Текст книги "Судьба наизнанку"

– Сразу Оксанка, их сестра старшая прибежала, хвать Лену за плечо, она вывернулась. Сарафан, правда, порвался – добавила Полина.

– А ты с кем поцапалась? – спросила Вероника, укладывая лекарства обратно в контейнер.

– С Оксанкой – Полина рассматривала себя в маленькое зеркальце – она, дура, орёт 'выродки дворянские, честных людей обижаете!', я ей за выродков пучок волос выдрала и морду исцарапала.

– А она тебе – сказал до сих пор молчащий Олег – сколько им лет-то, противникам вашим было?

– Костику – пять, брату его, Володьке – семь. Оксане одиннадцать, но она дылда – ответила Полина, так и не оторвавшись от зеркала.

– Аники – воины – сказала Вероника, убирая медикаменты в буфет. Достала из верхнего отделения цветастую баночку.

– Разбирайте.

   Она высыпала себе на ладонь выполненные в виде букв детские мультивитамины. Дети взяли себе по одной штучке, с удовольствием принялись их жевать. Полина ушла во двор, младшие отправились в горницу. Вероника закрутила крышку, вернула витамины в буфет.

– Со вчерашнего дня им даю – сказала она – для укрепления здоровья. Такой упаковки на курс каждому хватит.

   Олег молчал, всё ещё обдумывая сказанное Вероникой. Она не мешала ему, налив себе кофе, добавив на этот раз к сахару ложку сухих сливок. Во дворе Полина брякала запорами дверей сарая, видимо, ухаживая за домашней живностью, лениво кудахтали куры, да один раз, видимо сдуру, кукарекнул петух.

– Ты в любой момент можешь эволо вызвать? – спросил Олег.

– Прямо сейчас?

– Если сможешь – Олег решил поставить натурный эксперимент.

   Вероника молчала, даже кофе не глотнула.

– Получается? – выдержав паузу спросил Олег.

– Ты ничего не чувствуешь? – удивилась Вероника.

   Олег прислушался к своим ощущениям

– Ничего. Может, отвадить попробуешь?

   Вероника засмеялась, покачала головой

– Может, тебе зелье отворотное дать? Эффектнее будет. Нет, что-то ничего не получается – она задумалась – видимо ночью слишком много сил потратили.

– Ну – больше для видимости сказал Олег разочарованным голосом – так не интересно. В магии секса нет?

   Невеста ещё раз сосредоточилась, но безрезультатно.

– Выходит, нет. Так что если захочешь попробовать, надо будет перерыв устроить.

– Долго ждать придётся? – улыбнулся Олег

– Неделю – с интонациями героя известного мультфильма ответила Вероника.

   С улицы донёсся шум подъезжающей машины, затем у ворот скрипнули тормоза.

– Папа, мама приехали! – обрадовались дети и выбежали из дома им навстречу. Следом, на крыльцо вышли, Олег с Вероникой.

   Облапив вошедшую первой во двор Антонину, дети затем бросились к отцу. Фёдор подхватил Максимку, подбросил пару раз. Поставив сына на землю, он обнял дочерей. Отпустив отца, все младшие вместе с матерью зашли в дом. Фёдор поднял с земли плоский фанерный чемоданчик, явно сделанный давно и вручную. Лицо его, как только заметил Олег, было весьма серьёзно. Ещё что-то читалось в нем – словно прорвалась давняя и безуспешно скрываемая боль.

– Пойдём, что ли, в хату. Разговор есть – Фёдор поднялся на крыльцо, пропустил вперёд себя потомков. Зайдя, он задвинул засов, как только что до этого сделал с калиткой.

   Пока Антонина в горнице вполголоса разговаривала с детьми, Фёдор сидел за кухонным столом, напротив окна, положив на столешницу фанерный кейс. Он молчал, смотрел, как ветер колеблет занавеску. Олег так же молча сидел, дожидаясь первого слова предков. Вероника потихоньку допивала кофе.

   Вернувшись из горницы вместе с детьми, Антонина села рядом с мужем, сказала детям

– Идите, пока во дворе погуляйте.

   Дождавшись их ухода, она подтянула к себе чемоданчик, достала оттуда серую бумажную папку с завязанными бантиком шнурками. Фёдор нервно передёрнул плечами, не отводя взгляда от окна.

   Раскрыв папку, Антонина извлекла два листа гербовой, как успел заметить Олег, бумаги и отдала их сидящей ближе Веронике. Просмотрев их, невеста неуверенно сказала

– Может, Олег что-то скажет? Я в этом плохо разбираюсь.

   Антонина забрала у неё листы, протянула Олегу. Взяв документы, он чуть не присвистнул от удивления. Это были свидетельства о принадлежавших Антонине паях в двух потребительских кооперативах. Один был зарегистрирован Долбинским сельсоветом, второй – Белгородским горисполкомом. Документы были датированы; долбинский – тридцать восьмым и белгородский – тридцать девятым годом и на каждом было помечено 'в связи с перерегистрацией'. Олег даже и не подозревал, что в то время совграждане могли себе позволить иметь такие имущественные права.

– А чем эти кооперативы занимаются? – спросил Олег, положив свидетельства на стол.

   Ответил Фёдор. Видно было, что эта тема ему удовольствия не доставляет.

– Это два магазина. Один здесь, у станции. Второй в Белгороде.

– 'Торгсин', что ли? – уточнил Олег.

– Нет, рядом с ним – ответила Антонина, убрав листы обратно в папку.

– Очень интересно – осторожно сказал Олег – вы за ними в Белгород ездили?

– В том числе – неопределенно ответил Фёдор.

– Хорошо – Олег не стал дальше спрашивать о целях неожиданной поездки – нам вы их, зачем показываете?

   Фёдора аж всего передёрнуло. Антонина, демонстративно не замечая такого отношения мужа, сказала.

– Я предлагаю торговлю с вами наладить. У вас много полезных товаров есть.

   Олег опешил.

– А вам это позволят сделать? Здесь, наверное, скоро настоящая граница будет. Между капитализмом и социализмом.

– Вот именно! – взвился Фёдор – как ты можешь такое предлагать, это …– он осёкся и замолчал.

– Что 'это'? – Антонина не отводила с мужа острого взгляда. Видимо внутрисемейные политические разногласия, всё-таки имели место – ты договаривай, не стесняйся! Предательство дела социализма, хочешь сказать? Какой это социализм, если трудящийся нужные вещи купить не может! Ни себе, ни детям! Либо дорого, либо вообще нет! А толкучка, по-твоему, больше социализму соответствует? Скажи!

– Пока наша промышленность не может удовлетворить все потребности – заучено ответил Фёдор – не хватает в стране заводов и фабрик. А вот потом …

– У нас в первую очередь мозгов не хватает! – закипела супруга – ты ведь сам слышал и видел, до чего это у них – она кивнула в сторону потомков – довело! Когда это твоё 'потом' наступило! Никому в народе гигантские заводы не нужны стали, пошли за красивой тряпкой и сдали социализм на свалку истории! То же самое здесь повторить хочешь?

– Да что ты говоришь! – вскочил Фёдор. Вероника обеспокоено смотрела на предков, переводя взгляд с Фёдора на так же поднявшуюся Антонину. Супруги стояли лицом к лицу и казалось, сейчас в доме сверкнёт молния и ударят по ушам раскаты грома.

– Подождите – вмешался в начинающуюся ссору Олег – давайте спокойно – он посмотрел на невесту, прося поддержки – спокойно всё обсудим.

– Да – Вероника старалась говорить очень спокойным голосом – вы сядьте и поподробней расскажите. Ещё ничего не началось, а вы уже ругаетесь. Неудобно получается. Как дети, ей богу.

   Лапины вернулись за стол, но на друг друга пока старались не смотреть. Совершенно неожиданно Олег заметил, что Вероника смотрит на прабабушку и прадедушку с заметной иронией, словно давая им понять, что перед грядущими испытаниями нынешняя словесная битва ничего не стоит.

   Антонина, уже практически успокоившись, изложила свой, если можно так его назвать, бизнес-план. Фактически она предлагала организовать бартер – продукты в обмен на изделия попаданской промышленности для долбинской потребкооперации и торговлю в чистом виде, за деньги, в магазинчике потребкооперации белгородской. Фёдор, насупившись, выслушал идеи супруги, но возражать не стал.

– Давайте начнём с малого – предложил Олег – ограничимся пока сельпо, а там видно будет. Что вы хотите там продавать?

   Антонина стала перечислять практически весь ассортимент хозмага в Октябрьском. Олег, не дослушав, её прервал.

– Нет, так не пойдёт. Всем торговать не получится. Я вот что предлагаю – мы вернёмся в Харьков, определимся, как можно ваши продукты реализовать, а вы пока составьте ограниченный список – пунктов сто, не больше, самого нужного. Подумайте, с соседями посоветуйтесь. В общем, как у нас говорят, проведите маркетинговое исследование. Через день-два мы приедем – он посмотрел на невесту, она кивнула – будем конкретно разговаривать. Хорошо?

   Антонина согласилась и предложила отобедать, так как время пришло. Поев, Олег с Вероникой стали собираться в дорогу. Выехали они в четвёртом часу пополудни.

   До границы добрались без приключений, предъявив на двух блокпостах волшебную бумагу Мирошниченко. Первый блокпост был организован на краю поля, на подьёме выезда из Долбино, с него отлично просматривалась в обе стороны дорога и железнодорожная магистраль, ещё на пару километров вглубь советской территории. Второй стоял на повороте с белгородской дороги в Долбино. Оба блокпоста уже были укреплены бетонными блоками и выглядели вполне серьёзно. Границу они прошли в полшестого и уже через час были в Харькове. Отвезя Веронику домой, Олег поехал к себе. Надо было быстро умыться и переодеться, что бы предстать перед её мамой в полном порядке, благо она должна была вернуться с работы после восьми часов. Ночевать остаться Вероника предложила у себя дома. В трехкомнатной 'хрущевке' у неё, как единственного ребёнка разведенной, но так и не вышедшей повторно замуж будущей тёщи, была своя отдельная комната.

   Глава 3

   Утром 23 июня Пётр, как обычно заехал за мамой и младшими и все вместе они поехали на работу. Антон, как обычно севший вперёд, тыкал кнопки мультимедейки 'Лексуса', но радиостанции не работали. Нет, работала одна – городская – но её убогий стиль вещания ни у кого из семейства Аркадьевых симпатий не вызывал.

– Вот облом. Братуха, у тебя там есть что послушать.

– Есть, – Петр переключил систему с тюнера на ченджер

– "Кино" с "Наутилусом" не предлагать! – поспешно ответил младший брат

– Тогда нет – Пётр переключил мультимедиа обратно на тюнер, прогнал диапазон, хмыкнул.

– Действительно, облом. Смотрите – он ткнул пальцем в экран – навигация отрубилась! Надо сегодня в сервис заехать. Если что, Антон, за твой счёт.

– А чё я-то?

– А кто вчера вечером девушку домой отвозил? Такой крюк сделали, что бы от родителей ко мне за машиной дойти.

– Мы гуляли. Было уже поздно, я…

– Ладно, – Пётр снял руку с руля, потрепал нахохлившегося брата по плечу – я ведь не в претензии.

   Остаток пути ехали молча, Антон нацепил 'блютуз' и слушал музыку с телефона, дамы на заднем сиденье так и не отвлеклись от перелистывания модного журнала.

   Начало рабочего дня не предвещало ничего плохого. Как обычно Пётр просмотрел отчёт по продажам за выходные, спросил у завгара, были ли сходы машин с маршрутов, подписал несколько расходных ордеров и стал корректировать недельный график оплат поставщикам. Из размышлений о том, кому заплатить раньше – поставщику муки или производителю конфет его отвлёк телефонный звонок по внутренней линии.

– Пётр, привет – звонил Алексей, старый друг, компаньон и по совместительству арендатор с первого этажа – ничего странного не заметил?

– За исключением полярного сияния в выходные и порывов ветра вчера ночью, ничего.

– На сотовый посмотри.

– Связь не работает, ты что хотел. Полярная буря в степях Украины. Днём починят.

– Не туда смотришь, булочник. GPS проверь, запусти навигатор и посмотри.

   Пётр нажал несколько раз на клавиши.

– Точно, спутники куда-то пропали. Может магнитная буря продолжается?

– Ага, продолжается. Я больше часа пытаюсь хоть какой-то спутниковый канал поймать. Ничего. Ни телевидения, ни Интернета. Кстати, обычный Интернет то же не работает, только местные сайты доступны. В общем, мы в информационной блокаде. Ты пока ехал, танков по дороге не заметил?

– Какие танки, Лёх? Наши генералы на бунт не способны, продать что-нибудь со складов, это на раз, а мятеж устраивать… За него откат не получишь.

   Друзья посмеялись и, договорившись, при получении свежей информации, созвонится, разъединили связь.

   Пётр вернулся к графику платежей, перечеркнул пару позиций – 'заплатим в июле, подождут' и сэкономленную сумму добавил к платежу за муку. Подписав откорректированный график, он почти собрался отнести его в бухгалтерию, как зазвонил телефон.

   На панели 'Панасоника' мигал индикатор прямой городской линии. Пётр с удивлением подумал, кто мог звонить на этот номер, известный только самым близким и доверенным людям и снял трубку.

– Петя, сынок, как дела? – звонил отец.

  Так он называл его очень редко, считая подобное обращение слишком нежным. Общались они в основном на 'ты'. Пётр насторожился, такие слова обычно предвещали большие неприятности.

– Нормально. За выходные проблем не было. А у тебя?

– Утром, на директорском рапорте, объявили об усилении охраны и том, что … – отец помолчал и после паузы продолжил – в общем, область попала в прошлое или в другой мир. Вокруг нас СССР.

– Что?? Отец, ты шутишь?

– Какие шутки, сын. Аэропорт с утра воскресенья не работает, поезда за пределы области не выходят, электроэнергия и газ в область не поступают, связи с Киевом нет. С Россией, впрочем, тоже.

– Это проверенная информация??

– Я на 'ХАЗ' звонил, ты понял, кому, – отец не стал называть даже имени старого друга, что навело Петра на определённые размышления – там тоже усиленный режим ввели. Ну и подтвердили мне, – в трубке забулькало – сейчас, чаю глотну. Вокруг нас Советский союз. Пока не знаю, в какие годы мы попали, но в Москве сейчас Сталин главный.

– Сталин?! – Петру на мгновение стало дурно.

– Да. Такие вот пироги с котятами. Долго не могу говорить. Ты маме сам скажи, у неё всё время занято, а я вряд ли до конца дня смогу позвонить. Пока.

   В трубке щёлкнуло, Пётр медленно положил её на аппарат. В голове была пустота. Он бездумно повёл рукой по столу, будто смахивая пыль. Рука зацепила какую-то бумажку. Пётр посмотрел на неё. График платежей. В голове что-то щёлкнуло, он быстро вычеркнул всех поставщиков, оставив только поставлявших муку, дописал пару цифр и пошёл с ним в бухгалтерию.

– Вот это надо оплатить немедленно – Пётр положил исчёрканный график оплат на стол главного бухгалтера.

– Зачем все деньги туда отправлять? – Анна Владимировна недоумённо посмотрела на сына.

– Всё, что есть на счету сегодня, надо загнать за муку, – проигнорировал вопрос Пётр. В обед он планировал собрать всех сотрудников и объявить им о случившимся. А пока фирма должна работать в обычном режиме.

– Сколько налички собрали за выходные? – спросил он кассира.

– Восемьдесят шесть тысяч гривен – ответила Ольга Ивановна, чей стол был слева от входной двери. Главный бухгалтер располагалась справа, а прямо напротив двери, в простенке между окнами, стоял стол бухгалтера по материалам, на сегодня бывшей в отгуле. На шестнадцати квадратных метрах бухгалтерии было не особо просторно – по стенам тянулись стеллажи с документами, за креслом кассира стоял большой засыпной сейф.

– В банк ничего сдавать не надо, – распорядился Пётр

– Но Петя, – Анна Владимировна была так удивлена, что нарушила неписанное правило фирмы: прилюдно называть всех сотрудников по имени и отчеству – остаток по кассе …

– Это СЕЙЧАС уже неактуально, – с нажимом сказал Пётр – в обед соберёмся в столовой, я всё расскажу. А пока надо это оплатить – он положил ладонь на график платежей, – как можно быстрее.

   Оставив сотрудников в недоумении, Пётр вышел из кабинета и отправился в отдел продаж, располагавшийся за стенкой бухгалтерии. Там он застал своего зама по коммерции, разбирающего с торговым представителем ситуацию в его сбытовом районе. Кроме них двоих в отделе больше никого не было.

– Дмитрий Анатольевич, есть разговор, – сказал Петр, поздоровавшись с ним и с торговым представителем.

– Сейчас, Пётр Викторович, – 'замком' сел и развернулся обратно к девушке, сидевшей напротив его стола.

– Вот так, Наташа, этот 'хвост' – он отчеркнул часть графика – за июль надо ликвидировать. Они нам большую часть дебиторки дают, а сбыта никакого. Ясно? Вот данные, работай.

   Девушка кивнула, сложила распечатки и графики в пластиковый чемоданчик.

– Я по точкам пока поеду, – сказала она начальству.

– Езжай, – Дмитрий Анатольевич достал из верхнего ящика стола пачку 'Парламента' и стеклянную пепельницу.

– Ну, что у нас плохого? – спросил он Петра, закуривая в сторону открытого окна.

   Вместо ответа Пётр вернулся к входной двери, закрыл её и повернул фиксатор замка. Дмитрий, прищуриваясь, наблюдал за его манипуляциями. Пепельницу он уже поставил на подоконник. Планировка отдела продаж не отличалась от бухгалтерии, только стол зама по коммерции стоял слева перпендикулярно окну.

– Произошёл скачок во времени. Область вернулась назад, в СССР. – Сев на место торгового представителя, Пётр не стал разводить турусы. Быстро пересказал всё, что ему стало известно.

   Дмитрий чуть не поперхнулся, затягиваясь.

– Я знаю, – он щелчком сбил пепел, – что аэропорт закрыт. Ленка в Тюмень собралась лететь к родителям, мы приехали туда вчера днём, – он затянулся ещё раз – но никто никуда уже не вылетал и не прилетал. Протусовались там три часа и вернулись домой. Объявили, что из-за полярного сияния и перебоев с электроэнергией возникли проблемы с аэронавигационным оборудованием и радарами. Починить обещали за сутки.

– Да, деньги за билеты нам так и не вернули, – добавил он, вдавив полсигареты в пепельницу, – в какое время мы попали?

– Пока не знаю, но в Москве главный Сталин, – почти дословно Пётр повторил то, что узнал от отца.

– Жить станем лучше, жить станем веселей – Дмитрий процитировал знаменитый рекламный слоган по памяти. Достал новую сигарету, неожиданно хмыкнул – ты ничего не замечаешь?

– А что я должен заметить? – удивился Пётр

– То, как мы себя сейчас ведём. Не стонем от горя, не прыгаем от радости. Для нас это очередной 'подарок' судьбы, с которым нам дальше жить. Ну, типа как наезд налоговой или бандитов. Нормально, да?

   Пётр промолчал, прислушиваясь к своим ощущениям. Такой поворот разговора был ему в диковинку, но минуты через две он признал правоту Дмитрия. Первоначальная паника прошла и, хотя внутри ворочалось предчувствие чего-то тяжёлого, но гораздо сильнее было чувство, … Пётр попытался сформулировать это ощущение как 'преодоление'. Да, именно так – он был твёрдо уверен, что все возникшие трудности и проблемы они смогут преодолеть. Чего бы это не стоило.

– Мы преодолеем, – высказал Пётр это чувство.

   Дмитрий с уважением посмотрел на него.

– Я так и не смог это сформулировать. Да, мы преодолеем, – он отвернулся к окну, затолкал в пепельницу ещё полсигареты, – что сейчас делать будем?

– Надо забить склад мукой, – Пётр рассказал о своём распоряжении бухгалтерии.

   Дмитрий подвинул к себе клавиатуру и мышь, сделал несколько запросов по базе данных фирмы. Получив итоговую таблицу, развернул монитор так, что бы было видно Петру.

– Этим ты так же деньги отправил?! – он ткнул пальцем в строчку с названием городского мельзавода.

– Конечно – удивился Пётр – мы у них половину всей муки покупаем.

– Зря – Дмитрий пробарабанил пальцами по столу – ты ведь знаешь, кто там хозяин?

– Левадский – ответил Пётр – А что?

– А то, что он уже в курсе. Лучший друг губернатора, как никак. Сволочь, конечно, но как к нему не относится, свой интерес он быстро просечёт. Кто его знает, – он затянулся – как дальше дела пойдут, а кушать хочется каждый день. А у него полугодовой запас зерна и муки. Олигарх, бля. Захочет, даст, захочет, не даст.

– У нас договор – возразил Пётр.

   Дмитрий скептически посмотрел на него.

– Про договор можно забыть. Помнишь, там такой интересный пункт есть, про форс-мажор? Область провалилась во времени и попала в СССР – разве ЭТО не форс-мажор?

– Хочешь сказать, что муки от него мы не получим?!

– Очень может быть. Не получим или получим не по той цене. Что мы с ним сделаем? Согласно договору в Киевский хозсуд пожалуемся? Нет уже того Киева. Лучше у частников всё выбрать. Я им, – он кивнул на монитор – сейчас позвоню.

   Пётр пододвинул к себе телефон.

– Мам, платёжки прошли? Нет ещё? Не проводите, я сейчас подойду.

  Он встал и быстро вышел из кабинета. Дмитрий смотрел в окно, докуривая третью сигарету.

   Сотовая связь так и не заработала, пришлось набирать городские номера. Сделав несколько звонков по работе, Дмитрий позвонил домой:

– Лен, привет. Ручка, бумага есть? Бери и записывай – он стал надиктовывать длинный список из продуктов и необходимых в быту товаров – пиши, пиши. Закончу, объясню. … Всё. Ты вчера к родителям не улетела, знаешь почему? … Область провалилась в прошлое. К товарищу Сталину. … Не пил с утра, Петр сказал, ему отец звонил. Он врать не станет. … Да ты телевизор включи, радио, Интернет, на сотовый посмотри. …Вот именно, ничего не работает. … Да, все деньги со счетов надо снять. Немедленно. … Бери карточки и беги, пока не началось. … Пока люди в банки не побежали. … Давай. Сама докупи, что посчитаешь нужным, только что бы надолго хватило. Пока.

   Он положил телефон на стол и только сейчас осознал непоправимость случившегося события. До этого момента он что-то решал, что-то предлагал, не было времени рефлексировать. А сейчас. … Сейчас он понял, что прежняя жизнь закончилась навсегда

– Навсегда – сказал он монитору.

– Что навсегда? – спросил вернувшийся из бухгалтерии Пётр.

– 'То, что будет, никогда не будет таким прекрасным'. Нострадамус сказал. Эта жизнь закончилась. Навсегда. Началась другая. И это хорошо.

– Что здесь хорошего? Для нас хотя бы?

– Ну, например … – Терехов снова потянулся за сигаретами, но передумал – например, мы сможем выбраться из той рыночной ниши, которую второй год занимаем.

– Ты считаешь – Пётр поудобней устроился в кресле. Такие дискуссии уже вошли в привычку – что останется рынок? Что нас не национализируют?

– В течении года точно, а там много что может случиться. Не станет соввласть нашу, согласись, весьма среднюю фирму прихлопывать. Пока с гигантами индустрии не разберется. Трудящимся надо ведь что-то кушать? А кто их накормит, кроме нас? Помнишь, что Алексей рассказывал?

   Пётр кивнул. Алексей Мишин, ранее работавший, как и Дмитрий в холдинге Левадского, но на гораздо более высокой должности, знал о ситуации в пищевой промышленности области не понаслышке.

– Вечно жить будешь – сказал Дмитрий вошедшему Алексею – ты уже в курсе?

– 'Товарищ майор, ну Вы в курсе, да?' – цитатой из 'Дискотеки Авария' ответил совладелец пекарни, усаживаясь на свободный стул у двери – в весёлое время нам предстоит жить.

– Ты узнал, какой год сейчас? – нетерпеливо спросил Пётр.

– Даже дату. Двадцать третье июня – Алексей выдержал паузу – тысяча девятьсот сорокового года!

   В кабинете повисла мрачная тишина.

– Война скоро – первым заметил Дмитрий, доставая сигарету.

– Вот тебе и 'год остался' – вернул ему фразу Пётр – хрен с нами будут церемонится.

– Не паникуй – Алексей встал, подошёл к стоящему у окна кулеру, набрал в пластиковый стакан горячей воды – чаем надо запастись – заметил он, укладывая в стакан пакетик 'Липтона'.

– До нас дело не скоро дойдёт – почти повторил он слова Дмитрия – большевики по танкам и самолётам прибиваться начнут, а наши булки-пирожные с йогуртами и конфетами им неинтересны, будут, – он достал из стола коробку рафинада – Олег пропал, вот хреново.

– Как пропал? – изумился Пётр – он же на границу собирался ехать?

– Вот именно, на границу – Алексей размешивал сахар – фура пришла без Олега. Водила мне вчера пытался что-то рассказать, но мне не до этого было. Я понял, что он встретил его около Октябрьского. Фура ушла сюда, а Олег с какой-то девкой … Что ржёте?

   Но компаньоны уже хохотали во всё горло. Надо было, компенсировать негативную информацию чем-то весёлым и слова Алексея пришлись как нельзя кстати.

– Так бы сразу и сказал – Дмитрий снял очки, провёл ладонями по лицу – пропал он. Опять подругу нашёл. Как тогда зимой в Казачью Лопань ездил – он вернул очки на место, – вагон отправлять.

– Да – подхватил Пётр – вагон отправил, а потом на свадьбу к сослуживцу заскочил. Часика на два. Когда ты за ним поехал? – спросил он задумчиво пьющего чай Алексея.

– На третий день.

   Из всех четверых Олег был самым младшим по возрасту и единственным, кто не обзавёлся семьёй или постоянной подругой. Такой статус позволял ему регулярно попадать в амурные приключения, что являлось постоянным поводом для шуток. Сдобренных изрядной порцией лёгкой зависти – остальные компаньоны были давно и плодотворно женаты.

– Есть предложение – Дмитрий щёлкал мышкой, формируя запрос в базу данных – закупиться по максимуму консервами и прочим.

– Мысль хорошая, но – Алексей допил чай, метнул пустой стакан в мусорную корзину, попал – как говорил Наполеон 'нельзя быть сильным везде'. Нам надо предприятие сохранить. Как склад нас быстро раскулачат, как производство – сильно сомневаюсь. Куда ты консервы в торт засунешь? – спросил он Дмитрия.

– Персики консервированные – легко – ответил Дмитрий, отправив сформированную таблицу в печать – нам надо максимально закупить сырьё, которое мы не сможем получить. Муку, кстати – он повернулся к Петру – мы достанем, хотя бы на выпуск хлеба. Смотри – он протянул ему распечатку – здесь остатки по сырью с расчётным расходом. Видишь, насколько каких позиций хватит?

   Пётр внимательно изучал список, Дмитрий распечатал ещё один комплект и отдал его Алексею. Несколько минут в кабинете царила тишина, нарушаемая поскрипыванием красного маркера, взятого Петром из стоявшего на столе коммерческого директора канцелярского набора.

– Получается, нам надо максимально набрать конфитюров и улучшителей?

   Дмитрий кивнул, посмотрел на внимательно читающего таблицу Алексея. Он положил листы на стоящий рядом стол торгового представителя, сдвинув лотки с бумагами в сторону.

– Вот это – Алексей взял из стоящего на столе письменного набора карандаш, обвёл одну строчку – вот это и вот это – карандаш перелетал от одной строки к другой – самые критические позиции. Смотри – он передал распечатку Петру.

– Так мы ими почти не пользуемся! – воскликнул Пётр – расчётный остаток 92, 113 и 240 дней!

– Не пользуемся, потому что получаем нормальное сырьё – ответил Алексей, вернув ручку на место – на складе всего несколько килограммов каждого вида осталось. Не забывайте, качество муки будет падать, а с этой химией мы сможем без проблем отработать года три, даже на максимальном объеме. Да и денег на это надо не так много. Выгребем сегодня у 'АгроПродСервиса' всё под метёлку, вот пацаны обрадуются.

– Весь безнал я отправил за муку – ответил Пётр. – Свете и Курянскому, мельзаводу закрыли долг, брать у него больше не будем.

– Наличка ведь осталась? – спросил его Алексей. Пётр кивнул.

– Восемьдесят шесть тысяч.

– Отлично – Алексей подтянул к себе калькулятор, начал считать – давай двадцать пять пятьсот и 'Газель'. Надо до обеда успеть, пока в холдинге не прочухались.

– Сам поедешь? – удивленно спросил Пётр – зачем, давай экспедитора пошлю.

– Не надо. Чем меньше народу знает, тем лучше. Ты ведь не хочешь, что бы у нас всё реквизировали?

   Они вышли из кабинета, Дмитрий достал сотовый, попробовал позвонить. Несмотря на пять полосок у антенны, звонок сорвался. Вздохнув, он повернулся к стационарному аппарату и стал набирать длинный номер.

   Получив в бухгалтерии деньги, Алексей прошёл через двор в отдельно стоящее здание гаража – на три ремонтных бокса, с двухэтажной пристройкой с левого боку. Он поднялся на второй этаж, полностью занимаемый службами транспортного обеспечения. Здесь размещались завгар, дежурный механик и врач. Там же была комната для общих собраний водительского состава, на все семь человек. Пётр тогда размахнулся широко, надеясь, выдавить конкурентов и поэтому провёл реконструкцию своего логистического подразделения с запасом. По максимуму, в нём могли размещаться, не толкаясь, двадцать водителей. Для десяти машин был сооружён навес, начинающийся сразу от правой наружной стены гаража. Но все эти планы приказали долго жить, когда в конкурентную борьбу вмешались мэрские структуры. Денег туда занесли, или изначально чиновники владели удавливаемыми 'Аркадией' фирмами, Алексей так и не смог узнать. Да, в принципе это было уже неинтересно. Главное, было сохранить свой бизнес. Уйдя, пять лет назад из холдинга Левадского, где к моменту недоброго расставания он занимал должность коммерческого директора, Алексей предложил своему другу детства, уже несколько лет занимающемуся мелким оптовым бизнесом, расширить сферу деятельности. Пётр с энтузиазмом согласился, 'мелко плавать' ему уже надоело. Они совместно, на паритетных началах, учредили ООО 'Сладкая жизнь'. Основным профилем которой был выпуск кондитерской и хлебобулочной продукции. Алексей вложил все свои деньги – более сорока тысяч долларов, а также идеи и наработки с прежнего места работы. Пётр предоставил помещение и сбытовую структуру. За два года они смогли отбить первоначальные инвестиции, наладить производство и сбыт продукции. Как потом признавался Алексей, на посиделках за 'рюмкой чая', у них произошло 'головокружение от успехов'. Благо к ним примкнул Олег, со своим внешнеторговым бизнесом, так что в деньгах недостатка они не испытывали. Им хватило наглости, точно впрочем, просчитанной, начать одновременную атаку на фирму 'Март', крупного кондитерского дистрибьютора в Харьковском регионе и на кондитерское производство Левадского. Первоначально всё шло по бизнес-плану – за полгода они откусили более десяти процентов областного рынка тортов, перехватили у 'Марта' пару очень выгодных контрактов с производителями конфет и печенья. Вот тут то их и подстрелили.

   Одновременно начались налоговые проверки с выемкой документов, прокуратура с подачи санитарных служб возбудило дело о выпуске якобы опасной для здоровья граждан продукции, домой Алексею и Петру начали звонить с угрозами. Последующие два месяца были настоящим кошмаром – приходилось одновременно отбиваться от наезда налоговой, решать вопросы с санитарными врачами, ходить на допросы в прокуратуру, подпрягать знакомых в милиции для выявления лично угрожающих им людей. Деньги уходили потоком, производство стояло, опечатанное в рамках следствия, Пётр нанял личную охрану. На последней стрелке, в скверике у прокуратуры, от них потребовали в обмен на полное прекращение репрессий, отдать половину бизнеса или выкатить полмиллиона евро, наличными. Пришлось обращаться за содействием к российским компаньонам Олега в Екатеринбурге. Такой беспредельный наезд ставил под угрозу их коммерческие интересы на Украине, так как обнаглевшие менты хотели перевести на себя всю внешнеторговую деятельность, из той половины, что они требовали. Как договаривались уральские представители, имеющие, как подозревал Алексей непосредственное отношения к якобы уже не существующей ОПС 'Уралмаш', с харьковскими чинарями и ментами ни Петру, ни Олегу, ни Алексею никто так и не сказал. Но результат был, прессовать их прекратили. Алексею пришлось лечь в больницу, на гемодиализ. Столько алкоголя, как в последние две недели, он не пил никогда в жизни. По итогам бизнес-войны сводный бюджет резко похудел на триста тысяч евро, не считая прочих затрат, понесённых во время 'бодания телёнка с дубом'. Один контракт пришлось вернуть 'Марту', а торговлю тортами исскуственно ограничить, резко подняв цены. Внешняя торговля осталась за ними.