Текст книги "Судьба наизнанку"

   Мягко приземлившись недалеко от смещённой к корме центральной надстройки на шероховатую броню палубы, Олег впервые ощутил явный дискомфорт. На корабле было холодно. Мороз прожигал ступни так, что стоять на месте можно было только пританцовывая. Слабый ветерок начал быстро выдувать тепло из покрывшегося гусиной кожей тела. Надо было срочно где-то укрыться от пронизывающего насквозь холода.

   Олег побежал в сторону надстроек, высматривая открытый внутрь надпалубных помещений люк. Те, что попадались ему навстречу, были наглухо задраены и явно превосходили по размерам те, сквозь которые Олегу пришлось проходить во время воинской службы. Словно матросы этого корабля были не ниже двух метров. Бросив бесполезные попытки, он по первому попавшемуся трапу буквально взлетел на следующий уровень и, не сдержав восторженного вопля, нырнул в настежь распахнутую справа от трапа бронированную дверь.

   Прикрыв дверь, он ощутил, что внутри гораздо теплее, чем на палубе, но всё же недостаточно для разогрева окоченевшего организма. Повинуясь непонятному инстинкту, Олег бросился дальше, с каждым разом поднимаясь всё выше и выше.

   Его путь закончился на мостике. Отдышавшись, он оглядел это святое святых каждого корабля, но и здесь не было ни одной живой души. Зато было тепло. Олег медленно пошёл вдоль стены, осматривая помещение, куда далеко не каждый из экипажа мог свободно попасть. Сравнивать ему было не с чем, поэтому он просто рассматривал собранные в несколько групп посты управления кораблём, с незнакомыми приборами и с надписями на непонятном языке, сплошь состоящими из комбинаций коротких прямых линий. У вполне обыденного штурвала он задержался. Вертикально выступающее из отдельного блока колесо, диаметром около полуметра, нервно подрагивало, компенсируя искажающие заданный курс внешние воздействия. Олег смотрел на контрольный экран, разбирая угловатые символы, и неожиданно понял, что может их прочитать!

   Вот эта, например, самая большая по размеру букв надпись означает всего-навсего – 'Внимание! Включено самовождение!', а вот эта, ниже, заданный автоматике курс.

   Сзади хлопнула дверь, Олег резко повернулся. На мостике, кроме него, так никто и не появился. Он подошёл к закрывшейся двери, повернул кремальеру и рывком распахнул. За ней был всё тот же пустой, освещённый редкими светильниками, коридор, Олег шагнул через комингс и …

   … открыл глаза, так никуда не улетев с сеновала. Рядом сидела на коленях Вероника, обеими руками нервно сжимая его правую ладонь.

– Наконец-то! – выдохнула она, когда Олег моргнул в первый раз.

   Не смотря на сгустившуюся темноту, видел он почему-то не хуже, чем днём. Только вместо цвета всё кругом было представлено одним серым светом разных по насыщенности оттенков. Олег попробовал пошевелиться и понял, что сделать это ему мешает так никуда не исчезнувший холод, пробравший вовнутрь во время приснившегося путешествия. С этим надо было бороться. Превозмогая навалившуюся слабость, он медленно встал, отвергнув помощь Вероники и начал осторожно спускаться по приставленной лестнице.

   Выбравшись во двор, залитый всё тем же серым светом, он двинулся в сторону бани. Вероника, нервно дыша, не отставала от него ни на шаг. Войдя в предбанник, он стянул с себя последнюю часть одежды и зашел в парную, прикрыв за собой дверь. Камни ещё сохранили немного жара и освещали парную красивым сероватым сиянием. Олег вылил на них два ковшика из котла, уселся, как днём, на верхнюю полку. Вероника приоткрыла дверь и, пискнув, быстро выскочила обратно. Пар окутал Олега, медленно выплавляя остатки чуждого льда. Когда внутри почти всё растаяло, он вытянулся на полке и стал рассматривать игру волн серого света на потолке. Ещё раз скрипнула дверь, Олег повернул направо голову. Рядом с ним стояла обнажённая Ника, держа в руках распаренный веник.

– Тебе надо согреться – сказала она – перевернись на живот.

   Олег равнодушно выполнил её просьбу. Прижавшись лбом к сложенным вместе рукам, он чувствовал, как с каждым взмахом вместе сложенных берёзовых веток к нему возвращается прежнее состояние. Одновременно с этим медленно гас заполняющий пространство парной серый свет, освобождая место более обычной этому времени суток темноте.

   Вероника остановилась, тяжело дыша. Она прохлопала Олега от макушки до пяток не по одному разу. То, что он продолжал лежать ничком, вытянувшись и спокойно дыша, испугало её не на шутку. Положив веник в ближайшую шайку, она провела ладонями по позвоночнику жениха, от самого основания черепа до крестца. Ещё и ещё раз, постепенно расширяя площадь оглаживаемого тела. Вот уже её руки гладят сильные плечи, а теперь нежно проходят по упругим ягодицам, затем через расслабленные ноги к сомкнутым большим пальцам.

   Как только Олег перестал различать последние фотоны странного света, он понял, что совершенно зря валяется на верхней полке. Рядом с ним стоит не просто красивая обнажённая девушка, нежно гладящая шёлковыми ладонями его расслабленное тело. Она его любимая, да ещё, с сегодняшнего дня, официальная невеста! Что же он развалился, как последний Бахчисарайский евнух?

   Он резко поднялся, с мимолётным сожалением сбросив с себя столь приятные руки Вероники, спрыгнул на пол. Буквально схватил любимую за плечи и притянул к себе. Она обхватила его руками, прижалась лицом к груди и заплакала. 'Всё повторяется' думал Олег, ощущая всё прижавшееся к нему девичье тело.

– Я … не думала, что так будет – Вероника приподняла заплаканное лицо, с любовью и надеждой смотря Олегу в глаза – я …

   Он не стал говорить лишних слов, уже без помех поцеловав свою невесту в губы. Вероника коротко вздохнула. Не прервав поцелуя, Олег легко подхватил девушку на руки и положил на верхнюю полку. В темноте её тело выделялось лёгким молочным отсветом. Вероника подвинулась, давая ему возможность лечь рядом. Олег не стал сильно испытывать её терпение, целуя аккуратные груди, правой рукой гладя живот и ниже, где волос, за исключением узкой полоски, практически не было. Вероника повернулась, уже слегка постанывая, и прошептала

– Я жду тебя – рукой пытаясь направить то, что она ждёт, по назначению.

   Олег осторожно лег на неё, удерживая тело на весу, и медленно скользнул в узкое лоно. Вероника обхватила его шею руками, впилась в губы. Неожиданно Олег ощутил, что двигаться не может, что-то ему мешает.

– Дальше – прошептала Вероника – я ещё …

   Олег впервые за всё время столь близких знакомств с противоположным полом встретил девственницу. В современном обществе такую же легендарную, как полагающийся ей по штату единорог.

– Потерпи, милая – он резко вдвинулся глубже, женщин этой ночью стало на одну больше. Вероника вздрогнула, ещё сильнее прижалась к нему.

– Не больно? – спросил у любимой Олег. Она помотала головой.

   Он стал медленно двигаться, стараясь делать это как можно плавнее. Вероника начала тихо постанывать, обхватила его ногами и сама старалась попасть в такт его движениям. Получалось это у неё не очень, но стонать она стала громче и вдруг, словно, спохватившись, вцепилась зубами в плечо Олега. Он то же чувствовал приближение разрядки, всё более и более ускоряясь. Наконец они слились в одном пропитанном чистой негой облаке.

   Вышли они из бани под самое утро. Ещё не успели первые проблески утренней зари просветлеть на востоке, а они только-только забрались обратно на сеновал, где снова рухнули друг другу в объятья, да так и заснули.

– Просыпайся – кто-то водил ладошкой по левому плечу, иногда слегка надавливая кончиками пальцев. Олег открыл глаза и увидел одетую по-современному и даже слегка накрашенную Веронику. Она сидела рядом с ним, вытянув ноги. Олег скосил взгляд на место укуса, ночью закрывшее готовый вырваться из Вероники крик. Но там уже ничего не было, никаких следов ночных приключений.

– Ну, знахарка – прошептал Олег, делая попытку обнять свою невесту и по возможности продолжить столь удачно начатое ночью. Вероника змеиным движением выскользнула из его рук, поднялась и отошла к приставленной лестнице.

– Пошли завтракать, Казанова, – сказала она, спускаясь на земляной пол.

   Олег быстро натянул на себя разбросанную одежду, не став тратить время, спрыгнул с двухметровой высоты. Вероника внизу отсутствовала, поэтому он сразу отправился умываться.

  Сполоснувшись, зашёл в дом. Взрослых уже не было, в горнице играли младшие дети, а за столом в кухне сидели Полина и Вероника, вместе листая свежекупленный женский журнал.

– Доброе утро – как ни в чём не бывало, сказала Полина.

– Доброе утро – ответил Олег, усаживаясь на стул – что есть покушать?

– Ничего нового – серьёзно сказала невеста – всё то же, что вчера. Что будешь?

– Мечи всё подряд – ответил Олег, ощущая звериный голод. Ночные приключения даром для него не прошли.

   Вероника быстро достала тарелку из серванта, переложила в неё из стоявшей на печке сковородки причитающуюся Олегу порцию картошки и кусок говядины. Нарезанный хлеб и две чашки, с винегретом и грибами, уже стояли на столе, прикрытые бумажными салфетками. Больше с вечера ничего не осталось, если не считать полупустую кастрюлю холодного супа.

   Пока Олег расправлялся с основным блюдом, Вероника достала из серванта большую банку растворимого кофе и берёзовый туесок с сахаром, налила в кружку горячей воды из чайника. Убедившись, что её мужчина от голода и жажды в ближайшее время не погибнет, вернулась к просмотру журнала. Полина жаждала продолжения пояснений и комментариев об увиденном и прочитанном, но, в присутствии Олега, спрашивать Веронику о чём-либо постеснялась.

– А где родители? – спросил Олег, засыпая вторую ложку кофе.

– В Белгород уехали – не поднимая от страниц глаз, ответила Полина.

   Ложка чуть не выпала у Олега из рук.

– Они что .... – он еле сдержался – приключений себе ищут?

   Обе девушки оторвались от последних веяний моды и с беспокойством посмотрели на нервно размешивающего кофе Олега.

– А что с ними может случиться? – удивилась Полина – они на эмтээсовской машине уехали, к двум часам вернуться.

   Олег не сразу сообразил, что МТС в данном контексте это машинно-тракторная станция, а не оператор сотовой связи. Сделав глоток и обнаружив, что сахар он положить забыл, Олег спросил такую ещё молодую бабушку

– Зачем они туда попёрлись? Что такого срочного? Случилось что-нибудь?

– Мама сказала, что надо какие-то документы забрать, пока это возможно – Полина искренне не понимала, почему Олег забеспокоился. Вероника не стала за столом расспрашивать о поводах к таким эмоциям, а после завтрака, отправившись во двор мыть посуду, спросила об этом вполголоса, у севшего рядом на завалинку жениха.

– Уехать-то, они уехали, а вернуться смогут? Наши ладно, на блокпосте их пропустят, туда и обратно, а чекисты с той стороны? Представляешь, что сейчас здесь начнётся? – Олег в уме прикидывал разные варианты развития событий – самое худшее может случиться, если Фёдора арестуют.

– За что его арестовывать? – Вероника сполоснула кружку, поставила её сверху на стопку тарелок – он же ничего плохого не сделал.

– За нас – жёстко ответил Олег – мы за это в ответе будем.

   Вероника, не ожидавшая такого поворота событий, уселась рядом. Олег обнял ей правой рукой, прижал к себе.

– Понимаешь – он начал объяснять особенности текущего политического момента – в СССР за слишком близкое знакомство с иностранцами можно было приличный срок получить.

– Но мы же свои – удивилась Вероника, – какие мы иностранцы?

– Такие – Олег вкратце рассказал о своём общении с Шубиным – для СССР мы даже хуже чем все его враги, вместе взятые. Да – ответил он на немой вопрос в глазах Вероники – хуже. Потому что СССР умер, а мы ещё живём. Кое в чём даже лучше, чем при советской власти, во многом хуже, но живём! Мы ходячее доказательство того, что жить можно по-другому, а не так, как велит Коммунистическая партия и лично товарищ Сталин. Ты думаешь, что здесь все довольны? Ха, как бы не так. Зачем тогда все репрессии устраивать было?

– Но ведь никто против Советской власти не выступал – недоуменно сказала Вероника – у нас бы об этом обязательно писали и по телевидению говорили бы.

   Олег вспомнил страстную речь Фёдора в защиту дела революции 'Да, дедок, если б ты знал, против чего собираешься идти, то вряд ли рискнул бы даже со мной на эту тему разговаривать, идеалист-романтик'. Вслух же он сказал совершенно иное

– У нас не любят об этом вспоминать, но сначала войны, против немцев никто не выступал. Не было на оккупированных землях партизанского движения. Народ в массе своей к смене начальства равнодушно отнёсся. Это потом, когда немцы всех достали своей политикой и террором, против них массово воевать начали, стали партизан поддерживать и укрывать. Но это было потом, а летом-осенью сорок первого за советскую власть добровольно умирать мало кому хотелось.

– Что же нам сейчас делать? – как всякая женщина Вероника стремилась в первую очередь решить насущную проблему. Общеидеологические рассуждения её не заинтересовали.

– Как минимум, дождаться Фёдора и Антонины. Если она одна приедет, то … – Олег немного помолчал – Максима и Лену надо будет с собой забрать. Твоя задача будет её уговорить. Ты ведь клялась – он посмотрел своей невесте в глаза. Она пару раз мигнула, отвернулась. Олег ждал.

– Хорошо – она повернулась к нему, ресницы её дрожали – пусть будет по-твоему.

– Вот и ладушки – Олег поцеловал Веронику в сухие губы, она ему не ответила – я на станцию, к нашим воякам схожу. Может, что нового разузнаю.

   Он поднялся и, не оглядываясь, пошёл в сторону задней калитки.

   Подходя к месту вчерашней схватки, Олег замедлил шаг, завертел головой, оглядываясь, да напрягся на всякий случай. Но ни в густых кустах, ни далее, в лощинке за поворотом, никаких секретов и засад не обнаружилось. Как не было у станции бронепоезда и даже часовых на перроне. БРДМ так же укатила в неизвестном направлении, оставив после себя только следы колёс и россыпь стреляных гильз. Олег, удивившись такому внешне безмятежному несению службы, расслабляться, однако, не стал.

   Пост охраны обнаружился внутри помещения станции. Слева от входа стоял стол, вытащенный, наверное, из так и не увиденной Олегом кассы и такой же дореволюционный стул. На нём, слегка развалясь, сидел рядовой лет двадцати пяти, держа правой рукой автомат, висящий на плечевом ремне, стволом вниз.

– Вы по какому поводу? – белобрысый парень не стал разводить уставные процедуры.

– Мне надо увидеть капитаном Смоленцева – уверенным тоном заявил ему Олег – я вчера с ним разговаривал.

   Фразу он сказал нарочито двусмысленно, из неё можно было сделать вывод, что о встрече Олег договорился заранее. Рядовой так её и понял.

– По коридору, направо – он показал левой рукой на дверь рядом с кассой.

  Олег поблагодарил служивого, зашёл в коридор. Из приоткрытой справа двери доносились голоса двух человек, что-то оживлённо обсуждающих. Подойдя, он постучал и не дожидаясь ответа, вошёл в просторный кабинет на два окна. В отделяющую его от зала ожидания стену вмурована печь, посередине стоит большой двухтумбовый стол. На потёртой столешнице стоит раскрытый ноутбук военного образца, на экран которого внимательно смотрят двое мужчин в полевой форме. Один из них, постарше, переводит взгляд от чего-то очень занимательного на нежданного гостя.

– Олег Александрович, как Ваше здоровье? – с лёгкой подколкой спрашивает Смоленцев – да Вы присаживайтесь – он указал на приставленную к столу лавку. Сам же капитан с незнакомым Олегу майором лет тридцати-тридцати пяти занял два оставшихся от старых времён стула.

– Спасибо, не дождётесь – Олег отодвинул скамейку, уселся. Худощавый майор прикрыл крышку ноутбука, с интересом взглянул на Реутова.

– Майор Федеральной Службы Безопасности Мирошниченко Олег Иванович – сказал, как оказалось, тёзка и, привстав, протянул Олегу руку – наслышан о Ваших приключениях.

   Олег пожал руку, представился.

– По-моему, ничего выдающегося я не совершил – Олег понял, что разговор будет долгим – всё само собой шло.

– Не скажите – Олег Иванович подмигнул Реутову – а кто от чекиста так быстро ушёл и по приезду в Долбино сразу в дом к бывшей дворянке попал? Не каждый сможет так быстро сориентироваться.

   Олег был неприятно поражён этой новостью.

– А откуда Вам это известно? Мы ехали к бабушке моей невесты, а то, что её мать наследница всего этого – он указал на видимое в окно кирпичное здание, ныне принадлежащее 'Торгсину', – я только здесь узнал. Вообще-то это наше личное дело!

– Конечно – легко согласился фээсбешник. Смоленцев молчал, предоставив вести разговор старшему по званию. Олег решил, что Мирошниченко здесь командует разведкой, а также возможно, и контрразведкой в придачу – только о том, что к Лапиным непонятные люди приехали, мне уже несколько человек из местных сказали. Без всякого нажима, заметьте, исключительно добровольно.

– А нафига Вам это надо? – не выдержал Олег, особистов он ещё с армии недолюбливал.

– Всё, что происходит на подконтрольной территории, для нас очень важно. Если Ваши родственные связи помогут избежать некоторых, скажем так, проблем, то, сами понимаете, отказываться от такой возможности мы не будем. Поверьте моему личному опыту, на Кавказе это серьёзно помогало.

– Здесь не Кавказ, к счастью – Олег чувствовал, что постепенно проваливается в какой-то абсолютно не зависящий от него поток событий. Согласившись с просьбой Вероники, он съехал не только на дорогу в Долбино, а вообще перевёл стрелку своей судьбы на какой-то неведомый путь, уносивший его всё дальше и дальше от привычного образа жизни.

– Вы серьёзно так считаете? – Мирошниченко пробарабанил по столешнице – вот например, Вы уже достаточно долго общаетесь со своими будущими родственниками. Неужели Вы не заметили, что они от нас довольно сильно отличаются?

– Заметил, ну и что? – Олег пожал плечами – это ничему не мешает.

– Пока, да – вмешался в разговор Смоленцев – но что будет завтра, послезавтра, через год? Мы ведь никуда отсюда не денемся, избежать общения невозможно, так что я Вам гарантирую – если пустить всё на самотёк, то первый конфликт мы получим через несколько месяцев.

– А вчера что было, не конфликт? – Олег не удержался, сказал это язвительным тоном. Такой философии от служивых он не ожидал услышать. Не подобало им о таких вещах размышлять, как твёрдо усвоил Олег из своей армейской службы.

   По лицу Мирошниченко скользнула гримаса недовольства, но он спокойным голосом стал объяснять, почему стрельбу из КПВТ по бронепоезду не считает большой проблемой.

– Мы всего лишь выполняли свою работу. У красноармейцев получилось хреново, поэтому здесь сидим мы вместо них. Им вчера это объяснили, они всё поняли. Ночью сюда привезли чекистов на восстановительном поезде и всех вместе отправили обратно. Думаю, такого больше не повториться – сегодня в Белгород должен приехать Берия. Он такой самодеятельности не любит. Мозги местному начальству вправит, но для нас от этого жизнь легче не станет. Всё равно разница менталитетов никуда не денется.

– Так, выходит, железную дорогу починили? – сделал предварительный вывод Олег.

– Да, пригнали путеукладчик с Украины и всё сделали. Сегодня к вечеру сюда, на станцию, протянут электричество и связь проведут. Так Вы согласны, нам помочь? – неожиданно завершил фразу Смоленцев.

– В чём? – Олег переводил взгляд с одного постсоветского чекиста на другого – добрые отношения с аборигенами наладить и поддерживать? Только это не от одного меня зависит.

   Мирошниченко поморщился.

– Не надо так о наших предках говорить. Хотя суть Вы правильно поняли.

   Олег ещё поспрашивал сотрудников российской безопасности о текущей 'военно-политической' ситуации районного масштаба. Из ответов и умолчаний у Олега сложилась вполне объективная, как ему показалось, картина. За прошедшие сутки стычки с чекистами происходили по всему хроноразделу, извилистой линией отсёкшей юго-западную часть Белгородской области. Кроме Октябрьского и множества маленьких деревень и посёлков, из крупных населённых пунктов, в сороковой год попал Щебекино. Граница времён проходила сразу за последними домами данного поселения. Именно здесь разведгруппа НКВД смогла захватить гаишный патруль и вместе с машиной отправить куда-то на север. На этом достижения 'коллег', как назвал их Мирошниченко, закончились. Патруль успел сообщить о нападении, на подмогу выдвинулась группа омоновцев, успевшая перехватить часть разведгруппы, тросом тянущую за полуторкой простреленную и заглохшую 'Волгу'. После короткого боя выяснилось, что сотрудников ГАИ на второй машине успели вывезти дальше на советскую территорию. Командиру омоновского отряда приказали возвращаться на базу, прихватив трофеи и пленных. Штаб по ЧС решил не распылять силы в погони, а сосредоточится на контроле зоны безопасности. Чем, собственно и занимались все сотрудники российских силовых ведомств уже вторые сутки.

– Ещё автовоз в Белгород проехал – рассказал Олег об увиденном вчерашним утром. Мирошниченко записал его рассказ в память ноутбука, уточнив цвет фуры и другие существенные детали.

– На два фронта пришлось работать – Смоленцев устало потёр правую щёку – снаружи предки рыщут, внутри наши рвутся выехать. Пока разобрались в ситуации, несколько машин успели проскочить.

– Связь с той стороной наладили? – спросил Олег.

– Только по радио, к двадцати двум часам прошедших суток. Все проводные линии связи оттуда оказались повреждены. Здесь, например, на них замкнуло контактную сеть – ответил Мирошниченко – к тому же, у нас практически все кабеля либо ВЧ, либо оптоволокно. Стыковать с той стороной нечего. Договорились пробросить новые линии от Белгорода к Октябрьскому и Щебекино и обратно. От них – обычные провода, наши оптику кинут. По существующим столбам у железки.

– Куда они волокно втыкать-то будут? – хмыкнул Олег

– Поставим там цифровую мини– АТС, один комплект из резерва выделили – Мирошниченко начал что-то набирать на клавиатуре – связь, оказывается, великая вещь. Вот сейчас я ваши сведения в штаб сброшу, а они, в Москве, – только через несколько часов полную информацию получат. Пока соберут, пока обработают, пока отправят.

– Вы им лёгкую жизнь хотите устроить? – Олег не стал скрывать своего удивления подобной благотворительностью – а они подарок не раскурочат, что бы посмотреть, что там за камушки, внутри?

– Ни в коем разе! – Мирошниченко говорил максимально серьёзно, но в глазах его мелькали лукавые огоньки – мы о себе беспокоимся. Эта связь постоянно действующая, как 'горячая линия' между Кремлём и Вашингтоном, плюс туда пару тысяч обычных номеров можно завести. Задел на будущее готовим.

   Олег помолчал, додумывая недосказанное. Получается, кроме чрезвычайной связи, русские спецсвязисты планируют получить доступ к внутренней телефонной сети СССР, хотя бы на областном, а может, чем чёрт не шутит, на союзном уровне. Если на цифровую АТС подключат кремлёвские линии, то перспективы открываются совершенно обалденные. Самое неприятное для СССР в этой ситуации, что контролировать эту станцию НКВД будет абсолютно не в состоянии. Арифмометрами и паяльниками, разве что, кодированный IP-трафик 'взламывать'?

– Вы когда обратно собираетесь? – вывел его из задумчивости вопрос Смоленцева.

– Сегодня вечером, а может, завтра – Олег не стал рассказывать о безрассудном поступке родни, надеясь, что всё как-нибудь устаканится. Если ситуация пойдёт по худшему варианту, тогда можно будет помощи попросить, а пока нечего людей от дела отрывать. У них без этого забот хватает.

   Мирошниченко достал из стола лист писчей бумаги, начал быстро что-то на нём записывать. Закончив, свернул его вчетверо и протянул сложенный лист Олегу.

– Во избежание лишних вопросов, вместе с паспортом предъявляйте это на блокпостах, на границе сдадите нашим сотрудникам.

   Олег взял лист, развернул. Мелким твёрдым почерком на нём значилось, что Реутов Олег Александрович и сопровождающие его лица могут беспрепятственно следовать до российско-украинской границы. Внизу подпись и расшифровка с указанием воинского звания и места службы выдавшего 'дорожную карту'. Олег поблагодарил за столь неожиданно полученный мандат, пожал сотрудникам руки и собрался уже выдвигаться обратно, как был остановлен в дверях фразой Мирошниченко

– Олег Александрович, надеюсь на Вашу помощь. Хорошие отношения с местными жителями часто 'Град' заменить могут.

   Олег растерянно кивнул, поражённый сравнением, ещё раз сказал 'до свидания' и отправился на улицу. На перроне так никто и не появился.

   В доме Лапиных его дожидалась одна Вероника, дети куда-то ушли по своим делам, до приезда старших Лапиных оставалось не менее двух с половиной часов. Олег уселся за кухонный стол напротив невесты, задумчиво размешивающей сахар в стакане с кофе.

– Ника, скажи, что это было? – Олег не стал ходить вокруг да около, а сразу решил расставить точки над 'и' – зачем ты это сделала?

   Вероника не стала спрашивать ' а что ты имеешь в виду?' и нести прочую женскую чепуху. Она положила ложечку на край блюдца, обеими руками обхватила стакан, сделала пару глотков.

– Олег, ты понимаешь, что наша семья не такая как все? – поставив стакан на блюдце, Вероника провела указательным пальцем по клеёнке.

– Понимаю, это ещё вчера утром заметно было – ответил Олег.

   Вероника слабо улыбнулась.

– Это всё что я раньше знала, что баба Поля могла мне рассказать. Антонина практически ничего ей не передала, не успела – она вздохнула, палец чертил замысловатые линии – только о родовой клятве, о важности рода, о …

   Она замолчала, накрыла правую ладонь левой. Вздохнула ещё раз и очень тихо, словно стараясь быть неуслышанной нигде, кроме пространства кухни, начала рассказывать.

   Олег слушал, стараясь убедить себя в реальности её слов. Получалось, что род Лапиных тянулся из такой невообразимой древности, что фараоны Древнего царства Египта могли легко удавиться от зависти. Не менее одиннадцати тысяч лет прошли с тех заросших быльём дней, когда первоЛапины шагнули на землю Евразии. Прибыв вообще непонятно откуда, на спинах белого и серого гусей, ведомых огнекрылым драконом, держащим в пасти Жемчужину Вод. Что это такое, предание умалчивало. На белом гусе прибыла женщина, на сером – мужчина. Высадившись на бренную землю, они стали плодиться и размножаться. Как они умудрялись это делать, избегая близкородственных браков, легенда не раскрывала. Одной из главной забот, возложенных на женщин родовой клятвой, было сохранение 'эволо'. Как понял Олег, это слово обозначало одновременно некие паранормальные способности и энергию, потребную для их выполнения. Передавалось оно исключительно от матери к дочери. Для этого женщины рода должны были выходить замуж, а ранее – рожать детей только от тех мужчин, которые могут это самое 'эволо' побороть. 'Вполне разумно' подумал Олег 'такая баба (он старался подсознательно избегать слово 'ведьма') кого угодно в бараний рог скрутит, а нафига ей зомбированный муженёк-подкаблучник? Значит, я смог и достоин? Доступ к телу открыт?' Внутри его стала нарастать злость, вперемежку с раздражением, словно его использовали в банальной роли быка-осеменителя. Эта злость была готова выплеснуться наружу, он мог наорать на Веронику, оскорбить её словесно, как вдруг услышал нечто такое, от чего не вполне благородная ярость растаяла как дым.

– Женщина может открыть эволо, но управлять им она не в состоянии. Мужчина может управлять эволо, но открыть его не может. Женщина не знает, на что способен её – она подчеркнула это слово – мужчина, это ей недоступно. Её удел – только начало и ничего больше. Мужчина может совершенствоваться, оттачивать мастерство владения эволо. Мы же – она грустно улыбнулась – можем только ждать и надеяться. Как всегда и везде.

– А остальное? – после краткой паузы спросил Олег, похлопав ладонью по неведомо как зажившему плечу.

– Это – Вероника сделала ещё один глоток – всего лишь охрана, побочный эффект, – она увидела недоумение в глазах Олега и постаралась объяснить – как слабая женщина может защититься от сильного мужика? Только таким воздействием, вспомни, как Антонина на тебя посмотрела. Вспомнил? Вот оно и есть. За много лет научились использовать – она фыркнула – в 'мирных целях'. Но это действует только на людей.

   Она замолчала, словно сболтнула лишнее. Допив кофе, Вероника поставила кружку и решительно сказала.

– Именно так мы здесь оказались – она вдруг засмущалась, опустила очи долу – когда меня в машину затолкал, 'эволо' уже появилось, а ты смог его в нужную сторону направить.

– Так ты решила меня магически отвадить? – сделал вывод Олег

– Да, то есть, нет … ну – она снова принялась чертить ноготком по клеёнке – ты мне сразу понравился, а потом я испугалась. Вот …

– Слушай, а почему мы сюда попали? – Олег решил всё-таки докопаться до истины

– Не знаю – Вероника подняла взгляд от стола, посмотрела на Олега – ты эволо управлял.

   Олег захотел выматериться. Громко и многоэтажно. Выходит, они могли выскочить в своё время, а не болтаться в неизвестно как появившемся сороковом году! 'Успокойся' холодно возразил ему собственный здравый смысл 'ты не мог знать, куда направляешься, что это за хрень поперёк дороги стоит и вообще – все близкие здесь, что бы ты там один делал? Без денег, квартиры и работы?'

   Подыскать контраргументы он не успел – хлопнула входная дверь, в дом гурьбой забежали дети.

   Судя по внешнему виду, они успели с кем-то хорошо подраться. Следы детского 'боестолкновения' были на всех младших Лапиных. От фингала под глазом Максима, до слегка расцарапанной, но очень довольной физиономии Полины. Лена внешне не пострадала, если не считать надорванного по вертикальному шву сарафанчика.

   Охнув, Вероника увела детей умываться, а затем, вернувшись с ними на кухню и достав из буфета пластиковый контейнер с крышкой, выполнявший функции аптечки, занялась обработкой боевых отметин на лицах Полины и Максима. Закончив с этой процедурой и позвав переодевшуюся в другой сарафан Лену, она спросила у подрастающего поколения, с кем же им довелось схлестнуться.

– Мы пошли играть, на соседнюю улицу. Играли, играли, пришёл Костя с братом, я ему машинку дал поиграть, а он не отдал – шмыгая носом, ответил Максим – новую машинку. Я ему по носу, раз! Он мне в глаз кулаком! Я ему в ухо, он упал. Я машинку забрал, домой побежал. За мной его брат, Ленка ему подножку – раз! Он упал, носом в землю стукнулся, давай реветь!