Текст книги "Судьба наизнанку"

– Сначала свекольник – шепнула ему Ника. Перед каждым стояла тарелка с густым красным супом. Все начали сосредоточенно есть холодный суп. Закончив с ним, дети чинно вышли из-за стола, поблагодарили за вкусную еду и отправились играть в горницу. Полина забрала со стола пакет с соком и тарелку с фруктами с подоконника.

– Стаканы в буфете, внизу. Там же пряники – сказала ей Антонина. Дочь прошла к буфету, достала с нижней полки три пластиковых стаканчика и пакет с упомянутыми пряниками.

   Дождавшись, пока дети займутся своими делами, Антонина отнесла тарелки на улицу, вернувшись, достала из буфета уже знакомый дореволюционный фарфор, две такие же стопки с синей росписью и пару высоких, явно хрустальных бокалов на коротких ножках.

   Пока жена выкладывала на большое блюдо отварную картошку, по краям окружая её ломтями тушёной говядины явно российского происхождения, Фёдор открывал и разливал. Сначала вино женщинам, потом водку сильной половине. Дождавшись, пока все наберут в свои тарелки облюбованной закуски, он встал и, держа в правой руке стопку, высказался по основной теме:

– Сегодня наша семья стала больше. Выпьем за это.

   Они чокнулись, не спеша выпили. Женщины потихоньку потягивали дар немецкой земли.

– Как, похоже на ваше? – не удержался от любопытства Олег, предварительно закусив.

– Букет слабоват – констатировала Антонина – как будто зима суровая была, а так – она допила вино – очень похоже на то, что в поместье осталось.

– Разве там что-то осталось? – удивился Фёдор – в гражданскую всё подвалы выгребли.

– На свадьбе, помнишь, пару бутылок было? Оттуда.

– Помню – Фёдор положил себе ломоть слоёного салата, попробовал – оригинально, хрустит даже.

– Это сухарики – сказала Вероника – там семь слоёв и все разные.

– Вкусно – Лапин с удовольствием навернул кулинарный изыск далёкого будущего, спохватился, снова разлил.

– Я хочу сказать – Антонина крутила в руках бокал, словно сомневаясь в необходимости своих слов – что бы наша семья в будущем только – она подчеркнула это слово – прибавлялась. Да будет так.

   Сказав тост, она на мгновение задержалась и как-то по-особому взглянула на Олега. Он почувствовал, что шипучая волна пробежалась по венам, голова слегка закружилась. Усилием воли он подавил нежданную слабость, заметив, как улыбнулась при этом Антонина, отпивая вино из бокала.

– Гм – сказал Фёдор, поставив пустую стопку. Заметно было, что он под столом пихнул правой рукой супругу в бок.

– Извини – его жена улыбалась уже с заметной долей вины – не смогла удержаться, да и по обычаю …

– То-ня – Фёдор пихнул жену ещё раз – потом расскажешь.

– Да – спохватилась Антонина – а что вы ничего не едите? – быстро перевела стрелки наследница поместья и нынешнего 'Торгсина' – мы старались, старались, а вы не накладываете.

   Мужчины изъявили своё почтение к труду хозяйки и быстро наполнили тарелки. Олег посмотрел на Веронику – она слегка наклонила голову к столу, словно стараясь избежать взгляда напротив.

   Олегу очень не хватало чего-то очень привычного в подобных мероприятиях, но он не мог понять чего. Только после третьего захода, молча и без тоста, он понял – здесь не было музыки. Того обычного в начале двадцать первого века фона, без которого, казалось уже невозможно обойтись. 'Как же они жили' слегка расслабленно думал Олег 'без телевизоров, радио, всего того потока информации, что ежедневно сваливается на нас. Может быть, в этом все проблемы – мы привыкли отбрасывать слишком многое, что бы поймать в потоке то, что нам нужно, а им это кажется ненормальным. Всё надо оценить и взвесить, не отказываясь от якобы лишнего. Потому что лишнего для них нет'. Он задумался так, что пропустил первые слова Вероники. Спохватился, взял полную стопку.

– … наших деток – уловил он последние слова.

– Это правильно – серьёзно кивнул Фёдор.

   Олег механически выпил, в голове уже слегка шумело. Набрав картошки с говядиной, он периодически подкладывал себе на тарелку так понравившиеся ему грибы.

   Говорить теперь надо было ему. Олег задумался, что бы сказать такого хорошего и совершенно неожиданно у него вырвалось

– Я прошу твоей руки, Ника. Будь моей женой.

   Он проглотил водку, не чувствуя вкуса. Лёгкая ладонь легла ему на руку.

– Я согласна – долетел до него тихий голос. Он повернулся, поймал лучистый взгляд своей уже невесты.

– Эх, хорошо! – восторгу Фёдора, казалось, не будет конца. Он быстро разлил остатки водки, хватившей на полстопки каждому. Виртуозно извлёк из-под стола большую тару. Скрутив пробку, долил до нормы, совершил такую же процедуру с дамским напитком.

– Ну, я ж говорил … – продолжить ему помешал ворвавшийся в окно громкий звук, как будто великан быстро-быстро бил чем-то железным по пустому ведру.

– Что это? – Фёдор взглянул на побледневшего Олега – что-то знакомое?

– Ещё как – Олег лихорадочно соображал, где в Долбино это могло быть – с армии знакомо. Крупнокалиберный пулемёт.

   За окном простучала ещё одна короткая очередь.

– На станции! – выдохнул Олег.

   Фёдор выскочил из-за стола и метнулся на улицу. Олег выбежал за ним.

– Пошли! – Фёдор отмахнулся от выскочившей следом жены, побежал в сторону огорода. Олег, поцеловав Нику и успев прошептать 'всё будет нормально, детей не отпускайте', бросился за ним следом.

   Проскочив незамеченную ранее Олегом калитку, они бежали по постепенно снижающемуся к рельсам логу. Даже не логу, а так – ложку, куда выходили зады дворов и огородов. Слегка утоптанная ногами и копытами дорожка вильнула в последний раз и вывела их на финишную прямую – до здания станции оставалось несколько десятков метров. Олег успел заметить стоящий у платформы поезд несколько странных очертаний, угловатые вагоны которого были слегка окутаны белым дымком, как бегущий впереди Фёдор запнулся и покатился по земле.

   На него из-за растущих слева кустов сирени метнулась тень в камуфляже и быстро скрутила руки. Вбитый в армии инстинкт заставил Олега сгруппироваться и броситься в сторону от тропинки. Падая, он перекувырнулся и прыгнувший на него ещё один боец угодил аккурат на подошвы туфель напружиненных ног. Олегу пришлось только задать ему направление движения и незадачливый охранник улетел в кусты по другую сторону тропинки.

   Олег вскочил и остановился – сидевший верхом на Фёдоре старший секрета навёл на него автомат.

– Где ж тебя в Красной Армии так прыгать научили? – задумчиво спросил знакомый голос – ба, товарищ гражданин Украины! Что же вы домой не уехали, а скачете по огородам як бешеный козёл?

– Рокотов … Андрей? – Олег вспомнил встреченного на линии разрыва милиционера.

– Оставить! – приказал Рокотов выбравшемуся из кустов бойцу, рванувшемуся к Олегу с явным намерением заехать прикладом 'Калашникова' тому по голове – это проверенный, наш, товарищ. Местный бы тебя так в кусты не закинул.

   Молодой парень, слегка исцарапанный близким знакомством с советским кустарником, остановился, но автомат, уже направленный Олегу в грудь, с линии огня не убрал.

– Он самый – Андрей встал, рывком поднял Фёдора – а это кто? О, да он нехило на грудь принял.

– Этот тоже – буркнул рядовой, поправляя левой рукой сбившуюся набок каску.

   Фёдор стоял с заведенными назад руками, и по его лицу видно было, что подраться он не прочь, но пока не в состоянии – милиционер профессионально держал его за скрученные запястья. При малейшей попытке предка дернутся, он делал лёгкое движение рукой, и лицо Фёдора сразу искажала гримаса боли.

– Отпустите его – сказал Олег, внимательно наблюдая за происходящем.

– Отпустим, а он драться начнёт – Рокотов слегка ослабил хватку – а зачем нам это надо?

– Фёдор – попросил родственника Олег – не делай глупостей. Это наши милиционеры, из Октябрьского.

– А что они здесь делают, на советской земле? – зло спросил железнодорожник, прекратив делать попытки вырваться. Первоначальный запал прошёл и он ждал разъяснений. То, что Олег мог говорить на равных после драки с непонятными людьми в непонятном обмундировании с неизвестным оружием, слегка его успокоил.

– А за это вам доблестных чекистов надо благодарить! – Андрей посмотрел на Олега, то кивнул, мол, отвечаю. После этого путы с Фёдора были сняты, он сразу стал растирать затёкшие ладони.

– При чём здесь работники НКВД? – удивился Лапин, слегка восстановив циркуляцию крови.

– Как причём? – ответно удивился Рокотов, продолжая внимательно наблюдать за освобождённым железнодорожником – а, Вы, наверное, не в курсе. Макс, держи тропу – приказал он подчинённому и тот бесшумно исчез за поворотом.

– Сначала ответь, что ты так задержался – спросил Рокотов у Олега – места здесь неспокойные, как оказалось.

   Олег пожал плечами

– Нормальные места. Я с невестой поехал к её бабушке, познакомится – на ходу он стал корректировать все прошедшие приключения, – на самой границе времён нас чуть не утянуло неизвестно куда, но мы вырвались и всё-таки проехали в Долбино. А там не только бабушка оказалось, но и прадедушка с прабабушкой с остальными детьми. Ну и – он слегка развёл руками – сам понимаешь, после такой встречи быстро вернуться невозможно.

– Понятно – протянул Андрей – а он – кивнул на Фёдора – как раз прадедушка и есть?

– Да – ответил за молчащего Фёдора Олег – Фёдор Лапин, прадедушка моей невесты и дежурный по станции.

– Понятно – повторил Рокотов – поэтому он так сюда рвался.

– Что здесь случилось? – требовательно спросил милиционера Фёдор. Он посмотрел на поезд, добавил – откуда здесь бронепоезд? Кто стрелял?

– Сразу так не расскажешь – сотрудник Октябрьского ОВД колебался, рассказывать ли практически незнакомым людям всю подоплёку произошедших событий. Его раздумья прервал требовательный зуд вибросигнала сотового телефона.

– Третий – ответил Рокотов в трубку – есть. У нас один местный, дежурный по станции, один хохол с нашей стороны, тот самый, кто с чекистом к дрезине приезжал .... Есть, – он нажал кнопку отбоя.

– Я не хохол, я – русский – возразил Олег.

– Русский, русский, только украинский – непонятно сказал Андрей, закидывая автомат на плечо – Макс, сворачиваемся!

   Через мгновение из-за поворота вернулся рядовой Макс, настороженно оглядев распутанного Фёдора и спокойно стоящего Олега. Автомат он держал правой рукой, накрутив свободную часть ремня на предплечье.

– Пошли – махнул рукой в сторону станции Рокотов и, не дожидаясь остальных, уверенно двинулся по тропинке. За ним направился Фёдор, всё время оглядывая замерший у перрона бронепоезд, следом внешне расслабленно шагал Олег. Замыкал всю процессию Максим.

   Напрямую выйти на перрон мешала бронированная туша паровоза, поэтому четвёрка идущих с поста двинулась в обход. Обойдя два броневагона, они увидели, что стрелка, уводящая на угольный склад, в несколько слоёв завалена брёвнами. Хлысты не меньше чем в обхват диаметром и длиной метра три. У кустов сирени, на выходе из кармана у ворот угольного склада, стоял транспорт разведчиков, направив ствол пулемёта на остановившуюся легенду гражданской войны. Судя по валяющимся рядом стреляным гильзам, именно звук выстрелов КПВТ этой бронемашины слышали Лапины с вновь обретённой роднёй.

   Порыв ветра заставил их протирать вдруг заслезившиеся глаза. Фёдор даже раскашлялся с непривычки.

– 'Черёмухой' закидали? – больше для проформы спросил Олег, уже начинавший догадываться, что здесь произошло.

– Ей, родимой – Рокотов вышагивал, как ни в чём не бывало, мимо исчерканной крупнокалиберными пулями брони – зря, что ли заложников освобождать тренировались? Вот где 'борьба с терроризмом' пригодилась – он сплюнул на брусчатку перрона – парни за несколько минут управились.

– А … красноармейцы? – забеспокоился Фёдор.

– А что с ними сделалось? Вот смотри, выходят. Бойцы, иху мать! – милиционер ещё раз сплюнул от избытка чувств.

   Из третьего вагона от стрелки, сразу за паровозом, выскакивали отчаянно кашляющие пацаны в довоенной форме. Внизу их принимали омоновцы и, как разглядёл Олег, пограничники. Подхватывали и по живому коридору отправляли в помещение станции. Внутри вагона глухо щёлкнул выстрел, затем второй. Бойцы напряглись, но через несколько секунд из бронированных недр буквально вылетел некто такой же молодой, но с командирскими нашивками. Следом спрыгнул мужик лет сорока, в полевом комбезе и без оружия. Он подхватил упавшего красного командира и начал орать на него, потрясывая за грудки и пару раз отвесив по оплеухе.

– Ты бл…, командир ху…в! – не переставая матерится, орал капитан – на войну, бл.., собрался, сосунок! Кто так, бл…, воюет! – и дальше в том же духе минут десять.

   Они остановились, благоразумно пережидая вспышку начальственного гнева. Смысл воспитательной речи капитана сводился к тому, что если бы вместо них в Долбино были немцы, то бронепоезд уже валялся бы вверх колёсами под откосом. Вместе со своим экипажем, бездарно погубленным собственным командиром, сунувшемся без разведки в занятый войсками противника населённый пункт. Причём, как с удивлением услышал Олег, подобное сегодня происходит уже во второй раз.

   Высказав в заключение своей речи энергичное пожелание – учить и выполнять Устав, мать и отца его, капитан развернул обалдевшего от такого напора парня и толкнул в сторону станции. Когда он быстро исчез за дверьми, капитан, внешне напоминающий уменьшенную копию Шварценеггера, но с усами и в российской форме, боковым зрением обнаружил на перроне новых действующих лиц.

– В оцепление! – скомандовал он всё ещё стоявшим в два ряда пограничникам и омоновцам, развернулся к подошедшим – кого привёл, товарищ старший сержант?

– Задержаны при попытке проникнуть на охраняемый объект! – отрапортовал Рокотов – местный житель, дежурный по станции и гражданин Украины, его родственник. Товарищ Мирошниченко в курсе.

– Как Вы сюда попали? – обратился пока безымянный капитан к Олегу. Своего современника он определил по одежде.

– На машине приехал, товарищ капитан – ответил Олег, стараясь стоять как можно более ровно – по личным делам.

– Где служили? – безошибочно уловив следы былой выправки, спросил командир сводного отряда сил МВД и ФСБ России.

– Отдельная бригада морской пехоты Военно-морских сил Украины – не стал уточнять все подробности Олег, но капитана его ответ устроил.

– Мне надо поговорить с Николаем Ивановичем – неожиданно вперёд вылез Фёдор. Капитан слегка поморщился.

– Сначала Вы поговорите с товарищем Мирошниченко – определил капитан дальнейшую судьбу железнодорожника – а только потом с дежурным по станции. Рядовой Семёнов, проводите!

   Один из двух оставшихся при командире пограничников сделал шаг вперёд и вместе с Фёдором ушёл в помещение станции.

– Как же Вас не арестовали? – не скрывая интереса, спросил капитан

– Так получилось – обтекаемо ответил Олег – всё произошло очень быстро и местные силовики, наверное, просто не успели среагировать.

   Уточнив время общения Олега с прошлыми коллегами, капитан задумался. Воспользовавшись паузой, Олег вполголоса спросил у Рокотова

– О каком втором разе говорил товарищ капитан?

  Андрей не успел ответить, капитан вскинул голову и посмотрел Олегу в глаза.

– Как звать-то вас, товарищ украинский морпех?

– Реутов Олег Александрович – ответил тот.

– Смоленцев Эдуард Вячеславович – представился капитан – пойдём, присядем. В ногах правды нет. Товарищ сержант – обратился он к Рокотову – отправляйтесь в распоряжение товарища Мирошниченко.

   Козырнув, Рокотов удалился вместе со своим вторым номером. В пределах видимости на перроне остался только второй охранник капитана, но и он отошёл к левому краю здания.

   Они уселись на уже слегка облезшие скамейки у обшитой досками стены, рядом с дверьми.

– Получается, поезд выехал в Белгород не ранее восьми утра? – ещё раз уточнил Смоленцев.

– Точно время может Фёдор Лапин сказать, но, думаю, отправились они где-то в полвосьмого утра. А насколько важно точное время?

– Плюс-минус полчаса ничего не решают – ответил капитан – пока они доехали, пока сообщили по инстанциям, пока им ответили. Нет, всё равно не получается. Не могли они так быстро среагировать.

– Больше двенадцати часов прошло – удивился Олег – уйма времени! Вот, даже бронепоезд успели пригнать.

– Вот именно – пригнать! – хмыкнул капитан, вытянув ноги и откинувшись на стену здания, рядом с распахнутой входной дверью – внутри снарядов нет, орудийные замки сняты. Ходовая часть изношена, бронелисты болтаются. Такое впечатление, что его в ремонт перегоняли, а местные сотрудники быстро-быстро подгребли под себя и использовали как средство усиления, когда первая попытка провалилась. Посадили за броню комендантский взвод и вперёд! Малой кровью, могучим ударом, бл....

– Так что случилось-то, в первый раз?

   Капитан рассказал. С его слов вырисовывалась следующая картина.

   В три часа десять минут пополудни к стоявшим на разрыве пути железнодорожникам из Октябрьского не спеша подъехал аварийный поезд из Белгорода. Паровоз толкал две платформы – одну, спереди, с рельсами и шпалами, на второй горой лежала щебёнка. Сзади паровоза был подцеплен вагон, с открытыми по причине жары дверьми. В проёме сидели, свесив ноги, довоенные мастера кувалды, лома и большого ключа с длинной ручкой. Приблизившись почти вплотную, один из работников НКПС позвал к вагону потомков, мол, надо обсудить, как восстанавливать верхнее строение пути. Сам он из вагона не вышел, лень ему было, наверное.

   Почти все потомки толпой попёрлись на импровизированное совещание. У дрезины остался только геодезист, укладывающий в кофр нивелир, и два милиционера перекусывали в тени служебного микроавтобуса. С насыпи их видно не было.

   Прервал трапезу отчаянный вопль геодезиста. Похватав автоматы, милиционеры увидели, прикрывшись бортом 'Уазика', как бегущего в сторону посёлка парня догоняет и валит между рельсов их довоенный коллега. Воспользовавшись тем, что внимание нападавших было отвлечено на это древнюю, как человечество, сцену, сотрудники МВД РФ – один из них уже знакомый Олегу Рокотов – под прикрытием насыпи пробрались к тендеру паровоза. Дверь вагона с их стороны была открытой, но никого на часах там не было. Все лжепутейцы упаковывали столь глупо попавшихся потомков. За этим занятием их и застали заскочившие в вагон милиционеры.

– Помните, как в первый раз впечатляет автоматная очередь в замкнутом пространстве? – спросил Реутова капитан

   Олег кивнул.

– Полмагазина каждому хватило, что пресечь нарушение. Теперь у нас в гауптвахте погранотряда свободных мест нет – все этими придурками заняты. А один из них сбежал.

– Кто геодезиста ловил? – уточнил Олег.

– Да. Такого дёру дал, что догнать не смогли. А стрелять, сами понимаете, не стали. Не только на жэ-дэ наши предки наехать пытались – на трассе, ещё в нескольких местах. Пытались 'языков' захватить, но практически везде безуспешно. Вот после таких эксцессов штаб по ЧС постановил организовать трёхкилометровую зону безопасности. От хронораздела вглубь советской территории. Опыт есть – почти все сотрудники через Чечню прошли, так что ничего нового мы не придумали. Сейчас везде на дорогах и в стратегически важных точках выставлены блокпосты, идёт их укрепление. Никого в своей зоне ответственности хватать мы не позволим, так что можете с роднёй спокойно пить дальше – пошутил Смоленцев.

– Мда – покачал головой Олег – после такого вмиг протрезвеешь, никакой водки не хватит.

– Так зачем Вы сюда приехали? – снова спросил капитан.

   Олег в третий раз пересказал свои приключения, вкратце упомянув о бывшем будущем семьи Лапиных.

– Так они все погибли? – мрачно спросил Смоленцев.

– Одна старшая дочь осталась.

– Если даже немцы посмеют напасть, то с нашим боевым опытом и вооружением, вермахт дальше старой границы… – капитан начал высказывать тривиальную для 2008 года идею.

   Он не закончил – Фёдор, неслышно вышедший на брусчатку, резко прервал Смоленцева.

– Не надо, товарищ капитан. Свою победу мы должны добыть сами. Только так. Вашу помощь мы примем, но воевать за нас не позволим! Иначе кем мы тогда будем? За спины своих внуков спрячемся? Не считайте нас слабее и глупее себя!

   С этими словами он развернулся и отправился в сторону заложенной брёвнами стрелки. Олег пошёл за ним следом. У первого вагона он оглянулся – Смоленцев стоял на перроне и смотрел им вслед.

   Выйдя на петляющую между плетней и заборов тропку, Олег спросил никуда не спешащего Фёдора

– Ну и как там обстановка?

– На станции то? – уточнил Лапин – тишина и покой. Этот, чекист ваш, Мирошниченко, задал пару вопросов и отпустил. Ему не до меня было – всё что нужно, он из станционного журнала узнал и от Николая Ивановича. Потом сразу приказал к себе коллегу привести, на которого капитан орал. Опытом обменятся, наверное.

– Какой такой опыт? Энкаведешники попались, как куры в ощип.

– Зря ты так говоришь – вступился за современников Фёдор – что этот пацан мог сделать? Я потом в дежурку зашёл, с Николаем Ивановичем поговорил. Там ещё машинист с бронепоезда был, чаем угощался. Ваши им термос дали, с кипятком, и чудной чай, в маленьких пакетиках на ниточке. Машинист сказал, что в Белгороде на станции и путях страшный бардак, всё эшелонами заставлено. Только днём начали растаскивать и обратно выталкивать. Бронепаровоз, оказывается, вхолодную на капремонт в Харьков шёл, вместе с четырьмя старыми бронеплощадками. Выдернули их из состава, растопили паровоз, посадили в кабину маневрового машиниста с сортировки и сюда отправили. Жуть – Фёдор вдруг остановился так резко, что Олег чуть на него не налетел – если мы так с немцами начинали воевать … – он немного помолчал, затем зло продолжил – не могли найти нормальную часть! Посадили за броню комендантский взвод, пацанов – первогодков, суки! Больше под рукой никого не оказалось! Езжайте, говорят, постойте сутки, а завтра вас сменят! Даже патронов более нормы не дали, мол, не положено, бл…!

– Так и было – Олег вспомнил, что читал в Интернете – у нас приказы и сводки времён войны в открытом доступе лежат. Там очень много таких случаев – атака без предварительной разведки, без должной подготовки, часто даже без взаимодействия с соседними частями. А одного командира особо отметили, что он воюет согласно Уставу, представляешь? Поэтому у него в части минимальные потери личного состава. Чуть ли не сам Сталин это подписал.

   Фёдор выматерился и зашагал в сторону дома. На полдороге он начал что-то напевать себе под нос, затем вполголоса и, наконец, во всю лужёную глотку начал буквально орать что-то знакомое Олегу с детства и очень ррреволюционное. Закончив одну песню, он затянул вторую и вернулся в родной огород, зычно сообщая окрестностям, что

   '.... Ни Бог, ни Царь и не Герой.

   Добьёмся мы освобожденья

   Своею собственной рукой!'

   Запала ему хватило буквально до сараев. Выйдя на свободное пространство двора, он резко остановился, аккурат напротив ближнего к дому угла бани. Остановился и Олег. Причины этой внезапной остановки стояли на крыльце. Стояли и смотрели на них. Одна – скрестив руки на груди, опёршись на опорный столбик, вторая – посередине крыльца, уперев руки в талию. По выражению лиц женщин можно было понять, что переволновались они изрядно.

– Вот, смотри – сообщил Олегу Фёдор, картинно качнувшись и ухватив потомка за плечо. Не держат мол, хлопца, усталые ноги – бабы нас встречать вышли. Ишь, уставились. Как там у вас, в будущем, жёны мужей встречают?

– В нашем состоянии? – подыграл предку Олег

– Ага – Фёдор икнул – в стоянии.

– Да так же – Олег осмотрел замерших подруг – только сковородки в руках не хватает.

– Это зачем? – удивился Фёдор

– Как зачем? Приходит муж пьяный домой, а жена ему сковородкой, бац по лбу! Для отрезвления. Даже реклама сковородок такая есть.

– Э, нет! – Фёдор поднял вверх указательный палец правой руки, левой он всё это время держался за Олегово плечо – так только вашими сковородками можно махать. Они тонкие и лёгкие. С нашими, чугунными, это не пройдёт.

– Вашими и убить можно – согласился Олег.

– Ничего ты не понимаешь! – деланно рассердился Лапин – чугун-то он хрупкий! Так полезную вещь сломать можно! В хозяйстве убыток будет!

   Антонина топнула ногой от избытка чувств и молча удалилась к семейному очагу. Вероника, еле сдерживая улыбку, спустилась с крыльца навстречу мужчинам.

– Ой, что у тебя с рубашкой? – заметила она следы короткой схватки на бежевой ткани.

– Ерунда – сказал Олег. Фёдор ровной походкой прошёл мимо них в дом – подрался немного.

– Сними, я в порошке состирну, пока вода в котле не остыла – сказала Вероника. Когда Олег стащил через голову рубашку, она вздохнула с облегчением, не обнаружив на торсе своего жениха даже царапины.

– Иди, я сейчас – забрав рубашку, она скрылась в бане, а Олег тем временем вернулся за стол.

   Антонина сбегала в горницу и вернулась оттуда с футболкой для Олега. Белорусского производства, белой и с эмблемой Еврокубка-2008. Натянув её на себя, Олег вдруг ощутил, что сильно проголодался. Видно, пережитые эмоции сожгли всё, что он успел употребить за сегодняшний вечер. Добавив в тарелку ещё разносолов, он, не торопясь, начал есть. Фёдор делал то же самое.

   Закончил он как раз к возвращению Вероники. Положив немного закуски, они выпили за удачное возвращение, потом ещё и ещё. Говорили за столом на совсем отвлечённые от сегодняшних событий темы – перспективах на урожай, до чего дошёл прогресс в домашних делах и вообще, как в будущем изменится одежда, и прочей такой же чепухе.

   Наконец, когда почти всё было выпито и съедено, а за окном потемнело, стали расходиться баиньки. Олег, практически трезвый, насколько это было возможно, отправился на сеновал. Там он обнаружил готовое спальное место – две простыни, уложенные рядом на слой свежего сена, две подушки и один большой пододеяльник. По причине жаркой погоды замёрзнуть под ним было проблематично. Особенно после того, что сейчас здесь должно произойти. В предвкушении предстоящего, Олег разделся, но не совсем. Лёг и до подбородка накрылся пододеяльником. Вероника пришла минут через десять, убрав вместе с Антониной посуду и оставшиеся кушанья. На ней вместо сарафана была одета серая ночная рубашка до пят.

   Олег лежал и смотрел, как она уселась рядом с ним на колени. Лицо её было необычайно серьёзно.

– Олег, ты веришь мне? – водя пальчиком по обтянувшей колени ночнушке, тихо спросила Вероника.

– Я тебя люблю – ответил Олег, взяв её за руку.

   Она мягко высвободила ладонь, взглянула своему жениху в глаза.

– Я то же тебя люблю. Сейчас ответь – ты веришь мне?

   'Что-то там Антонина про обычай говорила' – мелькнула среди эротических картинок спокойная мысль 'может, так у них принято спрашивать, перед этим'.

– Я верю тебе, Вероника – ответил Олег.

   Она легко вскочила и уселась на него верхом. Как успел приятно ощутить Олег, под ночнушкой на ней ничего не было. Больше ничего почувствовать он не успел – выбросив вперёд руки, Вероника упёрла сомкнутые ладони в солнечное сплетение и, резко толкнув их, выбросила его с сеновала в искрящую вечностью пустоту.

   Он падал из одной чёрной бездны в другую, такую же чёрную. Чернота была слегка разбавлена множеством слабых светящихся точек. Они медленно вращались вокруг Олега, всё более и более складываясь, в знакомые с детства рисунки.

   'Да это же звёзды!' вдруг понял Олег, непонятно как остановив коловращение светил. Впрочем, он довольно быстро сообразил, что вращались не звёзды вокруг него, а он сам беспорядочно крутился по всем трём пространственным измерениям. Стабилизировав своё падение, он понял, что может управлять своим телом даже в такой непривычной для человека сфере, как космическое пространство. Это открытие настолько ошеломило его, что долгое время он только и был занят освоением своих новых способностей, двигаясь от одного созвездия к другому. Затем часть сознания, отвечающая за прежний образ жизни, сформулировала один очень простой вопрос – как он до сих пор не умер, всё это время находясь в вакууме и при температуре немногим выше абсолютного нуля? Никаких признаков столь восторженно описываемого писателями-фантастами силового поля он вокруг себя не наблюдал. Ни свечения, ни ощущения, ничего. Отсутствие защитных атрибутов не мешало ему, однако, дышать и чувствовать себя вполне комфортно. Насколько комфортно может себя чувствовать человек, отправленный в одних трусах путешествовать по Млечному Пути. Но эта было проблема скорее психологического свойства, с физиологией у него всё было нормально.

   'Ну, невестушка, спасибо. Вот вернусь, отблагодарю тебя, золотце!' подумал Олег, вспомнив выражение лица Вероники. Сдержанно-сосредоточенное, как будто не в постель к жениху ей предстояло ложиться, а на экзамене отвечать. Правда, для высказывания благодарности надо было решить одну маленькую проблему. Вернуться обратно, как минимум на Землю, а как максимум на лапинский сеновал. Он закрутил головой, выглядывая среди звёзд родную планету. Кажущуюся абсурдность этой идеи он понял, как только разглядел под босыми ногами быстро растущий голубовато-белый шарик. Выбрать район посадки он не успел, слишком стремительно приближалась к нему Земля.

   Без всяких эффектов, сопровождающих посадку 'Союзов' и 'Шаттлов' он пробил облака и, наконец-то, затормозив, выскочил из белокипенных туч над серым и даже на взгляд холодным морем. Мысль о мягкой посадке в приполярные воды радости ему не доставила, но внизу Олег разглядел пару кораблей, чертящих водную гладь на небольшом отдалении друг от друга. Один серый, весь какой-то утыканный непонятными причиндалами и второй – белый, больше всего напомнивший Олегу круизный лайнер последнего поколения, видимый им только по телевизору. У белого корабля практически не было открытой для посадки палубы, поэтому Олег повернул в сторону военного, как он решил про себя, корабля.

   Уже снизившись до примерно километровой высоты, Олег понял, что ничего подобного ни в одном флоте мира существовать просто не может. Больше всего этот гигант напоминал двух слившихся в бортовом объятии авианосцев. Катамаран длиной не меньше пятисот метров и максимальной шириной общей палубы не менее семидесяти метров, был самым большим военным кораблём из всех, когда-либо построенным человеком. Впрочем, а человеком ли? Даже при быстром снижении Олег успел заметить, что пропорции надстроек довольно сильно отличаются от знакомых ему вживую и по изображениям. Словно творцы этого корабля руководствовались иными нормами, чем кораблестроители на современных верфях. Мачты и трубы, например, вообще отсутствовали, как и у бороздящего по соседству холодные воды белого лайнера..