Текст книги "Святая Русь"

Богородицкий монастырь находится в г. Задонске Липецкой области, на реке Тешевке. Обитель была основана в начале XVII века старцами Московского Сретенского монастыря Кириллом и Герасимом.

«Расположенная среди небольшого городка Задонска, на отлогом берегу реки Дона, окруженная тенистыми садами и лесною чащею, обитель поистине представляет собою тот тихий уголок безмолвной созерцательной жизни, где легче забывается суетный мир с его треволнениями и страстями». Так описывал обитель один из дореволюционных авторов.

Святитель Тихон жил здесь на покое с 1769-го по 1783 год, здесь он и скончался.

Главный храм Задонского монастыря освящен во имя Владимирской иконы Божией Матери. Он построен по проекту архитектора К. А. Тона, автора проекта храма Христа Спасителя в Москве. (Купол и орнамент Владимирского собора расписаны так же, как храм Христа Спасителя.) Ныне в восточной части Владимирского храма расположена часовня Тихона Задонского.

Этот знаменитый собор имеет три этажа; престолов в нем восемь. Храм собирал множество паломников задолго до того, как в нем были положены нетленные мощи святителя Тихона: люди приходили помолиться перед чудотворной иконой Владимирской Божией Матери. От нее совершилось много чудес; сам святой Тихон питал к ней особое благоговение.

После первого обретения нетленных мощей святителя в средней части храма, за левым клиросом, была установлена серебряная рака с вычеканенным и вызолоченным изображением святителя Тихона во весь рост. Немало людей в разное время припало к этой «раце честных и многоцелебных мощей», получив подле нее исцеление. В монастыре также хранилась мантия, в которой святитель причащался Святых Тайн и в которую он был облачен по кончине. Мантию эту возлагали на наиболее тяжелых больных, которые часто после этого выздоравливали.

До революции монастырь процветал – помимо Владимирского собора в нем действовало еще несколько храмов: церковь Рождества Пресвятой Богородицы и два однопрестольных храма во имя Святителя Тихона (на месте его погребения и там, где стояла келья святого). Люди почитали святой «тихоновский» источник, у которого также совершалось множество исцелений; над этим источником была возведена каменная часовня. При монастыре находились школа, странноприимный дом, больница, два убежища для престарелых женщин и свечной завод.

После революции монастырь был закрыт и подвергся разграблению. Мощи святителя были изъяты, несмотря на многочисленные протесты верующих. После Великой Отечественной войны, когда советской власти пришлось считаться с резко возросшим влиянием Церкви, мощи святителя Тихона были возвращены верующим и стали вновь доступны для поклонения. Но «оттепель» продлилась недолго. В конце 60-х одновременно с закрытием кафедрального собора г. Орла мощи Задонского чудотворца были конфискованы вторично. Бесноватые правители боялись святыни…

Ныне обитель возрождается. Событием огромной важности стало второе обретение мощей святителя Тихона и торжественное возвращение их в Задонск 26 августа 1991 года.

«Тысячи людей приняли участие в этом знаменательном событии, – писал В. К. Невярович. – Прекрасный солнечный день, усыпанная цветами дорога к монастырю, величественное шествие к обретаемой вере и духовности… Не по мольбам ли угодников Божиих начинают прозревать наши души?! Как же долго пытались у нас „погасить в душах чувство Бога, память о Боге, идею Божественного, священного, благодатного, сверхчувственно-потустороннего; отнять у гражданина потребность в молитве; всякий свет духовного совершенствования и всякий луч святости“ (И. Ильин). И все же „всенародный обман“ провалился, и торжество христианского духа в который раз обретает свою подлинную реальность».

Отче Тихоне, моли Бога о нас!

Глава 4. «Святая, помоги найти работу…»
^{(Часовня Блаженной Ксении, Смоленское кладбище Санкт-Петербурга)}

Не без некоторого волнения начинаю рассказ о святой Ксении Петербургской. Ведь на Васильевском острове, где в часовне на Смоленском кладбище почивают под спудом мощи Блаженной, прошло мое детство. На этом кладбище, тогда совершенно заброшенном, неухоженном и густо заросшем самым настоящим лесом, я часто читал книжку, о чем-то думал, сидя на берегу Смоленки, или гулял по тропинкам, изучая надписи на могильных плитах. Зимой здесь, возле самой часовни Блаженной, пролегала лыжня, по которой мы дружно бежали во главе с учителем физкультуры; весной кладбище превращалось в озеро, которое впору было переплывать на лодке. Однажды я забрался по гнилой лестнице на хоры полуразрушенного храма Воскресения Христова, долго сидел там, не решаясь спускаться вниз, но наконец каким-то чудом слез (не иначе как по молитвам Блаженной).

Иногда нас всем классом приводили сюда на «ленинский субботник». Позднее я каждое утро шел через кладбище в университет. На главной аллее, выходящей к церкви Смоленской иконы Божией Матери, я часто видел бедно, по-деревенски одетых людей – подходя к храму, они клали земные поклоны. (Два века назад здесь трудилась сама святая: по ночам, когда ее никто не видел, она затаскивала на верх строящейся церкви горы кирпича.) Кто-то сквозь густые заросли продирался к часовне, «к Ксеньюшке».

Часовня эта до 1987 года была закрыта. Сначала здесь был склад, потом – скульптурная мастерская, но народ шел сюда всегда. В щели втыкали записочки – просьбы к блаженной; сама часовня была испещрена благодарениями за чудеса, совершенные по молитвенному предстательству Ксении.

Прославление Блаженной Ксении состоялось в 1988 году, в год празднования тысячелетия Крещения Руси. Хорошо помню, что погода в этот день выдалась самая что ни на есть петербургская – пасмурно, накрапывал дождь. Но людей на кладбище было море.

Сейчас Смоленское немного привели в порядок, но его старая часть по-прежнему ухожена мало. Десятилетиями за состоянием кладбища никто не следил: памятники разрушались, фамильные склепы ветшали, надгробия трескались. Большие тополя поднимались прямо на могилах, постепенно врастая в памятники и ломая кресты. Сейчас на эти могилы никто не ходит, люди забыли, кто лежит в них. А сколько было среди тех, кто покоится здесь, и богатых, и знатных, и знаменитых…

Ксения была нищенкой. При жизни, несомненно, многие считали ее безумной, ведь она ходила в лохмотьях, называла себя мужским именем, причитала, выкрикивала нелепые слова. Но когда эта странная женщина умерла[20]20
  Точная дата смерти святой неизвестна. Предполагают, что это случилось между 1794-м и 1806 годом.


[Закрыть], могила ее стала местом паломничества многих тысяч православных людей.

Достоверно известно, что нигде на кладбище не служилось столько панихид, сколько над местом упокоения юродивой. Каждый, кто приходил сюда помолиться, хотел взять что-либо «от Ксении». Но, кроме земли, брать было нечего, поэтому именно землю и брали. Ее увязывали в платочки и хранили как святыню; ее клали под подушку больному или умирающему; ее пили с водой, страдая от какого-либо недуга.

Ученые знают, что не только отдельный человек, но и сообщество людей обладает известным практическим смыслом и все бесполезное в конце концов отмирает. Однако обычай брать землю с могилы Ксении не умирал. Ежегодно вся земля с могильной насыпи над гробом усопшей по горсточке разносилась посетителями; ежегодно приходилось делать новую насыпь, и она снова разбиралась посетителями. Пришлось положить сверху могильного холма каменную плиту; но посетители разбили плиту на кусочки и разнесли по домам; положили новую плиту – и с ней случилось то же[21]21
  См.: Пыляев М. И. Старый Петербург. М., 1997.


[Закрыть].

Разбирая землю и ломая плиты, люди клали на могилку свои пожертвования. Поначалу ими пользовались нищие, но вот могилку обнесли оградой и прикрепили к ней специальную кружку. Вскоре денег собрали достаточно, чтобы соорудить небольшую часовню из цокольного камня, с двумя окошечками по бокам, дубовым иконостасом в восточной стене и с железной дверью – с западной. Над дверью с наружной стороны сделали надпись: «Раба Божия Ксения».

Через некоторое время число посетителей могилы увеличилось; к часовне с западной стороны пристроили стеклянную галерею. В часовне стали с утра до вечера дежурить кладбищенские священники для служения панихид по блаженной.

В 1902 году над могилой была освящена новая, более вместительная часовня. Эта часовня сохранилась и до сего дня, и ежедневно в ней служат молебны.

Будущая всероссийская святая родилась около 1725 года. О ее родителях, о том, какое она получила образование и воспитание, почти ничего не известно. Многие предполагают, что Ксения Григорьевна была не из простого рода – ведь ее муж, Андрей Федорович Петров, имел чин полковника и служил придворным певчим. Счастливое замужество, собственный дом, достаток, жизнь в столице – можно не сомневаться, что в этот период своей жизни Ксения не слишком выделялась из массы других петербургских дворянок.

Но вот горячо любимый и цветущий здоровьем муж внезапно умирает.

Вскоре после похорон двадцатишестилетняя вдова решительно раздает все свое имущество бедным, а дом дарит своей хорошей знакомой Параскеве Антоновой. Многие тогда решили, что она просто помешалась от горя, а ее родные даже подали ходатайство начальству умершего Андрея Федоровича, прося не позволять Ксении в безумстве раздавать свое добро. Начальник умершего Петрова вызвал молодую вдову к себе, но из разговора с ней убедился, что Ксения совершенно здорова, а потому имеет полное право распоряжаться своим имуществом как ей угодно.

В христианстве есть три вида подвига, к которым Господь особо призывает: монашество, пустынничество и юродство.

Нелегка жизнь монаха: большая часть дня и ночи проходит у него в церковном богослужении, а остальное время занимают тяжелый физический труд и многочасовые молитвенные стояния в келье. Еще тяжелее жизнь одинокого пустынника: жильем ему служит пещера или дупло, еда – дикие плоды, корни, листья; зимой он страдает от холода, летом от жары и насекомых. И все же подвиг юродства еще выше.

Юродивый молится, как монах, живет без крова и ходит в одном рубище, как пустынник, но ко всему этому он еще и терпит от толпы насмешки, гонения, побои, унижения. «И будете ненавидимы всеми за имя мое» (Мф. 10, 22).

В старое время употреблялось слово «юрод», что означает «простой», «глупый». До сих пор бытует мнение о юродивых, как об обиженных природой, чудаковатых, даже «тронутых» людях, которые, не имея дома, проводят дни у паперти, собирая подаяние. Такая категория людей существует, но они не имеют ничего общего с истинным юродством.

Истинное юродство во Христе – это подвиг особо избранных, исключительно сильных духом людей. Во имя пламенной любви к Богу и ближним, желая достичь совершенства в христианском смирении, юродивые добровольно отказывались от всех земных благ и принимали вид безумцев.

«Говоря о психическом состоянии принявших подвиг юродства, следует подчеркнуть, что добровольное отречение от ума касалось лишь сферы житейских, материальных, суетных интересов. Но сознание их было полностью сохранено в области глубинной деятельности, отсутствовали психотические расстройства (бред, галлюцинации), а главное, была предельна концентрация на высшем („умом всегда предстояли Богови“), что максимально влияло на духовную сферу, возводя ее в запредельную степень возможного для человеческого устроения»[22]22
  Невярович В. К. Чудесные исцеления. С. 162.


[Закрыть].

Ради спасения и любви к ближним Ксения взяла на себя подвиг казаться безумной.

Она надела на себя белье, кафтан и камзол покойного мужа и стала всех уверять, что Андрей Федорович вовсе не умирал, а умерла его супруга Ксения Григорьевна. Она уже не откликалась, если ее называли Ксенией Григорьевной, но охотно отзывалась на имя Андрея Федоровича.

Блж. Ксения Петербургская

День Ксения проводила в основном на Петербургской стороне (сейчас Петроградская сторона) в районе прихода церкви Святого Апостола Матфея. Ее странная одежда, иносказательные разговоры, кротость, незлобивость давали злым людям повод смеяться и даже глумиться над блаженной. Уличные мальчишки бежали за Ксенией, указывая на нее пальцами и хохоча, кидали в нее грязью и камнями.

Когда камзол и кафтан мужа истлели на ней, Ксения оделась в жалкие лохмотья – красную кофту и зеленую юбку – и так ходила зимой и летом. На босых ногах, распухших и красных от мороза, она носила рваные башмаки. Многие предлагали ей теплую одежду, обувь, милостыню, но Ксения ничего этого не принимала. Только изредка она брала у доброго человека «царя на коне» (копейки с изображением всадника) и тотчас же отдавала монету таким же беднякам, как и она сама.

Целыми днями Ксения бродила по грязным, немощеным улицам Петербурга, изредка заходила к знакомым, обедала у них, беседовала, затем снова отправлялась странствовать. Где она проводила ночи, долгое время оставалось неизвестным. Этим заинтересовались не только жители Петербургской стороны, но и местная полиция. Решено было во что бы то ни стало узнать, где бывает ночью странная женщина. Ксению выследили; оказалось, что в любое время года и в любую погоду она уходит на ночь в поле, коленопреклоненно становится здесь на молитву и не встает с этой молитвы до самого восхода, попеременно делая земные поклоны на все четыре стороны света.

В другой раз рабочие, возводившие новую каменную церковь на Смоленском кладбище, решили разузнать, что за даровой и неутомимый работник натаскивает по ночам на самый верх горы кирпича; этим работником оказалась Ксения. Наверняка блаженная совершила немало других подвигов, о которых мы ничего не знаем.

Блаженная, хотя и могла кому-то показаться безумной, на самом деле обладала пронзительным умом и величайшей прозорливостью. Иногда с ее уст слетало острое слово, которое показывало, что Ксения отлично разбиралась во внутренних достоинствах людей, ее окружавших.

Одной из старых приятельниц Ксении была Евдокия Денисьевна Гайдукова[23]23
  Умерла в 1827 году; похоронена недалеко от часовни блаженной.


[Закрыть]. Однажды блаженная посетила Гайдукову в предобеденное время. Та, обрадованная ее приходом, накрыла на стол и стала угощать Ксению чем Бог послал. Кончился обед. Евдокия Денисьевна стала извиняться за плохое угощение.

– Не взыщи, голубчик Андрей Федорович, больше мне угостить тебя нечем, ничего больше не готовила.

– Спасибо, матушка, спасибо за твое угощение, – ласково отвечала Ксения. – Только лукавить-то зачем? Ведь не дала же ты мне уточки!

Сильно сконфузившись, Гайдукова бросилась доставать утку, но блаженная остановила ее:

– Нет, нет, что ты! Не надо, не надо. Ведь я знаю, что ты всегда готова меня угостить, а утку приберегла для своей Кобыльей Головы[24]24
  Кобыльей Головой Ксения называла мужа Гайдуковой, отчаянного грубияна и пьяницу.


[Закрыть]. Зачем его сердить?

В другой раз, выходя от купчихи Крапивиной, блаженная сказала: «Вот зелена крапива, а скоро завянет». В скором времени молодая и цветущая здоровьем Крапивина неожиданно заболела и умерла.

24 декабря 1761 года, накануне праздника Рождества Христова, Ксения бегала по улицам и громко кричала: «Пеките блины, пеките блины! Скоро вся Россия будет печь блины!» На другой день умерла императрица Елизавета Петровна, и всем стало ясно, почему за день до того блаженная призывала готовить поминальный стол.

Еще через три года при попытке дворцового переворота был убит Иоанн Антонович[25]25
  Сын Анны Леопольдовны, провозглашенный императором в 1740 году и заключенный в Шлиссельбургскую крепость спустя год, когда на престол была возведена Елизавета Петровна.


[Закрыть]. Его кончину святая начала оплакивать за три недели до убийства. Она плакала и причитала: «Там кровь, кровь, кровь! Там реки налились кровью, там каналы кровавые, там кровь, кровь!»

Сорок пять лет жила Ксения после смерти мужа, сорок пять лет, почти не обутая и еле одетая, она скиталась по Петербургу. Тот, кто жил или бывал здесь, знает, как непостоянен и капризен местный климат, как мало дней в году, когда дают передышку холодные дожди; когда не дует пронизывающий ветер; когда нет трескучих морозов, от которых на лету мерзнут птицы и застывают здоровые и хорошо одетые люди. Так как же могла почти полвека жить здесь, без одежды и крова, старая и слабая женщина? Несомненно, это удавалось ей потому, что сердце ее горело любовью к Богу и этим горением укреплялась и ее плоть.

Известно, что в последний период жизни Ксении ее уже широко почитали как святую. Молва о ее строгой подвижнической жизни, о ее доброте, кротости и прозорливости разнеслась по всему Петербургу. Купцы, мещане, чиновники – все были рады принять у себя блаженную, потому что было замечено, что, в каком бы доме она ни побывала, там тотчас водворяется благодатный мир.

Торговцы заметили, что, если блаженная заходила в лавку, где до того не было торговли, и брала орешек или пряничек, – лавка начинала ломиться от покупателей.

Извозчики заметили, что, если кому-нибудь из них удалось хоть несколько метров провезти блаженную, у того целый день езда шла отлично и была хорошая выручка. Поэтому извозчики, еще издалека завидев красную кофту блаженной, мчались к ней на своих пролетках и умоляли хоть на минутку присесть в их коляски.

Матери маленьких детей замечали, что, если блаженная приласкает или покачает в люльке больного ребенка, тот непременно вскоре поправляется. Завидя Ксению, они спешили к ней, протягивали ей младенцев, просили благословить детей.

Избрав юродство, Ксения Петрова отказалась от возможного второго брака, от семьи, от дома, от всего мирского. Удивительно, но сама блаженная приходила на помощь людям именно в домашних бедах и различных семейных нуждах: она помогала встретиться с суженым, покровительствовала влюбленным, находила родителей для сирот, исцеляла больных и спасала от нищеты тех, кто уже отчаивался что-нибудь заработать…

Однажды Ксения пришла в гости к своей старой знакомой Параскеве Антоновой, той самой, которой подарила дом. «Сидишь тут, чулки штопаешь, а Бог сына тебе послал! – закричала она прямо с порога. – Иди сейчас же на Смоленское кладбище!»

Антонова послушалась и поспешила на Смоленское. На одной из улиц Васильевского острова, вблизи кладбища, она увидела толпу народа. Из любопытства она подошла ближе. Оказалось, что какой-то извозчик сбил с ног беременную женщину, которая тут же на улице разрешилась от бремени мальчиком, а сама скончалась.

Параскева тут же взяла ребенка на руки. Она дала свой адрес жандарму и отвезла сироту домой. Усиленные поиски силами полиции и самой Антоновой ни к чему не привели: разыскать отца мальчика и каких-либо родных не удалось. Ребенок остался у Антоновой. Она дала ему прекрасное образование и воспитание; до самой смерти он уважал и берег свою приемную мать.

В другой раз Ксения постучалась в дом Голубевых. Семья Голубевых состояла из матери-вдовы и семнадцатилетней дочки. Девушку эту, обладавшую кротким нравом и добрым сердцем, Ксения очень любила.

В ту минуту мать с дочерью готовились пить кофе и пригласили за стол и блаженную.

– Эх, красавица, – сказала Ксения девушке, – ты тут кофе варишь, а муж твой жену хоронит на Охте. Беги скорее туда!

– Как это? У меня не только мужа, но и жениха-то нет. А тут какой-то муж да еще жену хоронит?

– Иди, – сердито сказала Ксения.

Голубевы отправились на Охту. Здесь они увидели, что и в самом деле кого-то хоронят: к кладбищу идет похоронная процессия. Голубевы замешались в толпу и вместе со всеми пришли на кладбище. Хоронили молодую женщину, жену доктора, которая скончалась от неблагополучных родов. Началась и кончилась литургия, затем отпевание. Совершилось и погребение. Народ стал расходиться по домам, пошли и Голубевы. Тут они внезапно наткнулись на молодого вдовца, который от всего пережитого потерял сознание и находился в глубоком обмороке. Мать с дочерью постарались привести его в чувство и помогли ему добраться домой. Так состоялось знакомство, которое через некоторое время переросло в дружбу, а затем в любовь. Через год девушка стала женой доктора.

Еще один любопытный случай – это произошло уже после блаженной кончины Ксении. Однажды должна была состояться свадьба дочери одной генеральши, вдовы, ревностной почитательницы блаженной. В то время как все готовились к свадьбе и поздравляли жениха и невесту (жених был человек знатный, в чине полковника), вдова отправилась на кладбище и отслужила панихиду по рабе Божией Ксении, моля блаженную устроить счастье ее дочери. На следующий день брак… расстроился: во время визита в Главное казначейство жених был арестован. Выяснилось, что мнимый полковник в действительности был беглым заключенным, присвоившим деньги и документы убитого им чиновника.

Другой рассказ. Мещанка Фелицата Ивановна Трескина, проживавшая в городе Нерехте Костромской губернии, сообщала, что в январе 1909 года она ждала в гости обоих сыновей. 24 января она чувствовала необъяснимую тревогу и много плакала и молилась рабе Божией Ксении (это был день памяти блаженной). Вечером оба сына приехали к ней, живые-здоровые, только у младшего была забинтована левая рука.

«Когда я приехал к брату, – рассказал младший, – он был еще не готов и только собирался в дорогу. Между прочим он выложил из комода револьвер и положил на стол, а сам ушел в другую комнату. От нечего делать я взял револьвер и стал его рассматривать, будучи вполне уверенным, что он не заряжен. Я подумал: „Вот ведь какая маленькая штучка, а люди убиваются ею насмерть“, при этом приставил дуло к виску и дернул за собачку. Вдруг раздался выстрел. Я страшно перепугался, хотя и не почувствовал никакой боли. Вбегают в комнату испуганные брат и его жена; смотрят – кисть левой руки у меня в крови, в правой держу револьвер, а сам стою бледный…»

«Я поняла только, – писала Трескина, – как бывает сильна молитва матери и как отзывчивы угодники Божии на эти молитвы».

Не раз по молитвам к блаженной люди получали работу, уже отчаявшись когда-либо выбраться из нищеты.

Составитель жития Ксении Блаженной приводит немало подобных случаев. Доктор по фамилии Булах приехал в Петербург для поступления на службу, но всюду получал отказ. Три недели он пробегал без всякого результата; друзья посоветовали ему отслужить панихиду на могиле блаженной, что он и сделал. На следующий день он получил назначение в Ржев.

…В таком же положении находился г-н Исполатов. В тот день, когда он по совету родных помолился на могилке блаженной Ксении, ему предложили на выбор четыре места.

…Чертежник В. А., человек легкомысленный, много раз поступал на место, но нигде не мог долго прослужить. В итоге В. А. совершенно обносился и уже с трудом доставал хоть какую-нибудь временную работу. Помолившись на могиле блаженной, он послал второе письмо начальнику С.-З. железной дороги (на первое он получил отказ). В письмо В. А. вложил кусочек бумаги от изображения рабы Божией Ксении. Через четыре дня он получил извещение, что принят на должность и ему ассигнована необходимая сумма на приобретение одежды.

…Рабочий Егоров служил на лесопильном заводе Лебедева. За двойную плату его переманили на другой завод, где вскоре он потерял место. Вернувшись в Петербург, Егоров уже не пошел по лесопильным заводам искать места; он послал письма с предложением своих услуг. Сам же отправился на могилку Ксении. По приходе на квартиру Егоров нашел у себя три письма с приглашением на работу и назначением отличной платы.

До сих пор в часовне часто оставляют записки: «Святая, помоги найти работу…»

Не раз бывало, что после молитв к блаженной в жизни людей наступал перелом. О любопытном случае сообщает на страницах «Православного Петербурга» монахиня Пелагея. В 1988 году в часовню Ксении Блаженной пришли помолиться два приезжих молодых человека. Один из них был страстным рок-музыкантом, а другой не имел определенных занятий в жизни, много путешествовал и жил случайными заработками.

После молебна знакомая, с которой они пришли в часовню, поинтересовалась у них: «О чем вы попросили блаженную?» Рок-музыкант ответил: «Я попросил, чтобы она от моих песен прогоняла бесов». Другой же сказал: «А я ее попросил, чтобы мне Бог все больше и больше открывался».

Прошло десять лет. Бывший рок-музыкант теперь регент и учащийся Духовной академии. А друг его стал православным священником[26]26
  Православный Петербург, № 5, 1988.


[Закрыть].