Текст книги "В начале было слово. Записки путешественника"

Вышли мы из кинотеатра под проливной дождь, и нам ничего не оставалось, как быстро, ранее проторенным маршрутом, вернуться в отель.

* * *

Следующий день стал компенсацией за предыдущий, испорченный дождем. Тучи разошлись, сквозь прорехи в еще достаточно плотных облаках проглядывало чистое синее небо Италии. Воздух был свеж, чист и вкусен. Нам предстояло две экскурсии. Первая – в маленький городок Тиволи, где недалеко от виллы Адриано располагалась Вилла Д,Эсте. А вторая, позже, по Ватикану.

Итак, вилла Д, Эсте. Дело было так. Давно, очень давно, еще в те времена, которые позже стали обозначаться как начало нашей эпохи буквами A.D., что, кажется, означает Anno Domini, то есть после Рождества Христова, император Римской империи Траян наметил своим приемником дальнего родственника и земляка Публия Элия Адриана, который был женат на Сабине, внучке сестры Траяна Марцианы. Кроме своих прямых управленческих обязанностей Адриан писал стихи, вел научные исследования, занимался музыкой, живописью, математикой, скульптурой и медициной. Он был страстным поклонником греческой культуры. Провел многие годы вне родных пенатов, но последние несколько лет жил на вилле, построенной недалеко от Рима в Тибуре, где собрал большую коллекцию произведений искусства, прежде всего греческого.

Гораздо позже, уже в девятнадцатом веке A.D., появился молодой человек в хорошей культурной, очень набожной итальянской семье, который готовил себя к сану священника и уже в тридцатилетнем возрасте стал епископом. Последнюю вершину, которую ему осталось взять, была папская тиара, но оппозиционная партия добилась его удаления подальше от святого престола и, чтобы утешиться, он попросил отправить его на окормление заблудших Агнцов Божиих в местечко Тибур (или Тиволи), поскольку был страстным поклонником греческого искусства и императора Адриана. И вот, этот относительно молодой человек, которого в христианском мире звали Иннокентий, на накопленные средства и подаяния паствы построил на склоне горы дворец и при нем прекрасный многоярусный парк. Дворец он расписал (ну, не он, конечно, лично, а по его заказу) в стиле древнегреческих храмов, где на стенах были отображены все герои Олимпа и расписаны их подвиги, а в саду была выстроена тысяча фонтанов. Описывать красоту этого прекрасного сада дело неблагодарное, да и бесперспективное, тем более, что все записано на видео и при желании можно продемонстрировать с комментариями или без. Можно сказать, что с любого ракурса каждый уголок этого сада выглядит очень романтично и, казалось, что в воздухе постоянно звучит тихое треньканье неаполитанской мандолины.

Я так проникся чувственностью этого сада, что творческая энергия требовала выхода и я, повинуясь внезапному вдохновению, решил с вершины холма, к которому вела тенистая аллея, заснять на видеокамеру жену, отрешенно шедшую среди аккуратно подстриженных кустов. И я, старый дурак, побежал на горку, повинуясь внезапно и неразумно принятому решению. В правой ноге что-то щелкнуло, словно оборвалась гитарная струна и икроножную мышцу свела судорога. Короче, растянул я мышцу и был способен едва переносить правую ногу. Хорошо, что это было уже в самом конце экскурсии и мне оставалось только найти в себе силы подняться по лестнице к автобусу.

К автобусу я поднялся, залез я и в автобус, что, скорее всего, спасло меня от возможной ампутации правой конечности, поскольку до Рима ехали часа два, и нога успела отойти. В автобусе пришла гениальная идея, сразу по прибытию в Рим, зайти в аптеку и купить мазь и эластичный бинт. Автобус до вокзала Термини не доехал с полкилометра (опять кто-то бастовал), водитель высадил нас, и мы с Ириной медленно направились к пункту сбора, по дороге зашли в аптеку, купили все необходимое и ко времени отъезда к Ватикану я уже был обмазан и пробинтован. Но нет худа без добра. В Ватикане все смотрели на меня с уважением, полагая, что вот инвалид на последнем издыхании, волоча ногу, совершает христианский подвиг, посещая святые места. Я был горд за себя. Горд безмерно.

Теперь о Ватикане. Ватикан – это отдельное государство в государстве. Таким он стал в 1929 году после подписания соответствующего договора между Муссолини и Папой (не помню уж каким). До этого были долгие бодания между церковной и светской властью, где церковная власть в лице очередного Папы хотела заниматься и вопросами финансово-хозяйственного характера в объединенной Италии при наличии живого короля. Дуче решил этот вопрос кардинально и вот с 1929 года в государстве Ватикан Папа теперь решает все вопросы, в том числе и хозяйственного характера. Кстати, в Ватикане есть своя разведка (по некоторым оценкам лучшая в мире), контрразведка тоже одна из лучших. Это не удивительно, ведь на исповеди можно получить все ответы на правильно поставленные вопросы. Есть и небольшая армия – швейцарские гвардейцы, набираемые исключительно в Швейцарии высокие, стройные, симпатичные сыновья сыроваров, одетые в форму, придуманную еще Микеланджело.

Для прохода итальянско-ватиканской границы визы не нужны, нужны только купленные билеты. Таможенный контроль мы тоже не проходили, а просто поднялись из зала, оборудованного по последнему слову ХXI века на площадку позапрошлого века и оказались окружены прекрасными образцами архитектуры и паркового искусства того далекого века. Экскурсовод провел нас по длинным галереям со шпалерами, изготовленные еще в мастерских Барберини, с древними картами Италии и плафоном, на протяжении более ста метров расписанным золотом, а также залам, заполненными свезенными из всех концов бывшей античной Ойкумены образцами монументального искусства. Здесь были и Аполлон, и Лаокоон, и бронзовый Геракл. Но были и образцы коммунального хозяйства Древнего Рима, такие как огромный вазон (по мне, так просто небольшой обсидиановый бассейн из публичных терм), многочисленные мраморные ванны (якобы, стоящие в общественных местах просто для красоты, а по мне, так просто идеальные емкости для закваски всяких соленостей). Были еще и статуэтки людей и зверей и были мраморные полы, а также наборные мозаичные полы, привезенные из терм и вилл тогдашних патрициев. Вообщем, время было такое – все несли.

Потом была Сикстинская Капелла, расписанная Микеланджело – шедевр эпохи Возрождения. И в конце экскурсии – основное – Собор Святого Петра. Самый большой христианский Собор в мире, построенный в стилистике роскошной простоты, описывать который не хватит и года. Это надо видеть. Мы это видели, и я это записал себе как акт паломничества, такой же, как и посещение монастыря Святой Екатерины в Синае (основную хранительницу византийских артефактов ортодоксальной христианской религии).

Вышли мы на площадь Святого Петра уже под вечер и медленно, учитывая мою подволакиваемую ногу, пошли пешком домой. Вышли к мосту через реку Тибр, который Ира, почему-то, назвала “Потомули”. Она так и сказала: ”Потомули мосту мы идем? ” Я потом посмотрел по карте и увидел, что правильное название моста – мост Эмануила Второго. Мы долго шли по маленьким улочкам Рима и точно вышли туда, куда хотели – на площадь Навона. Семь лет назад мы были на ней ночью, и вытянутая площадь с тремя подсвеченными фонтанами выглядела очень романтично. Сейчас же площадь вся была замусорена, центральный фонтан был в реставрационных лесах, а по обеим его сторонам стояли остатки металлических основ под подиумы выступающих на парадах и митингах. Да, это были остатки прошедшего здесь митинга студентов. В боковых улочках стоял местный ОМОН, вернее, ОПОН – в Италии же полиция, а не милиция. Некоторые улицы были перекрыты натянутой полосатой лентой. Никакого романтизьма. Никакого.

Дома были поздно. Бутылка хорошего итальянского вина и легкие мясные закуски привели нас в полное душевное равновесие, тем более, что вся программа пребывания в Риме была выполнена и оставшиеся два дня мы могли посвятить святому делу современного пилигрима – “шопингу”. Вино слегка ударило в голову и, стоя перед большим зеркалом в белом отельском халате, я вглядывался в свое отражение, разыскивая в них хотя бы отдаленные черты римского патриция. “Троян”, “Антоний”, “Клавдий”, – перечислял я знакомые имена… Но нет, не быть нам, сарматам-варварам, римскими патрициями. Лучшие из нас могут быть сибаритами, а худшие только «Клавкиными мужьями». В расстроенных чувствах я хотел еще немного посибаритствовать, но жена сказала, что шопинг делают на трезвую голову и я отложил свои весьма неплебейские планы на следующий вечер, с чем и лег спать.

Оставшиеся два дня можно и не описывать. Из культурных мест, удостоенных нашего посещения, были Пьяца дель Пополо (в русской транскрипции) Пьяца дель Куринале и раскопки Форума Траяна. Ну, что сказать? Лепота! Это надо видеть, описать это можно только в учебниках по градостроительству. И читать студентам МАРХИ. Но вы не студенты, я – не лектор. Надо ехать и смотреть. Все!

Когда самолет приснопамятной итальянской компании “Альиталия” взлетел в ночное римское небо, я мысленно помахал рукой и про себя сказал “Арривидерчи, Рома!”

В Москве были под утро.

А вечером, возвращаясь с работы домой, ехал я через центр нашего города и невольно сравнивал вечернюю Москву с вечерним Римом. И должен вам доложить, что у нас тоже неплохо. Может быть, не Пьяца Венеция, но уж точно не Форум Траяна.

ноябрь 2008 года

В стране швейцарских гномов

Наконец-то! Наконец-то мы “созрели” до поездки в Швейцарию. В эту волшебную страну, окутанную легендами, сказками и флёром роскошной жизни. Туда, где тучные стада коров льют пятипроцентное молоко с альпийских пастбищ в долины, покрытые ровной ярко-зелёной травкой. Где гномы стучат в высоких горах своими золотыми молоточками в поисках живительных источников кристально чистой воды. Где знаменитые швейцарские банкиры денно и нощно охраняют чужие клады, заработанные веками в изнурительной борьбе милыми нашему сердцу капиталистами. Где часовщики собирают механизмы точнее которых только атомные хронометры. Где, наконец, сам венец творения человека – андронный колайдер – последняя надежда раскрыть тайну возникновения Вселенной и вычислить (или приблизить) её конец.

Не то, чтобы мы и раньше туда не собирались. Не то, чтобы денег нам не хватало на билет и проживание. А просто как-то ноги не доходили. Вот, теперь дошли. А то как-то нехорошо получается – все уже там были, а мы вот ещё нет. Абрамовичи были, Фридманы были, Прохоров с девчонками приезжал. Сам Дмитрий Анатольевич с Государственным визитом месяц назад проехал из конца в конец. А мы с женой всё никак. Швейцарцы могли обидеться.

Выезжаем мы в субботу вечерней лошадью в Женеву. А оттуда каждый день, переезжая из города в город, будем дотошно осматривать все достопримечательности. И так целую неделю. Ира штудирует путеводитель, а я помечаю себе в кондуите места обязательного посещения. Перво-наперво, надо будет посмотреть, где же обитали в этой волшебной стране наши лучшие люди – Герцен, Огарёв, Плеханов и, конечно, сам В.И. Ленин. Посмотреть и понять, наконец, за что же они так ненавидели страну, в которой родились и выросли. Говорят, кто побывал в Швейцарии, тот становится русофобом. Скорее всего, этому способствовал сравнительный анализ тогдашнего положения в Российской Империи и свободных Швейцарских кантонах. А может быть всё дело в отличном швейцарском пиве, без которого, как говорят, В.И. Ленин не садился за обеденный стол? Да, в России тогда хорошего пива не было. Только квас, только квас…Наквасятся и в кантоны. Кто со своим “Колоколом”, а кто с идеей мировой революции. А может быть, всё дело в недостаточности денежных средств для проживания в столь роскошной стране. Говорят, Ульянов жил скромно (на пиво, правда, деньги находились) до тех пор, пока немецкий Генеральный штаб не решил попользоваться нашим скромным, кристально честным, самым человечным человеком, можно сказать, гуманистом в третьем поколении В.И. Лениным. Деньги перевели и немалые. Теперь бы жить и жить в кантонах, пить пиво и писать обращения к могильщикам загнивающего капитализма. Но нет. Посадили в поезд, запаяли (чтобы не сбежал по дороге) и отправили претворять в жизнь собственные идеи в отдельной взятой стране. Конечно, было на что обидеться.

О чём это я? Ах, да. Я же про Швейцарию. Надо будет в Женеве обязательно посмотреть на статую со скромной надписью у подножья – “Женева– город изгнанников”, где женщина (образ Женевы) протягивает руку Ленину (образ изгнанника). И обязательно сходить в библиотеку “Общества любителей чтения”, где Владимир Ильич досконально изучал вопросы стратегии и тактики забастовочной борьбы и проведения “эксов” в родной стране. Почувствовать, так сказать, запах весны революции.

Во-вторых, посмотреть Женевское озеро, поскольку во многих (если не во всех) “шпионских” романах всё самое интересное происходит на берегах этого, видимо, очень любопытного водоёма.

И в– третьих, конечно же, найти в Берне ту самую Цветочную улицу (Блюмменштрассе), где проживал профессор Плейшнер. Взглянуть на ту крышу, под прикрытием которой он так недолго прожил в Швейцарии, и посмотреть, не стоит ли на подоконнике цветочный горшок (сигнал о проваленной явке). Или его уже выбросили из окна вслед за профессором.

Да, забыл. Надо ещё посмотреть на ледники и снежные перевалы верхних Альп. Особенно в том месте, где переходил границу нейтральной Швейцарии пастор Шлаг.

Как видите, без особых претензий.

* * *

Ну, вот, мы и в Женеве. Прилетели поздно вечером и разместились в отеле рядом с железнодорожным вокзалом и католическим костёлом, который жена тут же по-свойски окрестила “Нотр Дам дё Женев”. Каково же было моё удивление, когда она поутру пошла в этот костёл как говориться, на первое причастие и, вернувшись, гордо сообщила, что он таки так и называется – “Нотр Дам дё Женев”. А я ей давно уже говорил, что все костёлы в Западной Европе одинаковы. Даже названия все одинаковые. Но, я, конечно, ошибался. Во-первых, в отличие от меня, жена читала перед поездкой путеводитель, и она наверняка знала, как называется этот костёл. А во-вторых, в это же утро мы побывали на экскурсии в католическом храме с совершенно другим названием. Правда, это был протестантский собор. Но, обо всём по порядку.

Итак, наша экскурсия началась рано утром с того, что наш экскурсовод с русским именем Надежда и французской фамилией Бард посадила нас на второй этаж двухэтажного экскурсионного автобуса и повезла осматривать Старый город. Через несколько минут мы выехали на берег Женевского озера к тому месту, откуда был прекрасный вид на бьющую из-под воды огромную струю. Это был Женевский фонтан высотой сто пятьдесят метров. Зрелище великолепное! Надя сказала, что изначально это был не фонтан, а технический клапан для сброса избыточного давления в трубах женевского водопровода (хорошо, что не канализации), а уже затем, оценив по достоинству красоту вырывающейся из глади озера этой серебряной струи, женевцы уже специально поставили насосы, которые поднимают воду на такую высоту. Лучше бы про клапан наш экскурсовод и не говорила ничего, поскольку у российских туристов, привыкших к многочисленным прорывам проржавелых труб на просторах нашей необъятной Родины, возникли подозрения в изначально низкой квалификации служащих сантехнических служб г. Женевы, которые не справились с прорывом трубы и использовали свою оплошность в эстетических целях.

На берегу озера стояла скульптурная группа – две женщины в обнимку. Это было бронзовое олицетворение вхождения кантона Женевы в Швейцарскую Конфедерацию. Которая справа – это Женева, которая слева – это Конфедерация. Женщины смотрели в сторону взмывающей вверх струи и складывалось впечатление, что это памятник двум экономным хозяйкам, прикидывающим в уме сумму, которую придется им заплатить за перерасход воды в женевском хозяйстве.

* * *

Пешую экскурсию по Старому городу мы начали от русской православной церкви, у входа в которую стояли не по сезону тепло одетые попрошайки цыганистого вида. Наш экскурсовод поведала, что эту церковь посещали многие наши соотечественники, проживавшие когда-либо в Женеве. Заглядывал в неё и В.И. Ленин. Но не для того, чтобы замаливать грехи или получить индульгенцию на проведение своей богопротивной деятельности на Родине, а когда ему приходилось уходить от филёров царской охранки. Я так понял, что филёры его “вели” от самого Петербурга, и по результатам проверочных мероприятий на вокзалах и понтонных переправах, на мостах, почте и телеграфе, когда В.И. Ленин делал однозначный вывод, что его “пасут”, он заходил в русскую православную церковь в Женеве и мимо алтаря через трапезную и черный ход уходил от филёров. Редкая удача воочию увидеть “место отрыва” отца русской демократии от наружного наблюдения царской контрразведки.

Еще часто в этой русской православной церкви бывал Ф.М. Достоевский. Цель посещения им церкви для истории осталась неизвестной, но можно предположить, что он либо замаливал грехи, либо стоял на паперти с людьми цыганистого вида после очередного посещения женевского казино.

Дальнейшее наше передвижение по Старому городу было в сторону очередного культового сооружения – протестантской церкви. Причем, когда Надя прочитала нам лекцию по основам протестантской ветви католической церкви, стало понятно, что протестанты никаких святых не признавали. То есть я понял, что святого у них ничего не было. Икон и образов святых в церкви не держали. А также они запрещали целибат. Хорошо ещё, что многожёнство не разрешили. А также они были против выдачи индульгенций. То есть человек должен был грешить на общих основаниях, то есть на свой страх и риск без “блатной” поддержки отцов церкви, отвечающих за учёт паршивости своей паствы. А так, как сказала Надя, протестанты во главе с отцом-основателем Кальвиным были такие же нормальные христиане, как и остальной католический мир. То есть жгли на кострах еретиков, подвешивали на дыбу вероотступников и вырывали ноздри и ногти не меру ретивым богоискателям. Нормальные, в общем, люди.

После прочитанной лекции желающим было разрешено войти в протестантскую церковь. Хотя святых они не признавали, но церковь нарекли именем Святого Петра. Внутри храма, как сказал наш экскурсовод, нет ничего, чтобы отвлекало от моления. Нет ни иконостаса, ни аналоя. Ничего, кроме стула Кальвина… Не в переносном, а в прямом смысле. То есть голые стены и стул, на котором сидел Кальвин и читал свои проповеди. Народ экскурсионный, опустив очи долу, пошёл в храм. И тут же вышел, поскольку там шла служба с песнопениями и их попросили не мешать божественной литургии. Было же сказано, чтобы ничто не отвлекало.

Оставшись без божьего благословения, экскурсионный народ пошёл за Надей в городскую ратушу. Но перед заходом в городскую ратушу, по пути зашли на площадку, расположенную в нише первого этажа старинного дома, где стояли образцы стрелкового оружия – пушек времён расстрела англичанами сипаев, на фоне красочной мозаики с изображением каких-то воинских успехов. Какие уж воинские успехи были у швейцарцев, я толком и не понял, но мозаичные панно очень напоминали картинки времен испанской Конкисты. В очертаниях побежденных угадывались индейцы майя, в очертаниях победителей – испанские идальго в характерных для того времени полукруглых железных шлемах. Продолжение этих батальных историй мы услышали от Нади, когда вышли на высокую городскую стену, вдоль которой стояла самая длинная в Европе (150 метров) деревянная скамейка. Так вот, она поведала нам, что во времена борьбы женевцев с войском герцога Савойского как-то ночью на эту высокую стену к воину, несущему ночью караульную службы пришла его жена и принесла с собой горшочек приготовленного ей женевского супа-пюре. Принесла она его и поставила на городскую стену. Стали они с мужем миловаться (это на посту-то!) и случайно горшочек то задели и он с высоты городской стены полетел вниз. А в это время спецназ герцога в ночной темноте занимал позиции для неожиданного штурма. Супчик из горшочка прямиком попал за шиворот спецназовцу и он, не стерпев боли, завопил в ночной тишине. Парочка миловаться прекратила. Солдат поднял тревогу, и город был спасён. Теперь в каждом декабре в Женеве проходит праздник горячего горшочка. Вот такая история. Римские гуси отдыхают…

Кстати о ратуше. Ничего особенного там не было, кроме информации о том, что В.И. Ленин в своё время неоднократно её посещал с просьбой предоставить ему швейцарское гражданство. Но швейцарские бюрократы постоянно затягивали отправку необходимых запросов в царскую Россию и при очередном посещении Ульяновым ратуши по известному вопросу только разводили руками. А вот работали бы нормально эти евробюрократы, глядишь, и революции бы в России не было. Вы же помните – временной фактор в то время был основным. Недаром Ленин писал: “Вчера – рано, завтра – поздно”.

Экскурсия по Старому городу заканчивалась в небольшом уютном парке, где вдоль огромной стены стояли огромные каменные изваянии отцов– основателей протестантской церкви кантона Женевы. В рясах, скрепив перед собой руки в замок стояли Кальвин с сотоварищи. В пояс им кланяться мы не стали, но уважение на лице изобразили. Затем вышли из парка, прошли мимо бюста основателя Красного креста, задуманного как один из самых гуманных институтов человечества, и использовавшийся затем самым циничным образом всеми разведками Мира в качестве прикрытия для своих сотрудников.

* * *

Далее наш путь лежал вдоль Женевского озера в Лозанну. Это там, где расположена штаб-квартира Международного Олимпийского Комитета, и разбит очень миленький Олимпийский парк. Сама Лозанна располагается на трёх холмах с крутыми склонами, которые ярусами вздымаются от берега Женевского озера. Недаром здесь расположен Олимпийский комитет, поскольку без олимпийского здоровья на холмы эти просто так не поднимешься. В городе расположены: церковь Святого Лорана, лозаннский собор и закрытый для посещения замок Сан-Майр. Также здесь располагаются несколько музеев, но посетили мы только один – Олимпийский музей, расположенный в парке “Монрепо”. В этом же парке располагается вилла восемнадцатого века, где в этом же восемнадцатом веке останавливался сам Вольтер. На этой вилле с 1922 года до своей смерти проживал Пьер де Кубертен. Мы приобщились к великому. Мы посмотрели мельком музей, где располагались подарки олимпийских чемпионов, состоящие в основном из элементов формы, ранее выданной тем же Олимпийским комитетом и в которых были установлены олимпийские рекорды. Вот такой замкнутый круг. Погуляли мы по парку, спустились к Женевскому озеру, где жена прополоскала кисти своих рук. Хотели было здесь же и постираться, но времени было мало. В парке располагаются всевозможные скульптуры или элементы скульптур, имеющие тайное значение, разгадать которое нам было не под силу. Ну, понятно, когда стоит пистолет, дуло которого закручено в узел. Это понятно – “Миру-мир – войне пиписька”. Но вот элемент лица наполовину. К чему это?

После Лозанны заехали в Вёвё – маленький городишко, в котором долгое время жил Чарли Чаплин. Чудный вид на озеро, в которое воткнута вилка гуливерских размеров и памятник всё тому же Ч.Чаплину в полный рост. Рядом музей еды под фирменным знаком “Нестле” и троллейбусные провода, ведущие в Монтрё.

И вот он – Монтрё. Курортный городок на холмах, в котором в разное время проживали Владимир Набоков и Фреди Меркьюри. Здесь мы провели вечер и ночь, имея возможность пройтись по набережной и ознакомиться с самым дорогим отелем Монтрё – “Монтрё Палас”, где семнадцать лет В. Набоков снимал четыре комнаты. Впечатляет. Впечатляет как сам отель, так и сумма, заплаченная Набоковым за проживание. За эти деньги он мог спокойно здесь купить средневековый замок с хорошей историей. В Монтрё Набоков вместе с необходимым багажом привез из России несколько деревянных кукол, умещающихся одна в другой, которые швейцарскими почитателями писателя сразу же были названы “монтрёшки”. А уже позже это слово вернулось опять в Россию под привычным для нас именем «матрёшки». Кстати, о средневековом замке. Перед размещением в отеле города Монтрё мы заехали на экскурсию в средневековый замок Шильон, расположенный на восточном берегу Женевского озера. Очаровательный замок XI–XII веков, строившийся для герцога Савойского и использовался как для проживания герцога, так и в качестве тюрьмы. Самым знаменитым узником замка был Франсуа Бонивар, которому был посвящён один из опусов Байрона под названием “Шильонский узник”. Стены узилища, занимающих всё подвальное помещение покрыто не только старинными, едва различимыми фресками, но и надписями довольно современного вида и фривольного содержания на многих западноевропейских языках. На верхних этажах расположены часовня, Большой бурграфский зал, Большой герцогский зал, Геральдический зал, кабинет герцога и комнаты бытового назначения – спальная комната, столовая и совмещенный санузел. Причем всё в соответствии со средневековой стилистикой. То есть, если камин, то огромный, если тазик для умывания– то медный, если горшок, то две доски на насесте с двумя дырками для отправления переработанного ужина в Женевское озеро. Естественно, в ходе осмотра замка мной была проведена фотосессия, где был запечатлён эксклюзивный дизайн этого романтического места.

* * *

На следующее утро мы поехали в маленький, ничем особо не примечательный городок Интерлакен. Но, может быть, это был основной пункт нашего путешествия, поскольку городок, окруженный великолепными горами, был отправным пунктом самого интересного путешествия в Швейцарии. Путешествия на самую высокую железнодорожную станцию в Европе (а может быть и в мире) на гору Юнг Фрау, пик которой располагался на высоте в три с половиной тысячи метров.

Но прежде, чем попасть в Интерлакен, мы с раннего утра заехали в совершенно волшебное место – в Грюйер. Это маленькая деревенька, отделанная исключительно под туристов. В деревне стоят здания, выстроенные в ХV–XVII столетиях. Назвать это место деревней язык не поворачивается, хотя там только одна улица, и та, как в серьёзных европейских городах, вымощена гладким камнем, а кругом домики старинного вида с магазинчиками сыров, вин и всевозможных поделок. Над деревней возвышается Шато де Грюйер – замок одиннадцатого века, в котором до семнадцатого века жили графы Грюйерские, о которых существует дивная легенда. Её нам поведала Надя. Дело было так – они жили в одной деревне. Очень друг друга любили. Я имею в виду графа и графиню. Но у них долго не было детей. Графиня, женщина набожная, всё ходила в местный костёл, просила послать им потомство, но всё безрезультатно. А в той же деревне временами появлялся хромой Жак – человек без роду и племени, да ещё страшный на вид. Но в деревне было поверье, что хромой Жак приносит счастье (если его встретить в нужный момент и в нужном месте). И вот на Рождество пошла графиня в церковь, оставив гостей буквально на полчаса. И надо такому случиться, в это же время откуда-то из Швейцарских лесов вышел Жак и решил на Рождество погреться в церкви. Графиня молилась, покрыв лицо чёрной вуалью, и Жак в ней не признал графини, а по доброте своей сердечной подошел, поделился с ней корочкой хлеба и предложил провести остаток вечера в совместном молении. Не встретил он у графини понимания своего братского порыва, и графиня, завернув корочку хлеба в именной платок, вернулась к гостям. А на ночь, перед сном она положила корочку хлеба под подушку и заснула крепким сном. А через девять месяцев родился у неё сын. И она на радостях решила рассказать мужу о той волшебной ночи, когда перед Рождеством встретила она хромого Жака. Граф таки сына признал (куда деваться), но хромого Жака больше в деревне никто не видел. И корочек хлеба по приказу графа никто больше в Грюйере под страхом смерти не держал. Вот такая история.

Графский замок стоит на высоком холме, и обойдя его по периметру, мы с женой облюбовались великолепными видами на альпийские луга и вершины гор, возвышающиеся неподалеку. Виды были столь красочные, что даже не верилось, что это не нарисованные в театре задники сцен под романтические спектакли о средневековых рыцарях. Причём детали этих картин были столь детально выписаны, что и легкая дымка, покрывающая вершины холмов, не могла скрыть великолепные краски покрасневших деревьев на фоне ярко-зелёной травы альпийских лугов. Пастораль! Обойдя замок по узкой тропе-балкончику, опоясавшему замок по периметру, мы вышли опять на единственную улочку Грюйера. Прошлись по магазинчикам. В местной сырной лавке купили сыру, оказавшимся жутко пахучим. Я потом многократно сожалел об этой покупке, поскольку каждый раз, прибыв в новую гостиницу и разложив вещи, жена моя, незабвенная Ирина Михайловна, принюхиваясь, просила поменять меня носки. И так продолжалось до того момента, когда я купил хорошее красное сухое швейцарское вино и под него уничтожил весь сыр, перевозимый нами с места на место. То есть всё было так, как в известном анекдоте, когда жена советовала мужу почаще использовать спрей с хвойным запахом. Продолжение анекдота Вы знаете…

Спускаясь на автобусе с холмов Грюйера мы, как обычно, слушали рассказы нашего экскурсовода о местных нравах, обычаях и жизни простых швейцарцев. И Надя нам поведала, что отношение крестьян-владельцев местных молочных хозяйств к своим бурёнкам порой столь по-родственному тёплые, что нам их тонкую натуру, сформировавшуюся в этих пасторальных пейзажах, порой и не понять. Так, после возвращения коров с альпийских пастбищ, хозяин каждую вымоет, сделает лёгкий массаж, а уж если какая корова не захочет идти в стойло, то по полчаса будет её уговаривать на ушко пройти в её надлежащее место на ночлег. Со своими жёнами они обходятся проще. Не то, чтобы по сусалам, но особо не уговаривают.

По пути в Интерлакен на несколько часов заехали в столицу Швейцарской Конфедерации – в Берн и прошлись по старому городу. Прибыв на высокий холмистый берег реки Аре и, пройдя через Розовый сад, оказались на площадке, с которой город открывался как на ладони. Послушав небольшую лекцию об образовании города и этимологии его названия (“Берн”– медведь), спустились к реке и через мост прошли в Старый город. Рассказывать о Берне такое же пустое занятие, как рассказывать о содержании музея. Я даже не хочу и попыток делать. Что можно добавить к страницам путеводителя? Единственно, что хотелось бы отметить, что в Берне нет улицы Блюмменштрассе, где, якобы, проживал профессор Плейшнер. В мэрию столицы Швейцарии неоднократно обращались наши туристические агентства с просьбой назвать хоть какую-нибудь узенькую улочку в городе таким именем для привлечения туристов из России, но понимания не встретили. А встретили занудные рассуждения о том, что переименование улицы в Берне приведет к многочисленным финансовым издержкам в виде перепечатывания карт города и подготовки новых таблиц для развешивания на домах. Да и вообще, надо проводить референдум среди жителей города по этому вопросу. Короче бюрократы и крохоборы. Крохоборы до таких пределов, что по выходным устраивают овощные рынки на площади перед Парламентом и Президентским дворцом, лишь бы не платить за организацию нормального колхозного рынка. И всё это под видом соблюдения традиций.