Текст книги "Господин маг. Новые возможности"

Чем Петя и занялся. Вообще, дорога прошла на редкость скучно. В смысле без происшествий. Никто его ни разу не побеспокоил. Только на остановках в буфетах с Мышкиным или Макаровым удавалось поздороваться, но в разговоры они с ним не вступали. А ни высокого начальства, ни пленных магов он не видел. То есть османов видел один раз издалека, когда их зачем-то в генерал-губернаторский вагон провели. Да так там и оставили. Или вернули назад, когда Петя этого не заметил. В принципе возможно, один раз поезд зачем-то ночью останавливался. Но опять же все это – праздные рассуждения. Главное, что его ни на какие совещания не вызывали, а сами Палены из вагона не выходили. Даже Виктор ни разу этого не сделал.

С другой стороны, жаловаться было грех. Едет первым классом, за билет денег не платил. А в Баян все равно бы пришлось через столицу возвращаться.

В Пронске ситуация почти повторилась. Все тот же чиновник-распорядитель (получается, вместе с ними ехал) перехватил у поезда Петю с Макаровым и Мышкиным и попросил (приказал) следовать за солдатом к экипажу. Мышкин презрительно фыркнул, но возражать не стал.

– Вы, Василий Львович, наверняка не в первый раз так путешествуете, – обратился к нему Петя. – Все знаете. Наверное, сопровождающий вам ни к чему?

– Так положено. Не будем мешать Пуговкину его работу делать.

Получается, чиновника-распорядителя зовут Пуговкин. Забавная фамилия. Как-то Мышкин ее специально голосом выделил, чтобы показать, что тот ему не ровня. Но тихо. Так что не так уж и сильно его чин выше. Если это вообще именно так обстоит.

– И куда нас повезут?

– Как куда? В гостиницу. Не думаю, что его сиятельство нас к себе в особняк пригласит погостить.

Во время этого диалога Макаров, напустив на себя небрежный вид, молчал, но прислушивался. Небось нечасто в столице бывает, и ему даже больше, чем Птахину интересно, что их ждет. Но спросить стесняется, чтобы совсем простаком не показаться. Зато Пете, как молодому и неопытному, стесняться нечего. Наоборот, от него таких вопросов ждут. Мышкин – чтобы покрасоваться, а Макаров – чтобы получить информацию. Почему бы им не подыграть? Хотя самому ему по большому счету безразлично и куда их везут (уже ясно, что на улице не оставят), и мнение о его персоне со стороны спутников. Маловероятно, что их пути еще раз пересекутся. Но все равно лучше даже со случайными попутчиками расставаться по-хорошему.

Гостиница оказалась самой обычной. Разве что снаружи о назначении этого здания догадаться было трудно. Обычная трехэтажная коробка, слегка украшенная лепниной, среди соседних зданий никак не выделялась и больше походила на какое-нибудь присутствие. Здания явно казенные, так как при входе у каждого была будка с охранником. Разве что стояли в них не обычные будочники, а жандармы. И вывесок на здании что-то не было. Но таблички не на всех и размещают только там, где прием просителей ведут. Получается, гостиница эта – не для всех.

Если бы Петя раскатал губу, ожидая увидеть внутри особый шик, то был бы разочарован. Все оказалось очень скромно. Но он ни на что этакое и не рассчитывал. Так, мысль мелькнула, но, скорее, в качестве шутки.

Впрочем, жандармы в роли коридорных его не то чтобы сильно напрягли, но немного обеспокоили.

Выделенный ему номер оказался тоже довольно скромным, без излишеств. Комната где-то в пять квадратных саженей, с одним окном и самым минимумом мебели, к тому же на вид не слишком удобной. Зато со всеми удобствами (в смысле небольшая туалетная комната в комплект входила). В академии условия, пожалуй, чуть получше были, но привыкнуть к «роскоши» кадет не успел, так что счел предоставленное ему помещение вполне достойным. Опять же денег за него платить не надо, поэтому, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят. К тому же Мышкина и Макарова разместили в соседних номерах, значит, никого из их компании тут не выделили. Ерунда, но настроение Пете это подняло.

А потом на три дня про него как будто совершенно забыли. От Палена никаких указаний не поступало, Макаров и Мышкин куда-то по своим делам ушли, а ему что делать? Сидеть в номере и ждать? Как-то неинтересно. Он как-никак в столице на несколько дней оказался. Надо хотя бы достопримечательности посмотреть.

Если в первый день Петя волновался и трижды в течение дня возвращался узнать, не спрашивали ли его, то на второй и третий гулял уже смело. Был бы нужен, Пален (или чиновник-распорядитель Пуговкин) его бы предупредили заранее. Хотя бы попросили из номера не отлучаться, если бы он, вероятно, мог понадобиться. А так – можно гулять свободно. Пока. Через неделю он и сам беспокоиться начнет. Все-таки лето подходит к концу, не за горами новый учебный год. Хотелось бы не только успеть к началу занятий в академию, но и практику закрыть с наибольшей пользой для себя. Шансы на орден не слишком велики (выслуги лет не хватает), но хоть медальку могли бы дать. Если специальную «За блокаду Томы» не отчеканят, есть же еще медали «За храбрость», «За отличие», «За веру и верность», да мало ли еще какие. Возможно, во флоте и свои особые имеются. И обязательно нужно письмо с высокой оценкой его деятельности, желательно за подписью генерал-губернатора. Чтобы Левашову не к чему придраться было. Так что дел еще полно. Но пока можно не суетиться, а попытаться узнать столичный Пронск получше.

Первый же достойный объект оказался буквально под боком. Прямо рядом с комплексом безликих зданий, где стояла Петина гостиница, через небольшой парк или сквер оказался ни много ни мало государев дворец. Куда ходу посторонним, понятно, не было, но через кованую ограду вполне можно было полюбоваться.

Впрочем, в архитектуре Петя разбирался весьма слабо, но монументальность строения, помноженная на осознание величия его обитателей, произвела на него сильное впечатление. Даже позавидовал Палену с Хилковым, которые, наверное, проводят это время внутри, среди роскошных интерьеров. Впрочем, им там, скорее всего, не до красот. Свои задачи решают.

Через площадь, чуть по диагонали от дворца находилось здание гвардейских казарм. Тоже красивое, но выдержанное в более архаичном классическом стиле. Впрочем, очень может быть, что фасад там куда лучше внутреннего убранства. Казармы все-таки. Солдатам, даже гвардейцам, излишества не положены.

За три дня Петя и малой части города посмотреть не успел. То есть почти успел, но очень поверхностно. Весь центр на своих двоих несколько раз под разными углами прошел, но столица – город богатый. В нем даже в тихих переулочках роскошные дворцы стоят. И памятники чуть ли не на каждом перекрестке. Это не говоря о храмах, театрах, ресторанах, магазинах… Такое разнообразие Птахин впервые в жизни увидел. Магазин в пять этажей! Где продаются самые разнообразные товары: этаж – продуктовый, этаж – всевозможные ткани, этаж – готовые костюмы и платья. А еще – трости, часы, зонтики, наборы для письма и рисования, фарфоровые чашки и вазы, всевозможный парфюм и драгоценные украшения. Детские игрушки тоже не забыли. А на самом верху – кафе, кондитерская и ресторан. И все это не гостиный двор, где куча лавок объединяется только местом расположения, а один магазин, принадлежащий одним хозяевам. Чудеса! С лавкой Куделина не сравнить.

Впечатлений была куча. И это он еще ни один музей посетить не успел и в парках не погулял. В дорогие рестораны тоже не заходил. Но тут ему еще и денег жалко было. Обедал в скромных с виду кафе, только и там цены совсем нескромными были. Одно слово, столица! Или все-таки не жалеть денег и хоть разочек в варьете сходить? На афишах такие красавицы ноги над головой задирают…

Четвертый день Петя собирался провести, как и предыдущие, даже в уме маршрут наметил, но планы неожиданно сорвались. Жандарм-коридорный его остановил на выходе из номера и попросил не спешить. Гости к нему скоро будут.

С одной стороны, Птахин обрадовался. Праздное времяпровождение, конечно, приятно, но дела тоже делать надо. И то, что о нем вспомнили, давало надежду, что эти дела сдвинутся с мертвой точки. С другой стороны, было непонятно, кто к нему в гости зайти может? Мышкин с Макаровым? Так соседям для этого было достаточно ему в дверь постучать. Пален или Хилков? Не смешно. К себе бы вызвали. Разве что Виктор мог бы зайти, но маловероятно, что о таком жандарм предупреждать бы стал. В общем, непонятно. А непонятное всегда немного пугает.

Действительность, однако, превзошла самые смелые (и скверные) ожидания. В гости к нему пожаловали два старичка. Благообразные и мирные с виду. Те самые, что в академию с расследованием смертей, связанных с шаманом Ульратачи приезжали. Опричник Стасов и целитель Родзянка.

От нехороших предчувствий у Пети мурашки по спине побежали. Утешало одно – пришли сановные старички без сопровождения. Может, оно и было, но снаружи осталось. А эти двое вроде как в гости зашли. К старому знакомому, который им во внуки годится.

В одном они были правы. Пришли бы большей компанией, в Петином номере тем бы сесть было некуда. И так Стасов сел на единственный стул, Родзянка – на кровать, а Птахину пришлось сундуком довольствоваться. Он бы и постоял, но опричник ласково посоветовал над ними не нависать. Мол, негоже юноше на старцев сверху вниз смотреть. Это у него шутка такая получилась. Петя сделал вид, что оценил. А вот жесткую да еще с металлическими накладками крышку сундука – не очень. Но выбирать не приходилось. Впрочем, возможно, опричник специально так все устроил…

– Интересные дела творятся, – без раскачки начал Стасов. – Два молодых мага, один из них и вовсе еще кадет, взяли в плен двух боевиков, которые не только намного их опытнее, но и превосходят их разрядом. Виктора Палена – на один, а вас – так и вовсе на три. Да еще так напугали, что те безропотно дали на себя надеть блокираторы, а зелья пили чуть ли не с удовольствием. Сбежать в дороге не пытались, да и теперь в столице ведут себя выше всяких похвал. Вот мне и стало интересно: с чего бы это?

– Совершенно непонятно, – поддержал его Родзянка. – Не было у вас против них ни единого шанса. Версию вашу мы от графа Палена уже слышали, но, простите, она никакой критики не выдерживает. «Особые возможности целителя»! Я, между прочим, тоже целитель. И не шестого разряда, как вы, а второго. Но и мне, чтобы мага воздуха третьего разряда нейтрализовать, время нужно. За которое он бы меня спокойно успел за борт скинуть. И не надо говорить, что их ваш товарищ держал. С османами мы тоже поговорить успели. Без чувств Виктор Пален в это время был. С очень тяжелыми ранами.

Целитель сделал паузу, обменялся взглядами с опричником и продолжил:

– Нет, возможно, первый маг от вас просто такой прыти не ожидал и мер не принял. Но второй?! Даже если допустить, что он тоже лопухом оказался, за прошедшее время у них хватило бы ума сообразить, как они оплошали. Так что испытывать должны раздражение, гнев, стыд, наконец, – но никак не страх, который они пытаются изобразить.

Оба требовательно уставились на Петю.

– Вы хотите сказать, что османские маги мне нарочно поддались? – с недоумением сделал он явно ожидаемый старичками вывод.

– Вы уж извините. – Родзянка вроде как был подчеркнуто вежлив, но его «извините» сочилось таким сарказмом, что ничего хорошего не обещало. – То, что османы как-то научились обходить блокираторы и противостоять зельям, намного легче себе представить, чем что слабак и недоучка-целитель берет в плен двух матерых боевиков, а они ничего ему противопоставить не могут.

– Но они и вправду упали без сознания. – Пете поворот разговора совершенно не понравился. Нутром чувствовал, что вместо ожидаемых наград засветили ему очень большие неприятности.

– Ага. – Теперь пришла очередь опричника говорить с сарказмом. – И вся вооруженная до зубов команда, увидев такое дело, в панике разбежалась. Знаете, на что это очень похоже?!

Ответить он Пете не дал:

– На хорошо спланированную диверсию! Два боевика сдаются в плен и прямым ходом отправляются на прием к государю. Даже страшно подумать, что они там устроить могут. Обязательств на себя они никаких не принимали, к тому же оба воздушники. У них даже шанс сбежать будет, если паника поднимется. А эти молнии! Очень редкая и неприятная противнику специализация. Амулеты щитов против них очень плохо работают, а аурные щиты они запросто пробивают. Кроме вашего, почему-то.

Стасов посмотрел на Петю особенно нехорошо и закончил:

– Как ответственный за безопасность государя я этой встречи допустить не могу. И обязательно разберусь, как такое вообще возможно стало.

Взгляд опричника еще потяжелел, хотя казалось, что больше уже некуда.

– Пален – воробей стреляный, но желание представить сына героем ему совсем мозги затуманило. А вот с вами вопрос куда более интересный. Вы с Фиртина-беем без свидетелей разговаривали. И неизвестно еще, о чем договорились…

До Пети дошло, что его назначили крайним. Действительно, а кого еще? Палена? Слишком фигура уважаемая. Хилкова? Тот вообще не при делах. К тому же адмирал и князь. Зато Петя – никто. Пустое место. Недоучившийся на целителя мещанин, да еще слабосилок. Такого не жалко. Прихлопнут – никто и не заметит. Очень удобно на него все свалить. А то, что весь заговор существует исключительно в воображении опричника, это уже как государь решит. И, скорее всего, великий князь собственной жизнью рисковать не пожелает. Даже если никакого риска нет.

– Вы очень ошибаетесь, ваше превосходительство. Напридумывали всяких заговоров там, где их в помине не было. На пустом месте честных слуг государя в страшных преступлениях обвиняете. – Терять Птахину было уже нечего, вот он и закусил удила. – Способности мои, может, и невеликие, но не совсем обычные. Возможно, потому, что в нашей семье у меня первого способности пробудились. Вот, извольте сами убедиться!

От возмущения или от страха, но чувства у Пети обострились, и «дух» вызвался мгновенно. И столь же быстро и точно метнулся на лоб опричнику. А темная энергия полилась через него почти без усилий. Получилось все куда ловчее и эффективнее, чем раньше. Буквально пара секунд, и голова Стасова со стуком ударилась о столешницу небольшого стола, за которым он сидел. Но в чувство его это не привело.

– Что вы сделали?! – вскричал Родзянка.

– Продемонстрировал господину Стасову, как я магов оглушал. А то он себе навоображал бог весть чего. Не желаете ли сами попробовать? Создавайте щит, я подожду.

– Да как вы смеете?! – взревел старичок-целитель, но щитами укрылся. И подался вперед.

Последнее он сделал зря. От «духа» щиты его не прикрыли, а вот с кровати он упал на пол. И головой о ножку стола приложился.

– Да что же это такое?! – Теперь уже Пете приходилось решать дилемму – оказывать ли Родзянке помощь, останавливая кровь и тем самым помогая ему быстрее прийти в себя, или дать обоим приходить в себя самостоятельно. В последнем случае есть надежда, что они больше прочувствуют и лучше осознают Петины возможности.

Впрочем, сдвинуться с места Петя не успел. Двери номера с треском распахнулись, и внутрь ворвались трое жандармов. А из-за их плеч выглядывал четвертый – коридорный.

При этом офицер (один из жандармов носил майорские погоны) с ходу метнул в Петю каким-то заклинанием. Аурный щит кадет уже давно поднял, но теперь поверх него стала образовываться корочка льда. Быстро разрастаясь как по поверхности, так и в толщину. Еще немного, и он в ледяную статую превратится.

Пришлось выпускать «духа» и на офицера. Того хотя бы другие жандармы успели подхватить, упасть не дали. Но на Петю уставились два ствола довольно большого калибра.

– Господа, успокойтесь! – Кадет старался говорить весомо. Получилось не очень, но петуха все-таки не дал. – Я просто продемонстрировал их превосходительствам, по их же просьбе, как я османских магов в плен захватывал. А господин майор нас неправильно понял. Но не волнуйтесь, через несколько минут все придут в себя. Я мог бы помочь им справиться быстрее, но из-за этой корки льда подойти не сумею. Так что наберитесь терпения. Начальника своего пока можете на кровать положить, чтобы руки не занимать.

Первым сломать лед и освободиться от нежелательного панциря удалось все-таки Пете. Не успела корка льда серьезно разрастись. Но лужа на полу потом будет изрядная. И форма, которую он надел с утра, подмокла. Хорошо хоть что не в парадной был.

Жандармы нервно жались у двери, нацелив на него пистоли. Но хотя бы не стреляли.

Следом пришел в себя Родзянка. Все-таки целитель.

– Что стоите! – рыкнул Петя на жандармов. – Помогите его превосходительству подняться.

И добавил (к целителю на всякий случай не приближался):

– Ваше превосходительство! Вам помочь или сами себя в порядок приведете?

Пожилой целитель дотронулся до виска, обнаружил кровь и, по-видимому, применил сразу «среднее исцеление», так как все следы рассечения быстро исчезли. При этом попробовал присесть на кровать, обнаружил там майора, но только покачал головой.

– Ваше превосходительство! – Птахин решил, что таиться дальше будет опаснее, чем открыться. – Вы же сами в прошлую нашу встречу видели, что у меня есть небольшие способности шамана. Обучения никакого не проходил, но в Тмутаракани на рынке мне удалось купить артефакт, который я немного научился использовать. Возможно, совсем не так, как это делал бы опытный шаман, но защиты от него я у магов не обнаружил.

– Покажите! – Родзянка требовательно протянул руку.

Пете делать это очень не хотелось, но, глянув, как у целителя загорелись глаза, решил не спорить. Шутки кончились. Лучше полезного артефакта лишиться, чем жизни. А тут вся его судьба неожиданно под вопросом оказалась. Так что он снял с шеи шнурок и протянул магу свой (украденный у Ульратачи) не то зуб, не то рог. Целитель вцепился в протянутый ему предмет и, похоже, отключился от реальности.

Тем временем на столе заворочался опричник.

– Позвольте, я вам помогу, ваше превосходительство! – Кадет срочно наложил на набухающую шишку «малое исцеление».

Стасов выровнял себя на стуле и цепко осмотрел комнату. Задержал взгляд на целителе и лежащем за его спиной на кровати жандармском майоре. Потом – на остальных жандармах. Те поежились и попытались сделать вид, что пистоли у них в руках оказались совершенно случайно.

– Господин кадет сказал, – выдавил из себя один из них, – что по приказу вашего превосходительства тут эксперименты ставили…

– Эксперименты? – Опричник явно что-то решал в уме, но давалось это ему с трудом. – Да, эксперименты.

И после паузы:

– Так что это такое было?

Смотрел он при этом на Родзянку, но тот не реагировал. Ответил Петя:

– Вы, ваше превосходительство, пожелали посмотреть, как же я османских магов на их корабле оглушил. Вот я и показал. На господине целителе, а потом и на майоре. Простите, что и вас зацепило. Но вы сами захотели пережить те же чувства, что и османы. Чтобы лучше их понять.

– Теперь понял, – мрачно сказал Стасов. – И понял, почему Фиртина-бей предлагал вас на Томы обменять. Я думал, он шутит. А теперь надо будет это предложение всерьез обдумать.

– Надеюсь, теперь шутите вы?..

Петин вопрос был проигнорирован:

– Иван Казимирович! Родзянка! Да отвлекитесь вы от вашего зуба! Тем более что у вас таких отродясь не росло. Что вы там так пристально изучаете?

– У Птахина откуда-то оказался шаманский амулет. И он каким-то образом научился им пользоваться. Вы представляете?!

– Вы хотите сказать, что магов он именно с его помощью лишал сознания? Крайне неприятные ощущения, я вам доложу.

– Какая ерунда! Главное, это совершенно неразработанное направление науки. Эти шаманы совершенно не желают делиться секретами. А тут такие перспективы открываются!

– Вы не о том беспокоитесь, Иван Казимирович. Прежде всего, наша задача – обеспечить безопасность государя.

Целитель поднял совершенно сумасшедшие глаза:

– Разве ему что-то угрожает?

Опричник впервые потерял маску спокойствия на лице. Но тут, на свое несчастье, пришел в себя жандармский майор и попытался незаметно слезть с кровати. Для чего ему пришлось буквально обтечь Родзянку.

– С такими защитниками?! Готовыми в любой непонятный момент прилечь на кровать отдохнуть?!

– Ваше превосходительство… – На майора было жалко смотреть. – Сам не понимаю, как тут оказался…

И с надеждой:

– Прикажете арестовать?

– Кого? Его превосходительство Родзянку? То-то вы к нему так подкатились. Или вы его так охраняли?

Майор не нашел что сказать.

– Идите уж. Впрочем, нет, постойте. Вы маг четвертого разряда?

– Так точно, ваше превосходительство.

– Иван Казимирович! Вы с помощью амулета можете вот так мага заставить сознание потерять?

Целитель снова неохотно поднял глаза на опричника:

– Не понимаю. Он на меня совершенно не реагирует. Кость и кость. Никакой магии.

– А вы, Птахин?

– С помощью амулета? Легко.

– Покажите!

– На ком, ваше превосходительство?

– Вот же доброволец стоит. Целый майор. Или вам только генералов подавай?

Возникла пауза. Петя сделал вид, что очень смущен. На самом деле внутри у него немного отлегло. Обвинение в измене, кажется, прошло мимо. Но расслабляться рано. И Родзянка зуб из рук выпускать не хочет.

– Да отдайте же вы наконец Птахину его амулет! – не выдержал опричник. – Он за него деньги платил. Если не врет.

Последнее уточнение Пете очень не понравилось, но он предпочел промолчать. А вот зуб из руки целителя выхватил. Правда, в ремешок тот вцепился мертвой хваткой.

– Я действую? – уточнил Петя.

– Давайте!

Майор глянул на кадета очень неласково, но больше ничего сделать не успел. Осел на пол там, где стоял. И жандармы его в этот раз не подхватили.

– Интересно. И сколько он так пролежит?

– Если помощь не оказывать, минут пять.

– Теперь его! – Указующий перст был направлен на одного из жандармов.

Тот дернулся, но тоже быстро свалился. С небольшим грохотом. Но не разбился, это пистоль по полу поскакал. Хорошо не выстрелил.

– Помедленнее, пожалуйста, – не выдержал Родзянка. – Я ничего заметить не успел!

Вид у оставшегося жандарма стал совсем несчастным, а коридорный тихонько исчез.

– Успеете еще! И так телами жандармов всю комнату перегородили, пройти нельзя. – Кажется, Стасов выяснил, что хотел, и даже сделал какие-то выводы. – Птахин! Сколько человек вы так можете без чувств оставить?

Петя прикинул запасы своей «темной» энергии:

– Человек на десять энергии еще хватит. Она особая, не совсем сила жизни. – Это Петя приукрасил. Энергия, скорее, – антипод жизни, но называть ее «смертью» не хотелось. Слишком неприятно звучит. К тому же точно-то он и не знал… – Потом долго восстанавливаться надо. В отличие от шаманов, я так и не понял, как она восполняется. Но очень медленно.

Здесь Петя соврал. С помощью кинжала все восстанавливалось очень даже быстро. Но про него он совсем говорить не хотел. Во-первых, отберут, а ему такое оружие самому пригодится. А во-вторых, больно уж страшную смерть этот кинжал нес. Как бы в чем нехорошем не обвинили. Церковники магов обычно не трогают и смотрят на их занятия сквозь пальцы. Но производство мумий точно не одобрят.

– Тем более. Пожалуй, вы меня убедили, что османские маги и впрямь могли испугаться. Такое не забудешь. Но тогда вам, Птахин, придется поприсутствовать на приеме у государя. Я вас поставлю недалеко от османов. Головой ответите за их приличное поведение!

Как-то Пете было не по чину за что-либо отвечать на столь значимом приеме, но его никто не спрашивал. Вместо этого Стасов минут пять пытался заставить Родзянку вернуть Пете его то ли зуб, то ли рог, но тот ни в какую не соглашался. Максимум, чего от него удалось добиться, это самому побыть на приеме и постоять рядом с кадетом, дав тому подержаться в это время за шаманский амулет.

Пока спорили, пришли в себя жандармы. Собственно, их пробуждение и положило конец пререканиям сановных старичков, напомнив им, что их дела здесь закончены. Так что очень скоро Петя остался в одиночестве.

Думать о делах своих скорбных отправился в ближайший трактир. Такие переживания если не запить, так хотя бы заесть надо было. Экономить не стал, взял целого поросенка с кашей. И, что самое странное, успешно с ним справился. Сам от себя такого не ожидал.

Гулять дальше не пошел. Вернулся в номер отяжелевшим, осоловевшим, но с заметно поднявшимся настроением. И неожиданной мыслью о том, что послеобеденный сон, принятый у солидных купцов и которого у него никогда не было, придумали совсем не глупые люди.

Однако поспать ему не дали. В дверь номера забарабанили без всякой деликатности. Поневоле родилось крайне неприятное подозрение, не жандармы ли вернулись… Неужели Стасов передумал и опять его в чем-то подозревает? Поэтому дверь он отпер с мученическим выражением на лице и фразой:

– Ну сколько же можно?

Снаружи оказался чиновник-распорядитель Пуговкин. Тоже недовольный и очень озабоченный:

– Что это вы, Петр Григорьевич, заперлись и так долго не открываете? Быстрее собирайтесь. Их превосходительство вас срочно к себе требует!

Очень захотелось ответить: «Что? Опять?», но Петя сообразил, что сейчас речь идет о другом «превосходительстве» – генерал-губернаторе Палене.

– Минуточку.

– Поторопитесь!

Петя стал переодеваться в приличную для такого случая форму. Хорошо хоть что рьяный чиновник ему помочь не пытался, правда, чуть ли не подпрыгивал на месте от нетерпения. Но что-то все им раскомандовались… Понятно, чин у Птахина пока небольшой, да и тот формально не утвержден. Пока он просто кадет. Но и Пуговкин – не генерал. Так что специально не копался, но и особо спешить не стал.

Ну, хотя бы экипаж был снаружи. А то Петя было заподозрил, что Пуговкин от избытка рвения его бегом бежать заставит. И в экипаже уже обнаружились Мышкин с Макаровым. Значит, не один он срочно потребовался. Или господа сами решили присоединиться? Как-то на них чиновник-распорядитель косился с неким сомнением во взоре. Но молчал. Как, впрочем, и все остальные. Макаров, как всегда, стеснялся проявить излишнюю суетливость, Мышкин почему-то не хотел вести разговоры при Пуговкине, а Птахину было банально все равно. Он никак дрему разогнать не мог.

До особняка оказалось неожиданно довольно далеко. Петя по наивности предполагал, что все аристократы рядом с дворцом живут. Выходит, нет. Зато у графа Палена в столице, как выяснилось, даже не дом, а городская усадьба. С довольно большим куском земли, расчерченным присыпанными песком аллеями и украшенным статуями в античном стиле.

Впрочем, полюбоваться не удалось. Пуговкин шел все так же очень быстро. Сначала по дорожке парка, а потом по лестницам и комнатам особняка, раздвигая встреченных слуг, как тянущий баржу пароход – волны. В роли баржи, понятно, выступали Петя и его спутники.

В гостиную они буквально влетели, где пришлось резко остановиться, дабы не сбить с ног высокое начальство. Пален-старший под ручку с Хилковым прогуливались как раз около дверей. И оба посмотрели на старательного Пуговкина с осуждением. Но тот уже успел согнуться в поклоне и взглядов не видел:

– Осмелюсь доложить, ваше превосходительство, указанные вами лица – доставлены!

– А то я не вижу, – проворчал генерал-губернатор. – Проходите, господа.

В комнате (довольно большой, с дорогой отделкой и мебелью и картинами на стенах) уже находились его супруга с сыном, а также с полдюжины незнакомых Пете чиновников и офицеров. Лакеи тоже были, но скромно держались в некотором отдалении. Но после слов хозяина «проходите» очень быстро сдвинули в подобие круга ранее стоявшие вдоль стен кресла и кушетки (или как там эти небольшие диваны называются… Петя в мебели разбирался слабо). Генералам и Елизавете Константиновне, понятно, кресла достались.

Все расселись.

– Наше дело, казавшееся простым, хоть и значимым, – начал Николай Петрович, – ибо наши успехи были значительны даже для всего нашего великого княжества, неожиданно столкнулось с непредвиденными трудностями. По настоянию уважаемого всеми нами опричника Стасова встреча с государем оказалась под угрозой срыва. Вы понимаете, к каким печальным последствиям это может привести. С утра я был у господина канцлера, пытаясь разобраться в происходящем и заручиться его поддержкой. С некоторыми оговорками это сделать удалось. Однако наша позиция и обстоятельства пленения знатных османских беев-магов срочно потребовали уточнения. Для чего я вас сюда и пригласил…

Супруга и адмирал явно были в курсе, так что эмоций никаких не проявили, остальные же заметно взволновались.

Кроме Пети, которого сначала разморило в карете, потом немного взбодрила пробежка по парку, а теперь снова потянуло в сон. Но он с этим боролся. И все слышал, хоть и пребывал в каком-то полусонном состоянии. Наверное, поэтому так спокойно и перебил генерал-губернатора:

– Думаю, проблема уже разрешилась. Пока вы, ваше сиятельство, были у канцлера, меня в номере изволили посетить их превосходительства Стасов и Родзянка. Эти почтенные господа непонятно по какой причине решили, что османские маги сами подстроили свое пленение, а теперь готовят покушение на государя.

– Что?! – Это был не крик, скорее – всеобщий шепот. Но получилось громко.

– Все в порядке, мне удалось их разубедить. Они почему-то решили, что целитель вроде меня не в состоянии быстро привести в бессознательное состояние сильного мага. И вообще кого бы то ни было, когда находится от них дальше, чем в двух шагах. Пришлось продемонстрировать, что это не так.

– И на ком же вы это продемонстрировали? – каким-то подозрительно ровным голосом спросил граф Пален.

– На них и продемонстрировал. Но вы не беспокойтесь. Небольшую шишку на лбу, которую господин Стасов набил, уронив голову на столешницу, я сразу же залечил. А господин Родзянка сам сильный целитель. С рассечением на виске легко без моей помощи справился. Он о ножку стола ударился, – зачем-то уточнил Петя.

– То есть вы хотите сказать, что уронили их превосходительств Стасова и Родзянку одного лицом на стол, а другого и вовсе под стол?..

– Они сами упали. Я их только сознания лишил. Всего на пять минут.

Возникла какая-то нездоровая пауза, которую Птахин решил прервать:

– Никаких претензий господа генералы не высказывали. Попросили только еще повторить на каком-то жандармском майоре. Имени не знаю, не представился. Но маг четвертого разряда. Свободно льдом оперирует. И еще одного рядового жандарма до кучи.

– Умеет молодой человек заводить друзей, – неожиданно подал реплику Хилков.

– Да нет же, – забеспокоился Петя. – Никаких претензий высказано не было. Сказали, что прием у государя завтра будет, и чтобы я рядом с Родзянкой и османскими магами держался. На случай, если все-таки что-нибудь учинить надумают. Османы, а не Иван Казимирович.