасно ходить. Земля. Кстати, падая со скалы, никогда не поймешь, почему моряки так радуются ее приближению.

Колдун! Я выбираюсь! Я почти на земле!

Кто тут разлил лужу воды?

Действительно, дождь. Ливень.

О, а это что такое?

Дайте глаза протереть. Иначе не поверю.

Цветы.

Точно цветы.

Совсем свежие.

Это странно. Меня опередили. Это поклонники, или просто кто-то так сильно ненавидит колдуна, что решил доказать, что не все поддерживают его колдовскую политику?

А это еще не все.

Похоже, я здесь далеко не один.

Делегация восторженной публики. Многочисленная делегация, и, что интересно, все вооружены до зубов и потрясают всем этим в непосредственной близости от моего лица. Особенно зубами. Я в кольце.

Интересно, что полагается говорить в таких случаях?

Банальное «здрасте»? Не звучит.

Напугать их, что ли?

А возможно ли напугать их еще больше, чем они напуганы сейчас?

По-моему, нет.

– Привет, мужики! Не хотите погреться? Внизу тепло и сухо! Заходи, не стесняйся! Давай, я тебе помогу спуститься...

Хм.

... Какие-то они все слабонервные.

Я иду искать.

Кто не спрятался – я не виноват!!!

* * *

На улице была ночь. Карабкаться из могилы оказалось трудно, очень трудно, и Кащей надеялся, что больше не попадет в подобную передрягу. Трудно судить, действительно ли колдун решил похоронить его или просто хотел запрятать куда подальше. Количество вооруженных людей говорило за второй вариант. Бедняги, сколько пришлось стоять около его могилки и ждать, выкарабкается ли он оттуда или нет. Простые стражники, не то что колдун. Это ему не привыкать к неожиданностям. А вот им показалось в диковинку воскресение человека из мертвых. А пробудь он в гробу гораздо дольше? Они так бы и сидели тут до старости?

Что интересно, гвардейцев нет. Обычные рядовые стражники. Колдун, несмотря на свою магическую силу, личную гвардию отпускать далеко от себя боится. Ему уже сообщили, что умерший решил отложить свою смерть до неопределенных времен, или предпочли сначала потерять сознание и лишь потом, по возвращении в чувство, доложить о случившемся? Метел не видно. Лазерных лучей в небе тоже.

– В какую глухомань меня отправили? – Кащей повернулся к лежавшим без сознания стражам. Восемь человек, и все такие впечатлительные. Колдун, наверное, не предупредил их о том, что Кащей склонен к оживлению.

Недалеко от могилки стоял дом из свежесрубленных бревен. Кащей направился прямо туда. В окошках горел свет, и он надеялся увидеть там кого-нибудь, кто находится в сознании и не торопится расставаться с этим состоянием.

Дождь лил как из ведра. Грязь тоннами стекала с его плаща, выпотрошенного колдуном. Кащей усмехнулся – колдун проглотил наживку. Радиопередатчик находится в его хранилище. Где-то неподалеку должен быть и Иванушка. Если Ортокс решил-таки вырастить из него колдуна, то должен постараться чем-то увлечь мальчишку.

Трудновыполнимая задача. Сначала взять в плен, потом разлучить с сестрой, потом привести на казнь совершенно незнакомого Кащея – они ведь никогда раньше не встречались – и после всего вышеперечисленного надеяться на покорность?

Во взгляде мальчишки читалось недоверие и изумление, когда он услышал про бегство пленников. А то, что казнимый имел к этому непосредственное отношение, его здорово обрадовало.

– Но мне отрубили голову, – пробормотал Кащей. – Зачем Ортокс привел мальчишку на казнь?